Текст книги "Планета Коктебель"
Автор книги: Игорь Руденко
Жанр: Хобби и Ремесла, Дом и Семья
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Что-то кони мне попались привередливые
Крым хорош в любое время года, но весной он просто бесподобен! В эту пору пробуждается от зимнего сна и расцветает уникальная крымская природа. Такого буйства красок и аромата свежей зелени, чарующих звуков леса и нежного прикосновения солнечных лучей в другое время года вам не увидеть, не услышать, не унюхать и не ощутить! И только пятое чувство человека – вкус, а точнее бесподобный вкус крымского вина, остается неизменным круглый год! Но об этом лучше расскажет Рудольф – большой винолюб и коньяковед. Я же вам поведаю о конях.
Наступило утро конной прогулки. Дашка, главная зачинщица этого мероприятия, сказалась больной (ну вы уже поняли – принцесса), и нам пришлось идти сдавать билеты взад. Но не тут-то было! Деньги обратно не возвращают, мотивируя это тем, что, мол, купили – катайтесь! А стоили билеты немало, как будто хозяева решили за раз отбить содержание всей конюшни в течение зимы. Делать нечего, пришлось ехать мне с мужем и Инночке, так как бойфренд тоже приболел, видимо, с Дашкой на брудершафт.
Группа любителей конных прогулок по предгорьям Карадага насчитывала человек десять. Нас привели в какой-то двор на окраине Коктебеля и каждому вывели лошадь. Это сейчас я понимаю, что лучше бы мне не хватило. Но в тот раз лошадей хватило всем, а другого раза больше не будет.
Мне досталась кобыла с жеребенком. Сказали, что покладистая, бояться нечего. Взглянув в огромные глаза своей кобылы, я в них прочла вселенскую тоску. Кобыла тоже посмотрела на меня своими грустными глазами и подумала: «Бедная девочка!». Что подумал наш проводник, никто не знал: глаза у него были черные и думал он по-татарски.
Рудольфу, как мужчине видному и презентабельному, подвели вороного коня. Конь надежный, не подведет, но с ним надо построже, предупредили его. До этого муж пару раз сидел в седле и чувствовал себя на коне довольно уверенно. Видимо, сказываются дворянские корни (как он сам о себе думает).
Нашей Инночке досталась кобыла, что гуляла с конем моего мужа. Никакие параллели с седоками в данном случае неуместны (вы чего такого не подумайте!), но Инну предупредили, чтобы ее кобыла шла строго за конем Рудольфа и никого другого перед собой не пускала.
Нам объявили, что двигаться будем гуськом и небыстро, так как это первый выезд после зимы. Вот должно было это меня тогда насторожить. Вот должно было! Не насторожило…
Когда меня водрузили на кобылу, первым делом спросила, где здесь руль, ведь надо же этим аппаратом как-то управлять? А еще газ, тормоз. И вообще, коробка у нее автомат? Я на другой не умею! Ошалев от обилия незнакомых слов, татарин промычал что-то невнятное, и мы тронулись.
Поначалу, действительно, ехали друг за другом и не торопясь. Но не прошло и пяти минут, как Инночка закапризничала:
– Я устала держать ее между ног, мне плохо, я хочу домой!
Проводник сказал, что домой нельзя, что мы уже далеко отъехали, и ему некуда деть Инкину кобылу.
– Может, я пешком пойду, а ее поведу под уздцы? – без особой надежды предложила Инна.
Короче говоря, каким-то чудом Рудольф ее успокоил (может, на ушко что шепнул), и мы продолжили поход.
Передо мной ехала девушка, которой всё не терпелось пустить свою лошадь галопом. И в один прекрасный момент она таки ее пустила… Что тут произошло с нашим, навьюченным «чайниками» караваном, описанию не поддается! Лошади одна за другой начали беспорядочно менять аллюр. Стройная колонна, сбившись в кучу, стремительно превращалась в атаку Первой Конной армии. В общем, картина маслом художника Грекова: впереди смелая всадница на лихом коне, следом табун лошадей с обезумевшим балластом на спинах. Почуяв волю, кони понесли. Балласт при этом напоминал мешки с картошкой… или бурдюки с вином, в зависимости от того, кто и что употреблял накануне. Не попадая в такт своей кобыле, я что есть мочи закричала: «Стойте!». Нет, не так. «Стойте-е-е!!!» Вот так. Кричала я неистово, как в том анекдоте:
– Бабушка, а что значит: «И вскричал Змей Горыныч неистово»?
– Это, внучек, что-то вроде: «Эге-ге-гей! Ёб твою мать!»
В конце концов, остановились. Решили сделать привал. Лихая наездница начала было умничать, мол, понабрали тут пенсионеров, но мигом была поставлена на место, так как находилась в подавляющем меньшинстве. В чем-то она была права: конная экскурсия в горы, участниками которой нам «посчастливилось» стать, была трехчасовой и рассчитанной на подготовленных ездоков. Для «чайников» предлагалась часовая обучающая прогулка. Но так как это был первый выезд после зимы, и желающих было немного, решили всех собрать в кучу и срубить по максимуму.
На привале можно было осмотреть царские купели, скрытые в непролазных зарослях какого-то кустарника, но продираться сквозь кустарник и смотреть купели почему-то не хотелось. Хотелось домой и без лошади. Ну почему я тогда не слезла с кобылы и не пошла пешком? Почему?!
Как и положено настоящим туристам, обратно возвращались другой дорогой. Местность была еще более пересеченной, чем раньше – сплошные горы и пригорки. Но нас, теперь уже опытных наездников, это не пугало. Внезапно тропинка сделала крутой поворот, в который вписались все, кроме моей кобылы. Выражение «кобыла» здесь как нельзя лучше описывает мое отношение к виновнице происшествия. Все люди как люди, чинно передвигаются по тропинке внизу, одна я такая красивая верхом на гнедой кобыле лечу по косогорам, не разбирая дороги.
Моей первой мыслью было, как бы не свалиться лошади под ноги. За ней нахлынула вторая: а что если она споткнется, и мы вместе сорвемся с обрыва? В моей голове стала проноситься вся предыдущая жизнь. Только неимоверным усилием воли «пронос» этот я остановила и сконцентрировалась на том, что знала об управлении лошадьми. Поводья на себя – это тормоз. Я посмотрела на поводья и с удивлением обнаружила, что уже давно изо всех сил тяну их на себя. Обезумевшая от боли лошадь уже не реагировала на команды и несла меня по склону всё быстрее. Откуда-то снизу донесся голос нашей молодой наездницы: «Отпусти поводья!». Это меня и спасло. Поводья я отпустила, кобыла успокоилась, и мы с ней аккуратненько так стали спускаться к основной группе наших… на всю голову экстремалов. А как еще можно назвать людей, которые добровольно, за свои же деньги стремятся сломать себе шею?
Пока я оттачивала мастерство верховой езды по кручам, внизу назревал конфликт. В нашей группе в свободном полете находился один молодой, еще необъезженный жеребец. У жеребца был гон. Он приставал ко всем по очереди кобылам, пока не положил глаз на Инкину. А кобыла эта, если помните, гуляла с конем, на котором гордо восседал Рудольф. Естественно, конь мужа не стал терпеть подобного блядства, и жеребцы принялись драться. Ничуть не смущаясь, что на одном из них был всадник, кони жестоко лягали друг друга, стараясь копытами попасть в голову соперника. При этом копыта вольного жеребца пролетали в считанных сантиметрах от головы мужа. Верите, я успела мысленно попрощаться с Рудольфом. Беспокоило только одно: как мне везти его домой, в багаж, что ли, сдавать? Но до багажа, слава богу, дело не дошло. Молодого жеребца усмирили и оттащили от остальных лошадей. А для меня так и осталось загадкой, как во время этого родео на косогоре под градом вражеских копыт мужу удалось удержаться в седле? Может и правда, его прабабка согрешила с гусаром?
Наша конная прогулка близилась к концу, впереди показался Коктебель. На его окраине виднелись какие-то строения и высокий забор. Путь пролегал между этим забором и болотцем, которое подходило к забору почти вплотную. Я бы в жизни не прошла пешком по узкой и скользкой глинистой тропинке, не свалившись в грязь. Как это удалось нашим лошадям, не понимаю. Может потому, что о четырех ногах?
По поселку передвигались уже без сил, но с чувством выполненного долга и мыслями о счастливом конце. Мы даже не догадывались, что «конец» нам еще предстоит увидеть. Все произошло так быстро, что осознали случившееся мы тогда, когда всё уже свершилось. Какой-то парнишка верхом на кобыле слегка поотстал от основной группы, и вдруг, обращаясь к нему, наш проводник заорал дурным голосом: «Прыгай с коня! Прыгай с коня!!!». Все обернулись на крик и увидели, что сзади к его кобыле на всех парах мчит наш дикий жеребец! Парень, даже не оборачиваясь (как раз тот случай, когда почувствовал спиной), быстро среагировал на крик и мешком свалился с кобылы буквально за секунду до того, как взбесившийся жеребец со всего размаху налетел на нее сзади и покрыл. Потерявшие дар речи зрители и невольные участники шоу «В мире животных» выпученными глазами наблюдали за актом соития. Я даже боюсь подумать, что было бы с тем парнем, не упади он вовремя на землю.
Через несколько минут мы въехали во двор, где начиналось наше путешествие. Ко мне подошел мужчина и буднично так сказал: «Спускайтесь». Сказать было просто – спуститься сложно. Ноги свел жуткий спазм, их заклинило на кобыле. Оказывается, всю дорогу я держала ее между ног! В результе отдирали меня от кобылы трое здоровых мужиков. Инночку, кстати, отдирали тоже. И вот идем мы такие «отодранные», а ноги живут своей собственной жизнью: ни мы их не чувствуем, ни они нас не держат. Добрели домой и только тут поняли, что наша феерическая конная прогулка наконец-то закончилась.
А как же чарующие звуки весеннего леса, аромат свежей зелени и буйство красок, о которых я говорила вначале?..Знаете, в течение этих трех часов, когда мы успели не раз попрощаться с жизнью и родиться вновь, нам было… немного не до красот пробуждающейся крымской природы. Их мы увидим как-нибудь в другой раз, а такой «увлекательной» конной прогулки больше не будет. Никогда!
Свежая струя в мире пешего туризма
Гугл знает всё. Ему известно, что Максимилиан Волошин был не только знаменитым русским поэтом, но и художником, литературным критиком и масоном. Полжизни он прожил в Коктебеле, где и скончался в 1932 году в возрасте 55 лет. Похоронен на вершине горы Кучук-Енышар (язык в трех местах сломаешь), расположенной под Коктебелем и в народе зовущейся горой Волошина. Высота ее над уровнем моря составляет 192 метра… Ну вот зачем мне, блондинке, всё это знать, когда под рукой есть интернет, на худой конец, Рудольф?
Не успели мы толком отойти от нечеловеческой конной прогулки, как муж опять тоном командарма Уборевича заявляет: «Сегодня у нас выходной, поэтому экскурсировать будем по месту, то есть в пределах Коктебеля. Объявляется поход на гору Волошина!». Каким же надо быть настырным и жестоким человеком, чтобы еле живых барышень силком тащить на экскурсию?! Ох уж эти его планы!
Жили мы на улице Десантников, и чтобы попасть на гору Волошина, нужно было пройти всю коктебельскую набережную и потом еще столько же. Я уже молчу про подъем на саму гору. Она хоть и ниже Карадага, но значительно выше нашего «замка». А выше его третьего этажа я пешком в Коктебеле никуда не поднималась. После езды на лошади ноги меня категорически не слушались, но интуиция подсказывала, что идти придется. Нужно знать моего мужа: он мертвого поднимет с постели и насильно заставит делать то, что он задумал. Ему легче дать, чем объяснять, почему ты этого делать не хочешь!
Сопротивляться было бесполезно, и мы с Инночкой покорно засобирались в поход. Вдруг меня осенила мысль, а что если вызвать такси? Какой-то подъезд там наверняка должен быть. Что тут началось! Меня подняли на смех, не забыв сообщить о том, что я диванный пилигрим, почетный член клуба кинопутешествий и пенсионер союзного значения (иногда муж любит поиздеваться надо мной в изощренной форме). Правда, когда такси прибыло, в него погрузились все, включая нашего юного туриста Рудольфа. Тихонько так погрузились, без возражений. Таксиста ничуть не удивила конечная цель нашего маршрута, видимо не одни мы в Коктебеле отдыхали по-богатому, с комфортом.
Ехать было не очень далеко, не то что идти. Подъехав к подножию горы, я была неприятно удивлена тем, что на вершину такси почему-то не везет, а до нее на вид было не близко. Правда, тут же мое настроение заметно улучшилось. Со стороны поселка к нам, автотуристам, приближалась группа пеших экскурсантов. Дамочки из этой группы, отмахавшие несколько километров, выглядели уставшими и какими-то печальными. С завистью посмотрев на нас, выходящих из машины, они искренне удивились: «А мы и не знали, что на гору Волошина можно ездить на такси».
Меня распирало от гордости, как ту лягушку-путешественницу. Еще бы, это же я всё придумала, я внесла свежую автомобильную струю в прозаический мир пешего туризма!
Поднялись на вершину горы, где под одиноким деревом нашли могилу поэта. Могильная плита была вся усыпана морскими камешками (есть какая-то история про камни, но я ее не помню). Вид с вершины открылся просто потрясающий! Далеко внизу блестело море, в которое зазубренным клинком врезался мыс Хамелеон. Тем утром он был серо-голубым, но на закате постепенно менял свой цвет от золотистого до лилового. Слева вдали виднелся поселок Орджоникидзе, справа высился Карадаг, а под ним как на ладони расположился Коктебель. Позади нас было плато, с которого взлетали самолеты и планеры, из-за чего поселок одно время назывался Планерским (об этом пусть Рудольф рассказывает, он умный и к тому же окончил авиационный институт). А за нашей спиной до самого горизонта раскинулись холмы, покрытые яркой, еще молодой зеленью, сквозь которую пробивались весенние полевые цветы.
«Вот и нам, наконец, удалось насладиться буйством красок пробуждающейся крымской природы», – подумала я, вспомнив нашу конную прогулку.
«Все-таки хорошо, что железный конь пришел на смену крестьянской лошадке», – снова подумала я, на этот раз о такси.
Назад возвращались молча, вчерашняя усталость давала о себе знать. У подножия горы пилоты-коммерсанты предлагали полетать на параплане. Не реагируя на них, мы с Инкой отрешенно продолжали плестись домой. Сзади шествовал муж и на предложения покатать девочек на крыле безысходно так отвечал: «Не, ребята, в другой раз». Ребятам было невдомек, что вчера девочки наездились так, что надолго отбили себе охоту к экстремальным покатушкам. А Рудольф в обстановке сориентировался правильно: предложи он тогда полетать – живым бы домой не вернулся! Летел бы с обрыва без параплана!
А знаете, сейчас, по прошествии лет, вспоминая ту поездку, мне вдруг становится тоскливо и снова хочется туда. Как будто я забыла что-то очень важное… Может, на крыле прокатиться?
Источник энергии
На протяжении многих лет меня неизменно притягивает одно и то же место в Крыму. Еще студентом я исходил его вдоль и поперек, позднее пару раз отдыхал в пансионате и знаю каждую тропинку, бухту и утес. Однако всякий раз приезжая в Крым, я вновь и вновь возвращаюсь туда. Это удивительное место зовется Новый Свет. По-моему, все участники нашей группы раньше там были, но не включить его в план турпоездки мы попросту не могли.
Из Коктебеля выехали впятером на одной машине и не торопясь покатили по предгорьям Карадага. Добравшись до Судака, осмотрели Генуэзскую крепость. Подниматься на вершину Крепостной горы не стали: я там уже был, а девочки после коней и Волошина ногами владели еще не вполне. Следующие пять километров двигались по очень узкой, извилистой, но безумно красивой дороге: справа – отвесные скалы, подходящие вплотную к дорожному полотну, слева – обрыв, заканчивающийся где-то далеко внизу у кромки прибоя.
Сколько раз я проделывал этот путь пешком, позже не раз колесил на автомобиле, но всякий раз, оказываясь там, приходил в восторг. И всегда останавливался у подножия горы Сокол, не доезжая двух километров до Нового Света. Там есть смотровая площадка, с которой виден мыс Меганом и гора Орел, что стоит за поселком. Но самое интересное находится за спиной: занимающая полгоризонта и простирающаяся до самого неба отвесная стена Сокола. Наши принцессы пожелали сняться на фоне такой красоты, и бойфренд, ничуть не раздумывая, упал перед ними на спину и принялся ловить кадр (фотоискусство требовало жертв). Вдоволь наснимавшись, доехали до поселка и припарковались на набережной.
Как известно, Новый Свет был основан князем Голицыным в конце девятнадцатого века и изначально назывался Парадиз. Это первое название полностью соответствует действительности: и сам поселок и особенно окружающий его ландшафтный заповедник – настоящий рай на земле. Здесь же Голицыным был основан завод шампанских вин «Новый Свет», работающий и поныне. Исключительное по качеству игристое вино производят тут по традиционной технологии шампанизации с выдержкой в многокилометровых подземных штольнях. После рассказа о шампанском туристы обычно начинают испытывать сильную жажду, которую водой не утолить, и легкий голод. Спасти их может только столик в одном из прибрежных кафе. Расположившись там, мы сразу же заказали бутылку «Новосветского» полусухого с какими-то закусками. Дашка возжелала свинину «по-царски». Мы переглянулись: как же иначе? Разумеется, одной бутылки оказалось мало, и я попросил официантку повторить. Через минуту она вернулась и с прискорбием сообщила, что такого, как нам надо шампанского, нет.
– Как?! – моему удивлению не было предела. – В самом престижном кафе на набережной Нового Света, в пятидесяти метрах от завода и фирменного магазина нет новосветского шампанского?! Зови хозяина!
Официантка грустно поплелась за хозяином. Тот пришел и, расшаркиваясь, стал объяснять, что заказанного нами полусладкого шампанского у них нет, так как подобный «шмурдяк» (по классификации Давида Гоцмана) он как уважающий себя ресторатор не может предлагать клиентам и поэтому не держит у себя вообще, а держит только полусухое и брют.
– Какого такого полусладкого? – возмутился я. – Мы только что осушили бутылку полусухого и желаем повторить! Готовы, так сказать, и дальше работать над вашим шампанским – осушать и осушать!
– А-а-а! – наконец въехал хозяин. – Это всё официантка напутала! Сезон только начинается, и она тут первый день.
К взаимному удовлетворению сторон мы посчитали инцидент исчерпанным и принялись за вторую бутылку под мой рассказ о покорении Сокола. Тем более что объект рассказа находился прямо перед нами.
История эта давняя (времен очаковских и покоренья Крыма), но правдивая. Лет двадцать пять тому назад мы с товарищами посчитали, что слишком просто взбираться на Сокол со стороны Судака. Самым опасным там был начальный участок: с десяток метров отвесной расщелины, а дальше можно идти пешком, сначала на четырех, а потом и на двух ногах. А вот забраться со стороны Нового Света – совсем другой коленкор! Сказано – сделано: одним погожим летним днем вчетвером отправились на штурм. Сокол встретил нас негостеприимно: мало того, что полкилометра над уровнем моря, так еще ни рукой за щель не ухватиться, ни ногой на выступ не встать – почти что гладкая отвесная стена. По пути к вершине стали попадаться забитые в скалу и забытые скалолазами костыли. У нас же из всего снаряжения были только кроссовки. Поднялись мы уже достаточно высоко, когда поняли, что погорячились. Откуда-то из глубины памяти начали всплывать строки горьковской «Песни о Соколе»: «Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!» К счастью, наш вариант финала «песни» получился не таким траурно-героическим, как у Горького:
Живым примером, помню, быть хотелось
Гораздо больше, чем примером мертвым;
А кончить жизнь на Соколе как Сокол,
Сорвавшись вниз, нам не хотелось вовсе.
И наплевав на смелых, сильных духом,
На их призывы гордые к свободе,
Ужу подобно мы к скале прильнули
И до вершины доползли живыми.
Допив шампанское и дослушав былину, отправились по вырубленной в прибрежных скалах тропе Голицына, чтобы еще раз насладиться непревзойденными красотами местной природы. Посетили грот Шаляпина, где сам маэстро никогда не пел, да и не был вовсе. Зато была в нем размещена винотека князя Голицына, каменные арки которой сохранились до наших дней. Полюбовались восхитительным цветом новосветских бухт: изумрудным – Зеленой бухты, ультрамариновым – Синей и нежно-лазурным – Голубой. Вспомнили по живым декорациям фильмы «Три плюс два», «Человек-амфибия», «Пираты ХХ века» и другие, снимавшиеся в этих местах. Выслушали рассказ о закрытом для посещения Сквозном гроте, где я разгуливал еще студентом, а до меня пираты прятали свои сокровища. С мыса Капчик окинули взором Голубую (Царскую) бухту и Царский пляж, где в 1912 году действительно загорал Николай II. Может, поэтому в советские времена путь простому смертному туда был заказан: на пляж возили партийных членов, рангом не ниже инструктора обкома. Не перестаю удивляться большевикам: погрузили всю страну во мрак, а сами – на Царский пляж!
За Голубой бухтой виднелась Караульная гора, которую за причудливые очертания мы называли Носорогом. С нее просматривалось всё побережье от Судака до Ялты. На гору лезть не стали: ни времени, ни соответствующей физической подготовки у нас не было, да и я пару раз ее уже покорял.
В поселок возвращались холмами через Можжевеловую рощу. Реликтовый древовидный можжевельник, эндемичная сосна Станкевича и просто яркие весенние цветы, встречавшиеся по пути, производили на нас, жителей каменных джунглей, какое-то сверхъестественное впечатление.
Нагулялись, насмотрелись и надышались вдоволь! Переполненные положительными эмоциями мы снова вернулись к жизни, зарядившись магической энергией на целый год. В следующем году, когда магия начнет рассеиваться – снова сюда!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
