Текст книги "Вивьен Вествуд"

Свадебное платье миссис Вествуд

Мне очень понравилась одежда модников из рабочего класса. Модов. В университет поступать я не хотела. Мне казалось, что мальчики-студенты – рафинированные изнеженные интеллектуалы. Они ходят с зонтами, а после занятий едят ананасы и пьют херес с любовницами-француженками. Да и в сексуальном плане они меня не привлекали. Не знаю почему. Мне больше нравились работяги на стройках.

Вивьен Вествуд

«Не хочу слишком много рассказывать о Дереке», – признается Вивьен.

Но потом, конечно, рассказывает. «Понимаешь, просто мне кажется, что я не очень-то хорошо обошлась с Дереком. В конце концов мы просто отдалились друг от друга, и все… Но начнем с того, что было… Ладно, было вот как…»

Вивьен сидит за раскройным столом, на ней очки с толстыми стеклами, она то и дело теребит листочек бумаги, набросок какой-то аппликации, которая однажды украсит один из парижских показов, и фотографию с недавней свадьбы их с Дереком сына Бена Вествуда, прошедшей в Японии. Бен, ироничный, грациозный мужчина пятидесяти лет, то и дело заходит в студию, где мы разговариваем; ему можно было бы дать лет тридцать, не поседей его длинные волосы слишком рано. Томака, красивая японка, постоянно рядом с ним, так что сразу видно, что они молодожены. Она постепенно привыкает к жизни в Англии и к статусу новой миссис Вествуд (младшей).

Долгие годы Вивьен не хотела почти ничего рассказывать о своем первом браке. Вероятно, из чувства преданности Бену и Дереку тоже, к которому сохранила искреннюю привязанность и уважение, ну и потому, что не хотела привлекать к ним внимание публики, которого они явно не жаждали. Тем не менее Вивьен сохранила фамилию Дерека и даже прославила ее, – правда, Дерек, пилот гражданской авиации на пенсии, публично признался, что не всегда был этому рад. Их брак был одним из тех, которые сегодня, пожалуй, просто бы не состоялись. Все вокруг были уверены, что они поженятся, да и потом, в те годы, как говорит Вивьен, «экспериментировать не позволялось», так что свадьба их была неизбежна и почти неизбежно предвещала семейную драму.

«Знаешь, в 1961 году, когда ты с кем-то встречался, тебя отчитывали, если поздно приходишь, и мама всегда спрашивала: «Чем ты там занималась?» – и тебя осуждали. Ну и вроде как тебя выдавали замуж. Так было и у нас. Думаю, Дерек не будет против, что я так сказала. По-моему, я и года не прожила в Лондоне, когда мы познакомились. Так что мне было лет восемнадцать или девятнадцать. Мы оба были так молоды! Гуляли с друзьями большой толпой. Развлекались все вместе. Кстати, тогда даже не было законов, запрещавших садиться за руль после выпивки. Мы заходили в паб в Элстри и там встречали одних и тех же людей, попозже тоже появлялись знакомые люди, а еще мы тем же составом ходили на танцы. Мы иногда договаривались пойти в бар в Харроу и Кингсбери, или в «Ронни Скотт», или в какой-нибудь паб в городе, но чаще всего мы отправлялись в танцевальный зал «Ритц» в Куинсбери.

Раньше я больше всего на свете любила танцевать, так что много времени проводила на танцах, в окружении красиво одетых людей. Они были мне друзьями. Меня привлекали люди такого толка – тусовщики, любители потанцевать. Так что все годы, что я проходила педагогическое обучение, мы с толпой друзей регулярно вместе ходили на танцы, устраивали вечеринки, встречались, поджидая друг друга за домом, и все это на некоторое время стало для меня центром вселенной. Жизнь вращалась вокруг развлечений: как нарядиться и куда пойти. Иногда мы всей толпой ездили подальше, куда-нибудь в район Мидлсекса, или, например, в Айлсбери, или еще куда-нибудь и просто сидели там в пабе. Вот какой была моя «светская» жизнь: поездки на машине, посещение пабов и танцев, но не было ни одного человека – хотя, думаю, в тот период жизни и не могло быть, – с которым можно было бы хоть немного серьезно поговорить. Просто не с кем. Разве только со Сьюзен. Этому я была рада, но под влиянием Сьюзен я менялась…

Март 1963, Хиллингдон-Лодж; Вивьен, которой 21 год, с Гордоном и Дорой

И вот как-то вечером в октябре я отправилась на танцы одна. Сперва со мной никто не хотел танцевать. А потом меня пригласил Дерек. Мы понравились друг другу, а я подумала, что он очень привлекательный. Такой он и был. И есть. Он очень, очень приятный человек. Фантастический человек. Он был очень мил, добродушен и дружелюбен, а еще смешил меня, был славным, ну не знаю, он просто мне понравился. Но и я ему понравилась, и это, пожалуй, на первых порах даже больше для меня значило! А еще он очень хорошо танцевал. Мы просто танцевали. Я сама даже не очень знаю, как все это получилось».

Вивьен познакомилась с Дереком Вествудом в конце 1961 года. Как и мать, она познакомилась с будущим мужем на танцах, и, как мать, ее в нем привлекли умение танцевать, атлетическое сложение и житейская мудрость. Дерек был на два года старше Вивьен, родился он в южной части страны. Его семья жила в Бельведер-Вэй в Кентоне, а Дерек в то время был подмастерьем на знаменитом заводе по производству пылесосов «Hoover» на западе Лондона. Правда, он мечтал выучиться на летчика, и мечта его была на пути к осуществлению. Так что планы Дерека простирались далеко за пределы северо-западного Лондона, на территорию американского государства. В этом они с Вивьен Суайр были похожи, а еще они любили одинаковую музыку и танцы. Дерек одевался как мод и слушал «Modern Jazz Quartet».

«Когда мы с Дереком познакомились, он был подмастерьем у слесаря-инструментальщика, но ему хотелось быть летчиком. Чтобы оплачивать обучение, он подрабатывал вечерами, объявляя танцы. Он также был ведущим на играх в бинго, а еще на концертах в заведениях типа танцевального зала «Гленлин» в Форест-Хилле и кинотеатра «Доминион» в Харроу. Дерек вместе со своими друзьями с завода, Бобом Дрюсом и Бэрри Фанеем, ставили пластинки «The Rolling Stones» и «The Ronettes», а потом даже и «The Who»…

«Помню, Дерек очень хорошо одевался, носил мохеровые костюмы, – вспоминает брат Вивьен Гордон. – Он заходил за Вивьен, и они оба выглядели великолепно. Очень стильно. Так что я преклонялся перед Дереком как перед героем и всегда так же относился к Вивьен. Они руководили поп-группами. Дерек работал на компанию «Commercial Entertainments», управлял танцевальными залами. А еще они руководили группой «The Who», причем задолго до того, как она стала так называться. Сперва их группа называлась «The Detours», потом «The High Numbers», а потом кто-то гениально придумал – и я всегда считал, что это была Вивьен, но, оказывается, это был Родни, брат Дерека, – придумал название «The Who», и их менеджерами были Дерек Вествуд и Вивьен Вествуд (которой она стала), и зарабатывали они на группе прямо тут же, на месте!.. В то время мы все любили одеваться. Сначала были тедди-боями, потом модами. А «The Who» была нашей группой. Правда, они обязаны были выступать в танцевальных залах, и, мне кажется, за вечернее выступление тогда платили около 30–40 фунтов, а Дерек сдавал их в аренду фунтов за 150, ну, когда они уже стали популярными. Так что они с Вивьен зарабатывали довольно прилично!»

«Лучше всего я помню, – продолжает Вивьен, – что Дерек очень сердился на меня, потому что я никогда, вообще никогда не приходила вовремя. Очень сильно опаздывала. И все это из-за нарядов. Уверяю тебя, я никогда нигде не платила за входные билеты – даже если ходила без Дерека. Я выглядела великолепно. Вот, допустим, мы с Дереком должны были встретиться в Куинсбери, а я приходила минут за 15 до закрытия, потому что заканчивала свой наряд! А он чувствовал себя униженным перед своими друзьями из-за того, что я, его девушка, никогда не появлялась вовремя, что-то там мастерила.

И вот что еще важно: с Дереком, как потом с Малкольмом, было очень весело. Я любила ходить с ним в один паб, где он пел. Он забирался на сцену и пел всякие старинные песенки на кокни, типа: «Вот беда! / Старушка в туалете заперта!..». И мы все ему подпевали. Я просто обожала такие дурачества. А потом мы просто решили пожениться.

Слева направо: брат Дерека Мартин, Дерек Вествуд и Вивьен. Лето 1962

Вот как все происходило. Когда я впервые приехала в Лондон, я была подростком, и увлечения у меня были соответствующие, и я хотела найти работу и что-нибудь мастерить. Потом мне исполнилось 18, я поступила в педагогический колледж, проучилась там два года и в это же время познакомилась с Дереком. А до этого в художественную школу пошла, потому что хотела заниматься искусством и, возможно, стать художником. Правда, вскоре я осознала, что желаю большего. А потом познакомилась со Сьюзен. Она и вправду была моей лучшей подругой. Она была идеальной подругой, прекрасно выглядела. Чтобы привлечь мое внимание, нужно выглядеть по-особенному! Ну, не знаю. Нас всегда привлекают люди, которые действительно хорошо выглядят. Разве нет? Я считала, что Сьюзен очаровательна. Мы очень крепко подружились. И она что-то всколыхнула в моем сознании и сердце. Я ее очень любила. Все была готова для нее сделать. Считала ее замечательной. Понимаешь, такие чувства у нас появляются благодаря книгам, которые мы читаем. Я читала всякие книжки про девочек в пансионах, про их друзей, их проделки, и мне тоже хотелось иметь закадычную подругу. Я была юной, и меня больше интересовали люди не противоположного, а моего пола: у детей всегда так. Правда, и мальчики мне тоже всегда нравились. Думаю, если бы у меня была более крепкая дружба с какой-нибудь девочкой, все было бы хорошо. Мне действительно нужно было с кем-нибудь подружиться. Но я познакомилась с Дереком. Например, мне ужасно хотелось, чтобы Дерек сводил меня в театр: я ни разу в жизни туда не ходила. И он взял билеты на комедию «Боинг-Боинг». Мне было жутко скучно, и я подумала: «Если вот это – театр, ну его!» А потом Сьюзен взяла меня на «Человека на все времена» с Полом Скофилдом и еще на «Суровое испытание» по Артуру Миллеру – я была потрясена. Ошеломлена. Так что, видишь, Сьюзен всегда заставляла меня думать. Отношения с ней меня стимулировали. Она вышла из другого общественного класса, ее интересовал театр и все такое, у нее был приятный молодой человек, который тоже мог многое рассказать. Сьюзен была человеком думающим, моим первым другом-интеллектуалом. И парень ее тоже был человеком мыслящим, и пищи для раздумий он дал мне даже больше, чем она. Например, водил нас на литературные чтения поэтов-битников в Королевском Альберт-Холле: Аллена Гинзберга, Лоуренса Ферлингетти – а это как раз то, чего мне так не хватало. В нашей компании все только и говорили: «Это Дерек и Вивьен, они собираются пожениться». А я-то уже знала, что меняюсь, и отчасти под влиянием Сьюзен.

Вот как бы я это сформулировала, Иэн. Я скажу только вот что, а все остальное ты поймешь сам: мой выбор всегда был на стороне интеллектуальности. А тот выбор был иным, и ничего в итоге не получилось. Мы с Дереком познакомились, потому что оба интересовались культурой тедди-боев и модов и тому подобным, и нам нравилось быть частью толпы. Наша жизнь была очень интересной. Но тогда мы были подростками. И увлекались тем, чем и должны увлекаться подростки. Но я глубоко уважаю Дерека: он очень, очень хороший человек. И еще: мне до сих пор не верится, что он стал пилотом, я так им восхищаюсь. Но хотя я и была связана помолвкой с Дереком, в конечном итоге я понимала, что хотела разорвать наши отношения, чтобы познать что-то другое. Но почему-то сексуальная жизнь, по крайней мере в те времена, непременно предполагала женитьбу. А я постепенно разлюбила Дерека. Сейчас это кажется таким очевидным, но тогда главную роль сыграло отношение моей матери к сексу. И ко мне. Раньше на девочек серьезно давило обязательство быть порядочной. Сохранять девственность. Ну и все в таком духе. Никаких нежелательных беременностей – и прочее, и прочее… Когда я познакомилась с Дереком, я была девственницей. Более того, на каком-то этапе я осознала, что, будь я постарше… Ну, думаю, ты понимаешь, о чем я. В нынешние времена можно было бы просто с кем-то жить. А тогда – нет, и, наверно, я просто боялась ранить Дерека, Дела, как все его называли. Мне интереснее было с подругой, со Сьюзен, потому что она была интеллектуалкой, и я ее просто обожала. Скажем так: если бы мне пришлось жить на необитаемом острове, я бы отправилась туда с ней.

Не хочу об этом особо распространяться, потому что речь идет о конкретных людях, а еще потому, что я довольно скрытный человек, хотя окружающие думают иначе, но нужно еще кое-что тебе рассказать обо мне и о тех временах. Касательно парней и мужчин. Пока я не вышла за Дерека, я всегда больше была привязана к моим подругам, чем к парням, с которыми встречалась. Оглядываясь назад, я понимаю, чего мне тогда хотелось: найти родственную душу в женщине. Чтобы была мне близка и дополняла меня. В итоге когда я поступила в колледж, то встретила Сьюзен. Весь мой внутренний мир был связан с ней. Люди склонны все превратно понимать. На самом деле именно с ней я чувствовала себя живой, чувствовала, что меня понимают. И вот учеба закончилась, и Сьюзен нашла работу в Канаде. Вот и все. Уверена, моя мама была в курсе, и, если бы она только подтолкнула меня на это приключение – поехать учить детей в Канаду, – я бы, наверное, пулей полетела туда. Я бы уехала, не задев ничьих чувств. Если бы мама обсудила со мной эту ситуацию побольше, если бы догадалась сказать: «Почему бы тебе не поработать годик в Канаде вместе со Сьюзен, а потом вернуться и уж тогда подумать о своих чувствах к Дереку?» Вот это был бы идеальный расклад, и все тогда переживали бы гораздо меньше. Правда, тогда у меня не родился бы Бен».

Несмотря на все эти переживания, Вивьен, которой только исполнился 21 год, стала обдумывать скромную свадьбу и свое платье. Дерека устроила бы простая гражданская церемония, но Вивьен и Дора настояли на том, чтобы свадьба прошла в церкви. И вот 21 июля 1962 года в церкви Святого Иоанна Крестителя в Гринхилле Вивьен Суайр сменила фамилию на Вествуд.

«И вот опять. Я снова опаздывала. Сама шила свадебный наряд. У меня не все получилось, платье даже не было дошито. Оно все было в булавках и толком не доделано. В церковь я успела вовремя. Уф! Едва успела».

Не стоит этого говорить, но когда еще представится случай? Я тогда считала – как, пожалуй, и все прочие, – что «мужчина моей жизни» должен быть «единственным», ну и что никогда в жизни никого другого, кроме этого человека, мне не будет нужно. Так что если все-таки нужен кто-то другой или нужно что-то еще – а я понимала, что это мой случай, – это означает, что все не так. Уже тогда я понимала, отчасти благодаря Сьюзен, что мне нужен тот, кто будет дополнять меня интеллектуально, будет разделять мои взгляды. В общем, в то время я много размышляла и, похоже, изменилась. Но не думай, что мы с Дереком были несчастливы. Мы были счастливы. Я была очень счастлива, и какое-то время у нас все было хорошо. Я очень быстро забеременела. Когда вынашиваешь ребенка, ты много думаешь, да и потом, когда растишь его, хотя и ужасно устаешь. Да, я менялась. Постоянно происходило что-то важное: я стала учителем, потом вышла за Дерека, потом родила Бена. А еще я утратила веру в Бога. Мне тогда был всего 21 год. В то время мой брат Гордон встречался с очень милой американкой по имени Лесли, она иногда приходила ко мне и помогала. Шел 1962 год, и она была решительно против войны во Вьетнаме. Мы общались недолго, но ей удалось разрушить мою политическую наивность, а когда она узнала, что я верующая христианка, то вынудила меня отстаивать свою веру, а я не смогла. Я уже и так перестала верить в некоторые догмы, а когда призналась себе в том, что вся моя вера держится исключительно на эмоциональной привязанности к идее, сформировавшейся в моей детской голове, к взятым на себя перед распятием обязательствам, вера моя рассыпалась как карточный домик. Наивная девчонка начала пробуждаться ото сна. Я не знала, во что верю, я только хотела читать, читать и читать – и найти ответ.

Лесли серьезно на меня повлияла. Гордон познакомился с ней на Ибице, где тусовались хиппи, и мы с ней ходили в театр в Лондоне и даже однажды ездили автостопом в Девон и всю дорогу разговаривали про Вьетнам. А еще мы говорили о монархии, о религии, о политике, и она всегда давала мне повод подумать. Когда звучал национальный гимн, она никогда не вставала. Благодаря ей я изменилась. И тогда в голове возник вопрос: если ты выходишь замуж молодой, а потом твои интересы меняются, нормально ли и правильно ли разойтись?»

В 1963 году, если ты была молодой матерью и хотела разойтись с мужем, это казалось возмутительным. Многие близкие люди – родители Вивьен, ее брат и сестра, Сьюзен и приятели по танцам – были глубоко потрясены, когда всего лишь через несколько месяцев после рождения Бена Вивьен объявила, что расстается с Дереком. Некоторые сказали, что у нее послеродовая депрессия или что она приняла это решение, потому что теперь они с Дереком занимались разными делами, а у нее к тому же был маленький ребенок. Но Вивьен была тверда. В ней проснулась жажда новых интеллектуальных и культурных открытий и зародилась надежда встретить тех – или того, – с кем она отправится в новый увлекательный путь.

Вивьен и ее маленький сын Бен

Слева направо: Ольга, Дора, Вивьен (с Беном на коленях), Гордон-младший и Гордон-старший, 1964

«Я делала первые шаги к политизации. Конечно, это случилось под влиянием моего детства, идеалов и жизненного опыта. В этом мы с Дереком и стали различаться. Дерек стремился в буквальном смысле к небесам. В то время он увлекался планеризмом. Помню один из самых счастливых моментов нашей жизни: он летел над высокогорьем Данстейбл-Даунс. Зрелище завораживало. Дерек поражал и восхищал меня. Он был очень общительным. Когда он наконец стал пилотом, знаешь, что ему больше всего нравилось? Обращаться к пассажирам. Он прямо болел этим. А я заболела политикой. Наши пути просто разошлись».

Дерек подарил Вивьен свою фамилию и старшего сына Бена. Благодаря их браку и даже расставанию, за которое ее все порицали, Вивьен стала более решительной: покончила с прошлым, со всем тем, чего ожидали от молодой женщины в ту эпоху. Дерек познакомил Вивьен с миром профессиональной музыки и новыми лондонскими музыкальными группами, которые были тесно связаны с уже знакомой ей художественной средой. В Великобритании начала 1960-х годов сферы музыки, танцев и искусства были тесно переплетены. Так что недаром Лондон «свинговал». Западная молодежь самовыражалась, создавая обложки альбомов, моду и музыку (тогда еще не было компьютеров). Поп-музыка и панк, вышедшие из рок-н-ролла во второй половине XX века, могли появиться только из совокупности серьезных идей и под влиянием определенных событий, оставивших отпечаток на всей современной западной культуре. При этом они странным образом снова и снова напоминают нам о Лондоне конца 50-х – середины 60-х годов, о танцевальных клубах и школах искусств – о юности Вивьен и Дерека. Первые апологеты и поклонники популярной музыки конца XX века – начиная с британского рок-н-ролла, родившегося благодаря знаковому фильму «Школьные джунгли» («Blackboard Jungle», 1955) – картине, которую годы спустя Вивьен наконец посмотрела в квартире Кристин Килер по телевизору Джина Крелла, – и заканчивая панк-музыкой с ее анархистскими настроениями – вышли из художественных школ, появившихся во всех городках Великобритании в результате послевоенных реформ образования. Многие ведущие представители музыкальной индустрии поначалу изучали графический дизайн: в открывшихся школах искусств этот курс финансировался за счет Комиссии по изящным искусствам. Большинство учащихся были из рабочей среды, и реформы образования послевоенных лет пошли им на пользу: они стали первыми в своих семьях, кто смог получить высшее образование. Так случилось и с Питом Таунсендом из группы «The Who», менеджером которой какое-то время был Дерек Вествуд, а также с Чарли Уоттсом, Китом Ричардсом и художником Питером Блейком, не говоря уж об ученике Блейка Малкольме Макларене. А еще чуть позже из школ искусств вышли Джон Леннон, Эрик Клэптон, Рой Вуд из «The Move», Рэй Дэвис из «The Kinks» и Фредди Меркьюри из «Queen». Большинство из них, как и Вивьен, сначала окончили среднюю школу. У Вивьен и Малкольма, как и у Гордона и у всех, кто вращался среди студентов Харроу, интересы менялись от увлечения искусством к увлечению музыкой, от занятий графикой к маркетингу (как он назывался бы сейчас) и так или иначе превращались в бизнес, в котором соединились поп-иконография, мода, музыка и хэппенинги. Например, Найджел Уэймаус, владелец магазина «Granny Takes a Trip», впоследствии принадлежавшего Джину Креллу и оформленного Майклом Инглишем, одновременно был ведущим графическим дизайнером на поп-сцене и основателем – вместе с Инглишем – группы дизайнеров-музыкантов «Hapshash and the Coloured Coat», исполнявшей психоделическую музыку. Или в 1967 году обосновавшийся в Лондоне коллектив голландских дизайнеров «The Fool» создавал одежду для магазина «Apple» группы «The Beatles» и отвечал за его оформление. При этом на определенном этапе творчества «The Fool» тоже был музыкальным коллективом. Мода, музыка, искусство и графический дизайн обогащали друг друга. Например, Малкольм был менеджером «The Sex Pistols», а в итоге открыл магазин на Кингз-Роуд, 430; сама Вивьен писала песни для «The Sex Pistols»; арт-директор коллектива Сара Стокбридж занималась имиджем Сида Вишеса и параллельно придумывала рисунки для футболок.

По всей Великобритании, а больше всего в Лондоне, появлялись новые поп-музыканты, поп-художники, поп-дизайнеры, новая мода и новые магазины, создавая подходящую среду для того, чтобы молодежь чем-то страстно увлекалась и чтобы можно было продать ей что-то связанное с их увлечением. В этом не было никакого злого коммерческого умысла, никакого продуманного плана. Впрочем, Вивьен и Макларен потом говорили, что практически все, так или иначе связанное с модой на популярную музыку, рано или поздно начинало использоваться в коммерческих целях. Поколение Вивьен получило привилегии в образовании: доступными стали средние школы, молодежь получала стипендии в школах искусств, – так что такие, как она, дети из рабочих семей со свойственным им нонконформизмом и протестными настроениями сумели создать образ общества массового потребления. Вивьен, у которой еще в юности мистер Белл заметил способности графика, а сама она с гордостью заявляла, что из нее вышел бы отличный копирайтер, тоже была одной из первых среди художников-графиков новой волны. На послевоенное поколение обрушились небывалые объемы «беспрерывно привлекающей внимание» рекламы, и многих как раз и учили создавать рекламные изображения в этих новоиспеченных школах искусств. Британская поп-культура была связана со школами искусств не без причины, они в принципе не появились бы друг без друга. Молодежь демонстрировала на публике свои музыкальные предпочтения и была частью того или иного субкультурного «племени», и это не просто способствовало продаже пластинок и одежды, но внесло вклад в формирование нового языка – знака принадлежности к какой-то группе. «Лучшего времени, чтобы быть подростком, просто быть не могло, – говорила Вивьен. – Мы сами придумывали значение образа и создавали его». Или, как потом сказал Малкольм: «Мы искали свое «я». Поколение Вивьен, жившее в Лондоне, первым связало воедино графическое искусство, моду, музыку и самосознание. А дальше история была истинно английской и старой как мир: появились группы инсайдеров и аутсайдеров, которых определяли по одежде.

Щеголь-мод Дерек, муж Вивьен, отправился за своей мечтой, стал пилотом и покинул Лондон. Большую часть детства Бена Вествуда он провел в международном аэропорту Лутон и его окрестностях, а через несколько лет после отъезда снова женился. Дерек долго не оставлял попытки вновь сойтись с первой миссис Вествуд и всегда старался быть для Бена самым лучшим в мире отцом. Когда пара распалась, Дерек оставался искренне преданным бывшей жене, слава которой росла, и никогда не рассказывал ни об их недолгой совместной жизни, ни о причинах разрыва. Супруги официально развелись в 1966 году.