Текст книги "Травница"

Глава 6

В ту ночь Иден приснился сон. На ней деревенское платье, льняной фартук и чепец, и она понимает, что находится в далеком прошлом. В комнате, посреди которой она стоит, много женщин, и все они поют. Иден знает слова песни. Женщины поют и работают: штопают и гладят одежды.

Моя младшая сестра За морем живет, Многие дары она Издалека мне шлет. Шлет черешню мне она, И косточек в ней нет. Шлет она мне голубя. Где его скелет? Когда черешня та цвела, В ней кость не прорастала, А когда тот голубь вырос, В нем костей не стало.

Проснувшись, Иден не могла понять, где находится. Пришлось сесть в постели и включить свет, чтобы вспомнить, что она в Англии. И не просто в Англии, но судя по ноутбуку на столе и электрической лампочке, она в 21 веке, а не в 1400 году.

Она понятия не имела, что значили слова в песне или откуда они взялись. Хотя во сне она понимала их смысл. Кажется, этот сон был чем-то большим, чем просто мешанина из мыслей, какие обычно выдает разум. Она вспомнила, что смотрела на женщин, которые разводили огонь, выделывали шкуры, помешивая их в кипящем чане, и шили стежком, и многие лица были ей знакомы.

Одна из них была молода, и Иден никак не могла вспомнить, кто она такая. Другая намного старше, и Иден тут же ее узнала – это была миссис Уэлш.

По спине пробежали мурашки. Иден выключила свет, закуталась поплотнее в пуховое одеяло и постаралась снова уснуть.

На следующий день Иден должна была навестить миссис Уэлш, чтобы слушать, наблюдать и записывать. Сон все не отпускал, и она была наполовину здесь и сейчас, а наполовину где-то в далеком прошлом. Тревожное чувство. Хотя большую часть времени, что она проводила с миссис Уэлш, ей было тревожно. Но и захватывающе тоже. Она чувствовала себя так, словно возвращалась домой после долгого путешествия. Сегодня она хотела получить ответ на свой вопрос о портрете, что висел на стене, поскольку миссис Уэлш так и не сказала ничего вразумительного на этот счет.

– Доброе утро, миссис Уэлш. – Иден начала привыкать к тому, что дверь отворяют прежде, чем она успевает постучать.

– Доброе утро, дорогая. Рада тебя видеть. Заходи, – пригласила старушка и пошла в гостиную.

На дворе стоял ноябрь, и Иден с удовольствием отогревала замерзшие руки у огня, что весело потрескивал в камине, несмотря на ранний час.

Они обе сели в кресла у камина.

– О чем хочешь узнать сегодня, милая? – спросила миссис Уэлш.

Сначала Иден подумала, что хотела бы расспросить о рецептах отваров или услышать еще одну семейную историю. Но вместо этого неожиданно для себя сказала:

– Почему мой портрет висит у вас на стене?

Миссис Уэлш громко рассмеялась.

– А, вот что. Тебе все еще интересно узнать про этот старый портрет. Ты любишь получать четкие ответы на свои вопросы и объяснения для всего на свете. А я не такая. Мне достаточно и толики информации и даже немного тайны, но ведь ты исследователь, профессор, в конце концов!

Иден невольно наклонилась поближе к старушке. Она чувствовала, что рассказанная история повлияет на ее жизнь.

– Ты мне приснилась, милая. И я поняла, что ты следующая. Видишь ли, целители становятся частью нашего рода разными путями. Многие рождаются в нашей семье – это дочери своих матерей-целительниц. Но некоторые нет. У меня не было детей, так что я знала, что однажды мне будет явлена та, что станет моей преемницей. Это могла быть девушка-соседка или та, кого я никогда не видела. Второй случай как раз наш с тобой, милая. Некоторые сны – это просто сны. Но некоторые – предсказания. Озарения. Ты и сама чувствуешь разницу между ними.

Иден вспомнила приснившееся накануне и задалась вопросом, может, увиденные ею женщины, с которыми она пела, были предвидением, хотя она все же не была уверена в том, что значил тот сон.

– Как видишь, во сне я увидела тебя очень четко. Ты здесь не без причины, милая, – продолжила миссис Уэлш. – Не хочу торопить тебя и тем более пугать, но это так. Ничто не происходит случайно, даже когда нам кажется обратное. Знаю, ты думаешь, что сюда тебя завела череда событий и сделанный тобою выбор. Но этой череде суждено было случиться. И всему, что произошло потом, тоже. Прошлое и будущее знают друг о друге. И тебе было предначертано оказаться здесь. Я видела тебя во сне несколько лет назад и изобразила тебя на портрете. А за несколько месяцев до твоего приезда я увидела твой образ в пламени камина и поняла, что ты скоро явишься. Вот и вся история, милая. Ничего из ряда вон выходящего, честно.

– Ничего из рядя вон? – воскликнула Иден. – О чем вы? Я не травница. Я не ведьма. Я профессор в университете на Манхэттене и приехала сюда не по прихоти, а после тяжелого расставания. Каким образом мой приезд мог стать частью великого замысла? – спросила она, отмахиваясь от мысли, что смелый шаг по переезду в Англию был лишь отчасти ее личным решением, а она была лишь марионеткой в руках некоего кукловода. – А что, если я не хочу быть целителем? – рассердилась она.

Миссис Уэлш смотрела в огонь, улыбалась и молчала. И наконец промолвила:

– Ты уверена, что не хочешь быть целителем?

Этот простой вопрос застал Иден врасплох.

– Может быть. А может и нет. – Она поняла, что говорит как раздраженный подросток, а не как образованный взрослый человек. – Не в этом дело. Я не хочу, чтобы мне указывали, что делать. Это мой год отпуска. Мой… путь к свободе, год неожиданных решений и своевольных поступков. А вы говорите, что у меня даже выбора нет, все было распланировано и я угодила в силки, расставленные столетия назад.

– Пойди в сад, прогуляйся, милая, – просто предложила миссис Уэлш. – На свежем воздухе тебе полегчает.

Иден подошла к высоким дверям в дальнем конце гостиной, распахнула створки и вышла в сад, залитый холодным солнечным светом. Сад за домом был великолепен. Огромный, обнесенный старинным частоколом, разделенный на три равных прямоугольника, к центру его вела дорожка из неровно выложенных кирпичей.

«Посмотреть бы на сад весной. Интересно, что у нее тут растет?»

Она была так заинтригована садом с целебными травами, что вся ее злость тут же улетучилась. Некоторые травы она узнала сразу, несмотря на то, что посадки уже готовились к зиме: хризантемы от кашля, чеснок от простуды и лихорадки, мята от головных болей и нервозности, портулак от болей в животе.

«Да у нее тут целая аптека», – удивилась Иден, глядя на другие растения, названия которых она не знала.

Она медленно брела по дорожке, раскинув руки, касаясь кончиков высоких стеблей. И снова она ощутила покалывание, распространяющееся от пальцев выше по телу.

Вдруг перед ее мысленным взором пронеслись образы, словно кто-то монтировал кадры кинофильма, по несколько секунд каждый, они вспыхивали и гасли. Чья-то рука протягивает больному старику чашу, от которой идет пар… Образ погас. Малыш в одежде, которую носили несколько веков назад, сотрясается в судорожном кашле, а на столе в ступке – перемолотые корень солодки и мать-и-мачехи. «Солодка и мать-и-мачеха для здоровья легких», – подумала Иден. И этот образ тоже исчез. Словно травы, которых она мельком касалась, говорили с ней и показывали, на что они способны.

Закрыв глаза, она глубоко вдыхала насыщенный аромат зимнего сада. Ее лицо озарила улыбка, умиротворенная и такая счастливая.

Иден подошла к миссис Уэлш, что все это время стояла чуть поодаль.

– Да, я согласна. Я хочу стать целителем, – решила Иден. – Даже не представляю, как это будет выглядеть. В смысле, скорее всего я не буду жить здесь безвыездно. Но я больше не хочу изучать искусство врачевания травами, я хочу практиковать это искусство. Самое странное, что я вообще не понимаю, зачем все это говорю, но теперь для меня это не вопрос, а данность. Словно иначе и быть не может. Простите, что нагрубила вам в начале разговора. Но для меня все так неожиданно, особенно ваши слова о моем приезде в Бартон-Хит. Хотя они кажутся мне правдой. Я больше не могу отмахиваться от ощущения, что все так, как должно быть. Понимаете?

– Прекрасно понимаю, милая. Это и есть знание. Оно не приходит под громогласный бой литавр. Ты просто осознаешь нечто в глубине своей души, неожиданно, окончательно и бесповоротно. – Она улыбнулась.

– Знание? – уточнила Иден.

– Да, милая. Между целителем и травником есть разница. Каждый может заварить чай – это всегда полезно для больного. Простой травник смешивает ингредиенты, чтобы они стали лекарством. Но целитель «знает». Это гораздо важнее. Целитель дотрагивается до больного и понимает, что ему нужно нечто большее, чем смесь из трав и семян. Целитель касается трав и говорит с ними.

– Только что со мной случилось именно это, – перебила Иден.

– Знаю, милая. Потому что ты не просто травница, ты целитель. Тебе нужно практиковаться. Вспомни некоторые эпизоды из своего прошлого – знание всегда было с тобой. Но большинству из нас с детства внушают, что подобные разговоры – признак помешательства, и мы прячем истину глубоко внутри и стараемся ее не замечать. Но она всегда с нами. И та, что однажды займет твое место, тоже знает истину. Вот что тебя привело, вот что заставляет тебя здесь остаться. Знание, которому суждено быть, и планам, что судьба построила в отношении нас, очень трудно помешать. Будешь бороться – скорее всего проживешь печальную жизнь. Ты будешь грести против течения, выбиваясь из сил. – Миссис Уэлш замолчала, позволяя Иден обдумать сказанное. Но затем продолжила: – Здесь холодно, пойдем в дом. Я покажу тебе несколько моих любимых средств от ноябрьских болезней.

Улыбнувшись, Иден последовала за старушкой.

На большом деревянном столе в кухне уже стояли банки и лежало несколько вязанок сушеной травы.

– Я готовлю большое количество лекарств на каждое время года: в начале февраля, во время праздника зарождения весны Имболк, я делаю лекарства для тех, кто весной становится взвинченным и раздражительным; в ночь праздника Белтейн, когда приходит лето – лекарства от простуды, вызванной сменой жарких дней и холодных ночей; первого августа во время праздника Луннаса я готовлю лекарства от осенних хворей, а сейчас у нас Самайн, праздник нарождения зимы, сезон простуд и лихорадок.

Она показала Иден несколько рецептов, которые та с удовольствием записала.

– А теперь приготовь их сама. – Старушка подвинула Иден большую миску, наполненную травами и листьями. – Это лекарство для маленькой девочки, которую замучил кашель. У нее отходит много мокроты. К тому же она боится своего отца, он крупный, и у него плохой характер, а страх плохо отражается на здоровье. Что бы ты добавила в миску с ингредиентами? – Она сделала шаг назад от стола и посмотрела на Иден, как учитель на ученицу.

Иден взглянула на заставленные банками полки. Три из них показались ей особенными – вокруг них едва заметно пульсировал слабый свет.

Когда Иден потянулась и взяла банки в руки, она снова ощутила покалывание в пальцах и тут же узнала содержимое.

– Чабрец от легочной инфекции, – начала перечислять Иден. – Лимонная мелисса и лаванда, чтобы развеять страхи девочки, когда она выздоровеет, – добавила она.

– Совершенно верно, милая, – широко улыбнулась старушка. – Теперь ты чувствуешь разницу между целителем и тем, кто просто смешивает ингредиенты, указанные в рецепте. Ты отлично справилась, моя дорогая. А теперь давай сядем у камина и выпьем по рюмочке шерри. Утро выдалось насыщенным, в моем возрасте это утомляет.

Они вместе вернулись в гостиную, чтобы отдохнуть, выпить и расслабиться.

Глава 7

Мысли Иден перескакивали с миссис Уэлш на Джеймса и обратно. Воспоминания о времени, проведенном в компании старушки, умиротворяли. Мысли о Джеймсе – совсем наоборот.

После праздника прошло всего два дня, а Иден уже мечтала случайно встретить его в городе и ждала звонка с приглашением на обед. Ей не пришлось долго ждать.

На следующий день, выгуливая Велли, она свернула за угол – лужайка городского парка снова преобразилась, на этот раз в поле для игры в регби; матч был в самом разгаре, и вокруг собралась толпа довольных болельщиков. Иден выросла в США и кое-что смыслила в регби.

В толпе она заметила Тару, они были ровесницами, и Иден часто встречала ее в городе.

– Привет, Тара. Рада тебя видеть.

– Привет, Иден, я тоже очень рада. Давно не виделись. Как дела? – спросила Тара.

– Хорошо, спасибо. Я помогала миссис Уэлш и занималась кое-какими своими проектами, – ответила Иден, не уверенная, что стоит рассказывать Таре о своей книге. – А ты как?

– Отлично, спасибо. В доме престарелых много работы. А в свободное время я встречаюсь с Мартином. – По взгляду Иден Тара поняла, что та не имеет понятия, кто такой Мартин. – Это мой парень. Врач отделения неотложной помощи в Ньюмаркете, – уточнила она, улыбнувшись. – Ты тоже пришла посмотреть матч? – Тара с интересом наблюдала происходящее не поле.

– Я вышла выгулять Велли. Не знала, что здесь идет игра. Что за матч? – поинтересовалась Иден.

– Команда Бартон-Хит против Аппер-Барроу. В самом разгаре.

И тут один из игроков поймал мяч, и в толпе раздались восторженные крики.

Игроки обеих команд были в грязи от пяток до макушек, и, как со смехом пояснила Тара, «если каждый раз отменять игру из-за дождя, в Англии не будет вообще никакого спорта».

– Да что у них за правила такие? На них даже шлемов нет! – Иден была поражена тем, как жестоко атаковали друг друга соперники, хотя на игроках не было защитного снаряжения.

– Это называется «схватка», – объяснила Тара.

Иден смотрела, как игроки прижались друг к другу, сцепились локтями, пригнулись, опустив головы вниз, и вся эта странная скульптура задвигалась. И вдруг мяч снова оказался высоко в воздухе.

– Таких правил игры я еще не видела, – засмеялась Иден. – Один игрок хватает мяч с земли, бежит и бросает, а другой пинает мяч ногами. Что тут творится?

– Свободные правила. Чтобы гол был засчитан, мяч должен пересечь линию разметки. А уж как он это сделает, не суть важно. Наверняка в регби куча запутанных правил, но если честно, я и сама их не знаю, – призналась Тара, и они обе засмеялись.

Действие на поле развивалось стремительно, и за игроками было интересно наблюдать. В следующем тайме мяч перехватил накачанный, весь измазанный грязью игрок, в котором Иден узнала Джеймса, и ее сердце пустилось вскачь. Он мчался к зачетной зоне поля, а Иден смотрела на его накачанные крепкие ноги. Его волосы вымокли под дождем, а пропитавшаяся грязью майка прилипла к спине. Соперник налетел на него со всей силы, но Джеймс оттолкнул его и пробежал дальше, перекинув мяч товарищу по команде, но несколько игроков команды соперника, не сориентировавшись, набросились на него.

Схватка выглядела душераздирающе, но высвободившийся из их захвата Джеймс только широко улыбался, мотая головой, чтобы отбросить со лба мокрые волосы.

Он узнал Иден почти в ту же секунду, как заметил ее в толпе, и улыбка на его перемазанном грязью лице стала еще шире; Джеймс подмигнул ей и побежал вслед за мечом.

Сердце Иден забилось быстрее, а внимательная Тара улыбнулась и посмотрела на нее, вопрошающе приподняв бровь. Иден не смогла не улыбнуться в ответ.

Замерзшая и промокшая насквозь, Иден отвела Велли домой. Она вся сияла от радости, вспоминая, как Джеймс ей подмигнул, и думала о том, что ей вскоре предстоит пообедать с таким красавчиком.

Позже вечером у нее зазвонил телефон.

– Иден, это я, Тара.

– Что? – громко переспросила Иден, потому что в трубке был слышен оглушительный шум и она с трудом могла расслышать слова подруги.

– Это я, Тара! – прокричала та.

– А, привет! – прокричала Иден в ответ.

– Мы с друзьями сейчас в пабе. Приходи, выпьем вместе!

– С удовольствием! – ответила Иден. – Спасибо. Через пару минут буду!

Она дала отбой, накинула куртку и пошла в паб «Лошадь и повозка». На улице было темно и холодно, только дождь барабанил по крышам и по мокрой дороге шуршали шины проезжающих машин. Других звуков не было, и атмосфера казалась Иден почти мистической.

Но как только Иден открыла дверь паба, ее оглушила волна звуков, света и жара. Зал был набит битком.

Она с трудом протискивалась между посетителями и наконец увидела Тару и ее друзей за столиком в углу зала. Иден вернулась к бару, заказала всем сидевшим за столиком выпивку за свой счет и наконец села с кружкой пива в руках.

– Я рада, что ты пришла! – Тара перекрикивала шум.

– Я тоже! Спасибо, что пригласила!

– Эти милашки – Мэри, Сьюзан и Никола! – прокричала Тара Иден в ухо.

– Привет. Рада познакомиться! – прокричала Иден всем сидевшим за столом. Девушки кивнули, улыбнулись и приветственно подняли бокалы, молча, поскольку здесь было слишком шумно, чтобы разговаривать. В зале кто-то запел.

– Откуда столько народа? – спросила Иден Тару.

– Здесь обе команды по регби и все их фанаты. Настоящий дурдом! – громко пояснила Тара. – Нам всем нужно отогреться, мы весь день простояли на холоде под дождем. – Она улыбнулась. – Выиграла команда Бартон-Хит, мы уже пару часов празднуем.

Внезапно один из посетителей, мужчина с небольшим пивным животиком, залез на стол и начал распевать песню. Иден громко засмеялась:

– В Америке мужчины не поют на публике! Потрясающе: крупные, атлетически сложенные мужчины берутся за руки и в порыве пьяной солидарности горланят песни!

Внезапно она увидела, что Джеймс тоже взобрался на стол, приобнял своего друга, и оба, пьяные в хлам, покачивая кружками пива, воодушевленно запели. Песня была о чем-то настолько непристойном, что Иден огляделась: кто-то из посетителей мог всерьез оскорбиться. Но толпа лишь аплодировала и поднимала кружки, и ловко зарифмованный припев с сексуальным подтекстом подхватили все без исключения мужчины и несколько особенно смелых женщин.

– Вы, англичане, всегда были для меня загадкой, – сказала Иден на ухо Таре. – Британцы выглядят такими благопристойными, но обожают похабные песни и грязные шуточки! – Она хихикнула. – Американцы сгорели бы со стыда и обиделись или сделали бы вид, что обиделись, если бы такое услышали. Они никогда в жизни не станут петь в баре. Случись такое, кто-нибудь из посетителей оскорбился бы и накатал жалобу, а то и подал бы иск за моральный ущерб.

Джеймс выглядел таким счастливым, когда на пару с приятелем распевал: «Будь я любителем жениться…» (Нет уж, боже упаси!) – что Иден улыбнулась ему широкой улыбкой. От следующих слов песни у нее глаза полезли на лоб и отпала челюсть, но Тара со смехом похлопала ее по спине.

Иден пришла в себя, от души посмеялась и залпом допила пиво. Она начала подозревать, что хмель играет не последнюю роль в способности оценить столь разнузданное представление.

Два часа спустя Иден, Тара и их друзья, все разрумянившиеся, вышли из душного, ярко освещенного бара в вечернюю прохладу.

– Я так рада, что ты пришла, Иден, – призналась Тара. В ушах у девушек звенела непривычная тишина.

– Я тоже очень рада, – произнесла одна из подруг.

– Было ужасно весело. Спасибо, что пригласили, – улыбнулась Иден. – Надеюсь, скоро увидимся.

– Обязательно увидимся! – прокричали они хором и побрели по домам.

Улыбаясь, Иден слегка нетвердой походкой шла к дому; она напевала «Годами, как скиталец, по миру колесил. На виски и пивасик все деньги я спустил…»

Как всегда, Иден проснулась поутру под крики соседского петуха. Его песню сменила радостная птичья трель, доносящаяся из зарослей зеленой изгороди. Голова раскалывалась, а на языке был мерзкий привкус. «Словно во рту кошачий туалет». – Она вспомнила, как кто-то описал привкус во рту после ночной попойки. Англичане знают толк в метафорах.

Несмотря на головную боль, Иден улыбалась, лежа под пуховым одеялом; она мысленно возвращалась сначала к событиям прошлой ночи в пабе, потом к празднику, когда Джеймс коснулся ее руки (она до сих пор ощущала его ладонь), а потом предавалась мечтам о скором совместном обеде.

Она подошла к окну, повернула ручку и толкнула обе ставни, впуская прохладу в комнату. Где-то жгли костер, и запах осенней сырости смешивался с дымом горящих поленьев – этот аромат всегда ассоциировался у нее с Англией.

Она спустилась вниз, села у окна с чашкой горячего чая и, поглядывая на серость снаружи, начала писать.

Книга получалась совсем не такой, как она планировала. К ее удивлению, вместо отсылки к сухим фактам по траволечению теперь текст становился похож на художественное произведение. Исторически выверенный роман о целительнице, что живет в деревеньке в тринадцатом веке. В церкви служит коварный, честолюбивый пастор, который страстно мечтает стать епископом и не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Местная целительница, которая как может помогает беднякам и женщинам деревни, прекрасно знает, что один донос отделяет ее от виселицы или костра инквизиции. Симпатичный торговец, добросердечный весельчак надеется завоевать расположение юной травницы. В тексте Иден приписывала персонажам реальные болезни и «лечила» их реальными рецептами: клевер от боли в теле и зубной боли, кориандр от жара, шалфей для укрепления сил.

Книга получалась отчасти увлекательно-романтической и отчасти научной, с настоящими рецептами из поваренной книги реальной травницы. Иден понятия не имела, откуда у нее в голове все эти образы, но каждый раз, когда она садилась писать, все больше историй о церкви, медицине, вожделении и предательстве рождались в ее воображении и оказывались на экране ноутбука. И только когда прозвонил будильник в телефоне, она вспомнила, что пришло время навестить миссис Уэлш.

Иден шла по дорожке к дому миссис Уэлш; теперь она приходила к старушке почти каждый день: помогала делать настойки и заваривать чай, сушить травы и развешивать вязанки, иногда она помогала ей в каких-то более повседневных делах, которые пожилой женщине было трудно выполнять в ее возрасте. Иден вставала на верхнюю ступень стремянки и меняла лампочку или приносила охапки дров со двора и раскладывала их в корзинке у камина. Миссис Уэлш рассказывала ей истории из своей жизни здесь, в деревне, истории о Второй мировой войне или же те, что случались с ее далекими предками.

Когда-то давно Иден попросила разрешения записывать их разговоры на диктофон, миссис Уэлш не возражала, так что теперь у Иден была возможность наслаждаться временем, проведенным в компании старушки, и не волноваться о том, что она упустит какие-нибудь детали рассказа.

В тот день Иден больше всего хотела узнать о самой миссис Уэлш. Не как о травнице, а как о женщине.

– Можно спросить? – начала Иден, смущаясь от того, что впервые перешла от вопросов про траволечение к чему-то очень личному.

– Спрашивай что хочешь, милая, – ответила миссис Уэлш.

– Когда умер ваш муж?

Последовала недолгая пауза, но миссис Уэлш все же ответила. Ее взгляд затуманился, а на лице появилась задумчивая улыбка.

– Так много времени прошло. Он подарил мне любовь длинною в жизнь, вместив ее в то недолгое время, что было нам отмерено. Его звали Фрэнк Уэлш. Мы влюбились друг в друга еще будучи школьниками, поженились совсем молодыми, нам было всего восемнадцать. А через неделю после свадьбы его отправили воевать во Францию. Шла Вторая мировая война. И он погиб. На второй неделе службы он и почти все сослуживцы из его батальона были убиты, когда пытались удержать линию траншеи в каком-то французском городке. – Ее лицо стало так печально, что Иден пожалела о своем любопытстве. Старушка подошла к каминной полке и взяла старое фото в рамке с изображением симпатичного молодого человека в военной форме. Она протерла фото от невидимой пыли и улыбнулась, глядя на него. – Это мой Фрэнк. – Она протянула фото Иден.

На это молодое, невинное лицо Иден смотрела с грустью, осознавая, что в тот миг, когда оно было сделано, никто и не догадывался, как скоро оборвется жизнь этого мужчины.

– Он очень красивый, – честно призналась Иден. – И глаза у него добрые.

– Да, все так. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала. И самый добрый. Редкое сочетание, – сказала она. – После его смерти ни к одному мужчине я не испытывала и половины тех чувств, которые были у меня к мужу. Мне просто хотелось бы провести с ним больше времени. Но как известно, жизнь нам ничего не должна. Но я рада, что мы не стали ждать со свадьбой, как многие советовали. Уж очень мы любили друг друга. – Она с обожанием посмотрела на фото. – Детей у нас не было. Я сожалею об этом, но мы не успели даже попробовать завести их до того, как ему пришла повестка. Вот почему я знала, что моя преемница придет со стороны, – проговорила она с грустной улыбкой.

– Мне очень жаль, миссис Уэлш, – промолвила Иден с сочувствием. – Все это очень грустно.

– Да, временами это тяжело, но у судьбы на каждого из нас свои планы. Теперь я счастлива, ведь мы с ним скоро встретимся вновь, когда моя миссия в этом мире окончится. – Она снова протерла фото фартуком и аккуратно вернула его на полку.

– Расскажите мне о своей семье, о вашей матери. Она была травницей? – спросила Иден.

Лицо миссис Уэлш просветлело.

– О да, была. Одна из лучших травниц, что жили в этой деревне. Ее звали Матильда. Но все называли ее «Тильда». Она была хорошей женщиной. Высокая, стройная, красивая. Как у нее родилась такая пухленькая дочурка, как я? – засмеялась старушка. – Они с моим отцом были счастливы. Он был госслужащим, сорок пять лет проработал в Ньюмаркете. Не слишком интересная работа, но он никогда не жаловался. Он был счастлив тем, что любил маму. Когда она входила в комнату, он весь сиял, хотя они и прожили вместе шестьдесят лет. Шестьдесят три года в браке. Вплоть до его смерти. Я была их единственным ребенком, и они жалели об этом. Им хотелось еще детей, но мама перенесла послеродовую инфекцию и больше не могла родить. Некоторые говорили, это потому, что ее истинным предназначением было целительство, и если бы они с папой завели еще дюжину ребятишек, как и мечтали, у нее не осталось бы времени на пациентов. – Миссис Уэлш посмотрела в окно и добавила: – Наверное, люди были правы. У мамы был дар. «Знание». Лишь коснувшись ребенка, она могла определить, почему его лихорадит: это инфекция в легких, или воспаление в горле, или закупорка кишечника. Она знала. Люди сходились к ней со всей округи. Она была местной знаменитостью, и я думаю, до сих пор все ее помнят. Мама была потрясающая. Умерла в девяносто семь, и до последнего дня ее разум был острым и светлым.

В дверь постучали, и миссис Уэлш провела руками по подолу платья, словно хотела и разгладить складки, и сгладить боль воспоминаний одновременно.

– Мюриел! Как хорошо, ты проходи, проходи, – пригласила миссис Уэлш. – Мюриел, это наша новая соседка, Иден. Внучка Мэйбл. Она теперь живет в ее доме, – представила она Иден.

Мюриел, такая же пожилая, но отнюдь не такая хрупкая на вид, как миссис Уэлш, протянула руку и поздоровалась с Иден крепким рукопожатием.

– Рада познакомиться, дорогая. Добро пожаловать в наш маленький райский уголок, – улыбнулась она.

– Спасибо большое. Я рада быть здесь, – ответила Иден.

– Мы с Мюриел планировали сегодня пообедать. Зайдем в паб. Хочешь пойти с нами? – предложила миссис Уэлш.

Вспомнив о том, что ее ждет опустевший дом, Иден всерьез подумывала согласиться, но очевидно подруги собирались как следует поболтать и Иден будет им помехой.

– Большое спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться. Мне нужно вернуться домой, позаботиться о Велли. – Она использовала собаку как подходящий предлог.

– Ну что ж, очень рада познакомиться, – снова сказала Мюриел громким, уверенным голосом. – Может быть в другой раз.

Иден одобрила идею и, забрав диктофон и сумку, отправилась домой.

Она переступила порог, когда солнце уже садилось, и почувствовала жалость к себе, поскольку единственной ее радостью был Велли, что крутился вокруг нее от счастья. Ей нравилось жить в деревне, но вечерами ей было одиноко. В такие ночи, как сегодня, она чувствовала себя нелепо. У всех ее здешних знакомых была своя жизнь. У них были работа, дети, они ходили на собрания в школе в родительский день и на вечеринки по случаю дня рождения дяди или тети; в общем занимались всем тем, что наполняет жизнь и дает человеку ощущение сопричастности с миром.

Иден вдруг поняла, что всегда заглядывала в чужие окна, в надежде, что ее пригласят внутрь. А сама она нигде не чувствовала себя как дома. Она также поняла, что пора это исправить, иначе она так и не обретет то место, где ей будет хорошо. И тогда живущее внутри нее одиночество останется с ней до конца ее жизни.

Может быть, Бартон-Хит станет тем местом, где она наконец почувствует себя как дома.