Текст книги "По ту сторону мечты"

Анна кокетливо прикусила губу, мечтательно закатила глаза, отпила немного шампанского и спросила:

– Миш, ты очень интересный молодой человек и единственный, с кем я заговорила первой. Боже мой, я даже подошла первой! – улыбнувшись и покачав головой, добавила она. – Ты не много говоришь, я не могу привыкнуть к этому. Обычно молодые люди не умолкая рассказывают о себе, причем в основном то, о чем я и слушать не хочу. Ты пришел с Джеем, я раньше не видела тебя с ним. Вы давно знакомы?

– Да не то чтобы очень, – ответил я, – что-то около трех часов, в общем, довольно прилично.

Аня улыбнулась. Легкий ветер, ворвавшийся как непрошеный гость, растрепал волосы этой потрясающей, милой девушки. Она томно закрыла глаза, явно получая удовольствие от вечера, кокетливо поправила золотистые пряди и отпила еще глоток.

– Мы познакомились в баре «Миллениум», – продолжил я, – это тут недалеко, просто сидели рядом и разговорились. В общем, как-то странно, конечно, обычно так рассказывают про знакомство с девушками. Короче говоря, из бара мы ушли вдвоем, обнявшись, – закончил я, и мы дружно рассмеялись.

– Да уж, – немного отойдя от смеха, сказала Аня, – не каждый день мальчики заводят дружбу ночью в барах, ну да ладно, вы, кстати, очень похожи с Джейденом, – добавила она.

«Ну, все, – подумал я, – теперь понятно, что Аня его девушка и просто болтает со мной из-за приличия, пока ее парень шатается с Сергеем по каким-то неотложным делам».

– Джея, – продолжила Аня, – я знаю с детства. Мы оба учились в специальной, закрытой школе в Вашингтоне, оба были детьми богатых родителей. Его папа служил помощником посла или что-то вроде того, а мой отец занимался перепродажей тканей в США, а позже, разбогатев на этом деле, скупил много акций в Америке, а сейчас сидит днями в своем кабинете и о чем-то думает. Наши отцы сдружились, мы ходили друг к другу в гости, потом в одну школу, университет… родители хотели, чтобы мы поженились.

– Ты не хочешь выпить со мной? – прервав свой рассказ, спросила Аня и, не дожидаясь ответа, сама налила мне полный бокал шампанского. Я отпил. Слушать дальше совсем не хотелось, но она продолжила, особо не думая, нравится мне это или нет.

– В общем, с Джеем мы самые настоящие друзья, но жениться никто из нас друг на друге не собирается.

– Правда? Давай за это и выпьем! – выпалил я как ненормальный. Помню ее испуганные глаза в тот момент, – наверное, она подумала, что я полный псих, хотя так оно и есть, наверное. Мы чокнулись, бокалы весело зазвенели, я выпил залпом.

– Миш, а ты не хочешь спросить, почему свадьба не состоялась?

– Да это уже не важно, – ответил я, – интересно, а тут виски есть? – спросил я, услышав такие важные новости.

Ей-богу, такие новости пренепременно нужно отмечать.

– Вон там в углу есть бар, давай я подам, – сказала моя новая знакомая, немного привстав и наклонившись чуть влево. Мне было тяжело просто наблюдать за ее телом, фигурой, руками, тяжело слушать ее голос, тяжело находиться с ней просто сидя рядом. Какой-то идиот в древности понапридумывал кучу всякий условностей, назвав все это емким выражением «Правила приличия». Вот только иногда это стоит трактовать, как «ну что ж, придется потерпеть». Аня проворными движениями достала с верхней полки «Chivas» и пустой бокал. – Устроит такой? – спросила она, округлив большие карие глаза, и налила мне граммов пятьдесят.

– Спасибо! – Я заметно повеселел. – Ань, давай выпьем за тебя!

– Миш, а почему ты так обрадовался, когда я сказала, что свадьбы не будет?

– Ань, я не знаю, может, мне и не надо этого говорить, но я, похоже, влюбился с потрохами, – выпалил я, сраженный наповал красотой этой девушки и выпитым за вечер алкоголем. – Ты просто потрясающая, в жизни не видел никого красивее, – выпалил я и продолжил вливать в себя виски со скоростью гонок «Формулы-1».

Как и любая девушка, не безразличная к мужскому вниманию, Аня покраснела, сказала «спасибо», и сделала ответный комплимент, назвав меня очень привлекательным молодым человеком с прекрасно работающей головой. Если мне не изменяет память, именно так она и сказала, хотя вряд ли мою голову можно было так назвать в тот момент, скорее, я был прекрасным молодым человеком без головы.

– Ну а все же, почему вы не поженились? – спросил я Аню и, сам того не ожидая, взял ее ладонь в свою. «Боже мой, какая же она мягкая и нежная», – подумал я. Улыбка на ее лице означала, что мой приступ нежности пришелся ей по душе, она немного прижалась ко мне и сказала:

– Ты знаешь, Миш, мы с Джеем, даже когда вступили во взрослую жизнь, оба поняли, что нас друг к другу не особо тянет, понимаешь, о чем я? Нам нравилось просто быть вместе. Дружба между полами, как видишь, все же бывает, – философски заметила она. – Мы жили рядом, но у каждого была своя история, в которую никто не вмешивался. В 17 лет Джейдену первый раз сильно понравилась одна девчонка, потом другая, потом сорок восьмая, и до сих пор он спрашивает у меня совета, представляешь?!

– Да уж! Ань, ну теперь ты можешь смело сказать мне, что ты невеста Сергея, давай за вас, не чокаясь, – пытался сострить я, уже опьянев по-настоящему. «Хоть бы она не заметила этого», – подумал я. Если что, скажу, что волнуюсь.

– Да ты что! – немного обиженно ответила Аня, – Сергея я вижу всего третий раз. Он хороший парень, но он встречается с одной девушкой, и у них все серьезно.

«Ах, эти “все серьезно”», – подумал я. Мне было двадцать, девушки говорили то тут, то там про какую-то серьезность, мне было двадцать пять – ситуация повторялась, в двадцать восемь я женился, и вроде тоже было все серьезно, потом я развелся, и это тоже не выглядело шуткой, и вот сейчас я сжимаю самую красивую руку в мире и тоже думаю, что все это серьезно. Но что на самом деле означает это выражение в их красивых головках? Что такое «все серьезно»? Ходить на работу, а вечером читать газету или смотреть телевизор, посматривая на орущих детей грозным взглядом? Планировать поход в гости к друзьям в конце недели? В субботу ездить к тестю играть в карты, а потом, под видом разговора о делах, напиваться до альфа-состояния?

Ответа, к сожалению, я не знал.

Аня всматривалась вдаль, как это обычно делают все девушки, едва познакомившись. Она медленно подносила к губам бокал с шампанским, останавливаясь в самом конце, прекрасно понимая, что я ловлю каждое ее движение.

Когда она медленно отпивала, уголки ее губ поднимались, и я видел, что мое внимание явно ей льстило. Интересно, как я выглядел со стороны в тот момент? Наверное, как маленький ребенок в зоопарке, впервые увидевший жирафа.

– Ну, мистер Михаил, может быть, расскажешь о себе, хоть немного? – спросила Аня, посмотрев мне прямо в глаза. С ее губ стекла капелька шампанского, скатилась через подбородок и ушла дальше по извилистой линии шеи.

Больше я держаться не мог. Аккуратно я попросил ее бокал, поставил на стол, провел рукой по щеке и поцеловал эту невероятную девушку. На секунду я подумал, что совсем необязательно было трогать ее лицо рукой, но я видел это в каком-то фильме и почему-то подумал, что надо сделать именно так. Может, это немного странно, думать об этом в тридцать два года, целуясь с девушкой, но когда влюбляешься, ничего и ничто странным тебе уже не кажется.

Поцелуй продлился несколько минут. Целовалась Аня потрясающе, без лишнего напора и, если это можно описать одним словом, я бы сказал «нежно». Мы взяли свои бокалы – после такого первым делом надо заполнить обязательную дурацкую паузу, неизменно возникающую в таких случаях, посмотрели друг на друга и засмеялись.

– Миш, это было восхитительно! – сказала Аня и облизнула губы, как кошка, только что откушавшая молока.

– Ань, перед тем как я вкратце расскажу о себе, должен признаться, что слово «восхитительно» последний раз я видел в старых книгах, но как оно потрясающе звучит!

Почему это слово сейчас не говорят?

– Потому что оно слишком длинное, – ответила Аня, – сейчас чем короче, тем лучше. Век коротких сообщений, ничего не поделаешь, – заключила девушка. – Ну, так как, расскажешь немного о себе?

– Ань, ну что бы ты хотела знать обо мне? Чем я занимаюсь, женат ли я, какая у меня машина, и куда я летаю отдыхать?

– Ну, хотя бы это, можно без машины и без мест отдыха – это мне вообще не интересно.

«Хороший знак», – подумал я.

– Ань, мне тридцать два года. Работаю в Москве недавно, несколько лет. Пригласили руководить столичным филиалом компании по производству и внедрению всяких строительных материалов, короче говоря, что-то типа строительной организации. Недавно я развелся, мы были женаты два года, отношения были не очень, но как так получилось, я имею в виду наш брак, я до сих пор не понимаю. Детей у нас нет.

Поймав вскользь взгляд Ани, я отметил, что на словах «у нас» она немного рассердилась, но виду не подала.

– У тебя такой красивый голос, – сказала она, – продолжай, пожалуйста.

– Да, в общем-то, и все. Если коротко, – ответил я.

«Вот дурак, – проклинал я себя в тот момент. – Ну что стоит тебе рассказать ей длинную историю своей жизни, ведь ты же болтун, каких свет не видывал», – говорил я себе, ненавидя за то, что язык мой в тот момент напрочь отказывался производить хоть какие-то малейшие движения. – Ань, я почему-то не могу говорить много рядом с тобой.

– А ты любил свою жену? – поинтересовалась Аня, пропустив мои слова. – Только честно.

А действительно, любил ли я ее? Познакомились мы с ней на одной из выставок отделочных материалов. Высокая, стройная брюнетка в очках без диоптрий, строгий костюм, подвязки, черные лакированные туфли, волосы, повязанные в конский хвост. Да, она была красивая, даже с ее родителями я ладил, и они называли меня «сынок», но любил ли я ее? – подумал я. – Вряд ли.

– Ты знаешь, Ань, наверное, нет. Скорее всего, это была большая страсть. Потом жалость. Потом страх, – ты же ведь обнадежил человека, значит женись на ней, – так я думал тогда. Да и родители ее хорошие люди были. Тесть – как мой ровесник был, легкий в общении, классный мужик, относился ко мне как к сыну. Мне приятно было называть его «папа». Я всегда мог спросить у него совета, выпить с ним и просто приятно провести время. Бывшая теща тоже была хорошей и доброй женщиной, всегда защищала меня перед женой и очень вкусно готовила… Жалко их, конечно, веселые старики…

– Ты честный человек, ценю это в людях, – сказала Аня.

– Извини, тебе, видимо, не очень приятно это вспоминать.

– Ну что ты! Ты ведь все равно должна это знать, – ответил я, а сам подумал: какого черта я это сказал? Ничего она мне не должна! Еще я подумал, что я бы спокойно женился на ней хоть сейчас, хоть в это и трудно поверить.

– Миш, как ты смотришь на то, чтобы пойти прогуляться? – спросила Аня, держа в руке бокал с шампанским, показывая указательным пальцем вниз, на Тверскую. – Еще не сильно поздно, всего час.

– С удовольствием, – ответил я – А как же Джей и Сергей?

– Не переживай, Джей позвонит, если что, хотя они могут и не вернуться сюда. Сергей сделал этот бар для друзей, как он по крайней мере всем говорит, но на самом деле для того, чтобы не чувствовать себя одиноким. Ему наверняка приятно, что сегодня много людей собралось. Отсутствие двух из них никто не заметит. У него очень много возможностей, но нет настоящих друзей, он постоянно всех подозревает в чем-то, – какая же это дружба? – Аня поправила кольцо на руке и продолжила: – Это что-то вроде театра на дому для него, а для всех остальных – это просто возможность отдохнуть в нормальном обществе. Согласись, не во многих барах такое возможно, – закончила Аня. Я промолчал. Отвечать на такие вопросы выражениями «да уж» или «это точно» я уже давно перестал.

Мы покинули уютный балкон, прошли мимо людей, успевших наполнить под завязку этот домашний бар, Аня опять здоровалась с какими-то девушками по пути на выход, я же старался просто дойти, иногда улыбаясь из вежливости всем подряд. Я люблю людей, но и ненавижу одновременно. Я хочу привязывать к себе людей всем сердцем и душой, но с такой же силой я хочу почаще избавляться от них, оградив себя от большого количества близких.

Наверное, это нормально. Ведь жизнь бесполезна, и мое мышление – это самая адекватная причина и следствие моих мыслей, разве может быть по-другому?

Аня шла впереди, эффектно виляя бедрами, во мне играл инстинкт, продолжать держаться становилось все тяжелее. Однако даже сейчас, когда нормальный человек строит планы, как же побыстрее затащить ее в постель, я мысленно уже пережил это и иду дальше. Интересно, сколько же ей лет? – подумал я, – наверное, не больше двадцати.

Мы подошли к лифту, спустились вниз и встретили того же приветливого портье-консьержа. Я отдал честь, как это делают летчики в американских фильмах, в ответ портье деловито взял под козырек, как бы передразнивая меня, мы улыбнулись друг другу.

– Ты умеешь располагать к себе людей, – сказала Аня, вдыхая свежий сентябрьский воздух. Она застегнула легкий свитер на все пуговицы и сложила на груди руки: вечер выдался прохладным. – Знаешь, продолжила Аня, а чем-то ты похож на моего отца. Ему почти пятьдесят, но иногда он ведет себя как восемнадцатилетний мальчишка, рассказывая гостям непристойные анекдоты и дурачась, как маленький ребенок.

«Да уж, наверняка занятный малый, этот ее отец. Может быть, и я стану таким же со временем. Хорошо, должно быть, иметь такую дочь», – подумал я и чуть не вступил в лужу.

Мы шли по Тверской, иногда поглядывая друг на друга, и молчали. И я и Аня прекрасно понимали, что долгое молчание, редкие вопросы, нотки стеснения в интонации и долгие паузы говорят о большой симпатии друг к другу.

Разумеется, мы оба пытались делать вид, что ничего такого не происходит.

– Ань, я понимаю, что это некорректно и все такое…

– Ты, хочешь спросить меня про возраст, – перебила меня она. Мне двадцать четыре года. Мне плевать на него, по крайней мере сейчас.

– Я думал тебе гораздо меньше, – абсолютно честно ответил я. – Еще я заметил, что ты не пользуешься косметикой, это тебе идет.

– Спасибо, мне приятно слышать это от тебя. Подожди, звонит кто-то.

Аня остановилась, засунув руки в сумку почти по плечо. После недолгих поисков из коричневой, большой, модной сумки она все же смогла достать свой мобильный.

Звонил Джей, про которого я уже успел забыть. Аня сказала, что у нас все хорошо и дала мне трубку.

– Хочет что-то сказать тебе, – добавила она.

– Привет, старина, как вы там? – послышался немного уставший голос Джея, – Миш, ты извини, сегодня мы уже не увидимся, Сергей попросил помочь. Встретимся завтра, я тебе позвоню. Аня хорошая девчонка, желаю приятного вечера, пока!

Я что-то пробубнил в ответ и даже не успел сказать спасибо за вечер и за знакомство с Аней – Джей быстро положил рубку.

– Ну вот, я же говорила, сегодня он будет занят.

Аня прижалась ко мне своим нежным телом, я обнял ее, и мы продолжали идти молча. На улице похолодало еще сильнее, и я прилично замерз, но продолжал играть роль бесстрашного мужчины. Редкие проезжающие мимо машины давали понять, что мы не одни в этом огромном городе, правда, теплее от этого не становилось. Мы дошли до Маяковской, зашли в небольшой английский бар и просидели там до утра.

Аня оказалась тем самым человеком, с которым хочется провести жизнь. Мы целовались, пили виски, заказывали стейки и салат, рассказывали друг другу анекдоты, она про свою жизнь, я – про свою. Мы были искренни и говорили о себе всю правду, оба понимая, что наконец встретили человека, которому ты можешь сказать все. Вряд ли мы наговорились бы и за всю жизнь. В половине пятого утра я посадил Аню в такси, мы обменялись телефонами, и она сказала, что ей было со мной восхитительно. Я поцеловал ее, сел в другое такси и по пути домой прокручивал в мыслях каждый миг сегодняшнего вечера, который вряд ли когда-нибудь повторится еще.

Глава 3

Все воскресенье я просидел дома, вспоминая вчерашний день. Утром мне позвонил мой заместитель, попросил встретить учредителя нашей конторы в 7 часов вечера. Мало того, что мне пришлось отказаться от сегодняшней встречи с Аней и за окном барабанил противный холодный дождь, так еще и предстояла поездка в аэропорт и встреча с моим начальником, Борисом Петровичем Масловым, редким любителем выпить, молоденьких девушек и дурацких разговоров ни о чем. Не сказать, чтобы я питал к нему отвращение, но общество таких людей выносить больше десяти минут – это хороший повод записаться к психоаналитику. Я написал Ане, что сильно извиняюсь, ненавидя себя за это сообщение. Она ответила, что ей очень жаль, отчего настроение у меня вообще пропало. Джей был недоступен, я попросил Аню передать ему, что я звонил и сказал, что при первой же возможности мы с ней обязательно встретимся. Весь день я ничего не ел и думал, как же сильно может «вчера» отличаться от «сегодня».

Вчера я напился, завел друга и влюбился, а уже сегодня мне плохо, идет дождь и надо ехать в аэропорт. Я заказал пиццу, салат, немного перекусил, отправил еще порядка пятидесяти сообщений Ане, чувствуя себя виноватым, и немного вздремнул. Около пяти вечера я вызвал такси, надел легкий костюм с V-образной майкой, – хотел показать, что гость птица важная, но видали и покруче, и поехал в Домодедово.

Самолет пришел точно по времени, в половине восьмого, за стойкой регистрации мы встретились с Петровичем, как его называли у нас в конторе, и пожали друг другу руки.

– Ну, как на новом месте? – спросил он. – Судя по отчетам, справляешься. Молодец! – поприветствовал меня Маслов.

– Добрый вечер, стараемся, Борис Петрович, – ответил я. Я подумал: неужели он и во время полета думал о работе?

Не мог, например, спросить, как я доехал или какая погода в Москве сейчас? Вечно все играют в серьезных пузатых дядек, с невероятным, как им кажется, чувством юмора.

– Я к себе поеду, но с тебя ресторан, – заявил Петрович, обладатель огромной квартиры в центре, в которой он проводил от силы дней десять в году. – Проголодался я, да и назначение твое мы так и не отметили. Шевцов, хорошо выглядишь, парень, – выдавил из себя Петрович, пытаясь расположить меня для дружеской беседы.

– Вы же знаете, я спортом занимаюсь и…

– Знаю я, каким спортом вы в вашем возрасте занимаетесь, – перебил меня этот неуклюжий толстяк и размашисто, как гром, рассмеялся. – Бег по койкам, – сквозь смех вставил он, – с препятствиями, – закончил миниатюру этот раскрасневшийся, как арбуз, довольный собой идиот.

Мы взяли такси, погрузили багаж и поехали домой к Петровичу – положить вещи – и оттуда прямиком в ресторан. Около десяти часов мы уже сидели в Goodman’е на Комсомольском проспекте. Почему Маслов обожал это заведение, нахваливая местное мясо, я понятия не имею до сих пор.

– Парень, таких мясных блюд больше нигде нет, ты же знаешь, я полмира объездил, – хвастал Петрович на правах хозяина.

– Ага, это точно, – парировал я, сомневаясь, что мой шеф заезжал куда-то дальше турецких отелей со шведским столом.

– Сейчас возьмем по пиву, – подзывая официанта, громко орал Петрович, не жалея своей отвисшей, как у альбатроса, глотки. – К пиву по тарелке рыбки, она здесь великолепна, а потом, – продолжал шеф, – съедим по мясу и попьем вискаря, у меня для тебя важные новости.

– Угу, – ответил я, – с удовольствием!

Мы заказали по кружке нефильтрованного и по тарелке фирменной жареной барабульки. Я ужасно проголодался и ел с аппетитом. Рыба была превосходной, сок лимона, которым щедро обливал рыбу мой начальник, ухаживая за нами обоими, только способствовал хорошему аппетиту.

Борис Петрович ел очень много, показывая, что вечер будет долгим. Он заказал еще одну большую тарелку рыбы, видимо, забыв про заказанное мясо с гарниром.

– Я вот что сказать хотел, – расправившись со вторым бокалом и закусив рыбой, причмокивая от гастрономических радостей, начал Петрович. Он ослабил галстук, который, казалось, мешает глотать большие куски, тяжело вздохнул, переведя дух перед отправкой еще нескольких небольших рыбешек, и продолжил: – В Европе, в общем, контракт мы заключили, помнишь? – Я кивнул. – В общем, им так понравилось с нами работать, что я уже в Италии после этого побывал и во Францию съездил недавно по их приглашению. Хотят со мной на пару представительство там открыть, понимаешь, о чем я, парень?

– Не очень, – ответил я, поглядывая через три столика на девушку, сильно похожую на Аню, о которой я думал весь вечер. – Да, да, сказал я, немного опомнившись от образа Ани, – вы молодец, Борис Петрович. Штурмом Европу берете?! – сострил я.

– Слушай, парень, ты меня вообще слушаешь? К твоему сведению, твой шеф, старина Борис Петрович, там, во Франции, сказал нашим европейским партнерам, что у него есть человек, который это самое представительство поможет организовать. И этот человек ты! Миша, как слышимость? – спросил Петрович, предвкушая мой неописуемый восторг. Я сделал вид, что до меня только-только начинают доходить слова старого пройдохи, но у меня плохо получалось. Мое хмурое лицо давало ясно понять, что идея мне не очень по душе. Как же так? Я расписал по дням наши счастливые деньки вместе с Аней, поездки, радостные минуты ничегонеделания и все такое прочее, ведь сейчас мой график позволял уделять работе минимум времени, а я так давно мечтал об этом… но вечно что-нибудь встает на пути моего счастья.

Я посмотрел в глаза шефу и вдруг понял, что как бы мне ни было хорошо и сколько бы мне ни платили, уйди я хоть на йоту от курса, заданного Масловым, и я тут же окажусь на улице, поэтому разыгрывать спектакль с ним не имело никакого смысла. «Тяжело смиряться с этим, тем более что я становлюсь старше», – думал я. Борис Петрович выжидающе смотрел на меня, медленно прожевывая только что поданное мясо, запивая неразбавленным “Chivas regal”. За соседним столиком пожилой человек в красивом сером костюме закурил сигару, потянулась струйка отвратительного едкого дыма. Сигары я ненавидел. В тот самый вечер я дал зарок потерпеть последний год общество Маслова и заняться наконец тем, что мне нравится в жизни, и плевать я хотел на деньги. «Как раз мне будет тридцать три года, даже цифра красивая», – думал я, ковыряя вилкой в салате с креветками.

– Спасибо за доверие, Борис Петрович, – спустя обязательную в таких случаях двухминутную паузу, начал я врать. – Это так неожиданно, вы мне так доверяете!

– Ну вот, – ответил Петрович, а я думал, ты испугался ответственности!

«Вот дурак, – подумал я, – каким же надо быть ослом, чтобы так подумать: я боюсь чего угодно, кроме как остаться верным сотрудником навсегда, и пусть самого высокого ранга. Все же ведь прекрасно понимают, что разницы между безработным директором и безработным водителем – никакой, оба наемные единицы, которым всегда найдется замена».

– В общем, так, – продолжал Маслов в своей покровительственной манере, – есть там парень такой во Франции, Картье фамилия у него, Пьером зовут его, кажется, или что-то такое, я тебе его визитку дам. Он там такой же, как и ты здесь, в общем, тоже главный помощник хозяина, – произнес Маслов и сделал паузу, чтобы отправить помидор черри и кусок стейка с кровью себе в рот. Я мысленно проговорил это его «такой же, как и ты… помощник хозяина» еще раз, как бы скрепляя сам с собою негласный договор.

Совершенно точно я решил, что теперь все будет по-моему, и опять почему-то подумал об Ане.

– Слушай, как тебе вон те две, – кивая своей огромной головой в сторону входа, спросил Петрович, когда за столик присели две молодые девушки и, по всей видимости, ждали, когда же им предложат выпить.

– Вроде бы ничего, Борис Петрович, – соврал я. – Честно говоря, в связи с вашим предложением я сегодня не могу думать ни о чем другом, – продолжая идиотничать, продолжил я, чтобы побыстрее покинуть общество этого тучного, напыщенного болвана. – Вы не против, если я посижу еще немного и поеду домой, я вчера на работе был, разбирался долго по одному вопросу, – закончил я свой спектакль, не очень-то надеясь на успех.

– Слушай, Шевцов, а я в тебе не ошибся, – сказал красный от алкоголя и жары в зале Маслов, похлопывая меня по плечу. – А с тебя будет толк! Ты у меня молодец, – закончил он, – езжай, если устал, а я еще посижу. – Да, ты не мог бы заказать дамам шампанского от меня? Сделай одолжение, когда соберешься уходить, дай лакею команду, договорились?

– Конечно, – радостно ответил я, – в душе благодаря высшие силы за избавление меня от лукавого. Я поблагодарил его за все, пожал руку, в тысячный раз отметил про себя его безвкусное кольцо-печатку, подаренное ему такой же безвкусной женой, по пути поймал официанта и заказал для девушек шампанского за счет моего босса, вежливо улыбнулся им и быстро зашагал на выход.

На часах полночь. Тяжелые свинцовые тучи медленно тянулись по небу, обнажая по краям огромную, почти полную луну. Дождь прекратился, оставив после себя лужи и осеннюю свежесть. На этот раз на мне был пиджак, в нем было тепло и уютно, и я с удовольствием прошелся несколько кварталов пешком. Мысль позвонить Ане не давала мне покоя, но какой нормальный будет звонить девушке в полночь, тем более в воскресенье? «Может, она работает завтра, а может, вообще не спала всю ночь и только заснула, – с чего это я решил, что мой звонок, тем более сейчас, будет кстати? Пожалуй, лучше позвонить завтра», – подумал я. Не мешало бы также подумать о предстоящих поездках в Европу и о моем уходе, но думать я мог только об Ане, остальное для меня значения не имело. Тут же я подумал, что никогда в моей жизни не случалось сразу столько событий такого масштаба. Будто какой-то волшебник по своей доброй прихоти свалил на меня все возможности, которые я способен взять от жизни. Ведь, если посмотреть на вещи трезво, у меня был абсолютный шанс стать богатым молодым человеком, да еще и встречаться с самой красивой девушкой в мире. От этих мыслей стало тепло, я ускорил шаг, напевая Morressey “Let me kiss u”, облака расступились и обнажили луну, но на этот раз полностью.