Текст книги "О семье, родне и племени. Лингво-исторический трактат"

НЯНЯ [’nʲanʲə]. Чтобы не создавать путаницы с современным понятием няни, как служанки в доме или детском саду, проведём чёткое различение между должностью и степенью родства. Ведь во многих языках слово няня – это ласковое обращения к матери! В санскрите nanā́ – мамочка; в албанском nаnё, nënë – мать, кормилица; в китайском niáng – мать; в чеченском нана – мать! И этимология этого слова приводит нас к древнерусскому неня – это одновременно и ня́ня, и (внимание!) сосок (груди)! Вот вам и подтверждение «притягательности» корневого ядра Н, который при словообразовании создаёт понятие сосредоточения кого– (чего-) либо вНутри себя, либо вокруг, вНе себя. Вспомните, как мы называли в раннем детстве то, что нам Нравилось? Правильно, Нака! Варианты: Нака, ННака, Н-Нака, Няка, ННяка, Няма, Нямка, (модуляция) М'ака (ср. с рус. мамка), (редукция) ака. Произношение: «…детское „нна“ (также „ннака“), которым маленькие русские дети обозначают все сладкое… При произношении этого слова звучащий ток воздуха идет через нос, а в то же самое время язык как бы присасывается к выпуклому возвышению за передними верхними зубами и быстро от него отрывается, при чем получается легкий щёлкающий звук». Значение: Нечто сладкое, вкусное; Нечто хорошее вообще. То есть, всё что с пользой потребляется вНутрь (ср. Ням-Ням), то и Нака (ср. с яп. naka – внутри) – Няка (в см. сися) – Нянька (в см. сисю на!).

МАТЬ [’matʲ]. И вот тут снова проявляется волшебство русского языка. Учитывая равнозначность понятий Нака – М'ака, и то, что нередко Няня – Мама означает одно и то же, мы очень легко можем определить истинный смысл слова Мать! Ведь, если исходить из того факта, что в русском языке имеют место случаи перерождения корней, или плавного перехода одного корня в другой, то смею предположить, что корневые ядра Н и М идентичны (ср. вНИМать – вМЕНять), с той лишь разницей, что буква (звук) М имеет больший «охват и силу». Продемонстрируем наглядно: приНЯТь – приНИМать – прИМЕТ – иМЕТь – (др.-рус.) иМАТь – МАТь! То есть, образно выражаясь, если НЯНя может лишь на время приНЯТь ребёнка, то иМАТь (совр. иМЕТь) его всегда имеет право только МАТь (ср. с санскр. метта – любовь)!

Как всё просто… А чтобы вы, уважаемые читатели, меньше сомневались в происхождении слова мать от глагола иметь, точнее, от его древней формы имать, приведём примеры:

арагонский: mai – мать = английский: may – мочь;

армянский: մայր mayr – мать = английский: may – может;

белорусский: маці – мать = украинский: мацать – ощупывать, макать;

болгарский: майка – мать = русский: маять – усильно работать, взять;

карельский: emä – мать = украинский: е, ма – имеется;

осетинский: мад – мать = английский: made – сделано;

португальский: mãe – мать = украинский: маэ – имеет;

тайский: mâe – мать = белорусский: мае – имеет;

эстонский: ema – мать = английский: I am – имею, занимаю;

английский: ma – мать = украинский: ма – имеется;

выруский (диал. эст.): imä – мать = болгарский: има – имея.

А теперь, некоторые значения русского глагола, который до того как превратиться в понятие иметь, положил начало слову мать:

ИМАТЬ – (емлю и имаю), ять, нять, сев. и восточный – брать, взять;

ИМАТЬ – ловить, залучать, хватать, брать; собирать, взымать;

ИМАТЬ – схватиться, бороться (ср. с санскр. мати – внимание, мысль);

и внимание!

ИМАТЬ – стать, начать (ср. с санскр. мати – здравствуй, привет)! Таким образом, мы вновь вернулись к исходному пункту, древнейшему русскому слову начало, которое, как оказалось, имеет самое прямое отношение и к понятию, и к слову мать (ср. с санскр. Мма — начало). Дорогие друзья, вы конечно можете не доверять мне, но своим глазам (если вы читаете эти строки) и ушам-то (если слушаете доклад) вы верите? Если да, то ход мыслей у нас одинаковый, и он поможет нам провести логическую цепочку: МАТЬ – это женщина, ставшая способной иМАТЬ, то есть НАЧать, дать НАЧало новой жизни, потому и названа именно так, а не иначе! Казалось бы, слово мама – это, должно быть, всего лишь свойская манера ласково называть матерь… ан нет! Выяснилось, что это абсолютно самостоятельное понятие, не имеющее прямой этимологической привязки к слову мать, а только косвенно с ним связано посредством корневого ядра М и основного словообразующего слога МА, который к тому же дублируется, придавая значениям словоформы динамику усиления! А с модуляцией гласной, тот же слог МА-МО-МУ-МЕ-МИ выдаёт в своих производных значения, далёкие от понятия мать (как родительница)!

Судите сами:

английский moppet – малыш, малютка, дорогуша;

испанский muchacha – девочка;

латышский meitene – девочка;

литовский mergytė – девочка;

немецкий Mädchen – девочка;

португальский menina, miúda – девочка;

английский maid, maiden – девушка;

испанский moza – девушка;

латгальский mārga – девушка;

литовский mergina, mergužė, mergužėlė – девушка;

немецкий Mädel – девушка;

нидерландский meisje – девушка;

шведский mö – девица, дева;

И, внимание!

болгарский, македонский мома – девушка (!).

А вот в противовес вышеперечисленному, понятие женщина уже облекается в форму, близкую к русскому слову матерь, хотя бы только по первой строке:

литовский moteris, moteriškė – женщина;

латинский, английский mulier – женщина;

арагонский, галисийский muller – женщина;

арумынский muljare – женщина;

астурийский muyer – женщина;

бретонский maouez – женщина;

венгерский megvető – женщина;

мальтийский mara – женщина;

португальский mulher – женщина.

В чём же «фокус» таких близких по семантике, но достаточно разнородных по происхождению слов мама и матерь? А всё дело в первичности фонем, и первой в этой двойке, разумеется, была первобытная МАМА – слово, которое оказалось звукоподражанием детскому лепету, причём, именно в тот час, когда ребёнок просил есть: «Ма!/Ма!». На что родительница, подавая грудь, отвечала «На!/На!». На фарси это звучит наоборот – ребёнок произносит: «оНА! оНА!» – в смысле «мама», а та ему – «Ма!», что в переводе на русский значит «на!». Вот вам и ответ на вопрос, почему во многих языках индо-европейской группы слова мама и няня взаимозаменяемы (ср. с санскр. нана — мама): они периодически менялись местами в своих значениях, без всякого ущерба для детей, и носили эти первородные звуки-слоги-слова два простейших смысла элементарного натурального действия: слог МА (MA) – как предвестник понятия вМЕНЯТЬ-вМИНАТЬ-вМЯТЬ, в данном случае, женскую грудь, отсюда и русское вымя, что буквально означает ВЫ/МЯ, то есть, место, из которого требуется ВЫ/МЯТЬ – ВЫ/МИНать молоко, а слог НЯ (NА) – как предвестник понятия вНЯТЬ-вНИМАТЬ-вНЕМЛИТЬ, в данном случае, сосать молоко из груди, отсюда же и ЕМЛЮ, а проще ЕМ! Сомневаетесь, что слово мама произошло в результате звукоподражания кормлению грудного ребёнка?

Тогда смотрите:

азербайджанский məmə • мәмә • mämä – грудь;

азербайджанский əmcək • әмҹәк • ämcäk – грудь (ср. с рус. «ем сок»! );

английский boob – грудь (ср. с рус. боб, в см. сосок, и баба!);

санскрит маша – боб (ср. с рус. маша, месиво, молозиво и боб, в см. сосок!);

английский mamma – грудь (ср. с обще-индо-европ. mama – матерь!);

английский tit – грудь (ср. с рус. титя и тётя!) венгер. mellkas, mell, emlő – грудь (ср. с рус. молоко-млеко-мямля-мля-емлю!);

латинский mamma – грудь (ср. с рус. мама!);

португал. teta, peito, mama, colo – грудь (ср. с рус. титя, питьё, мама, куль!);

эсперанто mamo – грудь (ср. с укр. мамо – мама);

японский mune • мунэ – грудь (ср. с рус. мумлить, мумрить, мымрить — сосать, мочкать, чавкать, жевать; мулындать — вяло и долго жевать; говорить вяло или нечисто, шамкать. Мума, мома {рус. диал.} – мама, мать!).

Интересно в этом отношении «не очень» подходящее к русскому понятию мама, но «очень» близкое по смыслу к значению сиси-тити-груди персидское мама (р) — место прохода, переход, переправа, способ, путь, средство. Будто и вправду речь идёт о «поставках» молока грудничку! А здесь, так вообще сообщается о молочных запасах в женских «резервуарах»: иранский мамлу – полный, наполненный, переполненный; полная (луна)! Вот такое, извините за тавтологию, «расхождение в происхождении»! Одно остаётся безупречным: вечно-единое и для матери и для мамы – словообразующий слог МА, как первый звук младенца, а потому и сакральное слово, которое, в свою очередь, зиждется на корневом ядре М, прообразе санскритского понятия mātŗka – волшебная буква, звук! Посему в дальнейшем, это определение (с поправкой) матрика будет у нас синонимом корневого ядра, как эпицентра смысла.

ВНУК [’vnuk]. Продолжая разговор о названиях родственников, в основе которых лежит корневое ядро Н, мы сталкиваемся с путаницей в этимологических словарях по поводу происхождения двух степеней родства, это нетий и внук. На мой взгляд, весьма странным выглядит смешение этих двух понятий на фоне их явного различия, не только в звучании, но и в значении. И когда нам говорят, что слово внук произошло от старого слова нетий, то чувствуется некая натянутость формулировки, поскольку, во-первых, в русской родословной отведено место и тому и другому, во-вторых, внук – настолько же древнее слово, как и нетий, а в-третьих, статусы у них обоих достаточно далеки друг от друга. Внуки – это дети детей, а нетий – это сын сестры, так что неувязочка получается у официальной версии. Попробуем разобраться сами. Очень важно определить настоящий корень. Это залог истины в нашем поиске. Для начала сопоставим созвучия в однокоренных значениях:

Персидский: nave – внучка, внук;

Старо-английский: nefa – внук;

Гэльский: nei – внук;

Готский: nevo – внук;

Валлийский: nai – внук;

Гамбургский: nâvo – внук.

Ничего не напоминает? Ну, что касается персидского nave, то тут никакого случайного сходства с русским ново нет, поскольку nav в переводе с фарси как раз и означает новый, что вполне приемлемо для названия сына своего сына, ведь внук или внучка для своих деда с бабкой – это новый желанный человек в семье! И по звучанию это прилагательное близко к слову внук, если предположить, что первая буква В – это ничто иное, как приставка (предлог), роднящий с понятием вновь, но с прибавлением суффикса К. Не исключено, что градация этого слова происходила таким образом: НОВый – НОВь – В/НОВь – В/НОВик – В/НОВак (м.р.) – В/НОВка (ж.р.). Затем, с учётом мягкого произношения второй буквы В, её впоследствии, сменила буква У (ср. с белор. унук), которая в древнерусской буквице и читалась как ОУ, и писалась как нечто среднее между О и У, что в свою очередь ассимилировало в корне НОВ также и букву О. Весь этот эволюционный процесс привёл к конечной форме современного звучания: В/НОВак – В/НОУак – В/НоУк – ВНУК (м.р.) – ВНУчКа (ж.р.).

Однако, нельзя обойти стороной и другие однокоренные названия:

Венгерский: unoka – внук;

Украинский: онук – внук;

Башкирский: ейән – внук;

Белорусский: унук – внук.

Вывод просто сам напрашивается, не правда-ли? Итак, осмелимся предложить вторую версию происхождения слова внук, которая не только не опровергает нашу первую, но подтверждает и дополняет её. Так вот, кроме того, что венгерское unoka созвучно однокоренному белорусскому унук, оно к тому же удивительно смахивает на другое равнозначное созвучие: немецкий: Junge, jung – юноша, юный; английский: young – юный; нидерландский: jong – юный; шведский: ung – юный; латышский: jaunietis – юноша (ср. с рус. юнец);

Внимание! Славянские языки: чешский: jinoch – юноша (ср. со ст.-сл. инок); украинский: юнак – юноша; белорусский: юнак – юноша.

Ну что тут скажешь? Два, практически одинаково звучащих, слова в славянских языках говорят сами за себя, а именно: юнак (юноша) и унук (внук) – это однокоренные слова! И с этим трудно поспорить только по той простой причине, что самые юные члены семьи – внуки! А для пущей уверенности сопоставим эти два понятия по созвучию:

венгерский: unoka – внук = чешский: jinoch – юноша;

украинский: онук – внук =нидерландский: jong – юный;

белорусский: унук – внук = шведский: ung – юный;

башкирский: ейән – внук = английский: young – юный.

И роднит эти однокоренные слова всё то же корневое ядро Н. Выстраиваем циклическую градацию: вНук – оНук – уНук – юНак – юНец – юНоша – (внимание! диалекты:) ВЬЮНоша – ВЬЮНок – ВНук! Невероятно… Ведь этот языковой артефакт сподвигает нас на очередную, уже третью версию происхождения слова внук, но уже от другого корня ВЬЮН! Ну что же, с подобным явлением перерождения корня путём надстроек мы уже сталкивались (ср. вНЕМлет – МНит), вспомните «волшебное» превращение слова няня в мама! Интересно, не от того ли самого древнерусского понятия ненiа – сосок (груди), берёт своё начало и… испанское (!) слово niño – юноша? (ср. с ненец. ню – сын). Впрочем, будем последовательны. Итак, каким же образом понятие вьюн привязано к русскому диалектному вьюноша? Да элементарно! Следите за градацией корня: ВЬЮН – ВЬЁТся – ВЕНком – заВИТый – поВИВается, но ведь и ВЬЮНоша – (тоже) разВИВается – (чтобы) разВИТься – (в) сВЕТлого – (и) ВЕНценосного – ВИТязя! По уже сложившейся традиции сопоставим эти два понятия по созвучиям корней:

английский: juvenile – юноша = juVENile = уВЕНчался = уВИЛся = ВЬЮНоша;

испанский: joven – юноша = joVEN = уВЕНчался = разВИЛся = ВЬЮНоша;

латинский: juvenis – юноша = juVENis = уВЕНчался = разВИЛся = ВЬЮНоша;

шведский: sven – юноша = sVEN = сВЕНчался = сВИЛся = ВЬЮНоша;

древнерусский: свене – кроме, помимо, сверх, вне = сВЕНе = сВЕНо = с ВЕНца;

а теперь, внимание! венгерский: fiúunoka – внук = FIUUNoka = ВЬЮНок = ВЕНок = ВНук!

То есть, получаем следующие соответствия:

ВЬЮН – ВЪ/ЮН – В ЮНом возрасте;

ВЕНок – ВЪ/ЮНок – ВЪ/Нук – ВНук;

ВЕНец – ВЪ/ЮНец – ВЪ/ЮНцы (мн. ч.) – ВНУЦи (др.-рус. внуки).

Что же получается? Мы опять вернулись к праматрицам с корневым ядром Н? Вот именно! Посредством дробления корней на компоненты, мы пришли к выводу, что никакого расхождения значений во всех трёх наших версиях происхождения слова внук, по-сути, не было! И в каждом из трёх случаев свою притягательную силу демонстрировало корневое ядро Н. Посудите сами, ведь в венгерском языке, существует два определения понятия внук, причём, явно заимствованных у соседей славян, это fiúunoka и unoka, откуда следует, что частица FIU – это приставка к корню UN с суффиксом ОК и окончанием А, что равносильно русской приставке В к корневому ядру Н, с различными надстройками, всевозможными суффиксами и окончаниями. И подобное дробление корня чётко прослеживается в родственном санскрите, где слово виньяса означает связка, что роднит его с русским венец – тоже связка, а слово ньяса – это передача, в котором угадывается целая обойма русских слов со сходным значением и звучанием, а главное содержащими в себе корневую матрицу Н, а именно: Ноша – Нося – Несу – Нёс, а так же междометия На-ка, Ну-ка и На-те. Всё в месте виньяса и ньяса в итоге даёт представление об истинном значении русского слова внушение, которое можно растолковать и как связка (кого-либо), и как передача (кому-либо). Чувствуете, к чему мы подошли? Да, слово внук можно смело отнести к понятию внушать, так как оно тоже из разряда слов с корневым ядром Н. То есть, вНУК – это тот кому вНУШают, связывают с ним свои надежды, и осуществляют передачу эстафеты рода, тем самым делая семейное вНОШение в родословную. Вот вам и увязка всех, теперь уже четырёх (!), версий происхождения наименования этой степени родства: ВНУК – это ВЬЮНок, ВНОВь разВИВающейся семейной ВЕТви, начавший свой путь ВЬЮНошей, которому ВНУШили драгоценную НОШу – честь ВНОШения себя в родословную, как ВЕНЦа родового древа! И вот ещё интересное соответствие понятий юноша и внук: армянский: պատանի patani – юноша (ср. с рус. сленг. пацан); санскрит: napāt — внук. Налицо результат сразу нескольких процессов: и смещение смысла, и дробление корня, и корневая надстройка, и перерождение корня. Сравните: naPAT – PATani; или так patANi – NАpat. Но одно остаётся неизменным – корневое ядро, доминанта N, которая при словообразовании может выходить за пределы корня и ударения, и при этом сохранять «центр тяжести» фонемы, тая в себе особый исходный смысл, или матрику смысла.

СЫН [’sɨn]. То же самое мы можем наблюдать и в другой смысловой огласовке слова сын, плавно переходящей в понятие внук:

санскрит: sūnu – сын = китайский: sūnzi – внук;

санскрит: sūnа – сын = литовский: sūnaitis – внук.

Как так??? Казалось бы, какие ещё могут быть трактовки слова внук, да ещё в одной связке с понятием сын?! Могут-могут… Найдите корневое ядро, и всё сразу встанет на свои места. В русском слове сын, как бы это «дико» ни звучало, корень… отсутствует. Только без паники! Речь идёт о том, что в слове СЫН, на самом деле, нет «традиционного» корня, включающего в себя, минимум, три буквы, или, минимум, два звука. Но есть корневое ядро, размером в одну букву, или доминанта, объёмом в один назальный звук Н. Остальное – надстройка, в виде приставки (предлога) С и переходного звука Ы, который в современном русском обрёл привычную форму О (сравните Смена – СОмнение), что и находит своё отражение в германских языках: английское son, скандинавские sёn, søn, sen. Иногда, в диалектах и старой русской речи приставка СО произносится как СУ (сравните СОмнения – СУмнения; СОпротивление – СУпротив), что мы и видим в санскрите sūnа, sūnu. Кстати, в старину на Руси слово сын произносилось в именительном падеже и как сыне, а иногда с такими же окончаниями, как и в санскрите сына, сыну, в том же именительном падеже! Так что же остаётся в слове сын, кроме приставки? Буква Н? И о чём она может нам рассказать? Ну, во-первых, о многом и главном, если помнить значимость корневого ядра Н, о котором мы так много и подробно говорили. А, во-вторых, мы не зря упомянули древнюю форму произношения в именительном падеже сыну, сына, сыне. Начнём «с далека». Есть в русском языке такое слово ныне, и вот какова этимология этого слова: «ны́не ны́н (ь) че, наряду с но́не, нонь, укр. ни́нi, ни́нька, ни́нiка, др.-русск. нынѣ, ныня, ст.-слав. нынѣ, нынья, иынѣчоу, болг. ни́не, др.-чеш. nynie, чеш nyní, польск. ninie, кашуб. ninia. Родственно лит. nūnaĩ „теперь, сейчас“, др.-инд. nūnáṃ – то же, авест. nūrǝm, греч. νῦν, νύν, лат. nunc, ср.-в.-н. nun, далее лит. nu „теперь, сейчас“, nùgi, лтш. nu, др.-инд. nū́, nú, авест. nū, греч. νύ, νύν, νῦν, алб. ni (*nū), д.-в.-н. nu, nû; Далее пытаются сблизить с др.-инд. navī́nas „новый“ (!), др.-прусск. nauns – то же; Отсюда ны́нешний, но́нешний, др.-русск. нынѣчьныи, ст.-слав. нынѣштьнь Ср. образование дома́шний. также но́ньче, но. Ср. конец слова др.-русск. нынѣча, да́веча, тепе́реча, а также др.-инд. са „и“, авест. čа – то же, греч. τέ, лат. que, neque. Сравнение -нѣ в нынѣ с греч. Ναί».

Как вы сами убедились, наша теория корневого ядра «заочно» подтверждается живыми примерами из официальных источников. Так вот, если НЫ/НЕ означает Наше, Начальное (Нейтральное), Настоящее время, то осмелюсь предположить, что СЫ/НЕ – это образное определение человека, который появился и зажил С/Нова (сызнова), что и роднит его этимологически со словом внук: С/Нова – СЪНова – СЪ/НЕ – СЫНЕ – СЫН – СЫНОВий – СЫНОВо ВНОВь – В/НОВИК – В/НОВЯК – В/НОВАК – В/НОУк – ВНУК и далее, как следствие, фонетическое сходство в разных языках:

sūnu – сын ==> sūnzi – внук;

sūnа – сын ==> sūnaitis – внук.

А теперь вспомните, старинную фразу «ныне и присно, и вовеки веков». Что следует за ныне? Правильно, приСНО, что значит «изНАЧала, исКОНи», а в скандинавских языках kon – это родовитый человек, родич, и означает СЫН знатного или потомок богов! Остаётся только сравнить последнее с прилагательным приСНЫЙ – свой, близкий, родной, приспешник, единомышленник, истый, истинный, (а значит) исКОНный! Кроме того, присно ещё имеет значение всегда, то есть то, что имеет свойство повторяться, или происходить снова, следовательно в этом слове частица при- является приставкой, окончанием служит буква о, а корнем, разумеется, СН, что как раз и есть носитель смысла СНова – СЫзНова – СЫНе! И в подтверждение приведём пример из персидского, где слово сони означает второй, затем, потом! Исходя из того, что потомок – это производное от слова потом, получаем полное соответствие понятий СЫНе и СОНи. Последнее, при разборе на компоненты, даёт нам тот же результат: СО– как приставка (предлог) и НИ как значение новь, сравните с албанским ni —теперь, сейчас, и равным по значению украинским ни́нi (ныне), что прямо-таки «эхом отражается» в испанском niño — ребенок, малыш, младенец, дитя, юнец. Более того, в языке фарси существует слово сон, которое переводится как образ, способ, обычай! Ну как тут не провести параллели с эпитетами к русскому слову сын?! Ведь производное от сПОСОБ слово ПОСОБник содержит в себе корень СОБ, означающий себя (вспомните украинское соби), лёгшее в основу таких слов как СОБой, оСОБь, подСОБный, СОБственность (ср. с перс. СОБиқ – прежний, бывший, прошлый, предшествующий). В таком случае, значение персидского сон, как «образ (отца) себя», напрямую пересекается с русским определением сын, тем более, что оно звучит в унисон с английским son (сын), которое, в свою очередь, раскладывается на те же компоненты! Сравниваем:

русский СЫ/Н = СЪ-; СУ-; СО– (приставка или связующий предлог) + Ныне – сейчас, теперь, настоящее время Новь – основа нового и всё то, что является новым = СЫН – наследник, потомок, продолжатель рода;

английский SO/N = SO – подобным образом, в самом деле, затем, потом + Now – сейчас, теперь, настоящее время, ныне, нынче; New – новый, вновь открытый, обновлённый, снова = SON – преемник, потомок, последователь, сын;

фарси СО/Н = СОбиқ – прежний, бывший, прошлый, предшествующий + Нав – новый, снова, вновь, сначала, заново = СОНИ – второй, затем, потом; СОН – образ (отца!), способ (отцовский!), таким образом (отечественным!), подобно кому-либо (отцу!). Сравните последнее с чувашским ар ҫын — мужчина (будто рус. «яр сын»)!

СНОХА [snɐ'хa]. И вот тут, разобравшись с понятием сын, мы легко можем определить значение слова сноха. Ведь вывод напрашивается сам, раз это жена сына по отношению к отцу, то слово сноха означает принадлежность сыну: чья жена? – СЫНка, значит она СЫНуха (ср. с санскрит. snuṣā – сноха); о ком она думает в одиночестве? – о своём муже, то есть о СЫНе своего свёкра, значит отцу мужа она СЫНиха; кто её муж? – СЫНок, значит для его отца она СЫНоха! Подобные окончания в прозвищах жён по именам мужей, либо по роду деятельности оных, в старину на Руси были сплошь и рядом, поскольку общеславянская суффиксальная группа «иха-еха» считается глубоко архаичной и неразрывно связанной с формантами «оха-аха-уха», как то: портной – портниха, толстой – толстуха, дурак – дурёха, сват – сваха, правдивый – правдоха. В данном же случае это коснулось и одной из степеней родства. Просто и понятно, как дважды два! А проводить параллель с понятием сношение, согласитесь, было бы по меньшей мере некорректно, так же как и с просторечием «на сносях», хотя бы только потому, что это может касаться и других родственниц. Итак, выводим градацию: (чья?) СЫНочка, СЫНка, СЫНова (ср. с польск. synowa – сноха) – (кто?) СЫНиха (ср. со ст.-польск. snecha – сноха), СЫНуха (ср. со старосл. snŭxa – сноха), СЫНоха, СЪНоха (ср. с чеш. snacha – сноха), СНоха. Вот и всё!

НЕТИЙ [’nʲɛtʲɪj]. Что касается наименования другого родственника нетий, то здесь всё, с точностью до наоборот, весьма и весьма сложно. Дело, к тому же, усугубляется противоречивостью данных в официальных источниках. Но, как говорится, «попытка – не пытка»… Кстати, о «попытке» и «пытке»: в корне ПЫТ у этих слов главенствует корневая матрица П-Т, которая, кроме родственных оПЫТ (познание) и сПЫТать (узнать), присутствует также и в предмете нашего исследования, смотрите: в прото-славянском nероt – несовершеннолетний, несамостоятельный, а значит и неоПЫТный! Но поскольку это можно отнести и к любому юному представителю семейства и родни, в частности к внуку, то это как раз и явилось главной причиной смешения определений, по-сути, разных степеней родстванетийивнук: в литовском neptė̃ – внучка; в древнеиндийском nápāt, nарtī́, náptar – внук, внучка, потомок; в латинском nерōs, nерōtis, neptis – внук, племянник, внучка, племянница; в авестийском nарāt, nарtаr, nарtуа, nарtī – внук, внучка, потомок; в праславянском ne (p) tijo, nерtī — племянник, племянница. А ведь в русском языке это самостоятельные наименования с независимыми значениями, отстоящие друг от друга этимологически. И вот тут к нам приходит на выручку всё та же корневая матрица П-Т, которая дала начало и другому корнеслову, с той же смысловой нагрузкой, а именно ПУТ, что и подтверждается литовским nepuotis – внук, племянник. То есть, иначе говоря, не'путь, просьба не путать с современным выражением непутёвый, вобравшем в себя только негативные черты. Так о каком же пути идёт речь? Ответ самый простой и понятный: о вечном пути семьи, а ещё точнее, о непрерывном родовом пути (ср. санскр. nítyas – своеобразный, вечный с рус. нить)! А ведь нетий, как сын сестры изначально, и только впоследствии племянник вообще, это с точки зрения традиционного славянского патриархата не прямая ветвь родового древа, а его ответвление, где правит уже другой род. Поэтому нетий длясемьи это не'путь, без продолжения «фамильной линии» (ср. с гот. niÞjis – своеобразный), причём, без какого бы то ни было оскорбления и унижения! А зов родовой крови всегда негласно обязывает семью приросту потомства по прямой восходящей линии, являя собой механизм не только самосохранения, но и эволюции, как это недвусмысленно даёт нам понять язык наших предков.

Сравните, читая по буквам:

авестийский nаPAT – внук, потомок ==> санскрит PATa – ПУТь;

праславянский ne (P) Tijo — племянник ==> английский PATh – ПУТь;

праславянский nеPTI — племянник ==> санскрит PAThI – ПУТь;

литовский nepUoTIs — внук, племянник ==> венгерский UTJa – пУТЬ;

латинский nеPOTis — внук, племянник ==> словенское POT – ПУТь;

прото-славянский nеPOT — неоПЫТный ==> арийский POTIs – госПОДИ.

Что касается самого слова нетий, то оно претерпело изменение из-за редукции буквы П не только в разности звучания от праславянского nерtī, ne (p) tijo до древнерусского нетии и старославянского нети, но и в психологическом восприятии фонемы. Ведь, согласитесь, нетий на современный слух уже не ассоциируется с исходным не'путь, и уж никак не с привычным внук, а скорее напоминает то-ли «не те» или «не тот», то-ли «неча» или «некто» (ср. с ирл. nесht – племянник), а может… «некий»? Просмотрим этимологию последнего: «др.-русск., ст.-слав. нѣкыи, болг. ня́кой „некто“, словен. nẹ́ki „некий“, чеш. něký. Из *ně-, подобно не́когда, не́который, не́кто и *kъjь (см. кой). Приставку ně- обычно объясняют из *nе vě „не знает“, что неудовлетворительно фонетически. С др. стороны, в *ně– видят удлиненную ступень отрицания nе-, причем ссылаются на лит. nekàs „нечто“, nekur̃s „некий“. Но ср. также указания на и.-е. дейктическую част. nе-, nо-.» Ведь, если мы ставим на одну параллель нетий и некий, то как вариация последнего – некто, буквально согласуется с английским next [nekst], в котором заложены, практически, все качественные характеристики понятия внук, коего в старину, как раз и называли нетием, а именно: следующий, очередной, ближайший, соседний, будущий, грядущий, затем, после, потом, около, снова! Следовательно, градация слова нетий могла иметь и такой выход: НЕКТО (NEXT) – НЕКИЙ (NEXTY); далее в южно-русском диалекте: НЕХТО (NEXT) – НЕХТИЙ (NEXTY); в итоге придыхательная Х редуцировалась: НЕЪТО – НЕЪТИЙ; и как результат, данное словообразование приняло окончательный вид в современной форме – НЕТИЙ. А теперь, внимание! Добавим последний штрих, сравним старославянское нѣкыи «некий» и болгарское ня́кой «некто» с сербохорватским не̏ħа̑к – племянница, сын сестры! Всё сходится: русская степень родства нетий (некий), как перерождённая форма начального nероt (не'путь), обретает уже вполне самостоятельные свойства, качества, но сохраняет исходный смысл понятия, благодаря всё тому же корневому ядру Н (N), в данном случае с характером действия вовНе.

НЕСТЕРА [nʲɛs’tʲɛrə]. Похожие процессы происходили и при словообразовании другого наименования нестера. Официально принято считать происхождение этого слова от нетий, якобы в женском роде получившем такую огласовку. Ну, что касается смешения понятий внук и нетий, то мы уже провели анализ по их этимологическому различию. Очередь за нетием и нестерой. Первое, что бросается в глаза, после очевидной общности отрицательной частицы НЕ, – то, как сходство на этом заканчивается… Теперь по порядку. Сразу же за приставкой НЕ следует буква С. Что это? Случайная залётная буква? Но мы-то с вами уже убедились в том, что в русском языке ничего случайного и неважного нет, каждая буква и каждый звук важны, поскольку все они имеют значение и являются носителями конкретного смысла! Так вот, если перед корневой согласной Т стоит буква С, то она, в этом случае, может быть только приставкой. Тогда замыкающая буква А – это традиционное окончание в существительных женского рода. И нам остаётся только выяснить значение корня ТЕР. Этот корень, к примеру, образует глагол ТЕРеть. Оказывается в древнерусском языке этот глагол засвидетельствован в XI в. в форме «ТЬРъти», «ТЬРу» со значением не только «тереть», но и «топтать», и «опустошать»! Вопрос: где может находиться «утоптанная пустошь»? Правильно, только в обжитой местности, или, другими словами, на обитаемой ТЕРритории! Тот же корень присутствует и в другом латинском слове ТЕРм. И вот с каким русским словом оно состоит в родстве, читаем: «ЧУР (ЦУР) – междометие. По некоторым данным, оно восходит к имени славянского бога родового очага, оберегающего границы земельных владений. Такое понимание было популярно среди учёных ХIХ века: „Обоготворённый предок чествовался под именем чура, в старославянской форме ЩУРа; эта форма доселе уцелела в сложном слове праЩУР… Предание, оставившее следы в языке, придаёт ЧУРу значение, одинаковое с римским ТЕРмом, значение сберегателя родовых полей и границ.“ Такое же объяснение есть и в другом источнике: „Чур, славянск. мифол. божество пограничн. знаков, покровительствовало приобретению и наживе. Символ – ЧУРки и ЧУРбаны, то есть межевые знаки“. Очевидна также связь слова „чурка“ и семантики границы с выражением „ЧУР меня!“. Там же берут начало однокоренные понятия ЧЕРта и ЧЕРтог. Некоторые этимологи даже как-то связали возникновение междометия „чур“ с фаллической символикой. Эта гипотеза впоследствии пополнилась новыми данными и является актуальной до сих пор. Чур, как „граница, рубеж, межа; мера“, выделяется на основе слова чересЧУР. Схожие ассоциации дает сопоставление *чуръ с др.-исл. skor ж. „разрез, зарубка“, англ. sсоrе „ЦАРапина, бороздка, зарубка, линия старта, счет“, которые связаны с нов.-в.-н. sсhеrеn „сТРичь“.»