Текст книги "Демон"

4

Погода была идеальной для пикника, и место тоже выбрали идеальное: загородный клуб «Вуддейл». Тут вам и поле для гольфа на восемнадцать лунок, и роскошный сад, и огромный плавательный бассейн, и ухоженная территория в окружении леса – и все прочие прелести и удобства элитного загородного клуба.

Почти все участники корпоратива сидели за столами на солнышке или в затененном патио. Кто-то пошел играть в теннис. Гарри какое-то время понаблюдал за игравшими, потом решил прогуляться вдоль лесной опушки.

Ему хотелось побыть одному, и вовсе не потому, что от этого он себя чувствовал ближе к окружавшим его деревьям, к птицам, поющим в ветвях, к зеленой траве в пятнах света и тени, к солнцу и синему небу над головой; и не потому, что он боялся людей или стеснялся общения – в этом смысле у него никогда не было трудностей, – просто ему нравилось ощущение, возникавшее всякий раз, когда он смотрел на людей, занятых самыми разными делами, и знал, что они замечают его отсутствие и наверняка удивляются, куда он подевался.

Он стоял в тени под деревьями, смотрел на освещенную солнцем лужайку между лесом и бассейном на краю сада и наслаждался ощущением власти. Прикрыв глаза, он представлял свое будущее и прямо чувствовал, как судьба уже готовится преподнести ему деньги, собственный дом и престиж, к которым он так стремился – и которые, он был уверен, у него обязательно будут.

Граница тени и солнца была очень четкой, и когда Гарри шагнул на лужайку из-под сени деревьев, яркий свет показался почти ощутимо густым и плотным. Лучи солнца мгновенно согрели лицо, хотя спина еще чувствовала прохладу лесной тени, но едва эта мысль отложилась в сознании, как ощущение прохлады прошло, и ослепительный жар опалил и спину тоже.

Он пошел к бассейну, где собралось с полдюжины человек. Кто-то плавал, кто-то лежал загорал. Подойдя ближе, Гарри приметил девушку в бикини, стоявшую на каменном бортике, и почувствовал, что не может оторвать от нее взгляд. Он слышал смех и голоса других отдыхающих, стук мячей на теннисных кортах, шумные всплески воды, когда кто-то нырял в бассейн, но видел только девушку в бикини, только ее грудь, словно готовую выскочить из-под купальника, только узкий кусочек материи, каким-то чудом державшийся под ее слегка выпуклым животом…

Он смотрел на капли

воды, стекавшие к ее пупку, и ему представлялась замочная скважина, и он щурился от ослепительно яркого света и собственного вожделения, что пробило его, как удар электрическим током. Госссподи, он бы ее разложил прямо здесь и сейчас. Она сняла купальную шапочку, тряхнула волосами и легла на полотенце, расстеленное на траве у бассейна. Теперь стало понятно, что волосы у нее на лобке были редкими и занимали совсем небольшую площадь.

Он встал так, чтобы накрыть ее своей тенью. Она открыла глаза и приподняла голову. Ты загораживаешь мне солнце.

Ой, извини, он отступил в сторону, наблюдая, как его тень медленно скользит по ее телу, сдвигаясь в траву. Сам не люблю, когда мне мешают загорать.

Спасибо, она улыбнулась и снова закрыла глаза, хочу успеть высохнуть перед обедом.

Ну, при таком солнце, в таком купальнике, ждать осталось недолго…

Эй, Гарри. Иди искупайся. Вода отличная.

Привет, Стив, Джоанна, он помахал им рукой, я потом искупаюсь. После обеда…

Я не совсем поняла, она слегка нахмурилась, насчет солнца, купальника и «ждать недолго».

Я просто хотел сказать, что купальник обычно сохнет дольше всего, а на тебе не так много купальника, в его голосе звучал смех, и она тоже хихикнула.

Тебе не нравится?

Наоборот, он рассмеялся и присел на корточки рядом с ней. Я Гарри Уайт. Кажется, я тебя раньше не видел.

Я Линда Сорренсон, она повернулась к нему, приоткрыв один глаз, новая секретарша мистера Донливи. Я работаю в фирме всего пару месяцев.

Ты работаешь с нами уже два месяца, а я ни разу тебя не видел? Господи, я, наверное, ослеп. Никогда себе этого не прощу. Где ты пряталась все это время?

Нигде я не пряталась. Сидела на своем рабочем месте, она перевернулась на живот и с улыбкой взглянула на Гарри.

Мне что-то подсказывает, что в ближайшее время мне предстоит много работать совместно с Донливи. Она рассмеялась, а Гарри взглянул в сторону корпусов. Кажется, скоро нас позовут на обед. Пора потихонечку собираться.

Я, наверное, не пойду на обед. Я вообще мало ем.

Тебе-то уж точно не надо переживать из-за диеты, сказал он со смехом.

Еще как надо. Знаешь, как трудно держаться в размерах бикини?!

Все равно предлагаю пойти посмотреть. Хотя бы полюбоваться на оформление блюд.

Ты думаешь?

Да. Здесь отличный буфет, он поднялся на ноги, тебе понравится, честное слово.

Она посмотрела на него долгим взглядом, затем решительно перевернулась на спину. Ладно, уговорил.

Гарри подал ей руку, чтобы помочь встать, и они оказались вплотную друг к другу, лицом к лицу. Он улыбнулся. Вижу что-то знакомое.

Надеюсь, не слишком знакомое, она высвободила руку, подняла полотенце и завернула в него купальную шапочку.

Они направились к зданию ресторана, Гарри шел рядом с ней, но какая-то часть его разума словно отстала и наблюдала за ней со спины, лаская взглядом изгиб ее бедер и соблазнительные ягодицы.

Они сели за столиком в затененном патио, где было меньше народу – большинство гостей предпочли внутренний зал с кондиционером. Луиза с Рэй присоединились к Гарри и Линде, притащив с собой целую гору тарелок, нагруженных разнообразной снедью.

Ты же не против, да, Гарри?

Он улыбнулся. Вы забронировали этот столик?

Разумеется, он не против, Луиза, он только рад, что ему помешали побыть наедине с молодой и красивой девушкой. Ох, я уже тебя ненавижу – Линда, похоже, слегка растерялась, – такая фигура! Гарри с Луизой расхохотались. У меня никогда не было такой фигуры. Даже когда я еще не стала бабушкой.

Съешь еще блинчик и не переживай.

Гарри, мой мальчик, не разговаривай за столом. Они все рассмеялись, и обед продолжался под звяканье вилок и дружный смех.

После обеда Гарри переоделся в плавки и пошел купаться. Он нырнул, доплыл до другого конца бассейна и встал рядом с Линдой. Девушка, вы мне кажетесь смутно знакомой, он улыбнулся сквозь струйки воды, стекавшие по лицу.

Надеюсь, не очень смутно.

О нет, нисколько. Нисколько, он обрызгал ее, она обрызгала его в ответ, и они еще долго со смехом плескались в бассейне.

Кто-то принес надувной мяч, купальщики встали в широкий круг на мелкой стороне бассейна и затеяли что-то похожее на волейбол, каждого, кто пропускал мяч, дружно «топили». Было весело, но игра быстро всем надоела, и Гарри продолжил дурачиться в воде вдвоем с Линдой.

Дэвис с женой тоже пришли поплавать, и когда Гарри увидел, как они подходили к бассейну, у него в животе что-то дернулось, зашевелилось, и он замер на месте, стоя по шею в воде, и только слегка шевелил руками, чтобы сохранять равновесие, и тряска в глубинах нутра все нарастала, пока он смотрел на этих двоих, машинально, почти бессознательно примечая очевидные дюймы жира на теле жены, втиснутом в скромный цельный купальник, и уже намечавшееся брюшко самого Дэвиса, и его бледные тощие безволосые ноги. Хотя она была вполне ничего, очень даже ничего, особенно если учесть, что она неоднократно рожала, и маленький животик у женщины это не страшно, если на заднице нет морщин…

Эй, Гарри, уйди с дороги, Гарри вообще ничего не слышал, ты что, глухой? – Кстати да, неплохой вариант… Я еще ни разу не трахал жену младшего вице-президента…

Ты им мешаешь, кто-то дернул его за руку, Гарри обернулся и вопросительно взглянул на Линду, они собрались устроить заплыв наперегонки.

Что? А… Они с Линдой передвинулись к боковому бортику.

Умеешь ты сосредоточиться.

Что?

Тебе кричали, а ты даже не слышал.

Я практикую йогу, он улыбнулся ей, продолжая краем глаза следить за четой Дэвисов. Он помог Линде выбраться из бассейна, подсадив ее на бортик, и сам сел рядом как раз в ту секунду, когда участники состязаний нырнули в бассейн и поплыли на дальнюю сторону. Плеск воды и громкие крики болельщиков отвлекли Гарри от Дэвисов.

Может, позагораем?

Ты иди, а я скоро приду, он улыбнулся Линде, вернее, почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, но он был отдельно, а улыбка отдельно. Хочу сплавать пару кругов.

Линда ушла загорать, а Гарри вернулся в бассейн и принялся плавать туда-сюда, до дальнего бортика и обратно, чтобы распустить тугой узел энергии, завязавшийся в животе, и на середине третьего круга комок напряжения растворился, и, доплыв до ближайшего бортика, Гарри выбрался из бассейна и пошел к Линде.

Он встал над ней и встряхнулся, обрызгав водой ее сухую спину.

Ну, ты крысюк. Мне же холодно, возмутилась она, отодвигаясь подальше от мокрого Гарри.

Ты провела час в воде, а теперь возмущаешься из-за нескольких капель? Он рассмеялся и сел рядом с ней.

Да, и вправду смешно, она тоже рассмеялась и поудобнее улеглась на полотенце.

Хорошо искупались, он лег на живот и повернул голову к ней. Ее лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от его лица. Плавание – отличный способ расслабиться. Один из лучших.

Да, это точно. И потом даже сонно она улыбнулась и закрыла глаза.

У тебя такой вид, будто ты собираешься спать.

Если я вдруг засну, разбуди меня чуть попозже. Мне надо будет перевернуться и позагорать животом.

Чуть попозже это когда?

Ну, когда мне уже хватит загорать спиной.

Ладно, я понял, он улыбнулся, очень остро осознавая ее присутствие рядом, так близко к нему.

Сам Гарри не спал, но погрузился в себя, слышал звуки, доносившиеся отовсюду, но не особенно вслушивался, плеск воды в бассейне, голоса людей, шумы природы слились в почти единый звуковой фон, и этот фон поглотил его мысли, поднимавшиеся на поверхность сознания, как поглощали их кинофильмы на Сорок второй; Дэвис и его жена были изъяты из пространства его размышлений, теперь эту часть разума заполняли непосредственные ощущения, смутно, словно сквозь дрему, Гарри чувствовал солнечное тепло, нагревавшее ему спину, чувствовал запах травы и земли, осязал их всей кожей, траву, землю и полотенце, на котором лежал, чувствовал легкие прикосновения мух и других насекомых, рыскавших у него по ногам и спине, но острее всего он ощущал Линду, лежавшую рядом, и солнце грело ей спину точно так же, как ему самому, и крошечные мушки, потоптавшись по его коже, перелетали на Линду, и от нее пахло приятной сыростью, чистой хлорированной водой и теплой кожей, и его волновал этот запах, который он мысленно чувствовал даже теперь, когда солнце высушило всю влагу.

Он намеренно погружался в эти телесные чувственные ощущения и постепенно начал осознавать, что появилось и что-то еще… приятное, легкое расслабление. Он мысленно усмехнулся, сообразив, что не чувствовал ничего даже близко похожего, когда говорил, что плавание – лучший способ расслабиться, а теперь вот почувствовал. Как все забавно выходит. Удивительное ощущение, когда знаешь, что вокруг много людей, а ты существуешь отдельно от всех. Плывешь в своих мыслях и впечатлениях, чувствуешь под собой землю… Так хорошо, так приятно…

Отличная вода…

дивное небо…

деревья…

Он

услышал, как Линда тихонько вздохнула, сделала глубокий вдох и перевернулась на спину.

Пора менять положение?

Ага.

Точно?

Спина уже пропеклась, она потерлась затылком о полотенце, пытаясь пристроить голову поудобнее.

Тогда я, наверное, тоже перевернусь.

Гарри чувствовал солнечный свет, бьющий в закрытые веки, но глаза быстро привыкли к этой всепроникающей яркости, и его охватила сонливость, и он медленно погружался в дремотное пространство где-то в себе, и гул летних звуков вокруг становился все тише и тише, пока не умолк почти полностью, и вот тогда Гарри резко проснулся. Приоткрыл глаза, щурясь на свет, и перевернулся на бок. Вокруг было тихо. Ощутимо тише, чем раньше. Никто не плескался в бассейне. Оглядевшись по сторонам, Гарри увидел, что народ загорает. Несколько человек играли в карты.

Пора вставать.

Мммммм, Линда чуть шевельнулась.

Просыпайся, иначе сгоришь.

Она перевернулась на бок, открыла глаза, тут же зажмурилась, заморгала и попыталась открыть их снова.

Я думал, я тебя должен быть внутренний таймер, чтобы слишком долго не печься на солнце.

Я не пеклась слишком долго.

Да, но если бы я тебя не разбудил, ты превратилась бы в шкварку.

Я же не говорила, как именно я проснусь, она улыбнулась, всегда можно поставить будильник.

Понятно, он рассмеялся, ты включила мой таймер.

Ну, ты же меня разбудил, когда пришло время, она тоже рассмеялась…

Эй, Гарри, не хочешь сыграть с нами в «пьяницу»? И ты тоже, Линда, нам как раз нужны двое.

Гарри взглянул на Линду, она пожала плечами – почему бы и нет? – и они присоединились к картежникам, сидевшим вокруг расстеленного на траве полотенца, что служило им вместо стола. Ты умеешь играть в пятисотку, Линда?

Умею, но надо вспомнить.

Я смотрю, счет ведет Том.

Кому же еще вести счет, как не мне, Гарри? Все рассмеялись, и игра началась. Где-то на середине партии женщины поменялись местами, чтобы равномерно распределить загар.

Выиграл Том, и все дружно стали кричать, что он наверняка сжульничал и надо перепроверить табличку со счетом, а потом как-то вдруг оказалось, что уже пора идти переодеваться к ужину.

Когда Гарри пришел в бар, мистер Уэнтворт подозвал его к себе и представил мистеру Симмонсу, президенту компании. Рад познакомиться с вами, Уайт. Уолт прекрасно о вас отзывался, он приобнял Гарри за плечи, всегда приятно лично узнать молодых, перспективных сотрудников, так сказать свежую кровь, костяк и будущее нашей фирмы.

Спасибо, мистер Симмонс, я надеюсь, что смогу быть полезным компании и сумею внести важный вклад в наше развитие.

Замечательно. Такой подход мне нравится.

Выпьешь что-нибудь, Гарри? Что тебе взять?

Виски с содовой.

Уэнтворт сделал знак бармену, и когда тот принес заказ, лично вручил бокал Гарри.

Спасибо. В моем понимании все очень просто: чем больше я сделаю для роста фирмы, тем вернее вырасту сам, вместе с ней.

Все верно. Я всегда говорю: чем важнее для тебя фирма, тем важнее для фирмы ты. Они посмотрели друг на друга и кивнули в знак понимания и одобрения.

Какое-то время они еще постояли втроем, и Гарри сам удивлялся тому, как легко он общается с Уэнтвортом, от былой клокочущей злости не осталось и следа. Он сказал чистую правду: он действительно хочет способствовать росту компании, хочет добиться успеха и сделать карьеру именно здесь, ему нравится фирма, нравится его работа, и он совершенно не возражает против того, чтобы оставаться с ними всю жизнь – жизнь, которую он запланировал и спрогнозировал для себя, жизнь, предполагавшую не только стремительный карьерный рост и высокую должность, но и большой собственный дом, несколько автомобилей, скоростной катер и прочие составляющие успеха, как, например, членство в элитном загородном клубе «Вуддейл».

Гарри потягивал виски, с искренним интересом слушал, что говорят собеседники, и почти ощущал себя равноправным участником разговора, хотя смутно осознавал, что они все же отдельно, а он – отдельно. Но он быстро прогнал эти мысли, перебив их нарастающим удовольствием от того, что все в баре видят, как он на равных беседует с Симмонсом и Уэнтвортом; он знал, что все это видят, и восхищаются им, и завидуют.

В конце концов разговор завершился, и Гарри отошел прочь, слегка пьяный и захваченный ощущением собственного превосходства, ему даже казалось, будто он сделался чуть выше ростом (а в ряде случаев и значительно выше) по сравнению с остальными. Он ощущал себя истинным аристократом и с удовольствием встряхивал свой бокал, слушая, как кубики льда стучат о стекло.

Он подошел к Дэвисам, еще сильнее расправил плечи и прямо-таки впился взглядом в нее, пока Марк представлял их друг другу. Милая, это Гарри Уайт. Гарри, это моя жена Терри.

Очень приятно.

Взаимно. Марк о вас много рассказывал.

О, даже так? Он улыбнулся, взглянув на Дэвиса, и опять повернулся к ней, надеюсь, только плохое. Марк рассказывал и о вас тоже, но никогда не говорил, что вы такая красавица. Терри слегка покраснела. Марк, старый черт, не удивительно, что ты ее никому не показывал. Если бы вы были моей женой, он снова пристально посмотрел на нее, я бы боялся выпускать вас из дома, он расплылся в улыбке, Марку невероятно повезло, Гарри снова прожег ее пламенным взглядом, чувствуя легкие спазмы нарастающего возбуждения – любопытно было бы посмотреть, к чему все приведет, – но тут к ним присоединились еще несколько человек, завязалась общая беседа, и Гарри, мысленно вздохнув с облегчением, отошел прочь.

Он приметил Линду в глубине бара, она сидела за столиком с Рэй и Луизой. Три юные красотки, совсем одни, сегодня мой счастливый день.

Сядешь с нами?

Спасибо, Луиза.

Ах ты хитрюга. Так я и поверила, что тебе приятно смотреть на двух старых кошелок, когда рядом сидит молодая красивая Линда.

Рэй прищурилась с озорной улыбкой, и все засмеялись. Они шутили, смеялись и замечательно проводили время, а потом всех позвали на ужин в банкетный зал.

Гарри вновь очень остро осознавал присутствие Линды, он наблюдал, как ее летнее платье льнет к телу, и прямо чувствовал эти прикосновения легкой ткани. В банкетном зале они сели рядом, за одним из длинных столов, Рэй с Луизой уселись напротив, и Гарри по-прежнему ощущал ее близость, ее голую руку всего лишь в нескольких дюймах от его руки.

Беззаботная дружеская болтовня и неиссякаемый юмор Рэй не дали Гарри зациклиться только на Линде, хотя даже в вихре веселого смеха и шуток он постоянно осознавал, что она рядом, и улавливал некое смутное новое чувство, кажется, порожденное ее присутствием. Его к ней тянуло, однако в данный конкретный момент он не чувствовал ни возбуждения, бьющегося беспокойным комком в животе, ни напряженного предвкушения. Он попробовал определить для себя эти странные ощущения, но они не поддавались определению, разве что только через отрицание – через отсутствие обычных реакций, которые он, как правило, проявлял. Впрочем, долго раздумывать над этим вопросом Гарри не стал, по большей части он просто пытался расслабиться и получать удовольствие от того, что происходит (или не происходит), пока ужин шел своим чередом, и вот уже подали десерт, и Рэй объявила, причем неоднократно, что она не притронется к сладкому, но в итоге еще как притронулась, сопровождая процесс тихими вздохами одобрения.

Завтра утром ты будешь себя ненавидеть.

Ох, Гарри, какой ты добрый.

А что такого? Я просто не стану вставать на весы пару дней и буду считать себя стройной березкой.

Они продолжали шутить и смеяться, пока мистер Уэнтворт не поднялся со своего места и не постучал по бокалу, призывая к тишине. Все замолчали и обернулись к нему. Благодарю. Мистер Уэнтворт обвел взглядом обеденный зал и расплылся в улыбке. Надеюсь, все довольны сегодняшним ужином – взрыв одобрительных криков и аплодисментов – улыбка мистера Уэнтворта стала еще лучезарнее, и коктейлями в баре – еще больше аплодисментов, смеха и энергичных кивков головами. Мистер Уэнтворт на секунду умолк и опять оглядел зал. За удовольствие надо платить, и вот настал час расплаты… Я скажу речь – слабый всплеск аплодисментов и смущенная выжидательная тишина, мистер Уэнтворт хохотнул и замахал руками. Нет, нет, не волнуйтесь. Я не испорчу прекрасный ужин – ответом был дружный смех. Я просто хочу вам представить президента нашей компании, Кларка Симмонса, он обернулся к Симмонсу, указав на него рукой, затем захлопал в ладоши, и к нему тут же присоединился весь зал.

Кларк Симмонс встал, на мгновение замер, принимая аплодисменты, затем улыбнулся и поднял руку, прося тишины. Спасибо, большое спасибо. Очень приятно видеть всех вас на нашем общем празднике. Как и мой друг Уолтер, он взглянул на Уэнтворта, я не хочу портить прекрасный ужин и утомлять вас долгой речью. Он улыбнулся и дождался, пока не стихнут смешки. Однако я хочу выразить искреннюю благодарность всем вам, верным сотрудникам фирмы. Именно благодаря вашей ответственности, преданности общему делу, энтузиазму и добросовестному отношению к работе этот год получился самым успешным за всю пятнадцатилетнюю историю компании. Мы растем, мы развиваемся, и сейчас я бы хотел объявить о создании новой должности, возможность и необходимость которой обусловлены этим ростом… и представить вам джентльмена, который станет нашим новым и первым в истории компании младшим вице-президентом – Луиза и Рэй быстро взглянули на Гарри с радостными, поздравительными улыбками, и Луиза уже потянулась к его руке, но Гарри поспешно убрал руку со стола, сделав вид, что у него зачесалась шея. Должен признаться, этот талантливый молодой человек еще не знает о своем близящемся повышении, и это станет для него сюрпризом. И для него самого, и для его очаровательной супруги. Леди и джентльмены, поприветствуем нашего младшего вице-президента Марка Дэвиса – ахи и охи, бурные аплодисменты, и Марк Дэвис удивленно моргает и улыбается, счастливый, испуганный и растерянный, и его жена подпрыгивает на стуле, истово хлопает в ладоши, кричит «ура» и подталкивает своего мужа к президенту Симмонсу, и все сидящие рядом тянутся, чтобы пожать Марку руку или похлопать его по спине, пока он нерешительно идет вперед, и Кларк Симмонс подает ему руку для рукопожатия, а за ним и Уолтер Уэнтворт, и кто-то в зале кричит «речь, даешь речь», и остальные поддерживают, все хотят речь, и Марк Дэвис стоит между Уэнтвортом и Симмонсом, и те с двух сторон приобнимают его за плечи, нового младшего вице-президента компании, рябят фотовспышки, снимки будут нужны для отраслевых изданий, и наконец крики и аплодисменты стихают, и Марк Дэвис теперь может заговорить, а Луиза и Рэй недоуменно смотрят на Гарри, вопросительно хмурясь, и Гарри улыбается, как идиот, изо всех сил старается удержать эту проклятущую улыбку, и пожимает плечами в ответ на невысказанные вопросы Луизы и Рэй, и надеется, что его кожа не лопнет от жара, нарастающего внутри, и тошнота, плещущаяся в желудке, не прорвется наружу сквозь ком, вставший в горле, и Уэнтворт с Симмонсом сидят – улыбаются, и этот тупой баран Дэвис что-то бормочет о том, как он счастлив и как будет стараться оправдать возложенное на него доверие, он понимает ответственность этой должности – новой должности, дятел, – и ему хочется поблагодарить свою замечательную жену за любовь и поддержку, благодаря которым он сумел добиться таких успехов – и он еще долго бубнит благодарности всем и каждому, переливает из пустого в порожнее, заикаясь от волнения, и наконец затыкается и садится, и все ему хлопают, словно стадо умственно отсталых тюленей, и Гарри чувствует, как Луиза и Рэй прожигают его глазами, будто две матери, которым только что сообщили, что их сын – серийный маньяк-убийца, и теперь ему нужно встать перед ними и распахнуть грудную клетку, чтобы каждый мог заглянуть прямо в него и увидеть все уродство и гниль, что скрывались внутри, медленно исходя гноем, ему нужно придумать какое-то объяснение, почему он здесь сидит, пока этот ублюдочный подхалим Дэвис принимает почести и поздравления, и эта его истеричка-жена визжит дурным голосом и висит у него на шее, как альбатрос-сифилитик, как будто этот тупой мудила и вправду добился чего-то такого, чем можно гордиться, в то время как ему не всегда удается почистить зубы и причесать волосенки, не перепутав зубную щетку с расческой, и Гарри по-прежнему улыбался, неслышно скрипя зубами, улыбался Луизе и Рэй, и у него было чувство, будто ноги сейчас оторвутся от тела и убегут прочь, и он снова пожал плечами и хотел рассмеяться, но побоялся, что его вырвет прямо на стол, и он старательно изображал невозмутимость, как бы давая понять своим двум суррогатным матерям, что он мог бы получить эту должность, но сам отказался, поскольку видит свое будущее иначе, но он не мог это сказать, просто подразумевал всем своим видом, потому что нельзя, чтобы кто-то узнал, поползут слухи, зачем это надо, и, собственно, нет никакой трагедии, это так, пустяки, его ждут еще более великие свершения, и потом, Дэвису эта должность нужнее, ему надо кормить семью, бедному дурню, поэтому он получил повышение, вот основная причина, и как бы там ни было, ему лично глубоко по хрен на всю эту хрень, и шея и плечи у Гарри так напряглись, словно мышцы готовились лопнуть, и боль была такой адской, что казалось, он сейчас либо грохнется в обморок, либо запрыгнет на стол и закричит, и эта треклятая улыбка словно зацементировалась на лице, и Луиза и Рэй вроде бы ничего ему не говорят, и постепенно он начал осознавать, что происходит что-то еще, что-то новое, что-то вдобавок к гулу застольных бесед и смеха, и он уловил краем глаза движение и вдруг услышал музыку, танцевальную музыку, он моргнул пару раз, и лицо, словно схваченное цементом, немного расслабилось, и сердце уже не колотилось в груди с такой силой, будто пыталось пробиться сквозь ребра, и грохот крови в ушах поутих, и он расслышал какое-то подобие связанной фразы, кажется, Рэй обращалась к нему, мол, иди танцевать, что сидишь, как шлемазл, так всю жизнь и просидишь, и Линда звонко рассмеялась, и Гарри почувствовал, что поднимается на ноги, которые жутко болели, сведенные судорогой, и слезы выступили на глазах, когда он попытался сделать шаг, и сморгнул слезы, и хохотнул, едва не споткнувшись, оставалось надеялся, что ноги не подогнутся, и он чуть ли не ощупью дошел до танцпола, опираясь о спины и плечи сидящих за длинным столом, и наконец-то почувствовал, что к ногам возвращается сила, и можно уже не бояться упасть, и он буквально вцепился в Линду, но к счастью, в толпе танцующих было так тесно, что ему просто не дали бы рухнуть на пол, хотя он вроде бы уже мог и сам устоять на ногах, и откуда-то изнутри словно повеяло тихим ветром, который все-таки раскрошил корку цемента, сковавшую Гарри и прилепившую улыбку к его губам, и он еще ближе притянул к себе Линду и прижался щекой к ее уху, чувствуя легкую ткань ее платья и свое собственное дыхание, прошедшее сквозь фильтр ее волос и вернувшееся к нему.

Что это были за странные

взгляды?

Какие взгляды?

Какие взгляды? Рэй и Луиза смотрели на тебя так, словно происходит что-то непонятное, и они ждут от тебя объяснений… Линда засмеялась, или, как сказала бы Рэй, объяснительной.

Гарри постепенно пришел в себя, затерявшись в толпе танцующих, он ощущал себя анонимным и незаметным, его лицо расплылось в расслабленной улыбке. Кто знает? Что бы там ни было, сейчас об этом говорить не стоит. Просто давай танцевать. Линда улыбнулась и легонько пожала плечами, и Гарри снова притянул ее к себе, и они продолжили танцевать.

Когда они вернулись за стол, многие их соседи уже уехали домой. Они решили выпить по чашке кофе прежде, чем ехать самим. Гарри был за рулем и предложил Линде подвезти ее до дома, и она с благодарностью приняла предложение.

Когда они выезжали с территории клуба, проехав мимо огромных каменных колонн, сквозь фигурные кованые ворота, Линда обернулась к заднему окну и посмотрела на оставшийся позади сумеречный вечерний парк и на пронзающие темноту фары машин, едущих следом за ними по узкой дорожке, ведущей к шоссе. Дорога резко свернула, и клуб скрылся из виду, но Линда по-прежнему ощущала всем своим существом прохладную воду бассейна, тень под деревьями, сочную зелень травы на лужайках, солнце и смех. Она улыбнулась, повернулась вперед и заерзала, поудобнее устраиваясь на сиденье. Луиза и Рэй – очень приятные женщины. С ними весело, я в жизни так не смеялась. Она смотрела на темные силуэты деревьев, на луну в небе, на яркие звезды. Какое красивое небо! Луна светит почти так же ярко, как солнце. Но небо мягче. Как бархат. Она откинулась на спинку сиденья и тихонько вздохнула. Какой сегодня волшебный день. Я замечательно провела время. Хотя как же иначе? В таком красивом, чудесном месте. Линда хихикнула, раньше я этого не понимала, но, кажется, я рождена для жизни в загородных клубах… для жизни в довольстве и роскоши, как говорится. Ты согласен, Гарри? Правда, это чудесное место?

Да, но теперь мы туда попадем только на будущий год. А сейчас мы возвращаемся в потный, вонючий город.

Линда хихикнула и вновь подняла глаза к бархатно-мягкому ночному небу, а Гарри смотрел прямо перед собой и видел только дорогу и телеграфные столбы, проносившиеся мимо. Может быть, но вот прямо сейчас все чудесно и все красиво.

Линда включила радио, нашла станцию с тихой, спокойной музыкой и устроилась на сиденье, как в уютном гнездышке, и погрузилась в свои теплые ощущения, с нежной, довольной улыбкой вспоминая сегодняшний день, а деревья по обеим сторонам дороги постепенно сменялись фабричными трубами вдалеке и плотной застройкой городских предместий. Гарри уже «предвкушал» выбоины на дороге и выхлопы дыма. Как я понимаю, Дэвису придется переселиться в пригород. Он теперь большой человек. Будет жить в элегантной картонной коробке где-нибудь в Левиттауне… нет, лучше в Джерси. Да, в муравейнике в Джерси.

Что? Линда слышала голос Гарри, но горечь, звучавшая в его словах, еще до нее не дошла. Мысленно она все еще была там, в клубном парке, где тенистая зелень, солнце и смех.

Ну, знаешь, все крупные шишки вроде младших вице-президентов живут за городом. Так положено. Линда повернулась к нему, все еще улыбаясь, и растерянно заморгала. Я имею в виду, младший кто бы то ни был вряд ли сможет позволить себе апартаменты в Сентрал-Парк-Весте. К тому же получится слишком близко к Парк-авеню, это вредно. В голову лезут всякие глупости. Конечно, есть еще Коннектикут, но он тогда разорится на проездных. Нет, это будет Джерси, по-другому никак. Где-нибудь в жуткой дыре, где зимой все замерзает, а пожарная часть состоит из двух волонтеров. И они будут сидеть и мечтать, что когда-нибудь купят дом, непременно с автоматическими разбрызгивателями на лужайке и кустом азалии у крыльца.

Ты о чем? Она хихикнула, тряхнув головой.

О нашем новом гиганте всей отрасли. Нашем младшеньком вице-президенте. О покорителе мира Дэвисе.

А-а. Я просто не поняла. Я даже не думала…

Ты же слышала его речь? Господи, что за бред!

Мне показалось, хорошая была речь, она нахмурилась, глядя на Гарри.

Ты что, шутишь? Госссподи, да он так говорил, словно ему вручили Нобелевскую премию или как минимум премию «Человек года»: я хотел бы поблагодарить свою милую женушку, которая всегда была рядом (пока я лизал задницы), и воодушевляла меня, и поддерживала – ой, нет. Полный бред.

Ты серьезно, да?

В смысле?

В смысле, ты вправду расстроен его повышением. Ты действительно злишься.