Текст книги "Вивьен Вествуд"

Секс на краю света

Сочинители не создают своих творений из ничего, а всего лишь из хаоса.

Мэри Шелли. Предисловие к «Франкенштейну», 1831

До нас с Малкольмом панка не существовало. О панке нужно знать и кое-что еще: он принес нереальный успех.

Вивьен Вествуд

«Панк, – произносит Вивьен со своим характерным акцентом, сочно выделяя гласную, – панк был для нас с Малкольмом всем. Сейчас я рассказываю о нем не так много, как от меня ожидают, но не потому, что стыжусь этого периода жизни, или считаю его пройденным, или еще по какой-то причине. Просто меня больше интересует мое нынешнее творчество. Но вот что стоит пояснить: я и сейчас создаю вещи в стиле панк, то есть такие вещи, которые кричат о несправедливости и заставляют людей задумываться, несмотря на то что им может быть неуютно от своих мыслей. В этом смысле я всегда останусь панком. Панк-движение для нас с Малкольмом и магазин стали своего рода бриколажем, собранием идей. Собранием людей…»

Тут Вивьен вздыхает и повязывает голову банданой с надписью «Хаос». Она делает глубокий вдох, отпивает глоток травяного чая и глубокомысленно замечает: «Есть в прошлом вещи, от которых никуда не денешься. Я пыталась о них забыть после расставания с Малкольмом, но сейчас горжусь своей ролью панка, потому что считаю, что своими действиями оказываю поддержку многим нынешним молодым людям, живущим под лозунгом «Не доверяй правительству». Никогда. Климатическая революция – тоже панк. И мои действия на Паралимпиаде – абсолютный панк. Панк жив! Отношение к миру осталось тем же, только идеи развивались, становились более серьезными, и, надеюсь, теперь они успешнее изменят мир, чем в первый раз».

Малкольм уцепился за идею продавать рок-н-ролльную атрибутику, и Вивьен говорит, что «начать он хотел только с пластинок». «В магазине «Mr Freedom» на Кингз-Роуд работал тедди-бой Гарольд, из второй волны тедди-боев. Стояла осень 1970-го, а Малкольм через объявления об обмене и продаже доставал пластинки типа Ларри Уильямса. Так все и началось». Хиппующие лондонцы (Малкольм называл их «гиппо»), утратившие оптимистические настроения 60-х, все больше обращались к ретро-шику первой волны рок-н-ролла. Малкольм говорил, что они планировали открыть скорее не лавочку, а создать художественную инсталляцию, которая отражала бы их мнение о капиталистической системе, – продавать «ретро-тряпье», ставить соответствующую музыку и ни за что не продавать обычные потребительские товары. У Вивьен и Малкольма почти не было денег, не было помещения и четкого плана действий. Зато Вивьен, Малкольм, музыка и окружавший их кавардак сошлись в одной точке.

«Сперва о продаже одежды речь не шла. На Малкольма в то время сильно повлиял Патрик Кейси, и он начал скупать миньоны и 78-минутки. У него была идея собирать пластинки и продавать их. Тут мы в «Mr Freedom» познакомились с рокерами второй волны, в частности с Томми Робертсом, и он посоветовал нам поискать помещение в западной части города – например на Портобелло-Роуд. Раньше я туда постоянно ходила, правда не за одеждой. Мне нравилось делать там покупки. Я чувствовала себя принцессой из космоса в бархатных брюках леопардовой расцветки и тунике как у трубадура, с карточными червями и пиками, или, помню, в длинном платье-рубашке со звездами, в косынке из «Woolworth’s» из блестящего люрекса, с темно-красной помадой на губах! Вот я говорю, что дело было не в одежде, но, конечно, мне там было интересно. А с продажей одежды все получилось просто: сперва Малкольм купил у портного Сида Грина несколько пиджаков в стиле тедди-боев, а я взяла и дополнила их бархатными воротниками разных цветов. Потом Патрик Кейси откопал винтажные куртки на молнии с рукавами «летучая мышь» и шевроном, и я их копировала. А потом я сшила несколько полосатых футболок для женщин. Правда, все это было немного позже, когда у нас уже был не один простой прилавок…

Пожалуй, все серьезно закрутилось в 1971 году. Ну, когда я стала заниматься одеждой. На стадионе «Уэмбли» давали рок-концерт. Были Чак Берри, Литтл Ричард и Гэри Глиттер, и туда пришла куча тедди-боев из второй волны. Но им, тедди-боям, не понравился Гэри Глиттер, и началось сумасшествие: в него стали кидать банками из-под пива и чем попало. А мы тогда вложили деньги в футболки для концерта, а их никто не покупал. Катастрофа! Но уж раз мы не смогли их продать, то стали с ними экспериментировать. Делать в них дырки, все менять. Первое, что мы сделали: я сшила из некоторых футболок трусики. Их тоже плохо покупали, и тогда мы прикрепили к ним небольшие заклепки. И тут их стали покупать. В основном они были черные с белым рисунком, на котором было написано «Да здравствует рок», и спереди или сзади была маленькая фотография Литтла Ричарда. А на белых мы в итоге стали делать дырки. С футболками я еще вот что придумала: попыталась подшить рукава, чтобы они были подвернуты вверх, – и тут начался бум, все стали копировать наши футболки с завернутыми, как бы закатанными рукавами. Подворачивать их было довольно муторно. Но я такая… А потом мы взяли фотографии разных красоток в стиле пин-ап и тоже поместили их на футболки. Очень в стиле 50-х. Девушки а-ля Ракель Уэлч. Их вечно фотографировали в таких позах, будто они только что после кораблекрушения, будто выброшены на берег или оказались в каком-то еще бедственном положении. И вот мы брали картинки с этими красотками – помнишь, когда-то карточки такие были в пачках с сигаретами, – и клали их в пластиковый кармашек на футболке. В общем, мы проделывали дырки, покупали пластик, иногда даже цветной, и делали из него на футболках маленькие кармашки, а потом вырезали картинки из книг – в основном с красотками – и клали их туда. Так я и делала. Потом еще я помещала на футболки высказывания ситуационистов. Тогда мне они очень нравились, например неплохая фраза «Под брусчаткой пляж», ее мы поместили прямо поверх девушки с голой грудью и выпяченными губами. Затем проделали в футболке дырки, застрочили их цветными нитками, подвернули рукава, чтобы они облегали и казались маленькими – в стиле одежды 50-х, которую я мастерила.

Так что придуманный образ был частично образом тедди-герл, а частично – зачатком панка. Я не только шила подобные вещи, я их и носила – например короткие блузки без рукавов с небольшим вырезом-лодочкой и спереди на пуговках. Но потом, как видишь, все менялось, и нам приходилось придумывать что-то новое и переделывать. Покупателям перестала нравиться одежда, слишком напоминавшая 50-е, они хотели что-то в стиле 70-х или хотя бы новую интерпретацию прежних моделей, так что, помню, мы раскроили эти облегающие короткие блузки и сделали из них наряды в стиле «красоток 50-х» – скажем так, 50-х, но оказавшихся на необитаемом острове или вроде того. Будто изнасилованных. Да, так мы и сделали. А еще, помню, мы приклеивали на футболки крышки от бутылок, тогда были такие крышки, волнистые по краешку. В итоге мы поняли, что можно делать вещи, покрытые крышечками полностью. Кончилось тем, что мы стали прожигать футболки сигаретами и вырезать в них дыры. Их полагалось носить с велосипедками длиной три четверти. В общем, девушка выглядела в них как бродяжка на необитаемом острове.

Кингз-Роуд, 430, «SEX», 1974

Тогда же появились мои первые уличные бюстгальтеры! Я никогда не была в Пуэрто-Рико. Да и на самом деле ничего о нем не знаю. Но где-то я видела, что пуэрториканки носят лифчики на улице, надевают их с короткими шортами и банками из-под кока-колы вместо бигуди и прямо так идут в магазин. Так что у нас получился образ не просто бродяжки или изнасилованной женщины, но еще и бедной. Да, и еще: помню, когда мне было 15, я дружила с одной девушкой 24 лет, ее звали Марджори Нэйлор, она была ткачихой на хлопковой фабрике, так вот она носила бигуди весь день, и только когда вечером ходила куда-то развлекаться – если ходила, – то снимала их. Так что панк состоит из самых разных мотивов. Частью панк-образа была и одежда слишком большого или слишком маленького размера, как с чужого плеча. Поношенная одежда. Образ этот создавали и сами люди, у которых жизнь была тяжелее и переживаний больше, чем сейчас у нас. Я вижу это так: у бедных особый статус, это люди более опытные и, следовательно, их одежда несет на себе налет престижности. Бедняки были героическими людьми. Так что все упирается в жизненные истории».

Первые годы совместной работы Вивьен и Малкольма были необычайно плодотворными. В те годы зародился новый язык моды, в итоге не ограничившийся одним только панком: появились рваные и распоротые футболки, старые джинсы, копирование ретро и смешение стилей, слоганы, аппликации и бриколаж (прикрепление к одежде всякой всячины, как это делается в современном искусстве) – всего несколькими годами раньше такого и представить себе было нельзя. Пожалуй, вполне логично, что одни из самых интересных комментариев того, что тогда происходило, дает другой плод эффективного партнерства Вивьен и Малкольма – их сын. Джо Корр сам достиг невероятного успеха в мире моды, создав «Agent Provocateur» – марку эксклюзивного нижнего белья, название которому дало одно из любимых ситуационистских выражений его отца. Джо – ироничный и добродушный мужчина и в то же время осмотрительный и упрямый. За долгие годы работы на показах с матерью он сделался «парнем, с которым не захочешь связываться». Свои комментарии он сопровождает характерной ухмылкой: «Люди меня боятся, но я не страшный: я зарабатываю тем, что делаю трусики в рюшечках, а моя мама до сих пор подбирает мне одежду! Победа мамы и Малкольма состояла в том, что они нашли друг друга. И не важно, что произошло потом, пусть они сами в этом разбираются; но они изменили все, и трудно даже сказать, кто из них кого вдохновлял. Малкольм гениально умел управляться со средствами массовой информации и этим ситуационистским учением, которое позволяло ему быть своего рода антименеджером для мамы и делать все в парадоксальном ключе. Малкольм всегда интересовался идеями современного искусства, гораздо больше, чем когда-либо ими интересовалась Вивьен. Ее больше занимала техническая сторона вопроса, ей интересно было, как делаются вещи. Так что вот какую пару они собой представляли: Малкольм придумывал всякие идеи для выражений типа «Нет будущего» или «Деньги из хаоса», а Вивьен с ее техникой делала так, чтобы идея обрела графический облик и сделалась реальностью и чтобы ее можно было выразить в одежде, которую захотели бы носить, в вещи, которую надевают на тело. Но когда люди говорят, что Малкольм был их «идеологом», а Вивьен просто шила, – это вранье. Идеи – ничто, если они ни в чем не выражены. Думаю, ее идеи и то, как ей удавалось претворить их в жизнь, и дали жизнь панку. В какой-то мере Малкольм прекрасно осознавал ее роль, и это его пугало, он не любил признавать ее значимость. Думаю, он полностью все осознал, когда ушел от мамы – тогда-то он и понял, что кого-то другого, с кем он мог бы так плодотворно сотрудничать, ему не найти. Одной только Вивьен удавалось материализовать его идеи. Больше так никто не мог. Думаю, в этом вся правда о Малкольме и его несчастье».

Поклонники панка рассказывают: как-то в октябре 1971 года Малкольм в нежно-голубом костюме шел вниз по Кингз-Роуд. Костюм очень напоминал тот, в котором красовался Элвис Пресли на конверте альбома 1959 года «50 Million Elvis Fans Can’t Be Wrong». Так вот, они вдвоем с Вивьен шли по Кингз-Роуд, ища творческого вдохновения. Магазин «World’s End», или «Край света», по названию паба на углу дороги, поворачивавшей в сторону «варварского Челси», как называл этот район Диккенс, тогда был известен большинству лондонцев, живших на западе города и добиравшихся до него на автобусе, известен он и сейчас. А еще название магазина использовалось как шутка или метафора. Ему было так же далеко до центра шопинга и моды, как до фешенебельного Слоун-сквер, и в конце 60-х он приносил мизерную прибыль. Знаменитая фраза из рецензии Ивлина Во на роман Синклера 1937 года «Крушение мира», опубликованной в журнале «Night and Day», для «Края света» отлично подходила: его посещали люди, представлявшие собой «экономическую, политическую, социальную и теологическую мешанину». Так что, пожалуй, Малкольм и Вивьен нашли для себя идеальное место. Разве что за несколько лет до их прихода эта разношерстная публика стала гораздо более модной.

Часто говорят, что Кингз-Роуд «открыла» Мэри Куант, или, скорее, что она сумела сделать из нее торговую улочку. Свой первый магазин она открыла еще в 1955 году. Он находился далеко от привычного центра торговли в Уэст-Энде – Найтсбридж и Бонд-стрит. И, несмотря на это, ему удалось внести новую струю в покупательские привычки англичан, чему способствовали изменения общества в конце 1950-х, увеличение достатка и появившаяся у них смелость в одежде. Англичане стали ходить за покупками в новое место – в бутик. За 10 лет до того, как Вивьен и Малкольм пришли на Кингз-Роуд, 430, здесь на месте овощных и скобяных лавок, когда-то служивших нуждам местных жителей, стали один за другим появляться бутики, где продавалась более или менее «крутая» одежда. Например, в здании, где работал магазин «Granny Takes and Trip», «перед витриной была установлена американская машина, которая будто врезалась в стекло», – вспоминал Макларен. В витрине магазина Томми Робертса «Mr Freedom» «какое-то время стояла огромная ярко-голубая пушистая горилла», а владелец «Alkаsura» Джон Ллойд расхаживал по магазину в монашеском одеянии. В магазине Тревора Майлса «Paradise Garage», также располагавшемся на Кингз-Роуд, 430, «можно было купить первые потертые синие джинсы». «В то время мне не нравились ни джинсы, ни вообще поношенная одежда, – вспоминает Вивьен. – Больше всего мне нравилось платье-зиккурат от «Mr Freedom» в красном и синем цвете. Я просто обожала одежду в футуристическом стиле, как в комиксах». «Все эти витрины магазинов, – писал Малкольм Макларен, – стали визуальным ответом уличной культуры оригинальной музыкальной поп-культуре» эпохи. И именно на Кингз-Роуд сошлись музыка и мода.

Первоначально магазин в доме № 430 стоял в стороне от процветающих бутиков Кингз-Роуд. Во-первых, его просто не было видно с главного поворота на улицу. А во-вторых, он располагался за несколькими уже открытыми магазинами и рядом с неприветливым Клубом Консервативной партии. Раньше в доме № 430 сидели ростовщики и торговцы овощами. Когда у него просела крыша, на уровне первого этажа, где магазин, установили железную подпорку. Надо сказать, и сегодня в магазине довольно темно, потому что витрина очень маленькая, и едва ли поверишь, что здесь началась мировая революция в моде. Вплоть до 1967 года помещение сдавалось очень дешево местным мелким предпринимателям.

Первый магазин одежды, открытый на Кингз-Роуд, 430, носил название «Hung on You». В 1968 году он разорился, как говорят, потому что модники, друзья владельцев, не хотели тащиться к ним до самого конца улицы и потому что на рекламные материалы ушло слишком много средств. Как бы то ни было, после них помещение в 1969 году арендовал Томми Робертс, открывший в нем магазин «Mr Freedom», который и привел Вивьен на Кингз-Роуд, 430.

К концу 1960-х империя моды Томми Робертса и его марки «Mr Freedom» простиралась от Карнаби-стрит аж до Кенсингтон-Черч-стрит. Вместе с Тревором Майлсом Робертс привозил для «Hung on You» кафтаны, для другого своего бутика, «Клептомания», – жилеты. Среди его клиентов, которые в свое время перейдут к Вивьен, были, среди прочих, Джаггер, Сэмми Дэвис-младший и Твигги, а его стиль, ощутимо повлиявший на некоторые модели Вествуд и Макларена, называли «комиксовым, вульгарным Голливудом». Робертс без особой исторической точности воссоздавал вычурные образы, массово проникшие в сознание британцев из цветных кинолент. И антураж магазина им более чем соответствовал: оформленный в стиле ар-деко, похожий на закусочную, где подают мороженое с сиропом, – все, включая одежду, в стиле малобюджетных фильмов 50-х годов. «Тревор Майлс был большим умницей, – говорит Вивьен, – и шел впереди всех. Тревор в конце концов занял 430-й дом, где был «Mr Freedom», и сделал из него «Paradise Garage». В то время я и подумать не могла, что сама открою там же свой магазин».

Поскольку в здании на Кингз-Роуд, 430, поначалу располагался «Hung on You», потом «Mr Freedom», а после – «Paradise Garage», оно было обречено стать местом паломничества лондонцев, следящих за модой. К тому моменту, когда помещение заняла Вивьен, у людей уже выработались определенные ожидания, например они хотели видеть в этом магазине импортные потертые джинсы и кожаную одежду, заклепки и байкерскую амуницию, стилизацию под диснеевские мультфильмы и вещи в стиле американского рокабилли. Были у модников и другие ожидания от магазина: «Открывался он примерно в час дня. Кто-то заводил музыку, кто-то наливал себе чаю. Бывало, проводили модную съемку, приходила Твигги с Жюстеном де Вильневом. Кингз-Роуд тех лет напоминала декорации к фильму – мечта любого ребенка. Вокруг нее все и вертелось. Забредали поклонники, которые преследовали звездных посетителей магазина – Мика Джаггера с Бьянкой, Кита Ричардса, Питера Селлерса, Рода Стюарта, Фредди Меркьюри, Марианну Фэйтфулл, Джерри Холл, Лулу, Бритт Экланд и Элтона Джона». Каждый знал адрес «Кингз-Роуд, 430». У дома № 430 была репутация «кайфового» места (продавцы принимали позы в витринах, куря косяки), одиозного, предназначенного только «для своих», чему немало способствовали имена покупателей: Мика Джаггера, Оззи Кларка и основателя «Pink Floyd» Сида Барретта. А еще тогда же в магазине начали работать продавцы, серьезно относившиеся к своей работе: с ними владельцы не расставались многие годы. Например, Джей и Бо, устроившиеся еще в «Hung on You», вернулись на Кингз-Роуд, 430, когда там уже были Вивьен и Малкольм. Зазывали они потенциальных клиентов так: «Крутые, что ли?» – «Круче не бывает», – отвечали им с туманной лондонской улицы. И посетителей впускали внутрь.

Томми Робертс принял эстафетную палочку в 1969 году, но, хотя его магазин на Кингз-Роуд, 430, и притягивал модников, до процветания было далеко. Отчасти это случилось потому, что Робертса теперь больше интересовала музыка: он стал менеджером Иэна Дьюри, когда тот был в составе группы «Kilburn & the High Roads», и передал управление «World’s End» Тревору Майлсу. Майлс переименовал магазин в «Paradise Garage», но и его ждала неудача. «Сам «Paradise Garage» был хорош, – говорил Робертс. – Там продавалась американская одежда и старые джинсы. А вот Тревор был слишком непостоянным и несерьезным. А поскольку за аренду ему все равно приходилось платить, то, когда удавалось, он сдавал в субаренду заднюю часть магазина». «К тому времени мы с Малкольмом были хорошо знакомы с Томми Робертсом, – говорит Вивьен, – и я всегда знала, когда Малкольм с ним тусовался, потому что когда он приходил домой, то говорил как Томми, вставляя в конце каждого предложения «во-о-от»». Перед тем как в 1971 году Кингз-Роуд, 430, оккупировали Вивьен и Малкольм, произошло вот что. Тревор Майлс влюбился в шведскую модель и, «как водится, или, конечно, как тогда водилось», женился на ней и неожиданно для самого себя уехал на Ямайку с краденой кредитной картой и еще одной «очень богатой девушкой, только что расставшейся со своим парнем». Как водится – как тогда водилось. Когда всласть отдохнувшая троица вернулась, Майлс обнаружил, что Малкольм Макларен, его друг по школе искусств Патрик Кейси и Вивьен обосновались в его магазине. Позже Малкольм рассказывал в интервью журналу «Swindle», что его «заметил какой-то американец и пригласил войти на Кингз-Роуд, 430». Если верить его рассказу, тот спросил: «Куда направляешься, парень? А то я тут как раз трубы прокладываю» – и указал на брюки Макларена. Это был управляющий магазином американец Брэдли Мендельсон, который вышел на улицу стрельнуть сигарету. Вскоре в результате своеобразного коммерческого захвата на Кингз-Роуд, 430, появился магазин Вивьен.

Вивьен в магазине «Let It Rock», 1971

По правде говоря, Макларен отлично знал, что делает: он уже видел это здание, ведь они с Вивьен часто гуляли по Кингз-Роуд, кроме того, в магазине «Mr Freedom» он снимал часть своего учебного фильма «Оксфорд-стрит». Майлс с радостью сдал паре заднюю часть магазина, чтобы расплатиться за аренду с Томми Робертсом, и Малкольм с готовностью, хотя и не без лукавства, заявил, что деньги у него есть.

«Мы с Малкольмом искали на рынках старые пластинки с роком и покупали их за шиллинг (5 пенсов). Его задумка состояла в том, чтобы продавать их клиентам Тревора – любителям моды. И изначально в магазине «Let It Rock» продавалась всякая подержанная одежда и мелочовка из 50-х годов, которую удавалось найти. Помню, там были кардиганы флюоресцентных цветов с Брикстонского рынка и еще одного рынка в Уэльсе, всякая рокерская атрибутика и разные провинциальные находки. Одними из первых наших покупателей были Чарльз Саатчи и Пол Гетти III – внук того Пола Гетти, которого в юном возрасте похитили ради выкупа. Я собиралась помогать Малкольму шить одежду в стиле 50-х. В нас кипела энергия; мы искали бунтарские мотивы и сосредоточили внимание на рок-н-ролле… Все, что мы делали, мы придумывали вместе».

Так Вивьен и Малкольм обосновались в задней части магазина Майлса, который все реже там появлялся. Почти сразу же их отдел стал популярен, и Макларен мог теперь покупать все больше вещей и предметов 50-х годов – журналов, открыток, даже мебели. Такой антураж придавал их одежде в стиле 50-х большую аутентичность. Патрик Кейси, наркоман-амфетаминщик, тоже все реже появлялся в магазине, и в итоге, как говорит Майлс, он просто сказал Вивьен и Малкольму, что они «могут забрать ключи. У Томми тоже не осталось никакого финансового интереса в том, чтобы держать магазин. Так что Вивьен с Малкольмом заплатили ему небольшую сумму и забрали магазин себе. Не важно, в какой последовательности это происходило, я оставил магазин, и все». У Вивьен умение управлять магазином было в крови. Она намерена была получать хорошую прибыль и в первые годы особенно исправно старалась платить ренту и поставщикам. Вместе со своим деловым партнером Малкольмом Эдвардсом, которому теперь пришлось «обратно» сменить фамилию на давно забытую законную Макларен, чтобы подписать договор аренды, Вивьен водворилась в помещении на Кингз-Роуд, 430. Малкольм отремонтировал старый музыкальный автомат Майлса и заполнил его пластинками, так что теперь из него доносились хитовые мелодии Эдди Кокрана, отпугивая проходящих мимо хиппи. «Paradise Garage» с его легкими, южнотихоокеанскими мотивами и вывеской на рифленом щите переделали, поменяв внутренний декор, и заново открыли под названием «Let It Rock». Вивьен вспоминает, что они сразу посеяли семена будущего разлада: «Моя мама одолжила нам деньги – 100 фунтов, чтобы мы оформили магазин на себя. Мне этого не хотелось, но мама настаивала, чтобы все было официально. Так что мы отправились к нотариусу и составили партнерский договор. После именно это позволило Малкольму иметь надо мной власть, договор был огромной ошибкой».

И вот швейная машинка Вивьен стала жужжать в доме над рекой на Серли-Корт. Она находила костюмы и брюки 50-х годов и аккуратно распарывала их, чтобы сделать выкройки, по которым можно было бы создать аналогичные вещи. Она начала вязать мохеровые джемперы, как у нью-йоркских битников, которые носились просто с колготками и выглядели так, будто девушка «надела свитер своего парня». Такой свитер канареечно-желтого цвета, в котором Вивьен можно увидеть на ранних фотографиях, – одна из самых старых ее вещей. До сих пор он тихо лежит в дальнем углу ее «вещевого архива». А пока старый рекламный щит выкрасили в черный и крупными нежно-розовыми буквами написали «Let It Rock», «а внутри Малкольм обставил все в стиле провинциальной брикстонской гостиной 50-х». Их магазин моментально стал местом тусовок. Стив Джонс, позже член группы «The Sex Pistols» и близкий друг Вивьен, говорил, что «ты знал, что можешь войти внутрь, постоять там, и никто тебя не побеспокоит… Будто ты не в магазине, а на вечеринке». Переднюю часть магазина, выходившую на Кингз-Роуд, украшали афиши из «Одеона» и фотографии – Билли Фьюри, Скриминг Лорд Сатч, – там же стояла провинциальная витрина а-ля 50-е, которую Вивьен украсила розовой тафтой и заполнила тюбиками с бриолином и серьгами с блестящими камушками, которые тоже можно было купить. Весь магазин – и интерьер, и сама одежда – представлял собой смесь настоящих винтажных вещей и воссозданных в стиле 50-х. Первой продукцией Вивьен на Кингз-Роуд, 430, были костюмы в стиле тедди-боев, купленные у Сида Грина и дополненные бархатными деталями. «Сперва я просто дорабатывала одежду. Нашими первыми клиентами были мужчины, но иногда они покупали что-нибудь для своих подружек. Например, футболки, у которых я отрезала концы длинных рукавов, обрамляя ими глубокий треугольный вырез. Мне пришлось продать свою машинку «Зингер», чтобы купить для Серли-Корт телефон, но довольно скоро я уже смогла купить вместо нее маленькую профессиональную машинку».

Малкольм и Вивьен отмечали, что их заведение на Кингз-Роуд, 430, было одновременно и художественной инсталляцией, и магазином, отчасти потому, что в нем собиралась специфическая молодежь, желавшая возродить рок-н-ролл, – новая волна тедди-боев, ходивших на концерты Шейкина Стивенса. Однако магазин не мог держаться только за счет недолгого возрождения рок-н-ролла. Да и цель была не в этом. Макларен чувствовал, как можно сочетать моду, музыку и массовые развлечения, которые сами по себе были видом искусства. «Когда ты входил в магазин, то будто попадал на место съемки малобюджетного фильма 50-х годов», – вспоминал один из посетителей. «Место, где сходятся музыка и искусство, – провозглашал Малкольм, – называется модой… Создание одежды напоминает прыжок в музыкальное оформление картины, и Кингз-Роуд, 430, стал естественным продолжением моей художественной мастерской». Звучали эти слова довольно напыщенно, учитывая, что у человека, их произнесшего, не было художественной мастерской и что он не занимался изготовлением одежды. Макларен мог бы более скромно распространяться о первых годах их с Вивьен магазина: «Я рассчитывал отыскать какое-то неожиданно потрясающее место и нашел его на Кингз-Роуд, 430. Моя жизнь изменилась в этой черной дыре «на краю света». Во всех воплощениях этого магазина – «Paradise Garage», «Let It Rock», «Too Fast to Live Too Young to Die» – я создавал одежду, казавшуюся потрепанной. Я создавал новое, разрушая старое. Мода для меня была не предметом потребления, она была идеей».

«В общем, так все и было, – говорит Вивьен, – вот только сам он ничего не создавал. Малкольм был крайне воодушевлен. Поздно вечером в пятницу он приходил в магазин и украшал его: у него это здорово получалось. Помню, как-то приволок стремянку и просто повесил на нее все наши футболки с цепями, блестками и надписями типа «Elvis», «Eddie» и «Gene Vincent and The Blue Caps», с короткими закатанными рукавами и заклепками. Получилось бесподобно: они свисали со стремянки красивым каскадом. Так ему предстояло декорировать весь магазин, а в 10 утра в субботу нужно было открываться. И вот в 12.30 у здания собралась огромная толпа тедди-боев, которые кричали: «Ну же, Малк, открой нам». У входа ждало человек 30–50, они курили и пили пиво. Но Малкольм так и не впустил их, пока не закончил с украшением интерьера. А я всю ночь мастерила вещи для продажи, украшала кнопками кожаные куртки, раскрашивала их, ну и всякое такое. С тех пор про меня и говорят, что я – позор всех борющихся за равноправие женщин, раз позволила Малкольму собрать все лавры, а при этом всю одежду изготавливала сама. Но сначала требовались усилия нас обоих. Так что мы с Малкольмом были на равных».

Управляющего магазином «Granny Takes a Trip», располагавшегося ниже по улице, американца Джина Крелла Вивьен заинтересовала сразу. «В то время, – вспоминает Крелл, – в доме 430 на Кингз-Роуд не было своего «заведения», ну то есть туалета. Так что я впервые увидел Вивьен, когда она шла в общественный туалет напротив паба, во время перерыва. У нас в магазине была большущая витрина. Знаете ли, она была красотка. И я прямо влюбился. И дело не только в том, как она одевалась. У нее был особый язык тела, в ней чувствовалась властность, она казалась очень уверенной в себе, даже на грани самоуверенности. И я захотел познакомиться с ней. Но подумал, что вряд ли это возможно, ведь она может счесть меня конкурентом, потому что мой магазин «Granny Takes a Trip» был вроде как ориентирован на средний класс и поп-звезд.

Музыка стала проводником в наших отношениях. Тогда Вивьен особенно увлекалась музыкой в стиле ду-воп, которая для своего времени была панком – в том смысле, что была голосом улицы. Мы с Вивьен разговаривали о музыке и так подружились. В то время я вел достаточно здоровый образ жизни. И в магазине дела шли хорошо. Я жил на Шоуфилд-стрит, 13, там же, где жила Кристин Килер, и снимал квартиру у нее. У нас был огромный телевизор. Помню, у Вивьен телевизора не было, так что вскоре после знакомства я пригласил их с Малкольмом к себе. И тут нам пришло в голову поднять половицы, вдруг Кристин Килер что-то под ними запрятала. И, представьте себе, мы с Вивьен кое-что нашли! Под половицами лежали все ее секретные документы. Мы очень испугались, что нас могут отдать под суд, хотя после скандала с Профьюмо[9]9
  П р о ф ь ю м о Джон – бывший военный министр Великобритании, который ушел в отставку после скандала с «девушкой по вызову» Кристин Килер – шпионкой КГБ.


[Закрыть] прошло уже несколько лет, и так и не рискнули их прочитать, а потом приехала Килер и забрала их. Но с тех пор между нами с Вивьен установились особые отношения. Я был очарован ею, да и всех на Кингз-Роуд она тоже очаровала, едва только там появилась, потому что это особенная личность. Это место ей словно не подходило. В те дни Вивьен еще не была панком. Внешний антураж и панковское отношение к жизни существовало задолго до того, как оформилось само течение. И воплощением этого отношения была Вивьен. Вивьен обожала порождать полемику. Ей нравилось провоцировать споры».

Довольно скоро магазин привлек внимание прессы, а также коллег Джина Крелла. О магазине вышли статья в «London Evening Standard» и заметка в «Rolling Stone», «Club International» опубликовал фотосессию с Луиз Доктор, подругой и поклонницей Вивьен, а вскоре, в 1973 году, Вивьен и Малкольму предложили одеть Ринго Старра и Дэвида Эссекса для съемок фильма «Настанет день». Для женщины, у которой вся выручка помещалась в маленьком ящичке под прилавком и дома стояла единственная швейная машинка, такой вход в мир моды был невероятно успешным. Правда, успех этот сопровождался активной рекламной кампанией Малкольма и его провокационными выходками. Например, он заставлял Вивьен вечерами ходить по клубам, завсегдатаями которых были тедди-бои, раздавать листовки со слоганом «Да здравствуют тедди-бои! Мы творим эру рок-музыки» и участвовать в потасовках во время концертов на стадионе «Уэмбли». В конце 1971-го и весь 1972 год Вивьен и Малкольм извлекали выгоду на последней волне возрождения рок-н-ролла, но, как говорит Вивьен, «воды под ними уже бурлили». Молодое поколение интересовали не только рок-музыка и соответствующая одежда, они жаждали бунта, так что Вивьен и Малкольм начали создавать футболки и брюки, которые, по сути, первыми стали серьезно подрывать рок-н-ролльный образ.