Текст книги "Фернандо Магеллан. Книга 1"

– Значит, мне позволено вербовать лишь матросов и боцманов? – упорствовал адмирал.

– Вы вправе пригласить капитанов и штурманов. В списке мало доверенных лиц. Не преувеличивайте посягательства на свои права, они не заслуживают волнений и хлопот. Лучше предварительно составьте перечни необходимого снаряжения. Мы уточним их в соответствии с водоизмещением судов.

Магеллан попытался вернуться к волновавшему его вопросу руководства флотилией, но Аранда умело перевел разговор на конкретные темы подготовки экспедиции. Магеллан покинул Атарсанас с чувством неудовлетворенности. Вокруг него плелась интрига, способная подорвать единоначалие. «Равноправная персона» Фалейра, получивший должность королевского контролера, но совершенно не представлявший сущности морского похода, устраивал адмирала, а неизвестные чиновники вызывали опасения.

Глава XVI
Элькано

В первое плавание баскский дворянин Хуан Себастьян де Элькано отправился осенью 1487 года, когда его двухмесячным ребенком опустили в каменную чашу баптистерия и священник прочитал молитву Маленькое тщедушное розовое тельце судорожно сжималось в подогретой воде, символизирующей реку Иордан в Палестине, где Иоанн Предтеча крестил Иисуса Христа, и которую этот кричащий паучок с крючковатыми ручками и ножками, через двадцать лет отправится посмотреть собственными глазами. Благозвучное латинское пение, сказочно непонятное, как шум ветра под потолком церкви, торжественно поднималось над купелью к куполу деревянного балдахина. Оплывали воском толстые свечи, увитые розовыми лентами и тончайшей золотой фольгой; улыбалась Дева Мария, нежно благословляла новорожденного. Статуи евангелистов сурово застыли со свитками в руках, словно готовились описать бурную трагическую жизнь будущего капитана. Пахло ладаном. Горьковатый дурманящий аромат, напоминающий запах паленого балтийского янтаря, унесет Хуана Себастьяна за тысячу миль от родного побережья Гетарии. Века не пощадят присутствовавшей на крещении Непорочной Марии, одухотворенных литературным даром евангелистов и самого баптистерия, но первая каравелла Элькано проплывет через столетия, навечно пристанет к алтарю церкви Сан-Сальвадор.

Гетария – город басков, людей независимых, гордых, искусных, отчаянных моряков, участвовавших во всех экспедициях со времен принца Генриха Мореплавателя, – расположился на берегу Атлантического океана. Старая часть города начинается на скалистом мысу, поднимается террасами по восточному склону горы Сан-Антон. Наверху между грудами камней высится маяк, спасавший рыбачьи флотилии в штормовом Кантабрийском море. Древняя дамба плохо защищала маленькую гавань. Свирепые западные зимние ветры поднимали волны, перекатывавшиеся через нее, подступавшие к стенам крепости. Вода заполняла узкие брусчатые улочки, город отправлялся в кругосветное плавание.

Жители привыкли к серой холодной воде и пронизывающему ветру, строили дома на высоких фундаментах. Малая ограниченность свободного пространства вынуждала возводить многоэтажные здания вдоль трех улочек, теснившихся ярусами друг над другом. Над гулявшим между домов морем перекидывали арки с лавками и мастерскими, возводили церкви. В XIII веке из песчаника соседней горы Сан-Антон, прикрывавшей Гетарию от воинствующих франков, на мысу посреди улицы над водным потоком сложили церковь Сан-Сальвадор. Архитектура здания явилась выражением восприятия мира басками, оставила глубокий след в эмоциональном мальчике. Вот как ее описывает биограф капитана М. Митчел: «Пол от дверей поднимается так круто, что алтарь кажется вознесенным волной носом корабля. Маленькие высоко расположенные окна напоминают иллюминаторы. К алтарю, построенному в 1616 году, с двух сторон ведут две лестницы. Алтарей два, один расположен над другим, пространство, которое они занимают, очень узко, кажется, сводчатая ризница сужается к дальнему своему концу, так что стена за алтарем не воспринимается как прямоугольная. Противоположный конец церкви выглядит усеченным и широким, там по всей ширине нефа тянутся одна над другой две галереи, нижняя галерея расположена под низкой пологой аркой, которая еще более усиливает ощущение ширины, а ее массивные дубовые балки, темные как шпангоуты, сразу вызывают в памяти корабельную корму». Эту церковь ежедневно посещало семейство капитана.

Дом Доминго де Элькано и Катарины дель Пуэрто стоял на западном берегу гавани у каменистого заброшенного поля. Некоторые исследователи утверждают, будто он находился в центре города, был одним из шести самых крупных домов. В семье росло семь сыновей и побочная, со стороны отца, дочь. Старший сын по законам дворянства не имел права сражаться в турнирах, воевать, принимать участие в рискованных авантюрах, ибо наследовал родовой герб с отцовским имуществом. Второй, Доминго, по традиции был посвящен Богу, принял сан священника. Хуан Себастьян с четырьмя младшими братьями в церкви Сан-Сальвадор поклялся стать моряком. Мальчишки ничего не получали, кроме приставки «де». Нищих дворян в стране насчитывалось больше богатых ремесленников, поэтому в экспедиционных списках простых матросов числились десятки звучных имен, а командирами служили выходцы из низов.

С ранних лет Хуан Себастьян ушел в море. Плавал юнгой на рыболовецких судах в северной Атлантике, сражался с английскими моряками из-за косяков сельдей и сардин, учился владеть оружием, навигационными приспособлениями. Юноша проявил поразительные способности. Говорят – к сожалению, это не доказано, – он учился в навигационной школе у Америго Веспуччи, слушал его лекции, рассказы о якобы открытом им на 52 градусе южной широты Ледовом материке. К двадцати годам Элькано стал штурманом, сменил приносившую немалый доход рыбную флотилию на более рискованную почетную королевскую службу В должности вольнонаемного кормчего участвовал в итальянских походах Гонсало де Кордовы, перевозил солдат на родину в Валенсию. В 1509 году сопровождал кардинала Хименеса де Сиснероса в захватническом походе в Северную Африку

Ранним утром 16 мая вдохновитель испанской Реконкисты, изгнавшей мавров с полуострова, отправился продолжить дело Господа на исконных землях магометан. Семнадцать лет кардинал копил средства на оснащение флотилии и армии. Он выплатил войскам вперед за полгода жалованье, так как они не желали даром рисковать, выплыл в «освобожденный» Масалькивир, захваченный четыре года назад для организации наступательной базы на африканском континенте. Вскоре под руководством Педро Наварры, сместившего на посту главнокомандующего Гонсало де Кордову, впавшего в немилость у короля из-за популярности в войсках, испанцы захватили богатый город Оран.

Историки спорят до сих пор о причинах быстрого падения неприступной крепости. Среди них выдвигают следующие: предательство сборщиков податей, опасавшихся за свои дома; помощь евреев, преследовавших меркантильные интересы; жажда наживы и доблесть солдат. Город пал в течение суток. Четыре тысячи мавров были зарезаны в отместку за тридцать погибших испанцев, женщины изнасилованы. Победители освободили триста христианских пленников, разграбили город, кардиналу досталась уникальная арабская библиотека. Добыча оказалась столь велика, что на свою долю двадцатидвухлетний штурман Элькано приобрел корабль водоизмещением 200 тонн!

На следующий год капитан Хуан Себастьян Элькано принял участие во втором походе в Триполи, надеялся после победы стать крупным судовладельцем. Войска под командованием Наварры захватили город, но потерпели поражение при Гелвесе и ни с чем вернулись на родину. Королевские обещания лопнули мыльными пузырями, чиновники не выплатили капитанам деньги за фрахт судов, велели самим рассчитываться с матросами. Денег у Элькано не было, пришлось занять у купцов герцога Савойского.

Война закончилась. Выгодные контракты перехватили опытные судовладельцы, приближался день погашения ссуды. Кредиторы отказались продлить срок возврата денег, предложили в качестве компенсации продать им корабль. Несостоявшийся предприниматель уступил и совершил преступление. В начале XVI столетия продажа испанских судов иностранцам каралась конфискацией половины имущества, возмещением полной стоимости судна, а иногда – смертью владельца. Суровые меры объяснялись жестокой конкуренцией стран, начинавших вступать на капиталистический путь развития, вести захватнические колониальные войны. Хуан Себастьян совершил двойное преступление: продал не торговый, а военный корабль с полным вооружением. По закону, ему полагалось за собственный счет отправиться ко двору, предстать перед следственной комиссией. Окончательное решение принимал король. Молодой баск не рискнул черной курчавой головой. Он сложил золотые дукаты в мешок, бежал в Севилью, где нанялся на корабль, совершавший каботажные плавания вдоль берегов Испании.

Время шло, о нем забыли. Появились новые покровители, оценившие по достоинству организаторские способности и мореходные навыки гетарийца. Элькано вернулся в Севилью в тот момент, когда город, как развороченный муравейник, суетился вокруг пяти судов, купленных Николаем Артиеттой для экспедиции Магеллана.

* * *

На пристани Ареналь неподалеку от арсенала степенно покачивались короткие пузатые корабли. Никто бы не обратил внимания на каравеллы средних размеров с прямыми парусами на передних мачтах и косыми на задних, если бы не стало известно об их назначении. Хотя снаряжение экспедиции старались держать в тайне от португальских шпионов, из Торговой палаты просочились слухи о прибывших из бискайских портов кораблях. Севильцы нередко встречали и провожали суда с тоннажем в десять раз больше. Самый крупный из этой флотилии, «Сан-Антонио» (Святой Антоний), имел водоизмещение в 120 тонн. За ним следовали «Тринидад» (Святая Троица)– 100 тонн, «Консепсьон» (Святое зачатие) – 90 тонн. Чуть поодаль счаленные бортами стояли «Виктория» (Победа) – 85 тонн и маленький «Сант-Яго» (Святой Иаков) – 75 тонн. Народ толпился на набережной, шумно обсуждал достоинства и недостатки судов.

Среди толпы зевак на краю мола стоял среднего роста стройный мужчина в ярко-желтой куртке, зеленой шляпе с плюмажем, малиновых штанах, темных коротких сапогах. Сеньор не выделялся ни гордой осанкой, ни красотой худого, с резкими чертами, чуть вытянутого лица, обрамленного негустой с проседью бородой. Из-под широкополой шляпы выглядывали острые мочки ушей, короткие волосы. Глубоко посаженые глаза и нос с горбинкой не делали его ни страшным, ни привлекательным. Не бросалось в глаза и пристрастие баска к ярким сочным цветам. Эпоха Возрождения принесла любовь к живописной роскоши, сменившей скромность нищего Средневековья. Новые способы окраски тканей сделали пурпур доступным средним слоям населения.

Мы не знаем, как выглядел Элькано, его портреты не сохранились. Художник И. Сулоага воссоздал облик капитана по описаниям басков.

Каравелла «Виктория»

Благодаря переписи гардероба моряка, я точно изобразил его наряд. Внешний вид мореплавателей – плод моей фантазии, ибо нет даже достоверного изображения Магеллана. До нас дошло четыре рисунка адмирала, похожих друг на друга лишь широкой бородой. Исследователи не имеют документальных портретов спутников португальца.

Наверное, узнав об этом, вы удивились, но вспомните судьбу капитан-командора Российского флота Витуса Беринга, умершего 19 декабря 1741 года на холодном пустынном острове. В учебниках и энциклопедиях портрет капитана заменяет сомнительное изображение дяди командора, тоже Витуса, жившего сто лет до его рождения! Он прославился своими стихами. Вопреки последним научным открытиям, портрет «флотоводца» переходит из книг в книги.

Хуан Себастьян придирчиво осматривает корабли, отмечает их хорошее состояние. Суда не новы, но и не стары, как раз годятся для длительного плавания, крейсирования вдоль неизвестного побережья. Небольшой тоннаж позволит не опасаться рифов и отмелей; широкий развал бортов, глубокий прогиб палубы, вместительный трюм, низкий центр тяжести помогут выстоять в бурю. Только несведущие люди думают, будто новый корабль надежнее старого. На самом деле, капитан не отправится в плавание на неиспытанном штормом судне. Элькано нравятся вытянутые линии «Сан-Антонио», он будет немного неповоротлив, зато при попутном ветре обойдет прочие каравеллы, возьмет на борт много груза. Маленький «Сант-Яго» станет хорошим разведывательным судном, необходимым для исследования устьев рек, бухт, прокладки маршрута вдоль берегов. «Тринидад» и «Консепсьон» образуют костяк флотилии, они тихоходны, удобны в управлении. Элькано плавал на таких кораблях в Средиземном море и Атлантическом океане, знает их особенности. Последняя каравелла выглядит старше других, да не беда, плотники Триана приведут ее в порядок. Хуан Себастьян придирчиво оценивает флотилию, высокую профессиональную подготовку того, кто несколько месяцев в Лекетью, Кадисе и соседних портах подбирал, осматривал от киля до ноков реев суда, торговался с владельцами, нанимал перевалочные экипажи до Севильи. Судя по всему, экспедицию возглавил не авантюрист, как свидетельствует молва, а человек, хорошо знающий дело. За семнадцать лет скитаний Элькано много видел адмиралов, не каждый из них тщательно выбирал суда, не каждому король выделял средства. Обросшая фантастическими домыслами цель похода сулит значительные прибыли. Хуан рискнул бы отправиться на одном из кораблей в Южное море, о котором горячо и образно рассказывал первый пилот Кастилии, Америго Веспуччи.

Утром на Баратильо Элькано слышал, как глашатаи призывали матросов записываться на суда Магеллана, обещали плату 16 мораведи в день, долю в прибылях после возвращения и продажи товаров. Разве это много за опасности по ту сторону материка? Доля в прибылях, что запах инжира без плодов. Вернутся ли корабли в Севилью, чем наполнят трюмы? Нередко вместо золота и серебра на Эспаньоле грузят камни для балласта, – сочти с них доход! Гарольды сзывали безработных матросов, плотников, конопатчиков, пушкарей, штопальщиков парусов, цирюльников, всякого рода ремесленников. Их жалование было в пять-шесть раз меньше офицерского, поэтому баск не хотел идти в поход простым матросом.

По настоянию Индийского совета, Магеллан принял список королевских чиновников, капитанов, кормчих, альгвасилов, контодоров (счетоводов, занимавшихся торговыми сделками), нотариусов, священников.

От родственника Ибарролы, служившего в Торговой палате, Элькано узнал подробности подготовки экспедиции. Ибаррола дружил с казначеем, ежедневно имевшим дела с Магелланом, пользовался его доверием. Казначей сообщил о приезде в Севилью по приглашению адмирала его дальних родственников: Альваро де Мескиты и Жуана Серрана, брата Франсишку, ожидавшего друзей на Малуккских островах. С ними приплыли надежные португальские моряки, проверенные в боях и походах.

Служащие Индийской палаты и мелкие чиновники принимали активное участие в наборе офицеров. В составе торгового ведомства служили шесть басков, они подбирали боцманов и штурманов из круга своих друзей. По их рекомендациям Фернандо взял кормчим на «Сан-Антонио» Хуана де Элорьягу, знакомого по встречам в Лиссабоне; контодором на «Викторию» – искусного в бухгалтерском счете жителя Севильи Мартина Мендеса. С помощью Ибарролы, Элькано встретился с адмиралом и после короткой беседы получил назначение боцманом на «Консепсьон».

* * *

Корабли с пристани Ареналь перевели на судоверфь в Триан, где с осени 1518 года начался ремонт. Некоторые работы и погрузку товаров было удобнее осуществить в Севилье, но мешали португальские агенты Себастьяна Алвариша. После того, как неожиданно в трюме «Виктории» вспыхнул пожар, не принесший значительного урона, корабли вывели из города. Судоверфь принадлежала королю, охранялась вооруженными стражниками. В обязанности завербованных матросов входили ночные вахты, словно каравеллы во вражеской гавани ожидали внезапного нападения неприятеля.

Элькано пересек на лодке Гвадалквивир, обогнул насыпную дамбу, защищавшую пристань от зимних штормов, высадился на валу, укрепленном фашинами, бревенчатым частоколом, гнездами бомбард. Земляная крепость надежно запирала вход на верфь со стороны реки. В закрытой гавани мерно покачивался десяток судов, столько же стояло на станелях вдоль берега. В куче разобранных каравелл Хуан Себастьян не узнал «Консепсьон». Посыльный мальчик из детей солдат, проживавших с семьями под стенами крепости и несших службу на бастионах, проводил боцмана вглубь верфи к складам строевого леса. Там меняли мачты на каравелле.

Часть такелажа разобрали, сняли переднюю фок-мачту, оголили бак (надстройку на носу корабля). Ванты валялись на палубе, свешивались нижними концами за борта, где, зажатые блоками, крепились в просмоленные руслени. На средней мачте в «вороньем гнезде» разбирали эзельгоф, крепивший верхнюю половину мачты, составленной из двух сосновых стволов. Матросы расшатывали грот-стеньгу Худой невысокий мужчина в дорогом синем кафтане и тонкой белой рубашке, выглядывавшей из прорезей рукавов, присматривал за ремонтом. Провожатый показал пальцем на него, убежал поджидать следующего незнакомца. Облокотившись на поручни юта, сорокалетний капитан разглядывал ярко одетого баска. Хуан Себастьян снял шляпу, вежливо поклонился. Вместо ответа испанец отвернулся.

– Сеньор капитан! – закричал с причала Элькано. – Меня направил к вам адмирал.

Офицер не слышал.

– Я назначен боцманом на «Консепсьон».

– Португалец? – небрежно спросил мужчина.

– Нет.

– Испанец?

– Баск.

– Неплохо… – пробурчал капитан. – Поднимайся на палубу!

Элькано прошел по качавшемуся под ногами трапу, заметил, как из «вороньего гнезда» спустили марсовый фонарь. На палубе грудами валялись старые почерневшие и пожелтевшие паруса, связки канатов, блоки, части фок– и грот-мачты. Гаспар де Кесада ждал на задней кормовой надстройке. Хуан Себастьян увидел нервное остроскулое лицо офицера с жиденькой бородкой. Вокруг маленьких карих глаз веером разбегались морщинки. Обгоревший на солнце прямой красный нос шелушился. На тонких руках блестели золотые перстни.

– Сколько лет плаваешь? – капитан снисходительно посмотрел на боцмана.

– Скоро двадцать.

– На каких судах?

– От рыбачьего баркаса до шестидесятипушечной каракки.

– Твоя прежняя должность?

– Капитан.

– Ого! – удивился Кесада.

– За что разжаловали?

– Я сам попросился в экспедицию.

– Надеетесь разбогатеть?

– Не только.

– Давно знакомы с португальцем?

– С кем? – не понял Элькано.

– С Магелланом?

– Вчера в Индийской палате представлен сеньору капитан-генералу.

– Какой он капитан-генерал! – перебил испанец. – Офицер морской пехоты, возомнивший себя первооткрывателем. Магеллан не плавал даже штурманом. Фортуна повернулась к нему передом… Молодой король еще не научился выбирать достойных людей. А вы видали второго командующего?

– Нет, – сказал Элькано, смущенный откровением Кесады.

– О, вам предстоит завидное знакомство. Этот мореход не отличит ванты от стеньги, бомбарды от фальконета. Путается под ногами, мешает работать, требует отчетов и почестей. На днях заявился в Триан наблюдать за ремонтом. Ничего нет противнее и бесполезнее советов неуча! Капитан-генерал поднялся на «Викторию», – Касада громко захохотал, – разогнал плотников, потребовал к себе капитана. Луис де Мендоса утром отлучился в город, на корабле находился мой слуга Луис де Молино, веселый парень, щеголь и бабник, из хорошей семьи. Луис выбежал из каюты, повел Фалейру осматривать корабль. Инспекция сопровождалась такими пояснениями слуги, что моряки падали от смеха, ведь Луис разбирается в снастях не лучше астролога, но тот остался доволен и отправился давать указания на другие суда, коим его обучили на «Виктории». Представляете, что там творилось?

Элькано вежливо посмеялся, но не поверил капитану. Он знал цену зависти и сплетен.

– Ничего хорошего от такого руководства не жди! – продолжал Кесада. – Зачем король поручил командование португальцам? Разве можно доверять слугам Мануэла? Неужели в Испании перевелись опытные капитаны? – он гордо выпрямился и надменным взглядом окинул палубу– Настали плохие времена, но не беспокойтесь, у нас надежная команда. Кстати, – вспомнил капитан, – отправляйтесь по окрестностям Севильи, наберите десяток крепких моряков. Я боюсь вербовать сброд в порту на Аренале. Среди них шпионы проникнут на корабль, взбунтуют команду. Мы должны подготовиться к любому повороту дела! Вы понимаете меня?

– Не совсем, – признался боцман.

– О, Боже! – спохватился капитан, опасаясь, как бы его откровенность не досталась врагу– Вы ведь испанец…

– Баск, – поправил Хуан Себастьян.

– Это почти одно и то же. Нам надо быть осторожнее с португальскими неучами.

– Вы правы, – согласился Элькано.

– Скажу по секрету, – понизил голос Кесада, – Хуан де Картахена сообщил мне о разногласиях между капитан-генералами. Фалейра жалуется на нас королю, забрасывает придворных письмами. Дону Карлосу надоели дрязги. Возможно, он прогонит звездочета, и место главного контролера займет испанец!

– Кто? – заинтересовался Хуан.

– Есть достойные офицеры, – многозначительно заметил капитан, давая понять, что за ним стоят сильные люди. Для вас тоже откроется дорога на ют, – на «Консепсьоне» нет штурмана. Ваш доход возрастет вдвойне! Я помогу вам.