Текст книги "Советско-китайские войны. Пограничники против маоистов"

Ход боя и его итоги

Теперь подробно о ходе жаланашкольских событий, ибо о них наговорено и написано много несправедливого, вплоть до извращения фактов. Как офицер, который был в курсе всего происшедшего – от первого доклада о скоплении провокаторов на границе до похорон наших погибших, встреч и проводов их родителей, – скажу следующее.

Конечно, жалею, что не все задуманное мог осуществить, ибо сразу по возвращении из Уч-Аральского отряда в сентябре убыл в отпуск, а в декабре 1969 года получил новое назначение – начальником политотдела войск Тихоокеанского пограничного округа.

Сложные условия тихоокеанской границы, самой протяженной из всех округов и с наибольшим числом частей, потребовали от меня большого напряжения сил. И к этому добавились нерешенные проблемы Даманского, с которыми я разбирался на месте и в отряде, и на заставах. Да и, откровенно скажу, наверное, некоторые товарищи из Алма-Аты могли мою заинтересованность событиями в Жаланашколе из «тихоокеанского далека» расценить как вмешательство в их служебную деятельность. Наверное, здесь сказалось и то, что у Матвея Кузьмича Меркулова в это время осложнились отношения с некоторыми товарищами из главка. Все это, конечно, наносное, мелочное, главное же – нельзя никоим образом умалять важности Победоносного Жаланашколя и принижать роль его действительных активных участников.

Для сведения укажу: Жаланашколь – это название небольшого казахского селения у озера с одноименным названием. В этот день была вписана в историю пограничных войск одна из ярчайших ее страниц.

Как развивались события на Жаланашколе

Летом 1969 года на восточном участке государственной границы СССР был предотвращен ряд крупных провокаций. В мае – июле мне пришлось не раз выезжать по обстановке в пограничные отряды, в том числе дислоцированные на территории Семипалатинской области. В середине июля около десяти дней возглавлял на участке заставы Тосты Бахтинского погранотряда сначала укрупненный наряд, а затем и оперативную группу в составе нескольких подразделений мангруппы. На этом направлении ожидалась крупная провокация, но в тот раз дело до вооруженной стычки не дошло. Однако опытные пограничники раз за разом предупреждали о необходимости быть начеку.

Прежде чем анализировать события, развернувшиеся на участке заставы «Жаланашколь» Уч-Аральского пограничного отряда, сразу скажу, что таких успешных действий пограничных войск по ликвидации вражеских лазутчиков история знает немного. Судите сами: в скоротечном бою, продолжавшемся 65 минут, отряд опытных провокаторов численностью более 70 человек, поддерживаемый двумя группами по 60–70 человек, был ликвидирован полностью. При этом были пленены трое (двое раненых скончались при транспортировке), взято в районе боя 20 трупов (около 30 противная сторона, как было установлено с помощью приборов ночного наблюдения, собрала в две последующие после боя ночи), большое количество стрелкового оружия, две кинокамеры (одна из них французская, другая швейцарская) и несколько фотоаппаратов, которыми планировалось запечатлеть успех провокации. Не получилось. Правда, кинофотоматериалы сопредельной стороны были потом использованы в киножурналах, выпущенных Всесоюзной студией документальных фильмов.

Отмечу и другое. В исторической литературе, в том числе и на пограничную тематику, событиям у Жаланашколя уделяется мало внимания, присутствует лишь упоминание о них без детализации. В разговорах же (а это уже становится в ряде случаев и официальной точкой зрения) события подаются в искаженном виде, с определенной выгодой для отдельных лиц. Поэтому, как непосредственный свидетель и участник многих обстоятельств, относящихся к Жаланашколю, просто обязан дать объективную оценку всему происшедшему с показом роли и места всех его участников.

Итак, все по порядку.

Вечером 12 августа я был предупрежден начальником войск генерал-лейтенантом М.К. Меркуловым, что, поскольку из руководящих офицеров управления на месте мы с ним остались одни (остальные были в командировках в пограничных отрядах), надо по возможности в нерабочее время надолго из дома не отлучаться, а при необходимости срочно сообщать оперативному дежурному о своем местопребывании.

…Утро 13 августа было ясным и солнечным. Стрелка часов приближалась к пяти, когда раздался телефонный звонок.

– Срочно в управление, – услышал в трубке голос Матвея Кузьмича.

Сборы были короткими. Не дожидаясь машины, пешком прибыл в управление. Генерал Меркулов из своего кабинета отдавал одно указание за другим.

– Провокаторы в ночное время вышли на нашу территорию, укрепляются на одной из высоток. Предупреждение наших нарядов о необходимости покинуть нашу территорию игнорируется. Попробовал попросить совета в Москве, но ничего не получается. Выслушал меня оперативный дежурный по ГУПВ. Он меня отослал к дежурному по КГБ, а тот, в свою очередь, – к своему руководству, – такими словами встретил меня Матвей Кузьмич. – Попробуйте, может, что-нибудь у вас получится…

На мой звонок в ГУПВ отозвался оперативный дежурный, тогда подполковник Мухин. Зная этого офицера по совместной службе в Москве, я его спросил:

– Василий Александрович, что же по обстановке говорят руководители?

– Да ничего, выслушивают и кладут трубку.

Видя бесполезность дальнейших переговоров с Москвой, я, как и начальник войск, переключился на связь с границей.

Ровно в 7.00, когда Матвей Кузьмич разговаривал с управлением соседнего отряда, а я держал связь непосредственно с заставой Жаланашколь, начальник войск спросил меня:

– Ну, что там?

– Началась стрельба, – ответил я.

Боевые действия в районе оз. Жаяанашкояь 13 августа 1969 г.

Меня лично такое развитие событий не удивило. Что касается Матвея Кузьмича, который какое-то время не говорил с заставой, то он вначале был шокирован, но, видимо, вспомнив свои боевые фронтовые годы, сразу преобразился и стал еще более уверенно отдавать распоряжения.

В 8.05 стрельба (это явственно было слышно в трубку) прекратилась. Боевая часть «Жаланашколя», как говорится, состоялась. Свои впечатления о ней я пополнил в тот же день, когда на самолете прибыл сначала на заставу, а затем в гарнизон Уч-Аральского погранотряда. Но, прежде чем поведать об этом, расскажу то, что произошло до моего отъезда из Алма-Аты на границу.

Когда около 9.30 начальник войск доложил в Москву, что произошло боевое столкновение и есть убитые и раненые с обеих сторон, тут же последовало предупреждение: «Захватить как можно больше трофеев и по возможности тела убитых провокаторов, а лучше пленных, чего не сделали на Уссури».

К 9.00 стало ясно, что мы потеряли убитыми двух пограничников, несколько человек ранено. К этому времени были пленены три провокатора, захвачены сначала пять трупов, а потом поступил доклад и о десяти трупах. Окончательный итог – 20 трупов.

К 12.00 по местному времени (в Москве это было 9.00, т. е. начало рабочего дня) сбор трофеев, захват трупов продолжался. Тела двух убитых наших пограничников были доставлены в управление отряда. Туда же были эвакуированы и наши раненые, которых в тот же день самолетом переправили в окружной госпиталь в Алма-Ату. Был доставлен и пленный провокатор в Уч-Арал, с которым автор первым разговаривал 14 августа.

Не могу не отметить характера переговоров, которые в эти часы шли между Управлением войск округа и управлениями и отделами ГУПВ и ПУ погранвойск. Их вели в основном в это время начальник войск округа и я. Они сводились к тому, что мы многократно пересказывали сюжет событий, а в ответ слышали: «Учтите урок Уссури, больше берите трофеев и трупов». Не было ни одного делового указания по самому событию.

Под вечер, очевидно, устав от бесчисленных, позволю такую оценку, бесполезных разговоров с Москвой, начальник войск отдал мне распоряжение:

– Летите в Уч-Арал и там, на месте, еще посмотрите, что надо нам решать и делать. Держите связь со мной, я же буду всех интересующихся адресовать для разговора в отряд…

У меня еще будет возможность высказаться по поводу влияния наших руководящих органов и их руководителей на события на границе. В данном же случае прямо скажу: оно ограничивалось исключительно сбором информации. Весь период, пока сохранялось напряжение в обстановке на жаланашкольском направлении, вплоть до похорон погибших наших пограничников Дулепова и Рязанова, ни одного не только письменного, но и устного указания из Главного и Политического управлений пограничных войск в Уч-Аральский пограничный отряд не поступило. Думаю, комментарии в связи с этим излишни.

Как же развивались события на Жаланашколе?

Я уже говорил, что на участке Уч-Аральского пограничного отряда, охранявшего Джунгарский выступ, провокаторы все время искали повод для обострения обстановки. 12 августа наряды застав «Родниковая» и «Жаланашколь» заметили явно подозрительную возню у границы. К ней подтягивались на сопредельной стороне воинские подразделения. Советские пограничники наблюдением установили усиленное передвижение групп военнослужащих, прокладывалась полевая связь.

По указанию начальника войск было сделано предложение сопредельной стороне на встречу. Однако 12 августа она не состоялась. В порядке усиления этого направления, согласно решению, принятому еще подполковником И.Д. Кирилловым, командовавшим Уч-Аральским погранотрядом до августа 1969 года, на заставах всегда от мангруппы отряда скрытно размещались бронетранспортеры для возможных действий в районе 39-го и 40-го погранзнаков. В данном случае по распоряжению начальника войск эту роль выполняли два БТРа, размещенных на заставе «19-й разъезд», которые были в подчинении офицера отделения боевой подготовки отряда старшего лейтенанта В.Ф. Ольшевского и командира взвода мангруппы отряда младшего лейтенанта В.В. Пучкова. На заставе «Жаланашколь», поскольку ее начальник капитан Самокрутов был в отпуске, на усилении находился помощник начальника штаба мангруппы капитан П.С. Теребенков.

Капитан Теребенков

Рельеф местности в районе заставы «Жаланашколь» таков, что все господствующие высоты находятся на сопредельной стороне. Единственная небольшая высота на нашей стороне крутыми скатами была обращена в сторону нашей заставы. В промежутке между этой высотой и границей, который не раз приходилось пересекать и мне еще до событий, проходила дозорная тропа, которой пользовались наши наряды. Участок этой заставы, как, кстати, и всех других, был хорошо подготовлен в инженерном отношении. В уязвимых местах заранее были отрыты окопы, а против высоты, в центре участка, с помощью армейских технических средств – сплошная траншея с выходами на угрожаемые направления. Вот эта-то траншея в последующем и помогла нашим пограничникам сблизиться с провокаторами и ударить по ним с близкого расстояния.

В предвидении возможных захватов наших пограничных нарядов, что считалось очень вероятным, было решено выходить непосредственно к линии границы, как правило, в составе укрупненных нарядов. В узостях в темное время суток закладывались усиленные секреты. По такой четко отработанной схеме и была организована охрана границы на заставе «Жаланашколь», где в отсутствие начальника заставы 13 августа старшим был лейтенант Е.Б. Говор.

Лейтенант Е. Говор

Пользуясь темной южной ночью, провокаторы по заранее намеченным ориентирам к рассвету вышли к высотке, получившей впоследствии название Каменная, что примерно в 600–700 метрах от линии границы на нашей стороне. Первым появление здесь провокаторов обнаружил инструктор службы собак заставы сержант Михаил Дулепов.

Советские пограничники, в том числе и с использованием мегафона, на русском и китайском языках потребовали немедленно покинуть советскую территорию, но провокаторы никак на это не реагировали. И вот тут БТРы по предварительно разработанному и хорошо отработанному плану стали заходить во фланг провокаторам. Нервы у тех не выдержали. На выстрел с их стороны с БТРа, управляемого ефрейтором В. Пищулевым, младший лейтенант В. Пучков открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Это сразу внесло в ряды провокаторов замешательство, они дрогнули.

Завязался бой.

Высота Каменная

Советские пограничники хорошо понимали, что нужно действовать быстро и решительно при максимальном использовании преимуществ бронетранспортеров. И вот здесь большое искусство и не меньшее мужество и храбрость показал каждый участник этого боя. Бронетранспортеры под руководством младшего лейтенанта В.В. Пучкова и старшего лейтенанта В.Ф. Ольшевского, стреляя на ходу из крупнокалиберных пулеметов, обошли высоту Каменная с юга и севера и тем самым не дали возможности двум группам поддержки провокаторов действовать от границы. В это время, наступая от заставы, группы капитана П.С. Теребенкова и лейтенанта Е.Б. Говора в результате смелой и дружной атаки вышли на высоту Каменная. Впереди штурмовавшей группы шел сержант Михаил Дулепов, установивший еще раньше расположение позиции провокаторов. Его смелый порыв поддержали товарищи. На самом гребне высоты вражеская пуля смертельно сразила героя. Подхватившие его товарищи услышали последние слова: «Победа». На другом скате тяжелое ранение получил рядовой Виталий Рязанов.

Участники боя. В центре лейтенант Е. Говор

Ему перевязали раны, погрузили в вертолет, где он скончался от ран.

Только когда закончился бой, о своем ранении доложили восемь пограничников, в их числе трижды раненный рядовой Владимир Кирпичев, сержанты Николай Исачков и Виктор Овчинников, рядовой Валерий Шеховцов, старший лейтенант Вадим Ольшевский. Они были эвакуированы в окружной пограничный госпиталь в Алма-Ату. Трое – капитан Петр Теребенков, младший лейтенант Владимир Пучков и ефрейтор Виктор Пищулев – остались на излечении в отрядной санчасти.

Возвращаясь к описанию жаланашкольских событий, пользуюсь как официальными документами, к составлению которых имел прямое отношение, так и личными записями, которыми очень дорожу.

Несколько общих замечаний

Непосредственными участниками боев был личный состав заставы «Жаланашколь» и маневренной группы Уч-Аральского отряда. На месте боя находились, кроме упоминавшихся выше офицеров, начальник штаба отряда подполковник П.И. Никитенко, прибывший туда на первом вертолете, и начальник политотдела отряда подполковник В.А. Ослин, прибывший на втором вертолете. От округа старшим был я, прилетев из Алма-Аты и как бы продолжив тем самым начатую работу еще до открытия огня в 5 часов утра 13 августа.

Убыл я из отряда после похорон погибших в бою М. Дулепова и В. Рязанова, проведения предварительного разбора и подведения итогов всей проведенной работы. Вместе со мной первые дни находился в отряде старший офицер отдела округа подполковник В.М. Анцыферов. Периодически командировались в отряд работники окружной газеты «Часовой Родины», а также врачи окружного госпиталя для контроля и лечения раненых во главе с начальником хирургического отделения окружного пограничного госпиталя подполковником медслужбы М.З. Поповым. Из ГУПВ и ПУ пограничных войск никто для решения возникающих вопросов в период с 13 августа до моего отбытия из Уч-Аральского погранотряда не командировался. Я лично отношу это к тому, что Москва была вполне удовлетворена поступающими докладами и донесениями, а также принимаемыми решениями. Хотя, по правде говоря, в ряде случаев позицию, как принято сейчас говорить, Центра понять было очень трудно.

Для меня особенно странными показались два таких момента.

В начале повествования я отмечал, что ГУПВ и ПУ, ссылаясь на уроки Уссури, требовали, чтобы было взято как можно больше пленных и тел погибших провокаторов. Но когда 14 августа встал вопрос, что же делать с трупами, которые на 40-градусной жаре сохранять было невозможно, ведь всем известно, что в отряде, тем более на заставе, моргов нет, вот что лично я услышал от одного из руководящих товарищей из Москвы:

– А зачем столько взяли? Надо было взять одного-двух, и достаточно…

На мое возражение, что была раньше другая команда, товарищ просто произнес неопределенную фразу вроде: «То было тогда…»

А что делать с трупами – действительно было проблемой. Когда мы с подполковником В.М. Анцыферовым приближались к месту их временного сохранения, то за добрую сотню метров почувствовали, где это место. Попытка получить консультацию в округе о дальнейшей судьбе трупов тоже не увенчалась успехом. Тогда я спросил:

– Вилен Михайлович, как в подобных случаях поступают юристы, когда надо похоронить, в то же время оставив какие-то следы?

– А поступают так, – был ответ многоопытного, к тому же, скажу свое мнение, смелого и решительного офицера. – Каждый труп фотографируют, составляют акт. Один экземпляр этих документов вкладывают в гроб, а другой – в специальное дело.

– Вот так и поступайте, – была моя команда.

Когда вечером того же дня в разговоре с Матвеем Кузьмичом зашла речь о телах убитых провокаторов и что мы с ними будем делать, то я начальнику войск доложил:

– А мы их похоронили…

– Как похоронили? – раздалось на другом конце провода. – Ведь нет на это санкции Москвы.

Может быть, не совсем корректно, но я сказал:

– Пусть тогда москвичи приезжают, выкапывают и сами тела в 40-градусную жару сохраняют…

Летчики В. Клюев, Н. Дворник, В. Галицкий. Участники жаланашкольских боев 13 августа 1969 г.

Не знаю, какие разговоры у начальника войск были дальше с Москвой, но ни он, ни кто другой больше мне вопросов по этому поводу не задали, а сам я посчитал, что решение, принятое с помощью квалифицированного офицера, было правильным.

Такого вывода, к сожалению, не могу сделать в отношении другого решения, которое я против своей воли вынужден был выполнять.

Гробы провокаторов

Пусть меня рассудит нынешний читатель, а те, кто был рядом со мной в те тяжелые дни подготовки и совершения похорон наших боевых товарищей – сержанта М. Дулепова и рядового В. Рязанова, – поймут, в каких расстроенных чувствах я пребывал в то время. Наверное, меня поймут и простят родители и близкие наших героев, которые были в это время в Уч-Арале, – Мария Викторовна и Константин Михайлович Дулеповы, а также старшие братья Михаила Геннадий и Владимир, Таисия Васильевна и Павел Иванович Рязановы – родители Виталия и его сестра Римма за то, что я не исполнил их просьбы – организовать похороны по месту призыва Дулепова и Рязанова в Челябинске и Ростове-на-Дону. Была бы только моя воля, я бы незамедлительно сделал это и исполнил бы желание родных и близких наших героев. Теперь же могу сказать, что никакие мои доводы не убедили округ, и особенно Москву, в том, чтобы перевезти тела погибших пограничников на места их предыдущего проживания и там похоронить. Ссылался я и на то, что буквально месяц назад, когда погиб сержант Красиков в перестрелке с провокаторами на границе, это было сделано. И тогда тело пограничника, кстати сказать, при моем активном участии, как старшего политработника на это время в округе, в сопровождении почетного эскорта во главе с заместителем начальника политотдела соседнего отряда майором Супруном было перевезено в Воронежскую область, где и состоялись похороны…

На этот раз не получилось. Не думаю, что у Москвы были веские причины отказать в нашей общей с родителями просьбе, кроме как нежелание по-человечески понять горе родителей и избавление себя от лишних хлопот.

Свое сочувствие горю родителей и выражение своего глубокого уважения памяти геройски погибших пограничников я постарался вложить в организацию торжественных похорон на местном кладбище. Многотысячные участники этой скорбной церемонии были тому свидетелями. И добавлю, что с родными и близкими погибших я простился как с хорошими знакомыми. Хотелось бы быть уверенным, что и сегодня могилы героев границы ухожены. Полагал бы, что и сейчас, связавшись с родными М. Дулепова и В. Рязанова, можно было бы вновь поставить вопрос о перезахоронении геройски погибших пограничников. Ведь исправить допущенную ошибку никогда не поздно…

А бой продолжался…

Отважно действовал личный состав под руководством заместителя начальника заставы лейтенанта Е.Б. Говора. Вместе с ним сражались младший сержант Михаил Бабичев, рядовые Николай Сачков, Александр Михачев, Александр Храмов, Владимир Труфанов. Ворвавшись на высоту, эта группа захватила двух провокаторов.

Не уронили чести и молодые воины призыва 1969 года рядовые Валерий Бардин и Геннадий Бродовских.

Капитан Бурцев рассказывает личному составу маневренной группы о гибели М. Дулепова

В ходе боя имел место такой эпизод. Навстречу одному из наших бронетранспортеров выдвинулся вражеский гранатометчик. Он навел на машину свое оружие, но сделать выстрел не сумел. Метко посланная рядовым В. Заварнициным пуля попала во вражескую гранату, и та взорвалась, уничтожив и самого гранатометчика.

Советские пограничники действовали умело и отважно, смело шли на помощь друг другу. Когда был ранен капитан Теребенков, тут же на выручку ему бросились рядовые В. Дедунов и В. Малахов. Под огнем врага они оказали помощь командиру, после чего капитан продолжал руководить боем, а бойцы быстро догнали своих атакующих товарищей.

Почетный караул во время похорон

Когда группа старшего лейтенанта В. Ольшевского из восьми бойцов обошла с фланга высоту Каменная, то бой был в полном разгаре. Сориентировавшись в обстановке, старший лейтенант приказал группе развернуться, и она стала заходить в тыл провокаторов, отрезая их от границы.

Венки к могилам героев

Не выдержал враг этого удара советских воинов. В его рядах сначала появилось замешательство, а затем он дрогнул, и темно-серые фигурки провокаторов стали беспорядочно отходить, становясь хорошей мишенью для атаковавших.

Об отваге и мужестве экипажа бронетранспортера ефрейтора Виктора Пищулева надо сказать особо.

В самый разгар завязки боя в нем находился младший лейтенант В. Пучков. Ловко маневрируя на местности, экипаж поливал огнем из крупнокалиберного пулемета вражеские позиции. Несли потери и советские пограничники. БТР получил несколько пробоин. Из восьми колес шесть получили повреждения. И хотя машина сбавила ход, но продолжала двигаться. Пучков был ранен в бедро, сам перевязал себе рану. Пуля пробила правую руку водителю Пищулеву. Он вел машину левой рукой. Так и закончил бой этот мужественный воин, управляя машиной одной рукой. Не отступил экипаж и тогда, когда заклинило башню. После этого Пучков пересел в другую машину и продолжал руководить боем по радио. Выполняя его команду, командиры машин младшие сержанты Григорий Орищенко и Александр Мурзин заняли выгодные позиции в тылу провокаторов, не давая им отойти, а также не подпускали к ним подкрепление от границы.

Мог лично убедиться, в каком состоянии были после боя бронетранспортеры: пробитые пулями борта, разорванные разрывами скаты, снесенное наружное оборудование. Словно израненные бойцы, БТРы живо напоминали об ожесточенном бое. И тогда подумалось: чем не достойные экспонаты для музеев! Не знаю, где сейчас эти бывшие в бою машины. Неплохо было бы их разыскать и если не в окружном музее, то хотя бы на пьедестале в Уч-Аральском отряде водрузить этих славных ветеранов!

Младший лейтенант В. Пучков

Обратил я тогда внимание и на то, как командиры и рядовые бойцы без какой-либо бравады каждый занимался своим делом: личный состав заставы «Жаланашколь» готовился и уходил в пограничные наряды, мангрупповцы приводили, где могли, своими силами в порядок поврежденные машины, готовя их на случай новой провокации, командиры оформляли положенные боевые документы.

Побеседовав со всеми участниками боя, могу засвидетельствовать, что бойцы и командиры, рассказывая о бое, говорили исключительно о своих товарищах, о том, как они смело и решительно действовали. Чаще всего назывались имена Михаила Дулепова, Виталия Рязанова, Виктора Пищулева, Владимира Пучкова, Вадима Ольшевского. О себе же каждый из рассказывающих ограничивался односложными фразами: «Выполнял приказ командира», «Старался метко стрелять», «Не отставал от товарищей…».

Младший лейтенант Пучков рассказывает о бое

Не задал я тогда одного вопроса: было ли страшно? Думаю, что его вообще человеку, прошедшему бой, задавать не следует – просто неэтично. Страх – это ведь естественное состояние. Оно присуще каждому человеку. Все дело в том, что если оно становится побудительным мотивом поведения человека в бою, считай, что он обязательно потерпит поражение.

Советские пограничники были в отличие от провокаторов твердо уверены в своей правоте, они чувствовали возложенную на них ответственность за безопасность священных рубежей Родины. Плюс ко всему у них оказалась выше боевая выучка. Это и были основные слагаемые победы жаланашкольцев…