Текст книги "100 великих любовников"

Запутавшись в своих любовных связях, озлобленный на себя, уволенный со службы, Пушкин приехал в Михайловское. Первые месяцы он жил мыслями об Одессе, оставленной там Елизавете Ксаверьевне, много сочинял. Со временем тоска прошла, душевная боль утихла, и поэта вновь потянуло в общество женщин, благо что они были рядом – всего в нескольких верстах от дома. В соседнем селе Тригорское жила с семьей Прасковья Александровна Осипова, по первому мужу Вульф. Вместе с ней на лоне природы отдыхали дочери от первого брака, Анна и Евпраксия, падчерица Александра Ивановна и племянница Анна Ивановна.

Пушкин зачастил к соседкам, где его с нетерпением ждали. Молодежь вместе проводила целые дни, девицы постоянно кокетничали с молодым человеком. Боясь кого-либо обидеть, он ко всем относился с одинаковой симпатией, дарил им стишки в альбомы. Но вскоре цветущая, пышущая здоровьем хозяйка имения стала любовницей поэта. Она была на пятнадцать лет старше своего избранника. А он уже поглядывал на 15-летнюю Евпраксию, которую шутливо звал Зизи, глаз не сводившую со своего кумира, буквально обожествлявшую его. И, конечно, в один из вечеров, когда они остались одни, она без колебаний отдалась властителю своих дум. Связь Пушкина с Зизи стала известна обитателям Тригорского, и заговорили о предстоящей свадьбе. Может быть, так бы и случилось, если бы в это время не приехала погостить к своим родственникам Анна Керн.

Пушкин когда-то встречался с Керн в Петербурге в доме Олениных и нашел ее очень милой. После этого молодые люди не виделись шесть лет. Увидев вновь Анну, поэт потерял покой. Внезапно вспыхнувшая любовь всецело поглотила его.

Перед отъездом Анны в Ригу Пушкин протянул ей сложенный вчетверо листок почтовой бумаги. Она развернула его и прочла:

 
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
 

Сорок лет спустя Анна Петровна Керн в своих воспоминаниях писала: «Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него мелькнуло в голове, не знаю».

Анна Керн и ее двоюродная сестра Анна Вульф, тоже прелестная и молодая, безответно влюбленная в Пушкина, уезжали в Ригу. Пушкин избирал тактику опытного ловеласа: написал письмо Анне Вульф, но предназначено оно было для глаз другой. «Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь – камень, о которой она споткнулась, лежит у меня на столе… Мысль, что я для нее ничего не значу, что, пробудив и заняв ее воображение, я только тешил ее любопытство, что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает ее ни более задумчивой среди ее побед, ни более грустной в дни печали, что ее прекрасные глаза остановятся на каком-нибудь рижском франте с тем же пронизывающим сердце и сладострастным выражением, – нет, эта мысль для меня невыносима…»

Он писал и самой Керн. «Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных».

А свою тетушку Прасковью Александровну Осипову он спрашивал в письме (не сомневаясь, что Керн покажут эти строки): «Хотите знать, что за женщина г-жа Керн? Она податлива, все понимает; легко огорчается и утешается так же легко; она робка в обращении и смела в поступках; но она чрезвычайно привлекательна».

Анна Керн запомнила эти строки на всю жизнь.

«Ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный; мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста. Прощайте – мне чудится, что я у ваших ног, – место, которому я от всей души завидую».

Он призывал ее бросить все, в том числе мужа, генерала Керна, и приехать к нему, может быть, в Псков. Пушкин писал: «Вы скажете: "А огласка, а скандал?" Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало… Если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности – в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю – у ваших ног».

И она сбежала от своего мужа! Однако вскоре женщина обнаружила, что осталась почти без средств к существованию, поскольку обманутый муж отказался содержать ее. Анна, чтобы заработать себе на кусок хлеба, вычитывала корректуры, переводила с французского. Она ждала Пушкина с тайной надеждой. Теперь она была свободна, и они могут встречаться без помех. Однако, вернувшийся в 1826 году из Михайловского поэт был любезен с ней, но не искал встреч наедине. Правда, они все же сблизились. Александр писал об этом своему другу Сергею Соболевскому в таких выражениях, которые издатели чаще всего заменяют тремя точками. В этом весь Пушкин, признавшийся однажды: «Может быть, я изящен и благовоспитан в моих писаниях, но сердце мое совершенно вульгарно…»

Анна Керн часто перечитывала письма Пушкина из Михайловского, пока не продала их по пятерке за штуку. Чтобы не умереть с голоду. После смерти второго мужа – человека доброго, но бедного – Анну Петровну забрал к себе в Москву сын.

Что касается бессмертного стихотворения, то Керн передала его Глинке, который написал романс, ставший также бессмертным, как и имя той, кому стихи были посвящены.

Осенью 1826 года столица устроила любимому поэту восторженную встречу, его буквально разрывали на части, приглашали на балы, приемы, банкеты. Пушкин упивался, наслаждался своей славой. Издатели платили ему самые высокие гонорары, которые он небрежно проигрывал в карты.

Но все чаще накатывались тоска и скука. Приближающаяся осень жизни наводила поэта на мысль, что пора остепениться, обрести тихую, спокойную гавань. Софья Федоровна Пушкина, Екатерина Николаевна Ушакова, Анна Алексеевна Оленина, Наталья Николаевна Гончарова… Барышни хорошо воспитанные, красивые, но не слишком богатые. Сватовство к С.Ф. Пушкиной окончилось неудачей. Ровно через неделю после его предложения, 8 декабря 1826 года, было объявлено о помолвке Софьи с В.А. Паниным. Пушкин оказывал внимание Ушаковой, и все говорили о грядущей помолвке поэта, но в мае 1827 года он уехал в Петербург и до декабря следующего года не появился в Москве. Пушкин предложил руку и сердце Анне Алексеевне Олениной, отец которой, Алексей Николаевич, был директором Публичной библиотеки и президентом Академии художеств. Поэт получил решительный отказ от матери невесты. Удрученный, он поспешил к Ушаковой. Поздно! Та уже была помолвлена с другим. «С чем же я остался?» – воскликнул Пушкин. «С оленьими рогами», – ответила Екатерина.

Зимой, в самом конце 1828 года, на балу у знаменитого московского танцмейстера Иогеля Пушкин встретил 16-летнюю необычайно красивую девочку – Наталью Гончарову. Она только недавно начала выезжать, но о ней уже говорили в свете, называли ее одной из первых московских красавиц, восхищались ее одухотворенной, «романтической» прелестью.

Очарованный поэт вскоре сделал ей предложение и получил неопределенный ответ – полуотказ, полусогласие. Но он не отступил: слишком сильна была его влюбленность; мечта о счастье с этой девочкой, такой не похожей на него, такой спокойной, нежной, умиротворяющей, кружила ему голову.

Около двух лет тянулась история пушкинского сватовства. И вот наконец в апреле 1830 года согласие было получено. «Участь моя решена. Я женюсь… Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством – Боже мой – она… почти моя… Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтиться без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?» Так писал Пушкин весной 1830 года, сразу после помолвки. С этого времени Пушкин постоянно возвращается к мысли о возможности счастья для него, бездомного, гонимого поэта с зыбким и туманным будущим.

Свадьба беспрестанно откладывалась. «Пушкин настаивал, чтобы поскорее их обвенчали. Но Наталья Ивановна напрямик ему объявила, что у нее нет денег. Тогда Пушкин заложил именье, привез денег и просил шить приданое. Много денег пошло на разные пустяки и на собственные наряды Натальи Ивановны», – вспоминала княгиня Долгорукова.

Временами на поэта находила жестокая хандра. В такие моменты он нервничал, жаловался друзьям, ходил мрачным. За неделю до свадьбы он писал своему приятелю Н.И. Кривцову: «Женат – или почти. Все, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, все уже мною передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было… Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей…»

Свадьба прошла торжественно. Наталья Николаевна перестала быть отдаленной прекрасной мечтой. Он стал относиться к ней менее возвышенно – и еще больше полюбил. «…Женка моя прелесть не по одной наружности», – писал Плетневу через несколько дней после свадьбы.

А был ли счастлив вообще Александр Сергеевич? С молодых лет в нем уживались два человека – чувственный и вместе с тем рассудочный; способный увлекаться почти до безумия, но никогда не отдающий себя женщине целиком. Из многочисленных любовных приключений нельзя назвать ни одного, которое бы подчинило его душу. Кровь в нем бурлила, но в глубине своего существа поэт оставался тверд.

Признаваясь в любви многим, он любил по-настоящему, наверное, только свою Музу.

ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ
(102 или 100 – 44 до н э.)

Римский диктатор (49, 48–46, 45, с 44 – пожизненно). Полководец. Начал политическую деятельность как сторонник демократической группировки, занимал должность трибуна (73), эдила (65), претора (62). Добиваясь консулата, вступил в союз с Г. Помпеем и Крассом (1-й триумвират) (60). Консул (59), затем наместник Галлии. Подчинил Риму всю заальпийскую Галлию (58–51). Разгромив бывшего союзника Помпея и его сторонников (49–45), стал фактически монархом. Убит в результате заговора республиканцев. Автор «Записок о галльской войне» и «Записок о гражданских войнах»; провел реформу календаря (Юлианский календарь).

Цезарь принадлежал к знатному патрицианскому роду Юлиев. Основателем этого рода считался Юл, сын Энея, внук самой богини Венеры.

Гай Юлий Цезарь родился в 100 (или 102) году до н э. В это время полководец Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тетка Цезаря, Юлия, была женой этого полководца. На шестнадцатом году юноша потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Косуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, – и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом и ближайшим сподвижником Мария. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Знатное родство сулило юноше блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы, вождя оптиматов, положил конец могуществу влиятельных покровителей Цезаря.

Сулла потребовал, чтобы Цезарь развелся с женой, а когда тот отказался, диктатор отобрал у него приданое жены и лишил отцовского наследства. Цезарю пришлось скрываться от преследований Суллы, который ответил на просьбу пощадить юношу: «Они не понимают, что в мальчишке сидит сотня Мариев». Когда слова Суллы передали Цезарю, тот немедленно уехал из Италии.

В Малой Азии Цезарь некоторое время служил в римской армии. Недалеко от Милета он попал в плен к пиратам. Разбойники потребовали с него выкуп в 20 талантов. «Недорого же вы меня цените», – засмеялся Цезарь и предложил им 50 талантов за свое освобождение. Разослав спутников собирать деньги для выкупа, Цезарь с другом и двумя слугами остался на корабле, где прожил более двух месяцев. Юлий запрещал пиратам шуметь, когда ложился спать, принимал участие в их состязаниях, а также читал им свои сочинения, которые не вызывали у них восторга. Тогда Цезарь называл их дикарями, обещал распять их на кресте. Разбойники только посмеивались, удивляясь столь необычному поведению пленника. Однако, как вскоре выяснилось, слова Цезаря оказались не пустой угрозой. Получив выкуп, пираты отпустили заложников. Цезарь немедленно снарядил корабли и застал врасплох обидчиков. Он отобрал у разбойников деньги и приказал распять разбойников. Позже придворные льстецы превозносили доброту Цезаря, который облегчил страдания приговоренных, распорядившись сначала удавить пиратов, а потом уже мертвых привязать к крестам. Этот эпизод очень точно характеризует особенности натуры будущего великого полководца.

Когда Цезарь был уже квестором, он похоронил свою тетку Юлию и жену Корнелию, произнеся с трибуны, по обычаю, похвальные речи. После Корнелии он взял в жены Помпею, дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы. Через некоторое время он дал ей развод, подозревая ее в измене с Публием Клодием. О том, что Клодий проник к ней в женском платье во время священного праздника, говорили с такой уверенностью, что сенат назначил следствие по делу оскорбления святынь.

Цезарь быстро завоевал любовь народа, смело привлекая к суду вождей аристократической партии. Стремясь к популярности, он был со всеми приветлив и ласков, охотно устраивал богатые приемы и угощения, не жалея на это денег, которых у него было не так много. Поведение Цезаря ни у кого не вызывало подозрений. Никто не догадывался, что этот человек неспроста растрачивает свое состояние, что на уме у него далеко идущие политические планы. Цезарь так ловко умел прикидываться простаком, стремящимся лишь к внешнему успеху, что даже самые проницательные противники были сбиты с толку.

Между тем Цезарь был прекрасным психологом. Во время военных походов он наравне со всеми переносил лишения. Спал чаще всего под открытым небом. Воины с восторгом передавали рассказы о скромности и неприхотливости Цезаря. Однажды зимой он вместе с приближенными был застигнут в пути непогодой и попал к бедняку, у которого в хижине мог поместиться всего один человек. «Почести, – сказал Цезарь, – предоставляют сильнейшему, а необходимое – слабейшим». Впустив в хижину своего старика-секретаря, полководец с остальной свитой устроился под навесом перед дверью дома.

Гай Юлий Цезарь был высокого роста, светлокожий, хорошо сложен, с чуть полноватым лицом, глазами черными и живыми. Он очень тщательно ухаживал за своим телом, и не только стриг и брил, но и выщипывал волосы, что было тогда не принято. Цезарь ненавидел свою лысину, поэтому обычно зачесывал волосы с темени на лоб и с большим удовольствием носил лавровый венок. Он носил сенаторскую тунику с бахромой на рукавах и непременно ее подпоясывал, но слегка. Диктатор отличался крепким здоровьем. Правда, в конце жизни с ним случались внезапные обмороки, его мучили ночные кошмары.

Цезарь прославился не только своими военными и политическими победами. Древний историк Светоний в книге «Жизнь двенадцати Цезарей» писал:

«На любовные утехи он, по общему мнению, был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин – в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея. Действительно, и Курионы, отец и сын, и многие другие попрекали Помпея за то, что из жажды власти он женился на дочери человека, из-за которого прогнал жену, родившую ему троих детей, и которого не раз со стоном называл своим Эгисфом. Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужину, стоившую шесть миллионов, а в гражданскую войну, не считая других подарков, он продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда многие дивились этой дешевизне, Цицерон остроумно заметил: "Чем плоха сделка, коли третья часть остается за продавцом?" Дело в том, что Сервилия, как подозревали, свела с Цезарем и свою дочь Юнию Третью.

И в провинциях он не отставал от чужих жен: это видно хотя бы из двустишья, которое также распевали воины в галльском триумфе:

 
Прячьте жен: ведем мы в город лысого развратника.
Деньги, занятые в Риме, проблудил ты в Галлии.
 

Среди его любовниц были и царицы – например, мавританка Эвноя, жена Богуда: и ему и ей, по словам Назона, он делал многочисленные и богатые подарки. Но больше всех он любил Клеопатру: с нею он и пировал не раз до рассвета, на ее корабле с богатыми покоями он готов был проплыть через весь Египет до самой Эфиопии, если бы войско не отказалось за ним следовать; наконец, он пригласил ее в Рим и отпустил с великими почестями и богатыми дарами, позволив ей даже назвать новорожденного сына его именем. Некоторые греческие писатели сообщают, что этот сын был похож на Цезаря и лицом и осанкой. Марк Антоний утверждал перед сенатом, что Цезарь признал мальчика своим сыном и что это известно Гаю Матию, Гаю Оппию и другим друзьям Цезаря; этот Гай Оппий написал целую книгу, доказывая, что ребенок, выдаваемый Клеопатрой за Цезаря, в действительности вовсе не сын Цезаря (как будто это нуждалось в оправдании и защите!). Народный трибун Гельвий Цинна многим признавался, что у него был написан и подготовлен законопроект, который Цезарь приказал провести в его отсутствие: по этому закону Цезарю позволялось брать жен сколько угодно и каких угодно, для рождения наследников. Наконец, чтобы не осталось сомнений в позорной славе его безнравственности и разврата, напомню, что Курион-старший в какой-то речи назвал его мужем всех жен и женой всех мужей».

Во время описываемых событий наследники египетского трона Птолемей XIII и его сестра Клеопатра VII никакой реальной власти не имели. Они были еще очень молоды, и от их имени распоряжались враждующие между собой группировки жрецов. Когда Цезарь прибыл в Египет, верх одержала партия Птолемея, а приверженцы царицы Клеопатры (в том числе и она сама) были изгнаны из Александрии.

Клеопатра пыталась найти в Цезаре защитника. Древний историк Дион Кассий писал:

«Сначала Клеопатра вела свою тяжбу с братом у Цезаря через других людей, но как только разведала его натуру (был он сластолюбив в высшей степени и имел дело со многими разными женщинами, с кем попало), она написала ему, заявляя, что друзья ее предали и ей необходимо самой лично защищать свои интересы. Ибо она была прекраснейшей из женщин и находилась тогда в самом расцвете красоты. У нее был чудеснейший голос, и благодаря своему обаянию она умела разговаривать со всяким. Видеть и слышать ее было великое наслаждение, поэтому она и могла повергнуть любого: и человека хладнокровного, и немолодого. Цезаря она решила поразить этим обычным способом и возложила на свою красоту все надежды на достижение благоприятного исхода дела. Она попросила разрешения предстать пред его очами. Получив его, она красиво оделась, однако с таким расчетом, чтобы вид ее был преисполнен достоинства и вместе с тем вызывал бы сострадание. С таким замыслом она прибыла в Александрию и ночью тайно от Птолемея проникла во дворец.

Цезарь, увидев ее и едва услышав ее голос, мгновенно был покорен ею, а наутро он послал за Птолемеем и стал пытаться их помирить; Цезарь, намеревавшийся прежде быть судьей над Клеопатрой, стал теперь ее защитником.

Молодой царь, совсем еще мальчик, неожиданно увидев сестру во дворце, вскипел гневом и выскочил на улицу, стал вопить, что его предали, и в конце концов на глазах у собравшейся толпы сорвал с головы царскую диадему и швырнул ее на землю. Так как из-за этого возникло большое смятение, то воины Цезаря схватили Птолемея; египтяне, однако, уже поднялись. С первого же натиска они могли бы взять дворец, напав одновременно с суши и моря; римляне не были в состоянии оказать им сопротивление, поскольку не позаботились ни о чем, полагая, что находятся среди друзей. И это случилось бы, если бы Цезарь не вышел бесстрашно к египтянам и, стоя в безопасном месте, не пообещал бы им сделать все, что они хотят.

Затем Цезарь появился в многолюдном собрании, поставил рядом с собой Птолемея и Клеопатру и прочел завещание их отца, в котором было написано, чтобы они по египетскому обычаю вступили друг с другом в брак и царствовали бы совместно, а чтобы римский народ их опекал. Сделав это, он прибавил, что ему как диктатору, имеющему всю власть над римским народом, подобает проявить заботу об этих детях и обеспечить исполнение воли их отца. Царство он отдал им обоим, а Арсиное и Птолемею Младшему, их сестре и брату, пожаловал Кипр. Страх настолько овладел Цезарем, что он не только ничего не отнял у египтян, но еще добавил им из своего. Таким образом он в тот момент водворил покой и спокойствие».

Впоследствии египтяне снова напали на римлян, причем столь внезапно, что Цезарь едва успел спастись вплавь. Александрия находилась как бы в центре водоворота, где клокотали страсти. В этой борьбе Птолемей XIII погиб: он утонул в Ниле.

Египет был полностью покорен Цезарем и брошен им к ногам Клеопатры. То, что она надеялась получить с помощью Помпея-младшего, даровал ей заклятый враг последнего. Судьба и звезды воистину благоволили неотразимой царице.

Цезарь сдержал свои обещания, которые нашептывал возлюбленной в минуты страсти. Он мог бы сделать Египет римской провинцией, и никто бы не осмелился противоречить ему. Вместо этого он преподнес завоеванную страну Клеопатре и попросил ее в угоду египетским обычаям выйти замуж за другого брата, нареченного Птолемеем XIV, который был на два года младше предыдущего царя. Так что царицу египтяне, по сути, должны были боготворить. Ибо она сохранила своей родине независимость, хоть и формальную.

Война в Египте продолжалась восемь месяцев, и все это время Цезарь проводил с Клеопатрой, оставляя ее лишь во время сражений. Дела его требовали присутствия в Риме, а он все не мог расстаться с красавицей.

Великий римлянин уже понял, что его несравненная царица – из той редкой породы женщин, которые способны погубить не только мужчину, но и государство!

И все же Цезарь медлил. Сладость любви одурманивала мозг, его железная воля, как воск, таяла. Возвращение его все откладывалось и откладывалось. Цезарь даже решил совершить с Клеопатрой увеселительную прогулку по Нилу на корабле. Но внезапно пришли грозные вести с востока, где на римские владения напал Фарнак, царь государства в северном Причерноморье. Легионеры так вызывающе выказали свой протест, что Цезарь, наконец, опомнился.

Полководец оставил своей возлюбленной два отборных легиона, призванных защищать ее от коварных интриганов.

Спустя несколько месяцев после отъезда Цезаря Клеопатра родила ему сына, назвав его Птолемеем-Цезарионом. Прошел еще год, прежде чем, завершив очередной поход и направляясь в Рим, Цезарь пригласил туда Клеопатру. Воспоминания о египетской царице все еще волновали его, он жаждал обладать ее роскошным телом. Он боготворил эту женщину.

В Риме Клеопатра присутствовала на торжественном шествии триумфатора, которого встречала ликующая толпа. За колесницей Цезаря на многие километры вытянулась колонна пленников.

Египтянка приехала в Италию со всей семьей: сыном Цезарионом и мальчиком-мужем, которому она из милости иногда позволяла целовать подошвы своих сандалий, а он, бледнея от бессильного гнева, боясь ослушаться, падал ниц, исполняя ее приказания и называя не иначе, как «богиня» (по ее же требованию). Возвращая сладость памятных египетских ночей, Цезарь с наступлением темноты навещал богатую виллу на берегу Тибра, где поселил царицу.

Цезарь приказал отлить золотую статую Клеопатры, которую установил в храме Венеры, чем навлек на себя небывалый гнев римлян, свято относившихся к своим богам. Немало сплетен появилось о его любовных похождениях с чужеземкой. Распространились слухи, что Цезарь готовит закон, по которому он волен жениться на женщинах, от каковых хотел бы иметь детей; что он собирается назначить сына Клеопатры, Цезариона, своим наследником. Еще ужаснее предыдущих была «весть» о том, что столицу из Рима перенесут в Александрию.

Цезарь понимал, какую опасную игру он затеял, связавшись с египетской царицей, но расстаться с ней было выше его сил. На то она и была «роковой женщиной», чтобы устранять любые помехи на пути к желанной цели. Она не сомневалась в могуществе любовника. Поэтому, прожив два года в Риме, Клеопатра не интересовалась расстановкой сил в сенате, не подозревала, что у Цезаря немало врагов, которые только ждут удобного момента, чтобы расправиться с ним. Она проводила с Цезарем восхитительные ночи, он выполнял ее малейшие капризы.

В марте 44 года до н э. заговорщики убили Цезаря. Клеопатра не сразу в это поверила, столь всемогущим казался ей диктатор. Однако ночью к ней никто не пришел, а слуги ее разбежались. Она быстро собралась и отбыла в Египет…