Текст книги "Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности"

Как же так происходит, может спросить читатель, что мы все время говорим о мифе, а обсуждаемые ограничения обнаруживаем в реальности человеческой жизни. Миф ли это, если он описывает реальность? Мой ответ – разумеется, миф. Правда, мы привыкли относиться к мифу, как к чему-то, что не имеет статуса реального. Рассматриваемый же нами здесь миф формирует реальность, и тем самым подтверждается ею каждое мгновение нашей жизни. Для анализа этого парадокса мне понадобится еще одна известная читателю категория. Речь пойдет о гипотезе. Гипотезе в самом широком смысле.

Мышление современного человека, в основе которого лежит миф о стабильности реальности, детерминировано гипотезами, которые в динамике этого процесса меняют друг друга. Более того, гипотезами детерминировано не только мышление, но и восприятие. Что это означает? Мы видим (слышим, ощущаем и пр.) только то, что вписывается в актуальную гипотезу, применительно к рассуждениям о реальности это выглядит следующим образом. Реальностью является то, что соответствует наиболее вероятной в настоящий момент гипотезе. Положим, я вижу на столе бокал с вином, который является совершенно «реальным» – я могу дотронуться до него рукой, поднять его, выпить из него вина, наконец. Это означает лишь одно – гипотеза о существовании бокала с вином является наиболее вероятной. Представим себе лишь на секунду, что более вероятной оказалась гипотеза, что бокала не существует или, например, что бокал наполнен не вином, а квасом. Реальность неузнаваемо меняется. В этой самой «реальности» наш бокал с вином, который еще секунду назад был реален, исчезает или меняется его содержимое. Фантастика? Вовсе нет. В понятиях современной физики это и есть описание реальности.

Не только бокал с вином, но вся Вселенная согласно принципам квантовой механики создана наблюдателем. Я бы здесь добавил только одно обстоятельство – мир создан наблюдателем, который не может не строить гипотезы. Более того, степень вероятности подтверждения/опровержения гипотезы в сознании человека является очень определенной еще до соответствующей процедуры верификации/фальсификации. Иначе говоря, одна из гипотез является более вероятной, чем альтернативная ей. И именно она с неизбежностью подтверждается. Для нашего примера это означает, что мое восприятие бокала с вином определяется именно наиболее вероятной в данный момент гипотезой. Разумеется, что сам процесс построения и выдвижения гипотезы определяется «прошлым» опытом человека – я буду с большей вероятностью предполагать существование бокала с вином в той точке, где он «был» минуту назад. Такая зависимость состыковывающегося с сознанием восприятия человека от предыдущего опыта в психологии известна под названием апперцепции[17]17
  Апперцепция (лат. ad – к и лат. perceptio – восприятие) – одно из фундаментальных свойств психики человека, выражающееся в обусловленности восприятия предметов и явлений внешнего мира и осознания этого восприятия особенностями общего содержания психической жизни как целого, запасом знаний и конкретным состоянием личности [Википедия].


[Закрыть]. Было бы несправедливым приписать акту наблюдения лишь статус процесса, констатирующего «реальность». Акт наблюдения не констатирует факты, но сам создает их. Иначе говоря, и бокал с вином, и стол, и их последующее внезапное исчезновение создал я сам.

Двинемся дальше. Представьте себе, что способность человека формировать гипотезы утрачена (отвергнута или никогда не существовала вовсе). Что это значит для реальности? Это означает лишь одно – в том месте, где был стол с бокалом вина, может отныне появиться все что угодно. Словосочетание «все что угодно» означает, что мы можем наблюдать как что-то, уже известное и знаемое нами, так и никогда не виденное ранее[18]18
  Хотя как показывает опыт, мы склонны видеть лишь то, что готовы увидеть. И наоборот, не видим то, что увидеть не ожидаем. Как видите, в этот процесс снова вмешиваются гипотезы о реальности.


[Закрыть]. Возможно даже нечто настолько неожиданное, что мы не в состоянии будем придать этому какой-либо смысл. В современной клинической практике такое положение вещей релевантно психозу[19]19
  По мнению Ж. Блеза, именно невозможность придать смысл происходящему лежит в основе формирования психозов [из личной беседы].


[Закрыть]. Иначе говоря, человека, который воспринимает нечто, что недоступно восприятию других, мы называем сумасшедшим. Не потому ли, что он выступает угрозой нашей стабильности, точнее, угрозой нашим представлениям о том, что окружающий мир стабилен? Напомню вам, что еще каких-нибудь несколько столетий назад безумие не существовало вовсе [М. Фуко, 1997, 2005]. Итак, мы не готовы утратить миф о стабильности. Однако приобретая спокойствие, мы теряем новые возможности, коренящиеся в готовности воспринять нечто новое и неожиданное.

Невозможность придать смысл происходящему является проблемой, пугающей нас, лишь до тех пор, пока мы воспринимаем смыслообразование как ментальный процесс, детерминированный все той же динамикой гипотез о сущности реальности. Например, в том случае, если бы нам удалось нивелировать столь радикальные отличия в вероятностном статусе текущих гипотез, тревога бы, несомненно, также нивелировалась. Проще говоря, если бы человек был в готовности осознать в своем жизненном пространстве принципиально любой феномен, то тревога безумия не имела бы источника. Смыслообразование оказалось бы освобожденным из-под гнета правящих гипотез. Более того, формирование смысла вышло бы также из-под юрисдикции концепций. Оно покинуло бы пределы ментальности и распространилось на все пространство переживания. Другими словами, если относиться к смыслу не как к связи текущей ситуации и имеющихся у человека концепций, фиксированных образов и представлений, а как к собственно текущему контексту переживания, то мы будем избавлены от тревоги, которая и индуцирует возникновение и поддержание мифа о стабильности реальности.

Попробую упростить сказанное. Мы привыкли думать, что смысл должен всегда предполагать некую более или менее устойчивую связь с нашим мировоззрением, представлениями о себе и о мире[20]20
  «Смысл – сущность любого феномена, которая не совпадает с ним самим и связывает его с более широким контекстом реальности. Смысл феномена оправдывает существование феномена, так как определяет его место в некоторой целостности, вводит Отношения “часть-целое”, делает его необходимым в качестве части этой целостности. Смыслом также называют мнимое или реальное предназначение каких-либо вещей, слов, понятий или действий, заложенное конкретной личностью или общностью. Противоположностью смысла является бессмысленность, то есть отсутствие конкретного предназначения… Смысл – это понятие подразумеваемое, и оно прямо зависит от знаний о предмете. Незнакомая вещь может показаться бессмысленной, если неизвестно, как ею пользоваться, то есть, как можно извлечь из нее пользу. И, наоборот, по незнанию вещь может наделяться ложными полезными качествами и обладать, с этой точки зрения, значимым смыслом» [Википедия].


[Закрыть]. В этом случае категория смысла апеллирует к концепциям. Разумеется, что в том случае, если тот или иной элемент феноменологического поля вступает в противоречие с любой из важных концепций человека, он просто-напросто выбрасывается за пределы осознавания, поскольку его появление могло бы дестабилизировать «внутренний мир» и жизнь человека. Если он все же появляется в фокусе осознавания человека, то начинается кризис. Базовые концепции и себе и о мире подвергаются угрозе разрушения, что не может не вызвать тревогу. Причем тревога появляется не только, а порой и не столько у самого агента осознавания. Окружающие люди оказываются иногда напуганными происходящим гораздо больше. Чтобы справиться с этой тревогой, нужно вывести ее источник за пределы «личного» опыта. Так, несколько столетий назад появились первые представления о безумии и безумцах. Практически одновременно с этим возникла и тенденция к сегрегации людей, «осознающих невозможное». Теперь правящие концепции могли быть в безопасности. Однако судя по тому, что количество «психических нарушений» и соответствующих им руководств и справочников десятилетие от десятилетия только растет, тревога от рассогласования содержания концепций и новых феноменов со временем никак не уменьшается.

И вот тут-то очевидной становится следующая альтернатива – или продолжающееся расширение средств сегрегации, или трансформация представлений о смысле для того, чтобы уничтожить источник тревоги. Каким же может быть новое более гибкое понимание смысла? Каков путь трансформации этой категории? Уверен лишь в одном, что он должен пролегать через освобождение от власти любых ригидных концепций. Иначе говоря, смена власти одних концепций на власть других никак этому не поможет. На мой взгляд, концепции вовсе не нужны для процесса смыслообразования. Да и вообще, формирование смысла не исключительно ментальный процесс, но основная функция процесса переживания. Другими словами, мы можем придавать смысл, не ограничиваясь рамками понимания, но выходя за его пределы в более широкое пространство осознавания. Таким образом, формирование смысла – это осознавание не головой, а всей нашей сутью того, что происходит в мире. Более того, это еще и процесс формирования того, что происходит в мире, равно как и самого мира. Радикальная трансформация категории смыслообразования, не правда ли? Но только такой подход, который мы уже предприняли в рамках диалогово-феноменологической психотерапии [И.А. Погодин, 2009], позволил бы нам избавиться от тех колоссальных ограничений, который накладывает на нас миф о стабильности реальности.

Полагаю, в некоторой степени мне удалось представить вам, уважаемый читатель, сущность индивидуалистической парадигмы в современной психологии и психотерапии, эксплуатирующей миф о стабильности реальности в целом и константности психического в частности. Существует ли альтернатива этому традиционному подходу? Думаю, да.

Мы привыкли думать, что мы постоянны. Что наше с вами существование континуально по своей природе. А следовательно, из ситуации «я настоящий» с необходимостью вытекает ситуация «я будущий». Со своей стороны, «я-минуту-назад» в полной мере детерминирует «я-в-это мгновение». Иначе говоря, мы протяженны во времени. Но так ли это на самом деле? Существовали ли мы вчера, минуту назад или даже секунду назад? Никаких достоверных свидетельств тому, на мой взгляд, просто не существует. Есть лишь интерпретации происходящего, мы предпочитаем просто делать вывод о реальности, основываясь на допущении, что мир существовал до этого мгновения. Но, повторюсь, это лишь допущение! Только в этом случае, как нам кажется, задачка, посвященная привычным для нас жизненным целям, может быть решена без чрезвычайно сильной тревоги. По аналогии с математическими задачами, «допустим, что я и мир вокруг меня существовал минуту (час, год, столетие и пр.) назад».

Сомнения в том, что существование человека и мира континуально, зародились не сегодня. Они появились с возникновением самой философии. В следующих работах я предполагаю предпринять более широкий историко-философский экскурс в эту проблему. Здесь же ограничусь лишь описанием и прикладным значением тезиса о дискретности человеческого существования. Что, если меня просто не существовало еще мгновение назад? Так же, как не существовало вас, читающих эти строки? Что, если вы появились лишь в этот момент, создав себя, мир вокруг вас, равно как и этот текст, по строкам которого вы сейчас пробегаете своими глазами? И не будет никакого момента после этого. «А как же мои воспоминания?» – спросите вы. Их вы создали вместе с этим мгновением так же, как и фотографии, на которых вы изображены. Ровно так же, как вы создали только что и меня, и диалогово-феноменологическую модель психотерапии. Так же, как и всю Вселенную.

Основатель философии Нового времени Р. Декарт утверждал, что человек – это существо, которое каждое мгновение рождается заново [Р. Декарт, 2006; М.К. Мамардашвили, 1992]. Философ имел в виду философский аспект существования, а именно cogito, которое и представляет собой этот акт рождения. Однако в сочетании с современными положениями квантовой физики этот тезис может приобрести и радикально иное звучание. Мы знаем, что Вселенную создает наблюдатель. Но упускаем из виду тот факт, что сам наблюдатель возникает лишь в этом актуальном акте наблюдения. Или, говоря словами феноменологии, – в акте осознавания. Таким образом, никакой Вселенной до акта наблюдения просто не существовало. С позиций феноменологии мы существуем лишь в точке осознавания. Ни до, ни после нас нет.

Сказанное, разумеется, справедливо и для психотерапии – каждое мгновение клиент создает своего терапевта и ситуацию терапии. И наоборот, каждую секунду терапевт создает своего клиента и терапевтическое пространство. Но это еще не все. С позиций методологии диалогово-феноменологической психотерапии контакт обладает совершенно самостоятельным статусом. Иначе говоря, не только я и клиент создаем друг друга вместе с ситуацией терапии, но и собственно терапевтический контакт рождает нас обоих. У величайшего философа XX столетия М.К. Мамардашвили есть одна замечательная идея, относящаяся к природе художественного произведения. По его мнению, не только автор создает произведение, например книгу, но и оно само создает его. И в не меньшей степени. В конце произведения автор уже иной. Более того, он ежесекундно меняется в процессе его создания.

Мне кажется, это в полной мере аналог психотерапии. В конце психотерапии я уже иной потому, что не только я создаю психотерапевтический процесс, но и он создает меня. И чем больше я вкладываюсь в этот процесс, тем значительнее эти изменения. Сказанное справедливо и для клиента, и для терапевта (для первого не меньше, чем для второго) – чем больше они вкладываются в создание проекта своей психотерапии, тем значительнее она влияет на них. По ходу этого описания для меня все отчетливее вырисовывается эстетический характер психотерапии. Психотерапия представляется мне неким видом искусства. Произведением же этого жанра является терапевтический контакт, а авторами являются все трое – терапевт, клиент и собственно терапевтический процесс.

Но вернемся же к дискретности мира и человека. Полагаю, говоря словами И.Р. Пригожина, что мы живем в эпоху глобальной бифуркации. Следующая точка нашего пути нам неизвестна – где мы возродимся вновь, в какой ситуации, в каком контексте? Рождаясь, мы создаем не только себя, но и весь мир вокруг. Вот такая трансформация взгляда на природу человека. Поэтому и клиническая ситуация изменилась неузнаваемо. Теория катастроф, описывающая «эффект бабочки», также могла появиться лишь в наше время. Несмотря на усилия теоретической и прикладной психологии культивировать миф о психической стабильности, последний не избавляет нас окончательно от тревоги неопределенности, поскольку со своей стороны информационный поток, который спровоцировал появление хаоса и неопределенности, никак не останавливается от этого. Наоборот, только усиливается, выливая на наши сердца и головы все больший объем информации, растущий в геометрической прогрессии. Таким образом, новые исследования не только не стабилизируют культуру, но и, наоборот, расшатывают ее. Но и здесь культура «перестраховалась», не позволяя ассимилироваться опасным исследованиям. Например, несмотря на то что первым экспериментам в области квантовой физики уже более ста лет, их результаты почти никак не интегрировались в общественное сознание. В отличие от исследований психологии, подтверждающих «стабильность психического», результаты которых как метастазы с потрясающей для культурных процессов скоростью распространились в общественном сознании людей. Таков механизм тотального «заговора» с целью сохранения стабильности культуры.

В заключение этого параграфа я хотел бы поместить небольшой комментарий относительно важнейшей проблемы психотерапии – выбора. Ранее я уже описывал природу выбора довольно подробно [И.А. Погодин, 2011]. Однако за рамками описания остался мотивационный и временной аспекты этого основополагающего для нашей жизни акта. Традиционно выбор понимается как некоторое решение, которое принимает человек, находясь в континууме своей жизни. Повторю, сделав на этом тезисе акцент, – решение принимается человеком в континууме своей жизни, а значит, в полной мере включено в него. Отсюда два следствия. Во-первых, актуальное решение включено в цепочку прошлое-настоящее-будущее. Оно в полной мере опосредовано взаимодействием настоящего с другими секторами феноменологического поля – прошлым и будущим. Другими словами, именно прошлое и будущее детерминируют актуальный выбор. Во-вторых, мотивирующим источником выбора является то или иное чувство, которое производно либо от предвосхищения будущего, либо осталось в наследство от прошлого. Такого рода выбор уничтожает сам себя в основании. Он уже по определению несвободен ввиду того, что детерминирован.

Как же трансформируются представления о природе выбора при принятии дискретной природы человеческого существования? Существует лишь это актуальное мгновение, другого просто нет. И выбор является тем местом и тем средством, благодаря которым человек и рождается. Иначе говоря, акт выбора – это и есть тот акт, в котором рождается и человек, и вся Вселенная. Как же меняется мотивационная окраска выбора при переходе из прежней методологии в новую дискретную? Впервые появляется ответственность. Ответственность за то, что я создаю – какого себя и каких окружающих меня людей. Разумеется, что в отличие от прежнего способа выбора этот насквозь пропитан тревогой. Однако именно это и позволяет состояться акту выбора, поскольку именно при этих условиях появляется ответственность. При прежнем понимании выбора он мог быть регулируемым чем угодно, только не тревогой и ответственностью – виной, стыдом, страхом и т. д. Однако невроз и ответственность – это разные вещи. Первый избавляет человека от тревоги, тогда как второй предполагает уважение к ней и переживание ее в едином акте сотворения.

Психотерапия и современная физика: аналогии и размышления

Этот параграф посвящен необычной для психотерапии проблеме. Речь пойдет о взаимном влиянии, которое могли бы оказать друг на друга современная психотерапия и физика. К сожалению, традиционно гуманитарные и естественные науки развиваются по изолированным векторам. Смена ведущей парадигмы в одной из этих отраслей почти никак не сказывается на трансформации тенденций в развитии другой. Так, например, влияние психологии на физику и наоборот практически незаметно. Что является причиной тому, и может ли ситуация измениться в сторону большей кооперации естественнонаучной и гуманитарной сфер научного сознания? Разумеется, этот вопрос звучит довольно глобально. Вряд ли мне удастся на него ответить в полной мере. Но вот обратить внимание на то, какие идеи современной физики, в частности квантовой механики, и каким образом могут быть интегрированы в процесс современного развития психотерапии, может оказаться вполне доступным предприятием в рамках одного небольшого параграфа. Обратимся кратко к истории проблемы.

Вот уже второе столетие как умами человечества завладела психотерапия. В начале XX столетия, начиная свою работу как «проект научной психологии», Зигмунд Фрейд совершил переворот в сознании людей. Разговор теперь перестал быть лишь средством поддержания социальных контактов, а превратился в инструмент психологической помощи людям. Оказалось, что несмотря на то, что мы довольно много знаем о себе самих, еще больше мы пребываем в неведении относительно природы наших психологических реакций и поступков. Первое, что постулировал основатель психотерапии и что по сей день является незыблемым в методологии психологической помощи, был принцип психического детерминизма. Он гласил следующее – у каждого психического явления есть причина. Соответственно этому принципу и стало строиться здание психотерапии. Убеждение в том, что отыскав причину психологического явления, в частности симптома, мы можем избавиться от его мучительной власти, остается наиболее популярным психотерапевтическим тезисом и в наши дни. Более того, это одна из наиболее принимаемых и понимаемых в общественном сознании психологических идей. Так, большинство клиентов обращаются за психотерапией, будучи уже достаточно проинформированными в этой области: «Я знаю, нам нужно в процессе психотерапии обнаружить причину моей проблемы!»

Но вернемся снова на столетие назад. Примерно в это же время, т. е. одновременно с появлением психоанализа, в физике произошла также революция. На заре XX столетия классическая физика вынуждена была потесниться, уступив место рядом с собой (пока рядом с собой) новой физике, которая получила название квантовой. Возникнув из экспериментов, постулировавших дуальную природу элементарной частицы, квантовая механика начала с того, что сбросила с пьедестала принцип детерминизма. Теперь положение электрона не могло быть никаким образом выведено из его предыдущего местоположения. Да и вообще, как только мы попытались бы измерить скорость его передвижения в другую точку, то вообще утратили бы возможность определить его местоположение. Иначе говоря, электрон теперь существует в любой точке Вселенной, но лишь до тех пор, пока мы не попытаемся его обнаружить. Наблюдатель очень быстро помогает локализоваться непослушной частице. Основополагающим квантовым принципом был индетерминизм. Это было настолько необычно для классической ньютоновой физики, что вызвало недоумение и переполох в науке. Однако очень скоро паника и растерянность в научных кругах сменились волной неслыханного воодушевления.

В физике наступил новый этап, можно сказать, новая эра – эра квантовой механики. В течение столетия идеи квантовой физики стали настолько популярными, что пустили свои корни и в общественном сознании. Сегодня разговоры о квантовых принципах можно услышать не только в научных лабораториях, но и в художественных произведениях, популярных телевизионных передачах и даже на кухнях. Итак, появившись в начале прошлого столетия, квантовая физика, так же как и в своей нише общественного сознания психотерапия, завладела умами людей.

Парадоксально, но факт, появившись в одно и то же время, психотерапия и квантовая физика игнорировали и продолжают игнорировать друг друга. В то время как новая физика отказалась от принципа детерминизма, что было главным фактором в революции естественных наук, психотерапия только начала его эксплуатацию в своих целях. Еще более интересно, что такое положение вещей прослеживается до сих пор. Ассимилировавшись во многие области человеческой культуры, квантовая механика нимало не повлияла на практику психотерапии. Тем не менее, на мой взгляд, некоторые принципы устройства квантового мира могли бы оказаться бесконечно ресурсными и даже в некоторых областях психотерапии революционными для нее.