Текст книги "Жизнь, которая улыбается. Как заниматься любимым делом и зарабатывать много"

Все эти углубленные знания физики и химии энергичному и любознательному ребенку по понятиям советского мировоззрения, можно сказать, шли во вред. Особенно если мама – биохимик, и ребенок запросто, приходя к ней в медицинский институт, имел доступ ко всем препаратам: кислотам, солям, щелочам и так далее.

Конечно, за эти фейерверки платили деньги. Так я зарабатывал, наверное, класса с четвертого. В школе благодаря моим знаниям химии и физики я был очень популярен. Но не за хорошие оценки, а, скорее, наоборот. Все знали, что если надо достойно подготовиться к новогодним праздникам, я был лучшим консультантом по пиротехнике.

– Ох, побьют нас!

– Когда будут бить – будете плакать!

Илья Ильф и Евгений Петров «12 стульев»

Чем меня губили эти знания физики и химии? По физике у меня в четвертом – пятом классе был пик криминальной активности по понятиям того времени.

В пятом классе я решил собрать в домашних условиях «вольтову дугу». Что это такое? Это эксперимент, когда берутся два угольных стержня, и на них через повышающий трансформатор подается специальное напряжение. Между электродами получается накал в несколько тысяч градусов. Например, вольфрамовая нить, которая находится в лампе накаливания, выдерживает около 2000 градусов.

А здесь получается около 4000 или 5000 градусов. Плавит все, что только может, и издает ярчайший свет.

Мне хотелось получить температуру 45000 с. Самым интересным оказалось то, что у меня это почти получилось. Все было сделано из подручных средств. Например, угольные сердечники я выковыривал из обычных батареек. Проработало все это устройство недолго. Прогремел взрыв на всю квартиру, и я стал терять сознание. Сначала казалось, что я уменьшаюсь, потом стал все видеть как бы со стороны. В больнице, куда меня отвезли на «скорой», сказали, что мне очень сильно повезло. ЭКГ показало, что на несколько минут была остановка сердца. То, что я остался жив, просто случайность.

Этот инцидент должен был остановить и образумить любого нормального ребенка. Но со мной вышло все наоборот, я постоянно проделывал какие-то опыты. Причем опасности их я тогда не понимал и пользовался тем, что имел доступ к различным химическим реактивам, которые обычному человеку достать было практически невозможно.

При проведении химических опытов случались взрывы, а это ведь никому не понравится. Однажды я взорвал ларек с макулатурой, причем взрыв такой силы был, что террористы бы позавидовали. Мотивация была простая, я экспериментировал: «А что будет, если положить больше?»

Предприимчивость – это дерзкое планирование

и энергичное исполнение.

Кристиан Боуви

Раньше сдать или продать золото довольно непросто было. А у нас в городе был магазин «Изумруд», где принимали драгоценные металлы.

Люди, чтобы сдать золотое колечко в комиссионку, очередь занимали в три часа ночи, в пять часов утра.

Я в классе пятом-шестом начал зарабатывать на этом как перекупщик. У нас с тем же Витьком был уже наметанный глаз, мы высматривали в очереди крестьян из глухих деревень, которых легко было обмануть.

Мы подходили и им говорили: «Ага, серебро. Девяносто пять копеек стоит. Ты же понимаешь, сколько в очереди простоишь и можешь все равно не сдать. Хочешь, мы у тебя его за восемьдесят, но сразу возьмем?» – «Хорошо». Шли в соседний гастроном, ставили серебряный самовар или кучу ложек на весы, на которых колбасу взвешивают, причем продавец тетя Глаша тоже была своя, она нам за рубль «правильно» взвешивала. И тут же мы отдавали деньги наличными. Потом мы эти серебряные самовары, ложки продавали уже как изделия.

Люди привозили их на лом, и мы за это платили им копейки. Потом шли уже к тем, кто это покупал. Если даже не получалось продать как изделие, мы шли, занимали очередь в два часа ночи и самыми первыми сдавали, но уже по той цене, по которой хотели. Так же и с золотом.

Для этого бизнеса, конечно, требовались деньги. В самом начале свои наличные вкладывали, а потом крутили с выручки. Пускали в оборот, как это сейчас называется.

Я до сих пор помню, что джинсы стоили сто пятьдесят рублей, а у мамы зарплата была сто двадцать. Тогда все так получали. А джинсов тогда почти не было. Расскажу, как я купил себе джинсы – как сейчас помню, американская фирма называлась «us top».

У моего знакомого тогда папа работал на корабле, привез сыну американские джинсы, но они ему оказались малы. Он постарше меня был на три года. Классные джинсы, на которые все охали и ахали, а ему малы. Он мне предложил: «Хочешь, продам? Сто пятьдесят рублей». И что я сделал? Тогда было такое явление, как стройотряды. Студенты собирались в бригады и ехали на заработки на стройки, в колхозы. Мне мама сказала: «Хочешь заработать – езжай со студентами». И я на лето – на два месяца – поехал в стройотряд.

Там тоже не все было просто. Но были и стройотряды, в которых действительно зарабатывали деньги, я в такой и попал. Мне тогда было четырнадцать лет. Уже не помню, как меня оформили туда, но это не важно. Главное, что я поехал со студентами работать.

Как они работали: в пять утра подъем, в шесть уже выходили строить свинарник или коровник. Помню, что в свинарнике крышу меняли. Потом в Павловской сахарный завод строили. Я, будучи ребенком четырнадцати лет, держал над головой отбойный молоток. Тогда за два месяца я заработал около двухсот рублей. Это были большие, хорошие деньги. А самым лучшим трем работникам выдали медаль, она называлась «Молодой гвардеец пятилетки». Одним из них был я.

Я там действительно работал хорошо. Причем тогда, в четырнадцать лет, со студентами и курить, и выпивать научился. Они были взрослые по сравнению со мной, хотя все равно девчонки и мальчишки. Им же было интересно, они говорили: «О, ребенок, давай мы тебя сейчас всему научим». И я научился. В девять вечера мы заканчивали работу, часов до двух-трех ночи выпивали, два часа спишь, и в шесть утра опять на работу.

К концу восьмого класса мне совсем стало неинтересно в школе. Я уже видел, что оценки, за которые так боролись мои сверстники, в принципе ничего не значат. Я решил не идти в девятый класс, а пойти куда-нибудь получать специальность.

Этим вызвал шок у мамы. Для нее любое учебное заведение, кроме института, было чем-то недостойным. Я успокоил ее, сказав, что поступлю в институт после училища.

Совсем она успокоилась, когда я стал учиться одновременно в нескольких местах. Сейчас это кажется невозможным, но у меня тогда получилось. Пока мои одноклассники учились в девятом и десятом классе, я получил четыре специальности. Все они были разных направлений. Я получил диплом радиомеханика, телемастера, слесаря-ремонтника и массажиста.

Эти специальности и до сегодняшнего дня очень помогают мне в повседневной жизни. Мне смешно, когда мужчина не может дома заменить розетку или починить протекающий кран. Уже учась в медицинском институте, я своими руками делал капитальный ремонт своего мотоцикла, а впоследствии автомобиля.

Собственные навыки и знания не только повышают нашу ценность для других людей, но и значительно улучшают жизнь и ее понимание.

Цели и планы

Не все же разглагольствовать о том, каким должен

быть человек, пора и стать им.

Марк Аврелий

Кто из людей моего возраста говорит, что в детстве думал о своем бизнесе, врет. Мы все жили в СССР, и тогда такого понятия априори не было. Это другая страна была. А уехать в Америку и открыть там свой бизнес невозможно было. Поэтому в семидесятые-восьмидесятые годы, вплоть до самого 1991 года, пока существовал СССР, понятие «свой бизнес» в принципе отсутствовало. Да, мы думали, что деньги будут всегда. И они были. Но тем не менее…

Во-первых, не делай ничего без причины и цели.

Марк Аврелий

Как тогда, так и сейчас совсем в далекое будущее не заглядываю. Я и в детстве ставил цели, которые у меня всегда довольно быстро осуществлялись. Самое главное – определить правильную цель. Потому что бывает, ты стараешься, достигаешь, а тебе это оказывается не нужно.

Когда я учился в училищах, меня подвело незнание советских законов. Тогда было обязательное распределение. Я окончил училище, но государство-то учило меня за свой счет, и я три года должен был отработать.

Представьте: мне, молодому, здоровому парню проработать три года слесарем-ремонтником на заводе ХБК. Я вообще в шоке был от этого. У меня вариантов не было: есть закон. Я спросил: «А какие варианты есть, чтобы не отрабатывать?» Мне ответили: «В армию пойти, но до армии ты обязан работать».

Идти в слесари абсолютно не хотелось. Я умел, но работать на заводе, гайки крутить – это было не мое, совсем неинтересно.

Тогда мне посоветовали: «Ты должен подать документы в какой-нибудь институт, а пока ты куда-то поступаешь, имеешь право не работать, тебе дается время на подготовку».

Я подал документы в наш Политехнический институт на машиностроительный факультет. У меня друг был в училище, и он тоже мечтал туда поступить. Мы пошли с ним вместе.

В итоге я, как попрыгунья-стрекоза, гулял, своими делами занимался, у меня через полтора месяца первый экзамен, а я не готовлюсь. Друг спросил: «А почему ты не учишь?» я в ответ: «А зачем?» он меня просветил: «Я забыл тебе самое важное сказать: когда получаешь первую „двойку“ на экзамене, ты на следующий день идешь работать на станок».

Я этого не знал. Первый экзамен – математика, нужно же что-то по школьной программе знать. Я прибежал к своей учительнице, которая у меня вела математику в школе. Прихожу и говорю: «Сима Владимировна, я девятый и десятый классы пропустил. За сколько мы можем эту программу догнать?» Она спрашивает: «Сколько у тебя есть времени?», я говорю: «Пять дней». Она мне: «Ты что, идиот?» В общем, пять дней с ней позанимался и сдал экзамен на «четверку». Получилось, что я программу девятого и десятого классов – то, чего не знал – выучил за пять дней.

Следующий экзамен оказался по физике. Этот предмет я знал на уровне студента второго-третьего курса, и очень хорошо. Сдал ее на «пятерку».

Третьим было сочинение. Мне подсказали очень хороший момент в написании сочинения. Суть в чем: абитуриентам давали на выбор несколько литературных тем, например, «Роль Толстого в жизни советского человека», и обязательно еще одну: «мир-труд-май, коммунизм».

Мне сказали: «Тебе за содержание по этой теме меньше „четверки“ поставить не могут. Напиши любой бред, но как можно больше лозунгов. Если преподаватель поставит „тройку“ за то, что ты пишешь „партия – наш рулевой“ – это уголовное дело».

Поэтому я так и сделал – выбрал «свободную» тему. Я там такого понаписал, таких глупостей, но, само собой, за содержание поставили «отлично». За грамотность получил «хорошо», так как я человек, который довольно-таки много читал и не мог сделать много орфографических ошибок. В общем, без проблем я поступил в политехнический институт.

Так что маминых надежд я не обманул, и после училища сразу же поступил в политехнический институт на энергетический факультет. В тот момент я еще думал пойти по стопам папы физика-ядерщика. Но все получилось совсем не так, как планировала мама. Я в очередной раз шокировал ее, когда сказал, что хочу пойти служить в армию.

Богатство зависит, главным образом, от двух вещей: от трудолюбия и умеренности, иначе говоря – не теряй ни времени, ни денег и используй и то, и другое наилучшим образом.

Бенджамин Франклин

Друг, который со мной вместе сдавал экзамены, не поступил. Я до сих пор с ним общаюсь, он очень хороший, но бедный, несчастный человек, по моим понятиям. Он каменщиком работает, двери устанавливает, ремонт делает…

У меня до сих пор к нему сохранились теплые чувства. Он мне что-то сделает, я его всегда стараюсь отблагодарить. Просто так ведь не дать, чтобы не обидеть.

Говорю ему: «О, смотри, я тут как раз мебель собирался выкидывать, заберешь?» – «Да, заберу». – «У меня холодильник, телевизор, набор мебели – забирай». Я ему так по-своему помогаю, по-дружески.

Хотя человек он хороший, у него двое или трое детей, жена медсестра. Работяга из него получился.

Я иногда с ним общаюсь, он такой вот, как был в двадцатые годы плакат – измученный рабочий класс: худой, жилистый. По нему анатомию изучать можно, когда он стоит с киркой.

Но человек он великолепный. Такой весь добрый, душевный. В принципе, на этом все его плюсы и заканчиваются. Жизненной приспособленности – никакой. К примеру, по заработку: когда я его в последний раз вызывал, мне нужно было дома установить двери. Любой мастер по установке дверей берет за это примерно две с половиной тысячи рублей за одну дверь и делает пять дверей за день. А этот мой друг устанавливает одну дверь три дня и берет за это полторы тысячи.

Ну, вот есть такие мастера, как левша, который блоху подковал. Вот у меня в офисе, допустим, двери нормальные – там где-то щелочка, там еще что-то.

А дома все вровень. Но он настолько медленно и размеренно все делает, что у него получается идеально. Работает очень качественно. Но люди за это не платят.

То есть один может сделать три двери за день, а другой делает три двери за месяц. Мне тогда было не к спеху, я подождал.

А вот, к примеру, есть у меня дома фонтан, мне его нужно было оштукатурить и покрасить. Обычный фонтан, три метра в диаметре, статуя женщины в рост человеческий.

Сначала его отделывали одни братья из дружественных республик, все ужасно получилось.

В этот раз мне надо было отодрать старую краску, оштукатурить и снова покрасить. Этот мастер сделал так, что фонтан как живой улыбается. Но он этим занимался пять месяцев!

Он вокруг него какую-то палатку соорудил, сдирал, штукатурил… Ногти так тщательно не красят женщины. Статуя просто как живая стоит над фонтаном. Но за это никто не заплатит, никто не поймет, зачем пять месяцев его возню терпеть.

Есть такие работнички, которые заработали, ушли, и все развалилось. Здесь – нет, его работа будет стоять тысячелетиями.

Ему бы вот только одну составляющую добавить – умение зарабатывать.

Когда рост прекращается, близок конец.

Сенека

Был у меня в школе друг Вова. В конце восьмидесятых он был очень крутым парнем. А сейчас он работает в бизнес-центре охранником.

Иногда я его встречаю, он живет рядом. Вова мне: «Ну, если что, братан, обращайся, я охранник в бизнес-центре, если какие-то проблемы». Заканчивается разговор всегда одинаково: «Слушай, дай сто рублей, опохмелиться надо».

Мы, когда учились в школе, все были равны, но он отличался от других. У меня родители – обычные научные деятели, а у него папа на Сенном рынке ситами торговал.

Тогда это были, можно сказать, зачатки частного бизнеса в СССР. У него был японский магнитофон. Мы с ним дружили. Он был старше года на четыре.

У меня все друзья были старше, со своими одногодками мне было неинтересно. А этот парень был одним из близких друзей.

Потом мы перестали общаться, он ушел в армию, через полгода – я. Так получилось, что довольно долго не встречались.

Я его в следующий раз встретил, когда был уже врачом, кандидатом наук, хорошо зарабатывал. Еду по центральной улице в костюме, галстуке, на BMW 7. И вижу на перекрестке – лицо знакомое, Вова! я останавливаюсь, выскакиваю из машины, «друган-братан». А я ехал в институт на ученый совет. Думаю, дался мне этот ученый совет, я тут друга встретил, сейчас встречу обмоем, найду какой-то ресторан. И тут он мне говорит: «Слушай, пойдем, у меня тут в соседнем подъезде между четвертым и пятым этажом стакан спрятан. Сейчас бутылочку „Анапы“ купим и в подъезде выпьем».

У меня сначала случился шок, я не понял, о чем речь. А потом до меня дошло, что, когда нам было по четырнадцать лет, взять где-то «Анапы» и выпить в подъезде было нормальным.

А сейчас для меня это было уже дико, я не то что пить, нюхать ее не смогу, я вообще уже довольно давно не пью. Представил себя пьющим в подъезде из стакана, который спрятан где-то за почтовыми ящиками… и говорю: «Вова, блин, я совсем забыл, мне нужно срочно ехать, мы еще увидимся». Понятно, что он не додумался взять у меня ни адрес, ни телефон.

А потом мы встретились уже только через несколько лет.

То же самое было, когда я встречался с некоторыми своими одноклассниками.

Да, многие одноклассники стали большими людьми, но есть несколько человек из них, которые, скажем так… обычные.

Кто состоянием своим доволен, тому жить весело.

Александр Суворов

У меня был одноклассник – Саша. Я преподавал уже в медицинском университете, у меня студенты, второй курс. Вышел с чашечкой кофе, с сигаретой (я в то время еще курил). Смотрю: знакомое лицо! Мастер-работяга, который чинит в университете фасад, – мой одноклассник Саша. Я ему: «А ты что тут делаешь?» – «Да мы тут белим, красим». – «А я тут преподаю», – сдуру сказал: «Если что, обращайся, заходи, я тут на втором этаже, сто третий кабинет».

Буквально через день во время занятия открылась дверь, ввалились два пьяных чудика в спецодежде, измазанной цементом, волосы дыбом, и один из них заорал: «О, вот он, мой друган! Я же говорил, что доктор мой друган. Слушай, продай спирта бутылку!»

Картина маслом: я преподаватель, кандидат наук, и он мне при студентах заявляет: «О, Игорек, братан, продай спирта бутылку, а то у меня с утра трубы горят».

Я вышел, сказал: «Пошел вон отсюда». – «Как так, ты же сказал „заходи всегда“? Вот, я зашел».

Как ему объяснить? Мы же были друзьями – у нас были одинаковые интересы и взгляды. Дело не в том, что я нос задираю. Я бы с удовольствием с ним дружил. Но как мы сейчас будем общаться? Как ты ему объяснишь то, что он не понял за сорок лет? С его точки зрения, все со мной понятно: доктор зазнался, нос задрал.

Почему силовикам проще в бизнесе и в жизни

Не умеешь – научим, не хочешь – заставим.

Армия

Современные парни поймут меня с трудом. Казалось бы, зачем идти в армию, тратить два года, когда в институте есть военная кафедра и освобождение от службы.

С точки зрения сегодняшней молодежи, в армии служить не престижно. Благодаря средствам массовой информации сформирован современный образ парня, служившего в армии. Как правило, это человек из рабочей семьи и низкого социального статуса.

Раньше все было наоборот. Если парень не служил в армии, то он вызывал только сочувствие. Как правило, это на самом деле был тяжело больной человек. Во времена СССР военный человек вызывал уважение, служить в армии было почетно. Современная молодежь в это поверит с трудом, но мои сверстники сами просились добровольцами воевать в Афганистан.

Хотя, конечно, всегда были исключения. На тот момент самым популярным средством «откосить» от армии было лечь в психбольницу и получить справку о непригодности.

Хоть я и поступил в политехнический институт, мой возраст был призывным, поэтому решил все же сначала пойти в армию, а потом получить высшее образование.

У моей мамы был знакомый в распределительном пункте, который там все решал. И она сказала: «Раз уж ты уперся рогами и собрался идти в армию, то иди, только в хорошее место куда-нибудь». Я ответил: «Только рад буду. Зачем мне в стройбат идти, лопатой махать».

Вызвал меня полковник главный и говорит: «Куда ты хочешь?» А у него как раз дочка в мединституте биохимии училась, мама у нее преподавала. Как и везде, ты поможешь – я помогу. Ему какая разница, кого куда отправлять. Я ответил: «У меня одна из специальностей – телемастер, радиомеханик, электронщик, хорошо в этом соображаю. И азбуку Морзе знаю, меня и учить не надо. Хочу в связисты». – «А куда именно хочешь?» я сказал: «В Германию хочу или в Чехословакию», там наши войсковые части были в 86-м году. Он согласился: «Отличный выбор, разовьешь свои знания как связиста и „заграницу“ посмотришь».

Ну и, как обычно, на призывном пункте все ждут день-два-три, пока придут «покупатели» и заберут к себе. Прошло три дня, полковник меня вызвал. Сказал: «Я сейчас уезжаю в командировку на неделю, за это время тебя заберут. Я тебя специально подозвал, вот мой заместитель, подполковник. Он предупрежден, чтобы тебя именно за границу связистом отправили».

Прошло три дня. Приехал «покупатель», я даже до сих пор название помню, «команда 120а». Вечером сидим с ребятами, я и спросил: «А как бы узнать, действительно за границу отправят или обманули?» и прапорщик за бутылку нам все рассказывал: «я вам объясню. Если просто номер – то это по России, а если буква стоит, то это за границей». Я прикинул: «О, прикольно, „команда 120а“ – значит, правда, за границей».

Он мне: «Дурак, чему радуешься?» – «Ну, как же, Чехословакия, Германия». Он меня и остудил: «Нет, буква обозначает название страны. Если бы была Германия, была бы буква „Г“, если Чехословакия – „Ч“. У тебя Афганистан!»

«Подождите, – говорю, – я, конечно, патриот, но собирался в армию, а не на войну! Я не комсомолец-герой, Молодая Гвардия, воевать не хочу». На что мне ответили:

«А вариантов нет. Тебя призвали, никуда не денешься». Я пошел к этому подполковнику, спросил: «слышишь, какой Афганистан?», он заявил: «Мне шеф сказал тебя отправить за границу связистом. Все, „команда 120а“. Повезет, будешь связистом, расскажешь про свои знания, чему ты в институте научился на электронщика. Я приказ выполнил, пошел отсюда, сопляк, ты еще даже не солдат!».