Текст книги "Социология лидерства. Теоретические, методологические и аксиологические аспекты"

Психологические теории лидерства особое внимание уделяют субъективным сторонам этого феномена. Сторонники данных концепций убеждены, что психика человека первична. Она лежит в основе общественной жизни и детерминируют ее. Данные теории пытается найти разгадку причин, почему одни люди стремятся постоянно быть лучшими, вести за собой других, пытаются решать их многочисленные задачи, причем постоянно рискуя здоровьем, материальным положением, карьерой, иногда даже собственной жизнью. В это время другие индивиды подпадают под влияние той или иной личности, с которой они связывают решение собственных проблем, готовы выполнять ее пожелания и требования. Откуда берутся эти люди? В чем загадка их привлекательности? Какова психологическая природа лидерства?

Проблемы лидерства активно изучали несколько психологических школ – психоаналитическая (З. Фрейд, А. Адлер, К. Г. Юнг, Э. Берн), сосредоточившая особое внимание на бессознательном стремлении к первенству, превосходству, реализации «комплекса Наполеона»; Йельской (Г. Лассуэл, Б. Скиннер, У. Уайт) и близкой по тематике Франкфуртской (Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм), анализировавшая факторы взаимодействия лидеров и их последователей, механизмы и технологии целенаправленного лидерского воздействия.

На становление, характер и направленность лидерства непосредственное влияние оказывает внутреннее стремление человека к занятию ведущих ролей и позиций. Различные психологические концепции помогают выяснить и изучить субъективные механизмы формирования лидерства. Как считал основатель одного из ведущих направлений психологической науки – психоанализа Зигмунд Фрейд, в основе лидерства лежит подавленное либидо – преимущественно бессознательное влечение сексуального характера. В результате социализации личности, принятия ею норм морали инстинкты подавляются социокультурной средой, однако заряд психической энергии остается. Он ищет обходные пути для своей реализации. Это оборачивается серьезными психическими болезнями. Поэтому многие последователи Фрейда убеждены, что общество делится на психически нормальных людей, не способных к творчеству, и гениев, являющихся психопатами.

Следует особо подчеркнуть, что последователи Фрейда понимают сегодня либидо более широко, чем их лидер – как психическую энергию вообще. В процессе сублимации (накопления и перехода на более высокий уровень) оно проявляется в стремлении к властвованию.

Итальянский тюремный врач-психиатр, родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве Чезаре Ломброзо был убежден, что гениальность – это своего рода форма эпилепсии. В 1863 г. он издает книгу «Гениальность и помешательство», в которой проводит параллель между великими людьми и помешанными. Вот что пишет сам автор в предисловии книги: «Когда, много лет тому назад, находясь как бы под влиянием экстаза, во время которого мне точно в зеркале с полной очевидностью представлялись соотношения между гениальностью и помешательством, я в 12 дней написал первые главы этой книги, то, признаюсь, даже мне самому не было ясно, к каким серьезным практическим выводам может привести созданная мною теория…» [323, с. 5].

Ч. Ломброзо утверждал, что «мания писательства не есть только своего рода психиатрический курьез, но прямо особая форма душевной болезни и что одержимые ею субъекты, по-видимому, совершенно нормальные, являются тем более опасными членами общества, что сразу в них трудно заметить психическое расстройство, а между тем они бывают способны на крайний фанатизм и, подобно религиозным маньякам, могут вызывать даже исторические перевороты в жизни народов» [323, с. 5]. Многие из великих ученых, писал мыслитель, подобно помешанным, подвержены судорожным сокращениям мускулов и отличаются резкими телодвижениями. Так, например, как утверждают некоторые современники, у Ш.-Л. Монтескье на полу у стола, где он писал свои гениальные произведения, были углубления от постоянных подергиваний ног. Наполеон страдал от постоянного подергивания правого плеча и губ.

В работе «Гениальность и помешательство» он писал: «Меланхолия, уныние, застенчивость, эгоизм – вот жестокая расплата за высшие умственные дарования».

«Главнейшую причину меланхолии и недовольства жизнью избранных натур составляет закон динамизма и равновесия, управляющий также и нервной системой, закон, по которому вслед за чрезмерной тратой или развитием силы является чрезмерный упадок той же самой силы, – закон, вследствие которого ни один из жалких смертных не может проявить известной силы без того, чтобы не поплатиться за это в другом отношении, и очень жестоко».

«Косвенное влияние окружающей природы на рождение гениальных людей представляет некоторую аналогию с влиянием ее на развитие умопомешательства».

«И остаются они [помешанные] по большей части всю жизнь одинокими, необщительными, равнодушными или нечувствительными к тому, что волнует род людской, точно их окружает какая-то особенная, им одним принадлежащая атмосфера» [323].

Как бы в подтверждение этих слов, некоторые исследователи утверждают, что гениальные люди зачастую остаются одинокими, холодными, равнодушными к семейной жизни. Вот что писал Генрих Гейне о себе: «Творчество – это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска. Мое умственное возбуждение есть также результат болезни, а не гениальности. Чтобы хоть немного утишить страдания, я сочинял стихи». Г. Гете говорил, что для поэта необходимо известное мозговое раздражение и что он сам сочинял многие стихи как в припадке сомнамбулизма. Ван Гог сутками работал, ведрами пил абсент, отрезал себе ухо и написал автопортрет в таком виде, а в возрасте 37 лет покончил с собой.

Множество будущих гениев родились слабыми, хилыми, болезненными. Среди них – Ньютон, Гюго, Моцарт, Дарвин, Гейне, Микеланджело, Кант, Вольтер, Диккенс, Шелли, Лермонтов. Байрон считался в школе тупицей, плохо учился Н. В. Гоголь, слабовато Чехов. Фридрих Ницше впервые заговорил в два с половиной года. Таких примеров достаточно много [239].

По мнению многих сторонников З. Фрейда, людьми, стремящихся к лидерству, движет постоянное чувство обиды, вины, ревности. Они ищут решение всех проблем через обвинение, оскорбление и унижение других людей. Они пережили в детстве крушение многих надежд, потерпели огромное количество поражений, и теперь это компенсируют тем, что ведут ожесточенную борьбу за выживание и самоутверждение. По свидетельству исследователей, многие известные политические деятели страдали теми или иными психическими заболеваниями, были психически не уравновешенными. Среди них – Александр Македонский и Карл Великий, Авраам Линкольн и Максимилиан Робеспьер, Иосиф Сталин и Адольф Гитлер. Император Франции Наполеон Бонапарт страдал параноидальным расстройством личности [290].

Психоаналитический подход акцентирует особое внимание на вопросах человеческого существования и взаимоотношений лидера и последователей. Популярная психоаналитическая модель «анализа взаимоотношений» была разработана американским психологом и психиатром Эриком Берном. Эта модель выделяла три состояния личности в соответствии с их ролями в семье – родитель, взрослый и ребенок. Э. Берн рассматривал их как способы восприятия действительности, анализа получаемой информации и реагирования. Вступая в контакт с окружающей средой, любой человек, по мнению Э. Берна, всегда находится в одном из этих состояний. Ребенок – это спонтанность, творчество и интуиция, все самое естественное в человеке. Взрослый – систематические наблюдения, рациональность и объективность, следование законам логики. Положение родителя по своей структуре соответствует категории суперэго в теории личности Фрейда, включает в себя приобретенные нормы поведения, привычки и ценности. Лидер в данном контексте действует вероятнее всего как родитель, а последователи – как дети [51].

Существенный вклад в развитие психологических теорий лидерства внесли ученые одной из ведущих школ в философии, социологии и других социальных науках XX в. Франкфуртской школы. Именно здесь сформировалась известная на весь мир критическая теория общества. Основными проблемами, которые первоначально оказались в центре научного анализа школы, стали предрассудки; авторитарно ориентированная личность; антисемитизм, критика гегелевского понимания разума; взаимодействие инструментального знания и современного общества. После прихода к руководству Институтом социальных исследований Макса Хоркхаймера школа стала известна во всей Европе. Классиками этого направления наряду с Максом Хоркхаймером и Теодором Адорно также являются Герберт Маркузе, Эрих Фромм, Юрген Хабермас. В формировании школы также активно участвовали Лео Левенталь, Карл Корш, Вальтер Беньямин. На становление взглядов активных членов школы существенное влияние оказали исследования Артура Шопенгауэра и Фридриха Ницше, Карла Маркса и Зигмунда Фрейда. После прихода А. Гитлера к власти подавляющее большинство сотрудников Института социальных исследований уехало из Германии.

Как считают многие исследователей, одним из важнейших достижений Франкфуртской школы является выявление принципиально нового типа авторитарной личности, целенаправленно стремящейся к господству, предрасположенной к беспрекословному подчинению власти, принятию тоталитарных идеологий и тоталитарного политического режима. Основными чертами такой личности являются социальный консерватизм и конформизм, потребность в иерархии и уважение силы; ригидность и негибкость мышления; агрессивность и невозможность установления с нею доверительных отношений, нетерпимость в вопросах секса, жесткую ориентацию на твердый порядок. Формирование авторитарной личности детерминировано специфическим стилем жесткого и репрессивного воспитания в особом культурном контексте, в нездоровых общественных условиях, порождающих массовые фрустрации и неврозы, состояния подавленности, тревожности и напряжения, безысходности и отчаяния. Власть для нее является психологической потребностью, позволяющей избавиться от собственных комплексов неполноценности, беспомощности, ничтожности через навязывание собственной воли другим людям. Обладание безграничной властью над другими, их полное подчинение своим интересам доставляет такому человеку особое наслаждение и представляет собой особую форму своеобразного садизма.

Эрих Фромм в работе «Бегство от свободы» определил авторитарный характер как особый тип социального характера и подверг подробному анализу его сущность. Авторитарным он называл такой тип характера, в котором преобладают садомазохистские и садистские тенденции. Мазохистские тенденции часто проявляются как чисто патологические и бессмысленные; но чаще они рационализируются, и тогда мазохистская зависимость выступает под маской любви или верности, комплекс неполноценности выдается за осознание подлинных недостатков, а страдания оправдываются их неумолимой неизбежностью в неизменимых обстоятельствах. Э. Фромм называет три типа садистских тенденций. Первый тип – это стремление поставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, превратить их в свои орудия, «лепить, как глину». Второй тип – стремление не только иметь абсолютную власть над другими, но и эксплуатировать их, использовать и обкрадывать, так сказать, заглатывать все, что есть в них съедобного. Эта жажда может относиться не только к материальному достоянию, но и к моральным или интеллектуальным качествам, которыми обладает другой человек. Третий тип – это стремление причинять другим людям страдания или видеть, как они страдают. Страдание может быть и физическим, но чаще это душевное страдание. Целью такого стремления может быть как активное причинение страдания – унизить, запугать другого, – так и пассивное созерцание чьей-то униженности и запуганности. Эти побуждения, являясь по своей природе бессознательными мотивами человеческой самореализации, определяют жизненные ориентации индивидов, их отношение к миру и могут вылиться в массовые патологии. Это и произошло в фашистской Германии. Мыслитель писал, что «для огромной части низов среднего класса в Германии и других европейских странах садистско-мазохистский характер является типичным;… именно в характерах этого типа нашла живейший отклик идеология нацизма» [573].

Авторитарный тип поведения в психологическом смысле служит проявлением не силы, а слабости. Такой индивид, не имея подлинного внутреннего стержня, пытается убедить себя в наличии своего преимущества с помощью господства над другими. Авторитарная личность иррациональна, склонна к мистике, руководствуется, в первую очередь, эмоциями и не терпит равенства и демократии. Она воспринимает других людей и мир в целом сквозь призму отношений силы – слабости, извращений и садомазохизма. Нередко мазохисту нужна лишь моральная слабость: чтобы с ним разговаривали, как с маленьким ребенком, или чтобы его каким-либо образом унижали и оскорбляли. В садистском извращении удовлетворение достигается с помощью соответствующих механизмов: через причинение другому человеку физической боли, унижение действием или словом.

Мазохистское извращение – с его сознательным и намеренным наслаждением через унижение или боль, постоянно подчеркивал Э. Фромм, – привлекло внимание психологов и писателей раньше, чем мазохистский характер (так называемый моральный мазохизм). Однако с течением времени стало ясно, что сексуальное извращение и те мазохистские тенденции, которые мы описали прежде, чрезвычайно близки; что оба типа мазохизма, по сути, представляют собой одно и то же явление [573].

Многие люди не испытывают психологического удовольствия от обладания властью и даже явно не стремятся к неформальному лидерству. Сама по себе власть не является для них ценностью. Многие вообще предпочли бы уклониться от руководящих должностей и лидерских функций, связанной с ними ответственности, если бы власть не открывала широкие возможности для получения разного рода благ: высокого дохода, престижа, выгодных связей, привилегий и т. д. Для них стремление к власти имеет инструментальный характер, т. е. служит средством достижения других целей [573].

Немецкий философ и социолог Теодор Адорно после окончания второй мировой войны становится руководителем крупного социологического исследования по изучению авторитаризма. Это исследование подтвердило реальное существование авторитарного типа личности, выявило ее основные личностные качества. Оно имело необычайно широкий резонанс, а монография «Авторитарная личность», изданная на его основе, была переведена почти на все европейские языки, переиздана миллионными тиражами и стала первым социологическим бестселлером в послевоенном мире. Тип личности определяется признаками, которые связаны в общий пучок качеств личности, образующимися в результате психодинамического детского опыта. Эти признаки включают конвенционализм, авторитарные представления, авторитарная агрессия, антиинтроцепция, суеверия и стереотипы, власть и «твердость» [12].

В своих работах Т. Адорно исследовал бессознательную склонность широких народных масс к авторитаризму в тех государствах, где утвердились авторитарные режимы. Однако, по его мнению, научный анализ процессов формирования личности в юности помогает объяснить, почему данный лидер поступил в конкретной ситуации именно таким образом, но не дает ответа на вопрос, почему именно эти личностные качества личности приводят ее к власти. И все же, как показывает объективная реальность, данное направление психоанализа существенно расширило представления о внутренних мотивациях социальных субъектов стремления к лидерству [12].

Дальнейшим развитием психологических лидерских концепций стал политико-психологический подход. Проблема лидерства в политической психологии сложна, интересна и весьма противоречива, так как, по мнению ученых, прежде всего от лидерских характеристик и компетенций политиков во многом зависит эффективность и стиль их деятельности, взаимоотношения в политических институтах и организациях, реализация политических целей и задач, завоевание политической власти.

Политические психологи на различных уровнях постоянно и целеустремленно исследуют личность политического лидера, его ценности и потребности, мотивы и убеждения, политическую деятельность и стиль принятия политических решений, психогенную устойчивость и стиль межличностных отношений.

Личность политического лидера является сложнейшим многомерным системным образованием и состоит из множества различных взаимосвязанных структурных компонентов. Не все они в одинаковой степени «ответственны» за политическое поведение человека. Однако после многочисленных исследований, проведенных американскими политическими психологами, удалось выделить наиболее влиятельные личностные характеристики, которые для удобства анализа можно сгруппировать в шесть важнейших кластеров: представления политического лидера о себе самом; потребности и мотивы, влияющие на политическое поведение; система важнейших политических убеждений; стиль принятия политических решений; стиль межличностных отношений; устойчивость к стрессу.

Основателем политико-психологического подхода является американский исследователь, один из классиков бихевиоризма Гарольд Лассуэлл. Он считал необходимым и важным широчайшее применение психологических методов для анализа политической ситуации и изучения особенностей политического поведения. Г. Лассуэлл и его последователи были убеждены, что только поверхностный слой поведения можно объяснить политическими целями и ценностями. Глубинное его значение детерминируется интенсивными, иррациональными по своей природе психическими образованиями.

Известная книга Г. Лассуэлла «Психопатология и политика» написана на основе медицинских карт известных американских политиков. Она положила начало исследованиям политического человека, стилей его поведения. Г. Лассуэлл искал скрытые мотивы поступков политических деятелей в механизмах вытеснения психотравмирующих «частных конфликтов», пережитых будущими политиками в детстве в сферу общественных объектов и в последующей их рационализации в понятиях общественных интересов. Для этого ученый разрабатывал три основных подхода. Вначале анализируются личностные мотивы человека, причем так, как они сформировались в детстве. Затем исследование мотивов перемещалось в сферу общественных объектов. После этого происходил перенос изучения в сферу социальных интересов. Основой объяснения политического поведения на разных уровнях развития человека стала теория фрустрации. С помощью «проекции», «замещения», «сублимации» бессознательные сексуальные мотивы трансформировались в иные, в том числе, политические мотивы, желания и потребности.

Г. Лассуэлл в данной работе особо подчеркивал, что причины политических и социальных явлений коренятся в подсознательно накопленных, скрытых политизированных чувствах индивидов, которые детерминируют политическое поведение. Дефицит позитивных психосоциальных связей, одностороннее, гипертрофированное развитие индивидуалистических или эгоцентрических амбиций крайне негативно действуют на человека, особенно ребенка. Ведь для одинокой социально изолированной личности особо острой, настоятельной является потребность в самоутверждении, отношениях с другими людьми, гипертрофированно-индивидуализированная личность ищет путь к самоутверждению в господстве, власти, контроле над ними. Г. Лассуэлл был убежден, что власть лучше, чем любая другая альтернативная ценность, помогает преодолеть заниженную самооценку, найти путь в лучшее будущее. Именно низкая самооценка чаще всего приводит к своеобразным «защитным» реакциям индивида, прежде всего проявляющимся в потребности во власти и, шире, в лидерстве, потребности в доминировании над другими людьми. Ученый даже предложил дефиницию «властная личность». Ее внутренней пружиной является стремление преодолеть чувство собственной неполноценности путем приобретения власти.

По мнению Г. Лассуэлла, именно политика является наиболее легким и эффективным заменителем жизненных потребностей для людей, страдающих базовой напряженностью психики, доминированием этой потребности в личностной мотивации. Дефицит эмоционально позитивных отношений в раннем детстве может превратить страсть к власти в доминирующий мотив личности. Впрочем участие в борьбе за политическую власть нередко бывает результатом неудовлетворенного самолюбия вполне взрослых людей, отсутствия успеха и низкого профессионального статуса в первоначальной сфере деятельности.

На основании своих многочисленных исследований Г. Лассуэлл сделал вывод, что все люди рождаются политиками, однако большинство из них перерастает этот период. Обостренное стремление человека к власти – это своеобразное затянувшееся детство. Суть теории политического типа ученый выражается формулой:

p ƒ d ƒ r = P,

где p – личные мотивы; d – перенос на общественный объект; r – рационализация через общественный интерес; P – политический человек; ƒ – процесс трансформации.

Политический лидер, как и все другие люди, обладает p (личными мотивами) и d (способностью направить эти мотивы на общественный объект), но отличительным качеством homo politicus является именно r – рационализация собственных политических мотивов через общественный интерес [120; 305; 410].

В исследовании «Психопатология и политика» Г. Лассуэлл провел строго научный анализ психологии «искателей» власти – индивидов, которые готовы на все ради ее обладания, вплоть до убийства или самоубийства в случае потери властных полномочий и постов. Он предложил типологию политических деятелей по двум основаниям: исполнение той или иной политической роли; особенности детского психосексуального развития. Свои теоретические выводы Г. Лассуэлл подкрепляет подробным рассказам о жизни политических лидеров. Первый из них – мистер А., бывший кандидат в президенты от демократов, нормальный человек, который «не страдает душевными отклонениями и никогда не обращался к невропатологу, психиатру или «специалисту по нервным заболеваниям» [305].

Г. Лассуэлл выделил три основных типа политических лидеров и проанализировал направленность движения бессознательных факторов в критических ситуациях жизнедеятельности каждого из них. Первым типом политических лидеров являются агитаторы, которые стремясь к власти, активно используют ораторское искусство. Второй тип – администраторы, умело координирующие политические действия. Третий тип – теоретики, которые предоставляют идеологические обоснования и оправдания политических действий.

Основная функция агитаторов – распространение своих взглядов и общение с гражданами. Они высоко ценят риторику, вербальные формулы, жесты и их частое, ритуализированное повторение. Такие люди живут ради того, чтобы быть замеченными, чтобы провоцировать и унижать оппонентов, а чисто администраторские функции обычно вызывают у них фрустрацию. Это недисциплинированные и сварливые политики. Одновременно это люди с ярко выраженным энтузиазмом, которые возбуждают публику призывами, многократными заклинаниями и даже бранью. Они получает явное удовольствие «гладить против шерсти». Им важно вызвать эмоциональный отклик аудитории. Будучи строгими, обличительными, нравоучительными и дерзкими в общественных вопросах, в личном общении они, как правило, сердечны и обаятельны, если не чувствуют враждебности. Их глаза излучают благорасположение, они мягки, отзывчивы и заботятся о производимом ими впечатлении. Речь и жесты быстры, манеры живые и нередко свидетельствуют о напряжении. «Агитаторы» являются выраженными «нарциссами», хотя их нарциссизм достаточно примитивен. Их либидо нацелено на собственное Я. Это ведет к появлению гомосексуальных наклонностей, которые проецируются на абстрактные объекты. В прошлом агитаторы – образцовые дети, застенчиво подавлявшие негативные эмоции. Такой «репрессированный садизм», не находя выхода в близком окружении, переносится на общество [305; 410].

Важной чертой агитаторов является стремление добиться эмоционального отклика публики, что представляет для него высшую ценность. Агитатор обретает свое имя честно, – подчеркивал Г. Лассуэлл, – поскольку в достаточной степени нацелен на общественную политику для того, чтобы передавать свое воодушевление ближайшему окружению. Он преувеличивает значение желаемых социальных перемен, которые возможны в результате осуществления социальных действий определенной направленности. С административной точки зрения можно сказать, что агитатор – это тот, кто преувеличивает разницу между одной явно предпочтительной социальной политикой и другой, подобно тому, как любовник у Шоу – это тот, кто чрезмерно преувеличивает разницу между двумя женщинами. Агитатор легко приходит к выводу, что тот, кто с ним не согласен, находится в союзе с дьяволом, и что его оппоненты демонстрируют вероломство или робость. Агитаторы в известной степени вздорны и не дисциплинированны, множество команд реформаторов укомплектовано мятежниками. Агитатор стремится подчинить личные соображения высшим требованиям принципа. Дети могут страдать, пока отец и мать сражаются за «дело». Но истинно праведные не останутся со своими семьями, когда поле готово для жатвы. Даже находясь на страже против гибельного вторжения частного интереса в общественные дела, агитатор усматривает «недостойные» мотивы там, где другие видят лишь призывы к дружбе. Уверовав в непосредственный эмоциональный отклик со стороны общественности, агитатор верит в призывы масс и общие принципы. Множество подобных ему живет для того, чтобы поднимать шум и писать. Совесть мучает их до тех пор, пока они не испытают очередной всплеск морального воодушевления. Уверовав в магию риторики, они ликвидируют помехи путем ритуального повторения принципов. Они расстраиваются и приходят в замешательство от беспорядочной массы технических деталей, от которых зависит удачливый администратор. Агитаторы «чистого» типа, получив ответственные посты, далеки от того, чтобы отказаться от должности официального шарнира ради подвижной свободы платформы и пресса. Они восхваляют людей, обладающих изрядным рвением, людей, которые воюют с драконами и возбуждают общественное сознание призывами, повторами и руганью [305; 410].

Администраторы, в отличие от агитаторов, планируют свои аффекты на менее отдаленные и не столь абстрактные объекты, как «все общество». Они стремятся к манипуляции определенной группой, демонстрируя беспристрастный интерес к задачам организации. Им чужды абстракции, так как они не нуждались в них ранее при разрешении своих эмоциональных проблем. Их нельзя назвать неаффективными – просто они более хладнокровны и аффективно сбалансированы. Автор выделял два подтипа администраторов. Первый подтип характеризуется ярко выраженной энергией и воображением, что внешне приближает его к «агитаторам». Однако в центре их внимания находятся определенные индивиды. Они переносят свои аффекты на менее общие объекты и не стремятся «вывести из себя» большое количество граждан. Они привязаны к последователям и пытаются координировать их действия. Неспособность к постижению абстрактных объектов является следствием их чрезмерной занятости конкретными индивидами в кругу семьи и трудностями в определении роли своего Я.

Второй подтип представляет собой щепетильных и «совестливых» лидеров, чья любовь к рутине и деталям, страсть к точности способствуют процессам отчуждения их сторонников. Администраторы этого типа не испытывали серьезных потрясений в процессе развития личности, не имели сверхрепрессированных эмоций. Они либо сублимировали их, либо свободно выражали в семье. Щепетильность таких лидеров – попытка продемонстрировать свою силу.

В отличие от агитаторов теоретики стремятся к абстракции и грандиозности. Их привлекают отдаленные и высокие цели. Изучение идей часто является для теоретиков самоцелью, что отдаляет их от народа. Абстракции важны для решения собственных эмоциональных проблем. В отличие от администраторов, теоретики страдают при отсутствии аффектов, так как пережили много фрустраций в процессе своего развития. Поэтому повышенная интеллектуализация – это своеобразный ответ теоретиков на нерешенные когда-то эмоциональные проблемы [305; 410].

Известный исследователь, первый немецкий психоаналитик Карл Абрахам на основе генитального, орального и анального происхождения различных личностных черт политических лидеров разработал психоаналитическую теорию формирования характеров. В этой теории он попытался продемонстрировал теснейшую связь между структурой характера и развитием Я. Г. Лассуэлл, продолжая эти исследования, неоднократно подчеркивал, что именно детские сексуальные наклонности существенным образом влияют на будущее поведение политических лидеров. Мистер А., один из главных героев Г. Лассуэлла книги «Психопатология и политика», непреднамеренно «начинал задавать тон в беседе, изливая потоки идей. Жестокость, проявлявшаяся в его атаках на тех, кто с ним не соглашался, – хотя отчасти и оральная черта, которая возникает, согласно Абрахаму, не в стадии сосания на этапе раннего развития, а в следующей, т. е. орально-садистской стадии» [305].

Последователи З. Фрейда и Г. Лассуэлла утверждали, что подлинные мотивы поступков обычно скрыты благопристойной «упаковкой», например, борьбой за справедливость или стремлением помочь бедным, что может быть детерминировано личными мотивами лидера. Выбор политики в качестве символа реализации своих потребностей в действительности становится для индивида неадекватным средством «компенсации депривации», ущербности, фрустрации [410; 454; 621].

В рамках политико-психологического анализа (Чарльз Мерриам, Беррес Скиннер, Уильям Уайт) было предложено несколько интересных концепций формирования политических лидеров.

Концепции компенсации реальных или воображаемых дефектов личности. Ситемообразующая идея этих теорий состоит в том, что лидерство понимается как поведение, нейтрализующее или компенсирующее определенные болезненные переживания и внутриличностные противоречия. Основа этих теорий была заложена последователем Зигмунда Фрейда Альфредом Адлером. Он был убежден, что все человечество страдает от неполноценности благодаря тем или иным недостатков или в результате каких-то психологических проблем и неудач.

В стремлении компенсировать это чувство люди формируют различные стили жизнедеятельности. Одним из них является стиль сверхкомпенсации, который проявляется в желании обладать властью (доминировать над другими), как источником чувства превосходства над другими. В работе «Наука жить» А. Адлер писал: «Быть большим! Быть могущественным! Вот всегдашнее стремление всех маленьких или чувствующих себя маленькими. – Всякий ребенок тянется к высоким целям, всякий слабый – к превосходству, всякий, кому недостает надежды, к вершинам осуществления: отдельный человек так же, как и масса, народы, государства и нации. Это извечное стремление людей есть попытка преодолеть чувство своей недостаточности, незащищенности, слабости. Но для того, чтобы двигаться в этом направлении, им нужен путеводный образ, указывающий будущее. Выдуманный идеал совершенства слишком невнятен для того, чтобы выполнять эту роль. Ищущий дух формирует конкретный идеал, помогающий уверенно идти избранным путем. Видит ли человек свою цель в том, чтобы стать кучером, врачом, донжуаном, другом, тираном, он всегда усматривает в этом высшее осуществление и утверждение своей сущности. Поможет ли этот идеал осуществить себя при данных конкретных обстоятельствах, зависит от подготовки человека, от его умений, от выбора метода, от его оптимистической активности, с одной стороны, и от соответствия внешним возможностям, с другой. В отношении первых факторов мы можем предъявлять требования к образованию, последние же нужно уметь познавать и распознавать. Все эти факторы взаимозависимы и оказывают друг на друга взаимное влияние» [9, с. 233]. В стремлении к власти, превосходству, лидерству сочетаются бессознательные импульсы и осознанная рационализация (объяснение) поведения личности. Вначале комплекс неполноценности обеспечивает политику энергетику, необходимую для воздействия на других людей, затем дает ощущение отличия от других людей, которое как бы само выдвигает человека на выдающиеся лидерские политические роли.