Текст книги "Судьба и Служба. Тюркские контуры России"

Необходимая корректировка «идиллий» (2)

Та огромная, различимая даже из космоса разница в судьбе континентов (отсутствие геноцида, работорговли, религиозных войн…) отнюдь не увертюра к гимну в честь особого гуманизма татар, монголов, русских! Перебирая особенности национальных характеров, менталитетов, найдем не какие-то великие преимущества, а лишь предпосылки, черты, сами по себе не такие, чтоб за них ставить памятники, но в сочетании с некоторыми привходящими условиями давшие указанный результат.

География: единственная на планете столь великая полоса равнины, от Маньчжурии до Молдавии, делимая на две части, примерно в пропорции «золотого сечения» – Алтаем, эпонимом алтайской языковой группы, в которую входят финноугорские, тюркские, монгольские языки. Возводят алтайскую группу к древнейшим шумеро-аккадским языкам, а включают в нее сегодня и японский язык, споров много, но самое интересное, конечно, это стоящие за языковыми группами народы. У многих татар, даже крепко привязывающих себя к Волжской Булгарии, я наблюдал настоящую паломническую страсть, влечение к Двенадцатигранному кин-Алтаю. Столь же любопытствующие, может, более сдержанные взгляды бросают на Алтай жители другого края Азии – японцы. Итак: единственная на планете полоса равнины, рассеченная Алтаем.

«Метарелигия» тенгрианство, столь же уникальна, как великая туранская степная полоса и, как мне кажется, прямо с ней связана. Но вышеотмеченная неизученность, невключенность Тенгрианства в оборот «академической науки», оставляет его свободным от утвержденных научных терминов, пришпиливающих обычно (булавка с этикеткой) каждый участок взятого в оборот явления, объекта. И всякий рассматривающий этот объект волен обходиться неформальными, полуинтуитивными понятиями. Просто вдуматься в миниморум известных фактов.

Например, известно, что основа тенгрианства: почитание бескрайнего, вечного голубого неба. Яса Чингисхана начинается словами: «Во имя Тенгре (вечного неба)…» И выше объявленная мной прямая связь этой метарелигии с географией доступна самому простому пониманию. Ведь более всего небо являет всю свою «бескрайность» – жителю той бескрайней туранской равнины. Не будем меряться красотами природы, кому-то приятней горы… Но строго считая, объективно замеряя: максимальный угол обозрения неба, наибольший его «кусок» – предоставляет равнина. Сравните со взглядом наблюдателя на дне ущелья! Или даже жителя равнины, но небольшой, такой, что пройдешь один день – и линия горизонта будет сломана переменой рельефа.

И… кочевник Турана: долгие недели пути, и всё под одним и тем же голубым куполом, неизменная идеально ровная линия вокруг. Бескрайность, вечность, Тенгре.

И Николай Васильевич Гоголь (в периметре этой книги представим его так: автор выдающегося гимна козакам – кочакам – «Тарас Бульба») подметил связь просторов: «И онемела мысль перед твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли не родиться необъятной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей…»

И третье привходящее условие, обратившее задатки национальных характеров в достоинства, давшие те самые объективные результаты (территория геноцид-фри и прочее) – Яса Чингисхана. География и метарелигия влияли, но стихийно, а Яса – уже документ, свод законов. Хотя признаем, относительно кодексов европейских стран Яса более хаотичный, не тщательно кодифицированный набор законов, девизов, жизненных наставлений. Но как бы снобистски на нее ни поглядывали, все же Яса – Закон, направлявший жизнь самого большого в истории собрания народов, действовавший на самой большой территории.

Часто ясак интерпретируют просто как дань, налог. В действительности ясак – это проекция Ясы на определенную «объясаченную» территорию. Достоверно известно, что сибирские татары, платившие дань, дававшие ясак как свидетельство лояльности хану-царю, получали в ответ подарки. Стоимости, конечно, меньшей, но бывали случаи, когда эти «отдарочки» становились очень важны. Японские историки раскопали, что железные иголки (швейные) – ответный дар Москвы – оказали просто революционное влияние на жизнь народов Дальнего Востока.

Итого: география, тенгрианство, Яса, Чингисхан отпечатались в характерах, отношениях, дав евразийским народам именно такую историю, какая у них есть.

Тенгрианство я назвал «метарелигия». Что ж, при выше декларированной отстраненности академической науки от изучения Тенгре, мы вправе обходиться простыми наблюдениями и выводами.

Зафиксированная, признанная и европейскими путешественниками высшая в мире степень веротерпимости, наличие в одном государстве и в одной правящей династии приверженцев христианства, ислама, буддизма, иудаизма, конфуцианства… Постоянные религиозные диспуты в мирной форме – это факт, известный, как и то, что нигде в Европе, никогда более подобного не встречалось. Обеспечила сей феномен, подготовила татаро-монголов – метарелигия, некий стиль широкого мировосприятия, доброжелательного отношения ко всем религиям. Видно, для них был важен сам факт – веры человека. Удивительно: все прочие народы, произнося слово «верующий», не делая и секундной паузы, продолжают: верующий христианин, верующий мусульманин. На том предваряющем слове задержаться неспособны, считают это даже бессмысленным. Но видно (мое предположение), многовековое воспитание под небом Тенгре – позволяло сделать эту паузу, зафиксировать, что человек – «верующий». То есть для (наверно) всех «вера» – чистая абстракция, а для тенгрианца – важное человеческое качество, существенное, объективное, как, например, рост, вес. Именно оно отмечается, а далее… под небом Тенгре места хватит всем!

Повествуя о тенгрианстве, нужно пройти между благостным набором поверхностных комплиментов: ведь Яса, свод законов Тенгре весьма сурова, жестока. Но и перечисляя эти жестокости, нельзя забывать о духе того времени (костры, инквизиция, изумительная европейская пыточная машинерия).

Итак, Яса:

…3. Кто лжет с намерением или волхованием, или кто подсматривает за поведением другого, или вступается меж двух спорящих и помогает одному против другого, также предается смерти.

4. Тот, кто мочится в воду или на пепел, также предается смерти.

6. Кто даст пищу или одежду плененному без позволения полонивших, тот предается смерти.

8. Когда хотят есть животное, должно связать ему ноги, распороть брюхо и сжать рукой сердце, пока животное не умрет, и тогда можно есть мясо его; но если кто зарежет животное, как режут мусульмане, того следует зарезать самого.

Но тут же…

10. Он (Чингисхан) постановил, чтобы на потомков Алибека Абу-талеба, всех до единого, не были наложены подати и налоги, а также ни на кого из факиров, чтецов Корана, законников, лекарей, мужей науки, посвятивших себя молитве и отшельничеству, муэдзинов и омывающих тела покойников, не были наложены подати и налоги.

11. Он постановил уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному. Все это он предписал как средство быть угодным Богу.

30. …освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей Его.

38. Необходимо освобождать духовных лиц всех исповеданий от повинностей.

Уточним: «уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному» не означало безверия. Потомки Чингисхана, соблюдая этот пункт, становились порой весьма пылкими христианами, мусульманами. «Не отдавая предпочтения» означало: никаких действий в ущерб другим религиям.

Недолго соблюдалось и это… Да, исполнялись заповеди тенгрианства – неизвестный, но весьма долгий период – до создания империи Чингисхана и записи Ясы. А потом политика быстро показала малопригодность Ясы для управления гигантской страной. Трогательно наивны были попытки организовать жизнь Евразии на понимании справедливости, сложившемся в кочевом племени. Признаем: сроки устойчивой государственной жизни, легитимности вообще были недолги в Туране. Но отсюда, как желание компенсировать эту недолговечность официальных законов, эта приверженность традициям, Адату! Идее Высшей справедливости, кочующей в народных сказках. И даже в самом дальнем следствии то особое почтение к литературе, от акынов до Пушкина, Достоевского, – всё от этого же ощущения непрочности, несовершенства государственных Кодексов.

Воспроизводя несколько положений Ясы, держал в уме предостережение Рустама Курчакова, известного казанского экономиста, историка и поэта: «Нужно понимать, что когда цитируют фрагменты текстов с законами Ясы, их подлинным источником являются арабские, китайские, персидские переложения и трактовки, донесения агентов Ватикана и др. … Что касается тюрков, да и славян тоже, история их – неписаная, до наших дней не дошли «правильные», с точки зрения рациональной науки, их собственные «письмена». Причем вовсе не из-за отсутствия письменности (см. древние руны, «грамоты»), а потому что они пользовались прямым «нецивилизованным» способом передачи Знания – Веры от поколения к поколению. А такой вербально-образный способ накопления и передачи исторической памяти европоцентричной исторической наукой не признается».

Отсутствие аутентичных документов привело исследователя Курчакова к Билику, древней народной мудрости, вошедшей в мироощущение создателя Ясы:

– Билик это добиблейская мудрость, зародившаяся в самом сердце Евразии. Сегодня исследователи относят первые проявления этого Знания – Веры, неразрывно связанного с мировосприятием Тенгри, по меньшей мере к 7 тысячелетию до н. э. Билик (знание, познание, мудрость) – вертикаль изначального Знания, которая мобилизует в сознании накопленную веками мудрость, чтобы с высоты родовых ценностей разобраться в проблемах сегодняшнего дня и найти верный и гармоничный способ их решения.

В отличие от книжной, детально расписанной «китайской грамоты», Билик передавался звуками и образами, то есть устно, а не письменами, и до наших дней дошел в образно-сказочной (в смысле сказаний, то есть «лекций и бесед», говоря по-современному) форме: в мифах, сказках и легендах, а также всем известных знаках, обрядах и символах, изначальные смыслы и источники которых по большей части позабыты…

Изучению Билика он посвятил много времени, поездок на Алтай, где он отыскал Николая Андреевича Шодоева, собирателя и хранителя алтайской части общетюркского Билика. Их беседы – огромная ценность, шаг к отысканию корней тенгрианства, Ясы, истоков жизни всей нашей, недаром названной «Алтайской группы народов»:

– Николай Андреевич Шодоев вспоминает, что образы древнего Знания он впервые услышал в детстве от своей слепой бабушки Темеш, которой помогал пасти скот. Кроме того, в годы войны по местному радио передавали записи Николая Улагашева, алтайского (тубаларского) сказителя-кайчи, исполнявшего народные героические сказания «Алтай баатырлар…

Поразительно, сколь тонкие, паутинные нити связывают нас с нашим континентом! Считанные люди, цепкая память одного, настойчивость, энергия другого… Но вместе они: Судьба – Кысмет – Язмыш, которая не позволяет нам окончательно оторваться от континента своей Истории.

У меня-то пока лишь взгляд из Москвы, географические карты. Подобранное (или подогнанное) мной замечание, что Алтай (Золотая гора по-тюркски, Киншань по-китайски) лежит на «золотом сечении» степной полосы Турана, считая от Приморья до Карпат: вроде с помощью карты и линейки вытягиваются эти отрезки на ту «пропорцию божественной гармонии» (золотое сечение), что примерно равна 62 и 38 %, и глубоко коренится в природе, искусстве, анатомии… (а более эту мою «подгонку», конечно, провоцировало золото названий Алтая и сечения).

Но главными должны стать труды исследователей алтайской мудрости, прошедших не по карте, а по самой Золотой горе, «в реале». Нужно бы снять хороший документальный фильм по воспоминаниям Николая Андреевича Шодоева, по трудам Рустама Курчакова.

Он издал, привез в Москву книгу «Алтайский Билик». В предисловии свою роль скромно определил: «тилмешчи» (толмач – переводчик). Этот космологический трактат – очень нелегкое чтение. Начинается с главного понятия: Кангый, Мировое яйцо, вместе с тем и Всевышний. Далее: виды энергий (коих я насчитал 8 видов: илби, абы, дьелби, чыду…), яр-лыкчи – ясновидящие, кыйра – белые ленты на деревьях, которые я видел и в Якутии…

Признаться, я с первого, да и со второго чтения не осилил алтайской метафизики. Но сразу же привлекло внимание: в конце книги, без какого-либо перехода и без указания авторства шло стихотворение. Вряд ли оно могло принадлежать погруженному в мифособирательсво Шодоеву… Не сразу, но все же узнал: автор – скромный тилмешчи этой книги, ученый и поэт Рустам Курчаков.

ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЕСНЯ

Памятнику Александра Невского в Городце на Волге,

где он умер как кочевник – в дороге, в пути…

 
Здравствуй, воин Александр Невский!
Здравствуй, верный Щит и Копье!
Пуст твой берег – приют городецкий…
Тусклое солнце, песок, воронье…
Видать, хотел ты родную окраину
обнять-уберечь от укусов змеи.
Соединил ты крайности крайние,
Да выпала доля – свои – не свои…
А я, вот, по Волге —
тружусь над Биликом,
открывается сердце теченью реки,
и она отзывается
то смехом, то всхлипом,
и бухтят зомбированные бурлаки.
В сумерках храмов твоих великих
тихо светят Спас да Илья.
Святый господь наш
с алтайским ликом
строго и нежно глядит на меня.
Только у Матушки очи погасли,
минули сроки – нечет и чет.
Русские бабы слезами напрасными
Волгу питают который уж год…
Но погодите, ведь есть еще Кама —
мощный и чистый ее водосток!
Скоро родными седыми волками
к вам повернется таежный Восток!
Выдохнет степь обжигающим жаром,
высветит радуга с края на край,
влажным туманом омоет пожары
старый волшебник Алтай!
Александр Ярославич,
спасибо за службу!
Теперь уже легче – к исходу война.
Дай-ка, помну, что ли,
плечи по дружбе —
Чай занемела спина…
 

Август 2002 г.

Вас, наверное, тоже поразил этот эпиграф-присловье. Прекрасно все стихотворение, но как же зорко, точно выхвачена та вроде бы общеизвестная деталь: смерть Александра Невского по дороге из Орды. «Как кочевник!» Углядел. Наверное, в XIII веке поэт и ученый Рустам отлично стрелял бы из лука.

…и вера в Веру

В некоем смысле метарелигия тенгрианства – это готовность верить[37]37
  В стиле немецких философов можно сформулировать: «Это вера в Веру».


[Закрыть]. Уважать всех верующих. Тут-то и один частный (касающийся одной страны) корень давно известного исторического феномена. Русское православие счастливо развивалось – под благожелательным взором, при покровительстве монгольских ханов.

Указ хана Менгу-Тимура 1270 года суммировал, кодифицировал уже сложившееся отношение:

– На Руси да не дерзнет никто посрамлять церквей, обижать митрополитов и подчиненных им архимандритов, протоиереев, иереев. Да помолятся они о нас… Свободными от всех податей, повинностей да будут их города, деревни, земли, охоты, ульи, луга, леса, огороды, мельницы. Всё это принадлежит Богу…

Традиция или сказать «инерция» этого отношения передалась ханам, принявшим ислам. Указ хана Узбека:

– Все чины православной церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита… Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить втрое. Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню – подлежит смерти без различия, русский он или монгол…

Это постановляет мусульманин, но духовно сформированный в династии тенгрианцев.

Сегодня страхи, что Тенгре потеснит какую-то из религий (православие, ислам), по большому счету не очень основательны. Да, значительная часть тенгрианцев считала, исповедовала(!), его не «мета»-, а просто верой. Что тоже допустимо: места хватит всем. Сегодня масса публикаций рассказывает, как на крупных собраниях люди объявляют: «Я от ислама (православия) возвращаюсь к древней, прародительской религии Тенгре!» Но это все ж редкость, экзотика, батюшки и муллы могут не опасаться. Массовость этих случаев – преумножена в зеркалах СМИ, интернета.

Важнее отметить, признать: под голубым куполом Тенгре выросли миллионы будущих правильных православных христиан и миллионы правильных правоверных мусульман. «Правильных» – в значении: свободных от попыток использования своей религии как ресурса. «Чистых» не в салафитском смысле, а наоборот: чистых от идеи: что-то заработать на религии[38]38
  Речь не о клире, религиозных деятелях, законно получающих средства, а о народах.


[Закрыть]. По направлению финансовых потоков (в Иерусалим, Мекку) «правильные» всегда были донорами, а не акцепторами.

Щедрость Тенгре видна и на примере третьей мировой религии. А один памятник этой щедрости, уж так распорядилась судьба, – в воспоминаниях, картинах моего детства. Довелось не только видеть, даже – залезать в него!..

Мой отец Николай Прохорович Шумейко работал в Японии, запускал техническое сотрудничество, первые советско-японские проекты. Дошкольные годы я с семьей прожил там. В Токио в 1961 году родились мои братья-близнецы Александр и Николай. Общий дачный дом работников посольства, торгпредства был в Камакуре: городок на юго-запад от Токио. Когда-то он был даже столицей и потому имел гигантскую, кажется, самую огромную в Японии статую Будды.

Государственной, всеобщей религией была японская версия тенгрианства: Синто. Пришедший в VII веке н. э. буддизм был принят с великодушной формулировкой: «Тенгре благоволит Будде». И вот уже почти полтора тысячелетия там царит синкретическая «риобу синто». С интересной особенностью: радостные чувства вмещает Синто/Тенгри, печальные – буддизм. По случаю свадьбы, рождения ребенка японец идет в храм Синто. Похороны, поминовения – в буддийский.

Гигантская статуя Будды, сидящего в парке Камакуры, имела в спине некие воротца, куда можно было даже забираться. То есть Просветленный милостиво позволял использовать себя как парковую беседку…

И сегодня, совершенно далекий от всех этих… абхидхарм, пересматривая фотографии с мальчиком, забирающимся в Будду, не могу не задуматься все о ней же: о Судьбе.

Я родился, три года до и шесть после Японии жил в Находке Приморского края. Юный город, большая комсомольская стройка, первые храмы там поставили лишь в начале 1990-х, лет через 20 после нашего отъезда. То есть церквей в Находке я видеть не мог. Тогда получается, что… самым первым культовым сооружением, увиденным мною, был Будда Камакура. Странно.

Но сейчас тот занятный жизненный сюжет заставляет думать в основном о Судьбе и о той единственной в истории религии/метарелигии – тенгрианстве. Бескрайняя, как Евразия, неопределенная, неоформленная, столь щедро разделившая, раздавшая миру свою паству.

Глава 4
Генералы

1. Махмут Ахметович Гареев

В главе 1 упоминался тот «суворовский» частный случай применения слова «Кысмет (Судьба)»: в утешение пленным туркам и крымским татарам. Казанские, волжские татары обозначают Судьбу иным словом: Язмыш. И я цитировал ученого Айрата Равильевича Бахтиярова, пояснявшего все тонкости словоупотребления. Но самую громадную разницу Кысмета и Язмыша я осознал благодаря знакомству с выдающимся нашим военачальником генералом армии Махмутом Ахметовичем Гареевым. Смешно даже сопоставить: «Кысмет, утешение в поражениях» – и… прирожденного, эталонного Победителя!

Справка. Махмут Ахметович Гареев.

Родился 23 июля 1923 года. На воинской службе более 50 лет. Высшая должность: заместитель начальника Генерального штаба.

Награждён четырьмя орденами Красного Знамени, тремя орденами Красной Звезды, двумя орденами Александра Невского (СССР и РФ), орденами «Отечественной войны» I и II степени, «За службу Родине в ВС СССР» II и III степени, орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Дружбы, Почёта, «За заслуги перед Отечеством», а также медалями. Имеет более двух десятков иностранных наград. Награждён знаком «Маршальская звезда».

В 1950 году с золотой медалью окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе.

В 1959 году с золотой медалью окончил Академию им. К.Е. Ворошилова (ныне Высшая академия Генерального штаба).

Удостоен Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова.

Крупный военный теоретик. Автор книг «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства», «Тактические учения и манёвры», «М.В. Фрунзе – военный теоретик», «Общевойсковые учения», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война», «Если завтра война?..» и более 200 научных работ, изданных в СССР и за рубежом.

Первый раз мне довелось публиковать нашу беседу в 2007–2008 годах, когда ему, Президенту Академии военных наук, была доверена работа над новым изданием истории Великой Отечественной войны.

Рад, что в 2018 году я успел еще несколько раз побеседовать с Махмутом Ахметовичем и опубликовать еще несколько статей, но все равно его кончина в 2019 году воспринята – и не только мною, всеми россиянами – как огромнейшая потеря. И этой книги ему уже не вручить.

А в 2012 году, когда мы ездили в Петербург (премию «Александр Невский» мы с ним получили в один год: тоже Кысмет!) – помню, как Махмут Ахметович подолгу читал наизусть стихи, потрясая окружающих прекрасной памятью, громким голосом, живым темпераментом. А ведь в Великую Отечественную войну он перенес тяжелые ранения, контузию…

На одном дыхании, но и в величайшем напряжении промчалась Советско-японская война, где майор Гареев с передовым отрядом прошел в Корее (малоафишируемый факт, жалею, что не расспросил подробнее) – дальше той самой 38-й параллели, дойдя почти до Сеула… После победы на Дальнем Востоке майор Гареев в качестве старшего офицера по изучению опыта войны оперативного отдела штаба 5-й армии Народно-освободительной армии Китая участвовал в ее становлении. В 1970–1971 годах генерал Гареев – начальник штаба главного советского военного советника в Египте.

А в Афганистане брошенному Советским Союзом, почти обреченному президенту Наджибулле главный военный советник генерал Гареев помог два года продержаться против проамериканской коалиции, но заплатил за это еще одной тяжелой контузией. К поучительным примерам его военного пути еще будем возвращаться, а пока: не цитаты из военно-научных трудов, воспоминаний, а всего одна лишь его реплика, брошенная почти мимоходом…

Обращение «товарищ» (от тюркского туарчи) – важная эмоциональная опора советского периода. В 1990-е годы с огромным трудом сохраненное в воинских Уставах обращение «товарищ» – одна из зацепок, помогших вообще сохранить армию в том глуме, нищете и хаосе.

О принятом в нашей армии «товарищеском» обращении мне посчастливилось ухватить интересное, важное замечание, почти даже шутливое, но высказанное человеком самой выдающейся судьбы и великих заслуг.

В ноябре 2017 года, в музейном комплексе «Прохоровское поле» (Белгородская область) состоялось заседание Попечительского совета музея, возглавляемого сенатором Николаем Ивановичем Рыжковым (Председатель Совета Министров СССР). В повестке дня были два пункта: 1) награждение экс-главы Совета Федерации Егора Семёновича Строева, 2) мой доклад «Железные дороги СССР в годы Великой Отечественной войны» – дело в том, что близ Прохоровского поля планируется и музей оборонной промышленности и Н.И. Рыжков обратился к ректору Российского университета транспорта (МИИТ) Б.А. Лёвину с просьбой осветить роль транспорта, одного из главных факторов Победы. Что и было мне поручено (и исполнено).

После заседания Попечительского совета было небольшое застолье. За просторным столом: два члена Политбюро (Н.И. Рыжков и Е.С. Строев)… Во главе – губернатор Белгородской области Евгений Степанович Савченко.

И генерал армии Махмут Ахметович Гареев – душа, несгибаемый на 95-м году жизни эмоциональный центр всех действий, связанных с Войной и Памятью.

А поскольку это было важное событие и для всей Белгородчины, к столу подходило много делегаций и отдельных лиц, бизнесменов… с папками адресов, букетами, подарками музею. Подходили, обращаясь: «Господин губернатор, Господин губернатор, Господин…»

И когда попросили выступить Махмута Ахметовича, он поднялся и выдал следующее:

– Вы знаете… я воевал на пяти войнах… И как-то получалось, как я заметил… почему-то всегда с этой стороны были Товарищи. А с той – Господа.

Еще раз подчеркну: главный эффект реплики генерала Гареева был в бесподобной интонации. Махмут Ахметович говорил «без нажима», почти нехотя, словно о какой-то неважной, случайно, боковым зрением замеченной детали. Допустим, о шинельных хлястиках солдат Почётного караула на плацу, о форме вилок за тем банкетным столом…

– Ну совпало как-то так, наверно… И потому, когда я слишком часто слышу «Господин, Господин»… какое-то странное ощущение появляется. Будто мы там где-то – недовоевали, что ли?

В общем, полушутливая реплика – но я до сих пор поздравляю себя как писателя, историка с тем, что 16 ноября 2017 года вдруг оказался рядом, не упустил сей маленький шедевр, повод задуматься о значении Слова…

Беседа в дни 95-летия генерала, в 2018 году

В историческом здании Министерства обороны (рядом кабинет маршала Язова, мемориальный кабинет маршала Жукова) – накануне и в дни юбилея Махмута Ахметовича в кабинете осаждали (из числа сумевших получить пропуска, прорваться!) многие, желавшие увидеть, обменяться хоть парой слов, прикоснуться к олицетворению славы Советской, Российской армий.

– Махмут Ахметович, расскажите, пожалуйста, о своих корнях.

– Родился я в Челябинске в многодетной семье. В поисках работы много переезжали, однако родословную, уходящую корнями в татарскую деревню Салихово Чишминского района Башкирии, благодаря родителям, не забывал. В 1931 году, когда жизнь стала невыносимо тяжёлой, отец перевёз семью в Узбекистан, где, по отзывам знакомых, было полегче. Так мы оказались в Карши. Далее был Китабский район Кашкадарьинской области, где я пошёл в первый класс начальной школы с преподаванием на русском языке. И снова – вынужденные переезды в Киргизию, Башкирию, возвращение в Узбекистан… Учиться меня отправили в Ленинабадский кооперативный техникум, хотя с детства мечталось о службе, зачитывался книгами о войне. Рядом размещалась воинская часть, и я с интересом наблюдал за повседневной жизнью красноармейцев, представлял себя командиром. Благодаря хорошему слуху, научился играть на струнных инструментах. Это заметили в оркестре воинской части, куда я и был принят и где освоил игру на духовых инструментах. Зачисление воспитанником в кавалерийский полк можно считать началом военной карьеры, которая длилась почти три четверти века.

– Вас призвали практически с первых дней Великой Отечественной войны…

– Война застала в Ташкентском пехотном училище, курсантом которого после настойчивых обращений в военкомат я стал 14 мая 1941 года. Долго учиться не пришлось – ускоренный выпуск офицеров, и уже в ноябре 1941-го в звании младшего лейтенанта – первое назначение: командир стрелкового взвода 99-й отдельной стрелковой бригады Среднеазиатского военного округа. А спустя два месяца, по окончании курсов «Выстрел», – фронт. В это время шли жестокие оборонительные бои под Вязьмой и Ржевом. Летом 1942 года в звании лейтенанта должен был вступить в должность командира роты отдельного стрелкового батальона 120-й отдельной бригады 7-го гвардейского корпуса (Западный фронт). Сделать это не позволила обстановка. Только-только прибыв на командный пункт бригады, получаю задание – под непрерывным огнём противника по открытой местности добраться до расположения третьего батальона, отрезанного от основных сил. До наблюдательного пункта двигался ползком, используя естественные укрытия. На месте выясняется – в строю не осталось ни одного офицера. Что делать? Пришлось принять командование и в течение двух суток удерживать позиции, организуя оборону. Немцы, потеряв немало живой силы и техники, вынуждены были отступить. Таким было боевое крещение. Рисковать приходилось часто, но прежде всё хорошо обдумывал, цена ошибки – жизни солдат.

– Вас, молодого офицера, привлекали к планированию боевых операций…

– Каким бы подразделением офицер ни командовал, его действия должны быть строго определены и скоординированы. От этого зависит, с какими потерями будет решена поставленная задача. Поэтому я всегда анализировал обстановку, оттачивал детали, моделировал варианты и предлагал командованию наработки, которые могли быть использованы при принятии решений. Видимо, это было замечено командованием 33-й армии, и в январе 1944 года меня назначили начальником оперативного отделения 36-й отдельной стрелковой бригады 33-й армии (Западный фронт), затем – помощником начальника оперативного отдела штаба 45-го стрелкового корпуса 5-й армии (3-й Белорусский фронт) и, наконец, старшим помощником начальника оперативного отдела штаба 5-й армии.

Я понимал, что при планировании операций привычные шаблоны боевых задач, знакомые противнику, не могут быть эффективными. Не скрою, мои практические рекомендации по совершенствованию тактики боевых действий в лесистой местности и при овладении укреплёнными населёнными пунктами в Восточной Пруссии, которые я разрабатывал на основе анализа боевого опыта, были успешно реализованы 33-й и 5-й армиями.

– Вы военачальник, прошедший шесть войн.

– Совершенно верно. 9 мая 1945 года война для меня не закончилась. День Победы мы встретили в воинском эшелоне по пути на Дальний Восток. В августе – сентябре я воевал в составе 1-го Дальневосточного фронта против японской Квантунской группировки. Будучи офицером оперативного отдела штаба 5-й армии, участвовал в подготовке и проведении Маньчжурской стратегической наступательной операции. Считаю, что это одна из самых выдающихся операций в мировой военной истории. Потом освобождал Корею, старшим офицером по изучению опыта войны оперативного отдела штаба 5-й армии действовал в Народно-освободительной армии Китая, имею непосредственное отношение к её становлению в 1946–1947 годах. По сей день китайцы благодарны нашим специалистам. На юбилейном параде Победы в 2015 году мне была оказана честь присутствовать на трибуне вместе с Президентом России Владимиром Путиным и председателем КНР товарищем Си Цзиньпином.

– Современные войны отличаются от тех, далёких и не очень – имеется в виду Ваш опыт в Египте и Афганистане?

– Военная наука не стоит на месте, совершенствуется вооружение, меняются методы разведывательной деятельности, накапливаются знания и опыт тактических приёмов, стратегий. Но что-то актуально и по сей день. Касаемо афганской войны, с горечью скажу, что был период, когда руководство России бросило в Афганистане на произвол судьбы президента Наджибуллу… Сегодня даже американцы сожалеют о своём приказе Козыреву – Ельцину… Но тогда все были уверены, что этот «режим» падёт через месяц-другой, а он с помощью наших военных советников продержался «лишних» (сверх всех расчётов) два года. Тогда мне приходилось искать нетривиальные решения, чтобы ситуация оставалась под контролем. Анализ обширного военного опыта, в том числе и Второй мировой войны, показал ошибочность и вредность стереотипов в стратегическом мышлении и оперативном планировании. Жизнь заставила увязывать многие факторы, а иногда, когда их не увязывали, она жёстко наказывала.