Текст книги "Своя вселенная"

– Еду. Минут через десять. А может мне с тобой?

– Зачем со мной? У тебя своя машина. А у меня нет времени тебя завозить. До вечера.

Василий проследил, как она села в машину, вывела её задом на проезжую часть и укатила. Слова о его машине навели Петровского на некоторое предположение, которое стоило проверить. Он отправился в гараж, прилепившийся к дому справа, если смотреть с улицы. Дверь в поднимающихся воротах не была заперта. За ней взору Василия предстала довольно симпатичная машина, похожая на японский внедорожник, однако обойдя ее, Василий обнаружил позади надпись: «Руссо-Балт». Получалось, что эта фирма выпускает разные автомобили.

Он не знал, где его водительские права в здешней вселенной. Однако, ему казалось, что местные гаишники не могут быть похожи на тех, с кем он привык иметь дело в своей вселенной, что они доброжелательны, вежливы и вовсе не настроены обирать водителей. Короче, он решил поехать на работу без всяких документов. Не показывать же, в случае чего, те, которые у него есть.

Гардероб подвергся тщательному исследованию. Одежда, подходящая для работы, нашлась: лёгкий светло-серый костюм с белой рубашкой, а на ноги – добротные коричневые туфли. Сообщив Татьяне, что он удаляется в редакцию, Василий прошёл к машине, поднял ворота, завёл двигатель и выехал под небо, по которому тянулись лёгкие, задумчивые облачка.

Он ехал неспеша по живописным улочкам, уставленным по бокам невысокими домами. Потом дорога пошла по лесу, а вслед за тем вновь замелькали коттеджи. Позже он пересёк широкую трассу, по которой в обе стороны неслись потоки автомобилей. Василий не сомневался – это здешняя кольцевая дорога. А за ней опять располагались коттеджи, и лишь через некоторое время по обе стороны от улиц начали громоздиться многоэтажные здания, порой очень высокие.

Василий ехал наугад, и, в конце концов, наступил момент, когда он понял, что заплутал. Полицейских не было видно. Остановившись около припаркованной машины, в которой сидел водитель, Василий обратился к нему с вопросом, как доехать до Тверской. И получил обстоятельный ответ. Молодой чернявый мужчина с такой готовностью принялся объяснять ему дорогу, что даже вылез из машины, чтобы проще было размахивать руками, показывая, где в какую сторону надо поворачивать.

Руководствуясь его советами, Василий довольно быстро доехал до Кремля, свернул на Тверскую и вскоре оказался подле четырёхэтажного строения с огромными окнами, которое абсолютно походило на знакомое ему с давних пор здание. На стоянке справа было одно свободное место. Василий занял его. Выйдя из машины, посмотрел на номерной знак на бампере – цифры и буквы совпали с теми, что были написаны на табличке, прикрепленной к стене. Это место предназначалось именно для его машины. «Надо же, никто не занял, – подивился Василий. – Ну и народ здесь. Вроде русские, а как англичане».

С уверенным видом он вошёл в здание, поднялся на третий этаж. Перед ним открылся широкий коридор, отделанный тёмным деревом, с дверьми по обе стороны. За какой из них кабинет главного редактора? Этого он не знал.

Василий медленно пошёл вперед. Он как бы прогуливался по редакции, на самом деле искал нужную дверь. Какой-то незнакомый человек вышел из двери с табличкой «Отдел мебели», поздоровался с ним. Василий ответил, продолжая неспешное движение. Наконец кабинет был найден. Секретарь, молоденькая, но не очень симпатичная брюнетка, вежливо улыбнулась ему, здороваясь, и от этого её лицо похорошело. За следующей дверью он обнаружил достаточно просторное помещение, значительную часть которого занимал широкий стол из тёмного полированного дерева, а вдоль стен шли книжные шкафы, заполненные книгами. Этот кабинет был не менее солиден, чем домашний.

На столе поджидала его достаточно высокая стопка бумаг, на верхней стояло название «Модный интерьер», чуть ниже – № 9, а ещё ниже располагалось изображение того самого интерьера, о котором писал журнал. Василий сходу понял – это вёрстка. Ему следует прочитать её, внести последние правки, если таковые требуются, и подписать номер в печать. Так, по крайней мере, поступал главный редактор того издания, в котором Василий работал в своей вселенной.

Он принялся просматривать вёрстку. Большую часть её занимали фотографии интерьеров, мебели, но был и текст:

«Спальня решена в нежных кремовых тонах, и главная её особенность – наличие шёлковых панелей соответствующего цвета. Созданный образ хорошо дополняют шёлковые гардины с кистями…»

А через несколько страниц: «Ванная выполнена в венецианском стиле. Но дизайнер не стал злоупотреблять мрамором. Из него выполнены только колонны, облицовка ванной и рукомойника, а стены между колоннами оклеены водостойкими обоями с пейзажами, что создает ощущение, будто вы находитесь в беседке в солнечный день…»

Особого желания придираться к тексту у него не было. Поправив неудачные обороты в нескольких местах, Василий подписал вёрстку и лично отнёс секретарю. Положил на стол со словами:

– Возвращаю.

– Отсылать в типографию вместе с диском? – поинтересовалась она.

– Да. – Василий уверенно кивнул.

Вернувшись в кабинет, он вдруг подумал, что подпись настоящего обитателя данного кабинета может отличаться от той, которую поставил он. Впрочем, секретарь ничего не сказала. Может, не заметила. Хотя нельзя исключить, что подпись у его двойников похожа на ту, что привык ставить он.

Тут Василий вспомнил: надо позвонить Астахову. Набрал номер, услышав знакомый голос, проговорил не очень громко, чтобы, не дай Бог, не услышали за дверью.

– Дмитрий, это Василий Петровский. Извините, что не позвонил вам вчера. Не смог. Я нашёл свой дом. Точнее, дом моего двойника. И всё выяснил. Здесь я – главный редактор журнала «Модный интерьер». Знаете такой.

– Нет, – прозвучало из трубки. – Откуда вы звоните?

– Из редакции. Где он работает. Здешний Петровский. Это недалеко от вас. Пушкинская площадь, дом Сытина.

Последовала пауза, после которой Василий услышал:

– Мы можем встретиться?

– Конечно, – с готовностью ответил Петровский. – Где?

– В моём кабинете. Через полчаса.

– Хорошо, буду.

Он решил не ехать на машине, а прогуляться до университета. Выйдя в приёмную, сообщил секретарю, что идёт обедать.

– Без Григория Пантелеймоновича? – удивленно протянула она.

Василий представления не имел, кто такой Григорий Пантелеймонович и почему они должны обедать вместе. Надо было выкручиваться.

– Да. Я сегодня приглашён на деловой обед.

Она понимающе кивнула.

В коридоре его окликнул высокий и грузный молодой человек с русой бородкой.

– Василий Игнатович, я подготовил материал, о котором мы говорили два дня назад.

– Положите на мой стол, – распорядился Василий и продолжил стремительное движение к лестнице.

Вскоре он был на площади. Передвигаясь пешком, он мог позволить себе дотошно оглядывать окрестности без риска попасть в аварию. И первое, что удивило его – памятник Пушкину стоял на привычном месте. Значит, здесь тоже перенесли его на другую сторону Тверской. Однако, позади бронзовой фигуры поэта не громоздился кинотеатр, носивший в советское время громкое имя «Россия». Бульвар уходил в сторону Петровки, оправдывая своё название – Бульварное кольцо. Открывавшаяся позади памятника перспектива понравилась Петровскому.

Неспешное движение по Тверской продолжилось. Василий оглядывал здания, стоящие по обе стороны улицы. Некоторые он узнавал, другие – нет. Но все они имели своё лицо. Хотя ни одно из них не нарушало стилистического единства столь важной для города улицы. Потом он увидел здание Мэрии, в котором успел вчера побывать. Но только сейчас Василий заметил, что напротив, через проезжую часть, не возвышается памятник Юрию Долгорукому. Не было здесь памятника основателю славного града. Поскупились или не додумались? А может, кто-то другой основал в этой вселенной Москву?

Минут через десять знакомая дверь пропустила его в здание физического факультета. Астахов был один в кабинете. Поднялся навстречу Василию, пожал руку. Он казался чем-то взволнованным.

– Так вы не знаете журнал «Модный интерьер»? – для верности спросил Петровский, усаживаясь напротив него.

Астахов лишь покачал головой из стороны в сторону. Это покоробило Василия.

– Очень известный журнал. Выходит с тридцатых годов. В нём тогда Владимир Татлин главным редактором работал. Известный конструктивист, дизайнер, художник. Неужели про такого не слышали?

Про Татлина он тоже не слышал. Ну что с ним поделаешь? Василий продолжил:

– Понимаете, что интересно. В моей вселенной я работаю в журнале, который тоже пишет про интерьеры, про мебель. Я в нём на жизнь зарабатываю. А литература – это хобби. Потому что даже если книгу напечатают, много за неё не дадут. Пишешь год, а денег получишь на месяц житья. Ну, максимум на два.

– А почему так мало платят? – изумился Астахов. – У нас писатели хорошие деньги получают.

– А у нас – так. – Он безнадёжно махнул рукой. – Бог со всем этим. Сейчас важнее другое. В той вселенной, в которую я попал первоначально, я – известный писатель и один из руководителей Союза писателей… всей страны. А здесь я, как и в своей вселенной, работаю в журнале, который пишет про интерьеры, про мебель. Но не рядовым сотрудником, а главным редактором. И ещё: здесь я женат на своей жене, но не так долго, как в своей вселенной. И ребёнок у меня здесь от другой женщины, а не от жены. Но в своей вселенной у меня от этой женщины нет ребёнка. Понимаете, в каждой вселенной свои особенности, но люди взаимодействуют те же, и делами занимаются похожими.

– Понимаю. Это… интересно, – не слишком уверенно произнёс Астахов.

Василий, почувствовав его интонацию, ощутил необходимость усилить свои аргументы.

– Вот вы занимаетесь везде одним и те же делом. – Астахов осторожно кивнул. Василий продолжил. – И жена у вас везде Ирина. Однако, характер ваш несколько различается в каждой из вселенных. Например, в нашей вселенной вы ездите иногда выпившим. А здесь, как я понял, не ездите. А в предыдущей вселенной вы вообще не ездите, потому что у вас нет машины. И там вы какой-то… пугливый. Не слишком уверенный в себе. А в моей вселенной и здесь вы уверены в себе. С этим всё в порядке.

Астахов ещё раз осторожно кивнул. Он по-прежнему был какой-то заторможенный. Нечто непонятное тревожило его. Василий не выдержал:

– Дмитрий, у вас что-то произошло?

– Мучает головная боль. Но дело не в этом, – задумчиво ответил Астахов и после небольшой паузы глянул решительнее. – Послушайте, а может у вас… временная потеря памяти была.

Ах, вот оно что! Он засомневался в том, что рассказал Василий.

– Но я ничего не забывал. При чём тут потеря памяти? Я, конечно, не знал, где мой дом в этой вселенной, чем я здесь занимаюсь, кто моя жена. Но я всё время помнил, где я живу в своей вселенной, кем работаю и кто там моя жена. И вас я помнил, хотя здесь мы увиделись только позавчера. И я знал о некоторых ваших увлечениях. Хотя бы, об этих троих, о Хокинге, Виленкине и этом… как его?

– Хойле, – мрачно подсказал Астахов.

– Да, Хойле, о котором вы и тут, и там книгу хотите написать… При чём тут память? Логичнее предположить, что я вас разыгрываю. Но зачем мне это? Подумайте сами.

– Возможно, вы меня выбрали в качестве объекта насмешек.

– Помилуйте, зачем мне над вами насмехаться?! – вскинулся Петровский. – Я вас уважаю. За ваши знания, за вашу увлечённость. Я от вас столько узнал. Там, в своей вселенной. И в предыдущей… Я рад, что могу помочь вам ответить на вопрос, который мучает вас там и, насколько я понимаю, здесь. Параллельные вселенные существуют. Вы можете спокойно работать в этом направлении. Это не путь в тупик. Это путь к истине.

Астахов пристально смотрел на Василия, пытаясь взвесить каждое слово. Потом обдумал услышанное, и лишь после этого задумчиво произнёс:

– Логика в ваших словах есть… Но если вы попали уже в третью вселенную, значит, между ними есть точки соприкосновения, в которых возможен переход. Этакие тоннели. «Червоточины», как их назвал Хокинг. Навряд ли они существуют постоянно. Скорее всего, открываются время от времени. Интересно вычислить вероятность возникновения тоннеля в произвольной точке пространства. Скорее всего, она очень мала. И все-таки, тоннели возникают с некоторой периодичностью, – рассуждал он вслух. – Какие дополнительные факторы играют роль? Какова их природа?

Василию очень хотелось ему помочь. И он понял, о чём следует поведать своему знакомому.

– Интересно вот что. И в предыдущей, и в этой вселенной при моём появлении исчезал мой двойник. Его не было ни на работе, ни дома. К примеру, в ту ночь, которую я провёл у вас, мой двойник отсутствовал дома. Моя здешняя жена решила, что я ночевал у дочери, но звонить туда не стала. У неё натянутые отношения с моей первой женой. И слава Богу, иначе бы я попал в затруднительное положение. Не могу же я сказать ей правду, что в ту ночь я ещё не знал, где мой здешний дом. После таких заявлений можно попасть в психушку.

Астахов кивнул с пониманием.

– Интересно, – протянул он. – Значит, двойники взаимно заменяются. Очень интересно. Только я не понимаю, как это описать математически.

Василий тем более этого не знал. Но тут он вспомнил про свою гипотезу. И тотчас заговорил:

– Насчёт формул я ничего, конечно, не понимаю, но могу высказать одно предположение. В том, что существуют параллельные вселенные, главную роль играем мы, люди. – Астахов слегка поморщился, но Василий с увлечением продолжил. – Человек многомерен. Он живёт в разных человеческих измерениях. Есть бытовое измерение, когда человека интересует только то, как обеспечить свою жизнь: сытно поесть и сладко поспать. Есть измерение искусства. Есть научное измерение. Это по вашей части. – Он указал рукой на Астахова. – Есть ещё множество направлений – жажда славы, денег, желание добиться чего-то, оставить свой след в истории. Чем дальше идёт эволюция, тем больше этих измерений. В первобытном мире существовало только бытовое измерение. А сейчас их уйма. И человек может пребывать в разных измерениях одновременно, переходить из одного измерения в другое. Отсюда возникает возможность разной судьбы для одного человека. Так вот, параллельные вселенные существуют для того, чтобы дать возможность реализовать разные варианты судьбы. Но если это так, не могут двойники пребывать одновременно в одной вселенной.

Астахов смотрел на него зачумленным взглядом. Потом опустил глаза и как бы нехотя выдавил:

– Сомнительная гипотеза…

– Ваш двойник в предыдущей вселенной сказал то же самое. – Обида наполняла голос Петровского. – Но я считаю, что я прав.

– Гомоцентризм? Человек в центре мироздания?.. Это ненаучно, – мягко, но с достоинством заметил Астахов. – Разумеется, мой двойник не мог иметь иного мнения.

Василий вскочил со стула.

– Я, пожалуй, пойду, – холодно произнес он.

– Подождите, не обижайтесь. – Астахов поднялся, опять поморщился. – Что же у меня с головой… Вы не обижайтесь. Ваш подход слишком далёк от науки. Писатель имеет право на вымысел, а учёный – нет.

– А Эйнштейн?! – взорвался Василий. – Его теория относительности не была поначалу вымыслом?!

Астахов медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Это было гениальное прозрение.

– В чём разница?!

– Он описывал физический мир. А вы пытаетесь засунуть туда человека.

– А человек не в этом мире?

– Только как физическое тело, не более. – Он посмотрел на часы. – Знаете что, давайте поужинаем. Я бы вас пригласил на обед, но у меня сейчас лекция. Так что давайте поужинаем.

В том ресторане, где мы уже были. Подходите часам к семи. Хорошо?

– Хорошо. – Василий не мог успокоиться. – Вы только ответьте на один вопрос: кто и зачем создал вселенные? Я думаю, что они созданы Богом или, если угодно, Творцом. И созданы именно для того, чтобы мы могли полностью реализовать себя, пройти некое испытание, причём параллельные вселенные позволяют попробовать разные варианты. Понимаете?

Астахов улыбнулся устало и, одновременно, с хитрецой.

– Что бы вы ни думали на этот счёт, это нельзя доказать. Это вопрос веры. Простите, мне пора на лекцию.

Они вместе вышли из кабинета Астахова, двинулись по коридору, заполненному студентами. Тут Василий вспомнил про свои размышления насчёт Булгакова, обратил испытующий взор на шедшего рядом человека.

– Михаил Булгаков вам известен?

– Нет. Кто он?

– Прекрасный писатель.

На секунду задумавшись, Астахов уверенно произнёс:

– Простите, но я про него не слышал.

Ответ не удивил Василия. Получалось, что его предположение было правильным. Здешняя реальность не дала проявиться великому таланту. Но зато, вне всякого сомнения, породила других гениев. «Я хочу узнать о них», – сказал себе Василий.

У одной распахнутой двери, подле которой стояло много студентов, Астахов произнёс: «До вечера», и свернул внутрь. А Петровский направился к выходу.

Поначалу он решил пообедать в том ресторане, где ему предстояло вечером встретиться с Астаховым, но потом он вспомнил, что у него осталось мало здешних денег, а дома он почему-то не подумал пополнить содержимое портмоне. Оставалось одно – выпить где-нибудь поблизости кофе с булочкой, на чём успокоиться.

«Елисеевский» располагался на своём законном месте. Василий зашёл внутрь и не ошибся – в пространстве магазина, сохранившем своё праздничное, дореволюционное убранство, нашёлся кафетерий. Кофе, который ему подали, был отменный. Василий знал в этом толк. Потом состоялось возвращение в редакцию.

Исполнение обязанностей главного редактора не казалось Петровскому сложным. Он читал статьи, одобряя одни и отвергая другие. Едва он углубился в статью про модный интерьер, вошёл немолодой представительный мужчина, протянул ему руку, произнеся:

– Вася, привет. Наконец смог тебя увидеть. – Он уверенно сел по другую сторону стола. – Последнее время ты где-то пропадаешь. А нам надо решить, наконец, вопрос по новому формату.

Петровский подумал, что так себя может вести только Григорий Пантелеймонович, и скорее всего он – заместитель главного редактора. И как обращаться к нему? На «вы» или на «ты»? Конечно, он старше Василия, но скорее всего они на «ты». И что ему ответить? Что там с новым форматом? Пришлось хитрить.

– А каково твоё мнение? Как нам лучше поступить?

– Я тебе много раз говорил, – вскинулся предполагаемый Григорий Пантелеймонович, – что я против меньшего формата. Наш журнал не для того, чтобы просматривать его на скорую руку в метро или троллейбусе. Он для тех, кто имеет время и деньги, кто открывает его не из любопытства, а с чётким намерением обставить новую квартиру или заменить интерьер на более достойный в старой. Прежде всего, это жёны обеспеченных людей.

– Я с тобой полностью согласен.

Лицо собеседника вытянулось от удивления.

– Но это ты предлагал перейти на меньший формат, – пробормотал он. – Ссылался на свою супругу, которой хотелось бы, чтобы журнал стал компактнее.

– Постараюсь объяснить ей, что она не права.

Собеседник кивнул с пониманием, немного помолчал и заключил:

– Прекрасно.

Оставшись в одиночестве, Василий продолжил чтение. Без двадцати минут семь он покинул кабинет, с удовольствием сел в свой автомобиль, выехал на Тверскую. Вскоре он остановил машину поблизости от ресторана.

Астахов был уже здесь. Когда они сделали заказ, любитель космологии проговорил:

– Я всё время думаю о ваших путешествиях по вселенным.

– Точнее сказать, переходах между вселенными.

Астахов кивнул:

– Да, так точнее. Уверен, что зоны перехода или коридоры не постоянны. Можно допустить, что они возникают произвольно.

Василий встрепенулся:

– Как же тогда объяснить то, что со мной это произошло дважды?

– Вопрос закономерный… – Астахов пребывал в крайней задумчивости. – Действительно, вероятность этого исчезающе мала в случае произвольного возникновения переходов. И к тому же трудно объяснить, каким образом происходит взаимная замена двойников.

– Получается, что переходы возникают совсем не произвольно, – с долей назидательности заметил Василий.

– В такое сложно поверить… Я не знаю, как это объяснить… Пожалуй, единственное, что можно утверждать после наших с вами контактов, так это то, что во всех параллельных вселенных имеет место барионная асимметрия.

– Что имеет место? – удивился Петровский.

– Барионная асимметрия. То есть обычного вещества везде больше, чем антивещества.

Василий не знал, плохо это или хорошо. Ему нестерпимо хотелось домой, в уютный коттедж. Едва принесли заказанные блюда, он весьма энергично принялся поедать свиную отбивную, а закончив, достал из кармана портмоне, выложил оставшиеся местные деньги.

– Возьмите. Большое спасибо. Остальное я позже верну. Я пока ещё не смог до своих денег добраться. – Астахов смотрел на него с тихим удивлением. – Поеду. Вы уж не обижайтесь. Меня жена ждёт. Не хочу слишком опаздывать. Мне ещё надо найти обратную дорогу домой. Боюсь, я не запомнил с первого раза, как туда ехать… Да! Возьмите. Пусть у вас тоже будет. – Он выудил из портмоне советскую купюру из последней вселенной, положил на стол. – До свидания. Завтра созвонимся.

Он доехал. Смог. Поставил машину в гараж. Прошёл в гостиную. Здесь никого не было. Поднявшись на второй этаж, он обнаружил Светлану в кабинете. Они читала какие-то документы. Подняв на него глаза, спросила:

– Где ты был?

– Встречался с одним человеком.

– Женщиной?

– Нет. Мужчиной. – Выдержав паузу, пояснил. – Я встречался с Астаховым, тем самым, который занимается параллельными вселенными.

– Ты не голоден?

– Нет. Мы с ним поужинали… Идём спать.

– Так рано? – снисходительная ухмылка повисла на её лице. – Ну, если ты настаиваешь…

Отложив листки, она поднялась, направилась вслед за ним в свою спальню.

21**

Проснувшись, он увидел её глаза, внимательно глядящие на него.

– Привет, – сказал он.

– Привет.

– Всё нормально?

– Всё прекрасно. Хотя я тебя не узнаю. Тебя будто подменили. – И, не давая ему ответить, закончила. – Встаём. Пора.

Во время завтрака она вдруг сообщила:

– Скоро очередные выборы. Надо перевести республиканцам обычную сумму. Сто тысяч рублей.

– Почему не демократам? – полюбопытствовал он.

Она глянула с великим удивлением:

– Василий, побойся Бога! Да что с тобой? Мы всегда поддерживали Российскую республиканскую партию. Ты изменил политические предпочтения?

– Нет… – Он не знал, как выкрутиться из глупой ситуации. – Может, нам вообще никого не поддерживать? Сбережём деньги.

– Нет уж! Я не хочу, чтобы победили демократы.

Василий предпочёл более не затрагивать скользкую тему.

Света опять уехала первой. Хорошо, что он вовремя вспомнил про отсутствие денег и попросил у неё на карманные расходы. Удивившись, она, тем не менее, достала кошелёк, вытащила оттуда несколько сторублёвых бумажек, протянула ему.

Василий отправился на работу вслед за женой. Приехав, с удовольствием занял рабочее место. И вновь у него не было никаких проблем с исполнением обязанностей главного редактора, что доставляло ему несказанное наслаждение.

А потом у него возникло странное желание побывать на том месте, где он перенёсся первый раз. И чем дальше, тем сильнее тянуло его туда. Он не стал противиться желанию. Сообщив секретарше, что уходит по делам, Василий покинул дом Сытина.

Вход в метро стоил три рубля, так что он получил уйму мелких купюр в качестве сдачи со сторублевки. Спустившись, Василий проехал до станции «Театральная» – здесь она имела то же название, разумеется, в честь расположенных рядом Большого и Малого театров. Эскалатор вознёс его в холл, где он вскоре достиг другого, гораздо более короткого эскалатора, доставившего его на станцию «Моховая» – так здесь назывался «Охотный ряд». Пройдя к середине платформы, он остановился у ступеней, ведущих вниз, к переходу на станцию «Театральная». Волнение охватило его.

Он в полном одиночестве шёл по столь знакомому длинному скучному тоннелю, и где-то посередине этой бетонной трубы, засунутой глубоко под землю, у него вновь возникло чувство, будто произошло нечто странное. Кажется, опять переключили некий тумблер. Василий остановился. Шаги других пассажиров звучали далеко впереди, за поворотом.

«Опять перенёсся? – раздражённо думал Петровский. – В очередной раз? Куда теперь? И сколько это будет продолжаться? Только приживешься во вселенной, так тебя в другую… А может, показалось? Я бы с удовольствием остался навсегда здесь, где не было СССР. Мне эта вселенная очень нравится. Может, показалось…»

Неспешно шагая, Василий размышлял о том, что учёные прилагают огромные усилия, дабы изучить окружающий мир, и уже многое постигли, но это исследование самого мира. А как они ответят на вопрос, кто и зачем создал этот мир? Как смогут докопаться до самой главной истины? А помимо этого – до ответа на очень важный вопрос: в чём цель жизни человека? Изучение расширения вселенной этому не поможет. И теория струн – тоже. А вот его, Василия, идея о том, что параллельные вселенные существуют для реализации разных вариантов судьбы, подводит к ответу на главные вопросы.

«Но Астахов прав, – вынужден был констатировать Василий. – Доказать ничего нельзя. Можно только верить, что это так. Даже мой опыт – не доказательство. Мало ли, что может утверждать некий Василий Петровский. И документы из моей и из прежней вселенной тоже ничего не докажут. Их можно сделать в любой типографии. А подлинность печатей тем более никто не подтвердит. – Он грустно усмехнулся. – Но сам-то я знаю. Я знаю, потому что прошёл через это. Параллельные вселенные есть. Они – реальность. И они – для людей».

Вот с какими мыслями Василий достиг конца перехода, спустился по ступеням в центральный зал станции «Театральная». Он решил ещё раз воспользоваться эскалатором, теперь чтобы выйти на поверхность, неспешно пройти по Большой Дмитровке, заглянуть в какое-нибудь кафе. Через несколько минут он оказался подле изящного здания Московского дворянского собрания, переименованного в его вселенной в Дом Союзов. Перемещаться по тротуару оказалось почти невозможно – его занимали припаркованные машины. Василий никак не ожидал увидеть такое в благополучной России, не знакомой с властью большевиков и диктатурой пролетариата.

«Прямо как у нас,» – подумал он с ухмылкой.

Идти пришлось по проезжей части в непосредственной близости от снующих машин, которые, к счастью, катили с небольшой скоростью. И что-то с этих машинах встревожило его, но он ещё не осознал, что именно. Лишь когда, пройдя по Камергерскому переулку, Василий оказался на Тверской, он обратил внимание, что автомобили едут большей частью иностранные – японские, немецкие, американские. Но порой встречались в потоке и отечественные. «Откуда здесь «Жигули» и «Лады»?!» – дивился он. Поравнявшись со зданием московского градоначальника, он повернул голову направо и обомлел, увидев… памятник Юрию Долгорукому. Но его не было, когда он утром ехал на работу. Василий готов был поклясться. Как мог появиться здесь этот памятник?!

Ошеломлённым взором Василий принялся осматривать Тверскую, сначала в сторону Кремля, а потом – в противоположную. Ему показалось, что улица выглядит более привычно для него – не так, как совсем недавно.

Похоже, он опять перенёсся. Проскочил по «червоточине» в другое измерение, сам того не заметив. Чтобы окончательно убедиться в этом, он решительным шагом направился к подземному переходу, оттуда – к зданию градоначальника. Через полминуты вошёл в знакомую дверь и тотчас наткнулся на сидевшего у входа милиционера.

– Вам чего? – вяло осведомился тот.

– Мне надо получить информацию по собственникам жилья. – Василий почти не сомневался, что обращается не по адресу, но хотел услышать ответ собственными ушами.

– Нет здесь такой информации, – скучно выговорил милиционер.

– Но я приходил сюда вчера. И меня никто не останавливал.

Смерив его пренебрежительным взглядом, страж порядка изрёк:

– Здесь только по пропускам. Пропуск у вас есть?

– Нет.

– Без пропуска нельзя.

Исчезли окончательные сомнения – перенёсся. В очередной раз.

«Да что же это такое! И где я теперь?»

Впрочем, поведение милиционера почти не оставляло сомнений – скорее всего он оказался в своей вселенной. Той, в которой провел большую часть жизни.

Вновь выйдя на Тверскую, Василий побрёл в сторону Пушкинской площади. Он сам не знал, почему идёт в этом направлении. Вероятно, им двигало уже бесполезное намерение вернуться в редакцию в доме Сытина.

«В самом деле, что это такое? – спрашивал он себя. – Скачу по вселенным. Для чего? В чём смысл этих перемещений? Чтобы я не скучал? Чепуха! Чтобы я что-то понял? Осознал нечто важное? А что именно?.. – И тут, словно вспышка. – Перпендикулярные вселенные! Чтобы я их придумал. И написал о них. И всё, что со мной произошло и ещё произойдёт, лишь по этой причине?..»

Данное предположение показалось ему несерьёзным. А других объяснений у него пока не нашлось.

Он возвратился к дому Сытина. Достаточно было одного взгляда, чтобы удостовериться – славный памятник раннего модерна не совсем похож на тот, который он покинул менее двух часов назад. Здание не выглядело ухоженным, чистеньким. Но Василий всё-таки вошёл внутрь, поднялся на третий этаж. И смог убедиться воочию – редакции журнала «Модный интерьер» здесь нет и в помине.

Вернувшись на улицу, Василий вспомнил про оставленную подле дома Сытина, там, в недавно покинутой вселенной, машину. Глянул на небольшую площадку сбоку от дома – она была заставлена совсем другими автомобилями. Он скупо усмехнулся:

«Что у меня за манера – бросать машины моих двойников около их работы… Впрочем, не худший вариант. Там их проще найти. – И вдруг он озорно хихикнул. – Машины – пустяк по сравнению с тем, что я, кажется, сделал и тому, и другому ребёночка. Вот будет хохма, когда они узнают. Будет хохма…»

Впрочем, оставалась возможность того, что он вновь попал в Советский Союз. Как узнать? Не спрашивать же прохожих: у вас по-прежнему СССР и КПСС? Примут за маразматика.

Для проверки он решил побывать в усадьбе Ростовых. Не имея достаточно денег на частника, да и не зная, какими деньгами платить за проезд, Василий немедленно отправился туда пешком. Сначала по Большой Бронной, потом дворами. Он вскоре вышел на Большую Никитскую. К усадьбе Василий пошёл через ЦДЛ – так было ближе всего. Вновь ему пришлось пересечь узкий, вытянутый двор. Выскочив на Поварскую, он быстро преодолел расстояние до ворот, оказался в пространстве двора. Он смотрел туда, где оставил свою машину два дня назад. Её там не было.

«Произошло, – упала на него мысль. – Я в своей вселенной. Впрочем, её мог забрать двойник».

Желая других подтверждений, Петровский прямиком направился к вахтёру. Тот встретил его вполне ожидаемым вопросом: