Текст книги "Валентайны. Девочка счастья и удачи"

17

Ричмонд; ХОУП сидит в поле у реки, под цветущим розовым деревом. Красное платье стелется по земле. Ее держит за руку ДЖЕЙМИ, ДЖЕЙМИ, ДЖЕЙМИ! Они смеются, перед ними плед с едой, они завтракают.

ХОУП

Я никогда раньше не замечала, как здесь красиво!

ДЖЕЙМИ

(многозначительно глядя на нее)

Правда очень красиво.

ХОУП

(делает вид, что он говорил о пейзаже)

Я хотела бы сидеть тут с тобой вечно.

ДЖЕЙМИ

Я тоже, потому что для меня сейчас нет ничего интереснее и важнее.

ДЖЕЙМИ наклоняется к ней…

– Хоуп!

Я хмурюсь.

ДЖЕЙМИ наклоняется к ней…

– Хоуп!

Ах, боже мой, ну дайте мне секундочку!

ДЖЕЙМИ наклоняется к Хоуп и…

– Маленькая засранка, где ты витаешь?!

Все, идеальная сцена погибла. Придется все придумывать заново. Иначе мой первый поцелуй будет вечно ассоциироваться с какашками.

– Что? – Я отрываю затуманившийся взгляд от полей за окном (таких зеленых, таких прекрасных!) и вижу Мерси с жуткой подводкой вокруг глаз; она машет рукой у меня перед лицом. – Прости, что ты сказала?

Так странно. Раньше мне казалось, что жизнь вокруг наполнена красками, но теперь вижу, что звук – тихий, картинка – нечеткая, цвета – смазанные; как будто я смотрю на все через запотевшие стекла.

Или это я сама была запотевшим стеклом?

Может быть, мы все – стекла, через которые светит мир, и каждое утро жизнь окрашивается в разные цвета, в зависимости от того, как мы себя чувствуем, кем являемся и…

– Она снова не здесь. – Меня три раза щелкают по лбу. – Что с тобой случилось?

– Мы просто спрашивали, хорошо ли ты провела вчерашний вечер. – Я пытаюсь сфокусировать взгляд на кухне и вижу, что мне улыбается Эффи. – Ну, когда была вечеринка и все такое…

Улыбка сходит у меня с лица, и я в волнении смотрю на Макса.

– Большой прием в честь маминого фильма, на который ты не пошла, потому что мы оставили тебя дома, как и полагается по правилам Валентайнов, – подсказывает мне брат через стол, еле заметно подмигнув. – Помнишь?

– А, – ко мне возвращается рассеянная улыбка. – Я… м-м-м… приняла ванну, посмотрела парочку фильмов, почитала гороскопы и легла спать. Обычный вечер пятницы. Никаких приключений, никаких романов века, ничего интересного, ведь здесь мне не попалось ни одного симпатичного парня.

Прекрасно сыграно, Хоуп. Очень убедительно.

Потом я снова устремляю взгляд на сад. Какие красивые бабочки, какая пушистая белочка, какие бархатные цветы, какое яркое солнышко, зеленая изгородь, два дерева, птичка… Жизнь такая ценная, такая хрупкая, все в ней так мимолетно, мы – лишь искорки красоты в реке времени, которые…

Передо мной с шумом падает на стол голубой пакет.

– Пакетик с вкусняшками, – энергично заявляет Мерси. – А вот еще, еще и еще. Всего четыре. – Перед моим носом вырастает целая стопка. – Пять, шесть, семь.

Она начинает решительно доставать содержимое: духи, серебряные ручки, еще духи, шоколад.

– Мы подумали, что это… – покашливание, – ну… будет некоторой компенсацией за то, что ты не смогла пойти с нами.

Так странно видеть, как на человека действует чувство вины, особенно когда понимаешь, в чем его причина. Но если мои мерзкие сестрички думают, что несколько пакетов дорогого барахла смогут исправить…

Ого, бумажник Fendi!

– Ну и как все прошло? – спрашиваю как можно более беззаботно, запихивая все семь пакетов себе под стул. – Было очень весело?

Мерси и Фейт переглядываются.

Ой, камон. Я бы и так это заметила, даже если бы не была настолько в курсе. Конечно, я бываю рассеянной, но я же не слепая.

– Скучновато, честно говоря, – ласково отвечает Фейт, потягивая апельсиновый сок через трубочку. – И диджей был ужасный!

Мерси приподнимает бровь.

– Не мог понять, что уже пора заткнуться.

– Он всегда такой.

Они хихикают, а мне приходит в голову, сколько я, наверное, всего пропускаю в таких простых разговорах моих сестер и сколько шуточек, вранья и тайных ходов обычно проходит мимо меня. Интересно, они всегда говорили на другом языке?

И если да, большой вопрос, хочу ли я их понимать.

– Мило. – Я рассеянно улыбаюсь и вдруг чувствую, как что-то вибрирует у меня слева в груди (ж-ж-ж… ж-ж-ж…). В первый момент мне кажется, что у меня небольшой сердечный приступ, но потом вспоминаю, что положила мобильник в карман футболки (сегодня с надписью: Make lava not war).

Быстро запускаю руку под свитер и хватаю его.

Думал о тебе вчера всю дорогу до дома. Жду не дождусь, когда снова увижу тебя. Джейми.

Я растаяла в ту же секунду.

Вот о чем говорится во всех фильмах: о том, что я испытываю в эту минуту. Вся мультимиллиардная индустрия была создана ради этого момента. Теплота, головокружение, такое счастье, что хочется летать; кажется, все мое тело улыбается, и даже пальцы на ногах сияют от счастья.

Украдкой под столом пишу ответ.

И я хочу тебя увидеть. Что думаешь?

Слежу, как бегают три точки:

Думаю, чем быстрее, тем лучше, пожалуйста.

Тихонько вскрикиваю и подскакиваю на стуле.

– Кто это? – Мерси подозрительно хмурится. – Кому ты пишешь, Пудель? Все, кого ты знаешь, сидят здесь.

– Я не пишу, – отвечаю я с убедительностью, достойной награды. Будь апельсином, Хоуп Валентайн. – Я играю в онлайн-игру и только что заработала… – Что же можно заработать в онлайн-игре? – Три козы. Я так счастлива, что у меня теперь есть эти козы! Козы – это круто! Да, козы.

Мерси закатывает глаза.

– Лузер.

Все еще улыбаясь, опускаю глаза к телефону. Я пока не готова никому рассказывать про Джейми. Мне не нужны ни их взгляды свысока, ни колкая критика моего нового романа.

Пока что этот фильм только мой.

В полдень? Или это слишком скоро?

И в ту же секунду:

Слишком скоро не может быть! Увидимся в двенадцать на Ватерлоо, под часами.

Я вскакиваю, сияя как лампа.

Сколько всего мне нужно сделать! Прическа, «естественный» мейкап для первого свидания (а это гораздо сложнее, чем вечерний макияж), повседневный, но соблазнительный наряд (у кого позаимствовать?), идеально подходящий к случаю аромат (у кого бы украсть?). О-о-о, и еще прочитать сегодняшний гороскоп! Хорошо хоть, я уже проверила нас на совместимость (прочитала вчера по дороге домой, и там все прекрасно).

Так, теперь надо найти сегодняшнюю газе…

Телефон начинает вибрировать у меня в руке, и я опускаю глаза.

Папа!

Несколько секунд колеблюсь: очень хочется узнать, почему он не прилетел вчера вечером, – думаю, это какие-то срочные режиссерские дела. Но нужно расставить приоритеты, я не могу играть две роли одновременно.

Быстро отправляю папин звонок на автоответчик. Позвоню ему, когда вернусь с Первого В Жизни Свидания.

О боже, как круто это звучит.

– Пудель, – окликает меня Макс, когда я хватаю газету и направляюсь к выходу. Сегодня там можно лицезреть почти всю мою семью: Мерси на диджейском пульте – страница шесть, а еще маленькое фото Эффи и Ноа, ужинающих с бесстрастными лицами, и подпись: «Самый жаркий роман года натолкнулся на скалы?». – Подожди минутку.

Брат закрывает за собой дверь на кухню.

– Все в порядке? – тихо спрашивает он. – Меня поймал мой агент, а когда я сумел от него избавиться, ты уже исчезла. Что-нибудь случилось? Клянусь, если кто-то тебя обидел, я…

В груди колет, но я быстро прогоняю это чувство.

– Ничего такого, – весело отвечаю и целую брата в щеку. – Все было именно так, как и должно было случиться. Просто тогда мне как раз нужно было уйти, вот и все. И спасибо, что пустил меня, Макс.

– Ну, если все в порядке… – Макс всматривается в мое лицо. – Я вот что подумал, По. Сегодня утром я свободен. Может… пройдемся по магазинам или еще где-то? Потусим вместе – маленькая сестричка и старший брат, а? Поразвлекаю тебя. Ты немного развеешься.

Телефон снова вибрирует.

P. S.: Прямо не могу дождаться. Дж.

– Что? – рассеянно улыбаюсь я и немного подпрыгиваю от радости. – Ой, я очень занята сегодня. Прости, Макс.

Потом пишу:

И я.

И вдруг начинаю чувствовать себя кинозвездой, которая залита собственным светом.

Теплым, ярким и сильным.

18

♋ Рак: 21 июня – 22 июля

Раки, Венера теперь перешла в ваш восьмой дом обновления и изменения и ведет вас к очень страстной встрече. Также сегодня поворотный момент первого лунного цикла, и как лунному знаку вам пора начинать все сначала.

Ну что ж, поехали.

Пройдя через турникеты на станции Ватерлоо, я сразу увидела Джейми; он стоял в толпе под нарядными часами, руки в карманах джинсов, а голубые глаза устремлены к входу.

Когда он увидел меня, его лицо засияло.

Все остальное (охранники, деловые путешественники, семьи, куда-то собравшиеся в выходной, парочки) исчезает в темноте. Весь остальной мир – только фон.

– Хоуп! – сияя, говорит Джейми, когда бледная толпа расступается, и я лечу вперед с бьющимся сердцем. – Ты как раз вовремя. А я пришел пораньше, потренировался стоять, небрежно засунув руки в карманы, как будто совсем не волнуюсь из-за предстоящей встречи. Как я справился?

Я смеюсь.

– Прекрасно! Кажется, тебе абсолютно все равно.

Это невозможно. Он еще красивее, чем был двенадцать часов назад.

– Сам себе удивляюсь, – смеется в ответ Джейми. – Потому что обычно я не выношу равнодушных людей. Зачем делать вид, что тебе все равно, если это не так? Это как жить всю жизнь с выключенным звуком. Поэтому…

Он с улыбкой достает из кармана пиджака и вручает мне бумажный пакет с эмблемой.

– Там наверху есть магазинчик, и я не смог удержаться.

Внутри оказывается книжечка под названием «Британские поезда». На обложке изображен старый черный паровоз, а внизу Джейми (очень коряво) подписал ручкой: «И как победить их дьявольские двери».

Я разражаюсь смехом.

– Так предусмотрительно. – Я ощущаю тепло, проталкиваясь вслед за ним к выходу, к весеннему солнышку. – Спасибо, Джейми. А я… ничего тебе не принесла. Я так торопилась, и у меня нет магазинов рядом с домом, и…

– Ты кое-что принесла, Хоуп. – Джейми сгибает руку в локте, чтобы я могла на нее опереться. – Ты принесла себя, и это все, что мне нужно.

Мое сердце запело как птичка.

– Ну, – продолжает он, когда мы направляемся с ним к реке, – все мои планы покажутся тебе чересчур туристическими. Но… была не была. Хочешь исследовать со мной эту волшебную столицу?

Он мог попросить меня поесть с ним пауков, и я бы сказала: «Да, конечно, по одной лапке, пожалуйста, чтобы растянуть удовольствие».

– Конечно, – радостно хмыкаю я. – «Вонючий супертуристический маршрут» – звучит прекрасно!

– Имей в виду, Хоуп, он будет вонючий как камамбер или как швейцарский сыр.

– Или как пармезан?

– Как монтерей джек!

Мы оба смеемся. Моя рука лежит на его руке, а мое плечо касается его груди. В животе у меня так щекотно, что кажется, он вот-вот начнет танцевать.

– Только не гугли «самые романтические места Лондона», – усмехается Джейми. – А то узнаешь все мои планы на дальнейшие свидания.

Я замираю от удивления.

Мы встретились десять минут назад, а он уже планирует дальнейшие встречи? Кажется, я очень хороша на свиданиях. Но ничего удивительного, мысленно я практиковалась в этом уже сто лет.

– Но могу обещать тебе, – продолжает Джейми, – что мы не будем таранить катамараном другие парочки в Гайд-парке и не пойдем в зоопарк ради селфи со львами.

– У-у-у, – смеюсь я. – Значит, мы не поплывем по Темзе и не будем кормить лебедей?

– Нет. А еще не будем слушать оперу, смотреть балет или скачки и не отправимся в ночной автобусный тур с привидениями, в основном потому, что сейчас середина дня субботы и все призраки, наверное, отдыхают.

Я хихикаю, хотя все эти свидания звучат идеально. Особенно последнее, потому что я смогла бы применить свои актерские способности. Я бы подпрыгивала от испуга и хватала его за руку (о боже, что это было?!). В общем, немного жаль упущенной возможности.

– В Клеркенуэлле есть ресторанчик, где абсолютно темно, – с воодушевлением предлагаю я. – Он называется «Дан Ленва», и там не видно даже того, что ешь.

Джейми смеется.

– Прости, как он называется?

– «Дан Ленва», – повторяю чуть менее уверенно. – Мне кажется, он принадлежит человеку по имени Дан, а «ленва» означает «ресторан», ну, по-русски или по-португальски.

– Это слова «дан ле нуар», – усмехается Джейми, стискивая мою руку. – Dans le noir по-французски значит «в темноте». Хоуп, ты потрясающая!

Я сияю от радости. Хотя я не шутила, но комплимент приму.

– Но нет, – продолжает Джейми, когда мы поднимаемся по ступенькам. – У меня есть такая странная черта: я предпочитаю видеть лицо девушки, с которой у меня свидание. Особенно если у нее такое хорошенькое личико, как у тебя.

Тут он морщится.

– Ой, кажется, это было слишком пошло. Давай забудем, что я это сказал?

Ха, да ни за что на свете.

Даже когда метеор упадет на землю, все будет пылать и на нас наконец действительно нападут зомби, я все еще буду стоять здесь, вцепившись в фонарный столб, и кричать: «Он сказал, что у меня хорошенькое личико!».

– Ничего страшного, – отвечаю я, заливаясь краской. – Ты ничего такого не говорил.

– Хорошо. – Джейми снова сжимает мою руку и ласково тянет меня к остановке. – Потому что не думаю, что с тобой, Хоуп, я смогу изображать безразличие. Мне редко нравятся девушки, но уж если нравятся… – Он смущенно улыбается. – Иногда меня заносит. Кажется, я просто старомодный романтик.

Я с удивлением смотрю на него.

Он – это я!

Этот красивый парень, стоящий на берегу Темзы, – это я, только выше, Близнецы, американец и мужчина.

И, когда мы смотрим друг на друга (ярко-голубые глаза и темно-карие), я чувствую внутри какой-то приятный щелчок. Как будто в глубине души мы вдруг узнали друг друга и весело друг другу пома– хали.

«Привет, а я тебя знаю».

– Я такая же, – говорю я ему. Я так волнуюсь, что с трудом произношу слова. – Точно такая же. Пытаюсь делать безразличный вид, но потом… – Я взмахиваю руками. – Бум! Просто взрываюсь! Это слишком… прекрасно. Как будто жизнь – это один большой фильм, и мне хочется, чтобы он был самым очаровательным, романтическим, счастливым фильмом на свете!

Джейми улыбается и заправляет мне за ухо прядь волос.

– Мы с тобой одинаковые.

Он берет мои руки в свои, и я сразу чувствую, как тепло бежит у меня по пальцам, рукам и плечам.

– Так что давай не притворяться, хорошо? Нет никаких правил: это правильно, а это – нет. Мы будем собой, какими захотим. Будем жить на полную громкость. Согласна?

Я стараюсь дышать ровно, но это невозможно.

В режиссерской версии я продлила бы эту сцену, чтобы наслаждаться ею вечно.

– Согласна, – шепчу я.

А все в жизни, чего я не люблю (все грустное, болезненное и то, чего не должно было случаться), я вырезала бы без малейшего сожаления, чтобы провести как можно больше времени с ним, здесь.

– А теперь… – Джейми разворачивает меня лицом к Лондонскому глазу, – наше историческое первое свидание начинается. Может быть, это номер один в путеводителе по Лондону из списка романтических мест, а может быть, и нет. Как ты думаешь?

Честно говоря, мне совершенно неважно, где находиться.

У меня в голове уже зазвучал саундтрек: весело играет пианино, к нему присоединяются скрипки, романтические нотки добавляет перкуссия. Солнце светит, мое сердце поет, и весь мир – это фильм по моему сценарию.

– Прекрасно! – отвечаю я с сияющей улыбкой.

– Хорошо, – улыбается Джейми и берет меня за руку. – Потому что это только начало.

19

ХОУП и ДЖЕЙМИ стоят в очереди к Лондонскому глазу. Светит солнце, на воде играют блики. Джейми невыносимо красив, в джинсах и футболке с изображением леса. Хоуп тоже удивительно красива, в черном комбинезоне Chloé, своем собственном, который прекрасно на ней сидит.

Продолжает играть романтическая музыка.

Каждый раз, как толпа продвигается вперед, ХОУП прижимается к ДЖЕЙМИ, и они крепче берутся за руки или ее плечо касается его груди, и тогда музыка становится громче.

У ХОУП горят щеки, сердце громко стучит. В животе у нее щекотно. Каждый раз, делая вдох, она ощущает его запах: мятный, сладкий и какой-то… синий.

– … Это было так странно, он просто стоял и вдруг упал туда. Я был в доме, но у меня сработал какой-то внутренний инстинкт. Я выбежал на улицу, прыгнул в воду и вытащил его на траву…

Толпа двигается. ХОУП снова прижимается к ДЖЕЙМИ.

У него такие клевые веснушки, у нее кружится голова, дыхание все больше сбивается…

– Но чуть не случилось несчастье. Он правда был на волосок от смерти. Как хорошо, что я там оказался. Говорят, это был сердечный приступ.

ХОУП думает о том, какие у него губы на вкус. Мягкие, сладкие, как мороженое или манго, или…

– Что? – Я моргаю. – У кого был сердечный приступ?

– У моего босса, – слегка улыбается Джейми. – Я помогал в этом благотворительном проекте – строительстве домов для людей в тяжелой жизненной ситуации. И вот директор, отличный парень, такой воодушевленный, неожиданно упал в бассейн, ну и вот, я… – Он пожал плечами. – Судьба, понимаешь? Она приводит нас туда, где мы должны быть.

Я смотрю на него под большим впечатлением. Благотворительность. Люди в тяжелой жизненной ситуации. Строит дома. Спасает жизни. А я, наверное, лайкала фотки с собачками в «Инстаграме», когда все это случилось.

– Ты настоящий герой.

Он смеется.

– Просто оказался в нужное время в нужном месте. Но он, конечно, был мне очень благодарен. Я, кстати, никогда не думал, что тонущие люди такие тяжелые!

Толпа продвигается на несколько метров вперед. ХОУП снова сталкивается с ДЖЕЙМИ, и теперь в мелодию вступают на заднем фоне голоса с главной темой этого фильма: «ДЖЕЙМИ, да-да-да, ДЖЕЙМИ, о-о-о, ДЖЕЙМИ, ла-ла-ла…».

Дыхание ХОУП все учащается. Сердце стучит, руки немного дрожат. Они уже почти в самом начале очереди.

ДЖЕЙМИ

Я больше не могу ждать. Мне почему-то совершенно необходимо поцеловать те…

– У тебя есть братья или сестры? – спрашивает Джейми.

– А? – Я спускаюсь с небес на землю. – Н-нас четверо. У меня две сестры и один брат, и все старше меня. А у тебя?

– Нет, я один.

В порыве сочувствия я сжимаю его руку; как это ужасно, наверное, когда ты совсем один.

Толпа еще немного продвигается вперед, и ДЖЕЙМИ протягивает контролеру два билета. ХОУП понимает, что он, наверное, купил их онлайн. Она в восторге от того, как прекрасно он подготовился к их романтическому свиданию.

КОНТРОЛЕР

Вы такая прекрасная пара. Вижу, что у вас первое, очень важное свидание, так что позвольте предоставить ВИП-кабинку в ваше полное распоряжение.

– Да проходите уже, – огрызается контролер, вытирая нос рукавом плаща. – Весь день, что ли, здесь торчать.

Прекрасно, эта женщина уволена.

– Ты же не боишься высоты? – спрашивает Джейми.

Кабинка открывается, контролер убирает ленту ограждения, и нас сразу сметает толпа желающих занять местечко получше: дети, парочки, пожилые люди, родители, туристы с неоновыми рюкзачками.

– Мне как-то не пришло в голову спросить.

– Ну что ты. – Я улыбаюсь, а какой-то старичок отталкивает меня локтем, чтобы пробраться к окну. – Я люблю высоту, и маленькую, и большую. Всякую высоту, и широту – тоже иногда, если посмотреть с правильной стороны.

ДЖЕЙМИ и ХОУП свободно проходят к противоположной стороне кабинки, чтобы насладиться видом. Они совершенно, абсолютно одни.

– Ма-а-ам! – кричит маленькая девочка и наступает мне на ногу, проталкиваясь к двери. – Можно я выйду, я выйду, выйду? Я хочу писать!

Ладно, она тоже уволена.

Двери закрываются, колесо медленно поворачивается, и капсула поднимается в воздух.

Лондон под ними будто сжимается и превращается в миниатюру. Крохотные лодочки беззвучно плывут по ветреной реке, деревья становятся микроскопическими, дома – игрушечными, и у ХОУП закончились синонимы к слову «маленький», так что просто поверьте: все вокруг уменьшилось.

Справа ХОУП видит театр Риджентс-парка, и Глобус, и Барбикан, и Вест-Энд, и Лестер-сквер. Слева – Ричмонд, aka-дом.

Рядом с ней стоит ДЖЕЙМИ. Он делает еще шаг к ней, и по тому, как он на нее смотрит, она понимает, что…

Пришло ВРЕМЯ ДЛЯ ПОЦЕЛУЕВ!

Сердце бешено стучит, и я задерживаю дыхание. Когда нужно отставлять ногу: до, во время или после поцелуя? Нужно обе руки запустить ему в волосы или только одну? А он возьмет мое лицо в свои руки? А надо ли мне немного откинуться назад? А если я откинусь, мы оба не рухнем?

Джейми делает ко мне еще один шаг.

– У меня такое не часто бывает, – ласково говорит он; его ярко-голубые глаза точно такого же цвета, как небо у него за спиной. – В смысле, свидания. Но я ужасно рад, что не упустил этот шанс.

– Правда? – Колесо продолжает двигаться вверх, и тут мне кажется, что я лечу вместе с ним. – Без обид, но ты выглядишь как парень, у которого куча свиданий. Ну, который все время встречается с девушками.

Он пожимает плечами, и видно, что его это задело.

– Я редко встречаю людей, которые мне правда нравятся. И каждый раз, когда я влюбляюсь в девушку, она в итоге оказывается… – он морщится, – ну… не скажу, что сумасшедшей. Кажется, мне просто ужасно не везет. Может, меня просто тянет к ущербным людям или типа того.

М-да, я точно не скажу ему, где три последних месяца находится моя мама.

– Ой, Джейми, как это ужасно.

– Но ты совсем другая, – продолжает он, делая еще малюсенький шаг ко мне. – Ты не такая, как эти девушки, Хоуп. Ты кажешься такой цельной. И счастливой. Тебе приятно быть такой, какая ты и есть.

Он стоит уже так близко, что я снова ощущаю у себя на носу его дыхание.

Вот оно!

Смотрю вниз и отчетливо вижу, что из пальцев у меня струится свет. Интересно, еще кто-нибудь это видит?

– Я тоже ни с кем не встречаюсь, – выдавливаю я и замечаю (клянусь), что мои ноги слегка отрываются от пола. – В смысле, я вообще никогда ни с кем не встречалась. Меня даже никто не звал на свидание. Это мое первое в жизни свидание. – Я глубоко вздыхаю. – А еще… я никогда ни с кем не целовалась.

Джейми ласково улыбается. Потом делает последний шажок, берет меня за подбородок и поднимает мое лицо точно так же, как он сделал это в поезде.

– Так, значит…

Он на секунду замолкает, и я успеваю почувствовать, как весь мир замер в ожидании. Мне показалось, что этот момент будет длиться вечно.

Потом ДЖЕЙМИ наклоняется вперед, и мир снова начинает вращаться, саундтрек звучит на полную громкость, ХОУП отставляет одну ногу, сердце у нее стучит, все вокруг звенит, поет и сверкает.

И он целует меня.