Текст книги "Дом вдали от мира"

Праздник урожая

Пожарный инспектор вёл меня по лестнице вниз, придерживая за плечо одной рукой, а в другой нёс Героя. Так мы двигались все четыре лестничных пролёта. А потом зашли в квартиру, где нас встретила бабушка, мрачная как грозовая туча. И началось.

Бабушка очень старалась объяснить инспектору, что я пустоголовая и не разбираюсь в местных обычаях.

К счастью, ни бабушка, ни инспектор так и не узнали, что я собиралась сбросить маты в лестничный пролёт. Ворон, который стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, помалкивал.

– А теперь ты должна попросить прощения у Храпнкеля, что завела его на скользкую дорожку, – прорычала бабушка.

Я подумала, что это уж слишком. С какой стати я должна извиняться перед Пожарным инспектором и про какую скользкую дорожку речь? Тогда уж скорее виновата Херборг, это она его вызвала.

Но я всё же повернулась к инспектору, он как раз снимал шлем.

– Простите, Храпнкель, за то, что я завела вас на скользкую дорожку.

– Меня зовут Сигурлёйг! – взвыл инспектор. Это оказалась женщина. Под шлемом она прятала длинные светлые волосы.

– Помогите мне, все святые, я не верю, что эта набитая опилками голова – мой прямой потомок, – пробормотала бабушка. Затем добавила погромче, показывая рукой на Ворона: – Храпнкель – вот! Невиновный, которого ты вынудила помогать тебе в этом преступлении!

Точно! Как же я не догадалась, что это его полное имя![1]1
  Храпнкель (Hrafnkell) – традиционное исландское имя, образованное от слова hrafn, которое означает «ворон» по-исландски. Другое, более ласковое название этой птицы на исландском языке – krummi. Именно так и представился мальчик нашей героине. Она не сразу догадалась, что Krummi (Ворон) всего лишь прозвище, а полное имя мальчика Hrafnkell. Прим. пер.


[Закрыть]

– Ну… – пробормотал Ворон, – не стоит…

– Прости, Храпнкель, – сказала я ещё раз. Я боялась, что Ворон сболтнёт лишнего.

Похоже, бабушка не поверила, что я говорю искренне.

– Передай Херборг особую благодарность от Стража дома за то, что она думает о нашей безопасности, – сказала бабушка инспектору на прощание. – Хорошо знать, что жильцы Высотки приглядывают друг за другом.

Это уже совсем полицейское государство!

Нас с Вороном послали обратно на восьмой этаж за противными матами. Мы стащили их по очереди, один за другим. Провозились до самого вечера.

Поэтому, когда наконец наступил тот самый знаменитый Праздник урожая, я была не в очень хорошем настроении. Но сильно проголодалась. Бабушка не предложила нам никакого перекуса, а мама с папой так и не осмелились её попросить.

Когда я зашла с родителями в столовую, на нас недобро покосились. Хуже того, начали шептаться, называя меня хулиганкой, потому что Пожарному инспектору пришлось со мной разбираться.

В столовой пахло вкусно. Я увидела бараний окорок с подливой. И, конечно же, картофель. Героя возбуждали и запахи еды, и суета. Я собиралась стащить для него со стола немного кусочков.

Зал был украшен жёлтыми и красными листьями, все улыбались и радовались. Из больших окон виднелись заброшенный посёлок и берег. Гавань была пуста, паром ушёл.

Вошла бабушка, и все поприветствовали её с глубоким уважением. Я начала понимать, что на острове Страж дома означает кого-то вроде мэра или главаря мафии.

В столовой собралось много людей, которые ещё не были с нами знакомы, и бабушка торжественно представила нам их всех. Сыном Магнеа оказался угрюмый подросток по имени Вал. Он всё время молчал, но Магнеа говорила за двоих.

По именам тут называли только детей. Ко взрослым обращались так: Медицинская сестра, Заведующая энергией, Санитарный техник, Уборщик мусора. Там ещё был то ли Ветеринарный врач, то ли Зубной, я так и не поняла. Все слова сливались в один скучный перечень должностей. При этом звучали так, как будто писались с большой буквы.

– А мы можем просто уйти? – шепнула я родителям. – Поедим где-нибудь в кафе и пропустим всё это.

– Нет, милая, это единственное место, где можно поужинать. Потерпи немного, – шикнула на меня мама.

Тут послышался звон колокольчика, и я увидела бабушку, которая стояла в конце зала. В руке у неё был большой позолоченный колокольчик. Все замолчали.

– Дорогие жители острова, – прогремела она на весь зал.

Рядом с ней стояла Магнеа и переводила её слова на язык жестов, так как бабушка опиралась на костыли. – Сегодня мы благодарим за урожайное лето и начинаем ждать зиму. Все кладовые заполнены в нашем доме. Мы всё успели. Сегодня ушёл последний паром.

– Что? – не поняла я.

– Тсс! – зашипел Ворон.

– Мы готовы к долгой зиме, которую мы переживём без связи с внешним миром, поддерживая друг друга и вынося вместе все испытания, ожидаемые и неожиданные, до самой весны и до прихода первого парома.

– О чём она говорит? – взвыла я.

Бабушка замолчала. Её брови сдвинулись.

Все смотрели на нас.

– Дорогая, не перебивай бабушку, – шепнула мама. – Обсудим это позже.

Но я уже не могла остановиться.

– Я хочу домой, – вопила я. – Когда мы поедем домой?

– Теперь, конечно, только двадцать пятого мая, – сказал пожилой мужчина рядом. Он говорил и одновременно переводил слова на язык жестов.

Двадцать пятого мая? Это же целая вечность! А у меня дела! Мне надо ходить на репетиции в духовом оркестре и на гимнастику. К тому же скоро мой день рождения! Мне нужны мои вещи, мой компьютер, моя постель и интернет!

У меня закружилась голова.

Я заревела во весь голос.

– Дрёпн, тише, – зашептал папа.

Прежде чем я успела опомниться, мама взяла меня за правую руку, а папа за левую. Они вывели меня из столовой и прикрыли дверь за собой. В коридоре я уселась прямо на пол.

– Двадцать пятое мая? – рыдала я, обняв Героя, который выбежал за нами следом. – Неужели нельзя уехать до двадцать пятого мая?

Родители переглянулись.

– Послушай, милая, – заговорила мама. – Я ещё не успела тебе сказать, но меня сократили. А программистам в наше время сложно найти работу.

– Я закончил свой проект по психологии, новый мне пока не предложили, – сказал папа.

Мама положила руку мне на плечо.

– Ты же знаешь, мы беспокоимся о тебе, – осторожно продолжила мама. – Бывает полезно сменить обстановку. Начать новую жизнь на новом месте.

Я не верила своим ушам. Быть может, я не получала таких высоких отметок, как хотелось бы родителям. И да, у меня не было моря друзей. И что с того? Разве это причина… так поступить?

– Для нашей семьи наступило тяжёлое время, – сказала мама. – Мы с папой и раньше подумывали о том, как было бы здорово пожить за границей. Быть может, в Дании. Или в Италии. Или в Японии. Ты же так любишь суши!

Я собиралась было напомнить родителям, что здесь никакая не заграница и что в пяти минутах от нашего дома был замечательный суши-бар.

– Но тут зазвонил телефон и нам сообщили, что моя мама упала, – подхватил папа.

– И это было как знак Всевышнего, – продолжила мама. – Повод попробовать что-нибудь новое и, наконец, проявить заботу о нашей Бриет. Она стареет, а мы её единственные родственники.

– Врач уверял нас, что весь следующий месяц она будет нуждаться в помощи, – сказал папа слегка обвиняющим тоном. – Я правда думал, что её состояние намного хуже…

Мама и папа виновато переглянулись.

– Мы собирались рассказать вам обо всём уже на месте. Я была уверена, что вам понравится тут – тишина, прекрасная природа – и что вы захотите пожить с бабушкой. Но сегодня выдался трудный день, и мы отложили разговор.

Папа откашлялся.

– И ещё. Мы решили сдать нашу квартиру.

– Сдать нашу квартиру?!

– Не волнуйся, дорогая! – сказала мама. – Обо всём позаботится тётя Стина. Она упакует наши вещи. Всё будет на своих местах, когда мы вернёмся.

– Двадцать пятого мая, – прохныкала я.

Из столовой донеслись аплодисменты – видимо, бабушка закончила свою речь.

– Но здесь нас все ненавидят, – сказала я. – Особенно меня. И папу, – я посмотрела на него.

Папа опустил глаза. Но мама улыбнулась и бодро сказала:

– Какие глупости, Дрёпн! Они же нас ещё не знают. Все нас полюбят.

– Даже бабушка Островитянка? – спросила я.

– Особенно твоя бабушка! Однажды ты станешь её любимой внучкой, моя дорогая Дрёпн.

– А где мы будем спать? – спросила я сквозь слёзы. – Я не хочу всю зиму спать на матах, которые воняют потными ногами.

– Нет, конечно. Мы с папой получим здесь работу, и я уверена, что для нас найдётся какое-нибудь жильё. Всё образуется. Не тревожься.

– Не тревожиться?

Неужели теперь может быть хоть что-то, что не вызовет у меня тревогу?

Со стороны вестибюля послышались шаги, открылась и захлопнулась тяжёлая входная дверь. И вот из-за угла появились кудри моего брата Инго.

– Бабушка Островитянка была права! – радостно сообщил Инго. – Здесь ловит сеть на самом краю мыса! Интернет немного медленный, но пользоваться можно. У меня села батарея, и я вернулся, чтобы зарядить телефон.

– Думаешь построить себе хижину там, на мысе? – спросила я брата.

– А зачем? – Инго посмотрел в окно, где ещё не было ни снежинки.

– Чтобы укрыться от снега и ветра зимой.

– Зимой?

– Да, домой мы попадём только двадцать пятого мая.

Из столовой доносились голоса, звон тарелок и стаканов, лязганье ножей и вилок.

Но все эти звуки стихли, когда мой брат истошно заорал так, что эхо прокатилось по длинным коридорам Высотки и достигло верхних этажей:

– Что??? Двадцать пятого мая?

Мы тут застряли

Инго пулей выскочил из Высотки. Родители остались стоять в коридоре, свесив головы. Я всё ещё сидела на полу и обнимала испуганного Героя. Он тихо скулил, слизывая слёзы с моего лица.

В столовой опять застучали ложки и вилки. Как будто не рухнул мой мир. В животе у меня заурчало.

– Милая, – позвала меня мама, – давай поужинаем со всеми. Я слышала, что Магнеа – изумительный повар.

Мне не хотелось.

Конечно, есть мне хотелось нестерпимо, аппетитные запахи прокрались в нос, а в животе завывало. Но идти в столовую и ужинать вместе с теми, кто бросает на нас косые взгляды… Поверить не могу, что я застряла здесь на целую зиму!

Мне ничего не оставалось, кроме как подняться с пола и потащиться в столовую вслед за мамой и папой. Мы нашли свободные места подальше от бабушки Островитянки – она сидела на другом конце стола в окружении Магнеа и ещё каких-то людей. Герой тихонько улёгся у моих ног в ожидании кусочков, которые я надеялась для него урвать.

– Милая, после ужина найди нашего Ингольва[2]2
  Полное имя брата героини Инго. Прим. ред.


[Закрыть], – попросила меня мама. – Вы хорошо друг с другом ладите.

Хорошо ладим? С этим угрюмым подростком, с моим братом?

Что-то новенькое.

И всё же полчаса спустя, наполнив желудок вкуснейшей едой, я пошла искать Инго. Герой обрадовался прогулке и принялся носиться вокруг меня.

Найти брата было проще простого. Инго стоял на мысе с телефоном в руке. Начался прилив, и волны едва ли не лизали ему кроссовки. Брат казался спокойным и мрачным.

Герой с радостным лаем плюхнулся в воду, а я тихонько потянула Инго за рукав.

– Пойдём, братишка. Тут слишком далеко от берега, а в воде акулы.

Я точно не знала, заплывают ли акулы в гавань, но мне казалось, что будет лучше, если брат о них задумается.

– Я бы сюда ни за что не поехал, если бы знал, что нам придётся остаться. Ни за что, – произнёс наконец Инго. – И они это понимали. Поэтому ничего мне не сказали.

– Они мне тоже ничего не сказали. Наверное, чтобы не рисковать. К тому же мне так хотелось увидеть бабушку. Я ведь думала, – добавила я, стиснув зубы, – что у меня нормальная бабушка.

Инго закусил губу и посмотрел в море.

– Мы поехали сюда не только чтобы помогать бабушке. У родителей какие-то трудности, – сказал он вполголоса. – Что-то с деньгами, и всё такое.

– Это правда?

Мне даже не приходило в голову, что всё настолько серьёзно. Перед отъездом мне накупили обновок. По пятницам мы всегда заказывали пиццу. У нас было электричество, и вода в кране, и подарки по праздникам.

Неужели мы стали бедными? От этих мыслей у меня заболел живот.

– А что у них за трудности?

– Точно не знаю, – пробормотал Инго. – Что-то связанное с маминой работой и с папиным проектом. Я слышал, как папа говорил о стечении обстоятельств.

Вот как. А я ведь раньше ничего не замечала.

– И как же заточение на этом острове поможет им решить финансовые проблемы?

Прямо на меня из воды выскочил насквозь промокший Герой. Ему определённо нравилось на острове больше, чем нам с Инго.

– Понятия не имею, – сказал Инго и толкнул меня. – Ты не могла бы пойти куда-нибудь в другое место? Мне нужно побыть одному.

Он вскарабкался на большой камень и уткнулся в телефон.

– У тебя разве батарейка не села? – спросила я.

Инго зло на меня посмотрел.

– Пять процентов ещё есть, – сказал он угрюмо. – Давай двигай отсюда.

Я решила прогуляться с Героем по берегу, а потом вернуться, чтобы наконец поладить со своим братом.

– Ко мне, Герой, сейчас пробежимся. – Я вытащила поводок из кармана по старой привычке, но тут же засунула его обратно. Мы на острове, здесь нет других собак, да и Герой никуда от меня не денется.

Мы побежали вдоль берега и затем вернулись к Инго. Он всё ещё стоял на мысе, уткнувшись в телефон.

Какой-то странный был прилив. В полосе прибоя плавал всякий мусор, а вот ракушек и прочих моллюсков не было видно среди пластика всевозможных расцветок.

– Ой, Инго, смотри, сколько мусора, – сказала я подбоченясь. – Невозможные неряхи здесь живут. Неудивительно, что они тут одни. Если ты теперь новый помощник на кухне, то, может, я займусь проблемами окружающей среды?

– Ну да, – хмыкнул Инго, даже не посмотрев в мою сторону. Впрочем, он сфоткал мусор, плавающий у берега. – В этом вся ты. Всегда всех оцениваешь и проводишь реформы.

Конечно же, он говорил с сарказмом, но я предпочла этого не заметить.

– И как ты думаешь, каково рыбам плавать среди всей этой гадости? – я пнула блёкло-зелёную банку из-под газировки и пластмассовый кубик от конструктора.

Инго выругался.

– Телефон сел! – сказал он. – Придётся вернуться, чтобы его зарядить. А ещё Магнеа велела зайти к ней после ужина. Опять придётся что-то таскать. Больше заняться тут нечем.

То, что Инго меня не слушал, не было для меня новостью. Я смотрела, как он брёл в сторону Высотки. Ему навстречу вышел папа со смартфоном в руке.

Я поплелась за ним следом, а вокруг меня скакал Герой.

Папа слабо улыбнулся.

– Великолепный ужин, как думаешь? – спросил он.

– Да, всё нормально, – отрезала я. И не улыбнулась в ответ.

Папа показал рукой на мыс.

– Я только проверю почту, и всё такое. А ты, наверное, ищешь маму? Думаю, наши мамы сейчас, ну они… это… пытаются поладить.

И почему я должна всех искать?

Мы с Героем побежали к Высотке. К нашему новому дому. Я перевела дух, толкнула тяжёлую входную дверь и потащилась на четвёртый этаж к бабушке. Перед тем как мы зашли в квартиру, я взяла Героя на поводок.

– Держи животное на привязи, ребёнок, – прокричала из кухни бабушка, пока я открывала дверь. Интересно, она просто постоянно забывает моё имя или ей совсем нет дела до того, как меня зовут?

– Он на привязи, бабушка, – сказала я.

Бабушка фыркнула.

– Сейчас да. Но я наблюдала за вами из окна. Это непозволительно. Держи животное на поводке всегда, иначе будут последствия.

Я сглотнула. Слово «последствия» звучало не слишком обнадёживающе.

– Хорошо, бабушка, – пробормотала я и тяжело опустилась на стул, показав рукой Герою, чтобы он лёг под него.

Обида подкралась ко мне, словно тот запах навоза из подвала.

Они называли это каникулами.

Они мне солгали. Мои собственные родители.

Получается, мы не можем вернуться домой и к нам никто не может приехать. Если еда закончится, мы умрём от голода. Если что-нибудь случится, некому будет нам помочь.

– Мам, а что, если… – начала я. Мне было уже всё равно, слушает ли бабушка. – Что, если в Высотке кто-нибудь сойдёт с ума и начнёт убивать жителей одного за другим?

Бабушка посмотрела на меня.

– О чём ты говоришь?

– О серийном убийце, – выпалила я. – Что тогда? Что? Нам ничего не останется, кроме как прятаться в сарае для велосипедов и надеяться, что эта ваша Полицейская всё же помнит что-то из своего дистанционного учебного курса?

Бабушка улыбнулась.

– Вот видишь, ребёнок. Ты это поняла. Да, нам всегда придётся полагаться на нашу Полицейскую Эйрун, и она сумеет нас защитить, если придёт беда.

– Но ведь в экстренных случаях, – запинаясь, вклинилась в разговор мама, – здесь же может сесть маленький самолёт? Ну или хотя бы вертолёт, вы же знаете, что вертолёты могут садиться даже…

Бабушку это забавляло. До сих пор я не видела её морщинок, вызванных улыбкой. Оказалось, что их меньше, чем когда она хмурится.

– Нет, – ответила она бодро. – Тут нет никакой посадочной полосы для самолёта. А вертолёты? Только безумец осмелится прилететь сюда зимой на вертолёте.

– А если гидроплан… – предположила мама. – Должен же быть хоть какой-то способ вернуться на Большую землю. Что вы делаете в экстренных случаях?

– Мы следим за тем, чтобы зимой у нас не было экстренных случаев. Для этого и существует Страж дома.

Мама открыла было рот, но вовремя опомнилась и замолчала. И правильно сделала!

Но я всё же решила высказаться.

– Конечно же, всегда может произойти экстренный случай, – пискнула я. – Что, если кто-нибудь из женщин будет рожать и понадобится помощь? Например, ребёнок родится слабым, не сможет самостоятельно дышать и ему срочно нужен будет кислород… или как это там происходит?

Я не была особо сильна в медицине, но знала, что роженице небезопасно застрять далеко от больницы.

– Мы тщательно всё планируем, – строго сказала бабушка. – Тем более летом не сложно выбраться с острова и не сложно вернуться. Лето – подходящее для родов время! В день летнего солнцестояния мы в Высотке даже отмечаем наш общий день рождения.

– Ну вот ты, например, сломала шейку бедра, – продолжила я и краем глаза заметила, как у мамы дёрнулась щека, как будто она пыталась меня о чём-то предупредить. – Нельзя же спланировать вообще всё, чтобы не было несчастных случаев. Именно поэтому их и называют несчастными! Если бы это случилось зимой и не было бы возможности отправить тебя в больницу, где работает хирург…

– Нет, зимой здесь не бывает никаких несчастных случаев, – фыркнула бабушка. – Ничего такого, с чем мы не могли бы разобраться сами. И нет никаких оснований полагать, что такое может произойти. И да, сюда не прилетит ни один самолёт, ни один вертолёт, ни один гидроплан и ни одна летающая тарелка – вплоть до двадцать пятого мая.

Мама смотрела куда-то в пол. Пальцы на её ногах, обутых в босоножки, плотно поджались.

– Да уж, – тихо произнесла она. – Пойду поищу Атли. Надо кое-что сказать ему. Вернусь… Скоро.

И она потянулась за телефоном, как будто собиралась позвонить папе и договориться о встрече.

И помедлила. Рука бессильно упала. Конечно же, здесь никому нельзя позвонить.

Мы с бабушкой остались в комнате одни, когда мама выскочила в коридор.

Бабушка тряслась от смеха. Я ещё не видела её такой радостной.

Довольно зловещее зрелище!

* * *

Маты валялись по всей квартире. У нас даже не было простыней, чтобы их застелить. Мама покопалась в наших сумках и соорудила нам подушки из кофт. А бабушка послала Магнеа за старыми шторами, которые в своё время висели в общем зале. Бабушка дала нам понять, что наша постель готова. Я не была в этом уверена. Предстоящая ночь не вызывала у меня восторга.

Я заглянула в спальню к бабушке. Там стояла большая кровать. На ней лежало чёрно-белое лоскутное одеяло. Рядом стоял ночной столик с красивой маленькой лампой и стопкой книг. На стене пестрели картины, написанные акварелью.

Эта кровать была несравненно лучше матов из спортивного зала. И там бы хватило места для двоих. Я всё же бабушкина внучка – единственная. Это имеет значение?

– Бабушка, – окликнула я её и постаралась изобразить улыбку заботливой внучки, перед которой, как мне казалось, невозможно устоять. – Знаешь, а мои подруги, когда ночуют у своих бабушек, иногда с ними спят. Это же так мило.

Бабушка взглянула на меня. Выглядела она рассерженной.

Затем она посмотрела на папу. Тот быстро отвернулся и уставился в окно.

Потом перевела взгляд на маму – та бессильно улыбнулась ей в ответ и молча похлопала меня по плечу.

Наконец бабушка взяла костыли, проковыляла к себе в спальню и с шумом захлопнула дверь.

Я вздохнула. Ну что же, попытка не пытка.

У Магнеа, Хранительницы запасов, было не слишком приветливое лицо, когда она принесла нам шторы.

Она окинула долгим взглядом меня, Инго, родителей и маты, которые заполнили бабушкину квартиру. Передав маме в руки стопку штор, она осторожно постучала в дверь бабушкиной спальни и приоткрыла её.

– Бриет, дорогая, я только хотела на тебя взглянуть. Больным людям вредны такие испытания… – Из спальни донеслось бабушкино ворчание, и Магнеа решительно продолжила: – Чтобы мне провалиться, если Праздник урожая не отнял у меня все силы. Помоги, Боже, всегда с ним столько хлопот. Если бы праздник прошёл гладко, я бы только была благодарна за то, что сидела за столом рядом со своей любимой подругой. Но ведь не всё прошло гладко.

Из спальни донеслось рявканье, и Магнеа отшатнулась. Выходя из квартиры, она окинула нас недобрым взглядом.

– Чудесный окорок был сегодня на ужин, Магнеа, – крикнула мама ей вслед. – Вы должны как-нибудь поделиться со мной рецептом этого соуса.

Магнеа захлопнула дверь.

В квартире стало тихо.

Мама достала колоду карт, которую она всегда носила в сумке и заставляла меня играть, в то время как мне просто хотелось зависнуть в телефоне.

– Бриет, дорогая, не хотите с нами? – спросила она, повернувшись к двери спальни. – Атли сказал мне, что вы прекрасно играете. Вы ведь с ним много играли в прежние времена?

После недолгого молчания дверь приоткрылась. В щель пролез костыль.

Мама улыбнулась и стала тасовать карты.

Бабушка и мама играли. Время от времени мама говорила что-то якобы забавное и смешное, а бабушка фыркала в ответ. Мы с папой и Инго молчали. Время тянулось медленно.

Вот такие «каникулы».

Наконец мама смела карты со стола и сказала:

– Бриет, дорогая, уже поздно, пора спать.

Она помолчала.

– Вам нужна какая-нибудь помощь? Может быть, в туалете и всё такое?

Если взглядом можно было бы убить, то маминой жизни явно угрожала бы опасность.