Текст книги "Упрямый Галилей"

Некоторые детали, связанные с внесением исправлений в эту книгу и новым предисловием к ней, обсуждались также на заседаниях Конгрегации Индекса 7 сентября, 9 октября 1618 года, 28 февраля 1619 года и 31 января 1620 года497497
  Тексты соответствующих постановлений собраний Конгрегации Индекса см.: Copernico, Galilei e la Chiesa: fine della controversia (1820)… P. 148 – 149.


[Закрыть], причем на последнем собрании кардиналы распорядились, чтобы все исправления еще раз были им представлены. Возможно, их высокопреосвященства решили не принимать каких-либо определенных решений в отсутствие Беллармино.

Кроме того, в протоколе заседания от 28 февраля 1619 года имеется запись о том, что Конгрегация Индекса постановила запретить книгу Кеплера «Epitome Astronomiae Copernicanae», изданную в 1618 году в Линце498498
  ASIC, f. 154r.


[Закрыть]. Инициатором запрета стал все тот же Инголи. Отмечу также, что Барберини присутствовал на заседаниях 7 сентября 1618 года, 28 февраля 1619 года и 31 января 1620 года.

1 мая 1620 года Конгрегация Индекса наконец приняла окончательное решение499499
  ASIC (числа в квадратных скобках указывают номера страниц дела).


[Закрыть]:

[193] Конгрегация состоялась во дворце его высокопреосвященства достопочтенного синьора кардинала Беллармино в присутствии их высокопреосвященств, досточтимых синьоров кардиналов Беллармино, [M.] Барберини, [Дж.Г.] Миллини, [O.] Ланчелотти, [П.] Убальдини, [C.] Кобеллуцци, [A.] Орсини и управляющего Апостольским дворцом. <…>500500
  Опущена часть записи, посвященная другим пунктам повестки дня, не имеющим отношения к теме настоящей работы.


[Закрыть]

[197] А также секретарь предложил, если то будет угодно их высокопреосвященствам, чтобы исправления [сочинения] Коперника были бы наконец опубликованы, etc.

И их высокопреосвященства решили, что они могут быть опубликованы.

[Декрет]

Обращение к читателю Николая Коперника (Monitum ad. Nicolai Copernici lectorem) и его исправление501501
  Строго говоря, трактат Коперника начинается не с обращения к читателю, а с предисловия-посвящения его труда папе Павлу III.


[Закрыть].

Хотя отцы Конгрегации Индекса признали необходимым полностью запретить сочинение прославленного астронома (nobilis Astrologi) Николая Коперника «De Mundi revolutionibus”»502502
  Видимо, достопочтенные отцы с таким рвением занимались «делом Коперника», что забыли точное название труда прославленного астронома.


[Закрыть] по причине того, что в нем принципы, касающиеся положения и движения земного шара, несовместимые со Священным Писанием и его истинным и католическим толкованием (что христианин никак не должен терпеть), изложены не как гипотетические (non per hypothesim tractare), но без колебаний защищаются как истинные, тем не менее в силу того, что это сочинение содержит много вещей, очень полезных для государства (in iis multa sunt reipublicae utilissima503503
  Под термином reipublicae здесь имеется в виду либо общественное благо, либо сообщество христиан.


[Закрыть]), отцы единодушно сошлись на том, что сочинения Коперника, напечатанные до сих пор, должны быть разрешены. И разрешаются они при условии, что будут скорректированы в соответствии с прилагаемым ниже исправлением тех мест, где он [Коперник] обсуждает положение и движение Земли не гипотетически (ex hypothesis), но как утверждение (sed asserendo). Что же касается книг504504
  Множественное число здесь и в вышеприведенном тексте означает, что речь идет либо о шести книгах, составляющих трактат Коперника, либо о будущих изданиях его сочинения.


[Закрыть], кои могут быть напечатаны в будущем, то они разрешаются при условии, что в них нижеперечисленные места будут исправлены следующим образом и настоящие поправки будут помещены перед предисловием Коперника». И далее следовал «перечень исправлений тех мест в книгах Коперника, кои представляются заслуживающими исправления (locorum quae in Copernici Libris visa sunt correctione digna, emendatio).

Данный декрет основывался на списке поправок, предложенных Инголи, и на его общих соображениях, изложенных им в следующей записке, поданной в Конгрегацию Индекса505505
  Biblioteca Apostolica Vaticano, Codex Barberinianus, XXXIX.


[Закрыть]:

[58a] Об исправлении шести книг Николая Коперника «De revolutionibus».

Высокопреосвященнейшим и достопочтеннейшим кардиналам Конгрегации Индекса.

Есть, Высокопреосвященнейшие и достопочтенные отцы, три вещи, о коих Вашим Преосвященствам надлежит проявить особую заботу при исправлении шести книг «Dе revolutionibus» Коперника. Первая состоит в том, что названные книги Коперника должны быть полностью сохранены и поддержаны ради пользы христианского государства (pro utilitate Reipublicae Christianae conservandos ac sustinendos esse), ибо составление календаря, в коем христианский народ имеет огромную потребность как для определения церковных праздников и обрядов, так и для правильного ведения дел, зависит от астрономических исчислений, [и] в частности, от исчислений, относящихся к Солнцу и Луне и к прецессии [точек] равнодействия, как это видно, исходя из того, что было исполнено для исправления года в понтификат блаженной памяти папы Григория XIII506506
  Речь идет о реформе календаря, осуществленной в 1582 году в понтификат Григория XIII (1572 – 1585), когда астрономический год был приведен в согласие с церковным (булла Inter gravissimas от 24 февраля 1582 года), для чего потребовалось опустить несколько дней, с 4 по 14 октября.


[Закрыть], или от астрономических вычислений, кои периодически необходимо делать для внесения уточнений (restitutione et reparatione), поскольку, будь то по незнанию всех небесных движений или же по причине некоторых незначительных особенностей уже известных движений, кои ускользают от человеческого ума и накапливаются со временем, сии вычисления не могут дать абсолютно правильного положения звезд. Уточнения же эти астрономы не в состоянии сделать, если они не располагают данными наблюдений минувших веков [58b], как это ясно видно из написанного Птолемеем в «Almagestum» и Тихо [Браге] в «Progymnasmata». И поскольку книги Коперника наполнены (sint referti) такими наблюдениями, – что ясно тем, кто их читал, – они должны быть полностью сохранены как полезные для государства (ut Reipublicae utiles, conservandi sunt).

Второе, [что необходимо принять во внимание] – это то, что исправление [сочинения] Коперника не может быть сделано в предположении неподвижности Земли, что согласно с истиной и Священным Писанием. Действительно, поскольку Коперник принял в качестве [исходного] принципа три движения Земли и построил на нем все свои доказательства, чтобы спасти видимости или явления небесных движений, то если этот принцип устранить, исправление [трактата] Коперника станет [тогда уже] не поправкой, но его полным разрушением (Copernici emendatio non esset correctio, sed totalis eius destructio).

И третье – выбирая средний путь, как это делают в трудных делах, можно сохранить [сочинение] Коперника без ущерба для истины и священного текста (sine praejudicio veritatis, et sacrae pagina), а именно: исправляя только те места, где о движении Земли говорится не гипотетически, но как о реальности (non hypothetice <…> sed secundum realitatem videtur). В самом деле, за исключением очень немногих мест, он [Коперник] говорит либо гипотетически, либо не утверждая истинного движения Земли.

И я говорю также, что это исправление может быть сделано без ущерба для истины и для [59а] Священного Писания. Действительно, наука, которую излагает Коперник, – это астрономия, методу коей непременно присуще использование ложных начал для спасения видимости и небесных явлений (сuius propriissima methodus est uti falsis, et imaginatiis principiis pro salvandis apparentiis, et phoenomenis coelestibus), что очевидно из эпициклов древних [авторов], а также из их эксцентров, эквантов, апогеев и перигеев. И если фрагменты [сочинения] Коперника, касающиеся движения Земли и представленные в негипотетической манере, сделать гипотетическими, то они не будут противоречить ни истине, ни Священному Писанию. Более того, они будут согласовываться с последними в силу природы ложных предположений, повсеместное использование коих наука астрономия сделала неким своим особым правом.

Итак, рассмотрев тщательно эти вещи, приходим к решению об исправлении [сочинения Коперника] следующим образом…

И далее приводится перечень предложенных Инголи исправлений в тексте «De revolutionibus». 15 мая 1620 года этот перечень был опубликован в документе под названием «Monito per l’emendazione dell’opera De revolutionibus orbium coelestium di Niccolò Copernico»507507
  Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 400 – 401. Термин monito здесь использовался как синоним термина avviso – сообщение, извещение, уведомление.


[Закрыть]. В тексте декрета обращают на себя внимание три обстоятельства.

Во-первых, декрет, как и «Monito», подписан не Беллармино, а только секретарем. Случай чрезвычайно редкий, а в период с 1613 года по середину XVII века (до издания Индекса 1664 года) – единственный в практике работы Конгрегации Индекса.

Во-вторых, предложения Инголи свидетельствуют о том, что Конгрегация понимала невозможность полного исправления трактата Коперника. Инголи был прав, когда утверждал, что подобное изменение привело бы к destructio книги. Об этом же, напомню, писал и Галилей еще в марте 1615 года:

Что касается учения Коперника, то оно, по моему мнению, не допускает компромиссы (non è capace di moderazione), так как существеннейшим его положением и основным утверждением является утверждение о движении Земли и неподвижности Солнца; поэтому его следует или целиком осудить, или принять таким, как оно есть…508508
  Письмо Галилея монсиньору П. Дини от 23 марта 1615 года (Galileo Galilei. Le opere… Vol. V. P. 299).


[Закрыть].

Поэтому «исправлению» подверглись лишь некоторые фразы трактата Коперника, где идеи новой космологии выражались в наиболее отчетливой форме509509
  Да и то кое-какие места были пропущены, например следующее двустишие (возможно, принадлежащее самому Копернику) из второй книги De Revolutionibus:
  Qui terra vehimur, nobis Sol Lunaque transit,
  Stellarumque vices redeunt iterumque recedunt
  (Кто Землею влеком, мимо тех Луна с Солнцем проходят,
  Звезды идут чередой, приближаясь и вновь удаляясь)
  (Коперник Н. О вращениях небесных сфер. С. 72).


[Закрыть].

И, в-третьих, декрет датирован только годом, а число и месяц его принятия не указаны ни в протоколе, ни в издании Индекса 1624 года. Возможно, это небрежность секретаря, но возможно, еще одно свидетельство особого характера документа.

Что же касается самих исправлений510510
  См. подробнее: Дмитриев И.С. Увещание Галилея… С. 349 – 355.


[Закрыть], то декрет 1620 года мало что изменил в тексте Коперника511511
  По подсчетам О. Гингерича, только в 8 % экземпляров «De revolutionibus» были внесены требуемые декретом изменения (Gingerich O. The Censorship of Copernicus’ «De Revolutionibus»).


[Закрыть]. Многие фрагменты «De revolutionibus», в которых идеи гелиоцентризма и геодинамизма выражены достаточно ясно и рельефно, и отнюдь не в гипотетической манере, остались нетронутыми.

Декрет 1620 года со всей отчетливостью отражает маневрирование курии между идеологией и практической полезностью, случай, замечу, далеко не первый и не последний в мировой истории, ибо редко когда государство способно неотступно придерживаться идеологических догм; время от времени возникают кризисные ситуации, размывающие идеологию, когда практические соображения (выгоды, престижа, безопасности и прочие raisons d’État) вынуждают правителей действовать не в соответствии с их идеологической риторикой, а по принципу: «Думай, что хочешь, но бомбу нам сделай!»

И, разумеется, вся эта сложная игра санкций, абсолютных запретов и запретов donec corrigatur, увещаний и одобрений отражала глубинное столкновение различных интеллектуальных традиций, разделявшее курию на соперничающие группировки512512
  См. подробнее: Дмитриев И.С. Увещание Галилея… С. 349 – 355.


[Закрыть].

В итоге к 1624 году, когда вышло очередное издание Индекса, в котором были отражены все исправления, внесенные ранее в книгу Коперника, сложилась следующая ситуация: любой католик на законных основаниях мог познакомиться с гелиоцентрическим учением и свободно обсуждать его (правда, только как гипотезу). Кроме Галилея! Ведь он обещал кардиналу Беллармино и комиссару Сегицци, что вообще не будет высказываться о теории Коперника, «ни письменно, ни устно». Разумеется, тосканскому математику было очень трудно вообразить, что S.^ta Madre Chiesa только ему одному во всем католическом мире запретила говорить о том, о чем было официально разрешено говорить всем остальным.

УТЕШЕНИЕ ГАЛИЛЕЯ

Возможно, вызов к Беллармино и последующее увещание стали для Галилея неожиданностью, во всяком случае, события конца февраля – начала марта 1616 года произвели на него угнетающее впечатление. Утешало лишь то, что его имя в декрете не упоминалось. Более того, в мартовском декрете не упоминалась также его книга «Istoria e dimostrazioni intorno alle macchie solari».

Впервые за все время своего пребывания в Риме после 20 февраля он не посылает еженедельного отчета тосканскому двору. Только в воскресенье 6 марта Галилей пишет госсекретарю Курцио Пиккене, стараясь по мере возможности не драматизировать ситуацию. Письмо начинается с заявления, что он «не писал <…> с прошлой почтой, потому что не имел ничего нового сообщить (sic! курсив мой. – И.Д.), поскольку в это время был поставлен вопрос о принятии решения по тому делу, о котором я говорил вам как о деле, имеющем для меня лишь общественный, а не личный интерес»513513
  Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 243.


[Закрыть]. И далее он убеждает адресата, что инсинуации его (Галилея) врагов «не нашли сочувствия у Святой Церкви». Разумеется, Галилей не смог бы долго утаивать сам факт принятия декрета и его содержания, обман тотчас бы раскрылся. Поэтому он пытается на свой лад истолковать смысл документа:

Святая Церковь постановила только, что мнение [Коперника] не согласуется со Священным Писанием, в силу чего запрещаются те книги, которые ставят своей специальной целью (ex professo) доказать, что оно с Писанием не расходится. К таким книгам отнесено только письмо одного кармелитского патера, оно одно запрещено (речь идет о «Lettera» Фоскарини. – И.Д.)514514
  Ibid. P. 244.


[Закрыть].

И затем следует цитированный выше фрагмент с разъяснениями, какие именно исправления в книге Коперника предполагается сделать и кому это поручено.

Конечно, он сознавал, что дискредитирующая его информация непременно дойдет до тосканского двора, причем из самых разных источников, а потому поспешил заранее представить ситуацию в выгодном для себя свете.

Я, следует отметить, к существу этого дела поначалу не испытывал ни малейшего интереса и никогда не стал бы им заниматься, если б мои противники не вовлекли меня в него, – пишет Галилей, слегка лукавя. – Обо всем, что я сделал, можно узнать из моих книг, которые я храню, дабы иметь возможность пресечь злобные нападки и заткнуть кое-кому рот и чтобы показать, что мое отношение к этим материям таково, что даже святой не мог бы относиться к ним с большим уважением и проявить большее усердие к Святой Церкви515515
  Ibid.


[Закрыть].

Опасения Галилея относительно «уловок, клеветы и дьявольских ухищрений» его недоброжелателей были не напрасны, что ясно видно из цитированного выше письма, которое 4 марта, за день до публикации декрета, тосканский посол Гвиччардини написал великому герцогу специально о Галилее. В этом письме, напомню, дипломат сообщал о том, как кардинал Орсини пытался заступиться за Галилея перед папой, но неудачно. При этом Гвиччардини настаивал на немедленном возвращении Галилея во Флоренцию.

…Сам климат Рима становится для него очень вредным (rende molto pericolo questa cielo di Roma), – писал посол, – особенно в сей век, когда наш владыка (il Principe) питает отвращение к литературе (belle lettere) и ее людям и не может слышать о новых и тонких научных предметах. <…> Подвергаться большим неприятностям без всякого к тому серьезного основания, когда из этого нельзя извлечь никакой пользы, а один лишь вред, – я не понимаю, зачем это нужно.

И далее Гвиччардини отмечает еще одно важное обстоятельство:

Галилей действует только в своих собственных интересах и готов подвергнуть опасности не только себя, но и всех тех, кто идет навстречу его желаниям и позволяет ему убедить себя516516
  Ibid. P. 242.


[Закрыть].

Такой поворот темы в письме Гвиччардини не случаен. Во-первых, Галилей действительно активно искал союзников и вовлекал в орбиту своих целей и желаний множество людей. В биографиях ученого эти действия описываются, как правило, малозначащими фразами, начинающимися со слов: «Галилей отстаивал…», «Галилей высказывал…», «Галилей убеждал…» и т.п. Тогда как в действительности Галилей хватал каждого, кто, как ему казалось, был готов его слушать, и начинал долго и нудно говорить о своем, наболевшем, по поводу устройства мироздания. Наблюдательный Гвиччардини так и написал об этом во Флоренцию:

…Он [Галилей] темпераментный человек, одержимый и страстный, так что окружающим совершенно невозможно от него отделаться (egli è vehemente, ci è fisso et appassionato, si che è impossibile che chi l’ha intorno scampi dalle sue mani)517517
  Ibid. P. 243.


[Закрыть].

Правильно говорили древние китайцы: великий человек – народное бедствие. Во-вторых, в сложившейся ситуации он не спешил покинуть Рим и воспользовался тем, что за несколько дней до принятия декрета ни о чем не подозревавший великий герцог Козимо II попросил его встретить приезжающего в Рим кардинала Карло де,Медичи (брата Козимо), сопровождать его при посещении папы и на званых обедах для поддержания беседы, в чем Галилей был большой искусник. Разумеется, ученый не мог не воспользоваться случаем, поскольку его появление среди римской знати вместе с кардиналом показало бы всем, что и великий герцог, и церковные власти относятся к нему с прежним расположением. Гвиччардини же, со своей стороны, понимал, что присутствие Галилея в окружении кардинала де Медичи может навредить последнему, ибо Галилей «всех, кто попадает в его руки, тотчас же атакует, вмешивая их в свои личные дела», а с такими вещами шутить нельзя, поскольку Галилея воспринимают не как частное лицо, но как официального представителя тосканского двора. Но пока шла переписка, время было упущено, и 30 апреля 1616 года госсекретарю великого герцога оставалось только предупредить Галилея:

…Когда Вы оказываетесь за одним столом с его высокопреосвященством синьором кардиналом, весьма вероятно, что за тем же столом сидят и другие высокообразованные люди (ancora altre persone dotte), а потому Вашей милости следует воздержаться от дебатов по вопросам, которые вызвали преследования со стороны монахов518518
  Galileo Galilei. Le opere… Vol. XVIII. P. 422.


[Закрыть].

Кроме того, Галилей в ожидании кардинала не сидел сложа руки, но, как выразились его биографы, «pulled strings»519519
  Shea W.R., Artigas M. Galileo in Rome… P. 89.


[Закрыть], в результате чего в пятницу 11 марта 1616 года он был милостиво принят папой, и их совместная прогулка продолжалась около 45 минут, о чем Галилео с гордостью доложил во Флоренцию на следующий же день. Судя по этому отчету, ученый выстроил беседу с его святейшеством тонко и продуманно. Он начал с того, что передал Павлу V приветствие от великого герцога, затем рассказал о причине своего прибытия в Рим, подчеркнув, что отказался от какого-либо покровительства герцога в вопросах, относящихся к вере и благочестию (папа, разумеется, тут же одобрил его чистосердечие), и только затем перешел к жалобам на происки его противников, уверяя, что сам он во всей этой истории чист и ни в чем не повинен.

Видя ангельское смирение своего собеседника, Павел V поспешил его утешить, сказав, что Галилей «может жить со спокойной душой», так как его «воззрения вполне разделяются и им самим, и всей Конгрегацией, которая не обращает внимания ни на какие клеветнические измышления», и пока он, Павел V, жив, Галилею не о чем волноваться и он всегда будет получать поддержку со стороны верховного понтифика520520
  Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 248.


[Закрыть]. Кстати, не свидетельствует ли эта любезность последнего, даже если не забывать, что в его словах присутствовала изрядная доля лицемерия, о том, что поступок комиссара Сегицци, давшего 26 февраля 1616 года Галилею строгое предписание, рассматривался папой по меньшей мере как неуместный (если, конечно, Беллармино или кто-то другой вообще доложили Святейшему об инициативе комиссара)?

Но как бы то ни было, папа перед Галилеем (а Галилей перед тосканским двором) сделал вид, что ничего особенного не случилось (да он и в самом деле легко отделался, ведь будь его письмо Кристине Лотарингской опубликовано, оно вместе с «Lettera» Фоскарини наверняка попало бы в Индекс, что заметно подорвало бы репутацию тосканского математика). Однако как выразился каноник Антонио Кверенго в письме кардиналу А. д’Эсте от 5 марта 1616 года, «размышления синьора Галилея растворились в алхимическом дыму, когда Священная канцелярия объявила о том, что разделять его мнение – значит открыто отступать от нерушимых догматов церкви. Итак, мы, наконец, снова на твердой [неподвижной] Земле, целые и невредимые, и нам нет нужды летать с ней, подобно насекомым, карабкающимся по поверхности воздушного шара»521521
  Ibid. P. 243.


[Закрыть]. Поэтому беседа с папой вряд ли могла удовлетворить Галилея, и он решает остаться в Риме еще на некоторое время, чтобы и далее поддерживать свою репутацию и противостоять разного рода слухам и измышлениям, которые после выхода декрета ходили на его счет по всей Италии. Действительно, утверждали, будто его вызывали на допрос в инквизицию и обвиняли там в ереси, будто Беллармино применил к нему строгие меры и будто в застенках Sant’Uffizio Romano ученого вынудили отречься от теории Коперника и т.д. Эти слухи дошли до друзей Галилея в Пизе и в Венеции, и они поспешили сказать ему слова утешения и поддержки522522
  Ibid. P. 254.


[Закрыть].

Тосканский двор был сильно обеспокоен событиями конца февраля – начала марта, и потому там настаивали на скорейшем возвращении Галилея.

С огромным удовлетворением, – писал Пиккена Галилею 20 марта 1616 года, – узнали их светлости о милостивой аудиенции, которую Вы получили у его святейшества; и так как им кажется, что Вы восстановили во всех отношениях свою репутацию, то Они поручили мне убедить Вас в том, чтобы Вы успокоились, не занимались бы более этим делом и вернулись как можно скорее. Вы знаете, что их светлости Вас любят и говорят это Вам для Вашего же блага и спокойствия523523
  Ibid. P. 250.


[Закрыть].

Все хотели спокойствия, для чего требовалось прежде всего успокоить Галилея. Но тот успокаиваться не желал и в ответ на письмо госсекретаря со свойственной ему поистине казуистической изобретательностью в поисках нужных аргументов ответил, что указание их светлости на необходимость скорейшего возвращения еще не означает отмены ранее данного позволения остаться в Риме до прибытия туда кардинала де,Медичи. Вот ежели такое прямое указание будет дано, то он немедленно покинет Рим. И еще одна просьба, которой Галилей обеспокоить покладистого Пиккену, – хотелось бы вернуться во Флоренцию в тех же носилочках великого герцога, в которых он оттуда отбыл, а то пойдут, знаете ли, опять всякие разговоры, будто ученый впал в немилость тосканского правителя и т.п.

А что касается указания «не заниматься более этим делом», так это само собой разумеется, поскольку все дело-то свелось к незначительному исправлению книг Коперника и де Цуньиги, а это уж не его забота524524
  Ibid. P. 250 – 251.


[Закрыть].

Галилей своего добился – ему разрешили остаться в Риме и сопровождать там кардинала де Медичи. Кардинал поначалу планировал прибыть в вечный город к Пасхе, которая в 1616 году пришлась на 2 апреля, но задержался более чем на две недели. Его въезд был обставлен с невиданной помпой, и Галилей был доволен, что не упустил возможности оказаться в эти дни рядом с кардиналом. Любопытно, что, описывая (в письме к Пиккене от 23 апреля) торжества, он, резко сменив тему525525
  Ibid. P. 255 – 256.


[Закрыть], умолчал о своем присутствии на обеде с кардиналом, – во Флоренции это могло вызвать неудовольствие.

Тем временем Гвиччардини продолжал настаивать на немедленном отъезде Галилея из Рима, на этот раз делая акцент на том, что содержание Галилея на вилле Медичи обходится слишком дорого тосканской казне. Посол приказал А. Прими, управляющему виллой Медичи, показать соответствующие счета, и когда увидел, сколько денег ушло на удовлетворение прихотей Галилея и на содержание обслуживающей его челяди, то пришел в ярость. «Аннибале [Прими] говорит, – писал Гвиччардини Пиккене 13 мая, – что у него [Галилея] огромные расходы и любой может убедиться, что он живет на широкую ногу (haver fatto una grossa spesa), не говоря уж о том, что воинственный пыл Галилея нисколько не убавился и он собирается нанести удар братьям (то есть монахам. – И.Д.), которые настроены против него (я несколько смягчил перевод, в действительности посол выразился резче и вульгарней: «di scaponire i frati», «оскопив братьев». – И.Д.)»526526
  Ibid. P. 259.


[Закрыть]. Участвуя же (за счет тосканской казны) в шумных застольях, Галилей заводил новые полезные для себя знакомства с известными и влиятельными людьми. Короче, у посла были все основания как можно скорее выпроводить отца современной науки на его историческую родину.

Как только Гвиччардини заговорил о деньгах, шедших на покрытие расходов придворного математика, его доводы подействовали. 23 мая 1616 года Пиккена пишет Галилею:

Вы уже испытали преследования братьев и вкусили их прелесть. Их светлости опасаются, что дальнейшее Ваше пребывание в Риме может принести Вам неприятности, и потому они отнесутся к Вам с похвалой, если теперь, когда вам удалось с честью выйти из положения, Вы не будете более дразнить спящих собак (возможно, здесь намек на доминиканцев, которые имели прозвище domini canes – псы Господни. – И.Д.) и при первой же возможности вернетесь сюда, так как здесь ходят слухи вовсе не желательные, а братья всемогущи, и я, Ваш покорный слуга, хочу со своей стороны предупредить Вас об этом, доводя до Вашего сведения мнение их светлостей527527
  Ibid. P. 261.


[Закрыть].

Рис. 1.11. Микеланджело Меризи да Караваджо. Портрет кардинала Маффео Барберини. Ок. 1598. Флоренция. Частное собрание

Галилею пришлось начать сборы. Но слухи, о которых упомянул Пиккена, его также сильно беспокоили528528
  Галилей даже получил утешительные письма от друзей: от Б. Кастелли из Пизы, датированное 20 апреля 1616 года (Ibid. P. 254), и от Джанфранческо Сагредо из Венеции от 23 апреля (Ibid. P. 257). И в обоих посланиях упоминалось о разбирательстве в инквизиционном трибунале, об отречении и наказании.


[Закрыть], и он решил обратиться напрямую к кардиналу Беллармино, чтобы тот дал ему письменное разъяснение того, что в действительности имело место, разъяснение, которое бы он, Галилей, мог использовать в свою защиту. Беллармино ответил незамедлительно (возможно, понимая, что его свидетельство нужно не только Галилею, но и тосканскому двору):

Рис. 1.12. Фрагмент генеалогического древа рода Барберини

Мы, Роберто кардинал Беллармино, узнав, что синьор Галилео Галилей был оклеветан в том, что якобы он по нашему принуждению произнес клятвенное отречение и искренне раскаялся и что на него было наложено спасительное церковное покаяние, с целью восстановления истины заявляем, что вышеназванный синьор Галилей ни по нашей воле, ни по чьему-либо еще принуждению ни здесь, в Риме, ни, насколько это нам известно, в каком-либо ином месте не отрекался от какого бы то ни было своего мнения или учения и не подвергался никаким наказаниям, благотворным или иного рода. До его сведения было лишь (ma solo; первоначально было si bene (хотя). – И.Д.) доведено распоряжение Его Святейшейства, выраженное Декретом Святой Конгрегации Индекса, в котором сказано, что учение, приписываемое Копернику, будто Земля движется вокруг Солнца, а Солнце находится в центре мира, не двигаясь с востока на запад, противоречит Священному Писанию, и потому его нельзя ни защищать, ни придерживаться (non si possa a difendere nè tenere). В удостоверение чего мы написали и подписали сие собственноручно сего 26 мая 1616 года529529
  Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 348.


[Закрыть].

Беллармино в этом документе (именуемом часто attestato или, в англоязычной литературе, Certificate) представляет автором квалификации учения Коперника как противоречащего Священному Писанию папу, видимо, с целью замаскировать компромиссный характер такой оценки, включенной в текст декрета Конгрегации Индекса «после зрелой дискуссии». Очевидно, он хотел замаскировать не только сам факт разногласий среди кардиналов Священной канцелярии в отношении гелиоцентризма, но и поражение, или, как выразился Спеллер, «полупоражение (a semi-defeat)» ригористов («the severist party»)530530
  Speller J. Galileo’s inquisition trial revisited… P. 94. Спеллер приводит и другие аргументы относительно того, почему Беллармино связал указанную оценку коперниканства с распоряжением Павла V (Ibid. P. 93).


[Закрыть]. Письмо предназначалось для публичного чтения, и кардиналу было важно, чтобы то общество, в котором вращается Галилей (а оно включало в себя просвещенную итальянскую элиту), оценивало события вокруг гелиоцентрического учения так, как то было нужно Святому престолу.

Но и этого свидетельства Галилею показалось недостаточно! Перед отъездом он заручился рекомендательными письмами от кардиналов Франческо Мария дель Монте и Алессандро Орсини, которые отмечали, что ученый полностью сохранил свою репутацию. Эти рекомендательные письма были крайне важны для Галилея (не для Галилея-ученого, но для Галилея-придворного), которому необходимо было любой ценой сохранить расположение и поддержку великого герцога.

⁴ июня, убедившись, что «нет ненависти более сильной, чем ненависть, которую невежество испытывает по отношению к знанию»531531
  Цит. по: Santillana G. de. The Crime of Galileo… P. 137.


[Закрыть], Галилей покинул Рим. К его большому сожалению, в великогерцогских носилочках ему вежливо, но твердо отказали, а великогерцогский мул, изрядно откормившийся в садах Медичи, еле-еле тащил Галилеевы книги, рукописи и одежду. Взял ли Галилео себе лошадь или предпочел сопровождать медицейского мула пешком, история умалчивает.

Спустя неделю после его отъезда Маффео Каччини, брат Томмазо Каччини, сообщил в письме их третьему брату, Алессандро, что репутация Томмазо в результате последних событий заметно укрепилась532532
  «…E quella cosa del Galilei gl’ha dato molta reputazione…» (Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 265).


[Закрыть].