Текст книги "Адриан"

В национальном музее Рима есть скульптурный портрет Вибии Сабины. Создан он был тогда, когда супруга Адриана уже достигла средних лет. На нём изображена женщина с правильным, не лишённым красоты лицом, со строгим, холодным, расчётливым взглядом из-под полуопущенных век. Известно, что она сначала носила высокую причёску в стиле Плотины, а затем постепенно перешла к простой причёске на пробор, которая больше соответствовала классическим идеалам Адриана[103]103
  Хафнер Г. Выдающиеся портреты античности: 337 портретов в слове и образе. М., 1984. С. 232.


[Закрыть]. Скульптор изобразил её именно с такой причёской.

Возможно, женитьба поспособствовала новому этапу карьеры нашего героя. Правда, есть мнение, что, войдя в семью Траяна уже как муж Сабины, Адриан столкнулся не с самым лучшим к себе отношением, ибо «чопорная староримская родня, окружавшая императора, была чужой для эллинизированного нового члена этой семьи»[104]104
  Остерман Л. Римская история в лицах. М., 1997. С. 588.


[Закрыть]. Но ему удалось завоевать и сохранить самое доброе расположение своего бывшего опекуна Ацилия Аттиана и самого близкого друга Траяна – Луция Лициния Суры. Последний, как мы помним, помог Адриану преодолеть недовольство Траяна, происками Сервиана вызванные. Близким другом Адриана стал Марций Турбон, с которым он познакомился на военной службе.

В следующем после женитьбы году (101-м) Адриан занял должность квестора. Это был уже важный этап политической карьеры. Квестура – одна из восходящих к раннереспубликанскому времени римских магистратур. Изначально квесторы были просто помощниками консулов без строго обозначенных обязанностей. Постепенно к квесторам перешли две главные компетенции: уголовная юрисдикция, а также заведование государственной казной и государственным архивом. Уголовный суд со временем перешёл к народным собраниям, а квесторы сосредоточились на делах финансовых, отвечая за хранение казённой наличности и ведение приходо-расходных книг. Перед квесторами как хранителями государственного архива совершалась присяга вновь избранных магистратов на верность законам.

Изначально квесторов было двое, но в 421 году до Р. Х. их стало четверо – право быть квесторами получили плебеи. В дальнейшем число их только росло и при Гае Юлии Цезаре достигло сорока человек. Одни квесторы оставались в Риме, заведуя казной и архивом. Они именовались quaestores urbani или aerarii. Другие откомандировывались в войска для ведения финансовых дел, третьи направлялись в провинции для осуществления финансового контроля. Наш герой, надо полагать, службу свою квесторскую нёс в самом Риме.

Обретение этой должности было для Адриана немалым достижением. Согласно действующему закону, восходящему ещё к 180 году до Р. Х., кандидат в квесторы должен был предварительно отбыть десять лет воинской повинности. Поскольку Адриан рано начал своё служение Марсу и Беллоне, то к 101 году на воинской службе он пребывал около десяти лет, побывав последовательно в рядах II Вспомогательного, V Македонского и XXII легиона Фортуны Первородной. Теперь недавний трибун-латиклавий вошёл в политическую элиту Империи.

Началась, однако, его служба с обиднейшего конфуза. «Оглашая в это время в сенате обращение императора, он вызвал смех своим неправильным выговором»[105]105
  Элий Спартиан. Адриан. III (1).


[Закрыть]. Беда была в том, что интеллектуальные беседы Адриан, разумеется, вёл на «божественной эллинской речи». В военной же среде, дабы быть своим человеком, он должен был говорить с товарищами по оружию не на чеканной латыни речей Цицерона, «Записок Цезаря» и виршей Вергилия. Общаться надо было на латыни солдатской. Получается, Адриан настолько к ней привык, что обратился с армейским выговором к «отцам, внесённым в списки», – сенаторам римского народа. Таковые весьма озадачились столь непривычным обращением, затем развеселились, чем совсем уже расстроили молодого квестора.

Адриан из своего нежданного конфуза немедленно сделал самый правильный вывод: «Тогда он принялся за изучение латинского языка и дошёл до высшего совершенства и красноречия»[106]106
  Там же.


[Закрыть]. Надо сказать, что наш герой во всех отношениях был человеком незаурядным. За что бы он ни брался – во всём он был успешен. Во время учёбы за считаные годы достиг подлинных высот в образовании. Надо было освоить военное дело – освоил образцово. Потому-то, наверное, в быту ему также были свойственны крайности. Уж если кутить, так денег не считая и в долги влезая. То же и в любовных похождениях. Адриан с юных лет стремился быть максимально успешным во всех занятиях, каковым себя посвящал. И ни в чём он не был посредственностью.

Завершив свои обязанности по квестуре, вне всякого сомнения, достойно, Адриан ведал хранением сенатских протоколов, тогда же Траян поручил ему и составление своих речей, к сенату обращённых. Здесь уже латынь Публия Элия Адриана наверняка была образцовой, да и речь свою он замечательно выправил.

Но не всё время своей квестуры Адриан провёл в Риме. Он был удостоен чести сопровождать императора Траяна в его первом походе на Дакию.

Глава IV
В свите Траяна. Квестор, трибун, легат

Приход Траяна к власти означал для Римской империи не просто правление нового императора, но самый решительный поворот, не только и не столько во внутренней, как во внешней политике. Да, Траян дал торжественное обещание не казнить и не лишать гражданства ни одного благородного человека. Да, все дела по Crimen laesae majestatus – Закону об оскорблении величия – были прекращены, что означало полный отказ от политических репрессий. Да, сама императорская власть как бы вернулась под сень закона, став его воплощением, а не силой, над ней стоящей, о чём восторженно пишет Плиний Младший в своём «Панегирике императору Траяну: «То, что я слышу сейчас впервые, о чём теперь только узнаю, – это то, что не принцепс выше законов, а закон выше принцепса»[107]107
  Плиний Младший. Панегирик императору Траяну. (65).


[Закрыть].

На деле, однако, Траян вовсе не собирался в чём-либо поступаться теми прерогативами высшей власти, каковые так добросовестно утвердили Флавии. Он не стал раздражать сенат и народ Рима преждевременной формулой Dominus et Deus, он честно соблюл все клятвы, данные сенату, обошёлся без репрессий, даже избавил Рим от доносчиков. Но его почтительное отношение к сенату совершенно не прибавило «отцам отечества» даже толики былой власти. По её объёму Траян не уступал предшественникам. Просто использовал он власть эту благоразумно. Он искренне хотел быть таким правителем, о каком народ только мечтает, и всё делал для того, чтобы воплотить своё стремление в реальность на благо империи. Вот потому-то, хотя звание optimus princeps – «наилучший принцепс» – присваивали себе многие императоры, но только за Траяном оно действительно в истории утвердилось. Римляне, так его именуя, были искренни, как и он сам в своём стремлении.

Но главным всё же Марк Ульпий Траян почитал возвращение Римской империи к активной внешней политике. Август после грандиозного восстания в Паннонии и Далмации, для подавления которого Риму пришлось двинуть пятнадцать легионов во главе с лучшим военачальником Империи Тиберием, после бесславной гибели в Тевтобургском лесу в Германии сразу трёх легионов во главе с наместником недавно присоединённых земель между Рейном и Эльбой Квинтилием Варом от дальнейших завоеваний решил отказаться. В своём завещании он прямо об этом написал. Тацит, говоря о «памятной записке» Августа, сообщает, что в ней он присовокупил совет «держаться в границах империи»[108]108
  Тацит. Анналы. I, 11.


[Закрыть]. Тиберий, сам великий полководец, совершивший множество походов и завоевавший не одну новую провинцию для Рима, именно такую завещанную Августом политику сделал основой своего правления. Не потому, что покорно следовал завету основателя принципата, но потому, что лучше всех в Империи знал её действительные военные возможности и не видел смысла в попытках новых завоеваний. Империя при нём как бы застыла в своих обретённых естественных пределах. Конечно, от возможности расширить границы, если таковая возникала, Рим никогда не отказывался. Занятно, что как раз в правление наименее воинственного и ничего не смыслящего в военном деле Клавдия (41–56 годы) Империя вдруг решилась на достаточно заметное расширение. Полностью была присоединена в Северной Африке Мавритания, чьим западным рубежом в составе Римской державы стал берег Атлантического океана. И без того зависимое от Рима Фракийское царство, простиравшееся от Мёзии на севере до Эгейского и Мраморного морей на юге, стало очередной провинцией Империи. Силой четырёх легионов была завоёвана южная Британия. При Домициане усилиями Агриколы римляне сумели продвинуться на север острова вплоть до гор Каледонии (современная Шотландия). Домициан также расширил римские владения в Германии, между Верхним Рейном и Верхним Дунаем, присоединив так называемые Декуматские поля.

Траян мыслил много шире. Он не просто «любил войну», как писал Дион Кассий[109]109
  Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 7 (5).


[Закрыть]. Дальнейшие события его правления говорят о его очевидном стремлении вернуться к задуманным, но не свершённым из-за мечей и кинжалов заговорщиков планам Гая Юлия Цезаря. Божественный Юлий главной своей целью полагал поход на Восток против Парфии. Для поддержания его монархических устремлений в Риме даже пущен был слух, что парфян может победить только царь. Слух, совсем не глупый, ибо до той поры республиканский Рим в войне с парфянами потерпел жестокое поражение. До восточного похода Цезарь полагал необходимым разгромить в Карпато-Дунайских землях новоявленное царство северофракийских племён гето-даков во главе с правителем Буребистой[110]110
  Веллей Патеркул. Римская история. II, LIX, 4; Светоний. Божественный Юлий. 44 (3).


[Закрыть]. Ведь если бы главные силы римских легионов ушли на Восток к парфянским рубежам, то Буребиста, обладавший не менее чем двухсоттысячным войском, мог вторгнуться во владения Империи на Балканах.

Брут и Кассий со товарищи убийством славного диктатора любезную их сердцам республику не спасли, но планы Цезаря, понятное дело, ушли вместе с ним в небытие. Буребиста скоро тоже погиб от рук своих же соратников, а с Парфией при Августе удалось наладить вполне добрососедские отношения. Траян полагал, что настало время к заветам Цезаря вернуться. Тем более что поход за Дунай, где соседом римлян являлось новое северофракийское государство – царство даков царя Децебала, стал действительно актуальным и необходимым.

Если предполагаемый поход Цезаря против Буребисты планировался как сугубо превентивный, предупредительный, на случай, если во время грядущего великого похода на парфян геты вздумают напасть на владения Рима, то война Траяна с даками имела свои вполне серьёзные причины. Напомним, что дакийский царь Децебал с самого начала своего правления сильно досаждал Империи. Как только в 85 году он стал правителем царства Дакия, он тут же совершил вторжение в римскую провинцию Мёзия. Наместник Мёзии консуляр Оппий Сабин двинулся навстречу варварам во главе V Македонского легиона, но в сражении с даками потерпел жестокое поражение и сам погиб. Высланный Домицианом в помощь IV Флавиев легион к местам боевых действий не успел. Варвары ко времени его подхода успели жестоко разорить ряд городов и сёл и, собрав добычу и уведя множество пленных, спокойно ушли за Дунай.

Конечно, такое вторжение даков, римлянами, кстати, ничем не спровоцированное, поскольку никаких обид со стороны Рима Дакия до сей поры не знала, требовало справедливого возмездия. В следующем, 86 году Домициан сам отправился в Мёзию. Вторжение в Дакию он доверил префекту преторианцев Корнелию Фуску. Назначение многозначительное: префекты претория не раз в римской истории играли роль второго лица в Империи. К примеру, Сеян при Тиберии. Более того, Корнелий Фуск изначально сопутствовал Веспасиану в его борьбе за высшую власть, а значит, был одним из тех, чьими трудами на Палатине утвердилась династия Флавиев, чьим третьим уже по счёту представителем был Домициан. В распоряжении Фуска в его задунайском походе было несколько легионов с сопутствующими частями ауксилиариев, а также подчинённые лично ему преторианские когорты – императорская гвардия, можно сказать. Но опыта войн с варварами у префекта претория не было, да и театр боевых действий в Южных Карпатах был римлянам не знаком, а учитывая скороспелость вторжения, вообще не изучен. Более того, даки замечательно искусно разыграли ложное бегство с поля боя. Римляне, уже вообразившие себя победителями, в жажде окончательного мщения опрометчиво углубились в открывшееся их взорам ущелье. А вот тут-то и начался настоящий бой, в каковом даки, расположившиеся главными своими силами на склонах, заполучили все возможные преимущества.

Разгром оказался полным. Погиб сам Корнелий Фуск. Что много ужаснее, был истреблён варварами целый легион, чьё знамя, орёл легиона, досталось ликующим варварам. Погиб Legio V Alaudae – V легион Жаворонков. Это был легион, основанный самим Гаем Юлием Цезарем в ходе гражданской войны 49–45 годов до Р. Х. Позднее он был дополнен вспомогательными войсками, ранее набранными Цезарем в завоёванной им Галлии. Эти войска соединили в 43 году до Р. Х. в самостоятельный легион, получивший галльское название Alaudae – «Хохлатые жаворонки». Затем V легион и «Жаворонки» были объединены в одно боевое соединение, получившее двойное название: V легион Жаворонков. Сочетание номера и названия легиона до этого события было неслыханным явлением. Только после смерти божественного Юлия оно получило распространение[111]111
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 147.


[Закрыть].

Гибель двух полководцев, боевые потери одного и гибель другого легиона – это для Рима было уже слишком. Теперь надо было готовить настоящий боевой поход, дабы распоясавшиеся варвары поняли наконец, с какой силой они столкнулись. Сам Домициан, правда, отправился в Рим, но отдал перед этим толковые распоряжения. В Мёзию прибывали и прибывали римские войска, а разведка римлян, наученная столь горьким опытом, тщательно наблюдала за передвижениями даков и подробно изучала места будущих сражений.

Новым командующим стал консуляр Теттий Юлиан. Этот многоопытный доблестный воин сумел наконец-то показать зарвавшимся варварам всю истинную мощь римского оружия, римского военного искусства. Разведка на сей раз сработала отменно. Римская армия сумела обойти войска Децебала, сосредоточенные на Дунае, где даки уже дерзко расположились на южном, римском берегу великой реки. Теттий Юлиан вторгся со своими легионами вглубь Дакии и подошёл к крепости Тапа, расположенной к западу от столицы царства Сармизегетузы. Победа римлян оказалась полной. Даки понесли большие потери и обратились в бегство.

Римский военачальник, однако, успеха своего вовсе не переоценивал. Поскольку даки, сосредоточенные на Дунае и так ловко им обойдённые, располагали ещё немалыми силами и на помощь им могли прийти сарматы со своей могучей тяжёлой конницей, то Теттий Юлиан благоразумно отвёл войска за Дунай, вновь в Мёзию. По итогам кампании 88 года Рим вполне мог рассчитывать на достойный мир с Дакией, в результате которого победа при Тапе перечёркивала предыдущие победы варваров, но в Паннонии римляне потерпели жестокое поражение от маркоманов, германского племени из Богемии (современная Чехия), вторгшихся в римские владения в Среднем Подунавье. О настроениях тех дней с большой горечью писал Публий Корнелий Тацит: «Столько войск в Мёзии и Дакии, в Германии и Паннонии потеряно из-за беспечности или малодушия полководцев, столько военачальников вместе со столькими когортами разгромлено и захвачено в плен; под угрозой не только пограничные укрепления и берега Дуная, но и зимние лагеря наших войск, да и все наши владения в этих краях»[112]112
  Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы. С. 41.


[Закрыть].

Картина, что и говорить, мрачнее некуда. Сильно преувеличенная, правда.

Первым о мире римлян запросил сам Децебал. При этом он обусловил таковой выплатой большой суммы денег. Домициан решил поставить на место охамевшего варварского царя и не только отказал в мирном договоре, напрочь отклонив все предложения Децебала, но даже вопреки всем обычаям ведения мирных переговоров приказал казнить дакийских послов. Вторжение маркоманов в Паннонию и очередная неудача римлян сделали гордого Флавия много сговорчивее. Домициан в заключённом договоре согласился выплачивать Дакии ежегодную значительную субсидию в золоте – плату за мир. Более того, римляне послали Децебалу своих мастеров, сведущих в мирных и, что особо печально, в военных ремёслах. В обмен Децебал лишь освободил несколько римских пленных.

В правление Нервы Рим продолжал выполнять взятые на себя обязательства, и потому Траян, когда стал принцепсом и вник в дела Империи, был крайне удручён размерами выплачиваемых ежегодно субсидий дакам. И это после победы Теттия Юлиана при Тапе!

Разумеется, праведное отмщение дерзким варварам за учинённые ими разбои в римских владениях и за обиднейшие поражения, а также естественное желание прекратить незаслуженное спонсирование затаившегося врага – более чем достаточные причины для новой войны Рима с Дакией. Но помимо этого Траян не мог не думать о прямых будущих выгодах от грядущей войны. Ведь Дакия была замечательно богата залежами разных металлов и в первую очередь, что имело, понятно, особое значение, металлов благородных – золота и серебра. Завоевание царства Децебала сулило римлянам захват и продажу в рабство десятков, а в случае полного успеха – и сотен тысяч рабов. Наконец, вновь приобретённые земли представляли немалый интерес для их возможной колонизации.

Понимая серьёзность поставленных задач, Траян сосредоточил на дакийских рубежах крупные военные силы. В Мёзии стояли и были готовы к походу четыре легиона: I Италийский, IV Флавиев, V Македонский и VII Клавдиев. В ходе подготовки к наступлению подтянулись силы ещё шести: I Вспомогательного, II Вспомогательного, X Сдвоенного, XI Клавдиевого, I Минервы и XV Аполлонова. Десять легионов – огромная сила. Сколько всего воинов было под началом Траяна перед походом на Дакию в 101 году – точно сказать нельзя. Во времена Августа в легионе было 5200 человек, но одними легионерами его численность не исчерпывалась. При каждом легионе были вспомогательные части – ауксилиарии. Их численность могла достигать численности самого легиона. Но могла и не достигать, и несколько превышать. О числе ауксилиариев в армии Траяна, двинувшейся на Дакию, мы сведениями не располагаем. Потому можно только предполагать, что эта армия достигала ста тысяч человек. Надо учитывать, что её сопровождали примерно такое же количество гражданских лиц, тысячи моряков Дунайского Паннонского и Мёзийского флотов, перед походом численно также усиленных. Для обоза столь внушительного войска требовался огромный гужевой транспорт: грузы войска перевозили 30 тысяч лошадей, мулов и волов[113]113
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 413.


[Закрыть].

Траян отправился из Рима в поход 25 марта 101 года. Перед этим завершился четырёхдневный праздник Кватраналий, проходивший с 20 по 23 марта. В ходе его римские военные знамёна ежегодно благословлялись перед сезоном военных кампаний. Завершались Кватраналии освящением труб[114]114
  Там же. С. 414.


[Закрыть]. Также старейшая в Риме жреческая коллегия «арвальских братьев» (по преданию, её учредил сам божественный основатель Рима и в первом её составе были сам Ромул и 11 его молочных братьев, сыновей Акки Лоренции, той самой «волчицы», вырастившей божественных братьев) принесла жертвы и совершила обеты Юноне, Минерве, Юпитеру Побеждающему[115]115
  Колосовская Ю. К. Рим и мир племён на Дунае I–IV вв. н. э. М., 2002. С. 77.


[Закрыть].

Дакийский поход Траяна, что было необычно для Римской империи, стал походом семейным. К Траяну присоединились его жена Помпея Плотина и сестра Марциана. В глазах римлян – замечательное доказательство крепости семьи императора и здоровых семейных отношений. К числу родственников Траяна, участников дакийского похода, относился и наш герой. Адриан, несколько месяцев исполнявший должность куратора сенатских протоколов и остававшийся квестором, теперь был включён в штаб императора-главнокомандующего[116]116
  Birley A. Hadrian: the Restless emperor. Р. 46.


[Закрыть]. На знаменитой колонне Траяна, подробно иллюстрирующей его дакийские войны, Адриан изображён в окружении принцепса наряду с его ближайшими соратниками Луцием Лицинием Сурой, Тиберием Клавдием Ливианом, Манлием Лаберием Максимом, Квинтом Глитием Атилием Агриппой[117]117
  Колосовская Ю. К. Рим и мир племён на Дунае I–IV вв. н. э. М., 2002. С. 75.


[Закрыть]. Значит, он входил в состав так называемых comites Augusti, военных приближённых императора. Собственно, известная Афинская надпись, описывающая жизнь Адриана до обретения им высшей власти, так его и именует в начале Дакийской войны: comes Augusti[118]118
  Birley A. Hadrian: the Restless emperor. Р. 46.


[Закрыть].

Исполнение обязанностей квестора при штабе императора во время войны – дело очень нелёгкое. Это ведь финансовое обеспечение успешного ведения всей войны. Такая должность требовала исключительных организаторских способностей, умелой распорядительности. И 25-летний Публий Элий Адриан доказал, что всеми этими качествами он в должной мере обладает[119]119
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 416.


[Закрыть]. Отличный старт большой карьеры!

Во время первого похода на Дакию (101–102 годы) Адриан наконец-то стал близким человеком к Траяну. Безусловно, это связано и с успешной его работой в сенате, и с дельным исполнением столь непростых в военное время обязанностей квестора при армии. На упомянутом уже рельефе колонны Траяна, посвящённой Дакийским войнам, Адриан изображён сразу за спиной императора. Он узнаваем по своей бороде, поскольку и Траян, и другие военачальники согласно римской традиции гладко выбриты, а бородка Адриана – дань обычаям эллинов.

Подробности участия нашего героя в первой дакийской кампании, к сожалению, до нас не дошли. Занятно, что сам Адриан, об этом времени вспоминая, не без юмора, похоже, рассказывал, как именно тогда «он пристрастился к вину, приспосабливаясь к нравам Траяна, и за это был богато вознаграждён Траяном»[120]120
  Элий Спартиан. Жизнеописание Адриана. III (3).


[Закрыть]. Как мы помним, радости пития благородного дара виноградной лозы Адриан познал ещё в юности, за что его тот же Траян корил по наущению Сервиана. Но тогда юный Адриан кутил и влезал в долги, что называется, не по возрасту и не по чину. Ныне – он человек из ближайшего окружения принцепса, да и по возрасту вовсе не iuvenis. Юношеская закалка, возможно, даже помогла Адриану соответствовать в служении Бахусу самому Траяну, большому любителю винопития.

Вернёмся, однако, к весенним событиям 101–102 годов. Главные силы армии Траяна сосредоточились в Северо-Восточной Мёзии, близ придунайского города Виминаций (современный Костолац в Сербии)[121]121
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2002. С. 415.


[Закрыть]. Именно здесь транспортные речные корабли Паннонского и Мёзийского флотов разгрузили необходимые средства и припасы. В конце весны после разливов на Дунае были сооружены два понтонных моста, по которым римская армия начала переправу на левый, дакийский берег реки. Грузовые суда обоих флотов также участвовали в переправе войск через Дунай. Нельзя не отдать должное военному искусству Траяна. И сосредоточение войск, и их движение к дунайским рубежам Империи, и переправа через великую реку были организованы и проведены безукоризненно. Даки слишком поздно узнали о грозящей их царству опасности. Децебал, весьма опытный и умелый военачальник, не сумел воспрепятствовать римскому вторжению в пределы своих владений. Как сообщает Дион Кассий, «Децебал, узнав о его (Траяна. – И. К.) наступлении, испугался, так как хорошо понимал, что прежде он победил не римлян, а Домициана, тогда как теперь ему предстоит воевать и против римлян, и против императора Траяна»[122]122
  Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 8 (1).


[Закрыть].

Позволим себе несколько поправить знаменитого историка. Домициана Децебал никогда не побеждал. Побеждал он лишь легата консуляра Оппия Сабина и префекта претория консуляра Корнелия Фуска. Император за их поражения никак ответственности не несёт. Другое дело, в правление третьего Флавия на Дунае против даков были задействованы пусть и значительные, но не главные силы Империи. Кстати, и их хватило для разгрома даков при Тапе, где римлянами командовал Теттий Юлиан. Теперь же на даков шли десять из двадцати восьми римских легионов – более трети всех вооружённых сил Римской державы, и вёл их сам император, преисполненный самых решительных намерений. Потому страх совсем не трусливого Децебала здесь совершенно объясним.

Неготовность Дакии к отражению римского нашествия позволила легионам углубиться в пределы вражеского царства, не встречая серьёзного сопротивления. Децебал сначала попытался остановить римлян дипломатическими приёмами. Достаточно странными. Так, он выслал навстречу римлянам посланников невысокого звания, что скорее могло задеть самолюбие Траяна и ещё более настроить его против даков. Должно быть, низкосановные посланники имели разведывательную, а не дипломатическую миссию. А римские легионы, тем временем значительно углубившись в земли Дакии, стали там закрепляться и построили быстро и умело – в этом римляне не знали себе равных – большие укреплённые лагеря. На рельефах колонны Траяна можно увидеть легионеров, строящих из торфяных кирпичей стены лагерей-крепостей[123]123
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 417.


[Закрыть].

Удивительный дипломатический ход предпринял Децебал. Когда римское войско приблизилось к уже знакомой римлянам Тапе, где 12 лет назад доблестный Теттий Юлиан одержал свою победу над даками, Траяну принесли большой гриб, на котором латинскими буквами было написано, что буры и другие союзники Децебала советуют Траяну вернуться и заключить мир[124]124
  Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 8 (1).


[Закрыть].

Использование огромного сушёного гриба для написания письма – приём, конечно, оригинальный, аналогов в истории не имеющий. Суть, думается, была в другом. Децебал хотел показать Траяну, что Дакия не одинока в своём противостоянии Риму. Среди её союзников и германцы-буры, и другие народы. К таковым в первую очередь должно отнести иранцев-сарматов, наверняка среди них могли быть и кельты, обитавшие частью в Карпатских горах, и, разумеется, родственные дакам другие северные фракийцы из Карпато-Днестровских земель, с Дакией на востоке соседствующих.

Траян, понятное дело, «грибной угрозе» не внял, а поскольку под Тапой уже расположились станом главные силы Децебала, то вскоре началось решающее сражение кампании. Каково было соотношение сил – сказать очень сложно. Под началом Траяна были, конечно же, не все из перешедших Дунай ста тысяч воинов, но то, что римское войско по численности состояло из нескольких десятков тысяч человек, сомнению не подлежит. Численность даков определить много сложнее. Её потому определяют с большим разносом: от сорока тысяч до ста сорока тысяч[125]125
  Джонс Т., Эрейра А. Варвары против Рима. М., 2010. С. 133; Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 418.


[Закрыть]. Кроме того, в войске Децебала были и союзники – германцы, иранцы-сарматы, кельты, иные северофракийцы, численностью до двадцати тысяч.

Перед самым сражением последовала ещё одна вспышка дипломатической деятельности Децебала. Он «отправил послов, причём не из числа тех, кто носит длинные волосы (незнатные даки. – И. К.), как прежде, но наиболее знатных из пилофоров (высшая знать даков. – И. К.). Они, отбросив в сторону оружие и распростёршись ниц на земле, умоляли Траяна, если возможно, позволить Децебалу лично предстать перед ним для переговоров, заверяя, что он выполнит всё, что будет приказано; если же нет, то послать кого-нибудь для встречи с ним»[126]126
  Дион Кассий. Римская история. LXVIII, 9 (1–2).


[Закрыть].

Траян сначала серьёзно отнёсся к мольбе даков и послал на встречу с Децебалом своих выдающихся соратников: ближайшего из друзей Луция Лициния Суру и префекта претория Тиберия Клавдия Ливиана. Знатнее и значимее послов просто быть не могло. Дакийский царь, однако, отказался встречаться с посланцами императора, но отправил к римлянам очередное посольство. Траян не мог не понять, что варвары просто тянут время, и, отвергнув дипломатию, вступил с теми в сражение.

Решительная битва произошла в сентябре 101 года. День битвы, как оказалось, был выбран неудачно. Природа преподнесла обеим сражающимся сторонам неприятнейший сюрприз: разразилась буря, сопровождаемая грозой. Впрочем, пыла и ярости сражающихся – что римлян, что даков – природное бедствие не охладило.

Победа осталась за римлянами, но и их потери оказались значительными. Помимо погибших было великое множество раненых. Траяну пришлось вспомнить опыт Тиберия, который в ходе одного из наиболее кровопролитных сражений предоставил свою лектику (носилки) для переноса раненых. Траян же отдал свои льняные одежды на перевязочные материалы для раненых воинов. Достойные поступки двух великих римских полководцев.

Цена одержанной победы оказалась немалой. Враг был разбит, но ещё далеко не повержен. Траян, будучи многоопытным военачальником, успех свой не переоценивал и потому от продолжения кампании отказался. Стояла осень, а в горной местности, каковой была Дакия, зима наступала рано, а это для успешных боевых действий на чужой земле время решительно непригодное. Риск здесь был бы совершенно не оправдан. Потому император предпочёл после победного сражения отвести легионы к Дунаю. Дабы поход запомнился воинам как победный, Траян не поскупился на награды. Одно из подразделений ауксилиариев – I Ульпиева когорта бриттов, набранная самим Траяном в Британии в знаменательный и счастливый для него 98 год, – понесло большие потери, проявив замечательную отвагу. Потому уцелевшим воинам Траян давал право на почётную отставку на 13 лет раньше положенного срока. В свидетельствах об увольнении отмечалось: за отважную службу в Дакийской войне[127]127
  Коллинз С. Легионы Рима. М., 2013. С. 421.


[Закрыть].

Награждённых и одарённых богатой добычей воинов было немало. На рельефах колонны Траяна есть изображения солдат, уходящих, сгорбившись под тяжестью мешков на спинах[128]128
  Там же.


[Закрыть]. Можно предположить, что в них были и благородные металлы – золото и серебро, каковыми как раз были богаты эти области царства Дакии. Но могла быть, скорее даже, соль, там же добывавшаяся и являвшая традиционным ценным предметом торговли[129]129
  Там же.


[Закрыть].

Правда, далеко не всем римлянам так повезло. Иные из них остались в плену и подверглись жестоким мучениям. На той же колонне рельефы изображают, как дакийские женщины безжалостно пытают обнажённых римских пленников[130]130
  Там же.


[Закрыть]. Это означало, что война далеко ещё не закончена и противник готов к продолжительному и отчаянному сопротивлению. Но пока римские легионы ушли на зимние квартиры, благо замечательная римская традиция своевременного строительства военных лагерей в любой местности и годных для проживания в любое время года таковыми всю армию обеспечивала. Основные силы армии во главе с Траяном ушли на южный берег Дуная в пределы римских владений в Мёзии, часть же ауксилиариев закрепилась в крепостных сооружениях на левом берегу Нижнего Дуная. Предполагалось, что наступление на Дакию возобновится весной. Но быстро выяснилось, что дакийский царь думал иначе. Зима – не самое удобное и привычное для римлян время для боевых действий. Потому даки и надеялись взять реванш за неудачи весенне-летней кампании 101 года.

Начало зимней кампании Децебала совпало с началом 102 года. Однако надежды его на реванш не оправдались. Ауксилиарии доблестно защищали свои левобережные укрепления, а Траян, возглавив кавалерию, совершил рейд вглубь Дакии и нанёс дакам поражение, уничтожив их огромный обоз, чем оставил выдвинувшиеся к Дунаю войска Децебала без снабжения, что не позволило им продолжить нападение на римлян.