Текст книги "Тьма и золото полуночи"

14

К моему изумлению, план Иазы срабатывает. Когда Олли возвращается, у него горят щеки, он полон бодрости.

– Что ты такого сделал? – спрашиваю я Иазу, когда мы остаемся наедине.

– Просто напомнил, за что мы сражаемся, – пожимая плечами, отвечает он.

Олли тоже ничего не говорит, но если это помогает, не мне жаловаться. Это не меняет полностью его настроения – брат все такой же сварливый поганец, – но теперь он действует с новой решительностью, по крайней мере в Аннуне.

Когда наш план в основном готов и остается месяц для подготовки деталей, мы снова сосредоточиваемся на тренировках. Главный источник опасений – Олли. Его Иммрал все еще не так силен, как прежний мой, а нам необходимо, чтобы он дал нам наилучший из возможных шансов против этих змей. Лорд Элленби освобождает Олли от патрулирования и заставляет тренировать Иммрал всю ночь напролет, точно так же, как делала я, когда мы впервые открыли мою силу.

Поначалу Олли практикуется вместе с теми рееви, аптекарями и венеурами, которых можно отвлечь от их обязанностей. Но дело идет так себе.

– Что на этот раз случилось? – спрашиваю я, когда брат несется ко мне через сад.

– Я хотел поднять одного из венеуров, а кончилось тем, что я выбросил его в окно.

Я фыркаю, потом ловлю взгляд венеура, о котором идет речь, – он лежит на клумбе. Он не пострадал, но с головы до ног покрыт грязью.

– Извини! – кричу я ему, подавляя смешок.

По мере того как идут дни и приближается время для нашей ловушки в Корнуолле, продвижение Олли затухает.

– Почему они не попросят тебя тренировать его? – как-то ночью спрашивает Найамх. – Если кто-то и знает, как использовать Иммрал, то уж точно бывшая Избранная.

Я и сама задавала себе тот же вопрос и пришла к выводу: лорд Элленби не хочет причинять мне боль. Он уверен, что я обижена. По правде говоря, я ему благодарна, потому что было бы невероятно трудно учить Олли тому, как использовать силу, по праву принадлежащую мне. Я излагаю Найамх свою теорию насчет рассуждений лорда Элленби.

– Да, но это же полная чушь! – возмущается она. – Ты же не собираешься подвергнуть брата опасности только потому, что он получил нечто такое, чего хочется тебе самой?

Я в замешательстве. Если Найамх представляет все именно так, как я могу отказать Олли в помощи? В ту ночь я иду к лорду Элленби и предлагаю помочь в тренировках Олли.

– А ты уверена, Ферн? – спрашивает он, и в его голосе слышится оттенок облегчения.

– Абсолютно, сэр. Мы начнем прямо сейчас.

Но это поначалу трудно. Мы с Олли тратим по часу или два, до моего патруля или после, в разных пустых комнатах Тинтагеля. Иногда мы уходим в подвалы или занимаем свободную классную комнату, а иногда поднимаемся ко множеству стражей на куполе замка. Я ему объясняю, как именно контролировала свою силу, показываю точки на моей голове, которые нужно было иногда потереть или нажать, чтобы выпустить Иммрал.

Сначала ничего не меняется, разве что Олли сильнее злится на меня, и в Аннуне, и в Итхре. Когда наступает суббота и пора посетить могилы наших друзей, Олли все еще в дурном настроении. Он жует свой тост с таким видом, словно тот лично его оскорбил.

– Может, я пойду одна? – спрашиваю я.

– Нет-нет. Я иду.

– Ладно, только не веди себя так, словно делаешь мне одолжение или что-то вроде того.

– Извини, – вздыхает Олли. – Я просто так долго завидовал тебе, потому что ты получила самую крутую часть силы, а теперь она у меня, и я ни фига не могу с ней сделать.

Я всегда догадывалась, что Олли завидует моей половине Иммрала, но теперь он впервые признал это. Но я чувствую, что злорадствовать бессмысленно, хотя я теперь в его прежнем положении. И я вместо того стараюсь быть великодушной.

– Ты не хуже, чем я была в самом начале. Тебе просто нужна практика, – говорю я.

– А как ты думаешь, чем я всю ночь занимаюсь? – хмыкает Олли.

В парадной двери скрипит замок, и прежде чем мы успеваем отреагировать, врывается Клемми. Она останавливается, увидев нас:

– Ох, я думала, вы оба где-нибудь еще.

– Мы, вообще-то, здесь живем, – напоминаю я ей.

– Да, но… ну, я думала, вы с этой своей маленькой компанией.

– Ты имеешь в виду «Кричи громче»? – произносит Олли подчеркнуто невозмутимым тоном.

– Не придирайся ко мне!

Я хватаю Олли за руку. Мы оба знаем, что нет никакого смысла спорить с Клемми.

– Мы не придираемся, – говорю я. – Хочешь пойти с нами погулять?

Олли бросает на меня резкий взгляд, но я не обращаю на него внимания. Я должна попытаться, – возможно, еще остается шанс вернуть ту прежнюю Клемми, которая заботилась о нас, защищала нас, любила. Но Клемми лишь качает головой, не считая должным даже ответить. Я тяну Олли за руку, заставляя встать, когда Клемми поворачивается к нам спиной и начинает готовить себе чай.

– Пойдем. Подышим свежим воздухом, – киваю я брату.

– Идите-идите на свои протесты, пока можете, – нараспев произносит Клемми позади нас.

Я в ответ хлопаю дверью.

– Как ты думаешь, что она имела в виду? Что значит «пока можете»? – спрашивает Олли, когда мы бредем по улице.

Я пожимаю плечами. Я ни разу не возвращалась к «Кричи громче» после того единственного собрания, которое вызвало у меня такую неловкость. Но Олли бывает там регулярно, как и Киеран. Сопротивляюсь желанию спросить у него: не потому ли он так напряженно себя чувствует с Киераном, что его явно тянет к Иазе? Я хочу улучшить ему настроение, а не начинать новый спор.

Мы проходим мимо группы детей, играющих в садике перед домом на нашей же улице. Старший из них, милый мальчик с веснушками, долговязый, выбегает за калитку, чтобы вернуть улетевший на дорогу мяч. Олли пинает мяч к нему.

– Ух ты! – Мальчик глядит на Олли с таким восхищением, какое в его возрасте обычно приберегают для Человека-паука или Капитана Америка. Дверь дома открывается, выглядывает мать детей.

– Никогда не выходи на дорогу, Дэвид, ладно?

– Я не выходил, мам. Олли вернул мяч.

Олли машет рукой:

– Как дела, мисс Мур?

– Они вам не надоедают? – спрашивает она, подавая знак детям.

Двое младших, мальчик и девочка, берут у Дэвида мяч и бросают его друг другу, пока Олли и Кристэл Мур болтают. Я просто топчусь рядом, желая поскорее отправиться дальше, хотя довольно забавно наблюдать за тем, как Дэвид старается произвести впечатление на Олли.

– Ну вам лучше не задерживаться, – произносит наконец Кристэл. – Хорошей вам прогулки.

– Пока, Олли! – кричит Дэвид, хватая мяч и исчезая из вида.

Цветы, которые мы кладем на могилы Рамеша и Сайчи, слегка увяли на ноябрьском холоде. Они присоединились к нескольким другим букетам. Я убеждаюсь, что их родителей нет поблизости, как делаю каждую неделю после того, как мы заметили их здесь. В том, как миссис Халдар смотрела на меня, было что-то беспокоящее. Я убираю наши старые цветы и кладу новые так, чтобы прикрыть пустое пространство. И тут я замечаю это – конверт в пластиковом пакете для сэндвичей, он лежит под теми цветами, что мы оставили на прошлой неделе.

– Мусор? – спрашивает Олли.

Я смотрю на конверт. На нем написано: «Девушке с обожженным лицом». Это должна быть я. Первым моим порывом было желание скрыть записку от Олли, на случай если в ней упоминается то письмо, которое я сунула под дверь Халдаров много месяцев назад. Но я не успеваю.

– Ох, черт, что это такое? – спрашивает Олли, глядя через мое плечо.

Мне ничего не остается, кроме как вынуть из конверта открытку. На ней аккуратно и четко написано:

Это ты прислала то письмо?

Мы тебе верим.

Ты тоже?..

Внизу электронный адрес веб-сайта – длинный и запутанный, его невозможно запомнить.

– Никогда не слышала об этом сайте, а ты? – Я показываю его Олли.

Он качает головой:

– Что значит «мы тебе верим»?

Я думаю о том, чтобы все отрицать, но лишь мгновение. Пришло время правды. И когда мы идем дальше, я во всем признаюсь брату. Я рассказываю ему о письме, которое написала Халдарам, но не говорю, что это было второе письмо – а первое я отдала брату, сделав вид, что оно от нашей матери.

– Это было чертовски рискованно, Ферн, – качает головой Олли, когда я умолкаю.

– Я знаю.

– Они могли сообщить о тебе в полицию, заявить о преследовании.

– Я не подписалась. Они не могли узнать, от кого оно.

– И все же.

Я смотрю на него, нуждаясь в поддержке.

– Но ты думаешь, что это был правильный поступок?

– Ох, определенно!

Уверенность брата меня бодрит. Я ожидала осуждения, возможно, даже чего-то вроде жалости: «Ну тебе повезло, что дело не обернулось хуже». Но я никак не ждала полной поддержки.

Однако потом Олли смеется, подталкивая меня:

– А ты и вправду изменилась! Подумать только, ты рвешься помогать чужим людям. Думаешь о том, что лучше для них, в то время как мы все избегаем правильных поступков, потому что предполагаем в них худшее! Несколько лет назад ты бы и не вспомнила о Халдарах.

Он прав, хотя я об этом и не задумывалась прежде. Но теперь я знаю только, что могу представить, какую они испытывают боль. Я могу представить, как долгими ночами, когда властвует иррациональное, они спрашивают себя, карма ли это или какой-то забытый грех. Знаю, что сама гадала бы так же на их месте. У них есть и младшая дочь, и мне кажется важным убедить их, что она еще слишком молода, чтобы в какой-то момент быть призванной в таны. Но в то время, когда я сама присоединилась к рыцарям… Мне и в голову не пришло бы, что родители Рамеша и Сайчи могут нуждаться в том, чтобы найти какой-то смысл в смерти их детей.

– Ладно, ты ведь знаешь, что мы обычно говорим, – шучу я.

– Да-да. Понял, – отвечает Олли, но впервые за несколько недель усмехается: – Дай-ка мне это…

Он забирает у меня открытку Халдаров и набирает в телефоне адрес веб-сайта. Загружается страница, в основном состоящая из текста, кроме шести символов, что выстроились в верхней части. Они выглядят так, словно их нарисовали от руки, а потом сфотографировали, но очертания абсолютно понятны: это символы лоре и пятиконечная звезда танов.

Мы с Олли читаем чью-то версию правды об Аннуне. Это не совсем то, что я написала в письме Халдарам, но общее настроение то же: все эти смерти имели смысл. Спящие были убиты, и в ответе за это – премьер-министр.

– Кто создал этот сайт? – спрашиваю я.

Олли показывает на две отпечатанные подписи внизу: Айриш и Пенн.

Мы переглядываемся, размышляя, а потом одновременно восклицаем:

– Найамх!

– Но кто такой Пенн? – спрашиваю я.

– Наташа, – решает Олли. – Она ведь из Америки? Пенсильвания?

Я радостно подпрыгиваю:

– Они тоже это сделали!

Я и сама не понимаю, почему впала в такой восторг, пока Олли не выражает это в словах:

– Черт, а приятно чувствовать себя не таким одиноким в Итхре!

И это так. Это связь с нашими друзьями, с которыми мы никогда не встречались в реальной жизни. И с кем, если строго придерживаться правил танов, мы никогда и не встретимся. Но вот они, на этой странице, – доказательство их существования в Итхре и того, что они думают так же, как я. Олли тоже смеется, пряча телефон в карман:

– Отлично, сестренка, разберемся с этим ночью!

Мы беремся за тренировки Олли с новой энергией, и впервые он начинает продвигаться вперед. Он не так хорош, как была я, – и я позволяю себе слегка порадоваться этому, – но улучшение определенно есть.

– Неплохо, Ферн, – как-то ночью говорит мне лорд Элленби после того, как Олли продемонстрировал ему свое новое искусство.

Брат изничтожил сразу целую толпу кошмаров-трикстеров, а потом переделал их в сны. Последнее не было так уж необходимо, но одним из многого, что я в прошлом году узнала об Андрасте и феях. Они ценили меня не за то, что я с помощью Иммрала могла крушить инспайры, кошмарами они были или нет. И мне казалось, что это способ выразить уважение к Андрасте и ее вере в меня – передать эти ценности моему брату.

Пока я наблюдаю за тем, как Олли набирается сил и уверенности, происходит нечто странное. Усиливается моя собственная уверенность. «Я это сделала, – осознаю я. – Это и моя победа тоже». Всего несколько лет назад счастье мое и Олли противоречило бы одно другому. Но теперь, замечая, как Олли смотрит на меня горящими от азарта глазами, которые постепенно меняют цвет с голубого на фиолетовый, и, замечая гордость Самсона и моих друзей за то, как я обучаю брата, я начинаю обретать некоторый покой.

И поскольку я вечно стремлюсь к крайностям, это превращается для меня в нечто вроде наркотика.

15

– Майси?

Я ловлю капитана харкеров перед патрулированием. Она устало смотрит на меня. Пожалуй, мне не следовало к ней подходить сразу после того, как дедушка Франки, Бен, устроил одно из своих выступлений «Я лучше знаю».

– Я хотела поговорить о Рейчел.

– А что с ней?

Майси снова направляется к Круглому столу, где трещины, образовавшиеся в ту ночь, когда я сунулась в Итхр, растут день за днем.

– С ней ведь все в порядке?

– Абсолютно.

– А могу я спросить, почему тогда она до сих пор не в стражах?

Только я заметила, что один из харкеров нашего года был на прошлой неделе повышен, и, по моему мнению, Рейчел никак не хуже его.

Майси бросает на меня странный взгляд:

– А она тебе не говорила?

– Не говорила чего?

Майси вздыхает, потом тащит меня в боковую галерею.

– Я уже несколько месяцев назад предлагала ей повышение. Она отказалась.

– Но почему?

Я знаю, что главная мечта Рейчел – добиться места одного из тех, кто управляет Круглым столом. Но сначала ей необходимо стать стражем. Так какого черта она отказалась?

– Это ты мне скажи, – пожимает плечами Майси. – Нет, серьезно, объясни? Я бы в один миг предложила ей это место, если бы поняла, что ей мешает.

Она уже хотела сказать что-то еще, но тут посмотрела на Круглый стол и заметила, что Бен пытается нажать на одну из кнопок.

– Стой, что ты делаешь? Не трогай ее!

– Ее не было в мое время, – ухмыляется Бен. – Что она делает?

Майси уже у Стола, отталкивает Бена:

– Это кнопка самоуничтожения, Бен! Ты чуть не разрушил Тинтагель!

Я продолжаю думать о Рейчел, гадая, почему она могла отвергнуть место стража. Я знаю, что, если спрошу прямо, она не ответит. И только несколько дней спустя, когда бедеверы проходят мимо нее, возвращаясь из патруля, и Самсон говорит: «Хорошая работа, Рейчел. Мы бы без тебя заблудились», я наконец понимаю. Преданность. Совсем недавно она готова была покончить с собой из-за того, что не сумела сделать больше ради спасения рыцарей. Конечно, теперь она мучает себя ради своих друзей.

Ладно, я ничем таким не страдаю. И позже говорю обо всем с другими рыцарями.

– Она здесь просто незаменима, – замечает Наташа, когда я излагаю свою суть проблемы. – Я бы на твоем месте не торопилась так с ее продвижением.

– Наташа права, – поддерживает Амина. – У нас появился новый харкер после ухода Тома в прошлом году, и клянусь, Рейчел до сих пор не понимает смысла знаний стражей. Мы этой ночью дважды наткнулись на своры сновидцев Мидраута, за полных пять минут до того, как она сочла нужным сообщить нам, что они рядом.

Самсон поворачивается ко мне:

– Ты уверена, что она все еще хочет повышения, Ферн? Рейчел ведь могла и передумать. Она может искренне желать остаться с нами.

Я качаю головой:

– Конечно, я не слишком сильна в понимании чувств других людей, но знаю, что в глубине души Рейчел хочет стать стражем. Я даже спрашивала ее об этом несколько недель назад и думаю, она выглядела немножко странно. Она остается на этом месте из преданности нам.

– Ферн права, – вступает в разговор Олли и, заметив направленные на него взгляды, поспешно добавляет: – Я не читал ее ум или что-то такое, не беспокойтесь. Но я хорошо знаю Рейчел. Она хочет повышения.

– Наверное, я мог бы поговорить с ней, – предполагает Самсон.

– Нет, – возражаю я, внезапно кое-что осознавая. – Предоставьте это мне.

– Она женщина с идеями и миссией, – усмехается Найамх.

– Но ведь важно, чтобы люди могли увидеть правду, – говорю я, а потом добавляю намного тише, так что слышат меня только Найамх и Наташа: – Айриш и Пенн?

Это первый раз, когда я или Олли позволили себе проговориться об этом веб-сайте. Потрясение на их лицах может заставить меня рассмеяться. Но через мгновение Найамх подмигивает мне и прижимает к губам палец. Наш маленький секрет.

У меня ощущение, что убедить Рейчел принять повышение будет намного легче, если сделать это тайком. Я должна доказать ей, что она может быть так же полезна рыцарям в качестве стража. И если это случится, я в ответе за миссию, которая нуждается в хороших харкерах.

– Я хочу попросить тебя об услуге, – обращаюсь я к Рейчел на следующую ночь.

– Все, что угодно, – отвечает она именно так, как я предполагала.

Я увожу ее в комнату, где мы с Иазой строим планы, и объясняю, что нам от нее нужно.

Лицо Рейчел затуманивается сомнением.

– Не знаю, Ферн… Это большая ответственность. Уверена, есть и другие харкеры…

– Нет, для этого нам нужна ты, – возражаю я. – Кроме того, Майси не может поделиться с нами стражами. Их слишком мало.

Рейчел смущенно розовеет:

– Ну, если ты уверена и если из тех, кто свободен, нет кого-то получше…

Иаза улыбается:

– Да кто может быть лучше для этого, чем тот, кто в прошлом году придумал, как изменить Круглые столы? Ты хоть понимаешь, что ты из-за того исследования стала легендой среди рееви?

– Едва ли. – Рейчел пожимает плечами, но мне кажется, ее порадовал комплимент.

В ночь перед миссией мы с Иазой собираем нашу команду. Я окидываю взглядом комнату, смотрю на лица, которые полюбила. И я знаю – мы все знаем, – что я подвергаю их огромной опасности. Я старалась уменьшить ее по возможности, и, к счастью, леди Каур вместе с парой оставшихся у нее рыцарей согласилась усилить нашу команду, но это и все, что я могу сделать. Если бы я отправилась вместе с ними, возможно, я бы не чувствовала себя так плохо. Но сейчас, глядя на лорда Элленби в переднем ряду, на этот раз слушающего мои приказы, я понимаю, насколько трудна его работа. Ночь за ночью посылать тех, кого любишь и уважаешь, на линию огня… тогда каждая рана должна ощущаться как удар по твоей совести.

– Никакого героизма, – предупреждаю я всех, окидывая каждого яростным взглядом, как бы говоря: «И не вздумайте спорить со мной». – Всем понятно, что мы хотим поймать одну из тех змей. Но если я велю вам убираться оттуда, я хочу, чтобы вы сразу нырнули в свой портал и вернулись в замок Корнуолла, не раздумывая ни секунды! Ясно?

Найамх насмешливо салютует, остальные кивают.

– Подойдите ко мне, чтобы перенаправить ваши порталы перед тем, как вы отправитесь в Итхр, – говорит Иаза.

Шепот, рассудительный и серьезный, расползается по комнате. Лорд Элленби кладет руку мне на плечо, но я ничего не говорю. Я пробираюсь к Самсону – это будет последний шанс поговорить с ним до того, как мы окажемся в пекле следующей ночи. Он обхватывает рукой мою талию и прижимается лбом к моему лбу.

– Как себя чувствуешь? – спрашивает он.

– Искренне надеюсь, что не посылаю тебя в ловушку.

– Даже если так, в этом не будет твоей вины.

Мы идем через замок, выходим наружу, направляемся к нашему месту – под ивой, где Самсон впервые признался мне, что я нравлюсь ему больше, чем друг и коллега. Именно здесь мы всегда говорим о самом серьезном, и я не знаю, то ли это просто эффект наших чувств, то ли просто совпадение, но сама ива как будто понимает, что нам необходимо уединение, она опускает коричневые изогнутые листья до самой земли, создавая некую вуаль.

Я толкаю Самсона к стволу дерева и прижимаюсь губами к его губам. Я стала дерзкой – меньше беспокоюсь о том, чтобы произвести на него впечатление. Но есть и кое-что еще, что изводит меня, хотя я и знаю, что сейчас не время для такого выяснения.

– Что тебя беспокоит? – спрашивает Самсон.

Неужели я совершенно не владею своим лицом?

– Это может подождать.

Самсон проводит ладонью по моей руке вверх, касается шеи:

– Может ли? Если завтра что-то случится…

– Ничего завтра не случится.

Но мои слова пусты.

– Ну же, Ферн! Не надо играть.

– Я не играю.

Пытаюсь найти способ выразить свою мысль. Я слишком связана секретами, которыми пока что не могу поделиться с Самсоном: веб-сайт Наташи и Найамх, письмо Халдарам, отношения Олли с Киераном… Но шкатулка уже открыта. Я не могу закрыть ее снова.

– Во всяческих историях люди говорят о любви как о мечте, сне, – начинаю я. – И именно так я чувствую себя с тобой, постоянно. Но это ведь совсем другое, потому что мы на самом деле во сне?

– Только не говори мне, что все это нереально, – отвечает Самсон.

– Но это так. Все не по-настоящему. Никогда не думала, что скажу это, потому что Аннун – единственное место, где я была по-настоящему счастлива. Но я не хочу, чтобы это всегда оставалось сном. Сны невозможны без реальности, точно так же как реальность невозможна без снов. Я хочу реального, Самсон.

– Ты хочешь, чтобы мы встретились в Итхре…

Он отводит взгляд, явно терзаясь сомнениями. Он боится того, что я могу увидеть или узнать? Или это потому, что такое против правил – заводить отношения в реальном мире? Первое я могу переварить, второе – нет.

– Да. Я хочу именно этого. Не сейчас. Даже не на этой неделе. Но если мы хотим быть вместе, мне нужно, чтобы мы были вместе по-настоящему.

Самсон кивает и снова целует меня. Когда мы ступаем на платформу, что должна вернуть каждого из нас в свой дом в разных частях Лондона, я не могу погасить тревогу из-за того, что эта недоговоренность между нами может оказаться нашим последним разговором.