Текст книги "Стальной арбитр"

Глава 3

Свеча висела в воздухе – так виделось Великому князю Московии. Пламя ее отражалось в тысячах стальных зеркал, которые были здесь всюду. Сверкающие пластины покрывали пол, потолок, стены. Из пола вырастали почти невидимые зеркальные стол и несколько тумб, служивших стульями хозяину зала Тысячи Отражений и его редким гостям. Сталь зеркал не тускнела и не ржавела, вот уже сотни лет отражения оставались ясными и четкими. Зеркала эти, привезенные с далекого Цейлона, оставались, наверное, единственными предметами, что сохранились и напоминали о древней расе, населявшей некогда поглощенную океаном Лемурию – страну душ умерших предков. Впрочем, это название придумали люди, жившие спустя тысячелетия после гибели той страны, как называл свою родину исчезнувший народ, не знал никто из ныне живущих.

Михаил с юношеским восторгом смотрел по сторонам. На стенах, потолке и полу плясали сотни отражений маленькой свечки; некоторые были крохотными, другие достигали человеческого роста. Глядя на них, можно было легко пересчитать число нитей, из которых свит фитиль. Но собственного отражения в зеркалах Великий князь не увидел, там, где оно должно было находиться, виднелись только радужные пятна.

Великий князь Московии повернулся к человеку за призрачным столом. Опережая вопрос, прозвучал ответ:

– Да, Михаил, ты не найдешь здесь своего отражения, равно как и моего – зеркала эти отражают души, а не тела. Это, – герцог Стил показал на пульсирующий многоцветный овал, – твоя душа, Великий князь, а это – моя.

Отражение души Александра Стила было похоже на синий круг, внутри которого уходили в бесконечность витки искрящейся спирали.

– Но не затем мы здесь, чтобы удивляться творениям магии древних, – продолжил Стил. – Ты хотел говорить со мной – спрашивай же!

Михаил долго собирался с мыслями, у самого умного и хладнокровного человека в зале Тысячи Отражений мирские думы и слова отдалялись. Наконец Великий князь заговорил:

– Я долго размышлял о том, что сегодня происходит в моей Московии и во всей Империи, советовался с Посвященными… Но я не нашел ясного ответа на многие свои вопросы. Герцог Александр, ты Посвященный Богу, таких, как ты, в Империи лишь двое. Скажи мне, почему эары так легко и быстро завоевали Британию и огромную область Франции, почему перерождения людей всегда так неожиданны для нас, почему имперские маги не могли и не могут предвидеть этого? Неделю назад я привел под стены замка Владык армию. Мы шли почти месяц от стен Москвы, шли через Белую Русь, Полонию, германские княжества и маркграфства, Чехию. И везде смятение, страх… Люди с ужасом смотрят на то, как друзья и родичи перерождаются в эаров. Кто-то превращается в жуткую тварь, кто-то остается внешне человеком – но и теми и другими уже не правят людские души. Ты знаешь, герцог, как это происходит. Ты идешь с другом или даже со своей супругой, с коей ты венчался в церкви, и через минуту перед тобой – поганая тварь, в которой нет и капли человеческого… Так было с моим лучшим воеводой, боярином Святославом Муромским. Он бросился на меч грудью после того, как зарубил этим же мечом бывшую свою жену, боярыню Таисию, а ныне эара с именем, которое знают только в аду. Моя армия потеряла одного из двадцати по пути сюда. Многие переродились, многие погибли в стычках с нелюдью… Мы убили тысячи тварей. Когда отряд латников налетает на стаю, большинство почти не сопротивляется, лишь некоторые, не важно, мужчины или женщины в прошлом, сражаются за свою жизнь. Каждый из таких эаров-воинов стоит пятерых. Я видел, как эар бился на равных с Посвященным Огню – сотником Феоктистом и ранил его, прежде чем сдох сам! Даже когда убиваешь их, не испытываешь ничего кроме горечи – ведь это наши подданные, превращенные кем-то в живое оружие. Тот, кто создал их, кто неведомо как внушает армиям эаров куда идти и что делать, готов устлать всю Империю трупами, залить наши поля кровью. Этот демон готов властвовать над пустыней, в которую превратится Империя! Скажи мне, герцог Александр, Великий имперский арбитр, почему мы не нашли до сих пор их предводителя? Скоро армия наша войдет в Нормандию. Что мы будем делать там? Убивать эаров? Да, может быть, мы уничтожим их, превратив навек цветущие области в безлюдные пустоши. Но найдем ли мы источник заразы? Вырвем ли мы черное сердце короля нелюдей? Ответь мне, герцог!

Стил знал всё то, о чем поведал в длинном горьком монологе Михаил. И у герцога были ответы, пусть не все, но то, что он собирался сказать, вернуло бы хоть отчасти Великому князю надежду, ведь ее отсутствие угнетает самых храбрых воинов, превращает мечи в неподъемные гири.

– Ты задал много вопросов, владыка Московии, – голос Великого имперского арбитра приобрел особую глубину и силу. – Все они мне не новы. Их каждый день я задаю себе сам. Не буду лгать тебе: ни я, ни император, ни кто-либо из Посвященных не знают всего. Ты Высший нотабль, Михаил, и ты узнаешь всё то, что знаю я.

Герцог задул свечу, но в зале не стало темно. Голубым звездным светом начали светиться бесчисленные грани зеркальных панелей. Стил подошел к одной из стен, прикоснулся к ней ладонями обеих рук. Свечение на короткое время перетекло на него, превратив герцога в призрак, опало, а прямо в воздухе стала проступать яркая контрастная картина. Михаил, не будучи сам Посвященным, всё же знал немного о магии Лемурийских Зеркал, лишнего удивления не было. Великий князь встал и приблизился к картине, сосредоточив на ней внимание. На расстоянии вытянутой руки перед ним висела карта Британских островов и северо-запада Франции. Мельчайшие подробности этих областей Империи легко различались: леса, города, реки и торговые пути. Поверхность океана колыхалась, присмотревшись, можно было различить даже отдельные поселения и замки аристократов, небольшие рощицы.

– Сейчас ты видишь мирную карту, так выглядели эти земли до нашествия, – пояснил Стил. – Теперь они сильно изменились.

Карта ожила, по границе Нормандии побежала белая ленточка – рубеж, который держали Карл Нормандский и маркграф фон Виен. Многие города и замки исчезли, сметенные войной. В некоторых местах появились серые пятна, напоминавшие жадных амеб, пожравших саму реальность и выросших до чудовищных размеров. На Оркнейских островах, на западе Англии и возле Лондона, наполовину канувшего в серую кляксу, зажглись огни.

– Великий князь, перед тобой магическая карта. Огни обозначают места силы. Вот это, – Стил указал на яркую точку на одном из суровых Оркнейских островов, – старый монастырь, основанный еще до нормандского завоевания Англии. Теперь он разрушен, но сила осталась. А вот древняя святыня друидов – город Живого Камня, – рука герцога указала на сверкавшее золотом кольцо к югу от Лондона. – Недалеко от него произошло последнее отчаянное сражение, и в нем, в сражении том, погиб Экспедиционный корпус лорда Корнуолла.

– Что означают эти серые пятна, туда не проникает магия?

– Да, ты прав, Михаил. Всё, связанное с эарами, чуждо людям, чуждо и людской магии. Серые покрывала прячут от магического ока огромные средоточия непонятных сил. Их, как ты видишь, три: в северной части Лондона, на побережье Нормандии и вот здесь, возле рубежа. Два дня назад я как раз получил известие оттуда. Пока там всё по-прежнему, но вот тут, как раз на месте одного из серых пятен, стоит огромная армия эаров. Маркграф фон Виен написал мне, что двенадцать лучших его разведчиков погибли, выясняя, что именно там скрывается… Армия тварей пока затаилась в лесах, в которых когда-то были охотничьи угодья графа Карла Нормандского. Мы не знаем, какие цели у этого скопища тварей – эары могут готовить вторжение на пока еще свободные от них земли франков, а может быть, они знают и о том, что в Нормандию скоро войдет наша армия, и ждут ее.

– До меня дошли некоторые слухи, герцог Александр. В Англии происходит что-то уж совсем непонятное. Говорят, северная часть Лондона и его северные предместья затянуты туманом, не серым, а самым обычным – влажным, густым и белесым. Этот туман скрывает всё внутри него и якобы не рассеивается уже месяцы. Так ли это? – полюбопытствовал Михаил.

– К сожалению, это не слухи, – ответил Стил. – Бывший византийский купец, а сейчас командир имперского корабля Карилеос на быстроходной галере вошел в Темзу и поднялся до Лондона. Город почти пуст. Отдельные шайки мародеров и обезумевших жителей скрываются днем по подвалам и сточным трубам, а ночью выходят на промысел – кто за золотом, а большинство за коркой хлеба. Многие попадаются на глаза эарам-воинам и гибнут. Созданный эарами туман действительно накрыл полгорода и никогда не рассеивается. Там кипит какая-то работа, эары что-то строят… Больше Карилеос ничего не узнал.

– Напали нелюди? – спросил Михаил.

– Да. Почти вся команда, а у Карилеоса были отменные бойцы, погибла. Их вырезали за несколько минут, галеру подожгли. Сам Карилеос с пятью матросами бежал на шлюпке. Они умирали от голода и усталости, когда их подобрал наш корабль в Северном море… Что происходит на побережье Нормандии, на месте третьего средоточия чужих сил, мы не знаем. Известно только одно: эары используют захваченные корабли, возможно, формируют свой собственный флот. Три дня назад несколько галер с командой из эаров прошли по проливу Спадос и скрылись в море Швейцеров. Быть может, мы встретимся с ними через неделю, когда имперский флот примет на палубы своих кораблей армию и отправится во франкские земли.

– Герцог Александр, кто же правит эарами? – задал очередной вопрос Михаил.

– Я не знаю, я могу только поделиться с тобой своими предположениями, – Стил тяжело вздохнул. – Король эаров не человек, но это существо знает людей. Оно изучало их, причем, как я думаю, не одно столетие. Оно находило людские слабости и страхи, препарировало тела и заглядывало в души. Михаил! Убийство императорской семьи бессмысленно для воина – даже если бы эарский меч сразил Торренса, наша армия всё равно собралась бы и уже под началом регента ударила по гнезду тварей. Но для темного мага-нелюдя, познавшего человеческие души, то убийство было необходимо. Посеяны смятение и страх, они подтачивают людей изнутри, ослабляют их, а слабого легче поработить… Командуя эарами, удерживая вечный туман над Лондоном, предводитель эаров использует абсолютно незнакомые нам силы. Его магия – если это магия вообще – пришла не из нашего мира. Но кое в чем эарский король ошибается, он не знает еще полной силы Империи. Перед тем, как наша армия вступит в бой, мы применим имперские Атрибуты. Мозг, Сердце и Меч Империи дадут нам мощь, способную открыть окно во Времени, мы узнаем тайну появления эаров. Тогда спрашивай меня снова, Великий князь, и ты услышишь точные ответы!

Два человека еще долго беседовали в залитом серебряным светом зале с магической картой. Часы с крышкой из половинки огромного изумруда, смутным пятном темневшие на ирреальной поверхности стола, прозвонили мелодично полночь, когда Великий имперский арбитр, взяв гостя под руку, провел его через скрытый в прихотливых изгибах зеркальных панелей выход. Бесконечная винтовая лестница уводила наверх. Миновав многочисленные посты стражи, Великий князь Московии и герцог Стил вышли в длинную галерею в гостевом крыле замка Владык, заполненном в эти дни самыми могущественными аристократами Империи.

Великий князь Московии ушел к себе, его уже ждали русские воеводы. Стил продолжил путь по галерее.

Несмотря на войну и, может быть, близкий конец света в понимании многих, жизнь в замке била ключом. Из покоев королей, герцогов, военачальников, губернаторов и наместников провинций доносились громкие голоса, смех, звон бокалов. Похожие на привидения в плащах с капюшонами, из будуаров сильных мира сего выскальзывали куртизанки, оставляли за собой шлейфы ароматов дорогих духов…

На Стила наткнулся пьяный придворный из свиты испанского короля Хуана, разодетый, как попугай. Секундный взгляд Великого имперского арбитра отрезвил пьяницу. Придворный низко поклонился и отступил, бормоча слова извинения. Но Стил уже забыл о его существовании, герцог думал сейчас отнюдь не о пьяных, распутных придворных и сибаритствующих владыках.

Нежный женский голос назвал Стила по имени, вынудив остановиться вновь. Откинув капюшон плаща, чтобы он не скрывал красоту лица и огромные зеленые глаза, к нему подошла графиня Корнелия Орландо, за которой давно закрепилась слава роковой женщины.

Первым в списке жертв графини был ее супруг, один из богатейших дворян Испании, успевший побыть мужем красавицы всего полгода. Графа Орландо сразила сабля собственного вассала, потерявшего разум от любви к жене сюзерена. Графиня, по слухам, была фавориткой двух королей, благосклонности этой высокой тридцатилетней женщины добивались самые богатые и могущественные вельможи Империи.

– Герцог Александр, простите ли вы мне эту дерзость? – спросила красавица.

– Какую же, графиня? – спросил в ответ Стил.

– Я вознамерилась отнять у вас несколько минут драгоценного времени.

– Я никуда не спешу, и сейчас Великий имперский арбитр к вашим услугам, – сказал Стил.

– Герцог, во всей Империи никто, кроме, может быть, гелиарха Торренса, лучше вас не поможет мне развеять мои сомнения в правильности выбора. Дело в том, что я намереваюсь отправиться вместе с армией в Нормандию и прошу вас, если вы одобрите сие намерение, принять меня под свое покровительство.

– Но что такая хрупкая, утонченная женщина будет делать в военном походе, результат которого предугадать пока невозможно?

– О, Великий имперский арбитр, слабые женские руки могут многое, – губы графини затрепетали, будто в сладострастном порыве, глаза заблестели ярче. – Красота дам вдохновляет рыцарей на подвиги, и, наконец, я просто боюсь возвращаться к себе в Испанию в такое страшное время, я желаю быть под защитой тысяч латников и, если на то будет Божья воля, погибнуть с ними, – тут графиня, как и подобает хорошей актрисе, скромно потупила очи.

Стил подумал, что для армии будет гораздо лучше, если этот красивый источник любовных интриг останется в Чехии или уедет к себе в Испанию, но вслух он выразил свои мысли гораздо дипломатичнее:

– Графиня, я прекрасно понимаю ваш благородный порыв, более того, я искренне восхищаюсь вашим самообладанием и вашей смелостью, но, боюсь, вы просите невозможного. Вы вольны выйти с армией от стен замка Владык и сопроводить наших рыцарей до моря Швейцеров, где нас ждет флот, но далее армия Империи продолжит путь без вас. Все, кто не относится к армии – и мужчины и женщины – останутся на берегу.

– Я знаю это, герцог, но каждое правило имеет исключения! Позвольте же и мне побыть воином, может быть, в последние дни жизни!.. Позвольте мне, Великий имперский арбитр!

Из глаз графини Орландо сползали по щекам слезы, женщина стояла вплотную, умоляюще глядя на Стила. Аромат духов опьянял, большинство мужчин не устояло бы перед искусными чарами извечной магии женщины. Но Великий имперский арбитр оставался безучастным. Герцог и во время этого, в общем-то пустого разговора, думал совсем о другом. Утешив разочарованную графиню несколькими общими фразами, Стил собирался продолжить путь, но остался на месте. Мимо прошли две столь красивые женщины, что даже он был удивлен таким совершенством творения. Дамы не скрывали красоты, на них не было обычных для куртизанок бесформенных плащей. Тонкие талии, перехваченные драгоценными поясами, глубокие декольте платьев изумрудного цвета, пышные прически, украшенные нитями жемчуга, а изяществу походки двух красавиц позавидовала в тот миг даже графиня Орландо. Но главное – их лица. Подобной правильности черт и изящной гармонии Стил еще не встречал. Незнакомки казались Стилу ожившими статуями, они и притягивали и отстраняли невольного зрителя одновременно. Красавицы проплыли по коридору и скрылись в покоях венгерского короля Ласло.

Стил решил не сдерживать любопытства и спросил:

– Графиня, кто эти женщины?

Корнелия, уничижительно посмотрев на Стила, ответила:

– Это баронесса фон Крейн и ее сестра, имени которой я не запомнила. Их приблизил к себе Ласло после того, как муж баронессы переродился вместе с доброй половиной прислуги, вынудив красоток бежать без оглядки из их баварского замка, – губки графини на секунду презрительно искривились. – А теперь сестры являются фаворитками венгерского короля, по слухам, из-за них он забыл все свои обязанности и даже подарил беглянкам какие-то земли в Венгрии. Как видите, герцог Александр, судьба этих прелестных созданий оказалась более счастливой, чем моя. Король Ласло внял мольбам о помощи, а вы, Великий имперский арбитр, с порога отринули мою просьбу, хотя она не сумасбродство ветреницы, а выстраданное мной решение! – напоследок Корнелия не удержалась от язвительного замечания – красота графини давала ей право на многие высказывания, в других устах показавшихся бы дерзкими.

Стил улыбнулся графине Орландо, вложив в улыбку крохотную частичку энергии Луны – покровительницы любящих женщин. И Корнелия изменилась на глазах, капризное выражение слетело с лица – перед герцогом стояла похорошевшая улыбающаяся женщина.

– Графиня, до моря Швейцеров будьте с нами, – мягко сказал Стил. – Но после, я повторяю, ни одна дама с армией не пойдет, не будет исключения ни для вас, ни для этих красавиц.

Стил хотел добавить, что никакого барона фон Крейна в Баварии нет и не было последние сто лет, что сестры, скорее всего, самозванки, но промолчал – зачем давать повод для грязных сплетен? Король Ласло, несмотря на все свои увлечения и славу сластолюбца, верный вассал Торренса, он привел под стены замка Владык тридцать тысяч отборных воинов, и еще никогда любовные похождения не мешали Ласло в государственных делах. Пусть наслаждается последние дни перед походом. Если только его и женщин не настигнет перерождение…

Стил знал, как это страшно – когда душу сжирает внутренний когтистый зверь, оставляя у человека лишь примитивные инстинкты. Потом душа страдает, посылая в астрал волны боли, страдает до тех пор, пока эар не погибнет – тогда душа свободна. От перерождения не застрахован никто. Только Посвященные свободны от заразы. Хотя эары чужды людям и почти неподвластны магии Душ, ритуал Испрошения Титулов, похоже, отсеивал людей с таящейся до поры внутри тварью. Но Посвященных ничтожно мало, их всего около двух тысяч на всю многомиллионную Империю.

Герцог, наконец, попрощался с графиней. Проходя мимо дверей в личные покои Ласло, Стил ощутил такую мощную эманацию вожделения, что содрогнулся. «Видимо, сестры в любовных играх так же хороши, как внешне», – подумал Великий имперский арбитр.

На огромной постели под пышным балдахином, на мягких шкурах снежного барса, король покрывал поцелуями тела двух красавиц, свободные от плена одежд. Руки ласкали их отвердевшие от желания груди, скользили по бедрам, ощущали нежность и влагу женского лона, источавшего любовный сок. Мужская плоть Ласло наконец слилась с плотью баронессы, король издал страстный стон, привлек к себе и вторую женщину, впился в ее губы, его язык проник в ее рот.

Лицо баронессы фон Крейн, искаженное страстью, неуловимо переменилось, дыхание стало хриплым, глаза закатились, но Ласло ничего не замечал, он достиг пика наслаждения.

Королевское семя оросило нутро уже не женщины.

Пронзительный, страшный, звериный крик догнал Стила на лестнице, ведущей в башню Арбитров. Герцог сразу определил его источник. Когда Стил подбежал к окованной медными листами двери с хитроумным замком, возле нее толпились придворные и стражники из Венгерской гвардии в шлемах с серебряными крыльями. Ломать дверь и даже стучаться люди не решались: Ласло отличался крутым нравом. Но Стил знал – сейчас не время для церемоний. Удар ногой – многопудовая дверь с треском проваливается внутрь комнаты. Великий имперский арбитр вбежал в покои и замер. То, что он увидел, ошеломило даже его. ТАКОГО Стил еще не видал.

Тело венгерского короля свисало с постели. Низ живота Ласло представлял собой сплошную зияющую рану, шея сбоку была перервана, среди багровых мышц Стил видел неестественно белые позвонки. Рука Ласло сжимала меч, на полу лежал эар с отрубленной головой. Тело женщины, которым воспользовалась тварь, вместо влагалища имело теперь разверстую пасть, полную кинжаловидных зубов. Разрывая меха, на постели билось в агонии второе существо. Ласло успел, несмотря на ужасные ранения, нанести удар и ему. Нежную кожу, минуту назад принадлежавшую красивой даме, на груди прорывали два роговидных выроста, руки утолщились, вместо пальцев существо имело пять когтей, похожих на когти росомахи.

Стил приблизился к кровати. Эар медленно повернулся к герцогу. Одна лапа его пыталась прикрыть распоротый живот, из которого ускользали внутренности, а вторая тянулась к человеку. Ноги твари дергались, выгибались в коленях под неестественными углами. Стил добил нелюдя, эар тонко взвизгнул и замер, освобождая из тела душу женщины… Из угла комнаты послышались странные всхлипы. Великий имперский арбитр обернулся – в углу, согнувшись, стоял видавший виды капитан личной гвардии Ласло, его рвало.

Комната постепенно стала наполняться людьми, но, по приказу Стила, солдаты вытеснили из комнаты придворных, приладили на место выбитую дверь и встали на страже.

В коридоре загрохотали латные сапоги, еще несколько секунд, и в покои быстро вошел, почти вбежал, император. Торренс был смертельно бледен, казалось, он с трудом сдерживает гнев от бессилия. Император подошел к накрытому покрывалом телу Ласло, поднял покров и последний раз посмотрел в остекленевшие глаза одного из своих лучших военачальников. Когда гелиарх заговорил, голос его зазвучал необычно глухо:

– И Ласло убит… Великий имперский арбитр, мы еще не выступили, а армия наша тает день ото дня, – Торренс сделал паузу, он стоял и смотрел на кровавые пятна, что не успели замыть, потом без перехода спросил: – Как это произошло?

После рассказа Стила император задал вопрос, который Великий имперский арбитр ожидал:

– Тебе не кажется, герцог Александр, что эти женщины, самозваная баронесса фон Крейн и ее сестра, неслучайно встретились с королем Венгрии? Не думаешь ли ты, что повелитель эаров может управлять не только такими вот тварями, – Торренс кивнул на лежавшие тела, – но и направлять людей, которым только еще предстоит переродиться? Когда я думаю об этом, мне становится страшно. Люди и так смятены, а если они зададут себе тот же вопрос, то все мои подданные станут наполовину безумны. Империю оплетет паутина подозрений.

– Повелитель, ты знаешь, что скоро будет собрание Большого Круга Пятидесяти. Я надеюсь на то, что Всевышний укажет нам путь и на этот раз, – ответил Стил.

– Ты прав, герцог, только Бог и может спасти наше государство. Всё наше могущество не помогло нам, вся наша магия, внушавшая недругам страх, оказалась бессильной. Когда-то магическая дверь в мой личный кабинет отправила в небытие ужасного Воина Теней, творение колдуна Акшера. Но, возможно, она пропустит не менее злобную тварь, сидящую пока еще в человеке, не вызывающем подозрений… Герцог, завтра я решил устроить смотр, после которого армия незамедлительно выступит. Я не вхожу в Большой Круг Пятидесяти, мои жезл и диадема не властны над лучшими из избранных. Великий имперский арбитр, помни, что от знания, которое ты вынесешь на свет божий, зависит всё!

Торренс развернулся и вышел, немного погодя и Стил покинул королевские покои.

Октябрьское утро выдалось туманным и свежим, Солнце показалось из-за далеких холмов, окрасило пелену тумана в нежно-розовый цвет.

Сотни штандартов сверкнули золотом и серебром. Все гигантское поле было покрыто закованными в броню людьми. Войско двумя огромными колоннами, с узкими проходами между армиями земель и провинций, стояло неподвижно. Только три всадника мчались меж колонн: на белом жеребце император, за ним, отставая на несколько ярдов, коннетабль и Великий имперский арбитр на вороных конях.

Странным был тот смотр. Войска стояли в тишине, не играла музыка, не слышно было и приветственных криков.

Трое всадников подъезжали к войску какой-либо части Империи, останавливали коней, навстречу им выходил знаменосец со штандартом, становился на одно колено, преклоняя и голову, и знамя. Правители приветствовали боевой стяг: Торренс I поднимал над головой жезл, коннетабль салютовал мечом, а Великий имперский арбитр просто прикладывал ладони к доспехам на груди, опуская при этом голову. Так повторялось много раз.

Войско короля Полонии Августа: белое знамя со львом и лебедем, красота коней, всадники в великолепных доспехах, шлемы с богатым плюмажем…

Дружина Великого князя Московии Михаила: стяг с ликом Иисуса, остроконечные шлемы, темные кольчуги на воинах; кавалерия в первых рядах, а за ней частоколом высятся копья лучшей в мире пехоты русичей…

Малая кавалькада остановилась напротив знамени Вольных Кантонов, что лежат по берегам внутреннего моря. На фоне гор летел на знамени могучий орел. Знаменосец, еще безусый юноша, склонил стяг перед гелиархом. За ним стояли плотным строем непревзойденные лучники Вольных Кантонов, бившие тяжелыми стрелами хороший доспех с двухсот шагов. Как только Торренс поднял руку с жезлом, строй воинов вдруг заколебался, передняя шеренга прорвалась точно напротив гелиарха. На поле выскочили четверо эаров-воинов, оставляя позади кровавый след. Уже через минуту после перерождения они вошли в полную силу и теперь прыжками в несколько ярдов преодолевали полоску поля, отделявшую их от тех, чью жизнь надо было прервать.

Лучники еще только подумали о том, что надо достать стрелы из колчана, меч коннетабля вышел из ножен на дюйм, даже герцог Стил не успел еще метнуть в нелюдей колючую и острую стальную метательную звезду.

Диадема – Мозг Империи на челе гелиарха ожила, выбросила навстречу чудовищам лучи. Но не те полоски света, что поднимали души к Высшим Мирам, а острые, как шпага, пронзающие и плоть, и камень. Четверка тварей перестала существовать, инерция прыжка бросила переднего эара под ноги коня Торренса. Захрапев, жеребец встал на дыбы над поверженной тварью.

Мозг Империи победно сиял. Это увидели все, никакая дымка не была для такого света преградой. Над полем пронесся гул тысяч голосов, перешедший в победный крик – все восприняли случившееся как благоприятное знамение. Император, несший Атрибут, будет потом запечатлен на сотнях картин, будут изваяны его конные статуи…

Но сейчас еще не было картин и конных статуй, а было поле, остатки тумана, рассеивающиеся под лучами Солнца, и кричащие воины, увидевшие свет надежды.