Текст книги "Закон абордажа"

Схолия четвертая
О ПИРАТАХ В ДАЛЬНИХ ЗЕМЛЯХ

Итак, первая волна переселенцев была без остатка поглощена мрачной сельвой и бурными морями. От них остались лишь руины городов и замков среди зарастающих джунглями полей, скорбные часовни на обширных кладбищах, да еще самые живучие и упорные, кто сумел выжить и пустить корни в новом Мире.

Часть из них ушла на Иннис-Тор, в плодородные долины Золотого Ожерелья или в льяносы Альмадено. А оставшиеся-то и начали заселять, пустынные острова и островки Изумрудного моря. Вскоре к ним присоединились беглые преступники, солдаты-дезертиры, удравшие с кораблей матросы, бродяги, авантюристы различных мастей. Были тут и потерпевшие кораблекрушение моряки, бежавшие за океан в поисках лучшей доли крестьяне, разорившиеся мелкие дворяне, ремесленники и торговцы, еретики, монахи расстриги и рабы. Они ловили рыбу и черепах, охотились на китов и базилисков, стреляли одичавших свиней и быков, обрабатывали землю, пытались перемывать отвалы на брошенных рудниках...

Но на это в Толетте и Геоанадакано не обратили внимание. В конце концов, что такое горстка голодранцев?

Разве что первое время охотники за рабами попробовали было ловить этих поселенцев, но после того, как слишком многие корабли не вернулись из подобных рейдов, а главарей «вербовочных компаний» стали находить в своих постелях с перерезанным горлом, желающих не стало.

Тем более что худо-бедно, а золото и серебро широкой рекой в сокровищницы Толетта. Оно было очень кстати. Эгерия непрерывно воевала или к войне готовилась, так что огромные заморские доходы позволяли, по крайней мере, ее государям не делать долгов... хотя бы какое-то время.

Гранды и придворные могли быть довольны. Хотя и не удалось пока построить за океаном Новую Эгерию, но королевство деятельно и успешно осваивало богатства новооткрытого континента.

И по прежнему все послы при всех дворах твердили как попугаи: если и можно спорить насчет северного материка, с его горами, пустынями и холодными лесами, то Изумрудное море и Иннис-Тор всецело принадлежит Эгерии, и только ее корабли имеют право там плавать беспрепятственно. Однако иные державы не могли примириться с тем, что колоссальные богатства оседают в сундуках эгерийских торговцев и обогащают казну короля Эгерии.

«Солнце светит для меня так же, как и для других! И я хотел бы видеть тот пункт в завещании Праотца Людей, по которому Дальние Земли должны быть отданы моим братьями, королям Эгерии, а я должен быть лишен своей доли?» – не без ехидства вопрошал король Арбонны Шарло Веселый в письмах к прочим государям.

Вскоре конунг ютский Канут Стормссен, за какой-то год подмял под себя островную вольницу – всех этих кимрасских лордов, пиридианских танов, и своих соплеменников – ютских графов (они-то, собственно, и призвали его – себе на голову), и короновался железной короной Артоса – древнего владыки Хойделла. Этот человек, повелевший вписать оскорбительное прозвище, данное соседями – «Архипират» в свой провозглашаемый герольдами титул, говорил так, макая в эль рыжую бороду:

«Когда я стою на палубе своего снеккара, то не спрашиваю ни Небеса, ни Преисподнюю, куда мне плыть! Почему же я должен спрашивать какого-то там королишку?».

И многие могли бы подписаться под этими словами.

По этому поводу между дворами завязалась обширная переписка. Бывало, взмыленные гонцы не успевали доставить одну грамоту, как уже приходилось скакать за другой.

И если не принимать во внимание изысканных фраз, принятых в переписке между монархами, получалось что короли и князья изрядно собачились.

Мы готовы признать права братьев наших, королей Эгерийских на все новые земли, как только нам предъявят то самое завещание прародителя нашего Омекутли, ну, в крайнем случае, его супруги Омекуатль…

Помилуйте, не издеваемся, но иначе как же можно согласиться, чтобы седьмая, а то и четвертая доля мира по подсчетам ученых мудрецов, оказалась в единоличном владении одного королевства? Тем более на северном материке живут люди, и у них есть свои короли и князья...

Да, Иннис-Тор пуст, но тем более он не может принадлежать кому-то одному, и раз у него нет хозяев, то всякий, кто приплывет туда и вонзит в девственную землю плуг и копье, получает на нее право. Ах, его открыли подданные толеттской короны? Ну это как посмотреть. Ведь легенды о землях в Океане рассказывают с незапамятных времен. Кто поручится, что кто-то из наших подданных не побывал там задолго до Вальяно и Мак-Мора? Нет доказательств? А если вдруг появятся? (Забегая вперед – такие появились, хотя пользы от этого не было никому). Кстати, ведь Бранн Мак-Мор родился на Борреби, то есть был хойделльским подданным, и от подданства этого никогда не отказывался, насколько известно. Его увезли родители в трехлетнем возрасте? Ну, так тем более он не мог отказаться! А Вальяно ведь был служитель Элла, то есть, строго говоря, подданным Святого Престола. Между прочим и Валисса, откуда они отплыли, – это ведь не вполне Эгерия. Это земля, где по давнему закону и коронному договору времен Альфонса Отважного государи толеттские «правят, но не царствуют», ибо старая династия пресеклась. Если валисийцам будет угодно выбрать себе нового государя, отдаст ли Эгерия ему владения за Океаном?

Знают ли братья-короли, что Святой Престол утвердил все новооткрытые земли за династией Фалькаров? А как же, знают! А еще знают, сколько золота король Хайме потратил на то, чтобы купить титул Первосвященника и Предстоятеля своему незаконнорожденному братцу! Между прочим, заморского золота! Так когда мы сможем увидеть завещание Омекутли?

Но пока короли спорили, в новые земли повадились их незаконопослушные подданные – пираты.

Сперва этому не придали значения – по поговорке: «Какая собака может быть без блох, а какая торговля – без разбойников?». Но уже вскоре на островах Спасения, где останавливались суда на полпути в Дальние Земли, пришлось завести сторожевую эскадру из полудюжины галеасов, потому что морские разбойники вились вокруг гаваней и торговых караванов как волки вокруг овечьего стада.

Пришельцев на короткое время удалось отогнать.

Однако осенью 3026 года в сотне лиг от островов Спасения, арбоннские приватиры барона дю Бефа прихватили три зверски потрепанных штормом корабля. Команда была настолько измученна борьбой со стихией, что сдалась без боя. В трюмах было много золота, ценной древесины и кораллов, но не это стало главной добычей.

Хотя все капитаны, как и предписывал устав, успели выкинуть за борт свинцовые ларцы с картами и лоциями Изумрудного моря, это оказалось бесполезно. Ибо досматривавшие корабли абордажники обнаружили в канатном ящике флагмана «Сантиссима Терра» еле живого изможденного узника, о котором в суматохе забыли. Это оказался никто иной, как генерал-навигатор эскадры Изумрудного моря, дон Хосе де Эччаверия. И везли его в метрополию не для чего иного, как для сожжения на костре на Великом Аутодафе на Соборной площади Толетто, куда каждый год свозят самых отъявленных еретиков и демонопоклонников. А если учесть, что незадолго до того в Арве, стольном граде Мисрии, были сожжены его жена и две дочери по обвинению в колдовстве, то не удивительно, что вскоре у корсаров появились карты лучше, чем у самих эгерийцев.

Пираты добрались и до Изумрудного моря, и принялись разорять плантации и поселения, захватывая готовые к отправке в метрополию сахар и дорогое дерево, золото и самоцветы, хлопок и пряности, а их только начали выращивать в этих местах, и толеттские богатеи уже потирали руки, предвкушая прибыли, какие получат от их сбыта.

Дальше – больше. Если первое время корсары действовали лишь набегами: приплыл, разграбил и ушел, то очень быстро они обзавелись широкой сетью тайных прибежищ, разбросанных на мелких островах по всей акватории Изумрудного моря, – от пустынных заливов южного побережья Андайи до лабиринтов Сагамских и Штормовых островов. В лабиринте больших и малых клочков суши устраивались засады на торговые корабли, вылавливались отставшие и сбившиеся с курса Эгерийские суда с сокровищами Инисси.

Арбоннцы, хойделльцы, нордландцы, за ними – подтянулись фризы и амальфиоты, и чуть ли не холмийцы....

Пиратские банды росли, как грибы после дождя, по изумрудным водам носилось все больше кораблей под разноцветными флагами, угрожая эгерийским судам.

Разъяренный двор Толетто потребовал от братьев-королей, чтобы те пресекли злодейства подданных.

Помилуйте, брат наш, но эти разбойники никоим образом не подчиняются нашей монаршей воле! – слышалось в ответ. Но мы вам сочувствуем, и настоятельно рекомендуем переловить всех грабителей морей и примерно наказать. Кстати, как там обстоят дела с завещанием Прародителя?

Конечно, флот у Эгерии был немаленький, но и он в сравнении с бескрайним Океаном был меньше чем ничего. К тому же не зря сказано, что у вора сто дорог, а у ловца – лишь одна.

Эгерийцы создали специальную патрульную эскадру, затем флот, затем еще один, для чего пришлось отдать из каждых семи фунтов добываемого золота – один. Не помогло. Даже больше – случалось, силком завербованные матросы перебегали на сторону пиратов, устав от плетей и тухлой солонины.

Скоро купцам и чиновникам пришлось собирать суда в казначейские караваны, охраняемые боевыми кораблями. Как жадная стая кружились вокруг каждого такого конвоя пираты, выжидая, пока шторы и ветра не раскидают его в разные стороны, и можно будет без помех заняться потрошением трюмов и сундуков.

Капитаны доблестного королевского флота лишь скрежетали зубами, взирая на мелькавшие на горизонте паруса корсаров – броситься в погоню они не имели права: ведь пираты только того и ждали, чтобы бросится на беззащитных купцов.

Все чаще в морских битвах гремели бомбарды, порох сменил танисский огонь, на место неуклюжих нао пришли более ходкие когги и карраки.

А приватиры все собирали свою дань золотом и кровью.

Коммерсанты пытались тайно откупаться от пиратов, хотя за это грозила виселица, как за сообщничество морскому разбою.

Умные чиновники предлагали переманить на свою сторону часть пиратов и за золото заставить их охранять торговые пути и воевать со своими вчерашними товарищами – их сурово одернули: корона не может опускаться до привлечения бандитов на службу.

Эгерийские капитаны просили: выдайте нам каперский патент, как в других королевствах, и мы очистим воды Дальних Земель от этой заразы.

Нет, слышалось из дворцов и пронунсий, потомки императоров Урмоса не могут дозволить своим подданным стать разбойниками. Купцы посмелее "нижайше просили высочайшего разрешения" за свои деньги построить боевые корабли для защиты везущих товары посудин и портов. Их одернули еще суровее – корона не для того разгоняла дружины кабальеро – источник смуты и разбоя – чтобы позволить то же самое неблагородному сословью!

А между тем пираты уже прошли Штормовой дорогой и добрались до беззащитных городов Золотого Ожерелья.

В 3200 году Корсо Сайм, удачливейший из хойделльских пиратов, перехватил на сухопутье караван с серебром из шахт Керу. С тех пор сухопутные рейды стали регулярными.

Эгерии приходилось все туже. Пираты не давали ей покоя.

Фрисландец Хорн с бандой в тысячу человек, изрядную часть которых составляли эгерийские дезертиры, осадил и взял штурмом Арагас, разграбил его дочиста, а затем переправился на берега Бескрайнего Океана и опустошил все побережье. Кстати говоря, Хорн начал свою пиратскую карьеру с того, что приобрел у арбоннского адмиралтейства патент на охрану арбоннских же купцов, которых тут же принялся грабить, а потом, пользуясь все тем же патентом, обманом захватил арбоннский фрегат, лично убил капитана дубиной, высадил офицеров на первом попавшемся берегу, а команду принял в свою банду. Хорн вывез лишь в один рейс столько золота, что корабли чуть не утонули на обратном пути.

Города спешно одевались стенами и крепостными башнями, флоты прочесывали Архипелаг, теряя больше на мелях и рифах, чем от пиратских пушек, спускались на воду все новые фрегаты, пожирая казенные деньги не хуже чем морской крокодил пятнистую нерпу, но пиратство от этого, казалось, только множилось.

Толеттские монархи мало-помалу погружались в отчаяние. Но им оставалось лишь исходить бессильным гневом. Ведь пираты – это всего лишь разбойники. С разбойниками нельзя вести переговоров, с ними нельзя заключить мир. Им даже войну не объявишь.

Как черт из табакерки, выскочили танисцы: «Почтенные не желают пачкать рук о грязных морских собак? Ничтожные им в этом помогут! Дешево, совсем даром!»

Всего лишь за отбитую добычу – а еще танисцы обязались отдавать в казну лучшие пушки с захваченных судов, десятую долю всей захваченной добычи и каждый третий взятый в плен корабль. Ну и право свободно плавать в те воды.

Эгерийцы, как утопающий за гадюку, ухватились за это предложение, не подумав о том что оно уж очень подозрительно выгодное. Пусть проклятые неверные сражаются с пиратами к вящей пользе нашего королевства! Если они передавят пиратов, будет отлично, а если пираты их – тоже плакать не станем.

И среди островов и отмелей Изумрудного моря замелькали вместе с тяжеловесными силуэтами судов Староземья юркие, верткие тела дармунов и шебек.

Слишком поздно эгерийцы поняли, что пустили волка в овчарню!

Вместо того, чтобы драться со свирепыми и жадными корсарами, реисы отлично нашли с ними общий язык. Вместе грабили корабли и разоряли берега, вместе ввозили контрабанду и вывозили золото, вместе делили добычу. А генералов и коррехидоров поразила странная слепота, потому как танисцы хоть и не веровали в Элла, но отлично знали ту премудрость, что за грехи нужно либо платить, либо расплачиваться.

Уж сколько денег ушло в сундуки грандов и чиновников – тайна сия велика есть.

Скажем лишь, что за две недели до того, как в Геоанадакано прибыл королевский курьер с приказом вздернуть всех танисских главарей на Соборной площади и отправить их команды в рудники, все неверные вышли в море и отправились, кто домой, кто в Архипелаг. С тех самых пор и пираты Шаргиба протоптали тропку в изумрудные воды.

Но потребовалось еще полвека и Война Бесчестья, чтобы, плюнув на всю свою гордыню и даже на священный Золотой кодекс, эгерийские монархи разрешили и своим подданным безнаказанно грабить и убивать, прикрывшись фиговым листком каперского патента, уже давно получившего среди морского люда хлесткое имечко: «фартовая грамота». К тому времени в тех водах возникли хойделльские, арбоннские и фризские владения, где пираты базировались уже официально – под прикрытием купеческих грамот и патентов на конвоирование.

С этого момента окончательно стали истиной слова, которые издавна писали на картах Изумрудного моря: «Нет мира за этой чертой».

Впрочем, разве не так было всегда?

Глава 12

Год 3335 от Возведения Первого Храма. 22 число месяца Улунай.

За семь лет до описываемых событий. Штормовые острова.

Перетащив на борт «Сына Смерти» все мало-мальски ценное добро, пираты отошли от жертвы, и Габриель Эрро дал прощальный салют в честь побежденного. Холостым зарядом само собой – но надо же хоть как-то почтить безумных храбрецов!

Ар-Рагир хладнокровно наблюдал, как полуразбитая посудина, чья палуба была усеяна убитыми и ранеными, быстро погружалась в пучину. Зрелище немного развлекло его.

Хоть какая-то радость после всего! Десять тысяч демонов, да знай он, что так обернется, никогда не погнался бы за треклятым торгашом!

Но кто же знал, что встречным кораблем управляют сумасшедшие?!

Все шло как обычно – заметив корабль, решивший спрямить путь и пересечь Штормовую гряду напрямик, они быстро подняли паруса и стремительно рванулись вперед, пересекая курс недотепы, не уяснившего, в какие воды он пожаловал.

Сблизившись на пушечный выстрел с пузатым карраком под генуситийским флагом, спустили фризскую трехцветную тряпку, и подняли два знамени – личный штандарт Рагир с черным драконом на зеленом поле, и белый – цвета траура и смерти – с черными песочными часами и черепом, сжимающим в зубах кривую саблю: принятый в этих водах знак, повелевающий сдаться на милость победителя. Обычно в таких случаях купцы покорно ложились в дрейф, спускали паруса, после чего, освободив трюмы от более-менее ценного груза, их отпускали восвояси. Бывало, что отбирали корабль, высаживая команду на шлюпках с должным запасом воды и еды, случалось – забирали пленников, за которых можно взять выкуп. Но ведь и пальцем не трогали – а сохранить шкуру целой, уже вполне довольно в Изумрудном море.

Но вместо того чтобы подчиниться силе, проклятые амальфиоты решили испытать судьбу.

Да, они дрались как бешеные даром, что у них было вдвое меньше пушек! Даже с разбитым румпелем, продырявленными бортами и сбитыми мачтами каррак продолжал огрызаться артиллерийским и ружейным огнем. И поднятый пурпурный стяг, сообщающий, что пощады не будет, никого не испугал. Даже когда, наконец, удалось сойтись борт к борту, враг еще успел влепить картечью в полубак «Сына Смерти», положив чуть не треть абордажной команды разом.

Рагир наблюдая за сражением все думал, что же за груз везло старое корыто, если за него так яростно бьются, не щадя жизни?

Даже когда пираты оказались на палубе, бой продолжился, да так, что Морриганх на секунду даже подумал протрубить отступление, и добить явно рехнувшихся морячков пушками.

Лишь когда последний защитник «Святого Семейства», так именовалась посудина, рухнул на окровавленные доски, пираты взломали люки и ворвались на нижние палубы, предвкушая богатейшую добычу. Да, таких богохульств и проклятий ни Рагир, ни Йунус еще не слыхали!

Не было в трюмах генусийца ни монет, ни драгоценных каменьев, ни золота с серебром из тайных копей, ни ценного дерева и жемчуга, редкостных товаров с востока: шелков, фарфора или чудодейственных лекарственных трав.

Были его трюмы набиты всякой мелочью вроде разноцветных сукон и железных чушек. А еще вез он несколько десятков семей моряков, торговцев и приказчиков Генуситийского торгового братства, которые должны были пополнить открываемые тут фактории.

Семьи у амальфийцев, или как они сами говорили – амальфиотов большие – почитай вся команда каракка состояла из мужей, братьев, женихов девиц и матрон, плывших на «Святом Семействе». И пока наверху мужчины дрались как львы, внизу под молитвы и отпущения грехов старенького капеллана одна из амальфионок – та, что посмелее, видать, резала своих товарок, спасая (ха-ха) их от позора, что по амальфийским понятиям паче смерти!

Когда корсары скатились вниз, то опешили настолько, что даже на несколько мгновений опустили оружие.

Потому как зрелище было страшноватым даже для них – амальфионки подходили к худой жилистой тетке, обменивались истовым поцелуем, затем спускали платье с плеч – и получали от нее удар в сердце длинным кинжалом, в то время как поп взмахивал крестом над головой жертв и убийцы.

Разумеется, парни прикончили и тетку, и святошу – да еще пришибли невзначай пару девок – те просто лезли под клинки.

Потом еще пришлось ловить визжащих баб умолявших их убить и норовивших сигануть за борт – одной все-таки это удалось.

Йунусу довелось лично руководить разграблением судна, но и его замутило, когда в уголке жилого трюма наткнулся он на семерых детей обоего пола, аккуратно заколотых в спину. Воистину – только фаранджийские варвары на такое способны. Что же позорного в том, чтобы подчиниться силе? Да и не тронул бы чертовых баб Рагир – ведь белый флаг обещает милость и пощаду всем сдавшимся без исключений. И закон этот свято соблюдался в Изумрудном море со времен недоброй памяти черного Капитана и Жогга Совы.

Ну, забрал бы он, может, пару служанок, ну потискали бы кого парни – и все!

Конечно, пираты как могли, обобрали тонущее «Святое Семейство», выволокли денежный сундук из капитанской каюты, обшарили наскоро мертвецов и стонущих раненых...

Тех кстати даже не стали добивать, наоборот, пираты, глумясь, плевали им в лицо и желали прожить подольше, и не сразу пойти акулам на корм. Хотя за бортом уже мелькали острые плавники – в этих краях акулы привычно плывут на звук канонады, зная, что обычно за грохотом пушек следует пожива.

Еще утащили с палубы два фальконета, когда уже канаты, связывавшие оба судна, стали натягиваться.

Рагир даже пришлось нарушить закон пурпурного флага, и забрать с собой тех из врагов, кто был легко ранен – хоть сколько-то на рабском рынке за них выручишь.

Но в любом случае пара дюжин баб и десяток полудохлых мужиков – ничтожное возмещение потерь.

Потому как после переклички выяснилось что команда «Сына Смерти» не досчиталась ни много, ни мало – сорока пяти человек.

Два десятка матросов, почти вся абордажная команда, парусный мастер, кок, погибший вместе с камбузом, куда угодило ядро, старший боцман и лекарь. Между прочим, почти настоящий медикус, выгнанный из коллегиума за мужеложство буквально накануне последних экзаменов. Погиб он, кстати, именно из-за этого дела – когда картечь продырявила его любовника-боцмана, мэтр Керье ринулся к упавшему, не помня себя, и был пришиблен сорвавшимся кильблоком.

Это не считая расстрелянных боеприпасов, пары дырок в опасной близости от ватерлинии, рваных снастей, и наполовину пережженной раскаленным ядром бизань-мачты, теперь державшейся на честном слове Барона Сабади.

В молчании правили они на запад, в Архипелаг, в одну из тайных гаваней Миледи Ку, в которой отстаивались и сбывали добычу. Ясное дело, нужно было возвращаться – промысел продолжать невозможно.

Придется нанимать новую команду, чиниться, да еще выслушивать на очередном приеме у Миледи ехидные насмешки этой бывшей хозяйки притона... Что нехорошо – чувство опасности ни о чем таком не предупредило.

Но мало-помалу «Сын Смерти» оживал. Выставленная на юте бочка рома успокоила и развеселила бойцов, снасти распутали и заменили, натянули новые паруса. Живы, идем домой – а значит все не так плохо.

К капитанскому мостику, толкая впереди себя двух женщин, приблизился Йунус.

– Вот, хозяин, прими подарочек от команды.

Маг прищурился. Что-то почудилось ему в интонации, с которой помощник произнес эту незамысловатую, в общем-то, фразу.

И еще уловил некоторое напряжение, исходящее от застывшей в ожидании его решения команды.

Рагир спустился с мостика и подошел к женщинам.

Старшей было лет около сорока, и она обеими руками закрывалась от нечестивых взоров. Рагир отвел ее руки, а потом отодвинул дуэнью в сторону. Вторую пленницу он разглядывал гораздо дольше, ведь это была молоденькая девушка восемнадцати или двадцати лет.

– Спасибо, хомбре, – улыбнулся подчиненным. – Эту, – кивнул на матрону, – можете взять себе или отправьте на корм акулам. А вторую я беру. И если кто сунется в мою каюту до утра, тоже будет скормлен зубастикам!

Схватив добычу в охапку, капитан легко забросил ее, словно ковер или тюк материи, себе на плечо. Морские волки одобрительно хакнули.

* * *

Оказавшись в каюте, он поставил ее на ноги и отступил назад, разглядывая.

Длинные, цвета красного золота волосы струились по плечам, выбиваясь из-под золотой сетки, обрамляя изящное лицо с высокими скулами и странными, чуть раскосыми глазами. Сейчас она смотрела в лицо Рагир широко раскрытыми глазами, из-за чего ее и так маленькое личико казалось еще меньше. Ее глаза были темно зеленого цвета. Казалось, в них горел внутренний огонь. Они очень подходили к изумруду, который девушка носила в левом ухе.

На ее длинных тонких пальцах сверкали два перстня – один с розеткой из сапфиров, другой с большим брильянтом.

Морриганх вглядывался в изгиб ее ярко-красных губ, плотно сжатых от ужаса и страха, в ее шею, похожую на колонну из белого мрамора, и изящную фигурку, прикрытую только порванным мокрым платьем, подчеркивающим каждую линию юного тела.

Он подумал, что у него и в самом деле не было женщин очень давно. Даже больше, они его и не очень интересовали. Да, он ведь и до того, как попал на черный Камень, не очень-то много внимания уделял мужским развлечениям – магия ревнивая любовница. А уж потом... Он даже слегка испугался поначалу – вдруг, Властелин взял у него не только клятву верности? Но нет, тело его, как и полагалось, реагировало на женщин, что он ощущал и сейчас. Но вот что не тянуло – это да. Не потому ли и прослыл женоненавистником среди своего экипажа.

Но сейчас не тот случай. Похоже, команда чего-то опасается или чего-то от него ждет? Ладно, посмотрим...

– Как тебя зовут?

– Беттана, – ответила чуть слышно.

– Что ты так жмешься?

– Убей меня, пират, – совсем искренне попросила она. – Я дочь патриция Генуситианы, но за меня не дадут выкупа – зачем роду обесчещенная девушка? Ты убил моего жениха, ты сейчас отдал на расправу своим скотам мою кормилицу, убей и меня. Можешь сделать все, что хочешь, но убей потом, ибо когда ты уснешь, я удушу тебя!

– Если бы твой жених и его приятели были умнее, сейчас вы бы спокойно плыли куда вам надо. А теперь... убивать тебя – недопустимая растрата денег. А знаешь, что с тобой будет? Сперва с тобой развлекусь я, потом – мои люди. Затем тебя продадут, раз выкуп не светит, и будешь ты ублажать матросню в каком-нибудь кабаке. А далее – загнешься в канаве. Или попадешь на плантации, и будешь там работать днем... и ночью – и тоже сдохнешь. Вот и все.

Девушка тихонько всхлипнула.

– Слушай, детка, – обратился к ней маг спокойным голосом, в котором не было ни тени страсти. – Будь покорной и не испытывай ни моего терпения, ни своей судьбы. Чему бывать, того не миновать. Поэтому на, выпей вина, и раздевайся. Если будешь слушаться меня – не пожалеешь. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Она молча выпила вино из протянутого ей магом золотого кубка, облизнула губы и, повернувшись к Рагиру спиной, медленно стянула сорочку.

Перекинув на грудь густую вуаль белокурых волос, медленно подошла к своему мучителю. Рагир отнес этот жест на счет скромности, и хотя не рассердился, все же не был настроен разрешить такую вольность. Откинув светлые пряди, долго жадно смотрел на прелестное обнаженное тело.

Потом толкнул девушку на кровать и разделся сам. При виде его мужских достоинств полонянка широко распахнула глаза-изумруды и учащенно задышала. Это не удивило Сына Смерти. Когда он лег на нее, она начала сопротивляться с дикой яростью, но бесполезно.

Вскоре девушка оказалась лежащей на спине, а сверху, пригвождая ее тело к ложу, лежал корсар. Разведя ноги пленницы в стороны, он сильно сжал колени, заставив девушку лежать не двигаясь.

Между тем он мысленно выстраивал нити хитрого плетения Силы, готовясь набросить их на девушку... Зачем он это делал, было непонятно – скорее он по какому-то наитию, испытывал себя.

Рагир схватил ее за талию и притянул к себе, пока кончик округлой груди не коснулся его полураскрытых губ. Охнув от ужаса, она уперлась руками в его плечи, пытаясь отстраниться. Но стальные руки все сильнее сжимали ее талию, пока девушка не замерла. Губы капитана накрыли кончик другой груди, зажигая бушующий, пожиравший душу огонь.

Девица издала протяжный стон и завертелась, точно змея. Но Рагир не отпускал ее, лаская, целуя, чуть покусывая упругую плоть, пока Беттана не почувствовала, что вот-вот умрет от наслаждения.

Уловив ее настроение, он вошел в нее...

– Еще… – прохрипела Беттана когда все закончилось.

– Понравилось? – маг ухмыльнулся – заклинание сработало. – Проси!

– Еще хочу! – взвизгнула она, подаваясь ему навстречу.

– Господин мой, – бросил Рагир.

– Еще, господин мой…

Покачав головой, он встал, медленно оделся.

– Можете заходить, – крикнул он своим людям уже с полчаса стоявшим, как говорило ему чутье, в коридоре перед дверью каюты. – И заберите ее – она вполне годится для вас...

И вчерашняя гордая патрицианка сама, как была голая, выскочила наружу, вешаясь кому-то на шею...

* * *

– Ну, как девка?! – осведомился Рагир, когда утром взошел на капитанский мостик.

– Как кошка! – усмехнулся Йунус, морским угрем подскочив к нему. Слушай, реис, я знаю, конечно, что фаранджийки – шлюхи отменные, но чтобы так... Чтобы баба сама такое делала?!

Сын Смерти посмотрел прямо в глаза помощнику.

– Это может и так, а вот я хочу спросить... Вы меня проверить хотели?

– Да ты что, капитан?! – возмутился моряк недостаточно искренне.

– Не лги! Зачем?

– Так говорили… – отмахнулся разбойник, но запнулся. – Пустое…

– А все-таки? – чуть больше металла прозвучало в голосе капитана.

– Ну, – тот передернул плечами, – не обижайся, пожалуйста, Рагир, ты нам как отец родной, ты нас спас, но слушок был… Что ты Илбису... Хамирану то есть... в обмен на удачу...

– Душу продал? – понимающе улыбнулся Рагир.

– Нет, не душу, – ответил помощник и красноречиво поглядел себе ниже пояса.

Наступила пауза.

– Нет, ты только не обижайся … – начал было Йунус, но тут же захлопнул пасть.

Капитанский мостик огласил раскатистый смех.

Квартирмейстер «Сына Смерти» с изумлением смотрел на своего вожака. Тот совершенно искренне, чуть не до слез хохотал, сотрясаясь всем телом – никогда прежде старый пират подобного не видел.

– Продал, это ж надо… – веселился Рагир. – Нет, это же надо… Хамирану… На жаркое, наверное! Ха-ха-ха!!!