Текст книги "Влюбленный воин"

Xизер Гротхаус
Влюбленный воин

ПРОЛОГ

Октябрь 1066 года

Сикрест-Мэнор, Англия

– Господин мертв, миледи. Англия пала.

Изнемогающий от усталости и ран, но полный почтения к госпоже, воин опустился на колени перед Эллорой, леди Сикрест. Кольца его кольчуги отяжелели от засохшей на них глины. От него пахло потом, кровью… и отчаянием.

– Лорд Джеймс мертв? – спросила Эллора с дрожью в голосе.

Воин молча кивнул и потупился.

– Откуда ты это знаешь? Смотри на меня! – закричала Эллора; она отказывалась верить в очевидное, и ей вдруг захотелось ударить молодого воина.

Юноша поднял голову, и тут Эллора наконец-то поняла, почему он старался избегать ее взгляда. На левой его щеке зияла огромная рана, протянувшаяся от мочки уха к подбородку. А левого глаза вообще не было, круглый лоскут из кожи прикрывал, пустую глазницу. Посеревшие губы молодого воина подрагивали; каждое слово давалось ему с огромным трудом.

– Я был рядом с ним, когда он пал, – продолжал юноша. – Его тело везут в замок. Процессия следует за мной.

Эллора обратила взгляд к арке на другом конце огромного зала. Дверь там все еще была распахнута настежь, после того как в нее вошел израненный молодой воин, едва стоявший на ногах. До Эллоры уже доносился все усиливавшийся шум из внутреннего двора, а потом раздались крики людей из ближайшей деревни. Прошло еще какое-то время, и за спиной ее застучали шаги – из всех комнат замка выбегали взволнованные слуги. Многие из них видели прибытие воина, и всем хотелось узнать, что сталось с их родственниками и друзьями.

Не сказав больше ни слова, Эллора будто в трансе обогнула воина и направилась к арке. Слуги толпились вокруг нее, однако все молчали.

За невысоким частоколом собрались обитатели деревни, которые, немного помедлив, тоже двинулись к замку. И почти тотчас же все увидели: из двухсот воинов, отбывших по зову короля Гарольда всего несколько дней назад, домой вернулись не более пятнадцати. Но даже и они, израненные, едва держались на ногах. Самые же крепкие из них несли грубо сколоченные носилки, покрытые соломой.

Эллора, не отводившая взгляда от носилок, до боли закусила губу. Собравшись с духом, она отошла от двери и направилась навстречу воинам.

«Я вдова, – думала она, приближаясь к носилкам, – мой муж погиб, и теперь я осталась одна».

Но ее глаза оставались сухими, а шаги были медленными и размеренными. В ушах звучало похоронным звоном: «Мертв, мертв, мертв…»

Тут воины с носилками поравнялись с ней и опустили на землю свою ношу.

– Миледи… – К ней шагнул Баррет, самый рослый из воинов. – Миледи, ваш муж отважно сражался… до самого конца. – Баррет провел своей огромной ручищей по лицу и с вздохом прибавил: – Стрела вошла ему между ребер. Но он умер сразу, миледи, без страданий.

Эллора, уставившись на носилки, стояла будто окаменев. Она слышала слова Баррета, но ничего не могла ему ответить. Снова и снова она мысленно повторяла: «Мертв, мертв, мертв…»

Тело лорда Джеймса было, завернуто в серую грубую ткань, и лишь покрытая грязью рука, соскользнувшая с носилок, лежала на влажной земле.

Воины же, опустившие носилки, почтительно отступили – все, кроме великана Баррета, не желавшего покидать своего господина даже после его смерти. Но и он в смущении отвернулся, сделав вид, что оглядывает окрестности, причем выглядело это так, будто Баррет все еще высматривал врагов.

Опустившись на колени, Эллора с трепетом взяла руку мужа. Рука была холодной, тяжелой, безжизненной. Вдова медленно провела по ней ладонью и с вздохом закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Внезапно по холму пронесся резкий порыв ветра, и под его напором платье облепило стройную фигуру Эллоры. Прижимая к груди руку покойного супруга, она запрокинула голову и, подставив лицо ветру, сделала несколько глубоких вдохов. В свежем осеннем воздухе уже ощущалось дуновение зимних холодов, которым вскоре предстояло объять Сикрест.

Одинокая слезинка покатилась по щеке Эллоры, оставляя жаркий след, который почти тотчас же высох на холодном ветру.

Тут Баррет наконец-то повернулся к ней и тихо произнес:

– Миледи…

Эллора открыла глаза, и ее взгляд снова обратился к лежавшему на носилках мужу.

– Миледи, не перенести ли его в зал? – спросил Баррет.

Но Эллора по-прежнему молчала. Теперь она пристально смотрела на ярко-синий ободок на рукаве нижней рубашки лорда Джеймса. Осторожно прикоснувшись к рубашке, она потянула за край ободка и увидела заляпанную грязью синюю шелковую ленту, на которой была вышита буква «К».

«Лента… – подумала Эллора, и в груди у нее словно образовалась какая-то пустота. – Значит, он взял ее с собой на битву».

Она судорожно сглотнула и снова сделала глубокий вдох. Затем посмотрела на встревоженного Баррета и, наконец, проговорила:

– Да, отнесите его в зал.

Эллора пошла следом за носилками с телом мужа и вскоре оказалась в полутемном зале. Ленту с его рубахи она все еще сжимала в руке. Когда воины опустили носилки возле камина, взгляд Эллоры обратился к широким ступеням лестницы, огибавшей зал справа.

– Нет, нет! – раздался вдруг отчаянный вопль откуда-то из верхних покоев.

Услышав этот крик, воины тотчас же замерли. Эллора сделала несколько шагов к подножию лестницы и остановилась. Резко вскинув руку, она удержала служанку, готовую броситься вверх по ступенькам.

– Миледи, пожалуйста… – умоляла женщина. – Позвольте мне пойти к ней. Она не…

Ударив служанку по щеке, Эллора заставила ее умолкнуть, потом спросила:

– Где дети?

Женщина хотела что-то ответить, но тут сверху снова донеслись вопли.

– Слушай меня внимательно! – Эллора схватила служанку за плечи и с силой встряхнула. – Отправляйся к детям и оставайся с ними, пока я не приду.

– Но, миледи, Минерва…

– Помолчи. Минерва хочет побыть со своей госпожой. – Эллора подтолкнула служанку к лестнице. – Немедленно иди к детям и делай, как я велела! Или я выкину тебя отсюда и отдам на милость норманнов – они вот-вот будут здесь.

Не успела служанка скрыться, как вниз сбежала рыжеволосая женщина. Бросившись к Эллоре, она прижалась к ней с громким плачем.

– Эллора! Скажи, что это ложь! – кричала женщина. – Господи, этого не может быть!

– Это правда, Коринна! – Отстранив от себя рыжеволосую, Эллора пристально взглянула в синие глаза, полные слез. Указав пальцем себе за спину, она добавила: – Можешь сама посмотреть, чего стоила тебе твоя порочность.

Отступив в сторону, Коринна увидела лежавшее на носилках тело лорда, все еще прикрытое серой тканью. Снова разрыдавшись, она бросилась к носилкам. В спешке, зацепившись за что-то, Коринна упала на пол и поползла. Пальцы ее вцепились в серое, покрывало. Приподняв его, она увидела лицо лорда Джеймса с открытыми, но невидящими глазами. Из горла ее вырвался пронзительный крик, и она, отбросив покрывало, увидела обломанное древко стрелы, вонзившейся в левую сторону груди лорда Джеймса. Коринна упала на тело и громко разрыдалась.

Эллора приблизилась к покойному мужу и бывшей подруге и отчетливо проговорила:

– Твоя порочность дорого обошлась не только тебе, но и всем нам. Вот смотри! – Эллора бросила Коринне синюю шелковую ленту. – Ты до такой степени околдовала его, что он даже не мог сражаться.

Эллора широко развела руки, и теперь казалось, что она обращалась ко всем находившимся в зале.

– Погиб величайший воин Англии, лучший рыцарь короля Гарольда! Ни меч валлийца, ни топор викинга никогда не коснулись его! Ни одна шайка разбойников не смела приблизиться к Сикресту из страха разгневать его господина! И вот сейчас… – Эллора упала на колени и, схватив Коринну за волосы, повернула ее лицом к себе. – Сейчас он мертв, потому что его сразила какая-то щепка! И что теперь будет с Сикрестом, Коринна? Что будет с нами и с нашими дочерьми, когда придут норманны? Сумеешь ли ты своим волшебством защитить нас? Сумеешь ли защитить Англию от варваров Вильгельма?

Отпустив Коринну, Эллора продолжала:

– Это ты убила его, ты, рыжеволосая сука! Ты и нас всех убила! – Поднявшись на ноги, Эллора окинула взглядом зал и прокричала: – Что вы здесь стоите?! Эта ведьма убила вашего лорда, вашего господина! Хватайте ее и повесьте!

Глаза людей, находившихся в зале, в ужасе расширились. А кое-кто даже отвернулся от своей госпожи, обезумевшей от горя.

– Ах, не хотите? Тогда я сама ее покараю!

Эллора осмотрелась и, не найдя ничего более подходящего, выхватила из холодного камина увесистое полено. Шагнув к Коринне, она занесла полено над головой и приготовилась нанести удар.

– Эллора! – раздался вдруг звучный женский голос, и тотчас же последовал крик молоденькой девушки.

Внезапно выступивший из тени Баррет забрал у Эллоры полено и, отбросив его в сторону, заключил госпожу в свои могучие объятия, чтобы она не могла наброситься на Коринну. Силы покинули Эллору, и, охваченная горем и стыдом, она прижалась к груди Баррета и разрыдалась.

В следующее мгновение к Эллоре бросилась светловолосая девочка двенадцати весен от роду. Великан Баррет и ее заключил в объятия. А в другом конце зала пожилая седовласая женщина, чей громкий голос прервал ужасную сцену несколько минут назад, прижимала к груди другую девочку, рыжеволосую. Она вырывалась из объятий женщины и, высвободившись, наконец, подбежала к Коринне. Опустившись возле нее на колени, девочка спросила:

– Матушка, что с отцом? – Не получив ответа, она дотронулась до плеча Коринны. – Матушка, он спит? Но почему заснул в зале?

Ничего, не ответив, дочери, Коринна крепко сжала ее руку. Тогда девочка повернулась к женщине:

– Минерва, что с папой?

Минерва опустилась на покрытый камышом пол и пробормотала:

– О, Хейд, моя маленькая фея… – Она прижала девочку. – Душа твоего папы покинула землю и присоединилась к миру духов.

– Папа умер?

Хейд вырвалась из объятий Минервы, чтобы повнимательнее посмотреть на отца. Коринна, издававшая тихие стоны, по-прежнему лежала у него на груди.

Протянув руку, Хейд осторожно прикоснулась к локону отцовских волос и тут же замерла. Потом взгляд ее обратился к старшей девочке.

– Берти! – закричала она. – Папа умер! Светловолосая девочка, оторвав голову от груди Баррета, взглянула на сводную сестру. Затем высвободилась из объятий воина и направилась к Хейд. Сестры обнялись и опустились на камыши, глядя на своего родителя.

– Не плачь, Хейд, – утешала Солейберт свою младшую сестру. – Теперь папа на небесах, с ангелами и святыми.

– Но что с нами будет без папы, Берти?

– Все как-нибудь устроится, – ответила Солейберт, с трудом сдерживая слезы. – Ведь у нас еще остались наши матери и Минерва.

Минерва тем временем отправилась на кухню и, собрав на поднос все необходимое, вернулась в зал. Накрошив в деревянную миску сухих трав, она склонилась над миской и принялась что-то тихонько бормотать. Потом добавила туда воды из кувшина и щепотку соли. После чего извлекла из складок одежды нож и стала водить его кончиком по воде – словно чертила на ее поверхности какие-то линии.

Собравшиеся в зале воины, а также люди из деревни вскоре удалились – они почти всегда так поступали, когда Минерва начинала заниматься своими обычными делами. Прошло еще какое-то время, и Минерва, спрятав нож, высоко подняла чашу и принялась произносить громким голосом какие-то слова.

– Нет! – закричала Эллора, бросаясь к пожилой женщине и выбивая из ее рук миску. – Нет, ты не посмеешь принести в этот дом новое зло своим колдовством! – Она указала на своего почившего супруга. – Разве мало тебе того, что ты уже сотворила?

Минерва поднялась на ноги и пристально посмотрела в лицо Эллоре. Глаза пожилой женщины сверкнули.

– Как ты смеешь это говорить?! – спросила она. – Никто не желал зла лорду Джеймсу. Но сейчас тело следует обмыть, и тогда душа его сможет спокойно отлететь!

– В таком случае пусть это сделает священник, – заявила Эллора. – Да, священник, а не безбожная язычница.

– А где ты думаешь найти священника, миледи? – Минерва подступила к Эллоре почти вплотную. – Неужели ты не заметила, что наш единственный священник, как и многие другие люди лорда, не вернулся в замок? И неужели ты собираешься сидеть и ждать, когда тело Джеймса сгниет у нас на глазах?

– Убирайся отсюда, – процедила Эллора сквозь зубы. – Забирай свои вещи, а также вещи Коринны и ее отродья. – Она уставилась на Хейд, все еще обнимавшую Солейберт. – Убирайтесь отсюда все!

– Матушка, не делай ничего подобного! – воскликнула Солейберт.

– Эллора, я тебя предупреждаю, – продолжала Минерва, – ты заходишь слишком далеко.

– Нет! – Эллора решительно покачала головой. – Напротив, я опоздала. Напрасно я позволяла тебе жить в Сикресте столько лет. Увы, теперь тот, кто держал тебя здесь… – Она снова посмотрела на Джеймса. – Его больше нет с нами.

– Но Сикрест – это и дом Коринны, а не только твой.

– Довольно! Убирайтесь!

– Хорошо, мы уйдем, – тихо сказала пожилая женщина.

Тут. Коринна вдруг подняла голову с груди своего возлюбленного, и Эллора с Минервой в ужасе уставились на нее: казалось, за час она постарела на несколько десятков лет.

– Я знаю, Эллора, что мое присутствие здесь стало для тебя бременем, – проговорила Коринна, – но так было не всегда, и ради дружбы, когда-то нас соединявшей, мы завтра же покинем замок. – Взглянув на лорда Джеймса, она добавила: – Теперь он не принадлежит ни одной из нас.

– А может, нам все-таки остаться? – неожиданно сказала Минерва. – Я уверена, Джеймс хотел бы, чтобы мы здесь остались. Мы не должны уходить.

– Завтра?.. Что ж, очень хорошо, – кивнула Эллора будто и не слышала слов Минервы. – Я согласна подождать до завтра.

– Матушка, нет! – закричала Солейберт, прижимая к себе Хейд. – Не выгоняй их!

– Что происходит, Берти? – спросила Хейд; ее личико приняло пепельный оттенок.

– Эллора, ты позволишь нам помолиться? – спросила Коринна.

Леди кивнула и тут же, сделав шаг вперед, схватила девочек за руки.

– Я забираю отсюда детей, – сказала она. – Им незачем здесь находиться.

– Нет! – Коринна потянулась к дочери. – Пусть Хейд останется.

Пронзительно вскрикнув, Хейд бросилась к сестре, которую Эллора рывком подняла на ноги.

– Я вернусь, Хейд! – закричала Солейберт, пока Эллора тащила ее вверх по лестнице. – Я вернусь, не бойся!

Тихо вздохнув, Хейд уселась у камина, обхватив руками колени.

– Ты что, обезумела? – Минерва взглянула на Коринну, собиравшую травы, рассыпавшиеся по камышовой подстилке. – Неужели ты действительно хочешь уйти?

– Ах, не досаждай мне, Минерва, – пробормотала Коринна, стараясь дотянуться до деревянной чаши. – Оставаясь здесь, мы ничего не добьемся, и только будем усугублять раздражение Эллоры. Нам лучше уйти.

Опустившись на колени, Минерва принялась помогать Коринне.

– Но куда мы сейчас пойдем? В Шотландию? Вот-вот наступит зима. К тому же здесь повсюду норманны. Две женщины с девочкой, путешествующие одни, – легкая для них добыча. – Она сжала руку Коринны. – Нам еще повезет, если мы умрем от голода.

– Думаю, не стоит так беспокоиться, – возразила Коринна. – Все-таки у нас есть лошади, чтобы передвигаться. А еды нам хватит до конца путешествия.

Она поманила к себе дочь, и Хейд, приблизившись к ней, проговорила:

– Но, матушка, Берти не сможет найти меня в Шотландии.

– Ты там найдешь новых друзей, любовь моя, – шепотом ответила Коринна и убрала волосы со лба дочери. – Может быть, там тебя дожидаются кузины, желающие играть с тобой, моя крошечная фея.

– Мне не нужны кузины, – заявила Хейд. Ее широко раскрытые синие глаза, столь похожие на глаза Джеймса, наполнились слезами. – Берти – моя сестра.

– Тихо, милая. – Коринна прижала дочь к груди. – Я все понимаю, но мы должны уехать. Боги помогут нам в нашем странствии.

– Боги не помогают глупцам, – проворчала Минерва. Взглянув на Хейд, она спросила: – Моя фея, есть ли у тебя молитва, с которой ты могла бы обратиться к предкам? Молитва дойдет до них вместе с душой твоего отца. Девочка тихонько всхлипнула и кивнула.

– Тогда возложи на отца руку во время молитвы и поговори с ним, – с ласковой улыбкой сказала Минерва. – Если хочешь, можешь говорить шепотом. Он услышит.

Отстранившись от матери, Хейд бросилась к Джеймсу и опустилась на колени. Положив головку на плечо отца, она взяла его за руку и крепко зажмурилась, Коринна же принялась произносить слова напутствия:

– С великой любовью отдаю я душу моего возлюбленного мужа Джеймса, лорда Сикреста, в благое место, уготованное ему богами…

А дочь Коринны мысленно обратилась к отцу: «Папа, ты меня слышишь? Это я, Хейд. Пожалуйста, папа, послушай меня. Мама забирает меня отсюда и хочет увезти от Берти. О, почему ты умер? Я боюсь Шотландии и норманнов, папа. Минерва говорит, что мы умрем от голода!»

Глаза девочки по-прежнему были закрыты, но ей вдруг показалось, что она увидела тонкий лучик света – будто кто-то зажег лучину. «Папа, это ты?» – спросила Хейд. Лучик превратился в пламя, затем – в золотистое сияние, теплое и яркое, как солнце. В центре этого сияния возник образ, который становился все больше, пока не занял весь мрак сознания Хейд. Потом смутная фигура приняла облик ее отца, шагавшего к ней по высокой, доходившей до пояса траве. Отец улыбался – и открывал ей объятия. Хейд бросилась к нему с криком радости:

– Папа, ты пришел! – Она уткнулась в его широкую грудь. От него пахло солнцем и сеном, и он крепко прижимал ее к себе.

– А ты думала, что я не приду? – усмехнулся отец. – Хейд, я очень тебя люблю.

Джеймс подхватил дочь на руки и тут же опустил на траву, и теперь они лежали рядом под голубым небом.

– Что же нам сейчас делать, папа? – спросила Хейд. – Ведь ты умер… – Внимательно посмотрев на него, она проговорила: – Хотя сейчас ты совсем не похож на мертвого.

Джеймс громко рассмеялся, и Хейд тоже засмеялась.

– А я вовсе и не умер, – заявил он. – Думаю, я все еще жив, и я живу ради тебя. – Его синие глаза сверкали, как драгоценные камни, а ласковая улыбка все еще оставалась на губах, когда он снова заговорил: – Хейд, любовь моя, тебе предстоит пройти множество испытаний, и ты скоро с ними столкнешься. Поэтому я хочу, чтобы ты слушала меня внимательно.

Хейд с улыбкой кивнула. Никогда еще она не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, когда, лежа в объятиях отца, слушала рокот его голоса.

– Скоро в Сикрест нахлынут чужеземцы, – продолжал Джеймс. Он внезапно умолк, потом добавил: – Нет, они уже здесь.

– Кто они, папа? – спросила Хейд, чертя пальчиком, круги на его груди – сейчас на ней не было заметно ни малейшего следа от раны, нанесенной стрелой.

– Норманны, моя милая. – Лицо отца вдруг стало очень серьезным.

– Они и меня убьют, папа? – спросила Хейд, и подбородок ее задрожал.

– Нет, любовь моя, нет. – Джеймс крепко сжал дочь в объятиях. – Но грядет огромное несчастье. Правда, только на время. Ты не должна бояться.

– Берти говорит то же самое, – Хейд отважилась посмотреть на небо в поисках облаков, но их не было. А ведь ей только что показалось, что раздался гром.

– Берти правильно говорит. – Джеймс снова улыбнулся, затем отстранил дочь. – Что ж, времени осталось мало, любовь моя. Будь бдительна и очень осторожна.

– Да, папа.

– И не отлучайся от Минервы. Она очень мудрая и защитит тебя даже ценой своей жизни. Но ты должна ее слушаться. Ты меня поняла?

Хейд утвердительно кивнула, и Джеймс продолжал:

– Дорогая, для меня и для твоей матери ты – дар небес. Наша любовь друг к другу – это нечто особенное, а ты – плод нашей любви.

– Это что-то вроде волшебства?

– Да, в некотором роде, – поспешно ответил Джеймс. – И благодаря этой особенной любви ты у нас тоже особенная. Возможно, иногда тебе кажется, что ты не знаешь, что делать. Прислушивайся к своему сердцу. Молись. Следуй своим порывам. Учись всему, чему может научить тебя Минерва, и со временем ты получишь ответы на все вопросы.

– А как же Берти? – спросила Хейд.

– Берти тоже многому тебя научит. Никогда не отдаляйся от сестры, любовь моя. Вы будете вместе расти и взрослеть.

Тут снова послышался гром, и Джеймс, приподнявшись, привлек дочь к себе и с улыбкой сказал:

– Все, уже не остается времени, любовь моя. Ты поняла все, что я тебе сказал?

– Думаю, что да, папа. – Хейд нахмурилась. – Но ты ничего не сказал о матери.

– Мы с твоей матерью позаботимся друг о друге. – Джеймс встал и помог дочери подняться.

Тут подул ветер, растрепавший их волосы. И внезапно в отдалении появился замок Сикрест, которого раньше не было видно. Хейд невольно вздрогнула, когда над главной башней замка нависла огромная грозовая туча. Отец же положил руки ей на плечи и тихо сказал:

– А теперь иди, любовь моя, и поищи Минерву. И обязательно скажи Берти, что я люблю ее так же, как тебя – губы отца коснулись ее уха, и она услышала, как он произнес: – Я очень сильно ее люблю.

В следующее мгновение отец убрал руки с ее плеч, и Хейд вдруг поняла, что его уже нет с ней рядом. Она долго всматривалась в пространство и, наконец, увидела отца, стоявшего на вершине холма, напротив замка Сикрест.

Внезапно сверкнула ослепительная молния, и тут же загрохотал гром. Глядя на отца, Хейд в отчаянии закричала:

– Папа, куда ты?!

Фигура Джеймса теперь казалась совсем маленькой. Когда же он заговорил, его голос звучал так же отчетливо, как и прежде:

– Беги, Хейд! Беги в Сикрест! Быстрее!

Хейд повернулась и побежала. Она бежала все быстрее и быстрее, а ветер с каждым мгновением усиливался, и раскаты грома следовали один за другим. Внезапно небеса разверзлись, и хлынул проливной дождь, грозивший утопить ее.

По мере того как Хейд приближалась к знакомой арке башни, она замедляла бег. Наконец она отважилась остановиться, чтобы бросить на отца последний взгляд. Теперь она с трудом различала отца. А потом ей вдруг показалось, что она увидела и другую фигуру, скользившую к нему по лугу. Это была рыжеволосая женщина, протягивавшая к отцу руки.

– Матушка! – в отчаянии закричала Хейд.

Но тут в очередной раз сверкнула молния, а затем все погрузилось во тьму.