Текст книги "Преступления без наказания"

Войну выиграл Советский Союз с помощью союзников. Эта помощь, может быть, и не повлияла на исход войны, но она была. Это раз! Гитлер проиграл войну потому, что он просто был к ней не готов. Сталин знал о войне, но не реагировал, потому что сам готовился к атаке. Это два! Мы потерпели много поражений и потеряли миллионы людей потому, что Жуков был некомпетентен. Это три! Вот вам справка марсианским вождям. А всё остальное будет доказываться и оспариваться в сотнях томов. Ваша задача – не слепо верить, а проверять, а то, не дай бог, из вас получится ещё один Сталин, Гитлер или даже Жуков!

Я не мог дождаться дня, когда увижусь с отцом. Ни с кем другим я не мог поделиться впечатлением от прочитанной информации из архивов. Я понимал, что то, что нам разрешили прочитать, было только видимой верхушкой айсберга.

Наш педагог подтвердил мои мысли:

– Солдатики! Ваша сила – в умении пользоваться информацией. Вы не будете лезть на баррикады и попусту ломать копья. Глупо, например, стреляться, застав своего друга с вашей девушкой, и ещё глупей убивать одного из них. Ваш мир будет наполнен более значительными встрясками. Не сломайтесь под ношей информации и научитесь не винить ни айсберг, ни «Титаник» в том, что они столкнулись. От этого будет зависеть тот мир, в котором вы станете жить и на который, возможно, станете влиять.

Мой отец просто сказал:

– Сынок, информация и воспитывает, и губит! Есть информация, которую нужно хранить в себе, знать о ней, но не делиться!

Когда отец по возрасту ушёл в отставку, он жалел, что не умеет писать настолько, чтобы сесть за мемуары. Позже он вовсе оставил эту мысль, сказав однажды:

– А кому они нужны? Давай лучше я с тобой поделюсь моей теорией или моей личной правдой о том, кто всё знает и всем управляет. Как минимум это тебя развлечёт, а возможно, и поможет кое-что понять.

А с мемуарами-то отец лукавил. Бывшим сильным мира сего и засекреченным людям писать мемуары нельзя без особого разрешения. Если и пишут, то по заказу – сами или от их имени, – и пишут то, что угодно системе.

Съезд или мировая конспирация?

Золотое закатное солнце быстро уходило за новый порт Лимасола, отражаясь в пальмах гостиницы «Аматус» и в эвкалиптах, разбросанных по всему побережью – от электростанции района Аматусии до старых зданий старого порта. Небольшой ветерок не мог охладить разогретый, жаркий воздух начала сентября.

Туристы ещё беззаботно бултыхались в тёплом Средиземном море. С наступлением вечера выложенная кирпичом прогулочная дорожка, протянутая по этой части побережья, заполнится постояльцами множества гостиниц вперемежку с местными жителями.

То там, то здесь по краям дорожки в кустах развалились тощие коты, лениво посматривая на прохожих. Они без опаски подпускали к себе желающих погладить, благосклонно подставляя им животы, и иногда в благодарность тёрлись о руку или ногу. Лет пять тому назад котов было намного больше, но муниципалитет решил навести дисциплину среди армии котов и кошек с приплодом, которые вызывали жалость у туристов и жалобы посетителей ресторанов на открытом воздухе. Туризм более важен для этого острова, чем сотни попрошайничающих беспризорных зверей. Сами киприоты дома котов не держали и попросту их игнорировали. Во время длительного туристического сезона их прикармливали во множествах ресторанов, а зимой, тощие и слабые, они ловили ящериц и иногда птиц. В конце концов ящериц по побережью совсем не осталось, и наступила пора помочь экологии.

В эту воскресную предвечернюю пору всё на Кипре шло своим чередом. Туристы на побережье. Коренные жители в домах с кондиционерами. Те, кто побогаче, – в прохладе гор Троодоса, но весь остров готовился к вечеру. Вовсю шла подготовка в ресторанах к наплыву посетителей. Даже в деревеньках мылись полы в тавернах, где местное население скоро будет сидеть часами за чашечкой крепкого кофе и стаканом воды.

Необычным для жителей района нового порта показалось бы какое-то оживление в конце пирса, откуда уходили в круиз пароходы. Но в той части района жителей почти нет, и пирс в это время всегда пустой, так как одни лайнеры уже ушли, а другие ещё не вернулись.

Сначала прибыли шесть автомобилей – белые «мерседесы». Из них вышло человек 20, все в чёрных брюках и белых сорочках. Часть из них встали вдоль края пирса со стороны причала. Другие – в линию на противоположной стороне пирса, таким образом сформировав коридор. Затем один «мерседес» отъехал, а минут через десять к пирсу стала причаливать роскошная моторная яхта. Знатоки бы определили в ней класс Heesen или Mangusta, с уверенностью сказав, что такой на Кипре ещё не видели. Это, скорее, была смесь и Heesen, и Mangusta, и Benetti, и даже Baglietto, но знатоки бы были правы: такой они точно ещё не видели.

Яхта пришвартовалась, и, кроме одного члена команды в безупречной белой морской форме, в обрамлённой золотом фуражке, никто из яхты не выходил. Вокруг ни души, и ничто, кроме лёгкого шума моторов яхты, не нарушало тишины. Ни один из приехавших на «мерседесах», ни похожий на военного офицера член команды за всё это время не проронили ни слова. Видно, что все действовали по отлаженной системе, без лишних движений. Затемнённые окна яхты с позолотой отражали пирс и портовые здания.

Прошло полчаса. Вернулся «мерседес», что покинул группу раннее. Подкатил мягко и встал задней дверцей прямо у трапа, который бесшумно выполз из брюха яхты за две минуты до возвращения «мерседеса». Если бы кто посторонний и увидел пассажиров, выходящих из авто, то он описал бы их как двух похожих чем-то друг на друга седых мужчин в светлых костюмах. Они казались похожими то ли из-за коротких одинаковых бородок, то ли из-за одинаково ровно уложенных седых волос, то ли просто из-за светлых, почти одинаковых костюмов. Но отряд спортивно сложенных и тоже почти одинаковых молодых людей не позволил никому стать свидетелями этой сцены. Если бы кто-нибудь мог лишь догадываться о причине нахождения здесь яхты и о том, кто в ней находится, не только муниципалитет, но и весь остров и даже весь земной шар были бы взбудоражены настолько, что тревоги о расплодившихся котах и ящерицах показались бы абсолютно ничтожными.

Сказать, что яхта была оборудована по самому последнему слову техники, – значит вообще ничего не сказать о её совершенстве. В ней было продумано и запрограммировано абсолютно всё и напоминало кадры из фильмов о космических войнах. Непосвящённый мог обойти всю яхту и не обнаружить ни одной двери – ни на основной палубе, ни на верхней, где находился бассейн.

Когда подъехал «мерседес» с двумя пассажирами – это могли быть и просто гости, – бесшумно открылся люк, и одно из затемнённых окон одновременно и плавно образовало дверной проём. Гости – проще сейчас их называть гостями – вошли в него, за долю секунды пройдя проверку и на металлоискателе, и на соответствие личности. Еле заметное табло слева при входе засветилось бледным зелёным светом с непонятной символикой. Это явно означало «добро» для посетителей. Гостей никто не встречал, но маленькие лампочки, встроенные в пол, перила лестницы и стенки пунктиром показывали дорогу. Если бы гости не следовали пунктиру, они бы попросту заблудились.

Гостей сопровождала спокойная музыка вперемежку со звуками журчащего ручья. Музыке не мешали ни звук мотора яхты, ни привычный на моторных яхтах гул кондиционеров. По верху каждого окна, через которые просматривался весь пирс и здания порта, зеленоватая цифра показывала температуру на яхте: 22 градуса по Цельсию. Двери автоматически открывались и закрывались, пока последняя не впустила гостей в огромный даже для такого класса яхты зал. Он был хорошо, но неярко освещён – источника света при этом не было видно. Окна были наглухо закрыты серебристо-серыми шторками, и свет как бы лился из самого потолка, на котором не было ни лампочек, ни светящихся панелей. Создавалось впечатление, что сам потолок излучал мягкое зеленоватое фосфоресцирующее сияние. Казалось также, что всё в зале было поглощено этим зеленоватым сиянием, которое, однако, не искажало цветовой гаммы среднего размера картин, висевших под углом над шторками.

Когда за гостями закрылась дверь, за ними оказалась сплошная стена из материала, похожего на дерево, выложенного кое-где металлической мозаикой. Несмотря на разбросанность, она придавала металлический, немного зеркальный вид всей стене. Глядя на ровную поверхность стены, невозможно было угадать, где только что находился дверной проём.

В зале музыки не было. За столом сидели десять мужчин, по пять на каждой стороне полуовального стола. Два свободных места явно были предназначены для гостей. Сидящие встали, и гости, склонив головы, почти в один голос коротко поприветствовали их по-английски:

– Здравствуйте, братья!

– С теплотой в сердце и чистым разумом мы приветствуем вас, братья, – также почти в унисон ответили стоящие вокруг стола.

Самый крайний, повернув кресло, вышел навстречу гостям и, взяв за руку – выше кисти – каждого, подвёл гостей по очереди к остальным. Все здоровались за руку выше кисти, не сразу отпуская руку и глядя друг другу в глаза. Гости подошли к предназначенным для них местам, и все опустились в кресла.

Какое-то время присутствующие, с лёгкой улыбкой, рассматривали друг друга. Лица их светились искренней теплотой и доброжелательностью.

Многое делало их похожими. Светлые костюмы мужчин отличались лишь оттенками, только галстуки и булавки разные – по цвету и дизайну. Редеющие седые волосы были у всех зачесаны назад. На безымянном пальце левой руки каждого – большой перстень с тёмным сапфиром, и тоже одинакового размера. Все были в отличной форме, держались в креслах прямо, не сутулясь за столом. Когда едва заметные улыбки погасли, на их лицах отчётливо проявилось выражение сильной воли, опыта и след большой власти. На столе не было ни бумаг, ни бутылок с минеральной водой – ничего, чем обычно сопровождается деловая встреча.

Первым заговорил один из гостей, сидевший спиной к той стене, через которую он только вошёл.

– Братья, я рад видеть всех вас в добром здоровье, в чём я ничуть не сомневаюсь. Десять лет – это и много, и мало. Мы все в прекрасной форме и всё знаем друг о друге, но мы хоть и не простые, а всё же смертные, и измерять нашу последующую жизнь в десятилетиях уже не совсем реально. Я могу быть вежливым и пожелать вам ещё прожить столько, сколько вы прожили, но захотите ли вы этого сами?! Судьба и так была добра к нам и подарила пять таких встреч. Не будем же испытывать судьбу и желать ещё одной встречи!

Все постучали ладонью о стол в знак согласия с говорившим.

– Пятьдесят лет – это целых полвека! Ровно пятьдесят лет, как мы приняли эстафету от наших отцов и учителей! Ровно четыреста лет, как эта эстафета появилась на свет. Наша роль неблагодарна, и никто не оценит наших стараний и нашей роли. Любая оценка – это признание того, что мы существуем, а это недопустимо. Мы не сможем поделиться с близкими нашими победами и потерями. Для них и наших друзей мы – просто наследники сильных мира сего. Среди нас не было предателей, и как бы они могли быть, если мы – это единственная капля, что делает целый океан солёным?

Одобрительное хлопанье по столу.

– Мы собрались сегодня для краткого обсуждения тех моментов, которые мы не можем доверить ни бумаге, ни совершенству технических достижений сегодня. Всё, чем мы занимаемся все эти полвека, – это оберегаем себя от этого совершенства!

Похлопывание по столу.

– Во-первых, говоря об эстафете!.. Вы потупили ваши взгляды?! И правильно! Я тоже не могу смотреть вам в глаза. Вы помните нас всех пятьдесят лет тому назад? Вы помните, как в предшествии войны наши отцы и учителя передали нам эту эстафету? Вы помните, как мало было сказано, но мы в свои тридцать лет уже всё знали и понимали? Вы помните, как не сомневались наши предшественники в наших способностях? У всех нас есть дети, а у некоторых – очень много детей.

Все засмеялись и опять похлопали по столу. Мужчина, сидевший с краю и выделявшийся среди остальных носом с горбинкой и смуглой кожей, помахал рукой:

– Будет вам, братья!

Выступавший улыбнулся:

– Это не грех, брат мой, это просто подчёркивает грусть нашего положения. Где наши наследники? Мы успешно правили миром четыреста лет, а сейчас признаёмся, что не уверены в будущем наших детей.

Все одновременно заговорили, но выступавший поднял руку:

– Братья, у нас есть пять дней, чтобы всем высказаться. Я знаю, это больной вопрос, но не будем нарушать традицию наших встреч. Хотя в одном я предлагаю её нарушить. Я думаю, что мы заслужили называть друг друга по имени в течение этой встречи. Всё останется по-прежнему, когда мы разъедемся.

Возбуждённое похлопывание по столу.

– Мы вернёмся ещё к этому вопросу в конце нашей встречи, но давайте согласимся ещё на одно отступление от наших правил. Я не знаю, как вам, но мне уже тяжело сидеть за столом часами. Мы здесь все равны, поэтому чувствуйте себя свободными и ведите себя, как вам удобно, без традиционной официальности.

Все заулыбались и, постукивая по столу, зашевелились, но никто не покинул своего кресла.

Кто эти люди? К концу беседы генерал и Андрей пришли к единому мнению, что те случаи безнаказанности, которые они успели обсудить, и те, которые пока остались вне их внимания, не были простой исторической случайностью или результатом некомпетентности той или иной системы или правителей. Было бы наивно списывать это на войны, экономическую разруху, моральный распад и даже исчезновение целых наций. Андрей и генерал, как стало очевидно, много читали о древней истории, но не брались за её обсуждение. Они, не сговариваясь, определили для обсуждения отрезок истории с начала XX века до последних событий.

Русско-японская война, Первая мировая, революция в России, Гражданская война в России, оккупация Китая Японией, короткая Финская война, война с японцами в Китае, Вторая мировая, гражданская война в Китае, гражданская война в Корее, война во Вьетнаме, холодная война между США и СССР, война в Афганистане, распад СССР, бомбёжка НАТО в Белграде, война террористов, Чечня и война в Ираке. Множество страниц было написано об этих событиях – историками, политиками и просто очевидцами. Подводили научную основу и внушительно давали объективные объяснения. Всё как будто логично, правдоподобно. Сходятся даты, повторяются имена преступников и героев, проходит сто лет – и всё это вырубается в камне как неоспоримые факты. Так пишется история!

Даже в наши дни, когда нам служат высокие технологии и происходящее фиксируется на плёнку, «историки» умудряются давать такие комментарии и интерпретации, что в конце телевизионной программы начинаешь верить, что на экране – не корова, а премьер-министр Великобритании, а премьер-министр – это разыскиваемый главарь террористов из Чечни.

Например, если раньше Крымская война глазами очевидцев – это столько же интерпретаций, сколько и очевидцев, и была возможность выбрать наиболее правдоподобную, то сейчас, с помощью тонких методов внушения и манипуляций массовым сознанием, не сомневаешься, что главный прокурор России парится с голыми девками в бане, вместо того чтобы раскрывать преступления. Потом тебя так же искусно убедят, что прокурор вообще в баню не ходит, и покажут справку от главного врача страны, что прокурору противопоказаны бани, да и вообще он не моется! Наконец по улицам идут демонстрации уговаривающих прокурора помыться. Это и войдёт в историю, а всё остальное будет неважно.

Отец попутчика Андрея, тоже генерал, не был очевидцем происходящего на яхте, но у него имелось достаточно информации, которая и помогла представить попутчикам, как и что происходило на яхте или где-либо ещё. Этому остаётся верить точно так же, как и всей другой исторической информации. Может быть, и были свидетели, и в таком случае они предоставят нам более точную картину. Вот тогда, как и в Крымской войне, появится возможность выбрать наиболее приемлемую. Итак…

Возвращение на яхту

И всё же, кто эти люди на яхте?

Давайте сначала разберёмся, кто правит странами. Были цезари, цари, фюрер, генералиссимусы, первые секретари партии. Есть вожди племён, президенты, премьер-министры, канцлеры, королевы и принцы с принцессами. А теперь представим, что, как бы его ни назвали, лидер страны – это острие копья, а наконечник копья – вся структура той или иной власти. Наконечник надет на древко, что представляет собой народ. Образно и понятно, но копьё нужно запустить, а прежде чем запустить, его нужно отточить, а если наконечник уже не годен, его нужно заменить и только тогда метнуть копьё в нужном направлении.

Кто-нибудь когда-нибудь видел эту руку, мечущую копьё? Посвящённые в тонкости политики вам расскажут про существование лобби-групп, транснациональных корпораций, криминальных структур, финансовых гигантов, которые куют наконечник копья и надевают его на древко. Всё логично. Так же логичны и сборы семёрок, десяток, двадцаток, международных комиссий и организаций, которые якобы определяют и контролируют глобальную политику. Есть ООН, НАТО, ЕЭС, содружества стран и регионов и множество обществ в помощь или защиту того или другого.

Раньше было проще. Был Бог и его ставленники на Земле, включая, скажем, папу римского. Сейчас эту мысль принять сложнее, поэтому сильные мира сего придумали то, что, по их мнению, подходит всем, – концепцию демократии. Они решили, что демократия – это прекрасно и она необходима для всего мира. Для установления повсеместной демократии применяются любые методы, вплоть до геноцида. Правда, предпочитают, чтобы эти методы практиковались не в тех странах, где живут их авторы и сторонники, а где-нибудь подальше. И геноцид приемлем, но лучше тоже подальше, а то терять своих детей и детей родственников даже на благо демократии что-то не хочется. Вот вам и глобальные примеры преступлений без наказания. Для демократии и спокойствия в одной данной стране бомбят и устраивают геноцид в другой, и у всех совесть чиста, особенно когда можно потом вкладывать капитал или жертвовать на восстановление вдребезги разрушенной страны. Нет, конечно, можно противникам этого безобразия позволить и повозмущаться. Да хоть укатайтесь от возмущения или протестов с массовыми демонстрациями. Инициаторы «демократических» методов, глядя в окно, пьют виски и ждут, когда освободят дороги, чтобы успеть домой к ужину. Демонстранты выпустили пар. Правители довольны, что разрешили поиграть в демократию, а «Васька слушает да ест».

Правители не были бы такими храбрыми, если бы не чувствовали мощную поддержку больших людей. Эти большие люди не лезут в прессу и телевизионные программы. Их имена не печатаются в журнале «Форбс» в рубрике «Сто самых влиятельных людей мира». Они – как злодей в фильме о Джеймсе Бонде «Золотой палец», где образ злодея олицетворяет рука с большим перстнем, поглаживающая кота. К таким не подберётся журналист для интервью, их не поймает папарацци в неудобный момент. Они – это рука, отправляющая копьё в нужном направлении. Наверное, поэтому все лидеры стран – самые несчастные люди, так как они и их приближённые сознают, что быть наконечником – это хорошо, но…

На яхте готовились к ужину. На аперитив все без исключения пили SingleMalt – виски 30-летней выдержки. Пили по всем правилам – безо льда, добавляя только столовую ложку ключевой воды для усиления запаха и вкусовых качеств.

Кто-то стоял у столика с закусками, кто-то медленно прогуливался вокруг него, не удаляясь из зоны слышимости. Всё внимание было приковано к коллеге, явно выходцу из Азии, но определить конкретно, кто он – китаец, японец или таиландец, – было трудно. Преклонный возраст, седые волосы и светлые костюмы делали всех похожими друг на друга. Даже глаза из-за нависших век у всех казались одинаково узкими.

– Да, братья, время безжалостно. Дай бог всем нам сохранить хоть долю нашего здоровья и непомутнённого разума до новой встречи, но мы должны реально оценивать наши физические возможности. Когда устают тело и мозг, им можно дать отдых. Когда устаёт душа, ей нужен вечный покой. Наша мудрость – это наша власть. Нам её передавали поколениями. Как мы все согласились, нам её некому передать. По инерции мы будем продолжать, но мир сейчас на распутье. Одна дорога ведёт к полному уничтожению, другая – к обновлению. У всех нас дети и внуки, и однозначно второй путь нам важнее. Сейчас, наверное, это наш последний шанс как-то повлиять на курс событий.

Гость с очень похожей на арабского шейха внешностью поднял стакан, и все молча пригубили виски. Сам он лишь поднёс стакан к губам. Он продолжил, слегка наклонив голову и изредка кивая как бы в подтверждение своих слов в конце каждого предложения.

– Аллах учит нас, что только со смертью происходит очищение и только смерть приносит покой душе. Особенность нашей культуры и религии помогает нам не бояться смерти, но правдивые носители мудрости Аллаха не хотят насильственной смерти, и я тоже хочу идти по пути обновления. Мы должны признаться, что пропустили момент, когда разрушительные силы вышли из-под контроля, и мы, не подозревая, способствовали этому. Мир сейчас напоминает непослушных школьников, плохо контролируемых учителем. Мы начинали и прекращали войны. Мы могли за одну ночь разрушить экономику любой страны и быстро восстановить её. Мы до сегодняшнего дня определяли судьбы континентов и выборочно допускали ядерное вооружение. Как мы можем способствовать обновлению, если признаём, что ядерное оружие может стать достоянием группы или даже одного фанатика? И мы, и мир сейчас в тупике!

В каюте воцарилось молчание. Присутствующие несколько раз пригубили виски. На их лицах не было ни тревоги, ни озабоченности. Выражение спокойствия и безмятежности не покинуло их, как будто обсуждалась погода за иллюминаторами.

Заговорил до этого ни слова не проронивший гость – с ровной бородкой, как у русского императора Николая II или его английского кузена Георга V.

– Я позволю себе заметить, братья, и я уже не раз высказывался на эту тему: момент, который мы пропустили, начался ещё в начале двадцатого века. Наши деды переусердствовали, влияя на события в России. Времена Средневековья миновали, так же, как и война Наполеона с Россией, и Крымская война, где наши деды игриво расставляли фигуры на шахматной доске. И кайзера, и царя Николая нужно было осадить, а не подстрекать. Да, ослабить двух потенциально бесконтрольных было основной целью, но никто не мог предвидеть, что было на уме Ленина. Пришлось воспитать Гитлера, чтобы как-то сбалансировать и смягчить угрозу. Затем полвека ушло на то, чтобы воспитать Горбачёва и удержать мировой баланс. Хорошо, что в Китае процесс пошёл нужным нам путём, а то бы сейчас не Ираком пришлось заниматься и не Северной Кореей, а таким мощным красным блоком, что мир трясло бы сильнее, чем от нынешнего террора. Хотя всё ещё впереди.

– Поясните, брат, ваше мнение о связи бомбы и событий, связанных с Россией? – задал вопрос гость, говоривший с ирландским акцентом, и ближе подошёл к говорившему. – Когда Российская империя, а потом Советский союз, контролировали близлежащие мусульманские страны, всё внимание правящих кругов, не без нашего влияния, было сосредоточено на контроле, и любые национальные вспышки относительно легко подавлялись. Мы напрасно стали раньше времени бояться мощи России и, начав мировую войну, а потом и революцию, хоть и добились полной разрухи в этой стране, но заодно и способствовали возрождению радикальных национальных движений. Раньше они контролировались локально, но сейчас полностью вышли из-под контроля. К драке между коммунистами и капиталистами присоединились и мусульмане. В результате драка между коммунистами и капиталистами стала детской забавой, и все ринулись объединяться против террора, а его не видно. Куда нам сейчас посылать войска, если всех этих террористов десять человек и все десять готовы взорвать по одной бомбе в разных концах Земли?

– Да, брат мой! Мы, американцы, это сейчас хорошо понимаем, но тогда, сто лет назад, всё казалось иначе, и сейчас легко задним числом критиковать наших дедов! Хотя мы и бомбим Ирак только под предлогом химического террора, другие мусульманские государства задумаются и прижмут хвосты радикалам, так как не захотят разрухи в их странах.

– Наши прадеды создали США как модель мира. Вернее, они хотели, чтобы это была модель. Хотя не мы, англичане, открыли Америку, мои прадеды сыграли громадную роль в её событиях. Наша общая задача сегодня – это хотя бы сохранить то, что отдалённо, но всё-таки напоминает демократию и страну возможностей. Если мы будем бомбить всё и вся, не только мусульмане, но и весь мир поднимется против нас. У нас осталось мало друзей, и многие скоро начнут отплачивать нам за наши исторические ошибки.

– Кто-нибудь может объяснить мне, – спросил выходец из Южной Америки, – как мы допустили, чтобы нынешние правительства США и Европы так искажали наши политические установки?

Опять воцарилось молчание, и опять почти все, как по команде, пригубили виски. В разговор вступил тот, кто приветствовал двух мужчин, прибывших последними. По подчёркнуто уважительным взглядам собравшихся, его возрасту – он был явно старше остальных – и по манере держаться нетрудно было догадаться, что он здесь главный среди равных.

– Братья! Наш уважаемый брат, курирующий страны Среднего Востока, был прав, заметив, что мы находимся в тупике. Это подтверждается тем, что в нашем разговоре появилась новая тенденция, ранее недопустимая, – критиковать или подвергать анализу действия наших прародителей. Это не укор. Это моё личное согласие с тем, что мы в тупике. И всё-таки я попрошу воздерживаться от этой тенденции. Давайте в конце беседы, когда мы станем намечать план наших дальнейших действий, просто учитывать все замечания, но как только мы достигнем консенсуса, дальнейшие события не будут предметом ретроспективного обсуждения. Иначе мы уподобим себя тем структурам болтунов, которых сами и устанавливаем по всему миру. Мы не сейм, не парламент и не дума. Те созданы для того, с чем после Средневековья не справились все религии, – создавать видимость правления и респектабельности, их иллюзию. Мы создаём предпосылки, дабы народ был убеждён, что это он выбирает и меняет правителей. На этих правителей можно вешать все грехи и наблюдать, как народ ждёт положительных перемен от новых правителей. Так происходило веками, и так будет продолжаться. Это и есть преступления века без наказания. Да, мы отрубим голову одному или пристрелим другого, но подобное происходит в крайнем случае и лишь тогда, когда эти «выборные» начинают сами верить в то, что их выбрал народ, и выходят из повиновения, как непослушные ученики.

Выступающий замолчал и подлил себе виски. На этот раз он бросил в стакан кубик льда и медленно крутил стакан в руке, ожидая, пока лёд растает. Он сделал жест, приглашающий последовать его примеру. Все остались на местах.

– Управлять миром стало сложно, несмотря на технологический и информационный прогресс. Я даже бы заметил, что этот прогресс и усугубил проблему контроля. Раньше вдолблённые в головы народа догмы сохранялись веками. Сейчас информация может поменять обстановку в минуты. Да, мы контролируем общий поток. Мы контролируем прессу, все СМИ. Мы диктуем программы в школах, университетах. Мы меняем культуры и обычаи. Мы меняем образ религий, но мы не в состоянии проконтролировать производство ядерного оружия каким-нибудь фанатом, и есть риск, что найдётся специалист, который, даже на короткое время, используя информационную сеть, вбросит лишь одно, но плодовитое и разрушительное семя сомнения. Предположим, поменяем мы администрацию в Штатах или правительства России и Китая! Что это даст, кроме временной эйфории в головах толпы? Ну хорошо, мы изменим тактику и не будем сами менять правителей, а дадим народу повеселиться. Это ещё возможно в неразвитых странах, в других же, более значащих странах мы сами создали такую систему защиты правящих кругов, что на революцию любого масштаба они будут смотреть из окон своих кабинетов и ехидно улыбаться, а если и испытают неудобство, то только от опоздания к ужину. Да, братья, мы на распутье, поэтому предлагаю заняться выбором правильного пути.

Все продолжительно постучали кольцами по стаканам.

– Братья! – продолжил выступающий. – Приглашаю вас на ужин. Завтра с утра мы начнём работать по установленной программе. По нашим проверенным временем традициям секретности перед началом совещаний вы получите информацию о теме, которая будет обсуждаться. Кроме того, с учётом сегодняшнего настроения считаю более продуктивным, если каждый будет высказывать свои мысли без предварительных обсуждений. Да, братья, сейчас я должен и это обговаривать. Времена меняются! Приятного вам аппетита!