Текст книги "Мужчина и женщина"

По известной поговорке, враг не дремлет. Одним мешает нормально учиться излишняя возбудимость и беспокойный характер, другим – лень и медлительность, а третьи подхватят услышанное где-то бредовое оправдание, что, дескать, это все «неправославные науки», и поэтому можно не беспокоиться…

Думаю, нет нужды возвращаться к словам о значении наук о природе, человеке и обществе. Верно, многое из того, что молодежь изучает сегодня в средней и высшей школе, преподается в двусмысленном, размытом виде или даже под явным антихристианским соусом. Но тем важнее всерьез заниматься этими предметами, чтобы научиться видеть истину за идеологической шелухой. Старшие обязаны помогать школьникам и студентам, возбуждать их интерес к предмету, задавать вопросы и, в свою очередь, отвечать им. Это не всегда просто, но успех гарантирован, если следовать классическому принципу воспитания: учиться вместе с детьми.

Что же касается гуманитарных наук, изучения языков, иностранных и родного, то они не менее существенны для развития личности. Ведь способность осознанно воспринимать глубокие истины христианской веры в значительной мере определяется нашими языковыми знаниями и навыками. Еще в недавнем прошлом молодой человек, не владеющий двумя древними и двумя современными европейскими языками (латынью, греческим, французским и немецким), не мог рассчитывать на место в высшей школе. Православные авторы в своих работах приводили латинские цитаты без перевода на русский язык: кто из читателей мог бы в них затрудниться? И самый примитивный учебник церковнославянского языка столетней давности для начальных приходских училищ сплошь и рядом оказывается не по зубам нынешним старшеклассникам… Так что если школьник приносит домой двойку по иностранному языку, ему надо показать, что он получил двойку по православию: быть может, это заставит его взяться за работу.

Остается упомянуть про одно возражение, которое нет-нет да и всплывает среди верующих, когда речь заходит об учебе, знании и образовании. Люди вспоминают про юродивых Христа ради и ставят их себе в пример: вот, мол, каков он, «истинно христианский» путь…

На это ответим словами преподобного Серафима Саровского, что на тысячу юродивых приходится в среднем лишь один юродивый Христа ради. Стало быть, юродство оставшихся девятисот девяноста девяти к христианству отношения не имеет. Причем сказано это было почти двести лет назад: имеет смысл поразмыслить о том, каковы на сегодняшний день шансы встретить Христа ради юродивого среди записных двоечников.

О супружеской близости

Брак, созданный и благословленный Господом, служит для взращивания и умножения любви между людьми. Тело – храм души, ее опора. И телесная любовь – супружеская близость – неотторжима от других сторон любви, она служит опорой браку.

– Простите за столь интимный вопрос: как быть с супружеской жизнью во время беременности?

– Нет нужды просить прощения: вопрос очень важный и своевременный, хоть и непростой. Здесь мы можем дать лишь основные тезисы, необходимые для поиска верного ответа.

Канонических норм на этот предмет не существует; взгляды церковных авторов в значительной мере расходятся.

Благополучие младенца в материнском чреве требует особой осторожности в первые и последние два месяца беременности.

Требование о воздержании от близости на протяжении всего срока беременности, исходящее из поведения животных, необоснованно: нормы животного мира для человека неприемлемы.

Попытки регламентировать интимную жизнь супругов (кроме явного членовредительства и насилия) не могут быть признаны православными. Этим характерен иудейский Талмуд и родственные ему схоластические заблуждения римо-папизма, отчасти просочившиеся в Церковь в XVII–XIX столетиях. То, что происходит за дверью супружеской спальни, остается личным делом супругов; священник на исповеди должен касаться этого предмета с подчеркнутой рассудительностью и тактом.

Конкретную линию поведения супруги (совместно или по отдельности, возможно с участием священника на исповеди) должны выработать, исходя из конкретной ситуации – как медицинских требований, так и климата в семье, эмоционального и духовного состояния каждого из них и их брачного союза в целом.

– Мне сказали, что по церковным канонам все то время, пока мать кормит младенца грудью, она не должна иметь с мужем супружеской связи. Правда ли это?

– Еще один «интимный вопрос», столь же важный, но несложный. Нет, это ложь. Причем ложь очень опасная, губительная для семьи. Распространяется она как раз теми, кто, вопреки церковным канонам, а именно 51-му правилу святых апостолов, ненавидит и унижает брак.

Грудное вскармливание в нормальных условиях продолжается до 12–18 месяцев, причем врачи единогласно подтверждают его благотворное влияние и на мать, и на младенца (при постепенном добавлении другой пищи). Оба супруга, после длительного периода воздержания, связанного с последними месяцами беременности и родами, стремятся друг к другу. Кто же в здравом уме будет добиваться их разъединения еще на год-полтора?

К сожалению, в пастырской практике встречаются случаи тяжелых конфликтов, скорбей и даже гибели семьи в результате подобного насилия над супругами со стороны проходимцев и лжестарцев. Они ответят за это перед Господом; но мужьям, женам и детям, потерявшим семью, от этого не легче.

Интересно, что даже в житиях святых мы находим пример, опровергающий эту вздорную идею. Сестры-мученицы Вера, Надежда и Любовь были погодками – следовательно, они были зачаты своей святой матерью, мученицей Софией, в период грудного вскармливания.

– Мой муж постоянно ждет от меня супружеской близости. Я часто ему отказываю – боюсь нарушить пост, а сейчас еще кормлю грудью маленького ребенка. Муж продолжает настаивать на своем. Я очень страдаю из-за таких отношений. Часто срываюсь и кричу на детей и мужа…

– Отказывая мужу в близости, вы совершаете глубочайшую ошибку. Начните с ее осознания и исправления, с покаяния перед Господом в пренебрежении даром, который Он вам дал – даром супружеской любви. Для этого необходимо уяснить себе некоторые принципы, незнание которых приводит к упущениям, конфликтам и скорбям.

Первый принцип: в телесной супружеской близости нет ничего порочного или греховного. Принцип этот находит свое подтверждение в 51-м правиле святых апостолов: «Если кто удаляется от брака… по причине тушения, забыв, что вся добра зело (Быт. 1: 31) и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их (Быт. 1: 27), и таким образом, хуля, клевещет на создание, или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от Церкви».

Думаю, в наше время среди сознательных верующих на этот счет уже нет сомнений, хотя еще в недавнем прошлом такие заблуждения возникали, проникая к нам из сектантской среды. В 1998 году Священный Синод нашей Церкви в особом определении указал на «недопустимость негативного или высокомерного отношения к браку», и определение это вошло в «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви».

Второй принцип, известный, к сожалению, менее широко: никто не вправе указывать вам, что и как должно происходить за дверью вашей супружеской спальни. Среди церковных канонов мы находим 3-е Правило святителя Дионисия Александрийского, жившего еще в III веке по Р.Х. Выраженное в скупых лаконичных словах, оно с полной ясностью подтверждает этот простейший, самоочевидный факт: «Вступившие в брак сами себе должны быть довлеющими [достаточными] судьями. Ибо они слышали Павла пишущего: Не лишайте себя друг друга, иначе как по согласию, до времени, да пребываете в посте и молитве: и снова будьте вместе» (1 Кор. 7: 5).

Таким образом, пост и молитва служат законным поводом для временной приостановки супружеского общения при обязательном условии взаимного согласия. В нормальном, ничем не замутненном браке, когда супруги полностью и нераздельно отдают себя друг другу, такое согласие возникает естественно и беспрепятственно; тогда и временное воздержание приносит огромную пользу – как духовную, так и телесную. Да и сама интимная супружеская близость укрепляется и выигрывает от умеренного периодического воздержания, добровольно и осознанно наложенного на себя мужем и женой.

Обратите внимание и на то, что сам по себе пост – ограничение себя в пище определенного рода – выдвигается Церковью как безусловное требование (для физически здоровых людей): здесь уже не говорится, что мы «сами себе судьи», а, наоборот, 69-е правило святых апостолов требует отлучения для тех, кто при нормальном состоянии здоровья не соблюдает поста. В таком различии есть глубокий смысл: если пищу каждый выбирает себе сам по своему усмотрению, то супружеская близость – это дело не отдельной личности, но общности мужа и жены.

Есть, впрочем, одно исключение из этого принципа, когда на интимную жизнь супругов Церковь налагает внешнее ограничение. Формулируется оно святителем Тимофеем Александрийским (IV век) в его 5-м каноническом правиле: муж и жена не могут причащаться Святых Тайн, если накануне ночью они были вместе. И это тоже легко понять: сколь бы высоко ни ценилось супружеское общение, наша общность с Самим Христом имеет высший приоритет, и ради ее полноты муж и жена на время отстраняются друг от друга.

Что же можно сказать о ваших супружеских отношениях? Есть ли здесь добровольное и осознанное воздержание? Нет, но зато, увы, есть явное тушение браком с вашей стороны… О кормлении грудью и воздержании от интимной связи было только что сказано. Для вашей семьи, которая дала трещину, которой угрожает гибель, ваше поведение губительно. Уклоняясь от супружеской близости, вы день за днем наносите мужу колоссальную травму, и психическую, и физиологическую. Неудивительно, что у вас семейная жизнь не ладится.

Прислушайтесь к святителю Иоанну Златоусту, который больше полутора тысяч лет назад словно предвидел вашу семейную драму, комментируя вышеприведенный стих из Послания апостола Павла к Коринфянам:

«Что это значит? Жена не должна, говорит, воздерживаться против воли мужа, и муж не должен воздерживаться против воли жены. Почему? Потому, что от этого воздержания происходит великое зло; от этого часто бывали прелюбодеяния, блудодеяния и домашнее расстройство. Ибо если иные, имея своих жен, предаются прелюбодеянию, то тем более будут предаваться ему, если лишить их этого утешения.

Хорошо сказал: не лишайте себя; ибо воздерживаться одному против воли другого, значит лишать, а по воле – нет. Так, если ты возьмешь у меня что-нибудь с моего согласия, это не будет для меня лишением; лишает тот, кто берет против воли и насильно. Это делают многие жены, нарушая справедливость и тем подавая мужьям повод к распутству и все приводя к расстройству.

Всему должно предпочитать единодушие; оно всего важнее. Если хочешь, докажем это опытом. Пусть из двух супругов жена воздерживается, тогда как муж не хочет этого. Что будет? Не станет ли он предаваться прелюбодеянию, или, если не станет прелюбодействовать, то не будет ли скорбеть, беспокоиться, раздражаться, гневаться и причинять жене множество неприятностей? Какая польза от поста и воздержания, когда нарушается любовь? Никакой. Сколько неизбежно произойдет отсюда огорчений, сколько хлопот, сколько раздоров! Если в доме муж и жена не согласны между собою, то их дом не лучше обуреваемого волнами корабля, на котором кормчий не согласен с правителем руля.

Посему Апостол и говорит: не лишайте себя друг друга, иначе как по согласию до времени, да пребывайте в посте и молитве. Здесь он разумеет молитву, совершаемую с особенным тщанием, ибо если бы совокупляющимся он запретил молиться, то как можно было бы исполнять заповедь о непрестанной молитве? Следовательно, можно и с женою совокупляться и молиться: но при воздержании молитва бывает совершеннее. Не просто сказал: «да молитеся», но: «да пребывайте в молитве», потому что брачное дело только отвлекает от этого, а не производит осквернения».

Господь вам обоим поможет, если вы не отвернетесь от Него, если будете любить Его и ближнего, как Он заповедал – а кто вам ближе на всей земле, чем ваш муж?.. Ведь Бог – это любовь, а любовь супружеская – отражение любви небесной. Для того и установлен брак, для того и существует семья.

– На странице архимандрита Рафаила (Карелина) был задан вопрос: «Не знаю, что происходит со мной, пропало желание интимной близости с женой… брак рушится, помогите советом!» О. Рафаил посоветовал «на время отключиться от всех проблем, в том числе и от этой». Хороший совет на любой случай в жизни?

– Плохой. Более того, на этот случай – самоубийственный и убийственный для брака. Для ясности рассмотрим две проблемы. Первая: «Не знаю, что происходит, поднялась температура океана, тают льды в Антарктике, я потерял сон и аппетит…» Вторая: «Не знаю, что происходит, поднялась температура, острая боль в животе справа, я потерял сон и аппетит…» Надо ли объяснять, что отключение от одной проблемы приведет к восстановлению аппетита и сна, а от другой – к быстрой и мучительной смерти? Теперь по существу дела: вашей семье нужна срочная помощь – духовная и телесная. Первую доставит вам священник (только не тот, который предлагает «отключиться от проблем»!), а вторую – врач. Но вот какая именно помощь необходима вам прежде всего и каким путем ее получить– вам лично, на исповеди или на приеме у врача, или вашей жене, или вам обоим на квалифицированной семейной консультации, или задействовать все варианты вместе, – на эти вопросы может ответить лишь тот, кто хорошо вас знает.

– В церковной лавке женщина спрашивала продавщицу, можно ли идти в церковь во время месячных. И та сказала, что она неприличные вопросы задает. Тогда женщина сказала, что спросит об этом у батюшки, а та ее вообще грубо отругала. Правда ли, что священнику нельзя задавать таких вопросов? И где же тогда искать на них ответы?

– Разумеется, священнику можно и нужно задавать любые вопросы; вопросы интимного характера желательно задавать на исповеди. И,разумеется, продавщица в церковной лавке вела себя безобразно. Но что поделаешь?.. Умение спокойно переносить такие инциденты – это тоже часть нашего духовного созревания.

А по существу – в Церкви нет единых норм и суждений на этот счет. Есть единая норма, что женщина не причащается Святых Даров в дни очищения, о чем и свидетельствуют церковные каноны (7-е правило святителя Тимофея Александрийского, IV век). Что же касается других вопросов, связанных с поведением женщины в этот период, тут практика и мнения различны. Надо научиться спокойно воспринимать такие различия, не вступая в дискуссии и конфликты.

Следуйте простому правилу скромности и здравого смысла: о физиологических функциях вашего организма не сообщайте никому, кроме мужа, доктора на приеме и священника на исповеди. Таким образом вы научитесь вести себя так, чтобы ни у кого не вызывать соблазнов и нареканий.

– В Евангелии Христос говорит о том, что ничто не оскверняет человека, кроме греха. Почему в таком случае во время месячных все-таки причащаться нельзя?

– Потому что евхаристия по своей природе – бескровная жертва. Если служащий священник поранит палец (что иногда бывает во время службы), он должен выйти из алтаря, перевязать палец и подождать, пока остановится кровь. Если она не останавливается – священник не должен продолжать службу. К истекающим кровью больным этот запрет, однако, относиться не может, поскольку существует явная угроза их жизни (а женщина может переждать менструацию и причаститься в другое время).

Немного о красоте

Кто сказал, что красота спасет мир? Достоевский? Или кто-то из его героев? Открываем начало пятой главы третьей части романа «Идиот»:

«Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет «красота»? Господа, – закричал он громко всем, – князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен. Господа, князь влюблен; давеча, только что он вошел, я в этом убедился. Не краснейте, князь, мне вас жалко станет…»

Монолог этот принадлежит Ипполиту Терентьеву, семнадцатилетнему юноше, смертельно больному туберкулезом, который пробует застрелиться и вообще выделяется своей экстравагантностью даже среди неординарных героев «Идиота». Ничего подобного мы от князя не слышали, и вообще никакой связи между этими словами Ипполита и предшествующим содержанием романа не прослеживается, за исключением разве что назойливых напоминаний об уникальных женских достоинствах Настасьи Филипповны, из-за которых князь впоследствии лишился рассудка, а она сама – жизни.

Однако к «тезису о красоте» автор возвращается еще раз – всего однажды. Происходит это в шестой главе четвертой части романа, когда несчастный князь уже приближается к своему закономерному финалу. Напоминает нам про него Аглая Епанчина, девушка, любящая князя и вызывающая симпатию и доверие у читателя:

«Слушайте, раз навсегда, – не вытерпела, наконец, Аглая, – если вы заговорите о чем-нибудь вроде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что «мир спасет красота», то… я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но… предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза! Слышите: я серьезно говорю! На этот раз я уж серьезно говорю!

Она действительно серьезно проговорила свою угрозу, так что даже что-то необычайное послышалось в ее словах и проглянуло в ее взгляде, чего прежде никогда не замечал князь и что, уж конечно, не походило на шутку».

Давайте и мы прислушаемся к этому серьезному голосу и прекратим вешать на Достоевского нелепость, «брошенную» одним эксцентричным персонажем в адрес другого. Мир спасает не красота; мир спасает Христос, Бог распятый и воскресший, причем при нашем активном участии: «Мы соработники (споспешники) у Бога» (1 Кор. 3:9). А вот с этим эстеты и интеллектуалы эпохи Серебряного века ну никак не могли согласиться: потому и уцепились они за красоту, вдруг да и вывезет… Им подошли бы и сапоги всмятку, лишь бы от них самих ничего не требовалось.

Но не спешите оттеснять нашего классика в тень, когда заходит речь о красоте. Его перу принадлежит суждение гораздо более глубокое, серьезное и зрелое, чем случайная фраза нервного Ипполита. Оно, конечно, хорошо известно, но во всевозможных эстетских сочинениях цитируется гораздо реже, а если и цитируется, то уклончиво, урывками, стыдливо, как будто пытаются не раскрыть, а спрятать его содержание. Митя Карамазов в предисловии к своей исповеди брату Алеше («Братья Карамазовы», часть первая, книга третья, глава третья):

«…Насекомым – сладострастье!

Я, брат, это самое насекомое и есть, и это обо мне специально и сказано. И мы все, Карамазовы, такие же, и в тебе, ангеле, это насекомое живет и в крови твоей бури родит. Это – бури, потому что сладострастье буря, больше бури! Красота – это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя, потому что Бог задал одни загадки…

Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы.

Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».

– Отец Паисий Святогорец советует держаться от красоты подальше. Вот какой разговор с кем-то из молодоженов он вспоминает: – Красивую ли жену взял?

– Красивую…

– Э, не будешь иметь награды от Бога. Христиане должны жениться на некрасивых женах, чтобы утешались и они.

Есть хорошая пословица: не родись красивой, а родись счастливой.

Могли бы вы это прокомментировать?

– Красивыми и в самом деле рождаются, по крайней мере некоторые; но счастливыми только становятся… Или не становятся. Так что пословица бьет мимо цели.

Мимо цели ударил здесь и отец Паисий. Ведь цель наша – не награда от Бога за некие «подвиги», не торговля с Ним, а любовь к Богу и к ближнему. Молодожены друг для друга – скорее чем жених и невеста! – обязательно самые красивые. Если же это не так, значит, молодоженам не хватает любви, им срочно нужна духовная помощь.

В былые времена «роман начинался с момента венчания». В нормальном браке жена для мужа должна быть самой красивой, самой лучшей и абсолютно не сравнимой ни с одной женщиной во всем мире, независимо оттого, много ли в ней объективного сходства с классическими мраморными статуями, рафаэлевскими полотнами или телевизионными идолами. То же самое, с очевидной поправкой, и муж для жены. А иначе будет ли в таком браке утешение?

– Между красотой и счастьем нет соперничества?

– Бывает, что и нет, бывает, что и есть. Они как бы в разных весовых категориях или в разных плоскостях. Чувство прекрасного, которое сопровождает супружескую любовь, необходимо для счастья и драгоценно для всех – и для самих супругов, и для их близких, членов семьи, и для окружающих. А чувство мужчины, вырастающее из обожествления женской красоты, которое столь многократно и многообразно воспроизведено Достоевским и другими авторами, которое раскрепощает в душе содом под эстетским камуфляжем, убийственно и самоубийственно.

Красота, как и свобода, – сложнейшая, неохватная философская проблема: по крайней мере, в этом Митя Карамазов не ошибся. А нам с вами важно в первую очередь осознать подчиненное место красоты по отношению к любви и к другим нравственным ценностям. Красота не спасает мир; но она может содействовать нашему спасению – или противодействовать ему.

Едва ли не самое замечательное свое стихотворение про некрасивую девочку (пусть-ка его выучат наизусть – только полностью, а не отрывками! – веете родители, педагоги и проповедники, кто находит нужным сулить девочкам ад за серьги и бусы, за губную помаду, тушь для ресниц, за карманное зеркальце и вообще за интерес к своей внешности) Николай Заболоцкий завершает вопросом, далеко не риторическим, настоятельно требующим ответа:

 
…Что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
 

В образном контексте стихотворения последний вопрос повисает в воздухе, но мы на него легко ответим: разумеется, у красоты есть и формальная сторона, и содержательная. Однако обратим внимание на предыдущую строчку: обожествляя красоту в том или ином ее проявлении, мы гарантируем себе нравственную катастрофу.

Непростительным заблуждением (буквально непростительным: наши дети нам его не простят) было бы отождествить формальную красоту, сосуд, который сам по себе пуст, с греховным, «мирским» ее восприятием, а содержательную, глубинную – с благодатным, одухотворенным, «церковным». Страшная и таинственная вещь, содомский идеал красоты, буря сладострастья, которую Митя видит у себя в сердце и переносит на «огромное большинство людей» и которая в конце концов сгубила самого Митю – она-то и есть тот самый огонь, не столько мерцающий, сколько пылающий, «и горит от него сердце», и если мы, забыв Христа, обожествляем огонь, то, словно мотыльки, в нем и сгораем.

В подтверждение сказанному призовем в свидетели Пушкина. Все, конечно, помнят строки из восьмой главы «Евгения Онегина» о юности поэта в Царском Селе: «В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал…» Но протекли годы, и настало время переоценить прошлое, а заодно и дать ярчайшую характеристику «обожествленной красоты»:

 
В начале жизни школу помню я;
Там нас, детей беспечных, было много;
Неровная и резвая семья.
………………….
И часто я украдкой убегал
В великолепный мрак чужого сада,
Под свод искусственный порфирных скал.
Там нежила меня теней прохлада;
Я предавал мечтам свой юный ум,
И праздномыслить было мне отрада.
…………………
Другие два чудесные творенья
Влекли меня волшебною красой:
То были двух бесов изображенья.
Один (Дельфийский идол) лик младой
Был гневен, полон гордости ужасной,
И весь дышал он силой неземной.
Другой женообразный, сладострастный,
Сомнительный и лживый идеал —
Волшебный демон – лживый, но прекрасный,
Пред ними сам себя я забывал;
В груди младое сердце билось – холод
Бежал по мне и кудри подымал.
Безвестных наслаждений ранний голод
Меня терзал – уныние и лень
Меня сковали – тщетно был я молод…
 

Как видите, Мите Карамазову было у кого искать помощь в решении своих нравственно-эстетических проблем. И нам надо сделать вывод: победить дьявола (который борется, конечно, не с Богом, а с человеком), различить Божественное начало от содомского в идеале красоты способен тот, и только тот, кто различает истину от лжи, поскольку дьявол – отец лжи, а истина делает нас свободными.