Текст книги "Хомомахия"

18

Я всем телом ощущаю движение вперед. Еле заметные удары на стыках рельс. Светлый вагон, яркие лампы. Это метрополитен.

Сидеть и смотреть в глаза напротив – что может быть проще.

И сложнее.

Темные зрачки, как черные дыры – непредсказуемы, бездонны и вечны. Я знаю, что погрузившись в них, не смогу вернуться обратно. Просто не найду путь назад. Но и не смотреть не могу. Так ли уж важно вернусь я или нет!? Так ли уж важно – здесь я или там!?

Парня зовут Ильдус. Крепко сбитое тело и слегка покатый лоб. Курчавые волосы. Короткие толстые пальцы сжимают лямки рюкзака. Губы дрожат.

Он выбрал свой путь, но не смог пройти по нему.

Я вижу в глазах страх.

Заложенная в мозг программа дала сбой.

Инстинкт самосохранения сыграл с ним злую шутку.

– Что бы ни случилось, у тебя всегда есть шанс вернуться на тот путь, который ты выбрал.

Я говорю в немигающие глаза. Негромко и чётко выговаривая слова.

– Человек слаб и духом и телом. Он боится умирать. И причина этого страха проста – незнание. Он абсолютно не знает, что будет дальше. Привычный для него мир исчезает, а что впереди – непредсказуемо. Так новорождённый ребёнок кричит от страха, когда выходит из родовых путей женщины к свету этого мира. Рождение и смерть – суть события в жизни человека однотипные, если не сказать, аналогичные. И порой невозможно понять, когда человек рождается, а когда умирает. Мы идём в этом мире от одного события к другому, даже не осознавая, насколько важны они в нашей жизни.

В глазах Ильдуса появляется жизнь. Или он просто впервые мигнул.

Или – вышел из комы.

Я не жду, что он что-то скажет.

Мне не нужны слова.

Мне интересны мысли.

– Я не говорю, что смерть – это хорошо. Или плохо. Это просто данность, которую человек не может изменить. Это суть бытия, которая определена самим фактом рождения. И родившись, надо сразу же готовиться умирать – ибо, будучи готов к этому, ты перешагнёшь через черту с улыбкой.

Ильдус открывает рот и говорит:

– Мне сегодня исполнилось двадцать три года.

Кивнув, я улыбаюсь. Промежуток времени в восемь тысяч триста девяносто пять прожитых дней. Ничто, по сравнению с вечностью. Горсть сухого мелкого песка, стекающая сквозь пальцы и подхваченная ветром в пустыне.

Холодный ветер, бросающий в лицо колючие льдинки замороженных пространств.

Ильдус продолжает говорить, словно он только что понял, что пути назад нет:

– Двадцать три, а я будто только сейчас начал жить. Я ведь даже нигде не был, кроме Казани. И девушки у меня нет. И не было. Мама не знает, где я. Просто вышел из дома и всё. Учитель сказал, что так надо, но не сказал – кому? Я поверил, но сейчас думаю – зачем? Я понять не могу – что я здесь делаю и как я оказался в этом месте?

– Наставник отправил тебя умирать? – я пристально смотрю в глаза парня.

– Нет, – он мотает головой, но в его глазах я вижу понимание, – он сказал, что это мой путь к Аллаху.

– Он прав. Путь к Богу может быть разным – и ты выбрал наикратчайший. Хотя, – я вздохнул, – ты уже свернул с него и нарезаешь круги рядом. Впрочем, никогда не поздно сделать шаг в правильном направлении. Ты ведь знаешь, что у тебя в рюкзаке?

– Да.

– Вот. Сделай так, как сказал Наставник.

– Но я не хочу.

– Я повторю вопрос – Наставник отправил тебя умирать?

Парень, стиснув зубы и сжав кулаки, молчит. А потом кивает:

– Да.

Вагон поворачивает и меня прижимает к креслу. Я смотрю во мрак тоннеля, и это в некотором роде лучше, чем смотреть в глаза Ильдуса.

– Мне жаль, но у тебя не будет восемь тысяч триста девяносто шестого дня. Хотя, конечно же, мне совсем не жалко – ни тебя, ни эту реальность, – я похлопал по велюру вагонного кресла, – я знаю, что всё преходяще, и это мгновение рано или поздно закончится.

Ильдус разжимает кулаки и говорит:

– Я хочу жить.

– Это ты должен был сказать своему Учителю. Именно эти слова. Но – та реальность канула в бездонном омуте времени, ты не сказал эти слова, и этим самым выбрал свой путь. То, что ты хочешь, уже не имеет значения. Теперь не ты выбираешь путь, а Путь использует тебя. Твой Наставник это знает, поэтому сам никогда не сделает этот выбор. Будь мужчиной. Имей мужество пройти до конца Путь.

Я встаю, держась за поручень. И поворачиваюсь к парню спиной, глядя в пустой салон вагона. Мне не надо смотреть, чтобы знать – у парня слезы на глазах, но руки уже делают то, что надо сделать.

Я улыбаюсь.

– Кто ты?

Все-таки он спросил. Я уж думал, что он не произнесёт эти слова. Узнать имя собеседника, стоя на краю – это практически то же самое, что поверить и принять другого Бога. И попросить у Него прощения.

Или проклясть Его.

– Когда-то меня называли Егором.

Не оборачиваясь, я произношу слова. Он может не услышать, но это не имеет значения.

Кратчайший Путь к Богу – это хорошо.

И для него, и для меня.

Теперь у меня другое имя, но я даже мысленно далеко не всегда говорю его.

Потому что, произнося его, я теряю свой Путь.

В следующую секунду электричка пролетела мимо. Волна горячего воздуха сбила Егора с ног, а звуковой удар оглушил его. Лежа на бетоне, он медленно приходил в себя. Продолжая мысленно повторять за кем-то, как прекрасен Путь к Богу, хотя уже не понимал смысла этих слов.

Как не понимал, почему можно потерять свой Путь, если называть себя своим именем.

Как не осознавал, кем он был, и что только что произошло в глубинах его сознания.

Егор лежал на бетоне и медленно возвращался в ту действительность, которая стала на этом промежутке времени его реальностью.

Часть вторая
Другой мир

1

Егор встал на ноги. Немного неуклюже и неуверенно. Повернулся лицом к уходящему вдаль тоннелю.

С той стороны, куда когда-то ушёл Василий, дул лёгкий ветерок. До того незначительный, что Егор не сразу ощутил его. Чтобы убедиться, он сунул палец в рот, где отсутствовала слюна, и, с трудом увлажнив его, поднял вверх. Без всяких сомнений – явное движение воздуха из тоннеля.

– Похоже на то, что Василий добрался до выхода, – сказал он и, не оборачиваясь, пошёл. Если захотят, пойдут за ним. Если нет – опять-таки, их проблема. Теперь каждый сам за себя, хотя ему это не нравилось.

Они пошли. Егор слышал, как за его спиной Саша пыталась объяснить Маше, что, возможно, впереди выход из тоннеля. Влад, даже и, не подумав дождаться девушек, быстро догнал Егора.

– Это же ветер, – довольным голосом сказал он, поравнявшись с ним, и словно между ними ничего не произошло, продолжил, – думаешь, это Василий?

– Не знаю, – помотал головой Егор, который не хотел высказывать свои предположения.

Они быстро стали уставать от быстрой ходьбы, жажда и голод по-прежнему донимали их, но ожившая надежда толкала их вперёд. Даже девушки, нагнав их, не отставали. Четыре человека быстрым шагом шли навстречу ветру, который становился все сильнее, и, в конце концов, были вознаграждены: за следующим плавным поворотом тоннель больше не повернул направо. Без всяких сомнений, они впереди явственно увидели свет в конце тоннеля.

Никто ничего не сказал. Они просто постепенно убыстряли шаг, гипнотизируя взглядами далёкий полуовал света. Егор с трудом отогнал от себя мысли о мираже, который неожиданно исчезает. Они почти бежали, забыв о жажде, голоде и взаимной ненависти. И свет приближался – может, недостаточно быстро, потому что они не сводили глаз с него, может, недостаточно яркий, но значительно лучше после искусственного света ламп.

– Стойте! – услышал крик Маши Егор.

До выхода оставалось метров пятьдесят – уже видна дорога, по краям которой росла зелёная трава, и чуть дальше – пологий склон горы, покрытый скудной растительностью. Ветер, ставший достаточно сильным, обдувал их разгорячённые тела, принося запахи горных трав и свободы.

Они, остановившись и задыхаясь от бега, посмотрели на Машу.

– Я боюсь, – сказала Маша, – может лучше остаться здесь. Тут хотя бы все понятно, а там – вдруг там хуже, чем здесь.

– Да, пожалуйста, оставайся здесь, – просто сказал Влад, повернулся и помчался к выходу.

Остальные тоже отвернулись от Маши и бросились догонять Влада, бегущего с энтузиазмом спринтера, приближающегося первым к финишной ленте. Он обгонял их примерно метров на пять, и, выскочив из тоннеля, издал торжествующий вопль. Он, раскинув руки, словно обнимал весь мир, кричал и бежал по траве, пока, споткнувшись, не упал. Саша, догнав его, выкрикивая что-то нецензурное, повалилась на него. Маша, добежав до выхода, остановилась у края тоннеля, встав таким образом, чтобы можно было в любой момент вернуться назад.

Егор, выскочив из мрачного тоннеля в раннее утро, остановился на краю асфальта и обессилено сел на землю. Солнце, воздух, горы – без всяких сомнений, это планета Земля. Но, ожидая подвоха, он смотрел по сторонам. И тяжело дышал.

Пронзительно-голубое небо, горные запахи, типичные для Испании, поросшие травой и кустарником склоны гор. Ничего необычного, за исключением одного.

Дорога, выходящая из тоннеля, практически сразу обрывалась в уходящем немного вверх травяном склоне. Она выглядела настолько чужеродно, что сразу становилось понятно, что выход из тоннеля – это временное состояние этого места.

После тоннеля небо казалось бездонным и нереально светло-голубым. Небольшое облако, неспешно плывшее над ними, настолько белое и воздушное, что Егор слегка усомнился в его реальном существовании. Облака, ближе к горизонту на фоне далёких высоких гор, словно они цеплялись за вершины неприступных скал, казались какими-то странными мифическими созданиями. Куда бы Егор ни посмотрел, горы окружали их со всех сторон: справа и до самого горизонта длинная гряда горных вершин, слева невысокие и пологие, больше похожие на холмы, прямо перед ними, напротив выхода из тоннеля – склон, поросший травой, и одинокая скала, изъеденная временем и ветром. Практически везде скудная растительность, представленная травой и мелким кустарником, и только далеко на холмах слева невысокие деревья. Егор, прищурившись, попытался рассмотреть их, но до них далеко, а зрение у него ослаблено постоянным чтением. Деревья очень похожи на сосны, но полной уверенности не было.

Воздух густой и вкусный. Егор вдыхал его полной грудью и наслаждался. Чуть горькие запахи горных трав, смешанные с прохладой высокогорья, пропитанные влагой далёких снежных вершин. Запахи, от которых кружилась голова, и хотелось беспричинно радоваться. Хотя радоваться можно только оттого, что солнечные лучи привычно согревали тело, а зияющий зев тоннеля остался за спиной.

Егор протянул руку и сорвал травинку, – одну из многих, что покрывали пространство за обрывающейся дорогой. Посмотрел на место разрыва. Выделившийся беловатый сок собрался в каплю и упал на подставленную Егором левую руку. Он слизнул эту каплю, поздно подумав, что это может быть опасно. Но ничего не случилось, только горечь на языке. И лёгкое ощущение счастья от этой простой земной радости.

Эйфория продолжалась недолго. Влад, в последний раз выкрикнув что-то нечленораздельное, обессилено откинулся на траве. Саша сидела рядом с ним, обхватив колени руками – счастливая улыбка на лице, довольный прищур навстречу солнцу.

– Маша, хватит бояться, выходи, – крикнула она, махнув рукой.

Маша, все это время стоявшая в тоннельном проёме, в последний раз обернулась назад, и подошла к Егору. Она тоже сразу обратила внимание, что дорога, выходящая из тоннеля, отсутствует.

– Может, это какой-нибудь недостроенный тоннель? – спросила она Егора.

– Ага, трудолюбивые испанцы однажды ушли на сиесту и забыли про дорогу из тоннеля, которую строили до этого целый год, – мрачно пошутил Егор, глядя на то, как заканчивается дорожное полотно. Асфальтовое покрытие резко обрывалось, словно очерченное по линейке, и сразу после него росла трава. Он отодвинул траву, чтобы посмотреть на край дороги – как он и предполагал, тот аккуратно завершён неведомыми строителями.

– Ну, и чем ты нас теперь напугаешь? – спросил Влад, который лежал на боку и, сунув травинку в рот, беспечно улыбался.

– Пугать? Нет, я не буду вас пугать, – помотал головой Егор, – я вам фокус покажу. Не знаю, понравится он вам или нет. Но, в любом случае, я это сделаю.

– Может, не надо, – осторожно сказала Саша, с лица которой стала медленно уходить улыбка.

– Ну, если вы хотите обратно в тоннель, то, конечно, не буду.

– Нет, только не туда, – крикнул Влад, – ни за что и никогда туда не вернусь.

Егор встал и, потянув Машу за руку, шагнул вместе с ней с дороги в траву. Повернувшись, он посмотрел на вход в тоннель – ничего неожиданного пока не произошло.

– Ну, и где твой фокус? – ухмыльнулся Влад.

– Сейчас будет, – уверенно сказал Егор, заметив изменения. Сначала медленно, но неумолимо и с нарастающей скоростью, край дороги стал смещаться в сторону тоннеля. Как гигантский язык возвращается в рот, дорожное полотно втянулось внутрь – с резким и громким хлопком вход в тоннель исчез.

Секунду ребята смотрели на неровный край скальной поверхности в том месте, где только что был вход, на скудную растительность, пробивающуюся из этой скалы, а потом закричала Маша.

Громко, пронзительно и безумно.

Упав на колени, закрыв лицо руками, прячась от действительности.

И никто из них не попытался успокоить её.

Они просто стояли и смотрели на скалу, которая только что была тоннелем.

Когда Маша, потеряв сознание, перестала кричать, звенящая тишина обрушилась на них. Если спокойно стоящий Егор предполагал (а, можно сказать, знал), что должно произойти, то для остальных исчезновение входа в тоннель стало полной неожиданностью. Влад, вскочив на ноги, стоял с открытым ртом и круглыми глазами. Саша по-прежнему сидела на траве, судорожно сцепив руки и прижав колени к груди. Глаза широко открыты, а сознание балансирует на краю безумия.

Они жили в том реальном мире, где сказки придумывали сказочники – взрослые люди, оставшиеся навсегда детьми, а фантастические истории создавали фантасты – странные люди, которые вываливали на страницы книг своё безумное сознание, набитое под завязку нереальными фантазиями.

Они знали, что Дед Мороз скоропостижно умер в их далёком детстве, однажды явившись в образе двоюродного дяди, который надел на себя красный халат и спрятал лицо за белой бородой. Гарри Поттер вырос вместе с ними, став обычным очкариком, и растеряв все свои волшебные способности в бурном пубертатном периоде. И, если путешествие в тоннеле, построенном человеком, можно объяснить для себя тем, что они «заблудились в трёх соснах», то это ничем необъяснимое изменение в пространстве, увиденное ими, нарушало стройную картину мира в их сознании. Абсолютно нереальное исчезновение тоннеля пробило брешь в полной уверенности, что окружающий их мир достаточно предсказуем.

Впрочем, не выдержала только Маша. Когда она открыла глаза, в них отсутствовало сознание – зрачки плавали в пустоте безумия.

– Маша, ты меня видишь? – спросила Саша, посадив подругу и, удерживая её в этом положении. Ответа не последовало – девушка бессмысленно смотрела в сторону. Саша, решив действовать решительно, ударила её по щеке. Никакой реакции не последовало, голова Маши мотнулась в сторону, на щеке появилось красное пятно, и все.

– Да что же это такое? – чуть не плача, сказала Саша. – Почему это происходит с нами? Почему и зачем?

Никто не ответил. Влад все также стоял и смотрел на скалу. В его глазах завис тот же вопрос, но он молчал, в глубине сознания понимая, что никто не ответит.

Егор, для которого Срединный мир Стивена Кинга был так же реален, как далёкий город Владивосток и забайкальские сопки, – это всего лишь вопрос времени, когда он там побывает, – спокойно смотрел на реакцию ребят. Может, надо было их подготовить к тому, что произойдёт, но он полагал, что время, проведённое в тоннеле, не должно пройти для них даром. Глядя в пустые глаза Маши, он вздохнул, понимая, что ошибся, примерив ситуацию на себя, но – что сделано, то сделано.

Саша, прижав к себе подругу, наконец-то заплакала.

– Егор, я бы с удовольствием тебя сейчас убил, – сказал Влад без каких-либо эмоций в голосе.

– Думаешь, что-то от этого изменится?

– Может, ничего не изменится, но мне стало бы лучше. Хотя бы чуть-чуть.

Егор ничего не ответил, Влад тоже замолчал, и, в нарушаемой только плачем, тишине, они посмотрели друг на друга. Уже не друзья, еще не смертельные враги – два молодых человека, каждый со своим осознанием случившегося, навсегда разделённые свалившейся на них новой реальностью. Они могли думать о том, что окружающий их мир находится в Испании. В стране, куда они приехали на отдых (в конце концов, вдруг у этих испанцев такое бывает, понастроили тоннелей в горах и сами регулярно теряются в них). Но исчезнувший на их глазах вход в тоннель невозможно объяснить привычной земной реальностью.

– Что нам теперь делать? – всхлипывая, спросила Саша.

Егор, втайне обрадовавшись тому, что Саша стала задавать правильные вопросы, сказал:

– Я бы для начала нашёл воду.

– Да, – поддержал его Влад, – когда мы обнаружим воду, то рядом обязательно будут люди. Ну, а когда мы найдём людей, весь этот бред, наконец-то, прекратится. И мы поедем домой.

Егор ничего не сказал на это смелое утверждение, понимая, что сейчас нельзя разрушать даже призрачную надежду.

– Отсюда видно, что в горах есть ледники, значит, должны быть горные реки. Я сейчас заберусь на скалу и посмотрю сверху. Надеюсь, что-нибудь увижу, – сказал он и пошёл к одинокой скале.

2

Выросший в городе, Егор никогда не лазил по скалам. На деревья он взбирался вместе со сверстниками, по крышам гаражей бегал, прыгал в глубокий сугроб с крыши одноэтажной подстанции с грозной надписью «Не влезай – убьёт», но никогда не забирался по неровной почти отвесной поверхности скалы. Время, солнце и ветер создали для него удобные места для того, чтобы хвататься руками и опираться ногами, но ветер, налетающий порывами, пытался сбросить его.

Егор, сосредоточившись на подъёме, смотрел перед собой, подтягиваясь на руках и прижимаясь к скале. Он знал, что нельзя смотреть вниз, но, тем не менее, глянул один раз через плечо – Саша все также сидела на траве, прижимая к себе Машу, а Влад стоял под скалой. Голова закружилась, но совсем немного, – он еще не успел забраться высоко. Егор посмотрел вверх, и, убедившись, что вершина не так уж и далека, с прежней осторожностью и большим энтузиазмом полез дальше.

У него получилось. Гордый собой, Егор перевалил тело через последний выступ и сел на маленькой площадке. Ветер, давно растрепавший его волосы, на открытом пространстве скалы начал дуть с удвоенной силой, поэтому Егору пришлось ухватиться обеими руками за край скальной поверхности. Только после этого он осмотрелся. Находясь сверху, он понял, что скала невысокая, примерно метров десять-пятнадцать-двадцать, не так уж далеко вокруг можно посмотреть.

Справа, там, где почти весь горизонт занимали горные вершины, ничего не было. Прямо перед ним и слева – невысокие пологие горы, поросшие травой, местами светло-серые скалы и «сосновая» роща. Скала, в которой исчез тоннель, значительно выше, чем Егор сейчас находился, поэтому он не смог увидеть, что за ней.

– Ничего интересного вокруг, – крикнул он Владу, – вокруг горы и все.

– Смотри лучше, – послышался совет снизу.

Егор, немного наклонившись, посмотрел вниз. Теперь, рядом с Владом стояла Саша и тоже смотрела вверх. Маша сидела там, где её оставила подруга – на коленях, неподвижно с опущенным лицом.

Егор подумал, что жаль Машу, но может все направится и в её голове все встанет на свои места. И когда он ушёл взглядом от одиноко сидящей фигуры, чуть правее от скалы, он увидел отражение солнца в какой-то зеркальной поверхности. Солнечный зайчик, блеснувший нежданно-негаданно среди однотипного пейзажа.

Егор даже привстал, забыв о ветре, – пусть достаточно далеко, но на все сто, он увидел водную поверхность. Что-то похожее на небольшое озерцо.

Налетевший порыв ветра заставил его судорожно ухватиться за скальный выступ и присесть.

– Есть! – крикнул он. – Там есть вода!

– Где? – хором крикнули Влад с Сашей.

– Вон там, – показал направление рукой Егор, отпустив скальный выступ на мгновение, – я сейчас слезу и мы пойдём туда.

– Ага, давай, спускайся, – ответил Влад, и пошёл в указанном направлении, не оборачиваясь и никак не отреагировав на просьбу Саши помочь вести Машу.

Спускаться вниз оказалось значительно сложнее. Егор дважды чуть не сорвался, порвав футболку и поцарапав до крови ладони. Вспотевший от непривычных усилий, он спрыгнул на траву и, стерев кровь с ладоней о джинсы, побежал догонять своих спутников.

Влад вырвался далеко вперёд – его спина исчезла за скалой. Саша, подхватив безвольное тело Маши, вела её под руку, заметно отстав от Влада. Егор, прибавив шаг, легко догнал девушек и подхватил Машу с другой стороны.

Саша даже не посмотрела в его сторону, словно не обратила внимания на подоспевшую помощь.

– Я вот думаю, а где Василий? – сказал Егор. Его немного тяготило молчание, поэтому он попытался спровоцировать Сашу на разговор. Не получив ответа, он сам продолжил игру в одни ворота:

– Он наверняка тоже вышел из тоннеля, причём, не позвал нас, когда обнаружил выход. Вопрос в том, куда он пошёл? Честно говоря, совсем не хочу с ним встречаться. Он мне кажется хладнокровным убийцей. Сейчас, когда его нет рядом, скажи мне, Саша, как он убил Аделаиду.

– Зачем тебе это? – равнодушно спросила Саша.

– Я не верю, что он защищался. Скорее всего, он напал первым и хладнокровно убил её.

– А не все ли равно, как это произошло.

– Нет, не все равно, учитывая, что он где-то рядом.

– Ну, хорошо. Если хочешь знать, как все было, то, пожалуйста, – сказала Саша, – Аделаида напала первой, когда Василий заснул. Как он и рассказывал, она навалилась на него всем телом. Свинья килограмм на сто. Попробуй такую скотину сдвинь с места. Василий только ногами дёргал. Сначала Влад, а затем мы с Машей бросились ему на помощь. Влад схватил за волосы, мы с Машкой за руки и стащили её с Василия. Она боролась с нами, как зверь, – отбросила меня в сторону, лягнула Влада ногой. Тут нам на помощь подоспел Василий, и вчетвером мы её били головой о стену. И в тот момент я не думала о том, что мы можем убить. А, когда мы поняли, что она мертва, я нашла для себя оправдание, – если бы не мы её, то она бы передушила нас, как цыплят.

Егор слушал и молчал. Если все так, то он ошибался в отношении Василия.

– По-моему, у Маши с головой стало плохо уже тогда, – продолжала говорить Саша, – она тогда рыдала над телом Аделаиды, а, перестав оплакивать её и, может быть, себя, замкнулась.

– Скорее всего, – кивнул Егор.

Они синхронно посмотрели на лицо Маши, – глаза закрыты, лицо безвольно болтается. Она шла, но только потому, что её вели – ноги не шли, а почти волочились.

– Там действительно есть вода? – спросила Саша.

– Что-то похоже на озеро, – подтвердил Егор, – достаточно далеко, но, думаю, примерно за час мы доберёмся. А Влад, я думаю, даже быстрее.

– Я боюсь поверить в это, – вздохнула Саша, – если там не будет воды, или её нельзя будет пить, я тоже не выдержу. Слечу с катушек.

– Выдержишь, ты сильная.

Саша хмыкнула. И ничего не сказала.

Егор тоже замолчал, обдумывая все сказанное Сашей.

Сейчас они шли по склону вниз. Влад бежал впереди и уже очень далеко от них – он поднимался на следующий склон, за которым и должно быть озеро. Саша неожиданно споткнулась и, падая, увлекла за собой Машу. Егор, понимая, что не удержит двух девушек, отпустил Машу, и побежал за катящимися телами. Внизу он помог встать Саше. Они посмотрели на Машу, которая свернулась клубком и закрыла голову руками.

– Мы можем вернуться за ней позже, – сказал Егор, – сейчас мы потерям много времени, пытаясь поднять и вести её дальше.

Саша согласно кивнула, и они пошли вверх по склону.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, они взобрались на гору и, остановившись на мгновение, увидели, что Влад уже спустился с горы. Перед ними раскинулась маленькая долина, в центре которой находилось маленькое озеро. Почти идеально круглое, примерно, метров тридцать в диаметре. Егор даже подумал, что редко встречаются такие природные образования – вода, ветер и время не могут так равномерно изменять берег водоёма. И ещё одну особенность заметило его сознание – он после понял, что увидел это – хотя дул ветер, поверхность озера оставалась гладкой и неподвижной.

Но его интуиция в этот момент молчала, задавленная проснувшейся жаждой.

Они с Сашей, увидев воду, помчались вниз, гонимые нарастающим желанием утолить жажду. Они бежали даже тогда, когда посреди озера внезапно вырос столб – белая округлая масса, которая даже издалека казалась ужасающе-нереальной. И ужас состоял в том, что этот «столб», не имея на своей поверхности ничего даже отдалённо похожего на глаза, наблюдал за их приближением. Это чувство, что на тебя пристально смотрят и заставляют двигаться вперёд, они ощущали всем телом.

Егор запоздало подумал, что Влад продолжает приближаться к «озеру», хотя, наверняка, увидел опасность.

– Стой! – крикнул он, хватая Сашу за руку. Та попыталась вырваться, но быстро подчинилась, понимая, что Егор прав.

– Его уже не остановить, – сказала она, имея в виду Влада, глядя, как тот приближается к «озеру».