Текст книги "Личности и идеи в русской метафизике"

Из русских мыслителей Бердяеву, пожалуй, как никому другому, «повезло» с однозначными критическими оценками. Мыслитель сам словно провоцирует «сокрушительную» критику в свой адрес. Он не использует никаких философических «шифров»; из книги в книгу пишет в общем-то открытым текстом о самом для себя важном, при этом неизбежно и вполне сознательно повторяя одни и те же идеи, желая фактически одного – быть верно понятым. И уж никак нельзя сказать, что он не сознавал, как часто результат получался прямо обратным. Более того, готов был признать свою ответственность как мыслителя за возникающее непонимание. Предисловие к одной из наиболее серьезных его работ «О рабстве и свободе человека» имеет заглавие: «О противоречиях в моей мысли». «Меня всегда плохо понимали, – читаем мы в предисловии к другому его важнейшему труду "Опыту эсхатологической метафизики" (Париж, 1947). – Не только у враждебных мне, но и у сочувствующих постоянно возникало много недоразумений. И я сам, конечно, был в этом виноват, я мало делал для понимания моего «миросозерцания», я его провозглашал, но не развивал систематически. Мое философское мышление не наукообразное, не рационально-логическое, а интуитивно-жизненное, в основании его лежит духовный опыт, оно движется страстью к свободе» (с. 9).

Бердяев в данном случае не только совершенно точно и откровенно (редчайшее явление в истории мысли) говорит о действительно существеннейшем недостатке собственного философствования – склонности к «провозглашению» идей в ущерб их развитию (отсюда нередко странный для философа пророческий «стиль»), но и объясняет, что при всех реальных недостатках и противоречиях его путь в философии иным быть просто не мог. Не мог мыслитель изменить философскому эросу: именно любовь к истине (в «интуитивно-жизненном» ее постижении) требовала от него постоянно думать и писать о самом главном, самом существенном, пренебрегая при этом – иногда роковым образом – «второстепенным», деталями. Но в его философской манере была и сильная сторона. «Индивидуалист» и «субъективист» Бердяев буквально жил в мире философских идей, и отнюдь не только своих собственных. Он порой откликался, как правило, точно и глубоко на, казалось бы, едва наметившиеся движения в философском мире, способен был тонко чувствовать чужую мысль, ее оттенки и тенденции. Колоссальная эрудиция Бердяева имела качественный, философско-творческий характер, и его обобщения и интуиции основывались на реальном и обширном знании.

Хотя сам Бердяев очень часто говорил о себе как о метафизике и даже в названии ряда его работ (не говоря уже об их содержании) присутствует слово «метафизика», он это понятие не слишком любил, постоянно оговаривая, что используется оно им не в традиционном «школьно-академическом» смысле. Впрочем, терминологические проблемы вставали перед ним часто: практически все сколько-нибудь существенные понятия он стремился представить в собственной трактовке, сделать коррелятивными своим философским интуициям. Тем не менее есть все основания для того, чтобы считать Бердяева именно метафизиком, хотя, конечно, в его оригинальном, творческом варианте. Можно сказать, что бердяевская метафизичность носила совершенно тотальный характер, все, о чем он писал, необратимо обретало метафизические черты. Не только метафизика как таковая (допустим, «эсхатологическая метафизика» в обозначении Бердяева), но и метафизика творчества, метафизика истории, метафизика личности, метафизика России, метафизика русской (и вообще) революции, метафизика любви, метафизика войны и даже метафизика собственной судьбы («Самопознание») – все это непрерывный – из статьи в статью, из книги в книгу – опыт метафизического истолкования («трансцендирования», согласно используемой самим философом терминологии). Готовность Бердяева дать метафизическое объяснение буквально всему и вся не может не поражать. Кажется, что он готов раскрыть глубинный, метафизический смысл практически любого конкретного явления, во всяком случае имеющего отношение к истории и человеку. Вполне сознательно пренебрегая максимой здравого смысла о «невозможности объять необъятное», Бердяев без тени сомнения берется за эту задачу. Тонкие интуиции мыслителя многое улавливают и действительно проясняют. Но «провозглашаемые» в качестве истин, да еще к тому же метафизических, эти интуиции нередко превращаются в то, что Бердяев более всего ненавидел и против чего боролся, – в схемы, соблазняющие простотой и одновременно яркостью объяснения конкретного многообразия исторического бытия. Было бы, однако, несправедливо не отметить, что философ сам всегда стремился к преодолению схематического «окостенения» собственных выводов и с этим связаны многие изменения в его позиции.

Сочинения:

Судьба России. М., 1990.

Философия свободного духа. М., 1994.

Истина и откровение. СПб, 1996.

Богданов Александр Александрович
1873–1928
Настоящая фамилия Малиновский

Философ, ученый, политический деятель. Родился 10 августа 1873 в г. Соколка Гродненской губернии в семье учителя. В 1892 поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В 1894 принимал участие в студенческих волнениях, был арестован и отправлен в ссылку. Свою политическую деятельность начинал как народник, а в дальнейшем постепенно перешел на социал-демократические позиции. В 1899 окончил медицинский факультет Харьковского университета (по специальности психиатрия). Тогда же увидел свет его первый философский труд «Основные элементы исторического взгляда на природу» (СПб., 1899). В 1904 выходит философский сборник «Очерки реалистического мировоззрения» под редакцией Богданова. К большевистскому крылу российской социал-демократии он примкнул в 1903. Входил в состав ЦК, был членом социал-демократической фракции II Государственной думы. Увлечение Богданова энергетизмом Оствальда и эмпириокритицизмом Э. Маха вызвало резкую критику Ленина в работе «Материализм и эмпириокритицизм». В 1909 Богданова исключили из партии. В 1914–1917 он был врачом на фронте. После Октябрьской революции Богданов один из руководителей Пролеткульта, активно занимается научно-исследовательской работой. С 1926 – директор Института переливания крови.

Основой своих философских обобщений Богданов всегда считал учение Маркса, прежде всего «социальный материализм» последнего. В то же время он был убежден, что в самом современном естествознании рождаются философские идеи, которые в существенной мере определяют новый уровень материалистической философии. Такого рода идеи Богданов усматривал в концепциях Э. Маха и Р. Авенариуса. В своей собственной теории эмпириомонизма он стремился к еще более радикальному (чем в эмпириокритицизме) преодолению разграничения психического и физического. Богданов предлагал отказаться от онтологического (субстанциального) противопоставления этих процессов и сделать «основным вопросом» философии определение и различение их организационных характеристик. Физическое в «эмпириомонистической» трактовке выступает как коллективный, «социально-организованный опыт», а психическое – как опыт сугубо индивидуальный, личностный. Марксизм, по Богданову, сохраняет безусловное методологическое знание, будучи наиболее фундаментальной теорией социальной природы познания. Сохраняет свою ценность и марксистская идея пролетарской революции: «коллективистской» сущности мира соответствует именно коллективизм психологии и идеологии пролетариата. Соответственно, «индивидуалистическая» буржуазная идеология в исторической перспективе оказывается полнейшим анахронизмом. Наиболее полно богдановская философия «организационных форм» представлена в его фундаментальном труде «Тектология: Всеобщая организационная наука». Реальность рассматривалась мыслителем как совокупность систем разного уровня организации, находящихся в постоянном развитии и взаимодействии.

Умер А. А. Богданов 7 апреля 1928 в Москве в результате проведенного на себе неудачного опыта по переливанию крови.

Сочинения:

Философия живого опыта. СПб., 1913.

Тектология: Всеобщая организационная наука: в 2 кн. М., 1989.

Болотов Андрей Тимофеевич
1738–1833

Историк, экономист, философ. Родился 7 октября 1738 в селе Дворяниново Тульской губернии в дворянской семье. В 1755–1762 был на военной службе. Много лет занимался издательской деятельностью (журналы «Сельский житель», «Экономический магазин»). С 1794 член Лейпцигского экономического общества. В период пребывания за границей в Германии слушал лекции немецких профессоров – последователей философии Х. Вольфа и Г. Лейбница. В своих философских сочинениях Болотов постоянно обращался к проблеме веры и разума, религии и науки, придерживаясь точки зрения, согласно которой примирение и даже «сотрудничество» между этими областями возможно и необходимо. Наиболее универсальным методом объединения оказывается философия, ставящая самые общие вопросы: о сущности Бога и сотворенного им мира, о месте человека и т. п. Существенное место в структуре философского знания Болотов отводил этике и антропологии.

Умер А. Т. Болотов 3 октября 1833 в Дворяниново.

Сочинения:

Записки. Т. 1–4. СПб., 1871–1873.

Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одною госпожою и ее детьми. М., 1776.

Боткин Василий Петрович
1811–1869

Мыслитель, литературный критик. Родился 27 декабря 1811 в Москве в богатой купеческой семье. Входил в кружок Н. В. Станкевича. Как и другие участники этого философского кружка, испытал в молодости влияние философии Гегеля, а также немецкого романтизма и Фихте. В дальнейшем увлекался антропологизмом Л. Фейербаха и левогегельянством. В конце 1840-х перешел на позитивистские позиции, ориентируясь в первую очередь на социальную теорию О. Конта. Разделяя в целом антитеологический пафос «положительной философии», Боткин в то же время считал, что мистика и мистицизм не могут быть никогда полностью отброшены или объяснены, поскольку коренятся в иррациональных сферах мира и человеческой души. Будучи убежденным западником, он особое значение придавал экономическим факторам исторического развития и был одним из первых в России, кто обратился к систематическому изучению трудов Маркса. Перспективы развития России непосредственно связывал именно с экономическим прогрессом, отменой крепостного права и становлением буржуазных отношений. Он был сторонником постепенных реформ «сверху» и просвещения народных масс, пока еще, по его убеждению, совершенно неготовых к участию в политике. В последние годы жизни проявляет глубокий интерес к творчеству Т. Карлейля, в особенности к его эстетике. Боткин отстаивал принципы «эстетической критики» и теории «искусства для искусства» («теория свободного творчества»).

Умер В. П. Боткин 10 октября 1869 в Петербурге.

Сочинения:

Сочинения. Т. 1–3. СПб., 1890–1893.

Письма об Испании. Л., 1976.

Литературная критика; Публицистика; Письма. М., 1984.

Брянцев Андрей Михайлович
1749–1821

Философ. Родился в Вологодской губернии в семье священника. Окончил Вологодскую семинарию, а затем Славяно-греко-латинскую академию в Москве (1770). В дальнейшем получает юридическое образование в Московском университете. В 1787 защищает в университете диссертацию «О критерии истины» и становится магистром философии. С 1795 – ординарный профессор логики и метафизики. В своих лекционных курсах и сочинениях Брянцев следовал преимущественно принципам философии Х. Вольфа. Ему также принадлежит ряд переводов трудов европейских ученых и мыслителей: «Истолкование английских законов» У. Блэкстона, «Начальные основания нравственной философии» Г. Фергюссона и др.

А. М. Брянцев умер 26 января 1821 в Москве.

Сочинения:

Слово о всеобщих и главных законах природы… // Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII в. Т. 1. М., 1952.

Булгаков Сергей Николаевич
1871–1944

Философ и богослов. Родился в Ливнах Орловской губернии 16 июня 1871. Окончил юридический факультет Московского университета, в 1890-х увлекался марксизмом, был близок к социал-демократам. Смысл дальнейшей мировоззренческой эволюции Булгакова вполне определенно передает заглавие его книги «От марксизма к идеализму» (1903). Он участвует в сборниках «Проблемы идеализма» (1902) и «Вехи» (1909), в религиозно-философских журналах «Новый путь» и «Вопросы жизни», издательстве «Путь». Религиозно-метафизическая позиция Булгакова нашла вполне последовательное выражение в двух его сочинениях: «Философия хозяйства» (1912) и «Свет Невечерний» (1917). В 1918 он стал священником, в 1922 был выслан из России. С 1925 и до конца своих дней руководил Православным богословским институтом в Париже.

В философских и богословских трудах Булгакова центральную роль играет софиология. Увидев в учении Вл. С. Соловьева о Софии «наиболее оригинальный» элемент метафизики всеединства, но «незаконченный и недоговоренный», Булгаков развивал софийную тему уже начиная с «Философии хозяйства» и вплоть до своих последних богословских творений: «Утешитель» (1936) и «Невеста Агнца» (1945). Его богословский опыт трактовки Софии как «идеальной основы мира», Души мира, Вечной Женственности, нетварного «вечного образа» и даже «четвертой ипостаси» был воспринят резко критически в церковных православных кругах и осужден, причем как в России, так и за рубежом. В метафизическом плане софиология Булгакова – это онтологическая система, развитая в русле метафизики всеединства и восходящая своими корнями к платонизму, в которой предпринята попытка радикального – в границах христианской парадигмы – обоснования онтологической реальности тварного мира, космоса, как обладающего собственным смыслом, способностью к творческому развитию, «живым единством бытия». В «Свете Невечернем» утверждается, что «онтологическая основа мира заключается в сплошной, метафизически непрерывной софийности его основы». Мир в софиологии Булгакова не тождествен Богу – это именно тварный мир, «вызванный к бытию из ничто». Но при всей своей «вторичности» космос обладает «собственной божественностью, которая есть тварная София». Космос – живое целое, живое всеединство, и у него есть душа («энтелехия мира»). Выстраивая онтологическую иерархию бытия, Булгаков различал идеальную, «предвечную Софию» и мир как «становящуюся Софию». Идея Софии (в ее многообразных выражениях) играет у Булгакова ключевую роль в обосновании единства (всеединства) бытия, единства, не признающего в конечном счете никакой изоляции, никаких абсолютных границ между божественным и тварным миром, между началом духовным и природным (мыслитель видел в собственной мировоззренческой позиции своего рода «религиозный материализм», развивал идею «духовной телесности» и др.). Софиология Булгакова в существенной мере определяет характер его антропологии: природа в человеке становится «зрячей», и в то же время человек познает именно «как око Мировой Души», человеческая личность «придана» софийности «как ее субъект или ипостась». Смысл истории также «софиен»: историческое творчество человека оказывается «сопричастным» вечности, будучи выражением универсальной «логики» развития живого, одушевленного (софийного) космоса. «София правит историей… – утверждал Булгаков в "Философии хозяйства". – Только в софийности истории лежит гарантия, что из нее что-нибудь выйдет». В антропологии и историософии русского мыслителя, как, впрочем, и во всем его творчестве, граница между метафизическими и богословскими воззрениями оказывается достаточно условной.

С. Н. Булгаков умер в Париже 13 июля 1944.

Сочинения:

Сочинения. Т. 1–2. М., 1993.

Валентинов – псевдоним Николая Владиславовича Вольского
1879–1964

Общественный и политический деятель, публицист. Играл значительную роль в социал-демократическом движении, первоначально примыкал к большевикам, с 1904 – меньшевик. Эмигрировал из СССР в 1930. В дореволюционный период стремился соединить принципы «классического» марксизма с естественнонаучными и философскими воззрениями Э. Маха и Р. Авенариуса. В начале ХХ в. участвовал в философской полемике «реалистов» и «идеалистов», резко критикуя «идеалистические» учения Е. Трубецкого, П. Струве, С. Булгакова и др. В эмиграции опубликовал цикл книг о личности, творчестве и философских идеях В. И. Ленина: «Встречи с В. И. Лениным», «Малознакомый Ленин», «Ранние годы Ленина».

Умер 26 июля 1964 в Ле-Плесси-Робинсон (Франция).

Сочинения:

Философские построения марксизма. Диалектический материализм, эмпириомонизм и эмпириокритическая философия. М., 1908.

Мах и махизм. М., 1908.

Недорисованный портрет… М., 1993.

Достоевский. СПб., 1909.

Введенский Александр Иванович
1856–1925

Философ, психолог, логик. Родился в Тамбове 19 марта 1856. В 1881 окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. Его учителями были философ М. Н. Владиславлев и историк К. Н. Бестужев-Рюмин. После магистерского экзамена был командирован на два года в Германию (1884–1886), где слушал лекции Куно Фишера в Гейдельберге. В 1888 защитил магистерскую диссертацию «Опыт построения теории материи на принципах критической философии». С 1890 Введенский – профессор философии Петербургского университета, где читает курсы логики, психологии, истории философии. Введенский был одним из инициаторов создания при Петербургском университете Философского общества. 31 января 1898 на первом заседании Общества Введенский, в качестве его председателя, сделал доклад «Судьбы философии в России». К его наиболее фундаментальным трудам относятся: «Логика как часть теории познания» (1909, всего четыре издания), «Психология без всякой метафизики» (1914, три издания).

Основывая собственное учение («логицизм») на принципах кантовского априоризма, Введенский трактовал априорность в смысле необходимости исходных, недоказуемых в системе знания, но «заведомо годных для знания» суждений. Хотя ни одна из школ западноевропейского неокантианства не оказала на Введенского непосредственного и серьезного влияния, его понимание методологических задач «критической» философии в целом соответствовало общему направлению развития кантианства (в частности, в ряде существенных моментов было близко принципам теории познания Г. Когена и В. Виндельбанда). Достоверность познавательной деятельности, по Введенскому, ограничена пределами сознания, основополагающим законом которого является «объективирование» («неотделимость "я" от "не-я"», «"я" без "не-я" пусто»). В «логицизме» Введенского априорному (аксиоматическому) знанию противопоставляются как не обладающие научной достоверностью знания апостериорные (опытные) и метафизические (основанные на вере). Ведущая роль в познании отводится логике, которая, в отличие от психологии, выполняющей, по Введенскому, лишь описательные функции, является основным инструментом проверки научной состоятельности теоретического знания. Вместе с тем логический закон противоречия, считал Введенский, при всей его важности не имеет абсолютного значения и для мышления только «нормативен» ввиду возможности мыслить противоречие. В качестве примера, подтверждающего такую возможность, Введенский ссылался на геометрию Н. И. Лобачевского. Объект естественно-научного исследования должен быть отнесен к «нашим представлениям о вещах». В конечном счете реальность бытия объектов такого рода устанавливает не наука, а метафизическая вера.

Категорически отрицая философско-научный статус метафизики вплоть до признания «чужого одушевления» лишь метафизической гипотезой (сформулированный им «психо-физический закон отсутствия объективных признаков одушевления»), Введенский в то же время видел в метафизике как «морально обоснованной вере» необходимый, наряду с подлинным знанием, элемент мировоззрения. Он допускал также возможность особого «метафизического органа познания» и реальность «мистического восприятия» (О мистицизме и критицизме в теории познания В. С. Соловьева // ВФиП. 1901. Кн. 56) Идеи Введенского нередко становились предметом философских дискуссий. С ним полемизировали Э. Л. Радлов, С. Н. Трубецкой, Н. О. Лосский, Н. Я. Грот, М. И. Каринский и другие русские мыслители. В 1920-е Введенский выступал против пропаганды массового атеизма, доказывая принципиальную неосуществимость его конечных целей. Он подчеркивал постоянство определенных типов религиозной веры: интуитивно верующие; верующие в силу развитости нравственного и эстетического чувства (Судьбы веры в Бога в борьбе с атеизмом. Пг. 1922).

А. И. Введенский умер 7 марта 1925.

Сочинения:

К вопросу о строении материи. СПб, 1890.

О пределах и признаках одушевления. Новый психофизиологический закон в связи с вопросом о возможности метафизики. СПб, 1892.

Судьбы философии в России. М., 1898.

Философские очерки. СПб, 1901.

Новое и легкое доказательство философского критицизма. СПб, 1909.