Текст книги "Фернандо Магеллан. Книга 1"

Глава XIII
Поездка в Вальядолид

Вальядолид расположен на севере Испании в области Старой Кастилии на берегу реки Дуэро, зарождающейся в сердце страны в Иберийских горах и, подобно морякам, спешащей через Португалию к Атлантическому океану Город с пятивековой историей привлек внимание восемнадцатилетнего короля, воспитанного нидерландскими гуманистами, выгодным стратегическим положением и университетом, существовавшим с 1346 года. Ветер приносил за старые стены дворца идеи итальянского Ренессанса и запах костра с площади, где на головешках корчились еретики. Поразительная смесь вольнодумия и ханжеского суеверия бродила по узким улочкам, упиралась в древние колокольни Санта-Мария Антигуа, задерживалась у новых шедевров Возрождения – церквей Сан-Пабло, Сан-Грегорио, Сант-Яго, коллегии Санта-Крус.

За фасадами каменного декора церквей, исполненными в стиле «платереско», изобилующего фигурами ангелов, святых, фантастическим орнаментом, скрывались одноэтажные и двухэтажные дома, нависавшие пристройками над грязными извилистыми дорогами.

Пройдет несколько десятилетий, и город превратится в жемчужину страны. Когда Аранда, Магеллан, Фалейра искали дом канцлера, согласившегося приютить их на время королевской аудиенции, по горным дорогам Италии возвращался в Испанию ученик Микеланджело, Алонсо Берругете. Он украсит в Вальядолиде интерьеры соборов стройными фигурами в динамичных позах, с резкими лицами великомучеников, одетыми в белые, черные, золотые цвета. Страна еще не знала станковых картин, фресок, светских сюжетов, но уже нельзя было изгнать католическим покаянием жажду перемен.

Многое поразило Магеллана в молодой столице. Книжные лавки евреев, чудом уцелевших после погромов предшествующего короля, предлагали Библии в тисненных золотом с серебряными накладками сафьяновых переплетах, печатные издания рукописных трудов латинских авторов, богословские трактаты отцов Церкви, медицинские справочники, назидательные северные гравюры, фривольные южные листы, карты, глобусы. На улицах гуляли студенты в строгих костюмах с белыми воротничками и манжетами, громко спорили о сотворении мира и кровообращении человека. Босые монахи в долгополых рясах проповедовали на папертях новое слово Божие, стремительно исчезали при появлении солдат инквизиции. Закованные в броню гвардейцы, с яркими перьями в беретах, слонялись по базару, приставали к женщинам. Испанская, немецкая, французская речь слышалась на перекрестках. Богато одетые слуги проносили в портшезах хозяев. В Вальядолиде дорого ценились лошади, итальянские ткани, арабский шелк, драгоценности, благовония. Продукты соседних деревень стоили дешево, так как не закупались в большом количестве на нужды флота. Столица морской державы очутилась далеко от Бискайского залива, Средиземного моря, Атлантического океана. Королевский двор не видел парусов, не слышал шума прибоя. Иные заботы волновали окружение Карла V.

* * *

Перед посещением дворца начались консультации с членами Королевского совета. Фернандо воспользовался покровительством Аранды, его личными связями и рекомендациями, побывал у трех нидерландцев, выслушавших его без энтузиазма, и у кардинала Фонсеки, единственного влиятельного испанца со зловредной репутацией.

Спрятав короткие руки под алую мантию и нахлобучив по уши кардинальскую шапочку, старик сосредоточенно слушал горячие речи португальца. Временами он начинал жевать, будто так легче усваивал доводы капитана. «Да, да, да…» – тряс головой Фонсека. Фернандо не понимал, соглашается советник или возражает, не считая нужным четче выразить мысль. Глаза священника то меркли, то оживали. Ему мерещился воскресший Колумб, двадцать пять лет назад просивший помощи в безумном предприятии. «Да, да… – широко раскрывая рот и шумно вздыхая, говорил кардинал и невпопад перебивал Магеллана. – Сила Господня неизмерима, промысел Божий неведом человеку. Да, да…»

В конце декабря 1518 года, хмурым утром, навевавшим тоску, после долгих переговоров, когда слова вязли в сырых залах, липли на стены и слезами отчаяния стекали на пол, Магеллана с Фалейрой пригласили во дворец. Поручителем выступал фактор Торговой палаты. В глубоких креслах спинами к окну сидели члены Совета. Сложив ногу на ногу, в черных чулках, коротких панталонах, темной бархатной куртке с прорезями и золотым шитьем, берете с пером и голубым рубином, нежился у камина будущий император, ныне испанский король. На округлом безбородом лице, с щетинистыми усиками под прямым острым носом, чуть подергивалась губа, будто он брезгливо принюхивался к дымившим дровам. Голова Карла V вросла на короткой шее в худые плечи, отчего он выглядел обиженно раздраженным.

Портрет императора Карла V

(Испанский король Карл I (1516–1556) с 1519 г.

стал Карлом V – императором Священной Римской империи

Вошедшие припали на одно колено, низко склонили головы, замерли в ожидании повеления. Король равнодушно посмотрел на них. Тонкая холеная рука поднялась в сторону воспитателя, приказала вести Совет.

– Встаньте! – велел Гийом де Круа. – Достопочтенный фактор Хуан де Аранда, изложите суть дела!

Взволнованный коммерсант пространно сообщил о намерении Магеллана. Король лениво обернулся, поглядел на плотную фигуру португальца. При упоминании о секретных картах, его лицо выразило заинтересованность. Сбивчивая речь Аранды раздражала монарха. Он остановил правителя палаты, велел Магеллану рассказать о том, как к нему попала портулана с неизвестным проливом, что он слышал о португальских экспедициях к материку, можно ли верить Мартину Бехайму?

Повествование о загадочных приключениях произвело на юного короля сильное впечатление. Он пригласил капитана подойти ближе, попросил рассказать о южных островах. Хриплым, но твердым голосом Фернандо поведал о плаваниях с Алмейдой и Албукерки, о захвате Малакки, о проникновении на туземных лодках португальцев на острова Пряностей – Тидоре и Амбон; о кораблекрушении, дезертирстве, женитьбе Серрана на дочери вождя. В подтверждение Магеллан показал письма друга о богатствах и плодородии земель, о миролюбивом характере малайцев. Семь лет жизни в южных морях пронеслись за полчаса перед членами Совета. Чтобы у слушателей не осталось сомнений в искренности повествования, Магеллан предложил посмотреть на раба с Молуккских островов.

Перед пораженным королем предстал полуобнаженный Энрике во всей красе татуировки, с перьями в волосах и на груди. За ушами слуги торчали обрезки хвоста павлина. Члены Совета повскакали с кресел, щупали мышцы представителя незнакомой расы, заглядывали в уши, проверяли цвет языка, количество зубов. А когда под ожерельем из перьев, раковин, перламутра блеснул золотой нательный крестик, кардинал Фонсека прослезился от нахлынувших чувств. «Да, да… – только и прошамкал испанец. – Слава Господу нашему Иисусу Христу!»

Канцлер Соваж первым преодолел восточное очарование.

– Вашему Величеству нельзя забывать, что эти земли принадлежат Португалии, – скромно заметил он.

Король удивленно поглядел на него, потом на Магеллана и придворных.

– Действительно, – подтвердил молодой кардинал Андриан Утрехтский.

– Отнюдь нет! – нашелся Фернандо. – Острова лежат западнее линии Тордесильянского соглашения.

– Восточные земли лежат западнее линии? – не понял Соваж.

– Королевский астролог, бакалавр математики Руй Фалейра берется это доказать, – ответил капитан.

Наступила очередь красноречия звездочета. Ученый вытащил атласы, расчеты, составленный в соответствии с теорией равенства водного пространства и суши глобус с воображаемыми землями и значительно сокращенной протяженностью Южного моря. Замысловатая компоновка материков и усеченная водная поверхность позволили засунуть острова Пряностей в сферу влияния Испании. Глобус делился пополам жирной красной линией, как надрезанная ножом тыква. Члены Совета не поняли сложных математических аргументов, не оценили оригинальности способа определения долгот и не разобрались, почему на противоположной стороне земли острова попали в испанскую зону. Видимая линия действовала на воображение лучше таблиц. Король поцарапал полированным ногтем глобус и утвердительно кивнул. Научный спор, не вспыхнув, прекратился.

– Это меняет дело, – задумчиво промолвил Карл. – Богатства принадлежат Испании. Неужели мы позволим португальцам грабить наши острова?

Придворные молчали.

– Сколько вы просите денег? – решительно спросил король.

– Пять миллионов, – сказал Магеллан.

– Десять! – перебил Аранда.

– Десять? – король взглянул на банкира.

– Неизбежны военные столкновения, необходимы сопровождающие суда.

– Пожалуй, вы правы, – кивнул Габсбург.

– Такой суммы достаточно для найма швейцарцев, способных закрыть доступ Франции на Апенинский полуостров, – возразил Соваж. – У нас много забот в Европе.

– Из-за германского наследства возможны осложнения, – добавил кардинал Утрехтский.

Карл недовольно посмотрел на них, остановился на воспитателе.

– Если мы ввяжемся в войну, король Мануэл откажется жениться на вашей сестре Элеоноре, – предрек Гийом де Круа.

– Я найду ей более достойного мужа! – визгливо закричал Габсбург. Губа дернулась вверх, как у оскалившейся собаки, лицо порозовело.

– Испания – великая страна! – торжественно произнес Фонсека. – Нам нечего бояться португальских провинций. Вложенные в торговлю десять миллионов мораведи принесут минимум двадцать, а отданные ландскнехтам – осядут в кабаках и не запрут северную границу. В предложении сеньора Магеллана есть здравый смысл, его следует принять.

– Никто не спорит с разумными доводами капитана, – пояснил Типом де Круа, – мы высказываем сомнения относительно своевременности.

– Скандал в Европе не уйдет от нас, а дорогу в Южное море и на острова захватят португальцы! – настаивал испанец.

– Вы правы, – поддержал кардинал Утрехтский. – Десять миллионов не решат исхода конфликта, да и пока не ясно, возникнет ли он.

– В таком случае, Королевский совет одобряет предложение сеньора капитана, предлагает ему с бакалавром письменно изложить суть проекта для принятия окончательного решения, – закончил Гийом де Круа.

Король кивнул, аудиенция закончилась.

* * *

Неожиданная поддержка кардинала Фонсеки определила исход дела. Подверженный влиянию наставников молодой флегматичный король загорелся идеей открытия и колонизации новых земель. Возможно, в душе будущего императора, объединившего под своей короной Испанию, Германию, Португалию, Нидерланды, возобладали свойственные юному человеку романтические чувства, или идеи великих гуманистов разбудили дар предвидения экономических и политических последствий. Он не вел дневников, не оставил историкам объяснений своих поступков. В унылое зимнее утро Магеллан обрел сильнейшего покровителя, способного снарядить целую флотилию с отрядом сопровождения морской пехоты.

Начались долгие переговоры. Члены Большого совета получили составленный бакалавром и капитаном подробный документ о целях и характере экспедиции, содержащий требования авторов доли доходов с торговых сделок, прав и привилегий на новых землях. Канцлер отклонил завышенные претензии. Король поступил благоразумно, предпочел не вмешиваться в базарное торгашество, предоставил ведение дел доверенным лицам. Основываясь на соглашении Фердинанда и Изабеллы с Колумбом, Магеллан писал:

«Его Высочество, как господин Морей-Океанов, жалует дона Фернандо де Магеллана и бакалавра Руя Фалейру в свои адмиралы всех островов и материков, которые они откроют или приобретут (завоюют), а после их смерти передает навечно этот титул с относящимися к нему привилегиями и прерогативами наследникам и потомкам. Его Высочество назначает дона Магеллана и Фалейру вице-королями, главными правителями на указанных островах и материках. Для управления ими избирается наиболее подходящий для службы человек, с учетом мнения и советов адмиралов. Адмиралам, исполняющим функции и получившим должности вице-королей и губернаторов, выплачивается жалованье по должностям, десятая доля чистого дохода, предоставляется право разбора уголовных и гражданских дел. Каждый пятый обнаруженный остров поступает в пожизненную собственность адмиралов, переходит к наследникам с правом получения не облагаемого налогом дохода. Для успешного выполнения задуманного предприятия бакалавр Руй Фалейра получает дворянское звание, титул „дона“, родовой герб».

Королевский совет соглашался навешать звонкие титулы на безвестных португальцев, но вычеркнул требования десятой доли доходов и собственности на острова. Вызывала сомнение целесообразность объявления астролога «конъюнкта персона» равноправной с Магелланом. Наличие двух адмиралов во флотилии могло привести к нежелательным последствиям. Фернандо согласился с Советом, Фалейра категорически возражал, отказывался на иных условиях дать карты, принять участие в экспедиции. Неясным оказалось положение Хуана Аранды, надеявшегося частным образом получить значительные проценты. Дело переходило под государственный контроль, он оставался в стороне. Раздосадованный фактор сослался на неотложные заботы в Индийской палате, уехал в Севилью.

На протяжении полутора месяцев Магеллан с Фалейрой писали проекты, а члены Совета настойчиво вычеркивали неугодные требования. Постепенно договорились о составе флотилии и численности моряков. Король брал на себя обязательства снарядить за счет государственной казны пять кораблей, нанять на службу, не считая офицеров и священников, 250 человек, заплатить жалованье за два года по 8 760 мораведи (12 мораведи в день). Однако не могли согласовать главное – долю доходов адмиралов.

Неожиданно от Аранды пришло письмо с сообщением о переезде в город банкира и судовладельца Христофора де Ορο, закрывшего контору в Лиссабоне из-за ссоры с португальским королем. Опальный фламандец предлагал полностью возместить издержки по организации экспедиции, выйти в море на его кораблях. Финансистом руководили корыстные интересы, желание отомстить Мануэлу за нарушенное слово и невыплаченные проценты. Магеллан оказался в сложном положении. Он мог бросить дела в Вальядолиде, принять предложение судовладельца, не сулившее огромных выгод от обладания титулами, должностями, землями, выторговываемыми у короля; с другой стороны, затягивание переговоров Советом становилось нестерпимым, когда в Севилье ждали полновесные деньги. Фернандо использовал предложение Христофора де Ορο в качестве козырной карты, написал короткое письмо дону Карлу и Королевскому совету с просьбой позволить только одно – плыть под испанским флагом, а за оказанную милость обещал выплатить пятую часть доходов.

В Совете разорвалась бомба. Соваж схватился за сердце, знакомый с финансистом Гийом де Круа почуял подвох, кардинал Утрехтский онемел от изумления. «Да, да…» – шамкая губами, сказал Фонсека, прикидывая в уме потери от предложения конкурента. Состоялось короткое заседание. Придворные единодушно решили: если за дело взялся банкирский дом фламандца, разбогатевший на организации подобных экспедиций, на торговле с Индией, Африкой, Бразилией, то дело чрезвычайно выгодно и не следует упускать его из-под контроля.

– Придется соглашаться с условиями португальцев, – мрачно изрек Соваж.

– Нельзя так щедро раздавать земли, – воспротивился кардинал Утрехтский, – история нам этого не простит!

– Историю делают короли, – поправил Гийом де Круа. – Дон Карлос склонен поддержать капитана с астрологом.

– Мы уполномочены защищать интересы монарха, – настаивал кардинал, словно речь шла о заведомо известных землях.

– Одна десятая часть доходов – слишком большая плата за старую идею, – сокрушался канцлер. – Если бы появилась возможность сократить ее…

– Почему бы и нет? – подал голос Фонсека. – Человек жаден в своем естестве, но еще более тщеславен. Сделайте португальцев кавалерами ордена Сант-Яго, оденьте в ленты, нацепите звезды с крестами, дайте Фалейре желанное дворянство, и они станут сговорчивее.

Удивительно не то, что в голову старика, искушенного в интригах и умудренного жизненным опытом, пришла блестящая идея. Удивительно, почему эти умные люди не заметили, что просьба Магеллана сулит ему меньше почестей и денег, чем условия Совета? В игре часто побеждает отважный противник. Ход Магеллана ослепил рассудок придворных, вынудил срочно найти приемлемый компромисс.

В конечном счете выиграл король. Два новых кавалера ордена Сант-Яго не обременили почетную организацию, допускавшую в свои ряды представителей высшей аристократии и мелкого дворянства. Они добивались звания верной службой, героическими деяниями или ценою груженных золотом и серебром американских кораблей. Будущие кавалеры согласились на одну двадцатую часть доходов с новооткрытых земель. Об этом канцлер и не мечтал.

Солнечным весенним днем, 22 марта 1518 года, когда во дворце появились первые цветы, а на улицах побелили стены домов, король подписал «Капитуляцию» – двустороннее соглашение с португальцами, плод трехмесячного торга, взаимных обид и обвинений. Канцлер Соваж торжественно вручил Магеллану свиток толстой белой бумаги с золотыми коронами и гербами, с красной сургучной печатью на шелковом шнуре, скрепленный кудрявой размашистой подписью. Дрожащей рукой Фернандо принял документ, открывающий дорогу в Южное море, возводящий его на высшую ступень флотской иерархии.

«Ввиду того, – читал он слова „Капитуляции", с трудом разбирая изощренный почерк писца, – что вы, Фернандо де Магеллан, рыцарь, офицер, капитан, уроженец Португальского королевства, ныне житель Севильи, и бакалавр Руй Фалейра, королевский астролог, подданный того же государства, намерены сослужить нам великую, опасную, почетную службу на благо Испании в пределах, в коих находится предоставленная нам Святейшим Папой по Тордесильянскому соглашению часть океанов и морей, повелеваем, чтобы с этой благовидной целью, угодной Господу нашему Иисусу Христу, было заключено нижеследующее нерасторжимое соглашение.

Вам, Фернандо де Магеллан, надлежит действовать успешно для выполнения поставленной цели, дабы открыть ту часть океана, доселе никому не ведомую, коя заключена в отведенных вам пределах, доступных для промысла и торговли. Так как было бы несправедливо и злонамеренно, если бы, в то время как вы туда направляетесь со своими судами и людьми, другие бы причиняли вам убытки, занимаясь тем же делом, тогда как вы предложили осуществить задуманное и взяли на себя бремя предприятия, то я, по милости и воле своей, королевским словом повелеваю и обещаю, что на протяжении первых десяти лет, с момента вашего отплытия, мы никому не дадим позволения плыть по тому же пути, проложенному вашей экспедицией, с намерением совершать те открытия, кои вами единолично были задуманы. А ежели кто-либо из капитанов пожелает предпринять таковые плавания, станет спрашивать на то наше соизволение, то мы, прежде чем даровать согласие, способное принести вам материальный ущерб, будем намерены известить вас о том, дабы вы в течение того же времени, с тем же снаряжением и столькими же кораблями, о коих речь пойдет ниже, как те другие, просящие разрешение и замыслившие подобное открытие, сами могли бы такое совершить».

Далее «Капитуляция» оговаривала денежное вознаграждение за оказанные услуги. «…Принимая во внимание добрую волю рыцаря Фернандо де Магеллана и бакалавра Руя Фалейры, оказанные Испанскому королевству и христианской Церкви неоценимые услуги, памятуя о суровых испытаниях и лишениях, предстоящих в ходе экспедиции, повелеваем выдать двадцатую часть всех доходов, кои будут извлечены в наших пределах океана на открытых ими землях, а также в случае благодатного исхода предприятия, если вышеозначенным господам удастся найти более шести неизвестных островов, два перейдут в пожизненное пользование с правом передачи по наследству. Им обоим, а также их сыновьям и наследникам, либо другим родственникам по мужской линии, жалуется титул „аделантадо" (наместника) всех открытых островов и земель…»

Соглашение предусматривало королевский контроль над деятельностью адмиралов через доверенных представителей: контролера, казначея, счетовода, но не ограничивало верховную власть командующих. В мелких пунктах рассматривалась техническая и финансовая сторона оснащения экспедиции, права и обязанности высших офицеров. «…Относительно этого документа, – заявлял монарх, – я обещаю и ручаюсь своей честью, а также подтверждаю королевским словом, что мною будет приказано соблюдать все в точности, каждую поименованную статью, как они здесь изложены. С этой целью я повелеваю, чтобы означенная капитуляция была составлена и подписана моим именем».

В специальном дополнении к «Капитуляции» – особом постановлении, адресованном государственным учреждениям, предписывалось «отныне и впредь ознакомиться с договором, дабы оказывать капитанам Магеллану и Фалейре содействие во всех делах на благо экспедиции…» Приказ надлежало сообщить: «…светлейшему инфанту дону Фернандо, прелатам, герцогам, графам, маркизам, вельможам, магистрам орденов, командорам и вице-командорам, алькальдам, альгвасилам нашего совета, двора и канцелярий, советникам, губернаторам, коррехидорам, заседателям, старшинам, начальникам стражи, рехидорам и прочим лицам, состоящим в судебных и гражданских должностях во всех городах, селениях, местностях наших королевств и владений».

В конце марта страна узнала о предстоящей экспедиции.

* * *

Плавание к берегам Нового Света стало обычным явлением. Банкирские дома создавали консорциумы, получали лицензии в Торговой палате или непосредственно в королевской канцелярии, нанимали капитанов, сажали на суда слонявшихся по кабакам десятки безработных матросов, начинали выгодную заморскую торговлю. Для нее не требовалось серьезного документа с покровительством монарха, хватало определенной доли дохода, перечисленной в государственный бюджет. Продолжительность перехода к материку даже при плохих погодных условиях не превышала двух месяцев, на все путешествие требовалось не более года. Надолго уплывали суда в неведомые земли, но какие «незнакомые земли» лежат на исследованном побережье? Только север и крайний юг оставались расплывчатыми линиями на географических картах. Однако и туда можно сплавать в течение года.

Об экспедиции Магеллана заговорили, королевская «Капитуляция» и строжайшее предписание оказывать содействие в решении любых вопросов всколыхнули жизнь портовых городов. Загадочные формулировки текста вызвали пересуды. Что за «неоценимые услуги», оказанные португальцами дону Карлу? О каких неизвестных землях и островах в пределах испанской зоны океана идет речь? Наверное, можно найти новые острова, но земли? Под ними понимали материки, а какие еще материки лежат в Атлантическом океане? Неужели экспедиция готовит поход на Южную землю?

Из Торговой палаты просочились слухи о проливе Лижбоа, месте гибели Солиса и сорока его спутников. Сомнения относительно «неизвестных земель и островов» прояснились, – речь идет о переходе в Южное море через Америку. Стала понятной заинтересованность короля. Сообщали о намерении Магеллана выдать испанцам путь в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, вторгнуться в пределы Португалии вопреки соглашению о разделе мира. Слухи же о проливе – прикрытие тайного вояжа на восток. Заблуждение поддерживалось большими военными заказами и официально провозглашенной целью путешествия – острова Пряностей. Молва нашла объяснение «великим заслугам» Магеллана и Фалейры: они украли в Тезорариуме секретные карты. Члены совета Торговой палаты не делали тайны из предложения Магеллана, он сам подтверждал наличие у него важных документов. Часто объяснение туманного проекта вместо успокоения толпы вызывает взрыв домыслов. Так произошло с Магелланом. Подготовка экспедиции обросла легендами, как старое днище моллюсками и растениями, за которыми не видно дубовых досок.