Текст книги "Валентайны. Девочка счастья и удачи"

13

И … охота началась.

– Привет! – Я широко улыбаюсь прикольному худому парню, предлагающему мне приветственный коктейль, и сдвигаю Максову шляпу назад так, чтобы стало хорошо видно лицо. – Кто вы по зна…

– Ты сначала хоть в дверь войди, – смеется Макс, вручая мне сверкающий бокал с голубым колотым льдом, и заталкивает меня в зал. – Не будь посмешищем, сестренка. Постарайся успокоиться.

Какой у меня умный брат. Я же не хочу по ошибке подцепить себе ужасного парня только потому, что он держит поднос с… (тяну через трубочку напиток) чем-то совершенно прекрасным.

Улыбаюсь и осматриваюсь, чтобы понять расположение сил.

Нижний этаж галереи «Тейт Модерн» – это длинный зал чуть ли не со стометровыми потолками, с которых свисают гигантские сосульки. На полу сверкают снежинки, очень похожие на настоящие, толпы парода сидят на белых кожаных диванах, а воздух над нашими головами прорезают голубые лазерные лучи. Недалеко от меня – полукруглая барная стойка с голубой подсветкой, вся заставленная ледяными бокалами, а в другом углу подтанцовывает диджей, положив одну руку на огромные наушники.

На стены вокруг нас проецируются фотографии горных вершин размера IMAX, и среди них мелькают небольшие кусочки мамы, снимающей фильм: изящная рука, прядь светлых волос, серые глаза.

Быстро оглядываю толпу, но родителей пока не видно, хотя уже очень поздно.

Я же вам говорила, что они не будут спешить и волноваться: настоящие профессионалисты.

– Макс! – перед нами выскакивает какой-то человек, и начинаются фотовспышки. – Макс Валентайн! Можно задать вам несколько вопросов? Посмотрите сюда!

– Иди, – шепчет мне брат, пониже натягивая мне на глаза шляпу и отталкивая от себя. – Лети как ветер, мой маленький Пудель, туда, где раньше был Турбинный зал. Ты свободна!

Я дрожу от волнения, крепче сжимаю свой ледяной бокал и решительно направляюсь к самому дальнему, самому людному, а значит, самому интересному залу.

Сияющие и залитые голубым светом, повсюду мелькают, смеются, пьют и болтают красивые люди, которых я знаю в лицо, но с которыми незнакома.

Здесь так много красивых парней, что у меня кружится голова.

– Какая же это все пошлятина, – громко говорит с южноафриканским акцентом какая-то женщина; она поднимает ногу и с отвращением смотрит на свой каблук. – Все липкое, как тебе нравится. Этот искусственный снег портит мне обувь.

Ее друг смеется.

– А ты хотела изящества от Джульетты Валентайн?

– Да, ты прав. Смотри, что происходит, когда становишься слишком старой для романтических ролей. Приходится самой снимать слащавый романтический фильм про горы. Я его еще не смотрела, но уверена: «Вершина» – это полный провал.

К горлу подступает комок. Мама – прекрасная романтическая актриса, а «Вершина», конечно, должна быть прекрасным романтическим фильмом. Но Валентайны всегда играют с достоинством, так что как будущий их идеальный представитель я стараюсь быть выше этого.

Будь апельсином, Хоуп.

– Привет, – говорю очень симпатичному официанту с большими карими глазами и русыми волосами с тугими завитками, который предлагает мне волован с козьим сыром. – Ну… и кто вы по знаку зодиака?

Он с удивлением смотрит на меня.

– М-м-м… Овен.

– А, – киваю я со знанием дела. – Баран. Я должна была догадаться по волосам и закускам на подносе.

Честно говоря, не лучший вариант для любовного союза: Овны могут быть агрессивными, склонными к конкуренции, а также упрямыми (готовы лбом прокладывать себе дорогу), но, уверена, мы сможем вместе поработать над этими недостатками.

– И… часто вы здесь бываете?

– М-м-м… каждую пятницу. Это моя работа.

– Как это мило. – Я кладу в рот волован. Хотя… это означает, что мы никуда не сможем ходить вечером по пятницам, а ведь по традиции это вечер свиданий. – Скажите, а вы работаете по субботам, на День святого Валентина, в канун Рождества и Нового года или, например, второго июля, потому что это мой день рож…

В мою сторону движутся Фейт и бабушка.

Странно, кажется, теперь на Эффи простое белое платье и совершенно никакой косметики. Может, она упала в лужу по дороге и ей пришлось избавиться от всего моего стильного наряда? Бедняжка!

Быстро, пока они меня не заметили, пониже натягиваю на глаза шляпу и вручаю официанту одну из своих подписанных фоток.

– Я очень хотела бы продолжить этот захватывающий разговор позднее. Проверьте по зодиакальному календарю, когда будет благоприятный момент.

Потом быстро прячусь за колонну.

И как раз натыкаюсь на следующего красивого парня, который тоже стоит за ней. Здесь как будто ферма по выращиванию красавчиков. У этого блестящие черные волосы, зеленые глаза, и от него пахнет кокосом. Знаю его по телешоу о… волках, вампирах, ангелах. Ну, в общем неважно. По сути дела, это все одно.

– Ого! – говорит он, поднимая на меня глаза от телефона и широко улыбаясь. – Откуда ты взялась?

– Из Ричмонда, – улыбаюсь в ответ. – А ты откуда?

Он смеется.

– Стивенидж. И куда направляешься?

– Какой прекрасный вопрос, – с восторгом говорю я, игриво заламывая шляпу набок. – Наверное, в Голливуд, но это, скорее всего, долгосрочные планы. Мама говорит, очень важно сначала построить хорошую театральную карьеру здесь, в Англии, чтобы все знали, что ты серьезный актер. Может быть, сначала – ведущая роль где-то в Вест-Энде, потом в независимом фильме, который непременно получит какую-нибудь премию, и вот в этот момент я перееду в Лос-Анджелес, где…

Кто-то хватает меня за руку и резко тянет назад.

– Нет уж.

– Здоро́во, Макс, – смеется парень-волк-вампир-ангел. – Как дела?

– Если еще раз подкатишь к ней, чувак, сразу стану убийцей. Это моя малышка сестра, ей пятнадцать, а я читал газеты, так что отвали.

Макс разворачивает меня в другую сторону, снова натягивает шляпу мне на глаза и толкает меня обратно в толпу.

– Попробуй еще раз, Пудель. Постарайся выбирать получше.

Я сбита с толку и почти ничего не вижу, но снова смело шагаю в гущу гостей.

Родителей все еще нигде не видно (вот это спокойствие, обалдеть), зато есть еще один симпатичный парень, мой потенциальный Герой, который стоит у…

– Воу-воу-воу! Это кто тут пришел тусить с такими кислыми, тухлыми минами, а?!

Один за другим все гости замолкают и поворачивают головы к дальнему концу зала. Все внутри у меня холодеет, и я тоже медленно поворачиваюсь.

– Да расслабьтесь, чуваки! – кричит моя сестра в диджейский микрофон. – Мы богатые, знаменитые и везучие, помните? Мы самые счастливые люди на земле! Счастливые, счастливые, счастливые. Счастливые, слышите?! Так что же вам еще надо?!

Опасно покачиваясь, Мерси карабкается на пульт диджея.

– Отвянь, – добавляет она и пинает беднягу носком кожаного сапога на высоком каблуке. – Можно подумать, тебе тут не платят в десять раз больше, чем в «Макдоналдсе». – Потом она начинает стучать по микрофону своими кольцами. – Пора танцевать!

Тишина.

– Я сказала: пора танцевать!

Наклонившись, Мер стучит по кнопке, и начинает грохотать музыка.

– Воу! – несмело кричат несколько человек, наверное, ее друзей, и размахивают руками. – Давай! Зажигай!

– Бедные дети Валентайнов, – бормочет кто-то, качая головой. – Что творится в этой семье…

Натянув шляпу пониже, по краю зала я пробираюсь в сторону диджейского пульта. Мер подняла руки и трясет попой во все стороны, а ее распрямленные волосы беспорядочно развеваются.

Неудивительно, что бабушка никуда ее не приглашает.

– Что ты делаешь? – Внизу неожиданно появляется Эффи и пытается стянуть сестру вниз, схватившись за ее брюки. – Мерси, спускайся.

– Да, я опускаюсь, – со злостью кричит наша старшая сестра. – Я опускаюсь все ниже, и никому нет до этого дела!

– Сегодня ты не будешь это устраивать, – отвечает Фейт спокойным голосом. – Слезай сейчас же.

Мерси старается и ее отпихнуть, но Эффи легко уворачивается от ее ноги и быстро снимает туфли на каблуках, которые я для нее выбрала. Она взбирается босиком на диджейский стол, хватает Мерси за талию и вместе с ней спускается вниз. Моя красавица сестра оказывается на удивление сильной.

– Простите, все, – воркует она в микрофон, без усилий перекинув сестру через плечо. – На завтра не набралось материала для шестой страницы, так что моя сестра проявила чудеса альтруизма.

Кое-кто в смущении хихикает.

Диджей откашливается, надевает наушники и снова включает музыку, а Эффи тащит все еще брыкающуюся Мерси в одну из боковых комнат, закрытых для публики.

Я проскальзываю туда вслед за ними.

14

Иногда почему-то забывается, что, пока сцены из твоей жизни происходят в одном помещении, жизнь других людей может параллельно кипеть за соседней дверью.

Потому что по-настоящему мы видим людей только тогда, когда их истории пересекаются с нашими.

Особенно в тот момент, когда этого не предполагается.

Тихо прижимаюсь к двери.

В дальнем углу комнаты Мерси рычит от ярости:

– Какого дьявола?! Кто дал тебе право, ты, глупая, самоуверенная мелкая…

– Хватит. – Голос Фейт изменился почти до неузнаваемости. – Хватит, Мерси. Ты каждый раз так себя ведешь, и меня это уже достало.

Смех Мерси похож на злобный лай.

– О нет! Я задела тебя, Эфф? Порчу твое идеальное будущее и безупречную репутацию? Прошу тебя, позволь мне тихонько лечь на пол и слиться с ковром, чтобы не стоять больше на твоем блестящем пути!

– Ты стоишь на своем собственном пути, Мерси. Эгоистичная дура, которая занимается саморазрушением. Ты портишь свою жизнь, и, честно говоря, теперь мне уже, кажется, на это наплевать.

Только Фейт сказала не «наплевать», а кое-что другое. У меня глаза на лоб полезли.

– Ага, как будто раньше так не было, Эффи. Делаешь вид, что ты такая вежливая, милая и добрая: «Ах, мое имя означает «вера», посмотрите на мое честное лицо! Я во всем идеальная и такая стройная, что мне приходится носить широкие свитера и паршивые легинсы, чтобы скрыть, какая я хорошенькая. Не обращайте на меня никакого внимания». Но знаешь, кто ты на самом деле? Ты фальшивка, лгунья. И я вижу тебя насквозь, а тебе это невыносимо.

– А ты сама-то кто? Злая, ожесточенная стерва с расстройством «дефицит внимания»? Ты подыхаешь, если люди не смотрят на тебя каждую минуту. «Ах, посмотрите на меня, послушайте меня, обратите на меня внимание. Я, я, я, я. Я».

Правда, вообще-то, Фейт сказала не «стерва», а кое-что пожестче.

У меня потеют ладошки и начинает колотиться сердце. Откуда взялась вся эта ненависть? И когда она появилась? Почему я раньше никогда ее не замечала? Мы же сестры, любим друг друга. Мы – одна команда.

– Да ради бога, – кривится Мерси. – Сейчас хотя бы тебя можно слушать. А то ты такая скучная, что мне плакать хочется каждый раз, как ты открываешь свой рот. «Да, бабушка, нет, бабушка. Все, чего хочешь, бабушка». Все, что у тебя есть, – это милое личико, которое досталось тебе по чистой случайности, а когда оно скукожится, у тебя больше ничего не будет.

– По крайней мере, я не воображала в белом пальто с огромным носом!

– Корова! – вопит Мерси. – Да ты вообще не актриса!

– А ты самовлюбленное, зацикленное на самой себе чудовище!

Делаю несколько шагов назад.

Я и не знала, что здесь скрыт такой вулкан ненависти. Боюсь подходить слишком близко, чтобы и меня во все это не затянуло. Почему они просто не могут быть счастливыми? Думаю, мне нужно вернуться к тому официанту с волованами, кудрявыми волосами и…

– Мы все такие, – огрызается вдруг Мерси. – Посмотри на Хоуп.

Я перестаю пятиться. Алё…

– Не вмешивай сюда Хоуп. – У Фейт дрожит голос. – К ней это все не относится. Она просто малышка, и мы должны…

– Она не малышка, – презрительно фыркает Мерси. – Она пустышка, совсем тупая; в ее глупой, пустой голове нет ни одной собственной мысли. Это же ходячее клише. Согласись: наша сестренка не пройдет даже тест Бекдел. И ей не хватает ума даже на то, чтобы помнить…

– Это даже хорошо, – тихо прерывает ее Фейт. – Ты сама знаешь, почему Хоуп такая, какая есть. Да бога ради, Мерси! Неужели нам не хватает других проблем, чтобы еще наезжать друг на друга? Эта семья рассыпалась на кусочки, развод явно будет настоящим адом…

– Спасибо двадцатилетней блондинке, которая воображает себя незнамо кем, с ее наглым носом, изящными ножками, в крохотном бикини и с претензией на главную роль, с которой она все равно не справится.

– Мы не знаем этого наверняка, Мер. И да, может быть, мы все только и ждем времени, когда сможем завладеть своими трастовыми фондами и разбежаться в разные стороны. Но эта вечеринка – не про тебя. Как ты этого не понимаешь?

– Ты права, – говорит Мерси тихим, усталым голосом. – Эта вечеринка не про меня, Фейт. И не про тебя, не про Макса, не про Хоуп. Они никогда не бывают про нас.

Повисает долгое молчание, и мне очень хочется убежать. Но я застыла, не могу двигаться, и мое сердце бешено стучит. Мне нужно уйти, выбраться отсюда, но я не могу сдвинуться с места, не могу сдвинуться, не могу, не могу…

– Я не думаю так про твой нос, Мерси, – мягко говорит Фейт. – Прости меня. Я люблю твой нос, правда. Он уникальный, красивый, благородный и идеально тебе подходит.

– Я и сама это знаю. Боюсь, ты все-таки ужасная актриса.

– Ну и ладно.

Опять молчание.

Я их не вижу, но знаю, что обе сестры сейчас в изнеможении сидят на полу у стены.

Потом слышится: «Ой, не надо меня щипать, ну хватит, отстань от меня», – и они начинают хихикать.

Через несколько минут Фейт вздыхает:

– Боюсь, нам надо туда вернуться и играть в эту глупую игру, пока все не закончится. Хотя после этого небольшого представления бабушка нас убьет.

– Она убьет меня, – поправляет ее Мерси. – А ты будешь спасителем Валентайнов, как обычно. Но все нормально. Бабушка просто скажет всем, что я – ужасная шальная пуля, с которой невозможно справиться.

Эффи смеется.

– Милая старая бабуля Ви. Ой, Мер, у тебя косметика повсюду. Тебе нельзя выходить в таком виде. Подожди, кажется, у меня в сумке есть влажные салфетки.

– Ты прям как старая леди, Эфф. Ой, не три так сильно. Может, у тебя там еще и мятные конфетки, бумажные платочки и полосатая кошка?

– Нет, только сменный катетер. Вот, так-то лучше.

Они поднимаются. Слегка приоткрывается дверь, и я наконец могу вдохнуть и пошевелиться.

Уходи, уходи, уходи.

Проталкиваюсь сквозь толпу: мимо диджейского пульта, официанта, актера, еще одного официанта и парня с приветственными коктейлями, под ярким светом, изображениями гор, мелькающими мамиными фото, все дальше и дальше к выходу.

– По, – говорит Макс, когда я пролетаю мимо него, – все в порядке? Что случилось? Куда ты идешь?

Я встаю на цыпочки, хватаю его глупую черную шляпу и напяливаю ему на голову.

– Куда угодно, подальше отсюда.

15

ХОУП бежит по…

ХОУП ждет у…

ХОУП сидит на…

«Поезд до Хаунслоу отправляется с платформы номер семь».

Глупая, пустая, тупая, пустышка, пустышка…

«Поезд проследует с остановками Воксхолл, Квинстаун-роуд, Клэпхэм-джанкшн, Вондсворт-таун, Патни, Барнс…»

Ты сама знаешь, почему она такая, какая есть, ты знаешь…

«Барнс-бридж, Чизик, Кью-бридж, Брентфорт, Сайон-лейн, Айлворт…»

Она даже не помнит…

«Конечная станция Хаунслоу».

ХОУП села не в тот поезд.

Я вскакиваю на ноги.

ХОУП выпрыгивает из…

ХОУП роняет…

ХОУП поднимает…

«Поезд на Винздор и Итон-Риверсайд отправляется с платформы номер восемнадцать».

ХОУП начинает бежать.

Восьмая платформа, девятая, десятая…

Глупая…

Одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая…

Она не прошла бы даже тест Бекдел…

Пятнадцатая, шестнадцатая, семнадцатая…

ХОУП не может найти билет…

«Поезд, отправляющийся с платформы номер восемнадцать, проследует с остановками Воксхолл, Клэпхэм-джанкшн, Патни, Барнс, Ричмонд…»

Заткнись, заткнись, заткнись!

Я отшвыриваю банковскую карту Мерси и протискиваюсь через турникет. В моей голове бьются прожекторы, летят осколки, камеры сломаны, все рассыпается на части…

ХОУП запрыгивает…

Сценарий порван.

Прекратите, прекратите, прекратите, я не слушаю, не слушаю, не…

Би-и-и… би-и-и… би-и-и…

Двери поезда зажимают ХОУП…

Ай!

Я не буду это слушать, не буду слушать, не…

Би-и-и… би-и-и… би-и-и…

Двери поезда снова зажимают Хоуп…

Ай!

Забыть, забыть, забыть, забыть…

Би-и-и… би-и-и… би-и-и…

Я счастливая, счастливая, счастливая, счастливая…

Какие-то руки разжимают двери.

– Ого, – говорит чей-то добрый голос, и кто-то затаскивает меня в поезд. – Ты в порядке?

Трясу головой, пытаясь прийти в себя, и наконец шум внутри меня затихает. Слова, звучавшие в моей голове, перестают разрывать на части мой мир. Потом я поднимаю глаза и сквозь слезы вижу самого красивого парня на свете.

16

– Уже полночь?

– Одиннадцать сорок три.

– Как раз вовремя.

Моргая, смотрю вверх, на лицо парня, на нем играют блики от проносящихся мимо фонарей.

– Это я не про тебя, – быстро уточняю я. – Это я успела. Последний поезд до дома.

Парень смеется. Вижу щелку между его передними зубами.

– Еле успела. Ты точно в порядке? Выглядело это ужасно.

Он очень высокий, у него золотистая кожа и бронзовые веснушки, рассыпанные по носу и щекам. Светлые волосы свисают на лоб, лицо в форме сердца, ямочка на верхней губе, а подбородок и уши немного заостренные, как у эльфа. Глаза ярко-голубые, как зимнее небо, глубокое, без единого облачка.

Я знала, что звезды посылают мне кого-то Особенного, но даже в самых смелых фантазиях не могла вообразить, что он будет настолько Особенным. Все остальные кандидаты лопаются как мыльные пузыри: Официант – чпок, Ассистент фотографа – чпок, Актер-волк, Парень с напитками – чпок-чпок.

Неужели я правда рассматривала Юношу-с-мороженым?

– Н-нет, – выдавливаю я, все еще не в силах оторвать от него глаз, – я не почувствовала. Совсем не больно. Я просто… думала… о чем-то другом.

– Пойдем. У тебя, наверное, шок. – Он ласково ведет меня к сиденью. Вагон покачивается, удаляясь от Ватерлоо. – Садись. И давай я…

Затаив дыхание смотрю, как он садится рядом, протягивает ко мне свою золотистую руку и, взяв меня за подбородок, приподнимает мое лицо. Потом рукавом свитера аккуратно вытирает мои щеки, внимательно глядя на меня.

– Масло, – говорит он с улыбкой, – от дверей.

Чувствую его теплое дыхание у себя на носу, он так близко, что я различаю бирюзовые и небесно-голубые крапинки у него в глазах и темно-синий ободок, какой бывает по краю бассейна.

– Вот, – он отодвигается, но продолжает смотреть на меня, – так-то лучше.

Мне кажется, что кто-то передвинул камеру, и теперь я могу увидеть себя его глазами: темно-карие глаза, темная кожа, нос пуговкой, пухлая нижняя губа, родинка на щеке в виде сердечка и вьющиеся пряди волос на лбу.

Потом камера отодвигается, и я вижу нас обоих. Слышу звуки разбитых софитов (щелк, щелк, щелк), которые снова пытаются включиться.

– Ты американец?

Он весело смеется.

– Ты права. Но, вообще-то, я родился в Калифорнии, а калифорнийцы – по сути, совершенно отдельная нация.

– Мой папа тоже американец! – радостно заявляю я, хотя мне всегда казалось, что Калифорния – один из штатов. – Из Нового Орлеана, но потом он познакомился с мамой в Лондоне, много лет назад. Так что у меня половина британской крови. Сейчас он в Лос-Анджелесе, у него там… (двадцатилетняя блондинка, которая воображает себя незнамо кем, с ее наглым носом и изящными ножками…) работа. Он работает в киноиндустрии, – добавляю с гордостью.

– Да? – улыбается он. – Круто. Но, если честно, я не спец по фильмам. Я больше люблю бывать на улице: свежий воздух, солнце. Наверно, как любой калифорнийский парень.

Я смотрю на него и стараюсь понять.

Что значит «на улице»? А что там делать? Ведь на улицу обычно ходят для того, чтобы набрать там историй, принести их домой и потом снимать по ним фильмы!

– Да… вокруг столько всего происходит, – киваю в знак согласия. – Столько всего. Например… м-м-м…

А что же происходит?

– Для начала бывает завтрак. Потом обед и ужин. И еще что-то между обедом и ужином. – Хм-м-м… – А еще вечеринки, где все красивые и счастливые, и все проходит идеально.

– В точку, – смеется он. – Ты прикольная. Эй, тебе холодно? Возьми-ка на минутку, мне он сейчас не нужен.

Я не чувствовала, что дрожу, но спасибо еще раз, вселенная. Очевидно, так и должно было случиться: я должна была забыть у вышибалы плащ Мерси, потому что теперь этот красивый парень может снять свой красивый пиджак и накинуть его мне на плечи.

Покраснев, смотрю на него. Все прямо как в фильме. Я сама не смогла бы написать такой классный сценарий; я это точно знаю, потому что пыталась сотни раз.

Наверное, звезды предвидели, что я прочитаю свой гороскоп на сегодня только вечером, должны были знать, что Макс одолжит мне свою шляпу и проведет на вечеринку, а потом точно рассчитали, что я застряну в этих дверях. Судьба вела меня с самого начала, и ведь я знала, что так и будет.

Прослушивания окончены, главный романтический герой найден, все остальные могут идти домой – я справилась с самой трудной частью.

Спасибо, Венера, и спасибо Максу в твоем лице.

– Я Хоуп. – Я улыбаюсь и протягиваю руку. Ватная подушечка смешно торчит у меня из лифчика, и мне приходится аккуратно затолкать ее пальцем обратно. – Приятно познакомиться.

– Джейми. – Он тоже улыбается и жмет мне руку. – Джейми Дэй.

– Привет, Джейми, – говорю я и чувствую, что смущаюсь как никогда раньше. В правом боку щекотно и тепло, и мне кажется, я не могу пошевелиться. – И спасибо. Ну… за то, что спас мне жизнь и все такое…

Честно, мне кажется, это не преувеличение. Ну правда, кто знает, сколько еще раз я ломилась бы в эти закрытые двери, пока не пришла бы в себя? Наверное, несколько часов.

– На здоровье, – ухмыляется Джейми. – Наверное, ты можешь назвать меня случайным героем.

Мы оба смеемся, а поезд замедляется перед остановкой.

«Поезд приближается к станции Воксхолл», – звучит из динамиков громкий голос.

Джейми встает.

– Ну, было приятно столкнуться с тобой, полуамериканка Хоуп. Для меня было честью вытащить тебя из дьявольских дверей поезда на юге Лондона.

Я смотрю на него.

Почему он встал?

– Это моя остановка, – объясняет он, когда двери пищат и открываются. – Еще увидимся, Хоуп? Кто знает. Вдруг мы снова встретимся в один прекрасный день в будущем…

А потом мой избранник улыбается, машет, выходит из поезда и исчезает в темноте.

Я тупо смотрю на свое отражение в окне.

Да, что-то пошло не так. Я видела кучу романтических фильмов и точно знаю, так не бывает: если главный герой спасает девушку от верной смерти, касается ее лица, дышит на нее, вытирает рукавом свитера и называет ее прикольной, он не должен выходить на следующей остановке.

А если бы все должно было быть именно так, в моем гороскопе было бы написано: «Любовь зовет, но не слишком увлекайтесь, потому что это ложный зов, ха-ха-ха».

От Ватерлоо до Воксхолла не больше трех минут. Из этого не выйдет эпический роман; это и на трейлер-то не тянет.

А вдруг Джейми Дэй не понял, что он – моя половинка?

Или он увидел ватную подушечку, которая вылезла из лифчика, и одно это развернуло мою судьбу совершенно в другую сторону?

Или он не читал утром свой гороскоп, или встретил другого Рака, пока у меня были уроки, или мы должны были встретиться по дороге к Ватерлоо, тогда у нас было бы достаточно времени, чтобы лучше узнать друг друга и…

– Хоуп!

Я резко оборачиваюсь.

– Я тут подумал: а что это будет за день? Ну тот, в будущем, о котором я говорил? Может, пусть это будет что-то конкретное?

Я моргаю.

– Что?

– Мы могли бы встретиться снова. – Джейми улыбается и теребит свои волосы. – Ну, специально. В определенном месте, в назначенное время. Может, завтра где-нибудь?

Что? Он…

– Подожди. – Я смотрю на Джейми, потом на открытые двери за его спиной. Наверное, поезд задерживается, раз они пока не закрываются. – Ты вышел из поезда, прошел весь вагон, а после зашел в дверь у меня за спиной, чтобы пригласить меня на свидание?

Джейми смеется.

– Именно. Я понял, что, если не сделаю этого, могу потом очень сильно пожалеть. И если ответа придется ждать до следующей остановки, то я с радостью…

Мои глаза распахиваются от удивления, и сердце бешено колотится.

Не говоря ни слова, достаю из сумочки одну из своих подписанных фоток с моим номером.

– Мило. – Джейми расслабленно улыбается и убирает фото в карман джинсов. – И пиджак я тоже забрал бы.

Я удивленно смотрю на пиджак, потом молча киваю и отдаю ему его вещь.

– Я напишу тебе, окей?

Би-и-и… би-и-и… би-и-и… би-и-и…

– Опять эти чертовы двери.

Он бросается к выходу и выпрыгивает наружу.

Я вдруг как будто просыпаюсь.

– Подожди! – в панике кричу я, подскакиваю и бегу за ним. – Я забыла спросить! Кто ты по знаку зодиака?

– Близнецы, – Джейми хмыкает, двери поезда захлопываются за нашими спинами, и он отъезжает от платформы.

И тут я слышу тихий щелчок.

Поезд удаляется и исчезает в темноте (колеса стучат по рельсам, как будто кто-то играет на барабанах), и я слышу тихую мелодию. Сначала вступает пианино, потом начинают звучать флейты, скрипки и трубы. Жужжат камеры, горячий свет прожектора слепит глаза. На меня направлен яркий белый луч.

И… мы снимаем.

Камера быстро пролетает над Лондоном. (Какой он огромный! Какой разный! Как загадочно действует вселенная, и как четко она все определяет!) Потом она возвращается и высвечивает удаляющийся поезд.

Теперь она дает крупным планом мое счастливое, сияющее лицо.

В этот момент ХОУП поняла, что ничто уже не будет так, как раньше.

ЮНОША наконец-то обрел имя.

КОНЕЦ СЦЕНЫ.

СОВМЕСТИМОСТЬ

Рак и Близнецы следуют друг за другом в зодиакальном круге и могут создать необычную, но очень близкую связь. Незаурядные, умные и общительные Близнецы быстро становятся для Рака рыцарем в сияющих доспехах, а задумчивые, романтичные и чувствительные Раки заставляют Близнецов почувствовать свою ценность.

Находящиеся под властью Меркурия, изменчивые и ветреные Близнецы – прирожденные экстраверты, любят игру на публику и споры, а управляемый Луной водный знак Рак в эмоциональной сфере находится на противоположном полюсе – старается не говорить, что чувствует, и скрывает все в себе. Во многом эти два знака – противоположности, но из них может выйти отличная команда, если им удастся найти компромисс, соотносясь в самых важных вопросах и находя друг в друге лучшие черты.

В целом очень перспективная комбинация.