Текст книги "Особняк"

Глава 6. Добро пожаловать в уиски ран

Билли попытался отключить будильник и успел трижды нажать на экран мобильника, прежде чем понял, что звонит не будильник, а телефон в номере отеля. Во рту словно кошки нассали, и он вспомнил, что перед сном не почистил зубы. Вернувшись с бейсбола, Билли сразу же отключился. Сидеть в одиночестве в корпоративной ложе оказалось странно и скучно. Он смотрел игру один-одинешенек и, придя в отель, почувствовал себя выжатым как лимон. Он был уставшим, но не пьяным. Нет, он не напивался.

Билли перевернулся на другой бок и снял трубку телефона, стоявшего на ночном столике.

– Это Венди, ассистентка Шона. Шон будет ждать вас на улице в своей машине через пятнадцать минут, мистер Стаффорд. Вы успеете подготовиться.

Именно так она и сказала: «Вы успеете подготовиться». Это было утверждение – не вопрос.

Билли протер глаза тыльной стороной ладони. Он выпил не так много, чтобы страдать от похмелья: всего три джин-тоника. Ну, может, четыре. Он хотел выпить еще пива, но живо представил себе, как кто-то доносит Шону, что в мусоре обнаружились пивные бутылки. Билли предпочел наливать себе выпивку из бара, который находился в задней части роскошной ложи, добавляя тоник из фонтанчика. Каждый раз он мыл, высушивал и брал новый бокал. Билли выпил три коктейля за три часа: о похмелье и речи быть не могло. И все же он чувствовал себя неважно. Видимо, из-за смены часовых поясов.

– Ага. Хорошо. Я успею, – сказал он. – Нужно собрать вещи, так что мне понадобится…

– Собирать вещи не нужно, мистер Стаффорд. Номер в вашем распоряжении на все время пребывания в Балтиморе. Я знаю, вы не ожидали, что поездка может затянуться, поэтому я взяла на себя смелость организовать для вас свежую одежду, включая носки и нижнее белье, – все это доставят в ваш номер сегодня, пока вы будете отсутствовать. Вещи будут ждать вас, когда вы вернетесь из Уиски Ран. Если необходимо воспользоваться услугами прачечной, оставьте одежду на кровати – ее постирают и отутюжат.

Билли отвел телефон от уха и уставился на него.

– Алло? Мистер Стаффорд?

– Прошу прощения. Да. Хорошо. Я спущусь через пятнадцать минут.

– Завтрак подадут в самолете, – добавила Венди. – А в лобби вас встретит человек, чтобы сопроводить в автомобиль мистера Игла. Это молодая девушка по имени Спенсер. Она закажет для вас кофе с двумя ложками сахара, как вы любите.

И голос на той стороне провода умолк. Ни здравствуйте, ни до свидания. Просто тишина.

Билли повесил трубку и скинул с себя одеяло. Он почистил зубы, чтобы избавиться от запаха кошачьего туалета во рту, лениво прополоскал рот и залез в душ. Он включил воду погорячее – так, что едва можно было терпеть, – и просто встал под струей. Затем наклонился вперед, уперся локтями в кафель и, прикрыв глаза, помочился в слив.

Ровно через пятнадцать минут Билли вышел из лифта. Чувствовал он себя отлично. На нем была привычная одежда: джинсы и футболка. В кармане остались пустой кошелек и мобильник, и плевать, что он посеял жетон в честь года трезвости. Зато на нем были его старые ковбойские говнодавы, которые, как Билли часто шутил, он любил почти так же сильно, как свою жену, а это значило, что все не так уж плохо. Сапогам нужны были новые подметки, но они приятно стучали о пол лобби и отлично на нем сидели.

Он увидел, что девушка, ассистентка ассистентки Шона, – как там ее зовут? – поспешно засеменила по лобби по направлению к нему. Господи. Вот убожество. Что за подхалимаж. Неужели так ведут себя все работнички Шона? Чего они так боятся? На что они надеются? Билли протянул руку, чтобы взять кофе из рук женщины, но даже не потрудился поприветствовать ее и ограничился кивком. Он больше ни разу в жизни с ней не увидится, и ему не нужно было, чтобы она провожала его до машины Шона: он бы все равно ничего не перепутал. Ему нужен был синий «бентли» настолько темного оттенка, что было легко принять его за черный. Перед ним и позади него находилось по джипу – без сомнения, это наряд охраны Шона. Девушка поспешно обогнала Билли и открыла перед ним заднюю дверь «бентли». Он скользнул внутрь. Шон говорил по телефону и жестом попросил его подождать.

Авто тронулось в ту же секунду, как закрылась дверь, заскользив по дороге так гладко и бесшумно, словно все это происходило во сне. А потом они наехали на яму в дороге, и это вернуло ощущение реальности. Шон пару раз равнодушно поддакнул, произнес «конечно-конечно», а затем попросил собеседника на том конце провода перезвонить ему. Он повесил трубку и ухмыльнулся Билли:

– Готов?

По правде говоря, Билли уже и не помнил, когда в последний раз был в таком предвкушении. Именно поэтому он позволил себе выпить прошлым вечером. Ему необходимо было расслабиться, иначе он бы ни за что не уснул. Неужели Шон правда это сделал? Неужели Шон наконец понял, как запустить Нелли? Билли полагал, что такое вполне возможно, но он бы ни за что не поверил, если бы Шон заявил, что сделал все сам. Шон никогда не был настолько хорошим программистом. Спору нет, он был хорош, Билли был готов признать это. Но если речь шла о том, чтобы создать язык программирования и разобраться в том, как воплотить в жизнь идею Eagle Logic, без Билли ему было не обойтись. И без Такаты.

Нет, все-таки Билли был лучше. Он честно мог в этом признаться. Таката был… Нет. Только благодаря Билли, отказавшись от Нелли, они с Шоном сумели запустить Eagle Logic. Если бы Билли ушел тогда, оставив Шона одного в самом начале пути, Eagle Logic бы не существовало. В конце концов Шон мог устроиться в Google или еще куда-нибудь, и его жизнь сложилась бы вполне успешно: он пробился бы в управление и разбогател к пенсии. Шон не был бы так богат, как сейчас, но он мог бы получать те же деньги, как и любой человек, у которого нет собственных идей и которому приходится работать на дядю. Шону хватило бы на это ума и харизмы, но он не был способен на большее. Не было бы ни Eagle Logic, ни Eagle Technology, ни официальной биографии, ставшей бестселлером и занимающей полки в книжных магазинах в аэропортах. Что там Нелли – Шон самостоятельно не додумался бы даже до Eagle Logic.

Ему и не нужно было: Билли сделал всю грязную работу и только потом ушел вместе с Эмили, просто подарив Шону то, что стало фундаментом будущей империи. Нет, не так. Билли не дарил Шону Eagle Logic. Шон забрал ее, а Билли остались жалкие крохи. И Эмили.

Поэтому, если бы Шон сказал Билли, что это он запустил Нелли и что он сделал все сам, Билли расхохотался бы ему в лицо и вернулся в Сиэтл. Шон ни за что бы не справился сам, но, в сущности, ему и не нужно было этого делать. В его распоряжении была целая компания: тысячи инженеров и программистов. Насколько Билли было известно, Шон собрал целую команду, которая годами надрывала задницы, тайно работая над Нелли. Eagle Technology была известна своей маниакальной тягой к секретности – тягой Шона к секретности, – так что Шон вполне мог последние десять лет вести тайный проект, центром которого являлась Нелли. Люди, работавшие над ней, возможно, даже не знали, что они делают. Шон мог обставить все так, чтобы одна группа работала над одним участком Нелли, а другая – над другим и никто из них не видел бы, как кусочки пазла складываются воедино.

Поэтому, когда Шон спросил его, готов ли он, Билли не знал, что и ответить. Он был в предвкушении. Если Шону действительно это удалось…

Но он хорошо знал Шона. Он знал, что, несмотря на все эти улыбки; кофе, ожидающий Билли в лобби; личные самолеты; корпоративную ложу, где можно посмотреть бейсбол, под всем этим скрывается все тот же Шон – лицемерный, неадекватный кусок дерьма, хранящий неизвестно какие тайны. За улыбкой всегда кроется что-то еще. Всегда есть что-то, что надежно зарыто.

Билли не стоит сразу раскрывать все карты. Нет, не нужно демонстрировать Шону свое нетерпение.

– Разумеется, – ответил Билли и замолчал. Всю дорогу до аэропорта они с Шоном проехали в полной тишине.

Самолет оказался до абсурда нелепым: пародия на богатство и статус нового поколения IT-баронов. Неужто Шон не понимает, как глупо все это выглядит? Внутри имелись посадочные места на двенадцать человек плюс, по словам Шона, спальня в задней части самолета. «Она не только для сна», – сказал Шон, подмигнув. Вот задница. Кресла были обшиты кожей, выкрашены в цвет полуночного неба, а пол покрывал мягкий бархатный ковер цвета бычьей крови. Остальные поверхности были выполнены из стекла и Eagle Titanium: обогащенный золотом металл почти мерцал в свете ламп. У обеих стюардесс были настолько высокие груди и белые улыбки, что Билли на мгновение подумал, что Eagle Technology начала специализироваться на производстве андроидов. Разве могут обычные женщины выглядеть так идеально?

– И это твой самый нелюбимый самолет? – спросил Билли.

– Это первый самолет, который я купил. Перекупил его у одного шейха. Отличная сделка. Мне, конечно, пришлось обновить внутреннюю отделку, да и эти две красотки не шли в комплекте, но в наши дни за деньги можно приобрести все что угодно, – сказал он, указывая на стюардесс, а затем поднял руку в защитном жесте. – Знаю, знаю. Сексизм и все такое, но признай: в определенном смысле это правда, верно?

Улыбки женщин не потускли ни на ватт, несмотря на подобные высказывания в их адрес. До Билли дошло, что они, должно быть, уже слышали эту шутку. Если это вообще была шутка.

– Когда закончится ремонт остальных самолетов, этот по сравнению с ними будет похож на кучку собачьего дерьма. Впрочем, не знаю, что я буду с ним делать. Вряд ли я выручу хорошую сумму, если продам его. Наверное, где-то около двенадцати миллионов. Не стоит и заморачиваться. Думаю, имеет смысл оставить его в качестве запасного варианта.

Шон говорил все это, усаживаясь в мягкое кресло и пристегивая ремень, а потом жестом подозвал одну из стюардесс и попросил подать апельсиновый сок. Четверо его охранников тоже были в самолете и тихонько сидели позади, не привлекая к себе внимания.

Билли не сдержал улыбки. Было очевидно, что все это шоу призвано вывести его из себя, показать ему, что Шон Игл – человек, с которым нужно считаться. О, может, просто взять и оставить его? Что такое двенадцать миллионов долларов? Не стоит даже заморачиваться с продажей, если в итоге я получу всего двенадцать миллионов. И глянь, мне каждый раз приходится возить с собой этих качков, а еще я могу купить себе сколько угодно сисек и жоп. Как там, кстати, поживает твоя жена? Ну, та, с которой я спал, пока ты не отбил ее у меня. Как там ее звали? Смотри на меня, смотри на меня, смотри на меня!

Билли резко опустил голову, чтобы спрятать улыбку, и выглянул в иллюминатор. Дело было не в том, что Шон пытается выделываться. Не совсем, хотя отчасти и в этом тоже. Но нет. Билли знал Шона. Люди с годами не меняются, и Билли прекрасно видел: Шон и сейчас все тот же испуганный маленький сирота.

Даже если бы Билли не улыбался, он бы все равно сделал это от одной мысли о боязни Шона. Он боялся, потому что знал, что у него ничего не получилось и он не смог выяснить, как работает Нелли. Возможно, он был близок к этому, подумал Билли. Возможно, его программисты подобрались вплотную и на горизонте вновь забрезжила манящая, но почти потерянная надежда запустить Нелли. Возможно, Шон даже понял, насколько далека была Eagle Logic от той цели, которую они ставили себе, когда только разбили лагерь под боком у грузной громады руин особняка Игл. Но без Билли Шон не смог бы пройти весь этот путь. Для него Нелли все еще была лишь миражом. Как бы сильно ни старались инженеры, работавшие над Eagle Logic, Нелли все еще оставалась вне досягаемости для Шона – так было всегда и так будет всегда. И он боялся, потому что знал, что Билли ему нужен.

А это, в свою очередь, означало, что вся власть находится в руках Билли.

Шона всегда пугала мысль о том, что Билли может иметь власть над ним.

И вот они отрываются от взлетной полосы в Балтиморе и направляются на север, в Кортаку, а затем еще дальше на север, туда, где он оставил двадцать три месяца своей жизни, туда, откуда он ушел ни с чем.

«Кроме Эмили», – виновато подумал он.

Они направлялись в особняк Игл, находящийся в тридцати минутах езды от Уиски Ран, – туда, где его ждала Нелли. «Нет, не совсем Нелли», – подумал Билли. Шону ни за что не удалось бы взломать ее, иначе Билли сейчас не сидел бы в этом самолете, который Шон использовал, чтобы компенсировать размеры члена. И Шон боялся, он был в ужасе!

Это было нечто. После всего их совместного прошлого; после хижины по соседству с полуразрушенным особняком; после всего, что случилось с Такатой, а затем и с Эмили; после всех секретов, что они хранили; после судов; после всего этого они снова здесь – направляются туда, где все началось. И теперь Билли – единственный, кто может решить проблему, а Шон пытается понять, как взять все под свой контроль. «Как говорится, – подумал Билли, – все новое – это хорошо забытое старое».

Стюардессы подали завтрак с апельсиновым соком. Свежий омлет, который они приготовили на бортовой кухне в передней части самолета, лепешки из местной пекарни, свежие фрукты и такой густой йогурт, что Билли даже не понял, что перед ним, и задал этот вопрос стюардессам. Все было подано на хрупких фарфоровых тарелках с тонкими каемками, рядом с которыми лежали тяжелые столовые приборы. Можно было подумать, что Билли завтракает не в двенадцати тысячах метров над землей, а в роскошном отеле или в особняке Игл во времена его расцвета.

Полет был недолгий, едва ли больше часа. Билли успел прочесть газету на планшете от Eagle Technology, который ему предоставила одна из стюардесс, а Шон попеременно то звонил по телефону, то яростно печатал ответы на электронные письма.

– Извини, – сказал он. – Если мы хотим освободить остаток дня, нужно разделаться с этим дерьмом.

В какой-то момент вошел второй пилот и сказал, что они скоро будут пролетать над Кортакой.

– Они знают, что нужно мне об этом напомнить, – пояснил Шон. – Люблю бросить взгляд на город.

Билли смотреть было не на что. Деревья, город и озеро. А что это наверху, на холме? Кампус? Может, ему удастся разглядеть маленький футбольный стадион, а может, и нет. Они слишком высоко, чтобы различить детали. Билли хотелось верить, что это действительно Кортака и они пролетают над университетом, но, в сущности, они могли находиться где угодно.

– Было бы куда разумнее затеять стройку недалеко от Кортаки, – сказал Билли.

– У меня были такие мысли, но ты сам все поймешь, – отозвался Шон. – После начала работы над проектом я сам не мог в это поверить. Когда мы закладывали фундамент, я каждый день говорил себе, что это нелепо, но есть что-то в Уиски Ран и особняке Игл, что не выпускает меня из своих когтей. Впрочем, все это время, даже считая это безумием, я знал, что поступаю правильно. Старый дом будто взывал ко мне. Я не мог поступить иначе. Впрочем, это уже не старый дом. С тех пор как мы жили там, все изменилось. Сам увидишь. Есть вещи, от которых нельзя избавиться.

Билли психанул, услышав эти слова. «Сам увидишь». Не переживай, Билли, Шону виднее. Но после секундного размышления он задумался, что же его волновало на самом деле: снисходительный тон Шона или же осознание того, что он возвращается в особняк Игл. Возможно, от старых кошмаров нельзя избавиться.

Самолет накренился и пошел на снижение. На самолете Шона они за каких-то пару минут преодолели тридцать миль, отделявшие Кортаку от Уиски Ран.

Где-то далеко – настолько, что, возможно, это был обман зрения, – Билли увидел мелькнувшую блестящей лентой реку Святого Лаврентия, но в основном местность была покрыта лесами. Пока самолет плавно снижался, постепенно сбрасывая скорость с восьмисот до шестисот, четырехсот, а затем трехсот километров в час, Билли глядел на фермы с обнажившими землю пашнями и змееподобную резко очерченную границу лесов, которую прорезали линии электропередачи, возвышающиеся над горизонтом. Но смотреть особо было не на что. Широкая четырехполосная автострада превращалась в тонкие извилистые двухполосные дороги: на протяжении долгих миль только они указывали, что в округе есть люди.

– С воздуха Уиски Ран не увидишь. Он стоит вплотную к лесу, поэтому, пока не приземлимся, видно будет только деревья. А затем, думаю, тебе не нужно объяснять, что делать: придется проехать еще пятнадцать миль от города до особняка, – сказал Шон. – Хочешь, попрошу сделать кружок, чтобы ты смог оценить обстановку с высоты? Уиски Ран и особняк Игл с воздуха выглядят вполне эффектно.

Билли был не против. Ему хотелось, чтобы Шон попросил набрать высоту, взмыть в воздух и описать широкий круг: так он сможет разглядеть дорогу, которая, как ему было известно, ведет из города в имение Шона. Так он увидит, как выглядит реконструированная версия особняка Игл с высоты нескольких сотен метров над землей. Он с трудом сопротивлялся порыву, потому что это было не просто желание осмотреть местность с высоты. Нет, стремление остаться в воздухе было продиктовано чем-то иным, чем-то более масштабным.

На самом деле Билли хотелось упасть на колени и молить Шона отдать приказ развернуться, улететь обратно в Балтимор: там он сможет сесть на другой самолет, отправиться прямиком в Сиэтл, к Эмили, и вернуться к своей дерьмовой работе уборщиком в фитнес-клубе. Он был готов пойти на это. Он действительно мог вернуться к ночным сменам, протиранию велотренажеров и беговых дорожек, отмыванию матов водой с дезинфицирующим средством, пахнущим сосной, и чистке зеркал полотенцем, которое скрипит при соприкосновении со стеклом. Билли бы не стал жаловаться на то, что, несмотря на смертельную усталость, ему приходится торопиться домой: он должен был успеть вернуть Эмили машину, чтобы она поехала на работу. Они бы наконец взяли себя в руки, объявили о банкротстве, отказались от кредиток и начали все сначала. О боже, он готов был пойти на все это, только бы не приземляться, не спускаться с трапа, не садиться в машину и не ехать туда, где он провел столько времени, живя в хижине и работая над идеей, которую у него в конечном счете украли.

Билли внезапно затрясся, безумно боясь того, что произойдет, когда он через парадную дверь войдет в новый перестроенный особняк Игл. Он не знал, что случится, но понимал, что этого стоит бояться. Земля раскалится и разверзнется под ногами, мертвые восстанут из своих могил, снедаемые жаждой мести. Он увидит сточные трубы, по которым текут кровь и желчь, и услышит грохот по ночам. А из-под кровати будут выглядывать жуткие цепкие когти и зубы. О боже! Билли почувствовал, как по спине потек пот. Все это там, внизу, ждет его: неописуемые ужасы томятся, томятся и томятся в ожидании.

– Они могут сделать кружок, если я им велю. Это одно из преимуществ собственного самолета, – сказал Шон.

Испуг, от которого он чуть не наложил в штаны, растаял так же быстро, как и появился, и Билли покачал головой.

– Нет, – сказал он. Ему не нужны подачки Шона. – Не надо.

Через несколько минут они приземлились.

– Аэропорт все еще в работе, – произнес Шон. – Здания будут готовы к следующему лету. Мы могли бы воспользоваться аэропортом Кортаки, но ехать в машине несколько лишних километров – дополнительный геморрой. Взлетно-посадочная полоса достаточно длинная, чтобы посадить практически любой самолет, и мы пользовались ей для перевозки тех материалов для строительства, которые невозможно было доставить в срок на фурах. Как только закончим с домом и участком, займемся обустройством вплотную. Аэропорт должен соответствовать запросам тех, кто будет сюда прилетать. В главном здании разместим экспресс-кафе и комнату отдыха класса люкс, а также помещение для пилотов и экипажа.

Пилот отогнал самолет в конец взлетно-посадочной полосы, в сторону одной-единственной цистерны с топливом. Там имелся также небольшой ангар, вмещавший, по словам Шона, пока только один самолет: это помещение позже заменят более вместительным и прочным ангаром, который без проблем защитит от метелей и будет рассчитан на десять самолетов.

– Я хочу использовать основные помещения особняка Игл для выездных совещаний и конференций с входом только по приглашениям. Буду проводить настоящие мозговые штурмы. Ну, знаешь, что-то вроде свободного пространства для разработки новых идей на сто миллиардов долларов. Что-то похожее на конференцию TED[35]35
  Американский частный некоммерческий фонд, ежегодно проводящий конференции, направленные на распространение уникальных идей в различных сферах деятельности.


[Закрыть], но поменьше и для самых умных. Шестьдесят комнат для гостей плюс помещения для обслуживающего персонала. Запереть их там на выходные и заставить шевелить нейронами. Участники отобраны мной лично: плевать, сколько у тебя активов, если сможешь вынести мне мозг – ты в деле.

Билли оставалось только кивать. Он не мог не заметить, что вокруг сновала масса рабочих, но самой работы было не так уж много. Он видел парня на тракторе-газонокосилке, который закончил подстригать лужайку, как только самолет остановился. У цистерны стоял мужчина, а рядом с автоматическим противообледенительным устройством, в топливозаправщике, стояли еще двое парней. Был пока только сентябрь. Даже так далеко на севере противообледенительное устройство не понадобится еще как минимум месяц. На парковке рядом с огромным белым внедорожником стояла женщина, готовая открыть дверь. За ним с включенным двигателем находился еще один джип, но поменьше и черный. На самой парковке имелись пара пикапов, хетчбэк, а в дальнем конце была огромная снегоуборочная машина. Шон заметил, что он смотрит на нее.

– Зимы тут паскудные.

Билли и сам это помнил. Как же тяжело было пережить те две зимы после колледжа! Особняк заносило так сильно, что казалось, будто снег сыплется вниз из разбитых окон второго этажа. А когда наступали заморозки, в хижине стоял обжигающий холод. Мороз проникал сквозь щели и постоянно сопровождал тех, кто пытался в это время работать за компьютером. Он помнил, как, особенно во вторую зиму, завидовал Шону, что тот делит постель с Эмили, а не спит, как он, в одиночестве.

– Ты всегда говорил, что погода еще ничего. Что в то время, когда ты был ребенком, было хуже.

Шон глянул на него.

– Когда я был маленький, однажды зимой с самого утра начался такой буран, что нас не выпускали из школы и не разрешали идти домой. Мы сидели там три дня. Лишь через три дня метель немного утихла, и родители смогли забрать нас. Когда кончился снегопад, так и не пришли только за одной девочкой, Тиффани Берген. Отец попытался забрать ее еще в первый день, в конце учебного дня. Они жили всего в четырехстах метрах от школы, и он пошел за ней пешком, но потерялся в снегах. Его тело нашли только весной, – он тряхнул головой. – Боже, жить в Сиракьюсе было куда как проще. Наверное, ты прав. Было бы куда разумнее затеять строительство рядом с Кортакой или в Балтиморе. Где угодно, только не здесь.

Шон представил его женщине, стоявшей у джипа, но Билли не запомнил ее имя. Он удивился, увидев, что все четверо телохранителей уселись в черный джип, а Шон занял место водителя в белом внедорожнике.

– Ты водишь? – спросил Билли, обходя машину, чтобы сесть на переднее пассажирское сиденье. Шон ухмыльнулся.

– О, я не настолько избалован. Мне все еще приходится самому подтирать задницу, когда посру.

Но сказав это, он опустил стекло, чтобы взять фрукты из белой фарфоровой чаши, которую держала в руках женщина. Билли обратил внимание, что Шону не пришлось подстраивать под себя сиденье и поправлять зеркало заднего вида. Он также заметил, что машина уже едет и температура внутри настроена на двадцать один градус – в самый раз для того, чтобы разрезать слегка липкий сентябрьский воздух. К тому же в держателях для чашек стояли бутылки с водой: на них обеих только-только выступил конденсат, а этикетки были влажными, оттого что их недавно вынули из кулера со льдом. При этом нигде поблизости не было видно ничего столь неподобающего, как кулер со льдом. Билли не пришлось долго думать. «Существует целая скрытая экосистема, – решил он, – созданная исключительно в угоду мистеру Иглу».

– Люблю садиться за руль, когда приезжаю сюда. Мне нечасто выпадает такая возможность, так что приятно порулить. Совет директоров не любит, когда я вожу самостоятельно. Скажем так, мне выписали пару штрафов за превышение скорости, – сказал он, коротко усмехнувшись. – Ну да ладно. Смотри, мы заасфальтировали старую дорогу. Полагаю, можно было расчистить бульдозером новую улицу по прямой линии и сократить путь минут на десять, но, по крайней мере, пока все еще требуется тридцать минут, чтобы добраться отсюда до особняка Игл. Есть нечто трогательное в этой деревенской простоте. Надо сказать, я думал и о том, чтобы построить взлетно-посадочную полосу ближе к особняку, но хочу сделать это место по-настоящему уединенным, создать атмосферу близости к природе и интимности, которой невозможно добиться, если по соседству все время летают самолеты. Конечно, над Уиски Ран будет не такой уж плотный воздушный трафик, но таким образом удастся создать нечто вроде пограничной зоны, перехода из одного мира в другой, который поможет приноровиться к тому месту, которое я хочу обустроить. Нет, серьезно, разве часто удается реализовать все именно так, как нам хочется?

Билли выглянул в окно, глядя на узкую полосу одиноко стоящих городских домов, мимо которых они проезжали. «Пограничная зона». Вот мудак. «Разве часто удается реализовать все именно так, как нам хочется?» Он что, серьезно? Если тебя зовут Шон Игл и ты настолько богат, что стоимость твоих активов взлетает или падает на миллиарды долларов за раз в тот или иной день в зависимости от ситуации на рынке ценных бумаг, тебе удается реализовать все именно так, как тебе хочется. Каждый. Гребаный. Раз.

Уиски Ран представлял собой ряд зданий, стоявших под уклоном. Это был все тот же знакомый ему городок, но, тем не менее, у него создалось впечатление, что он оказался в другой вселенной. Билли помнил побитые деревянные дома, пустые вывески, несколько уродливых кирпичных зданий 1960-х годов, но в основном все выглядело так, будто было построено до или сразу после Первой мировой войны, в то же время, что и особняк Игл. И все казалось таким же заброшенным. Но что он видел теперь?

– Боже! Как ты это сделал? Город и правда выглядит «как в старые-добрые времена» и все такое, но в то же время все здесь абсолютно новое. Как будто Уиски Ран построили сто лет назад и засолили в банке. Не уверен, что можно так выразиться, но город имеет первозданный вид.

– Ну, технически, почти все здесь действительно абсолютно новое. Мы отстаем по плану по строительству нескольких домов, а следующей весной нужно начать рыть котлован еще для парочки зданий. По сути, весь город находится у меня в собственности. Ну, или почти весь. Есть несколько саботажников, которые не хотят продавать свои дома. И один владелец бара наотрез отказывается вести бизнес, несмотря на то что я напрямую предложил ему построить новое здание без каких-либо обязательств: без ссуды, без платы за аренду. Это должно было быть просто новое помещение для бара. И есть еще пара старых чокнутых домовладельцев. Все это, включая аэропорт, числится в списке незавершенных работ. И все же ты помнишь, как здесь было раньше.

Билли заметил, что это прозвучало как утверждение, а не вопрос. Шон привык к тому, что все воспринимают его слова как истину в последней инстанции.

– Уиски Ран был настоящей помойкой. Три разваливающихся бара, и на этом, считай, все, да? И за последнее десятилетие мало что изменилось. Нам пришлось снести школу, потому что она была в ужасном состоянии. Я не преувеличиваю: правительство штата Нью-Йорк закрыло ее из-за несоответствия стандартам безопасности. Детей возили на автобусе в другой округ, – он помотал головой. – У меня нет теплых воспоминаний об этой школе, даже если не брать в расчет тот трехдневный буран. Здание разваливалось, еще когда я был ребенком. Так что да, этот проект, разумеется, глотает деньги, как бездонная бочка, но оно того стоит. Нам удалось отреставрировать, может, каждое пятое из имеющихся зданий, но по большей части оказалось проще и дешевле все снести и застроить заново.

– Сколько здесь сейчас жителей?

– Около семисот. Плюс-минус столько же, сколько и тогда, когда мы здесь жили.

– И никто не жалуется?

Шон посмотрел на него так, как будто он спятил.

– Парочка недовольных всегда найдется, но ты серьезно? Все здесь обеспечены работой, плюс работать на меня куда лучше, чем заниматься тем, что они делали раньше. У них есть полное пособие при работе с частичной занятостью, льготное жилье – сплошные преимущества. И даже если ты на меня не работаешь, а просто живешь в Уиски Ран, твои дети будут учиться бесплатно в колледже по выбору. А если не хотят учиться в колледже, мы оплатим обучение профессии. Нам пришлось построить больницу, чтобы предоставить льготы работникам, но если кто-то заболел или кому-то нужен дантист, там могут лечиться все желающие абсолютно бесплатно. Постоянный штат состоит из двух медсестер и врача. Дантист и стоматолог-гигиенист работают дважды в неделю, офтальмолог – раз в неделю. Уиски Ран – рай на Земле. Зачем кому-то жаловаться? Они жили в аду, а я вознес их до небес.

«И что же, – подумал Билли, – из-за этого можно считать Шона богом?»

Пока они ехали, Шон указывал из окна на ряды магазинов и ресторанов и рассказывал Билли, что есть что. Со стороны аэропорта были заправочная станция, небольшой продуктовый магазин и пиццерия, которую Билли смутно помнил. Рядом с ней оказался явно новый тайский ресторан, строительный магазин, два паба, больница, пара бутиков, торгующих конфетами, одеждой и картинами. Были также кофейня и магазин товаров Eagle Technology: новейшие телефоны и планшеты, выставленные на витринах, выглядели нелепо на фоне винтажного здания. В дальнем конце города стояли небольшая гостиница – по словам Шона, он отправлял туда охрану и другой персонал, когда не хотел, чтобы они болтались в особняке Игл, – и большое современное здание, в котором располагалась межрайонная школа Уиски Ран, а также общественный и спортивный центры.

– Повар из тайского местечка раньше держал свой ресторан в Нью-Йорке, который мне очень нравился: его дети уехали в колледж, и ему пришлась по душе мысль, что можно не волноваться о прибыли, так что я привез его сюда. У него есть дом, он получает зарплату и прочее, а я оплачиваю учебу его детей. У него их трое, и все учатся в частных колледжах. Нет, он, конечно, делает шикарную пад си ю[36]36
  Пад си ю (тай. pad see ew) – тайская жареная лапша.


[Закрыть], но все же… Вот пиццерия «У Блинкера» выходит в ноль, а паб даже, можно сказать, приносит прибыль, если не включать в счет затраты на строительство. Да, это все равно что смывать деньги в унитаз. Но ты знаешь, плевать. Я хочу превратить Уиски Ран в некое подобие святыни. У меня должна быть возможность приезжать сюда и ни о чем не заботиться. Только представь, как печально было бы выходить из самолета и проезжать мимо трущоб и заброшенных зданий по пути в особняк Игл. Идея заключалась в том, чтобы сохранить прежний облик города, его архитектуру, но при этом сделать из него милейший курорт, который захотят посетить мои гости. Кто полетит сюда, если в городе даже нельзя выпить приличный кофе или купить новый телефон, если потерял свой. К тому же это первое, что видишь по пути к особняку Игл. Я хотел, чтобы город нес благую весть.