Текст книги "Интра йога"

Глава 1
Основы интровертного познания

Древняя мудрость сводила высшее знание к формуле «Познай самого себя». Было бы заблуждением думать, будто мыслители древности были столь наивны, что основой познания считали эгоцентризм, сводили всю науку к болезненному, странному и бесполезному копанию в своих собственных переживаниях. Под познанием себя мудрецы древности понимали принципиально иные, чем развиваемые современной человеческой наукой, знания; науку, практический опыт и сознательную, преобразующую себя и мир деятельность. Только в последнее время начинают подходить к мысли, что в основу всех наук нужно положить изучение человека. Однако это еще не означает, что мы заметно поворачиваемся в сторону познания самих себя. Все дело в том, что человек разделен на две качественно различные сферы. По одну сторону находится самосознание, сознание и освещаемая им психика. По другую – объективированный мир и его часть – человеческий организм. Познание человека может начинаться с двух концов:

– со стороны самосознания и сознания;

– со стороны человеческого организма, логических абстракций, полученных в результате анализа объективированного мира и применяемых к изучению психики человека, рассматриваемой извне, с учетом его объективированного поведения и объективированных связей с человеческим социумом, что находит свое выражение в биосоциальной концепции человека.

Поворот науки в сторону человека – явление, хотя и положительное, но крайне недостаточное.

Действительно кардинальный поворот в сторону человека будет возможен только в том случае, если наряду с экстравертной наукой, присущей современной технократической цивилизации, разовьется принципиально иная – интровертная наука.

Большинство представителей экстравертной науки своеобразно отрицают возможность и необходимость интровертной науки.

Во-первых, это отрицание замалчивает значимость интровертного познания и ему отводится роль лишь дополнительного метода исследования в психологии.

Во-вторых, все результаты, добытые человечеством (в основном в далеком прошлом) в процессе интровертного исследования оцениваются следующим образом:

– отрицаются, как недоказуемые объективно, особенно при помощи научных приборов и математики;

– не признаются, как противоречащие господствующим научным теориям и житейскому опыту;

– расцениваются недостойными «серьезного научного внимания», которому недосуг копаться в «заведомо ложных» и «не имеющих никакой практической значимости» «псевдознаниях»;

– интровертные исследования, успевшие войти в историю человеческой культуры, изучаются, по ним пишутся диссертации, монографии, статьи, но не проникают во внутреннюю, живую суть исследуемых учений. Словно музыку, написанную для фортепьяно, стали бы изучать по силе и последовательности ударов по клавишам.

Правда, во многих произведениях литературы и искусства, в противовес экстравертной науке, содержатся островки интровертного знания. Можно сослаться на «Божественную комедию» Данте, «Фауста» Гете, «Братьев Карамазовых» Ф. Достоевского, «Смирительную рубашку» Д. Лондона, «Графа Калиостро» А. Толстого, «Звезду Соломона» А. Куприна, «Жизнь Рамакришны» и «Жизнь Вивекананды» Р. Роллана, ряд рассказов Э. По и Л. Андреева, «Голема» Г. Майринка, «Мастера и Маргариту» М. Булгакова. Из современных советских писателей можно упомянуть О. Бердника и А. Кима. Этот список можно было бы продолжить. Чего стоят глубочайшие произведения Пу Сунлина! Но вот в чем парадокс. Если во всех этих произведениях и им подобных мастерски раскрываются таинственные движения человеческой души, то экстравертная наука вообще отрицает душу. В этом проявляется ее эмоционально движущий мотив достичь тоталитарной всеобщности, ее подсознательная вера в то, что в мире нет и принципиально не может быть ничего такого, что не было бы доступно ее методам исследования. Если бы экстравертная наука была последовательно рационалистической, она бы проблему существования души просто игнорировала, как, например, математик может не замечать музыку или живопись. Отрицая человеческую душу, экстравертная наука вступает в антагонистический конфликт с культурой, и это крайне болезненно сказывается на развитии человечества.

Истинная культура основана на интровертном развитии человека и на формировании социальных связей между людьми прежде всего на основе такого развития. При этом человеческая душа утончается и раскрывается до уровня живого, любящего сердца, воспринимающего сердце и жизнь других существ – не только через их внешние проявления.

Напротив, экстравертная наука основана на необработанности духовного, волевого, созидательного модусов человеческой души, отсутствии культивирования ее мотивов. Душа не видит и не воспитывает сама себя, потому что все ее силы устремлены вовне, на удовлетворение мотивов и побуждений, которым она, не анализируя их, слепо следует. При этом человек стремится к душевному и физическому комфорту. Душевный комфорт – удовлетворение чувства престижа (социального статуса), сексуальных наклонностей и бегство от скуки во всевозможные развлечения. Физический комфорт – все возрастающие по числу и разнообразию предметы потребления, большинство из которых нужны не сами по себе, а именно как средство не отстать от других или превзойти их, т. е. относятся также и к сфере душевного комфорта. И ради удовлетворения экстравертных устремлений души человек львиную долю своих сил отдает работе, выполняя какую-либо узкую функцию в системе общественного разделения труда, превращаясь в узкочастичного работника, покупающего себе такой ценой возможность пускать на самотек устремления своей души, направленной вовне. Конечно, на этом пути встречаются стрессы, конфликты, трагедии и большие победы. Разумеется, жизнь конкретных людей не столь плоска и примитивна, как она охарактеризована выше. Но это лишь потому, что экстравертная направленность души освещена блестками ее интровертности. Лишите ее этих блесток, и вы получите именно плоскую, машинную жизнь, в которой одни тянут свою лямку без всякого энтузиазма, а другие сгорают в азарте, ставя на механических людей, бегущих по ипподрому жизни.

Люди, создающие экстравертную науку, не представляют собой исключения из общего стереотипа поведения человека, ориентированного вовне. В свое время А. Эйнштейн писал, что он бы не допускал в науку людей, преследующих цель либо утвердить свою значимость, превзойти других, либо решить узкоконкретную, практическую задачу, с сожалением констатируя при этом, что наука создана именно такими людьми. Ясно, что ученый-экстраверт, претендующий на высшую мудрость мира, не потерпит рядом с собой интровертной науки, могущей отнять у него долю престижа и славы. Ученый-практик либо проигнорирует интровертный подход к проблеме, либо выступит против, чтобы, например, практикующий народную медицину не отнял часть клиентуры у стандартно лечащего врача.

Многие идеологи и политики также часто выступают против интровертной науки. Ведь человек с развитой внутренней культурой, основанной на самосознании и самовоспитании перестает быть подверженным как всевозможным хитроумным средствам социально-психологического манипулирования, так и некритическому восприятию навязываемой идеологии, не освобождающей человека, а порабощающей его в интересах правящих социальных групп или претендующих на роль таковых.

Предубеждение против интровертной науки нередко имеют и люди, жизненным интересам которых она не только не противоречит, но могла бы сослужить добрую службу. Здесь действуют такие факторы.

Во-первых, вокруг интровертной науки, высокий уровень развития которой приводит к весьма привлекательным феноменам (ясновидение, например), всегда собирались корыстные люди, чаще всего типичные экстраверты, преследующие личную корысть, обманывающие легковерных. В конечном итоге справедливые разоблачения шарлатанов использовались для компрометирования интровертной науки. Перефразируем известную поговорку: нет огня без дыма. Образцом для подделки драгоценных камней послужили подлинные драгоценности.

Во-вторых, вступить на путь интровертной науки – значит взять на себя ответственность за собственную жизнь, самому искать ее идеал и смысл. Далеко не у всякого хватит внутренней смелости и решимости, чтобы самому идти по жизни, а не следовать за каким-нибудь авторитетом, слепо полагаясь на жизненные критерии и ценности, данные им.

В-третьих, усилившаяся в XX веке экстравертность всей человеческой жизни, начиная от преобладания технических и технократических профессий и кончая заменой общения с внутренним миром многочасовым пассивным времяпровождением перед экраном телевизора, при все возрастающих темпах и интенсификации, направленной исключительно вовне жизни. Все это вызывает в людях растущую год от года нервозность и раздраженность, так как отсутствует подлинно свободное время, не заполненное чем-нибудь внешним. У людей, живущих такой жизнью, вызывает если не отпор, то безразличие все то, что в нее не умещается. У них нет свободных емкостей восприятия качественно нового для них, не укладывающегося в привычную колею, проложенную между работой и потреблением услуг индустрии развлечений, с промежуточным пунктом, который порой у лучшей половины человечества становится центральным. Вряд ли нужно объяснять, что имеется в виду засасывающий людей, прежде всего женщин, быт. В свое время Шопенгауэр метко подметил, что жизнь человека колеблется между заботой и скукой. У современного человека скука ушла вглубь подсознания, не став от этого менее грызущей, а место ее занял экран телевизора. Уделить серьезное внимание интровертной науке многие люди не в состоянии, ибо оно у них уже все занято и запрограммировано на всю жизнь.

И тем не менее, как на Западе, так и на Востоке, находится немало людей, проявляющих серьезный интерес к интровертной науке. Это ли не удивительно, если учесть явную экстравертную направленность основного потока современной человеческой истории.

Употребляя термин «интровертная наука», нужно оговорить достаточно четко, что имеется в виду.

1. Интровертная наука – принципиально иная, чем физика, химия, математика, философия и т. п., наука, отделенная гранью, непроходимой для всевозможных методов объектного исследования.

2. Интровертная наука начинается с непосредственного анализа и созерцания процессов, протекающих в сознании самого исследователя.

3. Интровертная наука требует своих «приборов», практического опыта и предполагает достижение полезного человеку результата. Только эти «приборы», не конструируются механически, а создаются из элементов самой психики или пробуждаются от спячки в ее глубинах. Это предполагает ювелирную работу в сфере самоорганизации психики, ее перестройки, самовоспитания. Не может быть интровертного исследователя без приобретения интровертного опыта. Тот, кто не затратил многолетних усилий по его приобретению, не только не может быть сопричастным интровертной науке, но не в состоянии составить себе даже общего представления, о чем именно идет речь. Читая книги по интровертной науке, такие люди в одном случае прочтут ее фразы совсем иначе, чем имел в виду их автор, а в другом вообще не поймут, о чем идет речь.

4. Только первые ступени интровертной науки могут быть выражены человеческим языком и то не буквально, а методом аналогии, символики и намеков, пробуждающих интуицию и постепенно способствующих освещению сознанием безмерной информации, скрытой в ее глубинах. Уже на первых ступенях интровертного исследования сознание начинает различать формально-логическое значение фразы и ее внутреннюю смысловую идентификацию с истиной. Некоторые люди, не занимавшиеся целенаправленно интравертной наукой, по существу сопричастные ей складом своей души и ума, обладают способностью вышеназванного различения. В дальнейшем интроспективном развитии человек приобретает способность мыслить внутренними смысловыми идентификациями, не прибегая к их лексическому оформлению. При этом:

– в местах пересечения смысловых идентификаций происходит их синтез, образуется новая смысловая идентификация, не существовавшая ранее;

– на основе синтезирования смысловых идентификаций возникают их иерархии и взаимопереплетения;

– взаимодействие и взаимопроникновение смысловых идентификаций начинает протекать со столь большой скоростью, нередко возрастающей в геометрической прогрессии, что в течение времени, измеряемого секундами (за ними скрыто другое, психическое время, как и психическое пространство) сознание охватывает столь большую сферу смысловой информации, что для ее выражения в знаковой форме не хватило бы пухлой книги.

Вследствие специфики интровертного познания его более высокие ступени принципиально невыразимы в словесных и знаковых формах.

5. Отсутствие внешнего выражения глубин интровертного познания не означает невозможности их передачи другим людям. Такая передача осуществляется тремя способами:

– следуя рекомендованным методам самоорганизации внутреннего познавания (осуществляя соответствующий ментальный тренинг), человек приходит к тому же самому восприятию тех же самых истин, что и его предшественники, шедшие этим путем;

– достаточно глубокий уровень интроспективного познания предполагает соответствующее обострение мысленной чувствительности, позволяющее непосредственно (телепатически) обмениваться информацией в виде смысловых идентификаций;

– все смысловые идентификации истины как бы записаны в особом пространстве (мире) и могут считываться всяким проникающим в него сознанием.

6. Когда в сознание приходит информация из интуиции, это есть воодушевление, озарение, вдохновение. Если же сознание само проникает в сферу интуиции – это есть раскрытие сознания в сверхсознание. Методы такого раскрытия и составляют предмет и одновременно метод интроспективной науки. Путь сознательного углубления в интуицию является ее сокровенной сущностью. Это углубление бесконечно, причем не только в аспекте количества, но, что важнее, – и качества. Поэтому глубина интроспективного познания бесконечна. Погружаясь в эту глубину, индивидуальное сознание не растворяется и не теряется в ней, но, наоборот, раскрывает свою сущность, утверждая себя как бесконечное живое существо и, прежде всего, в смысле бесконечности качества.

7. Истинный служитель интроспективной науки может выступать адептом, учителем, царем мира явлений, но при этом внутри себя он будет оставаться вечным учеником, ибо каких бы глубин познания и обширности его сфер он не достиг, самим фактом этого достижения он подходит к новой, еще большей глубине, открывающей ему более обширную сферу познания. Сумев найти ее центр, сердце, интроспектное сознание тем самым погружается в еще большую глубину, которая в свою очередь откроет еще более обширную сферу. Подобное движение по пути интроспекции вечно. Потому интроспектная наука по своей природе несовместима с высокомерием и самодовольством.

8. На определенном уровне самоуглубления сознание приобретает способность мыслить, не прибегая к помощи мозга. Это косвенно подтверждается тем, что измерения биотоков мозга показывают их наибольшую интенсивность в начале решения человеком какой-либо мыслительной задачи, после чего, при нарастании напряжения мысли, напряженность, интенсивность и сила биотоков мозга ослабевает. В идеале развитое интроспективное сознание может решать сложные задачи при полной пассивности мозга, что будет эквивалентно его смерти. Интроспективное сознание способно проникать за границу смерти физического организма и созерцать многочисленные сферы и миры, в которых наш мир является лишь одним из многих. Опыт интроспективной науки показывает, что мышление – это движение сознания по различным маршрутам особого, ментального (информационного)мира. Мозг выполняет роль телефонной станции, подключающей абонента (сознание) к тому или иному участку ментальности. Набирание номера на диске телефонного аппарата аналогично мысленному произнесению в мозгу слов, цифр и других знаков. Мышление, основанное на смысловых идентификациях истины, не нуждается ни в словах, ни в знаках, ни в особой «телефонной станции» в виде головного мозга. Когда это осуществлено, сознание становится гражданином мира истины (первичной ментальной информации, а не ментальных знаков, ее обозначающих, являющихся вторичной, производной ментальной информацией). Гражданин мира истины способен подниматься над различными пространствами и временами и через такой подъем проникать в одно из этих пространств и времен. Поэтому интроспективные сознания различных времен и народов, звезд и планет связаны между собой невидимыми, но зато живыми и неразрывными нитями. В этом отношении интроспективная наука не только бесконечна, но и вечна. Эта наука космична по своей природе и в то же время сугубо индивидуальна. Продвижение по пути этой науки синтезирует непримиримые противоположности. Но вся непримиримостъ связана со словами, знаками, внешними выражениями. Напротив, скрытые за внешними формами смысловые идентификации с истиной способны к безграничному синтезу друг с другом без всяких препятствий и ограничений.

9. Безграничный синтез смысловых идентификаций, в противоположность их внешним проявлениям, которые могут либо находиться в конфронтации, либо вступать в компромисс, происходит на той основе, что смысловые идентификации в их взаимном контакте лишь усиливают, углубляют и расширяют друг друга. Это связано с тем, что они принадлежат миру идей, а не миру вещей. Как остроумно подметил Б. Шоу, если у вас яблоко, и у меня яблоко, и мы обменяемся яблоками, у нас все равно останется по одному яблоку. Но если у вас идея, и у меня идея, и мы обменяемся этими идеями, у каждого из нас будет по две идеи. Взаимоотношения смысловых идентификаций взаимно умножают их, причем в геометрической прогрессии.

10. Неся в себе безграничный синтез, интровертная наука не противоречит ни одной другой науке, ни одному учению, ни одной философии, видя в каждой из них отражение истины, хотя в большей или меньшей мере искаженное. Эти искажения связаны главным образом с тем, что всякая, выраженная вовне истина, будучи конкретна (внутри себя истина не конкретна, но индивидуальна), т. е. справедлива для конкретной ограниченной сферы и для определенных условий, неоправданно распространяется за пределы этой сферы и этих условий. И тем самым отдаляется от истины пропорционально степени искажения. Интровертная наука знает не ложь, но лишь искажения, карикатуры на истину. Путь интровертного познания состоит в движении не от лжи к истине, но предполагает тончайшую работу по расправлению карикатур до божественно прекрасных лиц[6]6
  Автору однажды удалось наблюдать материальную иллюстрацию этого метода. Придя на квартиру известного специалиста в области прикладного психотренинга М. А. Куни, я застал его во время сеанса гипноза, когда усыпленная молодая девушка лечилась от заикания. Меня удивили исключительно правильные, пропорциональные черты ее поразительно красивого лица. Когда же она пробудилась, я был поражен. Передо мной было ничем не примечательное лицо, никак не отвечавшее понятию красоты. Эти два лица одного и того же человека были совершенно несопоставимы.


[Закрыть].

11. Интровертная наука неотделима от живой этики. Интровертное познание предполагает:

– триединство основных модусов сознания «Я» в виде разума, воли и чувствования;

– это триединство достигается лишь в сердце самого «Я»;

– познание всего окружающего происходит посредством совмещения своего собственного сердца с сердцем познаваемых живых существ и нахождения нейтральных точек проявленных миров (т. е. своеобразных «сердец» в сетях причин и следствий объективированных миров).

Отсюда ясно, что интровертное познание невозможно без отказа от обмана, насилия, вреда живому. Оно несовместимо с произвольным вмешательством в цепь мировых причин и следствий. И оно немыслимо без сопереживания и сочувствия тем, кого познаешь. В отличие от чувственной тенденциозности, искажающей все и вся, интровертное познание, проникая в сердце познаваемого, познает его во всей его цельности, чистоте, без искажений. Сказанное можно иллюстрировать таким символом. Представим сферу, в центре нее точку и расходящиеся от нее бесчисленные лучи. Сознание, находящееся в этой точке, будет сознавать как все лучи, так и поверхность сферы, на которой замыкаются противоположные концы лучей. Чем дальше будет находиться сознание от центра сферы, тем меньшее число лучей и меньшую площадь поверхности сферы будет оно воспринимать, тем более ограниченным и искаженным будет его представление обо всей сфере и лучах внутри нее.

12. Интровертную науку нельзя расценивать как разновидность субъективного идеализма. В ней соотношение материального и идеального осмысливается совершенно иначе, чем в традиционных, как материалистических, так и идеалистических подходах к проблеме. Ее интровертное решение можно символизировать парадоксальным словосочетанием – познаваемый агностицизм.

Поверхностному взгляду все бытие представляется разделенным на два полюса: бессознательная материя и сознательный субъект. Исходя из такой посылки возникают, казалось бы, четыре основных гносеологических подхода:

– в основе бытия лежат два разнокачественных начала – материальное и идеальное, развивающиеся параллельно друг другу, временами соприкасаясь, временами начисто разделяясь;

– основу бытия составляет бессознательная материя, развитие которой приводит к образованию идеального;

– основа мироздания видится в идеальном, которое создает из себя материальное;

– основа как материального, так и идеального ни на что не похожа и не познаваема.

Интровертная наука разделяет последний подход, но с той поправкой, что непознаваемое сознанием в его обычном состоянии становится познаваемым для кардинально перестроенного сознания.

Уйти от лежащей на поверхности проблемы дуализма мира невозможно, в нем явно существует как материальное, так и идеальное. Другое дело – взаимоотношение между ними. Идеальное и, прежде всего, сознание определяется в традиционном материалистическом подходе двояко: в качестве использования материального в виде мозга, нервной системы и биохимии организма для отражения сознанием мира; в качестве ситуаций в материальном мире, доминирующих в отражающем их сознании как во время бодрствования, так и во время сна. Отражение объективированного мира может быть сколь угодно сложным, опосредованным, взаимопереплетенным, как абстрактным, так и фантастическим, но в основе его лежит именно динамичное сцепление фактов объективированного материального мира. Все это так. И, казалось бы, традиционный вульгаризированный материализм ближе всего к истине. Но в его гносеологической конструкции пропускается очень важная деталь – тот отвергнутый строителями камень, который станет во главу угла. Объективированная материя дает как объекты (содержимое, состав) сознания, так и особый прибор для осознавания этих объектов, сформированный в человеческий организм. Однако для процесса осознания, для живого реагирования на внешние раздражители этого мало. Необходим еще субъект – источник сознания и жизнеощущения.

Все сознаваемое человеком происходит в полярности (бинере) субъекта и объекта. Речь идет о сознании в его обычном состоянии. Субъект не может быть им познан, потому что все, что сознается обычным сознанием, всегда является объектом. В связи с этим сразу же возникает вопрос: кто именно сознает? На него в обычном сознании нет и не может быть ответа. Этот «кто» – загадочный, непознаваемый икс. Но то, что он существует, сомнений не вызывает. Гениальный афоризм Р. Декарта («Я мыслю – значит, существую») блестяще выражает этот духовный факт.

Если признать наряду с сознанием и его составом (идеальным) источник этого сознания, о котором известно лишь, что он существует (но совсем неясно, что именно он собою представляет, потому что он не нечто, а кто-то), исходная загадка мироздания будет не двойственной, а тройственной.

Во-первых, это объективированное материальное, предстающее в своих движущихся формах.

Во-вторых, это идеальное, включающее в себя освещаемый сознанием психический состав человека.

В-третьих, это загадочный субъект, источник сознания.

Первые два относятся к объекту, материальному и идеальному. Третье – субъект, противостоящий не только материальному, но и идеальному. Это третье – суть жизнь, которая по своей природе неотделима от живущих субъектов. Жизнь (не иерархия внешних форм ее выражения) всегда останется загадкой для экстравертной науки.

Тейяр де Шарден блестяще показал, что параллельно с эволюцией внешних материальных форм протекает эволюция скрытой за ними жизни. В контексте этого учения за первоначальной частицей материи скрыт живой, смутно сознающий субъект, который не является функцией, следствием этой материальной частицы, но именно скрыт в ней. Не принадлежа к объективированной материи, этот субъект не подвержен ни разрушению, ни смерти. На протяжении эволюции из частиц материи строятся все более сложные организмы. Параллельно совершенствуются субъекты жизни. При этом достаточно развитый субъект жизни способен стать духовным центром человеческого организма, «Я» его личности.

В обычном состоянии сознание всегда направлено на познание объектов – материальных и идеальных. Это и есть экстравертное сознание. Напротив, интровертное сознание поворачивается от объектов в сторону субъекта, в направлении к «Я».

При этом коренным образом меняется назначение, состав и ориентация идеального. Идеальное – это всегда отраженное. Но только оно начинает отражать уже, главным образом, не объективированный мир, а источник сознания, истинное «Я».

Но если так, тогда чем отличается такая позиция от субъективного идеализма и крайнего эгоцентризма?

Во-первых, истинное «Я» нельзя отождествлять с «эго», коркой эгоизма, обволакивающей «Я» и препятствующей его раскрытию. «Я», наглухо закрытое коркой эгоизма, можно отождествить с «эго», но такое отождествление есть заблуждение.

Во-вторых, истинное «Я» не равнозначно всей реальности в ее истинности, а является субъектным окном в мир истины, где происходит синтез субъекта и объекта, а не их разделение. Этот синтез нельзя представлять как поглощение одного другим. И потому «Я» не исчезает в истине, словно капля, растворившаяся в океане. Индивидуальность «Я» в истине сохраняется и отражает в себе всю истину.

13. Практический аспект интровертной науки, связанный с перестройкой сознания и психотренингом, основывается на синтезе естественного раскрытия потенций сознания (вместе с его психическим составом) и волевого регулирования происходящих в нем процессов. Такой синтез предполагает:

– следование голосу живой этики, а не догматически закоснелым моральным установкам (всякое добро или зло индивидуальноконкретно);

– замену догматической нравственности живой, при условии выработки индивидуальным сознанием способности различения истинного и ложного, а также раскрытия своего сердца, способного непосредственно общаться с сердцами других живых существ, без чего отказ от традиционной морали может привести лишь к деградации личности;

– перестройку характера личности за счет анализа подсознательного и его исходных основ (архетипов), с тем чтобы на основе такого анализа расправить запутанность и искаженность структуры личности, помня, что всякое ее отрицательное свойство есть искаженное или вывернутое наизнанку свойство положительное, без которого не может состояться гармоничная личность, способная служить совершенным зеркалом для ее хозяина – индивидуального «Я»;

– неотделимость процессов самопознания и психотренинга, их взаимного переплетения;

– постановку перед личностью посильных задач с тем, чтобы на основе пусть небольших, но прочных достижений строить лестницу восхождения к вершинам, которые с самого начала были бы недостижимы.

Перепрыгивание через одну или две ступеньки, давая быстрый результат и якобы ускоренное продвижение, задерживает развитие. Откатывание назад неминуемо. Тот же, кто развивался естественно, всякий раз строя себе точку опоры для восхождения на очередную ступеньку, в конечном итоге значительно опередит идущего путем надрыва и сверхусилий. Это справедливо не только по отношению к личности, но и к обществу. Например, Петр Первый, «подняв Россию на дыбы», ускорил ее развитие на десятилетия, но впоследствии, за это пришлось платить застоем, растянувшимся на 150 лет.

14. Интровертная наука, будучи сконцентрирована на внутреннем мире человека, предполагает в то же время как разумное взаимодействие с экстравертной наукой, так и гармоничное поведение личности в окружающем мире и человеческом социуме.

Если грань, отделяющая сознание от внешнего мира, непроходима для экстравертной науки, то для интровертной науки эта грань вполне проницаема. Переходя ее, она способна как одухотворить и придать внутренний смысл экстравертным исследованиям, так и, опираясь на новые открытия экстравертной науки, углубить их за пределом той грани, за которую экстраверт переступить не в состоянии. Речь идет о своеобразном синтезе, балансе интровертных и экстравертных начал в человеке.

Развитие человечества в условиях геометрически ускоряющейся НТР, выводящей человеческое общество на информационную ступень существования, когда главной ценностью в обществе, ведущей производительной силой становится информация, в самом широком смысле слова, неизбежно подводит личность к ее дематериализации и со всей остротой ставит проблему овладения интровертной наукой.

Что имеется в виду под дематериализацией личности?

Представим себе человека прошлого. Его личная судьба развертывалась на протяжении многих лет во внешнем мире и лишь сравнительно небольшая часть людей за чтением, реже написанием романов, переживала в своем внутреннем мире судьбы идеализированных героев. Иначе в информационном обществе. Человек в течение дня может просмотреть два-три видеофильма, всякий раз переживая новые жизненные судьбы. В продолжение этого же дня он, общаясь с компьютером или просто решая ту или иную интеллектуальную проблему, может пропустить сквозь свое сознание лавину разнородной информации. И так – каждый день. Информация в сознании сочетается с монотонно-комфортабельной материальной жизнью, в которой все дни похожи и сливаются в сплошной массив существования, служащего лишь оцивилизованным биологическим фундаментом, на котором строится здание информационно-психической жизни. Если человек кардинально не перестроит свою психику в соответствии с законами интровертной науки, он серьезно деформирует свою личность, которая будет существовать за счет болезненной вампиризации жизненных соков физического организма.

15. Обрисовав основные черты интровертной науки, нужно остановиться на ее отношении к духовному и культурному наследию человечества.

Как уже отмечалось, интровертная наука вечно нова и вечно стара одновременно.

Вечный характер интровертного знания связан с тем, что оно в большей или меньшей степени присуще каждому живому существу.