Текст книги "Завтрашние мечты"

Живот Сета невольно напрягся от возбуждения, и ему потребовалось большое усилие, чтобы не прижать ее к себе. Еще никогда в жизни он не испытывал такого желания, как в этот раз, находясь рядом с Пенелопой. И он не имел никаких шансов обладать девушкой. Стиснув зубы, Сет отстранился от нее, стараясь уберечь себя от недостойного поступка. Проклятие! Два года он внушал себе, что больше не любит ее, но, встретив Пенелопу снова, вдруг обнаружил, что страстно желает ее.

Когда последний ремешок был снят и Пенелопа освобождена от пут, Сет серьезно подумывал о том, чтобы вернуться в отель и заказать себе ванну… ледяную. Когда он снимал это изобретение, то заметил трех неопрятных мужчин, которые с жадным интересом прилипли к окну и пристально следили за Пенелопой. Определенно они узнали в ней Лорели Лерош.

Улыбнувшись Пенелопе, которая прижалась к нему, чуть наклонив голову и закрыв глаза, Сет негромко пошутил:

– Вас вызывают на поклон.

– Что? – Она подняла голову и быстро заморгала. Сет кивнул на мужчин.

– Публика ждет.

Она рассеянно взглянула в окно, а потом обернулась к Сету. Ее глаза широко распахнулись.

– Судя по улыбочкам публики, смею заверить, что это было одно из самых удачных твоих представлений, – обронил он. Чуть наклонившись ближе, он полушепотом добавил: – Мне особенно понравилась та часть, где ты прижималась ко мне и стонала. Весьма эффективно, скажу я тебе. – Повернувшись спиной к наблюдавшим, он взглядом указал на выпуклость своих штанов.

Сет даже представить себе не мог, что такое возможно, но ее глаза расширились еще больше при виде его явно возбужденного состояния.

– Ты просто невыносим! – выдохнула она, надевая шляпу на спутанные волосы. – Кстати, с чего ты взял, что я прижималась к тебе!

Он облегченно рассмеялся.

– У тебя свои определения; а у меня свои. А уж если говорить о невыносимости, то моя определенная часть именно так себя и ощущает.

Игнорируя его шуточки и глазевших снаружи мужчин, Пенелопа с высоко поднятой головой направилась к кассе. К счастью, в аптеке больше не было посетителей, и фармацевт, о чем-то оживленно беседовавший с клерком, не обратил никакого внимания на неудачную попытку опробовать новое изобретение. Похоже, такие злоключения с патентованными приспособлениями случались здесь не раз.

Едва она собралась спросить о своем лекарстве, как Сет схватил ее за локоть и увлек в сторону.

– Не так быстро, принцесса. Хоть я и получил удовольствие от вашего маленького эксперимента, но, честно говоря, я не за этим зашел сюда.

– Неужели? – удивилась девушка. – Я еще раз убедилась, что терзать меня стало главным смыслом твоей жизни.

Губы Сета скривились, словно он принял горькое лекарство.

– Я отлично помню, что это ты стала причиной моих терзаний.

Она сердито взглянула на него, игнорируя его намек.

– Говори, что тебе нужно, и уходи.

Он вытащил что-то из кармана, взял ее руку и вложил ей в ладонь какой-то предмет:

– Вот ключ от моей комнаты в отеле, в обязанности моего камердинера входит будить меня ровно в семь.

Пенелопа открыла было рот, чтобы возмутиться его бесцеремонностью, но он не дал ей и слова сказать.

– Может, ты снова изменила свое решение и предпочитаешь, чтобы я сообщил Джейку? – У нее сразу же пропало желание конфликтовать с Сетом. Если брат приедет в Денвер, он начнет задавать вопросы. Он будет совать нос во все ее дела, а это может привести к несчастью. Она знала наверняка, что Адель захочет избавиться от мальчика, чтобы избежать обвинений в похищении ребенка и вымогательстве.

Не видя выхода из этой ситуации, Пенелопа покорно спросила:

– Это все?

– Не совсем. Еще остается один вопрос в день, как ты помнишь. Вопрос в день удерживает твоего брата вдалеке.

Как она могла забыть о данном ему обещании? Оглянувшись и убедившись, что Эффи занята своими проблемами, она тихонько произнесла:

– Ну хорошо. Задавай свой треклятый вопрос.

С нарочитой медлительностью Сет оглядел ее с ног до головы, чуть задержавшись на потертых локтях жакета.

– Когда ты уходишь в театр?

Смутившись от его пристального взгляда, она прижала руку к груди, чтобы скрыть потертые места.

– Около семи. А что?

Он перевел взгляд на поредевшую бахрому на плече.

– Я буду у тебя в пансионе ровно в семь. И ты сможешь ответить на мой первый вопрос, пока я буду провожать тебя до салона.

Пенелопа и так сильно рисковала, соглашаясь приходить к нему в отель, а если позволить Сету провожать ее вместо Майлса, то это сразу возбудит подозрения Адель. Поэтому она возразила:

– Нет, ничего не получится. Майлс всегда сопровождает меня в театр и обратно.

– Он больше не будет этого делать. Я не доверяю этому слюнтяю, пусть лучше завязывает передник у своей мамочки.

Пенелопа резко выдохнула, рассерженная таким произволом.

– В нашу договоренность не входило, что я должна все время находиться в твоем распоряжении.

– Мы можем обсудить этот пункт. – Он пожал плечами. – Однако у меня есть еще одно дело и нет времени на споры, поэтому я заключу с тобой договор. – От блеска его оценивающих глаз у нее по спине пробежал холодок.

Не дожидаясь ответа, он продолжил:

– Раз уж ты так настаиваешь, чтобы этот мямля Прескотт был твоим провожатым, то я буду джентльменом и уступлю твоему желанию. Но только при одном условии.

– Каком? – спросила Пенелопа. Она чувствовала себя крайне неуютно, видя лукавое выражение его лица.

– Если по какой-то причине Майлс не сможет проводить тебя, обещай предоставить эту привилегию мне. Согласна?

Пенелопа вздохнула с облегчением и кивнула. Раз уж Майлс ни разу не пренебрег своей обязанностью, то не будет никаких проблем, если она согласится на условия Сета. Все решено, и она сделала знак фармацевту.

Но Сет не собирался уходить, и она нетерпеливо на него посмотрела.

– Ты говорил, у тебя важное дело, – резко заметила она. – Или тебе еще что-то нужно? Он пожал плечами.

– Не от тебя.

Прежде чем она успела ответить, подошел аптекарь с ее покупками. Вручив ей пакет, он проинструктировал:

– Давайте вашему ребенку по половине чайной ложки отхаркивающего и меда каждые два часа. Если через день ему не станет легче, увеличьте дозу до целой ложки.

При этих словах аптекаря брови Сета удивленно приподнялись.

– Ребенок?

– Одна из девушек в салоне попросила меня купить лекарство для ее ребенка. – Пенелопа солгала, презирая себя за то, что отказывается от своего сына. Зная, что все ее чувства отражаются у нее на лице, она опустила голову и занялась сумочкой. – Сколько я вам должна? – спросила она аптекаря.

– Один доллар и сорок семь центов.

Когда она собралась заплатить, Сет остановил ее руку.

– Если ребенок болен, его должен осмотреть врач.

Пенелопа не могла не согласиться с этим. Но раз уж это было невозможно, то она легкомысленно возразила:

– Это всего лишь астма. Ребенок не так уж серьезно болен.

Сет недоверчиво покачал головой.

– Может, ты и права, но хуже не станет, если его осмотрит доктор.

– Я передам твой совет матери.

Она попыталась высвободить руку, но он крепко держал ее.

– И попроси его мать дать мне знать, если состояние ребенка ухудшится. Передай ей, что я с удовольствием заплачу за визит доктора. – Тут он отпустил ее руку и кивнул аптекарю: – Пожалуйста, прибавьте к моему счету стоимость покупок этой леди.

Пенелопа почувствовала невольное восхищение Сетом. В мире, полном людей, которые совершенно не думали о бедствующих женщинах и их детях, Сет помнил о них. Впрочем, ей не следовало удивляться. В Сан-Франциско все знали, что Сет неравнодушен к детям. Убирая свои монеты, она услышала ответ аптекаря:

– С удовольствием, сэр. Однако чтобы добавить к счету, нужно его завести. А вы ничего не купили.

– Конечно. У меня проблема, которую хотелось бы с вами обсудить.

Пенелопа удивленно посмотрела на него. Сет был самым здоровым из всех, кого она знала. Даже ее невестка часто поддразнивала его, когда говорила, что если бы все ее пациенты имели такое здоровье, то ей пришлось бы заняться вышиванием, чтобы заполнить время.

– Всегда рад, – серьезно кивнул аптекарь. – Что вас беспокоит?

– Меня… – Сет умолк и взглянул на Пенелопу, в его глазах сверкнуло озорство, так хорошо знакомое ей. Наклонившись к аптекарю, он громко зашептал: – Я слишком много катался верхом и растер в кровь свой зад.

Смутившись, Пенелопа выронила раскрытую сумочку, и все содержимое высыпалось на пол.

– Это случается со всеми новичками, – хмыкнул аптекарь. – У меня имеется хорошая мазь, которая быстро исцелит вас.

Когда мужчина отправился за мазью, Сет наклонился помочь Пенелопе собрать ее вещи.

– Право, Сет! Надо же соблюдать приличия! – возмутилась она, вертя в руке монету. – Неужели ты не придумал ничего лучше, как обсуждать перед дамой свой зад?

Он прищурившись смотрел на нее, играя с ее ленточкой-талисманом, которую нашел на своем ботинке.

– Я бы не назвал приличным поведение, когда кто-то подслушивает приватный разговор между мужчиной и его фармацевтом.

– Ты прекрасно знаешь, что я не подслушивала! – возмущенно выпалила она, выхватив у него ленточку и сунув ее в сумку.

Он ухмыльнулся и протянул ей ее пузырек с нюхательной солью.

– У тебя свои…

– Определения, а у меня свои. Ты слишком часто напоминаешь мне об этом, – перебила она его и вышла из аптеки.

Глава 11

Сет был из тех, кто привык добиваться того, чего хотел. А сейчас он хотел выяснить, что делала Пенелопа в Денвере.

«Мой долг узнать это, – говорил он себе, погоняя лошадь с Холлидей-стрит на Пятнадцатую. – Она явно в какой-то беде, и как лучший друг ее брата я обязан позаботиться о ее благополучии». Именно в этом заключалась причина его требования, чтобы она стала его камердинером: держать ее поближе и следить за ее безопасностью.

Он усмехнулся – слишком слабые доводы. Верно. «И меня возведут в сан святых за мои человеколюбивые поступки и чистые помыслы. – Он снова усмехнулся. – Признайся же, святой Сет. Ты заставляешь ее быть твоим камердинером, чтобы удовлетворить собственную прихоть находиться рядом с ней. Тебе это нужно, потому что ты все еще любишь ее».

Это правда, как бы он ни старался отрицать ее. Он любил Пенелопу. И он слишком хорошо знал, что любовь – опасное чувство. Она лишает мужчину разума и заставляет его совершать безумные поступки.

«Если у меня осталось хоть немного рассудка, мне лучше запрыгнуть в первый поезд из города и убраться подальше от нее, пока я не натворил глупостей». Его губы презрительно изогнулись. Если бы бегство могло что-то изменить! Это не помогло раньше и вряд ли поможет сейчас. Да и после Нью-Йорка, где он так подло обошелся с ней, он должен хотя бы обеспечить ей безопасность. В этот раз он намеревался совершить достойный поступок.

«Ха! – засмеялся Сет про себя. – Посмотрим, насколько хватит твоих благих намерений, когда Пенелопа приступит к своим обязанностям. Ты просто сумасшедший, как мартовский кот, если думаешь, что сможешь оставаться бесстрастным, когда она будет выполнять работу камердинера».

Сет застонал, когда повернул лошадь на Блейк-стрит. Господи! Он действительно сумасшедший! Чем еще можно объяснить ту сделку, по которой он будет рядом с Пенелопой?

«Любовью», – напомнил он себе. Безрассудная, пылкая любовь. Если добавить к этому страсть, которая охватывала его, едва он слышал ее имя, то не оставалось никакой загадки, почему он пошел на эту безумную сделку.

Он с такой силой натянул поводья, что они впились ему в ладони. Как, черт возьми, он собирался оставаться равнодушным, когда его член вскакивал, точно сержант, отдающий честь майору, всякий раз, когда эта женщина просто бросала на него взгляд? И если сейчас он еще не сумасшедший, то неудовлетворенная страсть рядом с ней быстро доведет его до крайностей. Господи! Что же делать?

«Вот что тебе нужно сделать, дружище Сет, – подумал он, остановившись перед салоном и слезая с коня. – Пора заставить свои мозги заняться делом, как и положено, а не позволять им болтаться между ног… пока ты не забыл об истинной цели своего приезда в город. А что до Пенелопы, то твоя единственная забота – доставить ее к брату целой и невредимой».

И поэтому он должен быть уверен, что с ней ничего не случится в Денвере. Тут Сет снова вернулся к изначальному вопросу – что она здесь делает? И еще более сложная задача – как это узнать?

Морщась от каждого шага, Сет доковылял до стойки, где привязывали лошадей, превозмогая желание потереть сильно болевший зад. Остановившись, он потрепал коня по мускулистой шее, занятый своими мыслями. Расспрашивать актеров он не мог. Он обещал Пенелопе не делать этого и выполнит свое обещание, так же как намеревался заставить ее сдержать свое.

Ее обещание. Он рассеянно стал поглаживать свою нывшую спину и зад. Она обещала отвечать на один вопрос каждый день. Может, ему просто спросить, что она здесь делает?

Он опустил руку, усмехнувшись абсурдности этой идеи, и стал привязывать коня. Можно представить, какой ответ он получит, если прямо задаст ей этот вопрос. Несмотря на обещание, изворотливая мисс Пэрриш вероятнее всего даст туманный, уклончивый ответ, а затем попытается сменить тему, спровоцировав спор с ним. И ее уловка сработает.

Он крепко завязал поводья и проверил узел. Никто не провоцировал его так, как Пенелопа Пэрриш в эти дни.

И не только в споре. Он невольно вспомнил чувственную отзывчивость своего тела на ее прикосновения, когда он высвобождал ее волосы из смешного устройства от морщин.

Ругая себя за столь сильную чувственность, он уверенно шагнул на тротуар и оказался прямо перед афишей. Под заголовком «ЛОРЕЛИ ЛЕРОШ. КАНАРЕЙКА ЗАПАДА» была изображена пухленькая женщина с глупым выражением лица. Если бы Сет не знал Пенелопу, то, судя по изображению, мог бы сказать, что ее отличает большой бюст и полное отсутствие мозгов. Улыбнувшись, он вошел в салон.

Был полдень, и в салоне почти никого не было… Затишье перед бурей, когда полчища шахтеров, ковбоев и другого сброда нагрянут вечером в город в поисках развлечений.

Возле лестницы стайка девушек из салона перешептывалась между собой, иногда громко смеясь или хихикая. У дальней стены сидел, склонившись перед бутылкой, крупный мужчина, которого Флойд называл Одноглазым Калебом. Его изуродованное шрамами лицо скрывалось в тени. За карточным столом в правом углу сидели четверо мужчин, они курили и играли в карты. Позади одного из них стояла Адель дю Шарм.

Поприветствовав девушку, которая сидела за пианино и наигрывала мелодию «Дейзи Дин», Сет направился прямо к Монти, усердно протиравшему блестящий бар из красного дерева.

Заметив его, бармен приветливо помахал рукой, в которой была зажата тряпка.

– Буэнос диас, – поприветствовал он Сета на плохом испанском, и широкая улыбка заиграла под его пышными усами.

Не обращая внимания на боль, пронзившую мышцы бедра и ягодицы, Сет резко поставил ногу на бронзовую подножку и наклонился к стойке.

– Как бизнес, Монти?

– Дохлый, совсем как старый Лерой вон там. – Монти показал пальцем туда, где стояло чучело медведя гризли, угрожающе поднявшегося на задние лапы. Кто-то в пьяном угаре сунул в лапы старику Лерою пустую бутылку из-под виски, а на голову нацепил бобровую шляпу, весело украшенную ленточками в честь Дня независимости.

Сет хмыкнул.

– Неужели так плохо?

Монти уставился на пятно на безупречно чистой деревянной стойке.

– Да. Но сегодня суббота, и я уверен, дела пойдут. Полагаю, что к девяти вечера вы и на милю не сможете подойти к бару. – И он с яростью набросился на пятно.

– Тогда мне лучше выпить сейчас, – сказал Сет. Монти взглянул на него, его голубые глаза озорно сверкнули.

– Хотите еще глоток «Красного динамита», да?

Сет застонал.

– От этой смеси я чувствовал себя так, словно проглотил горящую керосиновую лампу. Всю ночь мучился животом.

Бармен прикусил язык.

– Простите. Надо было приготовить что-нибудь послабее.

– Да уж!.. – Сет проглотил ком, подкативший к горлу. – Пожалуй, меня больше не тянет попробовать то, что ты называешь крепкой смесью.

– У меня здесь уже приготовлена бутылочка, если вы вдруг захотите попробовать.

Желудок Сета грозно заурчал в ответ.

– Я бы выпил чего-нибудь чистого. У тебя есть что-нибудь?

– Сейчас посмотрим. – Монти задумчиво теребил пальцами кончик усов. – Ну, если у вас проблемы с желудком, то, может быть попробовать «Молоко медведя гризли». Моя старушка клянется, что это всякий раз помогает ей при несварении.

– «Молоко медведя гризли»? – Сет недоверчиво посмотрел на бармена. – А что туда входит?

– Полстакана молока и горсть сахара, смешанные с двойным виски.

Желудок Сета заурчал так громко, что, казалось, его слышно на всю округу. Неудивительно, что смертность в этих местах так высока! Решив не присоединяться к легионам несчастных, лежащих под травой прерий, он спросил:

– А нет ли у тебя чего-нибудь менее экзотического? Скажем, немного чистого виски, «Кентукки» к примеру?

Монти нагнулся и достал едва початую бутылку темного напитка.

– Просите, и вам будет дадено, – торжественно произнес он. – Мистер Прескотт просил меня поберечь это для него, – он хмыкнул, открывая бутылку, – но, судя по тому, как он увлекся свадебным виски, не думаю, чтобы он вспомнил об этом.

Поставив стакан перед Сетом и налив его почти до краев, бармен предложил:

– Может, вы тоже хотите попробовать свадебное виски, если собираетесь повеселиться здесь? – Он понимающе подмигнул. – Придает мужчине силу на всю ночь, до самого утра… Ну, вы меня понимаете. Мистер Прескотт клянется в этом.

Глаза Сета задумчиво прищурились, слишком часто бармен упоминал Майлса Прескотта. Проводя свободное время в салонах, он знал, что мужчины навеселе любят поболтать. И чаще всего они изливали душу барменам. Это было весьма кстати. Возможно, Майлс рассказывал что-нибудь Монти про Пенелопу. Поэтому он осторожно спросил:

– Майлс часто здесь бывает?

– Весьма. Он появляется у нас почти каждый полдень, прикладывается к бутылке и болтает о своих несчастьях с любым, кто его слушает.

– Похоже, мистер Прескотт тебе не слишком по душе?

– Скажем, я бы не доверил ему сохранить семейное состояние или честь сестры.

– Для этого есть причина? – Сет отхлебнул виски и приветливо кивнул бармену.

Приободренный вниманием хозяина, Монти взял чистое полотенце и стал вытирать стаканы, находившиеся в тазу под стойкой. Энергично работая, он пояснил:

– Никогда не встречал человека с такой неуемной страстью к картам, как Майлс Прескотт. И никогда не слышал о большем неудачнике, чем он. Не могу понять, этот парень такой беспечный или просто непроходимый глупец. Вот если его жена…

Сет поперхнулся и закашлялся.

Держа полотенце в руке, Монти перегнулся через стойку и похлопал Сета по спине.

– Виски чертовски жжет, когда попадает не в то горло, – посочувствовал он.

Кашляя и хватая ртом воздух, Сет с трудом выдавил:

– М-Майлс ж-женат?

– Ну. Только этого не скажешь, глядя, как он постоянно увивается вокруг Лорели. Он с ума сходит от ревности. Ревнует ее ко всем подряд.

Сет прочистил горло.

– Я тоже заметил.

– Все это замечают, – подхватил Монти. Он тщательно протер стакан и отставил его в сторону. Взяв в руки высокий графин, он продолжил: – Очень плохо, что его жены нет рядом. Думаю, она быстро приструнила бы его.

– А где же миссис Прескотт? – поинтересовался Сет.

– Это довольно долгая история. Но если у вас есть время?.. – Монти с надеждой взглянул на него.

– Конечно. У меня есть время. – Сет наклонился над стаканом, пряча довольную улыбку. У него возникло предчувствие, что раз удалось разговорить бармена, то понадобится не так много усилий, чтобы перевести разговор на Пенелопу.

Монти обрадовался, отложил в сторону полотенце и сел на табурет. Осмотревшись, он удостоверился, что их никто не подслушивает, и предупредил:

– Имейте в виду, что мистер Прескотт был сильно пьян, когда рассказывал мне эту историю. Но, учитывая, что, как говорится, у трезвого на уме, то у пьяного на языке, я склонен верить ему:

Сет криво усмехнулся:

– Понаблюдав» за поведением Майлса, я сомневаюсь, что он вообще может сочинить убедительную историю, будь он трезвый или пьяный.

Монти хмыкнул.

– И то верно, мистер Тайлер.

– Сет.

– Сет, – повторил бармен. – Простите, я не привык называть шикарных джентльменов по именам.

Теперь наступила очередь Сета хмыкнуть.

– Шикарный джентльмен… Вряд ли я бы использовал такое определение, если бы стал описывать самого себя.

– Но… – запротестовал Монти.

– Но мы отклонились от темы, – мягко напомнил Сет. – Ты рассказывал мне о жене Майлса.

– Да, верно. – Монти потер переносицу, словно пытаясь вспомнить, о чем шел разговор. – Миссис Прескотт, да. Я узнал про нее в прошлое воскресенье, вечером. Дела в баре шли вяло, так что у меня было время послушать, когда у мистера Прескотта появилось желание поболтать. Я даже посочувствовал ему. Он только что сильно проигрался и беспокоился, как эту новость воспримет его мамаша. Кажется, он обещал ей не играть в карты, пока не будет погашен его долг салону. – Он умолк, бросив вопросительный взгляд на своего хозяина. – Конечно, вы уже знаете о долге?

– Похоже, в городе каждый об этом знает, – отозвался Сет, припомнив всех тех, кто за последние сутки счел своим делом сообщить ему о долге Майлса.

– Конечно, это же маленький городок. Здесь все все знают друг о друге. Погодите, я расскажу вам, что услышал об этой спесивой молодой учительнице, мисс Спайлер, и что…

– Давайте вернемся к миссис Прескотт, – перебил его Сет.

– Хорошо, сейчас. – Монти виновато улыбнулся. – Дурная привычка, вечно прыгаю с одного на другое, как лягушка на горячих углях. Однако… – Нахмурившись, он подергал себя за усы. – Так на чем мы остановились?

– Майлс много проиграл в карты и боялся сказать своей мамаше.

– Ах, да, и тогда он пришел в бар, чтобы немного приободриться. После нескольких порций «Молнии Тао» он начал хвастаться своей женой. Говорил, что она – девица из светского общества, с родословной длиннее, чем повозка с двадцатью мулами, и с соответствующим фамильным состоянием.

– Светская девица? – недоверчиво повторил Сет. – Что, черт возьми, ее могло привлечь в таком болване, как Майлс Прескотт?

– Признаюсь, меня это тоже поразило, – согласился Монти. – По словам мистера Прескотта, она увидела его в какой-то пьесе и по уши влюбилась. Он говорил, что она каждый вечер приходила смотреть спектакли, чтобы только взглянуть на него.

Сет хмыкнул.

– Могу представить, как восхищение этой бедной глупышки льстило самолюбию мистера Прескотта.

Монти покачал головой.

– Мужчину привлекают стройные ножки и хорошенькое личико. По его словам, девица не отличается ни тем, ни другим. Конечно, ее личико стало привлекательнее, а ножки стройнее, когда он узнал о деньгах ее родни.

– Удивительно, как деньги могут превратить нежеланную женщину или мужчину в самое обожаемое создание, – заметил Сет с сарказмом.

– Да уж, – согласился Монти. – Похоже, что девица показалась мистеру Прескотту чертовски привлекательной, когда он проиграл тысячу долларов одной нетерпеливой паре шулеров. Он сказал, что те обещали порезать его красивое лицо, если он быстро не расплатится с ними. Короче, он увидел в этой девушке шанс спасти свое лицо, переспал с нею и уговорил бежать с ним.

– Уверен, ее семья ужаснулась, когда познакомилась со своим новым сынком, – вмешался Сет.

– По словам мистера Прескотта, ее родне пришлось смириться, потому что было слишком поздно, учитывая, что девушка ждала ребенка.

Сет зацокал языком.

– Все это напоминает плохую мелодраму.

– Может быть, – протяжно отозвался Монти. – Но я ставлю пять баксов, что вы не угадаете, чем все это обернулось.

Заинтригованный вызовом, Сет достал из кармана золотую монету и положил на стойку.

– По рукам.

– Ну?

Недолго поразмыслив, Сет предположил:

– Думаю, что благочестивый мистер Прескотт захватил приданое невесты, бросив беременную бедняжку одну.

– Хороший выстрел, босс, но мимо, – отозвался Монти, забирая золотую монету. – Мистер Прескотт так и не получил никакого приданого. Ее родственники ничего ему не дали, когда узнали о долгах. Похоже, они надеялись, что шулеры сделают их дочь вдовой.

– Как видно, эти картежники разочаровали их, – заключил Сет, поднося стакан к губам.

Монти подкинул золотую монету в воздух и ловко поймал ее, хмыкнув.

– Только потому, что мистер Прескотт сбежал оттуда прежде, чем они добрались до него. И с тех пор он скрывается в театральной труппе своей мамочки. Но сейчас, когда он собрался жениться на Лорели, ему придется вернуться туда, чтобы получить развод.

Этого откровения оказалось достаточно, чтобы Сет снова поперхнулся виски.

– Л-Лорели и М-Майлс?

Монти наклонился вперед и опять похлопал его по спине.

– Что-то сегодня виски у вас попадает не в то горло. Может, лучше попробовать немного «Молока медведя гризли?»

Не обращая внимания на его совет и сочувственное выражение лица, Сет нетерпеливо и раздраженно спросил:

– А Лорели поощряет этого наглеца или нет?

Монти со вздохом убрал руку со спины Сета.

– Нет. И это тоже сильно задевает его. – Он рассеянно подбрасывал монету. – Она вообще не обращает внимания на мужчин. Она не флиртует, как другие девушки.

Сет наблюдал, как Монти подбрасывал и ловил золотую монету, борясь с желанием схватить парня за ворот рубашки и грубо вытрясти из него все, что ему известно о Пенелопе.

К счастью, это оказалось ненужным. Бармен сам охотно продолжил:

– Пожалуй, только Одноглазый Калеб привлек ее внимание. Я видел, как мисс Лерош несколько раз перешептывалась с ним. – Лукаво подмигнув, он подбросил монетку высоко над головой.

Сет ловко подхватил монету и прижал ее к стойке.

– И это все, что мисс Лерош делала с Калебом? – Он весь съежился, едва эти слова слетели с его губ. Черт возьми, он прямо как ревнивый любовник. Настроение у него сильно испортилось, когда он понял, что ревнует.

Монти крякнул и хитро взглянул на него.

– Да вы и сами неравнодушны к мисс Лерош?

Сет бросил на бармена сердитый взгляд, явно предупреждая того не соваться не в свое дело.

Но бармен не обратил на это никакого внимания. Расплывшись в улыбке, он заявил:

– Готов вам помочь, если хотите вскружить голову этой пташке. Вы, – тут он кивнул на украшенную бриллиантами и рубинами крышку часов Сета, – богаты и привлекательны, пожалуй, у вас может получиться.

Сет засмеялся и бросил монету через стойку бармену.

– Как мы уже выяснили, деньги могут превратить и Квазимодо в очаровательного принца.

Монти нахмурился, опуская монету в карман красного шелкового жилета.

– Квази – кто? Не помню, чтобы я обслуживал этого парня.

– Квазимодо. Это горбун, который был влюблен в красавицу в книге Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери».

Бармен презрительно хмыкнул.

– Неужели проклятым французам больше делать нечего, как тратить хорошую бумагу, чтобы писать о горбуне-рогоносце? Кстати о рогах… – Его глаза хитро блеснули. – Кажется, девицы салона сгорают от страсти к вам. Слышал, как они сплетничали сегодня утром. Они болтали и вздыхали, утверждая, что вы самая соблазнительная штучка в штанах по эту сторону Миссисипи. Похоже, в вас действительно есть что-то интересное. И дело тут не в деньгах.

Он кивнул в сторону блондинки, с которой Сет познакомился прошлым вечером.

– Дездемона заключила пари на десять баксов с другими девчонками, что к концу недели уложит вас в свою постель.

Монти с жалостью посмотрел на девушку.

– Думаю, она проиграет, раз уж вы положили глаз на Лорели.

– Нет, если сердце Лорели занято Калебом… – проворчал Сет.

– Я бы так не сказал. Не похоже, чтобы Лорели с Калебом целовались или что-то такое… хотя… – И это «хотя» прозвучало как-то угрожающе.

Сет громко выдохнул. Он предвидел, что ему не удастся выяснить, что скрывается под этим «хотя».

– Ваша главная проблема не в том, чтобы отбить Лорели у Однаглазого Калеба, – говорил Монти. – Она в… о-ох! – Быстро, точно трус в шумной потасовке, он нырнул под стойку бара и в следующее мгновение возник снова, держа в руке извивающегося черного кота. Бесцеремонно бросив мяукающее животное в угол, он проворчал: – Вот так-то, знай, как царапать мои ноги, Отелло. Мне следует вообще выгнать тебя и лишить вечернего пива. Ты заслужил это за свое мошенничество.

Сет тихо застонал. Едва ему удалось направить разговор в нужное русло, как этот кот, любитель пива, отвлек внимание Монти.

Подтверждая его опасения, бармен стал объяснять:

– Никогда не встречал кота, так охочего до пива, как Отелло. Маленькая бестия весь вечер крутится возле бара, подлизывая капли. – Улыбнувшись, он закончил: – Если Отелло рядом, то и тряпка не нужна.

Теряя терпение, Сет напомнил ему:

– Ты говорил о трудностях ухаживания за Лорели. Помнишь?

– Да, верно. – Монти покорно подчинился, переключив внимание со своего любимца на прежнюю тему разговора. – Ну, как я понимаю, самая большая проблема для вас – как оторвать ее от мистера Прескотта и мадам дю Шарм, чтобы можно было поухаживать. Эта парочка следит за Лорели, как коршуны.

– Есть идеи, почему они так пристально следят за ней?

Монти пожал плечами.

– Думаю, что касается мистера Прескотта, то его влюбленность – вполне достаточная причина. А вот мадам… полагаю, она стережет свой хлеб. Ведь вам известно, что именно красота мисс Лерош и ее талант собирают толпы зрителей. Компания рухнет, если она сбежит с каким-нибудь парнем.

Нащупав наконец хоть что-то, проливающее свет на таинственные причины пребывания Пенелопы в Денвере, Сет заметил:

– Не могу понять, почему мисс Лерош присоединилась к такому третьеразрядному сборищу актеров. С такой красотой и талантом ее с радостью приняли бы в любую театральную труппу мира.

Монти задумчиво подкрутил усы и пожал плечами.

– Я тоже размышлял над этим. Полагаю, вам надо будет спросить у нее самой. Думаю… – Он резко стукнул кулаком по стойке бара. – Отелло! Убери лапу из стакана мистера Тайлера, быстро!

Сет подпрыгнул, испуганный неожиданной выходкой бармена. Его рука задела стакан, и тот перевернулся, облив Отелло виски. Яростно зашипев, кот спрыгнул со стойки и забрался под стол с рулеткой, где стал громко мурлыкать и вылизывать свою шерсть.

Вооружившись полотенцем, Монти быстро вытер разлитое виски.

– Простите. Хотите, я налью вам еще?

Сет взглянул на свой мокрый от виски рукав и отрицательно покачал головой.

– Чего бы мне хотелось, так это узнать, как застать Лорели одну.

– Вы собрались поухаживать за мисс Лерош, – подмигнул Сету бармен. – Я угадал?

– Может быть.

– Если ваше «может быть» означает «да», то тогда это ваш счастливый день. – Загадочная улыбка Монти вполне могла соперничать с улыбкой Моны Лизы.

– Каким образом?

Заговорщически подмигнув, Монти доверительно сообщил: