Текст книги "Врата небесные. Архивы Логри. Том I"

10

Я вернулся домой где-то к обеду. Открыл замок входной двери и тут же вспомнил недавно пережитый ночной кошмар. За всеми этими событиями в доме Створкина я на какое-то время забыл о том ужасе, но теперь это воспоминание вернулось ко мне. Уходя вчера, я забыл свой мобильный телефон на столе. Он лежал там, где я его оставил. Но рядом с ним лежало кое-что еще. Запечатанный конверт. Я поднес его к лицу и вдохнул знакомый запах, он ведь словно подпись – Элоиз…

Внутри лежало написанное от руки письмо.

«Дорогой Игор!

Я должна извиниться, и я это делаю. Я недооценила тебя – прости. Будет печально, если ты воспримешь нашу встречу лишь как попытку (с моей стороны, разумеется) некоего обольщения, и только. Но, пожалуйста, поверь – это не так. Можно сказать и по-другому: вообще все – не так. И не так просто. Прости эту небольшую тавтологичность. И туманность. Но тут по-другому не скажешь. Ты славный парень. Милый, по-своему оригинальный и местами забавный. Я просто хотела, чтобы ты таким и остался. Добрым, и чистым, и еще очень-очень наивным. С определенной точки зрения я пыталась тебя спасти. Ты спросишь – от чего? И я отвечу.

От падений и разочарований, неизбежных, если ты вдруг решишь идти по тому пути, который, возможно, скоро откроется перед тобой. Это путь потерь. А самое страшное и, думаю, неизбежное в твоем случае – это потеря самого себя. Ты никогда не будешь прежним, никогда больше не будешь собой. Тем, кого ты знал как самого себя, как свою собственную личность.

С чего вдруг такая забота, спросишь? Имеешь право и на такой вопрос. В ответ поверить будет трудно, но тем не менее попытайся. Ты напомнил мне одного человека. Очень близкого мне когда-то. Он давным-давно умер. В его гибели есть часть моей вины. Он мог жить, если бы остановился, если бы я остановила его.

У тебя замечательная, устроенная, понятная жизнь. На твоем месте я была бы благодарна за все, что имеешь, и довольствовалась этим. Или это опять то самое русское желание странного?

Помни, однако, что от твоего выбора зависит не только твоя судьба, но и судьба близких тебе людей. И это все очень серьезно.

P.S. C тобой хочет повстречаться Пьер Коллуэй. Ты должен о нем слышать. Это один из самых известных современных философов. Я показала ему твои работы. Он очень заинтересован. Я вернусь примерно через две недели. Увидимся. Если захочешь…»

Положив письмо на стол, я задумался: что-то не сходилось здесь. С одной стороны – поспешный отъезд и бесцеремонное расставание, с другой – такая вот явная забота. Пока я размышлял, листок бумаги съежился буквально на моих глазах в комок и истлел, оставив после себя лишь немного пыли. «О как! Тоже так хочу научиться письма писать, – поразился я. – Вроде оно было, а на самом деле ничего нет…»

Никаких других дельных мыслей по поводу письма у меня больше не появилось. На всякий случай я решил проверить телефон. Было несколько пропущенных звонков от Анастасии, один – из приемной ректора. Я перезвонил Анастасии, но она не ответила. Ладно. Чуть подождав, не знаю – чего, включил компьютер и посмотрел почту. Там было следующее сообщение от Анастасии:

«Папа! Ты не берешь трубку и не перезваниваешь. Я волнуюсь! Набери, как сможешь. Происходят странные вещи. Сегодня после школы я, как обычно, ехала домой на автобусе. Были свободные места, я села и неожиданно уснула. Но странность не в этом, конечно. Хоть это со мной и впервые. Я видела суперский сон. Такой достоверный, что он мне казался реальностью. Я даже не поняла, что сплю! Я сидела, смотрела в окно, когда рядом с собой заметила зверя, похожего на кота. На очень большого кота. Он посмотрел на меня, а потом повернул голову к выходу из автобуса, словно предложил выйти. Мне стало так интересно, что я поднялась, и на первой же остановке мы вышли. Автобус уехал, и я пошла за зверем. Он завернул за угол, туда, где стоит дом, в котором находится «Поль Бейкери» – мы там с тобой как-то завтракали. Но за углом все переменилось.

Это уже не был наш город. Я вдруг обнаружила, что стою на краю обрыва, на скале. Где-то далеко внизу шумело море. А я не могла оторвать взгляд от неба. Оно было жемчужно-бирюзовым. Таким красивым, таким насыщенным, таким нежным. Рядом стоял этот странный зверь. Он стал еще больше. Его голова почти доходила до моего плеча.

– Тебе нравится? – спросил он. Его рот не шевелился, я не знаю, как он произносил звуки – и произносил ли, но я его услышала.

– Очень, – честно ответила я.

– Меня зовут Ронин. Твой отец послал меня показать тебе этот мир. И многие другие. Ты можешь звать меня Рон или Рони. Я буду звать тебя Госпожа.

– Кто ты? – спросила я.

– Я – молк. Еще нас называют Лунными Охотниками.

Папа, когда он говорил, я словно чувствовала слова на вкус, на запах, на цвет. Он сказал: «Я – молк», и в этом слове было столько информации про них, про тех, кто такие же, как он, про то, почему их зовут Лунными Охотниками! В каждом слове целый пласт смыслов. Я, правда, уже забыла почти всё, как забывают сны, но ощущение осталось.

Еще помню, как мы стояли на этом обрыве и смотрели на небо, и мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Потом Ронин сказал: «Время», и все изменилось. Мы снова стояли на остановке. На ней все так же стоял мой автобус, словно мы только что вышли. Я села в автобус, Ронин остался на остановке. Сомневаюсь, что кто-то еще его видел, кроме меня.

Сейчас я уже дома. Пытаюсь с этим как-то разобраться. Удивительно, что мне не было страшно. Наоборот – было интересно. Как будто узнаешь наконец то, что всегда хотел узнать и понять, а потому и принимаешь это абсолютно естественно. С внутренним облегчением: «Ну наконец-то!». Думаю, что это связано с Принцессой и Логри. Здесь другого быть не может. И еще я хочу все это описать в моем дневнике, пока хоть что-то помню.

P. S. Папа, что все это может значить? И почему ты мне не говорил про Рони раньше?!».

Дочитав письмо, я долго сидел, закрыв глаза. Почти задремал, когда меня разбудил звонок мобильного телефона. Это был ректор. Самолично. Я не ответил. Сейчас мне было точно не до него. Я вспоминал нашу с Анастасией встречу с Эдельвейс. Уже в который раз. И как мы потом с ней смотрели друг на друга. Тогда нам не нужно было слов, чтобы общаться. Наши глаза делали это за нас.

«Как удивительно, – думал я, – мы ведь и так родные люди, но та встреча сблизила нас еще сильнее, поселив в нас какое-то новое, общее для нас двоих, ощущение восторга».

Я пытался вспомнить каждую мелочь, каждую деталь, пережить еще раз те минуты. И каждый раз меня окатывала волна такой теплоты, такой невероятно искренней, почти детской радости! Эта волна заслоняла все остальное. Неожиданно в памяти всплыло имя – Груммель. Так звали того странного человека, который сидел рядом с Эдельвейс. Помощник. Свидетель. Хранитель традиций Логри.

Воспоминания приходили с трудом, словно какая-то завеса заслоняла их. И еще я думал о том, что произошедшее с Анастасией пугало меня и интриговало одновременно. Значит, ей доступен некий мир Тени. И Ронин, якобы посланный мной, защищает и оберегает ее. Удивительно, почему она? Почему не я первым попал туда? Вопросы…

Я еще только-только пытаюсь приспособиться, привыкнуть к знанию того, что это вообще есть, а она уже внутри. Так легко, так быстро и просто, словно ждала этого давно. Ну а я? Разве не ждал?

И вот сейчас, когда все случившееся с невероятной четкостью (и ужасом – тоже) открылось в моем сознании, я вдруг понял, что ждал этого. Всегда. Что на самом деле мои вроде бы сугубо философские поиски на «простой онтологический вопрос», по слову Куайна, "What is there?" были на самом деле внутренней потребностью души, ищущей глубину за той плоскостью обыденного восприятия мира, к которой мы привыкли и которой кормим свое «Я», свою личность.

Тут мне на память пришло давно забытое стихотворение. Тот, кто написал его, явно обладал здоровой самоиронией, которой подчас нам так не хватает:

 
«Подумай, друг,
Не оттого ль ты этого хотел:
Проникнуть в тот далекий рай,
Коль в этом не успел?».
 

– Вот же язва, поддел-то как! – сказал я вслух.

И это очень даже может быть, но – так или иначе – это не отменяет главного вопроса: а что это было?

Чжуан-цзы как-то сказал, что, когда он медитировал три года, он видел перед собой горы и знал, что это горы. Еще через три года он понял, что горы на самом деле никакие не горы. А еще через три года он снова увидел, что горы – это просто горы…

Я не понял, когда читал это, про что именно говорил Чжуан-цзы (кто же их, философов дзен, поймет), но вот теперь, вспоминая ту историю, кажется, понимал, о чем это он. О восприятии. О фильтрах, через которые мы видим, слышим, чувствуем. О том, что внутри нас, внутри нашего сознания форматирует наше восприятие мира.

Говорят, у тибетских монахов была особая процедура, в ходе которой в середине лба – там, где, по верованиям восточных учений, находится третий глаз – просверливали костную ткань, истончая ее, позволяя тем самым открыть некий новый орган восприятия, «шестое чувство». Еще одна попытка вырваться наружу, за рамки навязанного средой восприятия.

Мне всегда, правда, было интересно: а кто подтвердит, что то, что такой посвященный адепт «увидит», существует на самом деле? Ведь остальные-то остаются вне его «расширенного» восприятия. И сколько нужно человек, чтобы это восприятие стало «нормальным»? Два, десять, тысяча?..

Получается, что реальность (то есть нормальность) воспринятого – лишь некий консенсус, некое соглашение «достаточного» количества людей. «Нормального большинства». О чем-то подобном, помнится, говорил применительно к научному познанию Пуанкаре, подробно обсуждая конвенционализм.

Размышляя над этим, я все-таки понимал, что мое обретенное знание вряд ли могло быть следствием какого-то непосредственного опыта. Скорее, это было, образно говоря, подтвержденным воспоминанием. Как, например, человек несет в себе воспоминание о рае как о цветущем саде, и поэтому в окружении красивых тропических растений – да и не только тропических – человеку хорошо. Значит ли это, что во всех нас заложена такая память? О чем-то, что больше нас. Может быть, поэтому мы – люди?

11

Я вздохнул, потянулся и решил сделать несколько несложных упражнений. Потом заварил чай и взял книгу, которую захватил с собой из библиотеки Створкина. Это был толстенный фолиант в черной обложке из тисненой кожи. Судя по ятям, книга была издана еще в дореволюционной России, хотя я не нашел ни года издания, ни имени издателя. Называлась она «Краткая энциклопедия артефактов и реликвий».

Открыл страничку на букву «К». Меня интересовал Камень Судьбы. Нужная страница легко нашлась. Было такое ощущение, что книгу часто открывали именно на ней, на этой странице, с этим описанием: «Камень Судьбы».

«Камень Судьбы вместе с Камнем Основания (см. Камень Основания) является, возможно, самым древним из существующих артефактов, упоминающихся в Библии. Ему предположительно около 4000 лет. Принято считать, что начало истории о Камне изложено в следующем тексте Ветхого Завета (Бытие, 28):

«…Иаков же вышел из Вирсавии, и пошел в Харран, и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце, и взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот Ангелы Божий восходят и нисходят по ней. И вот Господь стоит на ней и говорит: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака (не бойся). Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое как песок земной; и распространишься к морю, и к востоку, и к северу, и к полудню; и вот Я с тобою и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю, ибо Я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе. Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; и я не знал! И убоялся, и сказал: как страшно сие место! Это не что иное, как дом Божий, это врата небесные. И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей наверх его. И нарек имя месту тому Вефиль (Дом Божий), а прежнее имя того города было: Пуз. И положил Иаков обет, сказав: если Господь Бог будет со мною и охранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом, – то этот камень, который я поставил памятником, будет (у меня) домом Божиим; и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть».

Этот текст Ветхого Завета является одним из самых значимых для понимания того, как происходит само становление Израиля как народа, избранного Богом для особой миссии. Наречение определенного места домом Божиим впоследствии играет важную роль в восприятии своей земли евреями.

Слово Бога к Иакову, где Он говорит о даре земли ему (Иакову) и его потомству по обетованию, распространившемуся во все стороны света, и о возвращении Иакова в эту землю, обретает свое понимание в связи со следующим текстом Писания (Бытие, 35, 1):

«И явился Бог Иакову (в Лузе) по возвращении его из Месопотамии, и благословил его, и сказал ему Бог: имя твое Иаков; отныне ты не будешь называться Иаковом, но будет имя тебе: Израиль. И нарек ему имя: Израиль. И сказал ему Бог: Я Бог Всемогущий; плодись и умножайся; народ и множество народов будет от тебя, и цари произойдут из чресл твоих; землю, которую Я дал Аврааму и Исааку, Я дам тебе и потомству твоему по тебе дам землю сию. И восшел от него Бог с места, на котором говорил ему. И поставил Иаков памятник на месте, на котором говорил ему Бог, памятник каменный, и возлил на него возлияние, и возлил на него елей; и нарек имя месту, на котором Бог говорил ему: Вефиль».

Господь нарекает Иакову новое имя и благословляет его. С этого момента Иаков становится Израилем, и все его действия и слова получают новое измерение с точки зрения эсхатологии, а впоследствии – и сотериологии, раскрываемое в авраамических религиях – иудаизме, христианстве, исламе – по-разному.

В европейской христианской традиции Камень Иакова со временем символически и мистически связывается с установлением Богом права Израиля на обетованную землю, которая, в свете Евангелия, понимается как Царствие Небесное, становясь «новой землей» христиан. А возвращение Израиля, который есть народ Божий, метафорически переносится на собирание верных в обителях праведных («ложе Авраама») после скитаний земной жизни.

Далее тот же самый камень, как предполагает определенная традиция, неоднократно упоминается на страницах Ветхого Завета, в самых его важных книгах. При переселении в Египет к Иосифу Иаков переносит с собой и Камень Израиля. Он хранится, по одним источникам, у потомков Иосифа, по другим – в сокровищнице фараона.

Исход евреев из Египта с Моисеем переносит Камень Иакова в Землю обетованную. Во время сорокалетнего странствия евреев Камень находится с ними как живое подтверждение избранности. Этот самый Камень упоминается в следующем очень важном тексте (Исход, 17, 1):

«И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалик; но руки Моисеевы отяжелели, и тогда взяли камень и положили под него, и он сел на нем, Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, а другой с другой стороны. И были руки его подняты до захода солнца».

Несмотря на непрекращающиеся напасти и битвы с иноплеменниками, народ, ведомый Богом, все преодолевает, и Господь заключает с ним Завет. Отныне Израиль несет свое богоизбранничество как высшую истину и свое великое призвание.

«И устроил Моисей жертвенник Господу и нарек имя: Господь знамя мое. Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род» (Исход, 17, 15).

Из этого текста, который является существенным для понимания дальнейшей трансформации восприятия Камня Судьбы, европейская традиция выводит очень важную и во многом определяющую потом роль земных царей, а также функцию и предназначение Камня Иакова: Престол Битвы.

После обращения народа Израиля к пророку Самуилу с просьбой об испрошении у Бога царя для Израиля – «как у других народов» – и по исполнении этой просьбы происходит замещение прямого руководства Богом; появляется посредник в образе царя. Этот образ достигает своей идеальности в Давиде. Дому Давида обещано царство. От него же (из дома Давидова) возвещается приход Мессии.

Следует отметить, что само понятие европейской традиции трактуется здесь достаточно широко и включает в себя не только Западную и Восточную Церкви, но и огромный пласт околоцерковного устного и письменного творчества, так или иначе влияющего на восприятие событий, описываемых в Библии. В этом же контексте следует рассматривать и генезис символа, каковым Камень Иакова – Израиля становится в европейском понимании права власти королей.

Далее одна из версий говорит о том, что во времена вавилонского пленения вместе с Пророком Иеремией и дочерью иудейского царя Седекии Камень Иакова попадает на территорию Ирландии, на земли пиктов и скоттов, где существовали поселения евреев. (Другая легенда говорит о том, что в Ирландию Камень был перевезен дочерью фараона Ахенетепа Скоттой, еврейкой по матери, которая становится впоследствии основательницей королевской ирландской династии.)

В Ирландии Камень помещают в тогдашнюю резиденцию королей Ирландии на холме Тара, где издревле было святилище друидов. Утверждается монотеизм, а принцесса под именем Тейа Тефи становится супругой короля и, соответственно, королевой Ирландии.

Камень Судьбы, который использовался в древнем Израиле для коронации царей из колена Иуды (генеалогическая линия Фареса – «золотого льва»), становится коронационным камнем ирландских, а впоследствии – шотландских и английских королей. В это же время он получает гэльское название: Лиа Фейл.

С этим названием происходит очередное смешение двух легенд, и древнеирландские друидские легенды о «Камне Фейл», издревле стоящем на том же холме Тара, переплетаются с ветхозаветными.

Считается, что еще святой Патрик благословил существующий обряд коронации английской династии. Другие источники говорят о том, что это был Святой Колумба, который в то время служил хранителем Камня Иакова. Впоследствии в силу этого факта генеалогическая линия английских монархов начинает прослеживаться через ирландских и шотландских предшественников до царя Давида, сохраняя тем самым преемственность царей Израиля и сакрализируя английскую королевскую династию, наделяя ее правом власти, установленной Богом.

При переезде короля Кеннета I в новую столицу Скун реликвия получает название Скунский Камень. В конце XIII века английский король Эдуард I («Молот скоттов») завоевывает Шотландию и захватывает Камень Судьбы, помещая его в Вестминстерском аббатстве. С этого исторического момента легенда о Камне разделяется на множество параллельных мифов, что служит причиной неоднозначного отношения к факту подлинности предмета, увезенного Эдуардом I в Вестминстер.

Скунский Камень, помимо прочего, становится символом независимости и суверенитета Шотландии и объектом внимания шотландских националистических движений. В Британской империи Камень Предназначения (The Stone of Destiny) является священной реликвией, предметом особого почитания и заботы английской монархии.

Мистически реликвия связывается с троном Мессии-Христа, приход которого предсказывается Писанием, а представители королевской династии мыслятся в роли хранителей. Известно завещание королевы Виктории, в котором она говорит о том, что немедленно освободит трон, как только придет Христос – его истинный Владыка.

В общеевропейском понимании почти все царствующие династии в силу своего тесного взаимопереплетения и родства мыслят себя легитимными правителями христианских народов, понимаемых в соответствии с Новым Заветом как Новый Израиль.

Коронационный трон короля Эдуарда в Вестминстерском аббатстве представляет собой стул высотой шесть футов и семь дюймов. На расстоянии девяти дюймов от пола закреплена доска, поддерживаемая львами. На этой доске и покоится Камень весом более 400 фунтов».

12

Здесь я отложил книгу, подошел к компьютеру и набрал в поисковике The Stone of Destiny. После примерно десяти-пятнадцати минут изучения того, что предложил поисковик, я остановился на нескольких любопытных сайтах. Наиболее подробную информацию о Камне Судьбы давали израэлиты – сообщество людей, ищущих «потерянные» колена Израиля.

Были и другие по-своему интересные источники, но у израэлитов чувствовалась серьезная историческая и, я бы сказал, мировоззренческая проработка. В главной степени, конечно, у англо-израэлитов, что было, наверное, естественно для предмета, составляющего высшую ценность Британской монархии.

Мое внимание привлек отрывок из Библии (Книга пророка Иезекииля), на котором строились логика и последовательность рассуждений и выводов большинства британских израэлитов в отношении Камня Судьбы:

21.26 Thus saith the Lord «I AM»: Remote the diadem, and take off the crown, thus [shall] not [be] the same; exalt [him that is] low and abase [him that is] high.

21.27 I will overturn, overturn, overturn it, and it shall be no [more], until He come whose Right it is, and I will give it.

В русском переводе Библии это звучало так:

21.26 Так говорит Господь Бог: сними с себя диадему и сложи венец, этого уже не будет; униженное возвысится, и высокое унизится.

21.27 Низложу, низложу, низложу, и его не будет, доколе не придет Тот, Кому принадлежит он, и Я дам Ему.

Это пророчество Иезекииля, высказанное им на реке Ховар в вавилонском плену, куда он был уведен вместе с другими еще до разорения Иерусалима, израэлитами связывается именно с историческими событиями, в которых участвует Камень Судьбы. Интересно, что проповедует Иезекииль одновременно с Иеремией, остававшимся в Иерусалиме до разрушения, и их пророчества и откровения передавались теми, кто находился в пленении, в Иерусалим и обратно.

В это же самое время живет пророк Даниил – последний из великих пророков Ветхого Завета, – который тоже, между прочим, говорит о камне, «обработанном без рук», и который предсказывает потом Валтасару, сыну Навуходоносора, разрушение его царства и смерть за то, что он использовал на пиру священные сосуды, взятые из Иерусалимского храма. Именно из книги пророка Даниила Гейне берет сцену, в которой появляется рука, пишущая на стене знаменитые «Мене. Текел. Упарсин».

«И именно строчка из «Валтасара» Гейне, – подумал я, – обнаружилась на стенах Ипатьевского дома после расстрела императора Николая Второго и его семьи, породив множество комментариев и домыслов».

В пророчестве Иезекииля, несомненно, чувствовалась загадка. Тайна. Но так часто бывает со всеми пророчествами, понять их однозначно и просто – невозможно. Поэтому связать их можно с какими угодно событиями, что часто и бывает, – так первоначально сказал я сам себе. Но дальше стало гораздо интереснее, многозначнее и бескомпромисснее.

Камень Судьбы – трон царей Израиля – переносится, согласно версии израэлитов, пророком Иеремией на территорию древней Ирландии, где жили в рассеянии евреи, потомки Зары, сына Иуды (сына Иакова – Израиля). Тогдашний король Ирландии Иокайд Мак Йерк, сам происходящий от одного из «потерянных» колен, берет в жены принцессу Тефи («Пальму Иудеи») – дочь последнего иудейского царя Седекии, плененного Навуходоносором.

В истории с появлением Камня Иакова на Британских островах ключевым персонажем как раз и является эта последняя принцесса Иудеи. В ирландском эпосе существует известная книга (иногда говорят, что она автобиографическая) – Книга Тефи, королевы Гибралтара и Ирландии. В этой книге подробно описаны события, связанные с перемещением Камня Иакова (а вместе с ним упоминается и самая известная святыня Израиля – Ковчег Завета) в Ирландию через Египет, Гибралтар и Испанию.

Это – первое «низложение», или overturn (английский синоним показался мне более широким по коннотации), и перемещение Камня. Затем, примерно через тысячу лет, следует перемещение Камня Фергюсом Мак Йерком в город Дунстафнейдж, Шотландию.

В Шотландии он остается до своего третьего перемещения – в Вестминстерское аббатство королем Эдуардом I в XIII веке. Интересно, что, по версии шотландских источников, Эдуард I всего лишь «занял» Камень на время – для коронации. С этого момента все английские монархи коронуются на Камне Судьбы, олицетворяя тем самым преемственность власти от царей Израиля. Начинается возвышение английской короны и в целом становление Британской империи, над которой во времена королевы Виктории «не заходит солнце».

Но не все в Шотландии смиряются с таким положением. Камень Судьбы становится символом независимости страны. Проходят столетия, но желание возвратить утраченную реликвию не затухает. И вот декабрьским утром 1950 года четыре шотландских националиста приводят в действие план похищения Камня Судьбы из Вестминстерского аббатства и возврата его в Шотландию.

(На этом месте я навострил уши и глаза, вспомнив о том, как Дон Хосе упомянул про «заварушку в начале 50-х».)

Один из участников похищения, Ян Хэмилтон, в своих книгах «Невозвращенный камень» и «Касаясь сокровища» подробно описывает все, что происходило в то утро и впоследствии. Все это выглядит как абсолютно детективная история.

Им удается вывезти Камень в Шотландию и спрятать. В заговоре участвует известный шотландский скульптор Берти Грэй. Он изготавливает копию Камня Судьбы из песчаника, взятого в окрестностях Скуна. Впоследствии выясняется, что копий было как минимум две. В Лондоне невероятный переполох. Все спецслужбы подняты и ищут похищенную реликвию. Но, вероятно, сами «ангелы помогают» заговорщикам, как об этом пишет все тот же Хэмилтон. Местонахождение Камня Судьбы остается нераскрытым.

11 апреля 1951 года участники похищения оставляют Камень на главном алтаре аббатства Аброат, о чем они извещают соответствующие власти. Предмет, возвращенный похитителями, полиция берет на экспертизу. Интрига закручивается до предела, и вопрос, а что именно было возвращено в Аброат, не дает покоя с тех пор сотням исследователей.

Как писала одна из лондонских газет, «…сложность установления истины относительно подлинности артефакта связана в том числе и с тем, что во время перевозок Камня по Шотландии в целях конспирации разные люди оказывались хранителями реликвии, и только они знали, где и как долго хранится Камень Судьбы. Один из таких людей, Джон Ролло, перевез реликвию в Боннибридж – местечко в Шотландии, которое впоследствии стало меккой уфологов всей планеты. Это наиболее плотно насыщенная неопознанными летающими объектами территория на Земле. Связано ли это как-то с пребыванием известного артефакта в Боннибридже? И не находится ли он все еще там?».

После проведения экспертизы тема пропажи коронационной реликвии всячески заминается. Скотланд-Ярд и Ми-6 покрывают завесой секретности всю дальнейшую историю и результаты расследования. А также любые вопросы, связанные с местонахождением Камня. Всех участников похищения арестовывают. Дело осложняется смертью короля Георга в 1952 году. Страна готовится к коронации Елизаветы Второй. Параллельно происходит стремительный и необратимый распад некогда великой Британской империи. Она сжимается до размеров острова, догрызаемая ирландскими и шотландскими сепаратистами.

Пророчество Иезекииля, хорошо известное всем членам королевской династии, сбывается необычным образом. Еще один, последний, overturn совершается руками молодых людей – патриотов Шотландии. Известно, что король Георг очень боялся утерять Камень Судьбы, предвидя в таком событии конец династии Виндзоров.

По версии израэлитов, именно это и случилось, поскольку Георг знал – как и его дочь, Елизавета, – что Камень, который был подброшен в аббатство Аброат 11 апреля 1951 года, был всего лишь подделкой из песчаника. Из этого факта и он, и Елизавета должны были понять, что Бог отвернулся от Виндзоров. И, следовательно, она (Елизавета) никогда не будет настоящей королевой. В доказательство своей версии израэлиты приводят следующие доводы:

«После смерти Георга Елизавета затягивает коронационную церемонию, в отчаянии пытаясь найти настоящий Коронационный Камень. Это не удается, и тогда она категорически отказывается от телевизионной трансляции церемонии в страхе, что люди смогут увидеть камень, опознать подделку и понять, что она фальшивый претендент на трон. Когда же это не удается, она ставит условием съемку только издалека, на расстоянии не менее десяти метров, чтобы никто не мог приблизиться к подделке, на которой она собирается короноваться. Поскольку она, несомненно, знает пророчество, а вместе с ним и то, что с этим пророчеством связано.

Ее прапрабабушка, королева Виктория, сказала, что сойдет с трона, как только Христос придет взять его – как истинный владелец. Каждый из монархов английской короны знал это, включая Георга Шестого. Невозможно представить, чтобы он не передал это знание своим детям – о том, что Христос придет и на правах настоящего владельца вернет Себе трон во исполнение пророчества. Именно поэтому Елизавета должна знать, что Христос здесь, – потому что трон уже отобран у нее.

Таким образом, Елизавета Вторая, потомок царского дома Давида, колена Иудина, была коронована на поддельном камне в 1953 году и никогда не была настоящей королевой Британии в очах Божиих. Сам Бог не допустил этого, скрыв от нее Камень Судьбы».

Интересно, что в 1996 году Елизавета Вторая возвращает Коронационный Камень, который был использован при обряде ее коронации, шотландцам с условием, что при последующих коронациях он будет забираться в Лондон. С этого времени Камень хранится в коронационной комнате Эдинбургского замка и доступен для обозрения всеми желающими.

Читая все это, я не мог отделаться от вопроса: а что же произошло, что так катастрофично сказалось на судьбе королевы Елизаветы и всей династии в целом, что она потеряла свою легитимность, да и империю?