Текст книги "Родители, ребенок и невроз: психоанализ детской роли"

Одна группа авторов ищет определяющее влияние на возникновение невроза у ребенка преимущественно в поведении родителей. Другая группа выдвигает на передний план родительские мотивы. Если оценивается преимущественно поведение, можно провести дальнейшее различие между теми исследователями, которые хотят вскрыть отдельные особые вредящие [ребенку] методы воспитания, и теми, которые с большей вероятностью будут освещать поведение воспитателей в целом.

Хотя в поздний период творчества З. Фрейд, как упоминалось ранее, предупреждал о переоценке патогенетической важности сильного травмирующего воздействия окружения, некоторые из его учеников продолжили придерживаться его более ранней теории травмы. Прежде всего в первые годы существования основанного в 1926 году «Журнала психоаналитической педагогики» вышел целый ряд материалов с перечнями вредных методов родительского воспитания.

Так, Э. Хичманн[45]45
  Hitschmann E. Die gröbsten Fehler der Erziehung, 1927.


[Закрыть] приводил в пример побои, излишне часто повторяющиеся упреки, слишком раннее и слишком строгое приучение к чистоплотности, чрезмерное запугивание при сексуальных проявлениях, уклонение от сексуального просвещения детей. О. Пфистер отмечал опасности «неосторожного возбуждения чувственности»: «Слишком сильное поглаживание, похлопывание по ягодицам, потирание половых органов при мытье ребенка… Даже чрезмерное увлечение поцелуями не приносит ничего хорошего. Абсолютно неприемлема щекотка, так часто наблюдаемая у играющих [с детьми] нянь… полураздетая мать, например, при одевании может нанести тем самым вред». Кроме того, он вместе с Фрейдом подчеркивал опасность небрежного устройства спален, что может привести к наблюдению полового акта родителей, а также эпизодический пагубный эффект операций при фимозе, которые он, при показании, рекомендовал проводить как можно раньше[46]46
  Pfister O. Elternfehler in der Erziehung der Sexualität und Liebe, 1929.


[Закрыть].

Ш. Ференци[47]47
  Ferenczi S. Die Anpassung der Familie an das Kind, 1928.


[Закрыть], Г. Менг[48]48
  Meng H. Psychoanalyse und Sexualerziehung, 1931.


[Закрыть], А. Фрейд[49]49
  Freud A. Erzieher und Neurose, 1932.


[Закрыть], О. Фенихель[50]50
  Fenichel O. Über Erziehungsmittel, 1933.


[Закрыть], А. Балинт[51]51
  Balint A. Versagen und Gewähren in der Erziehung, 1936.


[Закрыть] рассматривают в своих работах психопатологический аспект проблемы разрешений и запретов и стремятся выработать психогигиенические рекомендации. Снова и снова возвращаются они к вопросу, с помощью каких воспитательных средств можно помочь ребенку социально адаптироваться без патологического подавления его влечений. Примеры патогенного влияния как отказов, так и совращения в разных вариантах иллюстрируют ошибки родителей или других воспитателей. Кажется почти курьезом, что авторитетный аналитик Ференци предупреждал об опасности благоприятствования неврозу с помощью всюду принятого сегодня совместного обучения, которому он приписывал как соблазняющее, так и одновременно способствующее вытеснению воздействие[52]52
  Ferenczi S. Die Anpassung der Familie an das Kind, 1928.


[Закрыть]. В двух специальных выпусках «Журнала психоаналитической педагогики» при участии многих психоаналитиков была широко рассмотрена проблема отношения к детскому онанизму и наказания в воспитании[53]53
  Zeitschr. für psychoanalytische Pädagogik, 1928.


[Закрыть].

В любом случае стереотипный смысл многочисленных работ о провоцирующих невроз факторах воспитания заключается в том, что родители наносят вред ребенку, если слишком сильно или слишком слабо подавляют его влечения. Снова и снова описывается влияние либо чересчур строгих запретов, либо вседозволенности в определенных ситуациях. Две противоположные модели поведения могут поочередно меняться. В. Райха видит четыре принципиальных варианта воздействия окружения на ранних стадиях развития ребенка:

1) частичное удовлетворение влечений и отдельные отказы от них. Эта ситуация является оптимальной. На этапе частичного удовлетворения влечения ребенок учится любить воспитателя и ради него совершать необходимые отказы;

2) отказ от влечения происходит не постепенно, а в каждой фазе развития влечения полностью начинается заново. Результатом является полное торможение влечения или в случае особой, обусловленной наследственной предрасположенностью силы влечения – провокация ненависти, усиливающая конфликт амбивалентности и благоприятствующая развитию тормозящих влечения неврозов навязчивых состояний;

3) отказ от влечения полностью или практически полностью отсутствует в первой фазе развития. Результатом станет расторможенность влечений ребенка, которая может способствовать появлению безнадзорности;

4) длительное незаторможенное удовлетворение влечения сменяет часто слишком поздно наступившая фаза отказа. Судьба ребенка в социуме напоминает вариант 3, а также способствует развитию необузданного потакания своим влечениям. «Непоследовательность в воспитании, недостаточный отказ от влечений с одной стороны, сосредоточенный на одной детали или внезапный, слишком запоздало вводимый отказ – с другой стороны, являются общей чертой для развития обуреваемых страстями характеров»[54]54
  Райха В. Анализ характера. – М.: Апрель-Пресс; ЭКСМО-Пресс, 2000. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Подход В. Рейха уже представляет собой переход от учета отдельных травмирующих воспитательных приемов к описанию постоянных, пагубно влияющих [на ребенка] моделей поведения. Авторы, изначально пытавшиеся дать обобщенную характеристику всему многообразию форм поведения взрослых, исходили из предположения, что ребенку редко вредят только отдельные травмирующие воспитательные методы или внезапная смена поведения воспитателей на диаметрально противоположное. В подавляющем большинстве случаев наблюдалась однотипная стандартная модель воспитания в ответ на всевозможные формы выражения ребенка на разных этапах его развития. Основываясь на этой гипотезе, многие авторы пытались целиком охватить модели поведения матери или даже всех домочадцев и сгруппировать их по общим признакам.

При этом мать, отец, родительский дом или воспитание подчас характеризуются единственным, вмещающим в себя массу оттенков прилагательным, которое опять же выражает лишь однобокое смещение соотношения между разрешением и запрещением. Получается примерно такая классификация: мать или воспитание будут авторитарными или небрежными, чрезмерно строгими или избаловывающими, слишком жесткими или слишком мягкими. Если больше внимания уделяется эмоциональной окраске, в которую, так сказать, вписаны родительские методы воспитания, то возникают такие формулировки, как тепличная или ледяная семейная атмосфера, чересчур или мало эмоциональный воспитательный процесс. Однако полезность таких усеченных формулировок для характеристики какой-нибудь пагубной однобокости или перегибов в воспитании оказалась сомнительной. Конечно, из родительских методов воспитания и форм их выражения по отношению к ребенку складывается воспитательный подход, или атмосфера, которую можно описать просто и доходчиво, например мать будет жесткой или мягкой. Однако такие сильно обобщенные определения воспитательного климата никогда не заменят точных и подробных описаний того, как именно родители обращаются с ребенком.

С другой стороны, для многих авторов оказалось большим соблазном использовать вышеназванные глобальные формулировки как спасение от необходимости дифференцировать информацию о том, как поступают родители с ребенком, каким образом они реагируют на его желания и говорят с ним. Тогда просто пишется, что мать «жесткая» или «балующая», и некоторые исследователи полагают, что этим уже все сказано. Но Адлер, Шульц-Хенке и другие авторы могли бы подробнее раскрыть значение таких определений. Эти общие понятия сами по себе довольно многозначны. О внутренних мотивах такими терминами почти ничего нельзя сказать, и их феноменологическое описание также не ясно. Например, жесткость в воспитании может быть разной. Насколько бы широко Шульц-Хенке ни использовал это понятие, его описание с большой долей вероятности констатирует, что поведение матери во всех случаях оценивается как жесткость, при которой ребенку не хватает необходимой порции обожания и одобрения. Но нам знакомы очень разные модели поведения родителей, для которых такие характеристики тоже верны. В необозримом количестве публикаций стимулирующее развитие неврозов родительское влияние сводится к таким расплывчатым общим понятиям, как «атмосфера», не проясняя того, как именно взрослые обращаются с ребенком.

Перейдя к систематическим продольным исследованиям взаимоотношений родителей и детей, отдельные авторы оказались в поиске более сложной классификации моделей родительского поведения, чтобы сделать свои наблюдения более дифференцированными. Приведем два примера классификаций, разработанных С. Броди для фиксации общего, а особенно вербального, поведения матерей маленьких детей. Обе они различают пять разных моделей поведения[55]55
  Brody S. Patterns of Mothering, 1956.


[Закрыть].

Общая шкала (включает в себя поведение при кормлении, перемещении ребенка, прикосновениях и предоставлении ему игрушек).

1. Мать реагирует на потребности ребенка с запозданием, неохотно или небрежно.

2. Она выполняет логически правильные или обоснованные действия нейтрально либо не обращая особого внимания на эмоциональное состояние ребенка.

3. Мать гибко и чутко подстраивается под ребенка, реагируя даже на минимальные сигналы, будучи уверенной в его эмоциональном состоянии.

4. Она мягко поощряет или ограничивает ребенка в сочетании с собственным эмоциональным напряжением, выражающим ее интересы или воспитательные цели.

5. Мать контролирует или принуждает ребенка вопреки его склонностям или мешает его активности либо настроению.

Вербальная шкала

1. Разговаривая с ребенком, мать проявляет к нему только поверхностный интерес, или разговаривает неэмоционально, или не обращает на него никакого внимания.

2. Она иногда общается с ребенком дистанцированно, или читает ему нравоучения, или делает разумные замечания, при этом минимально проявляя эмоции.

3. Мать разговаривает с ребенком тепло и радостно, чутко реагируя на его состояние.

4. Она говорит с напором, передавая при этом свое собственное эмоциональное напряжение, интерес или преследуя воспитательные цели; или же побуждает, порицает либо наставляет.

5. Мать приказывает ребенку, раздраженно выдает свое разочарование или жестко критикует его.

Такого рода шкалы подходят для фиксации поведенческих характеристик матери в статистических исследованиях, которые проводила и сама С. Броди. Использование шкалы предполагает тщательные прямые наблюдения за обращением матери с ребенком. Преимущество таких более конкретных дифференциаций состоит именно в том, что они заставляют делать точные наблюдения, которых до сих пор явно не хватало для описания отношений между матерями и малышами в специальной литературе.

Изящному описанию определенного типа ошибочного материнского поведения в сочетании с катамнестическим контролем ее влияния на развитие ребенка мы обязаны Д. М. Леви[56]56
  Levy D. M. Maternal Overprotection, 1957.


[Закрыть]. Эта модель поведения получила название материнской гиперопеки (стала широко распространенным термином). Он, в особенности благодаря точной характеристике Леви, намного лучше описывает эту модель, чем используемый в различных значениях немецкий термин «изнеживание». Леви определяет эту форму воспитания следующими четырьмя признаками:

1) мать навязывает ребенку чрезмерную близость;

2) она дольше обычного удерживает его под своим присмотром (продление ухода за ребенком, инфантилизация);

3) мать пытается сохранить ребенка в особой зависимости (подавление самостоятельного поведения);

4) степень контроля: ребенок либо лишен всякого контроля, либо контролируется постоянно (недостаток или избыток материнского контроля). В случае отсутствия контроля Леви говорит о потворствующей гиперопеке, при его избытке – о доминирующей гиперопеке.

Леви и его коллеги провели продольные исследования двадцати детей, находившихся под гиперопекой матери. При этом они выявили четыре признака гиперопеки и доказали, что с помощью этих критериев можно четко определить и в данном контексте проиллюстрировать определенные модели материнского поведения. Изучение процесса развития двадцати детей, выросших в условиях материнской гиперопеки, дало следующие результаты.

Потворствующая гиперопека способствовала появлению у детей непослушания, дерзкого поведения, аффективных эмоциональных всплесков, сверхтребовательности. Таким образом, Леви констатирует «ускоренное развитие агрессивных свойств личности». 19 из 20 детей испытывали особые трудности при попытке завести друзей. Они вели себя либо слишком эгоистично, хвастливо и надменно, либо слишком застенчиво и скромно. Основной интерес детей был направлен на чтение. Обращает на себя внимание дефицит спортивных интересов. Во время еды 12 из 20 детей показали следующие проблемы: отказ от пищи, отвержение определенных блюд, упрямое настаивание на кормлении «с ложечки», сопротивление установленному графику приема пищи. Все дети в группе потворствующей гиперопеки продемонстрировали данные нарушения пищевого поведения.

Исследования Леви отличаются от других исследований взаимосвязи моделей поведения родителей с нарушениями детской психики особенно тщательными наблюдениями. Но именно на примере этой работы можно разъяснить принципиальное возражение, направленное против всех преимущественно поведенчески ориентированных исследований отношений родителей и детей: можно ли действительно в полной мере понять влияние матери на ребенка, если пренебречь мотивами, побуждающими ее к такому поведению? Разве не следует сразу же задаться вопросом: что, собственно, ожидает мать от ребенка? Может быть, она ищет в нем замену отсутствующему или разочаровывающему ее партнеру? И если да, то кого именно должен заменить ребенок? Или же ее гиперопека имеет скорее нарциссическую окраску? Видит ли мать в ребенке продолжение собственной личности? А может быть, она хочет с помощью чрезмерного контроля заставить ребенка взвалить на себя и выполнить ее собственные несбывшиеся стремления, ее эго-идеал? И если Леви показывает, что склонные к гиперопеке матери, как правило, лишь отрывочно вмешиваются со своей дисциплиной в школьные дела[57]57
  Levy D. M. Maternal Overprotection, 1957.


[Закрыть], то как возникает это несоответствие? Почему мать ведет себя по-разному там и здесь? Изменения в ее поведении, очевидно, являются не случайными, а понятными, если учитывать связь различных социальных ситуаций с материнскими желаниями. Мнение о том, что ребенок в любом случае ориентируется на формальное поведение матери и не обращает внимания на ее мотивы, трудно доказуемо. Более того, имеются убедительные наблюдения того, как многие дети проявляют удивительную чуткость и часто гораздо меньше реагируют на то, что формально говорит и делает мать, чем конкретно на то, что она бессознательно подразумевает[58]58
  Burlingham D. T. Die Einfühlung des Kleinkindes in die Mutter, 1935.


[Закрыть] своим поступком. Исходя из опыта, что материнская гиперопека может преследовать различные мотивы, меняющие воздействие на ребенка, Леви был вынужден рассмотреть в отличие от «компенсаторной гиперопеки» также не основанную на бессознательном отвержении (истинную) гиперопеку.

Как следствие работы Леви получили сильный отклик, особенно в Америке. Различные авторы утверждают, что гиперопека является типичной ошибкой поведения значительной части американских матерей. Не обошлось без гипотезы о том, что в массовом распространении неврозов в США виновато не что иное, как материнская гиперопека. И если в прошлую войну[59]59
  Имеется в виду Вторая мировая война. – Примеч. пер.


[Закрыть] 1825 тысяч молодых американцев были комиссованы с военной службы по причине психических расстройств, еще 600 тысяч человек – по той же причине – из действующей армии, то за это в первую очередь несут ответственность слишком заботливые американские матери, вырастившие своих сыновей в «золотых клетках» и препятствовавшие их превращению в самостоятельных и психически устойчивых личностей. Во всяком случае, таким утверждением завершается психиатрический бестселлер Э. А. Штреккера «Сыновья своих матерей»[60]60
  Strecker E. A. Their mother's sons, 1951.


[Закрыть].

Переход между преимущественно поведенчески ориентированными исследованиями и теми трудами, где в первую очередь рассматриваются родительские мотивы, образует ряд работ, в которых хотя уже уделяется пристальное внимание эмоциональному фону родителей, однако не учитывается их непосредственное влияние на детские переживания в той же степени, как влияние воспитательных подходов. В качестве примера таких исследований приводится продольное исследование Е. Б. Джексона, Е. Г. Клатскина и Л. С. Уилкина[61]61
  Klatskin E. H., Wilkin L. C. Early child development in relation to degree of flexibility of maternal attitude, 1952.


[Закрыть]. В рамках «послеродового исследовательского проекта» в Йельском университете авторы изучали воздействие гибкости поведения матерей на развитие младенцев. В трех избранных случаях отношения матери и ребенка постоянно наблюдались от рождения ребенка до конца третьего года жизни. Хотя все три женщины были одинаково проинструктированы о правилах ухода за ребенком и его воспитания, они вели себя следующим образом:

• мать 1: чересчур уступчиво (не умея устанавливать малышу границы);

• мать 2: средне (предоставляя необходимую свободу и устанавливая границы);

• мать 3: чересчур строго (предъявляя чрезмерные социальные требования к ребенку).

В эмоциональном фоне первой матери зафиксировано реактивное образование против ее строгой и доминирующей матери, что объясняло оппозиционный воспитательный подход. У третьей матери, наоборот, происходила эмоциональная идентификация с ее собственной матерью: она была эмоционально зациклена на фантазии о том, что должна подвергнуть своего ребенка такому же неусыпному контролю, которому ранее подвергалась сама.

После трех лет наблюдения были получены следующие результаты:

• ребенок 1: преимущественно угрюмый, требовательный, избалованный;

• ребенок 2: жизнерадостный, дружелюбный, уравновешенный;

• ребенок 3: недовольный, ворчливый, агрессивный.

Авторы считают, что вину за неблагоприятное развитие первого и третьего детей можно возложить на их матерей. Однако в качестве реального травмирующего начала они рассматривают не эмоциональную установку, а воспитательный подход. Авторы указывают на нарушения развития первого и третьего детей вследствие постоянной вседозволенности либо крайней степени консерватизма и строгости в поведении матери при воспитании.

В дальнейшем будет приведен краткий обзор все увеличивающихся в последнее время исследований, придающих бо́льшее значение эмоциональным установкам родителей, чем их воспитательным подходам, и стремящихся к выяснению травмирующих мотивов.

Среди большинства современных авторов, признающих, что родительское влияние имеет абсолютно большое значение для возникновения нарушений детской психики, царит единое мнение, что эмоциональные установки родителей по отношению к детям играют заметную роль. Но какие компоненты эмоционального отношения должны считаться определяющими?

Многие авторы сходятся на популярном мнении: это прежде всего проявляемая к ребенку привязанность. Попытка более точно определить привязанность по степени, устойчивости, распределению привела к появлению классификаций в виде таблиц – таких как у Джеймса Боссарда и Элеоноры Болл[62]62
  Boll E. S. Family situations, 1941.


[Закрыть].

Согласно таблице, вредящими ребенку считаются все варианты, кроме Б. Как бы ни различались предложенные разнообразные шкалы для классификации родительских установок в деталях, в одном пункте царит единодушие: везде однозначно отягчающим, вредным фактором для развития ребенка называется его эмоциональное отвержение родителями. Наиболее ранние описания первопричин и форм проявления отвержения принадлежат Ш. Ференци[63]63
  Ференци Ш. Тело и подсознание. Нежданный ребенок и его стремление к смерти. – М.: Nota Bene, 2003. – Примеч. пер.


[Закрыть], М. Фигге[64]64
  Figge M. Some factors in the etiology of maternal rejection, 1932.


[Закрыть], М. К. Глисону[65]65
  Gleason M. C. A study of attitudes leading to the rejection of the child by the mother smith college studies in social work, 1931.


[Закрыть], Г. В. Ньюэллу[66]66
  Newell H. W. The psychodynamics of maternal rejection, 1934.


[Закрыть] и П. Саймондсу[67]67
  Symonds P. Study of parental acceptance and rejection, 1938.


[Закрыть]. С тех пор этот термин, особенно в Америке, повсеместно используется в психиатрии, психологии и социологии.

Понятие «отвержение» охватывает не только тех родителей, которые сознательно ненавидят своих детей. Скорее, как показало применение психоаналитического метода, негативные чувства к ребенку часто являются бессознательными. Как и любой другой импульс, направленный против ребенка, отрицательный импульс мог пройти судьбу «вытеснения», как описывал его Фрейд. Вытеснение приводится в действие благодаря неспособности эго принять импульс из чувства вины. Страх перед направленным по отношению к ребенку проявлением чувств мобилизует бессознательные защитные механизмы. Это может привести, например, к «проекции»: вместо собственных негативных эмоций к ребенку постоянно возникает ощущение, что ему угрожает опасность извне. Так, существуют матери, которые всегда боятся, что ребенок заболеет, попадет в аварию и тому подобное. Из-за этого страха они считают, что ребенка необходимо особенно контролировать и опекать. Измученные беспокойством о том, что ребенок может недостаточно есть или спать, простыть, быть избитым другими детьми, недооцениваться учителями, матери заботятся и охраняют его с избыточным, зачастую почти забавным рвением. Такое поведение может принимать все черты вышеописанной гиперопеки и поддерживать как в глазах самой матери, так и окружения видимость особой сердечной привязанности к ребенку. На самом деле имеющий подготовку в области психоанализа врач или психолог может – если процесс происходит именно так – с помощью тщательного исследования доказать, что пессимистические ожидания такой матери в действительности представляют собой лишь проекцию ее собственных бессознательных эмоций. Навязчивая фантазия о том, что ребенку в любой момент может быть нанесен вред, на самом деле отражает подавленное эмоциональное отвержение, которое мать втайне от себя самой направляет против ребенка. Гиперопека, с помощью которой она пытается противостоять мнимой опасности извне, в конечном счете означает не что иное, как смещенную наружу борьбу с собственной бессознательной агрессией. Гиперопека с такой неосознанной мотивацией по предложению Леви называется компенсаторной гиперопекой.

Если бессознательно протекающая защита от невыносимого импульса доходит до того, что никаких направленных против ребенка негативных эмоций больше не наблюдается, то в других случаях процесс вытеснения менее совершенен. Иной раз матери удается так называемая рационализация. При этом она не может изгнать направленный против ребенка агрессивный импульс из своего сознания. Защитный механизм рационализации доходит до такой степени, что мать постоянно стремится найти в ребенке причины, которые кажутся неизбежно вызывающими ее раздражение. Ребенок никогда не является таким, каким должен быть. Похоже, что он постоянно вызывает разочарование матери. На самом деле мать бессознательно создает лишь предлоги, чтобы выразить свою агрессию в форме якобы объективной критики. Она хотела бы сказать себе: «Если бы ребенок был лучше, например прилежнее, аккуратнее, успешнее, послушнее, то я бы его любила. Но поскольку это совсем не так, то пока я не могу любить его!» Чувство вины часто побуждает такую мать нещадно заставлять ребенка выполнять ее требования к его успешности. Однако такое поведение можно полностью понять лишь с учетом дальнейших детерминированных условий, которые будут рассматриваться в следующих разделах. Здесь следует отметить, что Л. Каннер первым систематически изучил и описал связь между отвержением и перфекционизмом в установках матери[68]68
  Canner L. Parental perfectionism as a pathogenic agent, 1958.


[Закрыть].

Конечно, отвержение может существовать и в неприкрытой форме. Речь идет о матерях, не скрывающих своего негативного эмоционального отношения. По большей части это женщины, слабо контролирующие свои влечения в результате недостаточно выраженного суперэго и едва ли страдающие от несоответствия своих агрессивных эмоций моральным нормам.

Вышеописанные формы выражения отвержения обобщены Каннером в следующем списке[69]69
  Canner L. Child psychiatry, 1957.


[Закрыть]:

1) открытая враждебность и пренебрежение;

2) перфекционизм;

3) компенсаторная гиперопека.

В таблице, приведенной ниже, он дал некоторые ориентиры относительно связи между отвергающей родительской установкой, поведением воспитателя и нарушениями детской психики[70]70
  Там же.


[Закрыть].

Можно возразить, что утверждаемые автором типы ответной реакции ребенка вряд ли можно непосредственно связать с отдельными типами отвержения. Так, например, нескрываемое негативное отношение со стороны родителей может точно так же благоприятствовать депрессивным расстройствам, как и упомянутые Каннером реакции. Далее в собственных исследованиях автора будет показано, что даже при еще более четкой дифференциации родительских установок нельзя сделать столь далеко идущие выводы и что эмоциональные отношения родителей и детей постоянно оставляют ребенку выбор из нескольких вариантов реакции.

Принципиальные типы родительских установок

Тем не менее таблица представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с чисто бихевиористическими классификациями травмирующих моделей поведения родителей – отныне исследования распространяются на эмоциональный фон. Потому как на основании всего полученного опыта в детском психоанализе нельзя подвергать сомнению то, что большинство детей очень тонко чувствуют, какими – даже подсознательными – мотивами руководствуются их родители. Например, формально одну и ту же словесную критику ребенок может переживать и отвечать на нее по-разному – в зависимости от того, какая эмоциональная мотивация заключена в данном высказывании. Он каким-то образом догадывается, что в одном случае его критикуют действительно только «за дело», а в другом мать захлестывают бессознательный конфликт и чувство вины, придающие ее словам характер угрозы. Также в большинстве случаев ребенок интуитивно чувствует, ощущает ли он со стороны матери истинную или лишь компенсаторную гиперопеку; достается ли ему вместе с активной опекой настоящая привязанность или же завуалированное отвержение.

Однако разделение родительских мотивов на привязанность и отвержение, какими бы ценными ни были сделанные о них открытия, ни в коем случае не может считаться достаточным для полного понимания влияющих на ребенка эмоциональных факторов. А. Фрейд справедливо критически замечает, что мать может восприниматься ребенком отвергающей по целому ряду причин, в том числе из-за ее неизбежных либидозных предпочтений, агрессивности, страхов, а также ввиду определенных физических или психических недостатков[71]71
  Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. – М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Если же исходить исключительно из родительских мотивов, то они никогда не являются однозначно отвергающими или принимающими, а всегда состоят из нескольких компонентов. Чем больше развивается личность ребенка в первые годы жизни, тем больше отношение матери расходится на позитивные и негативные оценки различных аспектов и особенностей малыша. Может случиться так, что ребенок будет эмоционально приниматься, будучи беспомощным младенцем, однако отвергаться как агрессор по достижении им двух лет. Т. Бенедек[72]72
  Benedek Th. Elternschaft als Entwicklungsphase, 1960.


[Закрыть] и А. Джонсон[73]73
  Johnson A. Factors in the etiology of fixations and symptom choice, 1953.


[Закрыть] показали, что своим поэтапным развитием ребенок «ворошит» соответствующие бессознательные конфликты развития родителей. «Каждый из родителей, – пишет Бенедек, – должен по-своему справиться как с позитивными, так и с отрицательными проявлениями самого себя в ребенке». Если ребенок в своем развитии актуализирует положительные личностные характеристики родителей и принимает их, то отец с матерью воспринимают ребенка особенно желанным. Однако если ребенок демонстрирует черты бессознательной негативной идентичности с родителями, они начинают беспокоиться и могут склониться к отвержению малыша, которое фактически служит негативному аспекту их самости.

Одобрение и отвержение существуют преимущественно в некой смеси. И тут важно не только процентное соотношение – многое зависит от того, по каким детским характеристикам распределятся эмоциональные компоненты. Может быть даже так, что в смеси одобрения или отвержения абсолютно перевешивают положительные качества, но, несмотря на это, развитие ребенка находится под серьезной угрозой. Клинический опыт показывает, как будет подробно описано позже, множество примеров того, когда поведение ребенка полностью одобряется родителями и он крайне им необходим, но испытывает при этом серьезное травмирующее воздействие.

Эта ситуация преимущественно возникает, когда родители нуждаются в ребенке в качестве компенсирующего замещающего объекта, замены идеального аспекта собственной самости или в качестве козла отпущения для экстернализации своих склонностей к самонаказанию. Во всех этих случаях ребенок принимается родителями, что совершенно необходимо им в контексте их собственного конфликта.

Ввиду того что среди родителей редко встречается отвержение в чистом виде, в специальной психологической литературе намного чаще используется введенный Э. Блейлером[74]74
  Bleuer E. Über Ambivalenz, 1910.


[Закрыть] термин «амбивалентность». В большинстве случаев под амбивалентной матерью или амбивалентным отцом понимается лишь то, что в эмоциональной установке матери или отца присутствуют импульсы отвержения по отношению к ребенку, в меняющихся пропорциях определяющие поведение воспитателя. Однако по уже упомянутым выше причинам общепринятое понятие амбивалентности имеет мало смысла. О каком существенном понимании может идти речь, когда о родителях не говорится ничего, кроме того, что они «амбивалентно» относятся к своему ребенку. Можно совершенно согласиться с критикой К. Фридлендера[75]75
  Friedländer K. Neurosis and home background: a preliminary report, 1949.


[Закрыть]: «Важно отметить то, что каждая мать в определенной степени амбивалентна к своему ребенку и что порой она может проявлять определенную степень гиперопеки и даже отвержения. Чтобы доказать, что та или иная установка причинно связана с нарушением [детской психики], необходимо показать, на каком этапе развития и каким образом нормальное развитие и конкретная материнская установка налагались друг на друга».

Уже упоминалось, что отдельные авторы психоаналитических трудов существенно вышли за рамки глобальной родительской привязанности, отвержения либо амбивалентности по отношению к ребенку и сосредоточили свое внимание на том, как выглядят особые бессознательные фантазии, направляемые родителями на ребенка. Вопрос о положительной или отрицательной окраске родительских эмоций почти неизбежно сопровождается другим вопросом: каков образ ребенка в эмоциональном понимании отца с матерью? Именно родители с так называемым «проблемным отношением» (Боссард) гораздо меньше любят или ненавидят самого отпрыска, чем его иллюзорно искаженный образ, бессознательно созданный ими под влиянием сильных проекций. Из эмоционального родительского отношения лишь один компонент – положительную или отрицательную окраску понимания – нельзя отделить от предполагаемого представления ребенка. Как показала Т. Бенедек, ребенок – это выражение разных аспектов родительской самости. Однако также он часто являет либидальные или агрессивные черты характера других людей из его собственного прошлого: тогда ребенок бессознательно встает на место, например, родителей либо кого-то из братьев или сестер. Ему нужно лишь обнаружить схожие с родителями отдельные характеристики этих людей из собственного прошлого отца или матери – и вот родители уже передают ребенку желания, агрессию, чувство вины и страхи, которые не были полностью переработаны их бывшими партнерами. Взрослые как бы путают с ними ребенка. При этом часто бывает так, что по эмоциональным причинам они переоценивают едва выраженные или по крайней мере не доминирующие у их чада черты, так что у объективного наблюдателя создается впечатление, что родители видят ребенка совершенно неправильно. Теперь можно спросить: из чего складываются эти искажающие проекции и как они влияют на ребенка? Какую роль они играют в возникновении детских неврозов?