Текст книги "Телохранитель"

– Зачем ты сгущаешь краски раньше времени, Стэн? – с улыбкой спросил водитель. – Хочешь, чтобы парень передумал?

– Ну как тебе сказать? – продолжая наблюдать за Майклом исподлобья, медленно произнес Хадсон. – Если он по-настоящему предан генералу, то никакими речами о печальной участи предшественников его не пронять. Если же нет…

– Тогда мы с тобой, Спайк, зря старались, – докончил за него Хокинс.

Майкл не собирался бахвалиться, бить себя кулаком в грудь и клясться в верности до гроба. Он с давних пор предпочитал доказывать свою компетентность не на словах, а на деле.

– Не зря, сэр, – холодно заявил Купер. – Можете на меня рассчитывать.

– Отлично, Танго, – сказал майор, улыбнувшись уголком рта. – Тогда давай обсудим детали твоего назначения…

Черный «эскалейт» пересек мост и полетел по ночному Манхэттену. Бронкс вместе с улыбкой Эрнесто, Конем, Грузовиком, «лисами» и Томом, которого Вихров спас в Афгане несколько лет назад, – вся его прошлая новая жизнь осталась позади. Майкл-вышибала сошел со сцены. Майкл-телохранитель на нее только что поднялся.

* * *

Полиция приехала довольно быстро – ближе к утру. Еще царили сумерки, но до рассвета было уже недалеко.

– Притормози-ка здесь, – сказал чернокожий офицер своему рыжему напарнику, сидящему за рулем.

Патрульная машина остановилась у обочины в паре десятков футов от парадного входа «Улыбки Эрнесто». Впрочем, отныне клиенты могли входить внутрь не только через дверь, но и через зияющие провалы окон. Повсюду валялись осколки и мелкая стеклянная крошка. Кроме того, пули оббили штукатурку со стен, и от былого лоска, к которому стремился пуэрториканский хозяин, не осталось и следа.

– Ты только погляди… – оторопело пробормотал негр и, распахнув дверь, спешно выбрался из машины.

Рыжий старался не отставать от своего наставника: сам он две недели как поступил на службу и потому во всем подражал более мудрому напарнику.

Негр на всякий случай вытащил из кобуры пистолет и, озираясь по сторонам, устремился к главному входу. Чем ближе он подходил, тем четче видел темно-коричневую лужу на пороге. Видеть подобное офицеру доводилось не раз: это была засохшая кровь.

Только кто ее пролил?

Негр покосился в сторону ресторана, некогда принадлежавшего итальянцам, а ныне недвусмысленно именуемый «Лисья нора». Там, внутри, обитали теперь страшные люди – китайские гангстеры, к которым офицерам строго-настрого запрещалось приближаться. Пусть даже азиат будет стоять рядом с трупом, по локоть в чужой крови, и продолжать стрелять в бездыханное тело, просто так, для успокоения нервов. И дело не только в том, что Синдикат давно выкупил здешнее управление полиции и самолично распоряжался, как ей быть с этими или теми. Просто разозленный азиат, вполне возможно, не обрадуется, если к нему с дурацкими вопросами подойдет парень в полицейской форме. Вероятно, азиат даже решит выстрелить в слишком «правильного» офицера… или даже вовсе его прикончить. А ведь у кого-то из офицеров дома жены, дети… Негоже мужу и отцу погибать в неравном и, главное, бессмысленном противостоянии с китайской мафией. Тем более что начальство не одобряет.

А ведь поначалу находились даже те, кто не просто задавал вопросы, но еще и осмеливался стрелять в ответ!.. Могилы тех парней, увы, давно поросли травой. Чернокожий офицер хорошо помнил одного из таких героев. Его звали Билл Саймак, и он был представителем «старой школы», которые брать взятку считали ниже своего достоинства. Нынешняя Америка, живущая по принципу «невмешательства в дела богатых», подобных «чистоплюев» не любила. По мнению сильных мира сего, подобные типы мешали «глобальному плану», в подробности которого обычных мещан никто не посвящал. Билл пытался гнуть свою линию, но очень скоро понял, что это никому не нужно. Он запил, вроде бы смирился. А потом во время банального патрулирования просто снес одному из «лисов» башку. Ублюдок безжалостно избивал ногами совсем еще юную девицу, и та наверняка бы скончалась, если б Саймак не вмешался.

Впрочем, китайцы ее все равно убили, правда, на день позже, чем собирались. А следом за ней прикончили и Билла – чтобы другим копам неповадно было. Их услышали. Капитан провел несколько срочных совещаний, во время которых настойчиво призывал офицеров держаться подальше от банды «лисов».

С того дня много воды утекло. И темнокожий офицер уже не был тем наивным мальчиком, который делит весь мир на черное и белое. Он знает свой «шесток», не лезет на рожон и каждый вечер, перед тем как улечься спать, благодарит Бога за то, что позволил ему прожить еще один чудесный день.

Но вот сегодня негру и его молодому напарнику не свезло оказаться на маршруте. Чернокожий долго отбрехивался, но диспетчер был неумолим. Пришлось ехать.

Но увидеть подобную разруху офицеры, конечно же, не ожидали.

– Что же здесь произошло? – ошарашенно произнес рыжий.

– Война, – хмуро посмотрев на разбросанные по дороге гильзы, сказал негр.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять: калибр крупный, то есть стреляли не из автомата или там пистолета, а из снайперской винтовки или (что более вероятно, учитывая расстояние до кафе и количества гильз) пулемета. То есть настроены были серьезней некуда.

Негр перевел взгляд на вывеску, которую тоже изрядно потрепало шквальным огнем. «Улыбка Эрнесто». По сути, вонючая забегаловка, которая каким-то чудом умудрилась выживать все эти годы рядом с настоящей обителью зла, которой без преувеличений была «Лисья нора».

Правда, вчерашним вечером и эта «сказка» подошла к концу. Как ни пытался хозяин кафе, улыбчивый и податливый пуэрториканец Эрнесто, удержаться на плаву, как ни умасливал грозных соседей, а те его все равно слопали.

Негр наконец достиг дверного проема и медленно опустился на корточки рядом с кровавым пятном.

– Боже… – испуганно пробормотал рыжий.

Казалось, он только увидел это пятно. Что сказать? Молодежь, такая молодежь…

– Привыкай, – наставительно изрек чернокожий офицер, оглянувшись на спутника. – В нашем районе подобное случается чуть ли не каждую неделю. Не всегда все настолько ужасно, да. – Он снова окинул взглядом здание кафешки. – Но люди тут мрут как мухи – это факт.

– И что, неужели ничего с этим нельзя поделать? – робко поинтересовался рыжий.

– Пробовали уже до тебя. Не вышло. Поэтому и тебе не советую, – сказал негр, поднимаясь с корточек. – Героям в нынешней полиции не место.

– А как же вы?

– А я себе не враг, Марк, – со вздохом произнес чернокожий офицер. – Был, помню, как ты, тоже удивлялся – как же можно спускать на тормозах подобное? – Он взглядом указал на засохшую кровь под ногами. – Ничего, привыкнешь. Особенно когда поймешь, что от тебя, по сути, ничего не зависит. Вступишься за кого-то – не спасешь, только отсрочишь неминуемое и себе приговор выпишешь. У этих, – негр мотнул головой в сторону «Лисьей норы», – с обидчиками разговор короткий – пуля в лоб и вся недолга. И что ты кому докажешь? Сыграешь роль жертвы в очередном липовом «глухаре» и забудешься через неделю. Живи по принципу «своя рубашка ближе к телу», Марк. Так тут правильней.

– Страшно так жить, – тихо пробормотал рыжий.

Негр хотел сказать что-то еще, когда изнутри донесся какой-то звук. Подняв вверх указательный палец – помолчи, мол, – чернокожий офицер весь обратился в слух.

– Слышишь? – прошептал он. – Как будто плачет кто-то?

Рыжий тоже прислушался.

– И впрямь, – сказал он удивленно. – Кто-то в здании?

Чернокожий приложил палец к губам и, держа пистолет в вытянутых перед собой руках, на цыпочках устремился внутрь. Рыжему не оставалось ничего иного, кроме как последовать за старшим товарищем.

Внутри было еще страшней, чем снаружи. И речь шла не только о некогда уютной обстановке, от которой ныне напоминали только разбросанные по полу фрагменты. Весь пол был залит кровью, как будто вчерашним вечером кафе превратилось в мясную лавку. Но куда делись трупы? Их не было.

Только посреди зала сидел в позе «лотоса» растрепанный мужчина лет сорока пяти, очень смахивающий на хозяина разгромленного кафе Эрнесто. От настоящего Эрнесто его отличало разве что отсутствие знаменитой улыбки, с которым всегда ассоциировалась эта закусочная.

Пуэрториканец плакал и рвал на голове волосы.

Его жизнь была кончена.

Глава вторая
Знакомства

Иронично, но главной обязанностью новоиспеченного телохранителя, помимо, собственно, защиты генерала, стало ни при каких обстоятельствах не рассказывать генералу о том, что он – его телохранитель.

Осмыслить это было довольно тяжело. Но причины такого странного правила крылись в самом генерале Тейлоре. Он, видите ли, терпеть не мог, когда его кто-то опекал. Так повелось с давних пор, еще когда будущий генерал только-только поступил на службу. Тогда он быстро выучил, что всегда надо рассчитывать только на самого себя, и с тех пор старался не изменять собственным принципам. Хуже всего, что он действительно мог справиться практически с любой проблемой, и оттого его вера в себя только крепла. А если бы хоть кто-то додумался намекнуть, что, мол, с годами-то вы моложе не становитесь, этого «кого-то» пришлось бы соскребать с асфальта, поскольку генерал бы его попросту размазал.

И хотя, разумеется, телохранители у него все же имелись – куда ж без них лидеру многотысячной армии!.. – Тейлор им не доверял и всячески норовил избежать их заботы.

Вот в таких непростых условиях предстояло работать Майклу Куперу… точней, занявшему его место Михаилу Вихрову.

«Как хорошо, что все это не свалилось на меня сразу, – думал бывший вышибала, глядя в окно на унылый пейзаж за окном. – Иначе я бы, наверное, с ума сошел…»

В аэропорту Нью-Йорка Хокинс и Майкл распрощались с майором Хадсоном (он крепко пожал руку Куперу и пожелал ему успеха в новом непростом деле) и на частном самолете отправились в Финикс, где находилось ранчо «Эстрелла» – резиденция генерала Тейлора. Весь перелет они обсуждали будущую встречу с легендой. По задумке майора и капитана, Купер должен был занять должность личного порученца Хокинса, стать этаким «адъютантом адъютанта». Это позволило бы ему всегда находиться рядом с непосредственным начальником и генералом и тишком предотвращать любые выпады в сторону Тейлора. На резонный вопрос Майкла, как капитан объяснил, что назначает помощником солдата, еще буквально вчера томившегося в плену, Хокинс ответил просто: «Это мое личное дело».

– Недавно к нам просочилась информация о готовящемся покушении на генерала, – вещал капитан. – Мы пытались сыскать концы, но пока безуспешно. Поэтому ты с самого начала должен быть, как натянутая струна – сосредоточен и готов к любому повороту событий. Я ясно выражаюсь?

– Вполне, сэр, – пробормотал Купер.

Новость о грядущем покушении, словно заправский боксер, буквально выбила воздух из его легких, но он упрямо не подал виду – не хотел, чтобы Хокинс счел его за труса. Впрочем, чего еще Майкл ждал? Потенциально генерал все время находился под прицелом – за шестьдесят с лишним лет этот несгибаемый человек нажил себе немало врагов. И хотя главная угроза определенно исходила от Синдиката, на самом деле беда могла прийти откуда угодно.

– Главное, не позволяй ему тебя ломать, – заметил Хокинс, когда машина уже подъехала к воротам ранчо, и угрюмый парень в штатском неспешно пошел к водителю, дабы взглянуть на его пропуск. – А он, будь уверен, будет. Он ведь генерал. У него в подкорке это – стремление проверять всех на крепость.

– Как-нибудь справлюсь, – уверенно заявил Майкл.

Несмотря на то что будущее казалось весьма непростым, оно было связано с главной святыней Легиона, а разве не к этому Купер стремился с того самого дня, как впервые узнал об армии Тейлора? Ему оказана высокая честь – возможность защищать символ всего движения, и как он ею распорядится, зависит только от него самого.

– Пока я тебя не представлю, помалкивай, – продолжал наставлять Майкла капитан. – Заговоришь, когда он сам начнет тебе вопросы задавать – а он начнет, будь уверен. Он пролистал твое личное дело, прежде чем одобрить тебя в качестве моего помощника, поэтому наверняка знает и о пленении, и о службе в армии США. Я думаю, не надо объяснять, что может случиться, если твой рассказ будет отличаться от биографии настоящего Купера?

Майкл замотал головой – конечно, он все понимал, поэтому и прочел дело от корки до корки раз десять, не меньше, в перерывах между нравоучениями Хокинса. Меньше всего ему хотелось снова вылететь из обоймы, едва в нее вернувшись.

– А вот еще насчет покушения… – подал голос Купер, искоса наблюдая, как створки ворот медленно открываются внутрь. – Неизвестно, где оно случится?

– Странный вопрос, – ухмыльнулся Хокинс. – Наверное, об этом известно разве что тем, кто его готовит.

– Я не так выразился, – тут же спешно вставил Майкл. – Я имел в виду, это ведь наверняка должно произойти где-то вне дома? На каком-то… светском вечере… или куда там ходит генерал? А может, по дороге на такой вечер…

– Вероятность покушения за пределами ранчо, понятно, выше. Но это не значит, что на территории «Эстреллы» можно расслабиться. Иначе те, кто организовывают покушение, не преминут такой беспечностью воспользоваться.

– Это-то понятно, сэр. Я просто имел в виду, что, возможно, генералу лучше отсидеться дома какое-то время?

– Ну, мыслишь ты, в принципе, верно, – признал капитан.

Створки ворот наконец открылись достаточно, чтобы их автомобиль мог заехать на территорию ранчо. Караульный махнул рукой водителю, и тот направил машину к зияющему проему.

– Вот только «какое-то время» может слишком затянуться, чем обязательно воспользуется Синдикат, чтобы укрепить свои и без того достаточно прочные события. Да и генерал не из тех, кто будет отсиживаться на ранчо из-за какой-то мифической угрозы, – продолжил Хокинс. – Если он узнает о готовящемся покушении, это его только подстегнет.

– Постойте, так он… не в курсе? – удивился Майкл.

– Ну разумеется, нет. А если ты думаешь, что его осведомленность как-то нам поможет, ты просто плохо знаешь генерала. Ничего, скоро сам увидишь, что из себя представляет Джон Тейлор.

– Но нельзя же совсем ничего не говорить о покушении, – продолжал упираться Купер.

– Мы обсудим это снова чуть позже, договорились? – сказал Хокинс и отвернулся к окну.

Машина как раз объехала вокруг ранчо и остановилась у задней двери.

– Прошу на выход, – бросил капитан, первым выбираясь из автомобиля.

Майкл не заставил себя ждать.

Оказавшись снаружи, он всецело ощутил на себе ярость безжалостного аризонского солнца. Неудивительно, что у прежних обитателей этих земель, индейцев, кожа имела красный оттенок!.. Даже для настоящего Купера, уроженца Юты, здесь наверняка было бы жарковато, что и говорить о родившемся и выросшем в России Вихрове!.. Не зря же он шутил про Аляску, когда Хадсон просил его уехать в Нью-Йорк!.. Обливаясь по́том, Майкл уставился на трехэтажное здание ранчо, которое, несмотря на некоторую обшарпанность стен, казалось весьма крепким, если не сказать «монолитным». Собственно, ранчо больше всего походило на самого Тейлора – грубоватое, не слишком привлекательное на вид, но производящее впечатление чего-то основательного, практически несокрушимого.

Продолжая любоваться «за́мком» генерала, Майкл обогнул машину и вместе с Хокинсом поднялся на крыльцо. На веранде скучали двое парней в штатском. При виде капитана они нехотя отдали под козырек, Купера же лишь окинули хмурыми оценивающими взглядами и отвернулись, не удостоив даже кивком.

«Интересно, они в курсе, кто я? – думал он. – Ну, то есть вряд ли они знают, что я буду этаким теневым телохранителем генерала. Но хотя бы то, что я буду первым помощником Хокинса?»

Капитан тем временем открыл дверь одним из миллиарда ключей, висящих на брелоке, и первым перешагнул через порог. Не желая оставаться наедине с караульными, Майкл вошел следом.

Увы, внутри было так же душно, как и снаружи. Купер чертыхнулся про себя – он-то надеялся, что тут надрывается кондиционер!.. – но вслух недовольства не высказал.

– Капитан, сэр! – Расплывшись в улыбке, некий седобородый тип поднялся из кресла и подошел к вновь прибывшим. – Вы вернулись!

– Хоть кто-то действительно рад меня видеть, – сказал Хокинс, пожимая мозолистую руку Бородача. – Знакомься, Майкл – это лейтенант Барни Шейбак, он приглядывает за домом генерала. Барни, это Майкл Купер, о котором я тебе рассказывал.

– Здравствуй, Майкл, – приветливо сказал Шейбак.

– Сэр.

Они обменялись рукопожатием, и лейтенант тут же потерял к телохранителю всякий интерес.

– Если тебе интересно, Тейлор на кухне, – снова повернувшись к Хокинсу, сказал Шейбак. – И он не в настроении.

– А когда он был в настроении в последний раз? – хмыкнул капитан.

– Ну, может быть, в детстве? – предположил лейтенант.

– Сомневаюсь, – покачал головой Хокинс и, оглянувшись на Майкла, сказал: – Подожди здесь, ладно? Взгляну на него поближе, посмотрю, насколько он раздражен… Пока оглядись вокруг. Если будут вопросы, задавай их лейтенанту, он с радостью ответит, правда, Барни?

– Как скажете, капитан, – пожал плечами Шейбак.

– Все понял, Майкл?

– Да, сэр, – отозвался Купер.

Хокинс похлопал его по плечу и отправился на кухню, и Майкл остался наедине с лейтенантом. Едва капитан скрылся из виду, улыбка сползла с лица бородача, и он предупредил Купера:

– Ходи, смотри, а меня не дергай, понял?

– Да, сэр, – выдавил Майкл.

– Ну вот и славно. – Шейбак снова подошел к креслу и с наслаждением в него плюхнулся. – Рад, что ты такой… понятливый…

Майкл одарил вытянувшего ноги лейтенанта насмешливым взглядом и отвернулся. В принципе, телохранитель и не рассчитывал, что Барни станет с ним нянчиться – несмотря на довольно обширный послужной список, Купер не был офицером и ровней Шейбаку. Впрочем, горевал Майкл недолго – на одной из стен он приметил фото в рамке и тут же поспешил к нему.

На снимке сравнительно молодому генералу Тейлору пожимал руку первый чернокожий президент Соединенных Штатов Барак Обама. Майкл долго ломал голову, пытаясь понять, когда мог быть сделан подобный снимок, пока не углядел в правом нижнем углу дату: десятое ноября две тысячи двенадцатого года. Третья Афганская кампания только-только завершилась оглушительной победой американцев, Обама, во многом благодаря этому успеху переизбранный на второй срок, встречает сорокалетнего генерала ВВС в Овальном кабинете.

Золотые времена для легенды, золотые времена для всей Америки в целом…

Это уже потом будет иранская кампания, когда Тейлора снимут с поста главнокомандующего в самый неподходящий момент и поставят вместо него генерала Стэнли Паккарда, способного только улыбаться на камеру, но не руководить действием огромной армии.

Майкл невольно поежился, вспомнив, чем завершилось назначение Паккарда. Известие о «Кошмаре Бонаба» поразило весь мир. «Сирджанская мясорубка», случившаяся при Тейлоре, в сравнении с «Кошмаром» казалась всего лишь неловким конфузом. Новоиспеченный генерал угробил без малого тысячу солдат, еще около пятисот оказались при смерти, но выжили, и не меньше сотни из них стали инвалидами. Таков был печальный итог той кампании, после которого тогдашний президент Нельсон отозвал войска из Ирана и разжаловал Паккарда в полковники.

Наверное, именно поэтому фотографий с Нельсоном нигде не видно.

– Генерал, сэр… – услышал Майкл за спиной и невольно вздрогнул, спиной почувствовав чей-то пристальный взгляд.

Медленно, будто время разом замедлило ход, он повернулся и увидел его.

Джон Тейлор стоял между капитаном Хокинсом и вытянувшимся в струнку лейтенантом Шейбаком и, хмурясь, рассматривал вновь прибывшего. Купер почувствовал себя музейным экспонатом, подлинность которого приехал проверить некий всемирно известный эксперт. В данном случае многоопытный генерал, надо думать, пытался определить, кто перед ним – достойный человек или неуверенный в себе трус? И хотя подобная процедура изначально казалась весьма сомнительной – ну разве можно с ходу понять чью-то истинную сущность? – легенда Легиона славился как раз таки умением с первого взгляда распознать в человеке некую «искру» или же ее полное отсутствие.

Как бы то ни было, Майклу оставалось только терпеливо ждать, пока генерал им налюбуется.

– Капрал Купер, – после минутной паузы наконец прогремел Тейлор.

– Здравствуйте, сэр, – чинно поприветствовал хозяина ранчо Майкл.

Это был вожделенный миг встречи со своим кумиром. Как много хотел сказать ему Купер!.. И о том, как генерал повлиял на его мировоззрение. И о его выдающейся мудрости, позволившей США победить в стольких масштабных войнах. И о глупости президента Нельсона, который своим решением, по сути, обрек Штаты на поражение в и без того крайне непростой иранской кампании.

Купер хотел сказать многое, но в итоге ничего сказать не успел – прежде чем телохранитель открыл рот снова, генерал повернулся к лейтенанту Шейбаку и наставительно изрек:

– Нас будут ждать в аэропорту ровно в пять, поэтому мы должны выехать не позже трех. Будьте готовы, и водителя предупредите.

Шейбак кивнул.

Капитан взглядом указал на Купера и произнес:

– Майкл поедет с нами.

«Куда я с ними поеду?» – удивленно подумал Майкл.

Тейлор оглянулся на телохранителя, еще раз окинул его тяжелым взором и сказал:

– Ваш помощник – вы и решайте. Если вы в нем уверены, какие могут быть возражения с моей стороны? Поступайте, как считаете нужным, в общем, и не дергайте меня по пустякам.

С этими словами генерал удалился, а капитан накинулся на лейтенанта:

– Какого черта, Барни?

– Что не так, сэр? – делано подивился Шейбак.

– Почему ты не показал Майклу, где ему расположиться?

– Я думал, вы сами этим займетесь, – пробурчал лейтенант.

– Меньше чем через три часа нам следует быть в аэропорту или ты забыл, что мы летим в Вашингтон?

– Как это связано с углом для Майкла? – спросил Барни, с трудом сдерживая раздражение.

– Ты не слышал? Я только что сказал генералу, что Майкл летит со мной. Давай займись делом, потом еще насидишься в кресле, когда мы уедем! – поторопил бородача Хокинс.

Шейбак хмуро посмотрел на Купера. Взгляд его не сулил новоиспеченному телохранителю ничего хорошего. Впрочем, Майкла не так-то просто было запугать – конечно, не хотелось в первый же день на службе обзаводится недоброжелателем, но что мог Купер поделать? Вступиться за Барни значило возражать капитану Хокинсу, то есть непосредственному начальнику – что, конечно, еще хуже. Поэтому-то Майкл и предпочитал помалкивать. Всем известно, что в спор двух офицеров капралу лучше не лезть даже при большой необходимости. А тут – какая необходимость?..

– Пойдем, Майкл, – проскрипел Шейбак и, провожаемый рассерженным взглядом Хокинса, первым устремился к лестнице.

Купер успел сделать пару шагов в том же направлении, когда капитан окликнул его:

– Эй, Майкл.

– Да, сэр? – оглянулся Купер.

– Не забудь перекусить перед вылетом, – сказал он. – Вечер обещает быть насыщенным.

– А куда же мы летим? – напрямик спросил телохранитель.

– Мне начинает казаться, что я разговариваю на каком-то ином, отличном от английского, языке, – раздраженно признался капитан. – В Вашингтон мы летим, на презентацию, связанную с началом производства «МЕХ».

– «МЕХ»? – переспросил Майкл.

– Иди с Барни, – устало бросил Хокинс. – Как разберешься, где твоя койка, и пообедаешь, найдешь меня, и мы поговорим.

– Да, сэр, – кивнул Купер и пошел к лестнице, у которой, нетерпеливо тарабаня пальцами по перилам, стоял Шейбак.

Пока они не поднялись на второй этаж, лейтенант молчал. Однако стоило им остаться наедине, он вцепился в спутника злобным, как десяток голодных овчарок, взглядом и прорычал:

– Если ты думаешь, что быть под опекой капитана Хокинса очень круто, то я тебя расстрою: это не так. Здесь ребята все с головой дружат, дураков и лопухов нет, все за генерала горой. Будешь так держаться – хорошо, не будешь – долго тут не протянешь. Сечешь, Майкл?

Последним двум словам он нарочно придал саркастический окрас, чтобы подчеркнуть свое отношение к Куперу – мелкой пешке, незнамо зачем выставленной на доску капитаном Хокинсом. Майклу жутко хотелось вмазать в наглую бородатую лейтенантскую морду, но он сдержался. Хокинс с Хадсоном и так пошли на обман, чтобы только Купер смог вернуться в строй, и он не мог подвести их доверие, в первый же день подравшись с офицером. Поэтому Майкл лишь покорно ответил:

– Да, сэр. Секу.

– Ах да, ты же у нас очень понятливый… – делано спохватился Шейбак. – Ну вперед, покажу, где твой угол.

Это оказалась крохотная комнатенка, больше похожая на крохотную кладовку. Кровать, тумбочка и вешалка на стене – вот, собственно, и вся обстановка.

– Не «Гранд-отель», конечно, – фыркнул лейтенант, – но ты тут и бывать-то не будешь, по сути, только время от времени спать.

Купера вполне все устраивало, поэтому он лишь кивнул. Комнатка над кафе, в которой он прожил без малого полтора года, была, конечно, побольше, зато там дуло из всех щелей и водились крысы. Нынешние же «апартаменты» казались куда более опрятными, да и зима в Финиксе, что греха таить, была не такая холодная, как в том же Нью-Йорке.

– Вот, держи. – Барни порылся в кармане, достал связку и, поддев ногтем, снял с кольца один из ключей. – Все как бы свои, но мало ли понадобится? Вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Тогда бросай сумку и пошли, покажу, где столовая.

Купер подчинился. Оставив поклажу на кровати, он спросил у нетерпеливо покусывающего губу лейтенанта:

– А много вообще тут народу живет?

– Помимо генерала, двадцать шесть человек. Это уже с тобой и Хокинсом.

– И все на втором? – тихо присвистнув, уточнил Майкл.

– На втором ты, капитан и сам генерал плюс я и четверо телохранителей, – нехотя ответил Барни.

– А…

– Слушай, заканчивай, а? Я ж тебя еще там, внизу, предупредил – я тебе не справочник, не лезь ко мне. Что интересно, у Хокинса спрашивай. Правильно генерал сказал: Хокинс тебя притащил – Хокинс пусть и разбирается. А у меня и так дел невпроворот. В столовую отведу, и дело с концом.

Про «дел невпроворот» он, конечно, загнул, думал Майкл, глядя на широкую спину бородача, маячащую впереди. Уж точно «развалиться в кресле» – не самое сложное и полезное из занятий. Но Барни об этом лучше не говорить, иначе он на него озлобится еще больше.

Ведомые лейтенантом, они вновь спустились на первый этаж и, миновав прихожую, свернули к двустворчатой двери. Учуяв запах еды, Купер невольно облизнулся и проглотил набежавшую слюну: только сейчас он понял, до чего же проголодался. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, ведь Майкл не ел без малого сутки.

– Входи. – Шейбак махнул рукой в сторону дверей. – Скажешь повару, что ты помощник капитана Хокинса, только прибыл. А я ушел.

И, не дожидаясь реакции Майкла, удалился.

Купер решил не медлить и, приоткрыв одну из створок, заглянул внутрь.

За длинным столом сидели трое парней, видимо, телохранители Тейлора, остальные табуреты – а было их в избытке – пустовали. Хмурые легионовцы уставились на него, он еще порог не успел переступить.

– Приятного, – сказал Майкл, не придумав ничего лучше.

Они молча кивнули, но взгляды не отвели: смотрели, как он бредет через зал к повару – неожиданно худющему мужчине лет тридцати пяти в заляпанном сером фартуке. Он тоже не слишком рад был появлению нового лица – по крайней мере глядел безо всякой приязни, хотя бы не враждебно, как лейтенант Шейбак.

– Приветствую, – поздоровался Майкл. – Я – новый помощник капитана Хокинса, только прибыл.

Черты лица повара неожиданно ожесточились, и он хрипло поинтересовался:

– Ты – Майкл Купер?

– Он самый, – подтвердил телохранитель.

– Мы в курсе про тебя, – откашлявшись, сказал повар. – Хокинс говорит, ты полтора года в плену пробыл, потом сбежал…

Майкл болезненно поморщился. Чтобы получилось натуральней, он вспомнил, из-за чего оказался в занюханной кафешке Эрнесто в Южном Бронксе: Ивонну, измазанную в крови, допросы и новость, которую в его палату принес майор Хадсон – об его увольнении из рядов Легиона. Вряд ли, конечно, это могло бы сравниться с переживаниями солдата, которого полтора года пытали безжалостные моджахеды, но более подходящей эмоции Купер все равно найти не мог, поэтому использовал эту.

Еще он коснулся шрама на щеке, который, по легенде, ему нанес один из афганцев, а на деле – один подпольный специалист из Манхэттена по наказу Хадсона и Хокинса. Это было сродни очередной проверке на преданность: не каждый согласился бы изуродовать не только тело, но и лицо ради того, чтобы вернуться на службу к человеку, который в нем, по сути, разочаровался. Но Майкл больше всего на свете хотел доказать свою верность идеалам Легиона и потому легко согласился на этот шаг. Да и, справедливости ради, физиономию его и так-то нельзя было назвать смазливой, а шрамы вроде как даже украшают мужчин… В общем, проверку Купер прошел.

Однако, как выяснилось, даже этот, довольно глубокий шрам, не мог уберечь его от некоторых, если вдуматься, вполне логичных подозрений со стороны других легионовцев.

– И как там было? – спросил повар, практически не маскируя скепсис в голосе. – В плену? Натерпелся небось?

– Да по-всякому было, – туманно ответил Майкл. – Хорошо только не было. Били, резали, давали отойти, а потом опять за свое…

– Хреново, че, – безо всякого сочувствия сказал повар. – Как же выбрался? Я слышал, от них мало кто убегал, а кто убегал, тот далеко не уходил…

– Повезло очень. – Этот момент они тоже репетировали, уж больно ожидаемым был вопрос: разумеется, выбраться от моджахедов было непросто, настоящий Майкл Купер тому яркий пример. – Наткнулся на хороших людей, помогли добраться до цивилизации, там через посольство связались со Штатами, ну а дальше, собственно, одобрили мою депортацию в Нью-Йорк.

Телохранитель хотел, чтобы рассказ о чудесном освобождении не звучал, как заученный наизусть стишок. Это должны быть его собственные слова, его собственная история, которая произошла именно с ним самим, а не с каким-то незнакомым парнем. И если даже в разговоре с поваром Майкл не сможет быть убедительным, то обвести вокруг пальца генерала не стоит и пробовать. То, как беспощадно Тейлор избавился от Вихрова после случившегося в Афганистане, наводит на мысль, что, если постараться, подорвать его доверие не так уж и трудно. А что может больше разочаровать в человеке, чем то, что он выдает себя за другого?

К счастью для Майкла, повар решил долго не мучить его расспросами – видно, где-то в его мозгу крутилась мысль, что стоящему перед ним парню может быть неприятно говорить о случившемся за эти полтора года ужасе.