Текст книги "Неизбежность лжи"

– Говори, что надо, – первым перешел к делу Юрик, поняв, что плохих новостей от визита ожидать не следует.

Юрий Петрович просто и понятно объяснил. Надо, чтобы Юрик, используя свое безусловное влияние в армянском мире в качестве признанного героя и заступника карабахского народа, до сих пор, несмотря на все договоренности и обязательства продолжающий снабжать никем не признанную республику деньгами и оружием, убедил определенных людей в том, что не надо больше защищать одну очень известную армянскую вдову, несмотря на величину ее наследства, потому что в ближайшие годы из-за судебных процессов этим наследством все равно воспользоваться не удастся, а, учитывая характер нашей героини, может, и вообще не удастся и придется брать грех на душу, составляя поддельное завещание, а все это время народ Карабаха останется без столь необходимой ему поддержки.

– Да она и не армянка вовсе, – неожиданно быстро обозначил свою позицию Юрик, – она на четверть только армянка.

– Тем более, – радостно согласился Юрий Петрович, – а дальше мы делаем вот что. Среди богатого этого наследства есть вилла в Монако.

– Знаю, – сказал Юрик, – тридцать миллионов стоит.

– Все-то ты знаешь, может, и дальше не надо рассказывать?

– Не надо. Я получаю эту виллу и дарю, кому надо, так?

– Ну, не ты и не кому надо, все будет сложнее, но в целом так.

– И что дальше, – почуяв запах удачи, Юрик преображался на глазах.

– Дальше о тебе вспомнят те, кто сегодня не помнит.

– Баба – сволочь, – это означало согласие, – люди, которые ей помогают, совсем страх потеряли, только о деньгах и думают.

– И мы с тобой поможем восстановить справедливость. Так?

– Да. Я с тобой свяжусь через пару дней. Извини, что на скорую руку, но дела у меня, – Юрик поднялся с дивана и будто стал выше ростом.

– Помню. Спасибо, что время нашел, – Юрий Петрович, улыбаясь, вышел в коридор и направился к лифту.

Человек, который час назад на морозе готов был стоять, чтобы дождаться встречи с ним, вдруг стал изображать чрезвычайную занятость. Вот, что дает ощущение, что ты снова в большой игре. Сколько важности он будет напускать на себя в ближайшие недели, сколько многозначительных намеков услышат те, кто кормится с его стола. Уже за одну только эту доставленную Юрику радость операцию можно было считать успешной. Если бы они жили в другом мире, и перед ними стояли другие цели.

Юрик проявил невероятную активность. Уже через месяц по-хорошему удивленный Чарльз сообщил своему русскому коллеге, что получаемые им сигналы говорят, что вдова забилась в панике и решила резко сменить адвокатов, в результате чего следующее слушание откладывается на полгода.

– Хороший знак, не правда ли? – прокомментировал полученную информацию Юрий Петрович.

– Indeed[26]26
  В самом деле, действительно; конечно, несомненно (англ.).


[Закрыть], – согласился с ним Чарльз и в очередной раз порадовался тому, что судьба свела его с таким профессиональным и влиятельным партнером.

Официально позиционируя свою деятельность как лоббистскую, Чарльз прекрасно понимал, что к классическому лоббизму она не имеет никакого отношения. «Старший консультант по решению сложных вопросов» – так он однажды шутливо представился на одном совещании – как нельзя лучше характеризовало то, чем они занимались. «Они» – это люди, подобные ему и Юрию Петровичу, расчищающие узкие проходы для тех, кто думал, что управляет миром. Эти люди, власть которых держалась на финансовом, энергетическом или криминальном могуществе, имели в своем распоряжении банки с сотнями и тысячами аналитиков, министерства с тысячами чиновников и армии с миллионами солдат. Но даже самые лучшие банкиры, дипломаты, генералы и руководители спецслужб всегда находились под гнетом ими же самими зачастую созданных традиций, регламентов, уставов и процедур. Их информационное поле было перенасыщено информацией, полезной для того, чтобы ответить на неожиданный вопрос президента страны – отчего зачастую и зависела их дальнейшая карьера, и совершенно бесполезной не только для предотвращения очередного природного или финансового цунами, но и для осознания необходимых действий в тот момент, когда первая волна приступит к разрушению десятилетиями складывавшегося образа жизни, чтобы превратить его в кучу ненужного хлама. «Никто не ждал испанской инквизиции» – эта фраза то ли из песни, то ли из юмористической передачи оказывалась на сегодняшний день куда более актуальной, чем во времена инквизиции.

Волновали ли его моральные аспекты их деятельности. Скорее да, чем нет. Чарльз играл по своим собственным правилам, главное из которых: разрешено все, кроме того, что приносит вред здоровью конкретного человека или группы людей, но и эта ситуация допускает исключения, если данный человек или группа людей наносят внешнему миру вред больший, чем будет причинен им. Убивать людей можно, но только для самозащиты (то же, впрочем, относилось и к животным). Иногда ему казалось, что аналогичного или очень сходного кодекса придерживаются и другие его коллеги. Иногда в их мире выжить было нельзя. Мир, в котором они жили, построенный на всеобщем обмане, коррупции, ханжестве и лицемерии, удивительным образом оберегал подобных Чарльзу. Потому что цунами, большие и малые, случались все чаще, а людей, способных справиться с их последствиями, больше не становилось.

Глава 8

Еще со студенческих лет Костю мучил один и тот же кошмарный сон. Хотя, по правде сказать, он был не один и тот же, и не самый кошмарный, и для объяснения его, наверное, не нужно было заглядывать в сонник или идти на прием к психоаналитику. Во сне Костя оказывался в ситуации, когда ему нужно было куда-то попасть в определенное время, и окружающие обстоятельства, иногда немножко страшные, иногда комичные, иногда просто бытовые, мешали ему попасть в нужное время в нужное место. Странное дело, он никогда не испытывал во сне чувства страха, только досаду на себя, на свою неловкость или несообразительность. Дверь в квартире неожиданно захлопывалась, и он не мог найти ключа, ломался замок в чемодане, и вещи из него комком вываливались на пол, очередь на регистрацию билетов переставала двигаться, и какие-то непонятные люди оказывались впереди него, а он сам, такой решительный и находчивый в реальной жизни, вяло топтался на месте, глядя на очередь, закрытую дверь, разбросанную одежду, все пытался кому-то позвонить и что-то объяснить, но телефон глючил и отказывался соединять, может быть, и потому, что не знал, с кем соединять…

Однажды в начале осени, проснувшись в спальне Лизиного дома ранним утром (девочка была у отца и поэтому никакие правила не нарушались) от волны холодного влажного воздуха, ворвавшегося в комнату через распахнутое окно, Костя первым делом закрыл окно и в этот же момент вдруг осознал, что уже несколько месяцев, как ночной кошмар его больше не тревожит. Он лег под одеяло, успев замерзнуть за те несколько шагов от кровати до окна и обратно, и решил сначала согреться, а уже потом подвинуться и обнять Лизу, по-детски посапывающую во сне, обхватив руками подушку как плюшевого медвежонка. И, согреваясь, неожиданно проснулся, вместо того чтобы снова заснуть. Исчез ли кошмар навсегда или просто спрятался в темных тайниках подсознания? Может Костя перестал бояться опоздать, не успеть закончить, не туда попасть? И произошло это в результате расставания с прежней жизнью. А новая жизнь – это не только отсутствие старой, новая жизнь – это еще Лиза и новая работа, и осознание своих новых сил и возможностей. Декорации кругом старые, а действующие лица разом все поменялись и нельзя сказать, что были они лучше, человечнее, образованнее, если мерить среднюю температуру по больнице, но теперь они сильнее, энергичнее и умели держать удар. Год назад всего Костя и предположить не мог, что среди этих людей будет ему не проще, но комфортнее, потому что, в общем, с этими людьми прирастала его сила, его энергия, его собственное умение держать удар.

И еще этим ранним утром он почувствовал пронзительную нежность к Лизе, которая стала частью его новой уверенности в себе, его гидом по этой новой жизни и новым людям, его насыщенной новыми впечатлениями личной жизнью.

Костя подвинулся к ней и нежно поцеловал в плечо, неприкрытое одеялом. Потом еще раз, потом прижался к ней, погладил правой рукой округлые ягодицы, вытащил руку из-под одеяла, прислонил ее ко рту и снова пустил скользить вдоль ее тела, пока влажные пальцы не нащупали полураскрытые во сне пухлые гладкие губы, еще сонные, еще сдерживающие сочную влагу ее желания. Костины пальцы неподвижно замерли в предвкушении сладкого момента пробуждения и движения навстречу… Несколько секунд, ноги чуть раздвинулись, он услышал выдох пробуждения, Лиза еще некоторое время не шевелилась, пребывая между сном и реальностью, и потом повернулась со сладострастным вздохом, не открывая глаз, взяла его в руку и еле слышно, не шевеля губами, но прижимаясь к нему всем своим окончательно пробудившимся сильным жаждущим ласки телом: «Да, я хочу…»

Они заснули, обнявшись, но перед этим сходили в ванную и потом снова занимались любовью, пока Лиза, наконец, не отстранилась от него обессиленная…

– Как я все это люблю, стыдно признаться, но я очень это люблю, – сказала она ему уже поздним утром, когда завтракали, перед тем как расстаться, потому что через час водитель должен был привезти Лизину дочь, и они собирались отправиться на какой-то детский день рождения.

– Что это? – улыбнулся Костя. Он знал ответ, но не знал, в какую форму этот ответ будет облечен.

– Это – это секс, это – это утренний секс, это – это секс с таким мужчиной, как ты, это – это много сильных и разных оргазмов, ты даже не представляешь, как это каждый раз происходит по-разному…

– Не представляю, – с удовольствием согласился Костя, – но чувствую, что по-разному.

– Да, – Лиза погладила его по голове, – поэтому так здорово и получается, что ты много чувствуешь. Ты в этом смысле не очень типичный мужчина.

– Ну да, – сказал Костя, – я бы хотел думать, что и в других случаях я не очень типичный мужчина.

Однако умиротворенную Лизу в этот момент интересовала только одна мысль, которую она и попыталась довести до конца.

– Я думаю, в тебе есть какие-то женские гормоны. Ты не проверялся никогда?

– Нет, – удивился Костя. – А надо?

– Нет, по мне так все чудесно.

– И насколько тебе хватает этого?

– Чего?

– Ну, не знаю, сколько времени ты еще будешь такая… Не знаю, успокоенная.

– Дня на два хватает, – серьезно ответила Лиза, – то есть вечером уже может захотеться, а завтра так точно захочется, но послезавтра почувствую по-настоящему.

– И в чем это выражается?

– А ты что не замечал на других, в чем это выражается, – искренне удивилась Лиза, – все эти взбалмошные бабы, вечно всем недовольные, каждые десять минут меняющие свое решение, то обнимающие своего ребенка, то орущие на него – ты думаешь, это что такое?

– Что это такое?

– Женщина, узнавшая однажды, что такое регулярно испытываемый оргазм, а затем переставшая его испытывать, представляет собой большую общественную опасность. По себе знаю, поскольку бывали у меня такие периоды. Причем последний был не так давно, как раз перед встречей с тобой. Короче, опасайся неудовлетворенных женщин.

– Может, тогда салоны специальные открывать, чтобы решить эту проблему?

– Зря смеешься, – сказала Лиза, – я думаю, что этим дело и кончится.

– И это станет вершиной женской эмансипации, – уже не улыбаясь, сказал Костя.

– Может быть. Ну что, мой милый, что-то я после такого разговора слегка возбудилась. – Она посмотрела на часы. – Если ты соберешься быстро, у нас есть еще минут пятнадцать. Ты готов делать меня еще более доброй и спокойной?

– Такая ответственность, – сказал Костя, расстегивая джинсы, – а вдруг не получится? Ты же сама сказала, что неудовлетворенная женщина…

– Уже минута прошла, – она встала со стула и прижалась к нему всем телом.

Каждый день, каждый час совершаются в нашей жизни какие-то события, иногда видимые, чаще – нет, влияющие на наше будущее через сложную систему взаимосвязей во внешнем мире. Можно сказать, что события совершаются непрерывно, если взять за единицу отсчета времени пусть даже всего лишь крохотный час. Но человеческий разум не способен воспринимать эти события в режиме онлайн, во-первых, потому что о большинстве их не подозревает и соприкасается исключительно с их последствиями, которые имеют к нему непосредственное отношение. Во-вторых, потому что в момент свершения события либо спит, либо занят чем-нибудь другим. Ты уперся в монитор, чтобы посмеяться над очередным анекдотом, ссылку на который прислал коллега из офиса какого-нибудь «Райффайзен-банка», а в этот момент незамеченной прошла мимо девушка, которая могла бы изменить всю твою жизнь. Слишком много ненужной информации обрушивается ежедневно на наш не очень развитый мозг, лишая его последних возможностей сосредоточиться на чем-то важном.

Костя искренне полагал, что все вышесказанное к нему не относится. Или уже не относится. Ошибки, совершенные годом ранее, были проанализированы, классифицированы и сданы в архив. Он не прошел мимо Юрия Петровича, и он не прошел мимо Лизы. И, если в случае с Юрием Петровичем справедливости ради надо признать, что инициатива безусловно принадлежала не ему, то уж Лиза безусловно была его личным достижением. На этом этапе жизни, если бы ему пришлось описать женщину, с которой он хотел бы встречаться, девушка эта обладала бы меньшими достоинствами, чем те, что Костя заслуженно или незаслуженно приписывал Лизе.

Она была внешне привлекательна, имела хорошее университетское образование, была занята интересным делом, к тому же еще и приносящим определенный доход, была по общему признанию вполне светским персонажем и, самое главное, в рассматриваемый момент времени не собиралась выходить замуж, по крайней мере за Костю, и не собиралась зачать еще одного ребенка, по крайней мере, от Кости. То есть Костя понимал, что встреться сейчас на Лизином пути умный, веселый и привлекательный мультимиллионер, могло бы и дрогнуть Лизино сердце. Но такие, как известно, на воле почти не водятся, оставшиеся занесены в Красную книгу и оберегаются десятками, если не сотнями, решительных соперниц, способных ради достижения цели на любые подвиги. К таким, собственно, относился и Лизин бывший муж, в силу чрезмерного изобилия выбора, так и не встретивший новую избранницу. Хотя злые языки намекали, что с некоторых пор ему вполне комфортно в обществе двадцатилетнего бразильского юноши-тренера по фитнесу. Лиза над этими домыслами только смеялась – уж ей ли было не знать сексуальные ориентиры бывшего мужа. Хотя в глубине души она подобное развитие событий допускала именно в силу близкого знакомства со всем спектром его сексуальных увлечений. И не только допускала, но втайне конечно же именно такого развития событий и желала, чтобы, когда тайное, наконец, станет явным, можно было на вполне законных основаниях пересмотреть договоренности относительно ограничений на ее собственную личную жизнь.

А Лиза очень хотела пересмотреть эти договоренности, но совсем не хотела выступать в переговорном процессе со слабых позиций. Юный бразильский любовник эти позиции безусловно усиливал.

Зачем же Лиза вдруг захотела изменить жизнь, которая в течение более чем года казалась ей вполне правильно устроенной? Ну в первую очередь конечно же, она была противником всяких ограничений, когда ограничения касались ее самой. А может быть, как раз наоборот. Как раз в первую очередь Лиза просто-напросто влюбилась в своего нового друга Костю. Без эмоций жизнь бедна. Лиза прожила без таких сладких эмоций последние года три, а то и четыре и последний раз испытывала их разве что на заре отношений с бывшим мужем. То есть накопилось в ней с избытком и хотя жизнь, регламентированная тусовками, галереей и воспитанием дочери, оставляла для выхода эмоций всего лишь маленькую щелочку, с тем большей скоростью они накапливались и с тем большей силой распирали хорошо сохранившуюся и еще не познавшую хирургического вмешательства Лизину грудь. Для Кости Лиза была подъемом на одну, а может, и две, ступеньки вверх и правильным партнером в его новой социальной роли. Для Лизы Костя оказался почти по всем параметрам (кроме финансового, естественно) идеальной парой. Умный, образованный, воспитанный, молодой, сильный, неженатый, бездетный и без вредных привычек – она уже и забыла, что такие бывают. И еще секс. Тут она должна была признаться, что так хорошо на протяжении длительного периода времени ей не было ни с кем и никогда. Ее избалованное тело уже привыкло к регулярным длительным дозам наслаждения, которые проникали в нее вместе с Костей, и одна мысль о том, что от этого наслаждения придется отказаться, приводила Лизу в отчаяние. Лиза безусловно считала себя красивой, обаятельной, остроумной, но завистливые взгляды подруг лучше любого женского журнала разъясняли, что опасность подстерегает повсюду. К этому добавлялся теперь уже неотделимый от всей дальнейшей жизни страх перед этими молодыми наглыми тупыми сучками с гладко натянутой кожей и вываливающимися из маек сиськами. Скажи кто-нибудь Лизе, что лет десять назад она сама была такой, Лиза бы возмутилась и нашла десять неопровержимых отличий, но опасность от этого никуда не исчезала.

Костя помогал тем, что не давал ни малейшего повода к ревности. С женщинами он был мил, любезен, шутлив, но не более. Он понятия не имел о Лизиных возрастных мучениях и очень удивился бы, узнав о них. Ему очень нравилась его теперешняя жизнь. Он попал в правильное место в правильное время с правильными людьми.

Его профессиональная жизнь представляла такой же show-case[27]27
  Витрина (англ.).


[Закрыть], как и личная. К середине осени Костя создал компанию и даже нашел для нее генерального директора, поскольку планы Юрия Петровича, а скорее уже и его собственные, опережали поставленные поначалу задачи. В год кризиса, когда падали все бизнесы от металлургических до туристических, сохранилась одна ниша, в которой кризис не ощущался. Точнее сказать, ощущался, но с обратным знаком. И именно в этой нише они с Юрием Петровичем и зарабатывали деньги. Когда вокруг все скрипело, трещало и рушилось, появился большой спрос на информацию о том, что ничего страшного на самом деле не происходит. И все большую силу набирал новый информационный ресурс, с помощью которого эту информацию хоть в шутливой, хоть в драматичной, хоть в дискуссионной форме можно было донести сразу до миллионов любознательных соотечественников.

Будучи по образованию маркетологом, Костя очень быстро понял, что предлагаемый ими продукт, как его ни называй, продвигать лучше всего с помощью Интернета, где нет никаких законов, никаких ограничений, а есть только безудержный полет фантазии, который необходимо регулярно подкреплять исполнительским мастерством, чтобы форма постоянно соответствовала содержанию.

– Нужно создавать интернет-компанию, а лучше не создавать, а покупать готовую, – сказал он Юрию Петровичу во время очередной встречи.

– Ну да, – легко согласился Юрий Петрович, – купить, привести в порядок, и получим хороший востребованный ресурс.

Несколько месяцев Костя потратил на поиск и исследование потенциальных партнеров и за это время приобрел устойчивое отвращение к Интернету как самому свободному и демократичному источнику информации. Бизнесом в этой области занимались молодые люди, для которых он сам уже представлялся человеком другого поколения. Это были дети беспредела и безнаказанности. Возможности манипулирования сознанием уже не миллионов, а десятков миллионов сносили крышу. Они могли создать нужный для заказчика общественный фон накануне арбитражного суда, футбольного матча, кинопремьеры или ожидаемой министерской отставки или назначения. Социальные сети стали главным полигоном, на котором происходили испытания оружия массового уничтожения остатков разума.

В общении же это были вполне милые ребята, у каждого не меньше двух телефонов, спавшие по четыре-шесть часов в день и вполне способные прислать ответ на письмо в пять часов утра. Костя выбирал сначала из трех, а потом из двух компаний. Он давал им всем тестовые задания и в смысле креатива все были хороши. Но потом наступала рутинная отработка гениальных замыслов типа «Одень министра на свой вкус» и надо было управлять этим специально созданным сайтом и модерировать дискуссию, вбрасывая тысячи комментариев в день, а поскольку комментарии делали совсем посторонние люди, проживающие, например, в городе Харькове и получающие за свою работу по пятьдесят долларов в месяц, с управленческой точки зрения это была не такая уж тривиальная задача. Рутина утомляла молодых людей, самые умные понимали необходимость квалифицированного менеджмента, но все это так скучно, как бывает непонятна для ребенка необходимость играть в старую игрушку, когда на столе стоит уже почти распакованная коробка с новой. Перед Новым годом Костя сделал свой выбор. За миллион долларов они с Юрием Петровичем купили пятьдесят один процент в одном из интернет-агентств. Причем купили пополам. И Костя внес почти все имевшиеся у него на тот момент сбережения. (К слову сказать, инвестиции вернулись за восемь или девять месяцев.) В момент покупки Юрий Петрович поздравил его со статусом равноправного партнерства.

– Спасибо, – сказал Костя, – но это ведь партнерство в одной маленькой ячейке большой мозаики, которой я даже и краев не вижу.

– Да, – согласился Юрий Петрович. – Всему свое время. С такими темпами ты очень скоро увидишь почти всю картину, ну а что касается краев, то это как линия горизонта – насколько подходишь, настолько же и удаляется. Мы с тобой знакомы меньше года, а работаем вместе и того меньше, и я очень доволен тем, что ты делаешь. Говорил тебе и еще раз повторю – у тебя хорошие способности и светлая голова, и у тебя может быть большое будущее. Вопрос в том, как далеко ты можешь зайти, чтобы увиденное тебя не напугало и не отбило охоту к дальнейшему пути.

– Время покажет, – уклонился Костя от прямого ответа.

– И я так думаю. Времени у нас впереди много. Давай торопиться, не спеша, или спешить, не торопясь – как тебе больше нравится.

В тот же день Костя не удержался и похвастался своей покупкой Лизе.

– Бедненький ты мой мальчик, – она сидела на диване рядом и гладила по голове.

Поскольку диван находился в зале ресторана, Лиза лишена была возможности погладить остальные части тела. Но она прижалась к нему грудью и прошептала:

– Совсем без денежек остался, да? Теперь меня будешь просить за ужин расплачиваться, да?

Костя не отвечал и довольно улыбался. Он наслаждался своим новым качеством. Единственная его собственность до этого, не считая автомобиля, была квартира, оставшаяся от отца, когда тот уехал в Америку. Теперь он больше никогда не будет работать на каких-то непонятных людей – он будет работать на себя, и он сделает из этой своей первой компании настоящего лидера рынка.

Бокал с еле слышным звоном прикасается к Лизиному бокалу. Почти dйjа-vu, когда-то они также сидели в ресторане с Ириной[28]28
  См. роман «Год маркетолога».


[Закрыть] и ощущали себя молодыми, влюбленными и счастливыми. С тех пор прошло года четыре, и все повторяется уже на ином уровне. Он посмотрел на Лизу, и она прошептала, будто зная, что он ждет именно этого признания, сама испугавшись своих слов: «Костя, я люблю тебя. Как глупо я влюбилась, но мне так хорошо, что я готова смириться с тем, что потом будет плохо. Видишь, я первая тебе сказала – я люблю тебя», – повторила она еще раз, теперь уже вслушиваясь в эти слова и наслаждаясь их смыслом и звучанием.

Костя молча обнял ее левой рукой, она положила ему голову на плечо и прижалась как маленькая девочка.

– Я долго думала, какие же в тебе есть недостатки, ведь не может так быть, чтобы не было недостатков и только сейчас поняла – ты слишком молод для меня, мы почти ровесники…

– Я старше тебя на восемь лет, – попробовал возразить Костя, не понимая, насколько серьезна она в том, что говорит.

– Лучше бы на восемнадцать, – вздохнула Лиза, – у тебя еще столько всего впереди, столько проектов, столько компаний, столько девушек… Я могу не угнаться за тобой, я буду очень стараться, но могу не угнаться за тобой.

– В смысле девушек? – спросил Костя, все еще не желая переводить разговор на ту степень серьезности, за которой может исчезнуть очарование вечера. Он слушал Лизу и не то, чтобы не соглашался с ней, просто ему все это было не очень интересно. Это походило на очередную женскую блажь, которая, как обычно, приходит несвоевременно.

Похоже, что и Лиза поняла, что сегодня не вечер серьезных признаний.

– Нет, – сказала она, – в смысле девушек я как раз меньше всего волнуюсь.

– В смысле меня или в смысле тебя?

– В смысле нас обоих. У тебя, конечно, большие перспективы, но и у меня есть свои преимущества.

– Например? – теперь уже всерьез заинтересовался Костя.

– Я же говорю – какой ты еще маленький дурачок. Сколько тебе всего еще узнать предстоит.

– Я не против, – совсем не обиделся Костя. – Но вот сейчас, конкретно, я хочу узнать про твои перспективы в плане девушек.

– Что ты хочешь узнать? – засмеялась Лиза. – Могу ли я переспать с девушкой?

– Например.

– Да, могу.

Костя слегка отодвинулся, пытаясь заглянуть ей в глаза. Лиза продолжала смеяться и прятала лицо.

– Тогда следующий вопрос, – не мог уже успокоиться Костя.

– Не буду отвечать.

– Ну, пожалуйста, Лизуня… Она совсем закатилась смехом.

– Сам догадайся. Давай лучше десерт закажем.

– Но мы еще поговорим об этом. Ты не представляешь, как ты меня заинтриговала.

– У-у-у, а я думала, что возбудила.

– И возбудила. Можешь удостовериться. Так мы еще поговорим об этом.

– Конечно. Как можно отказать тому, что я держу в руке.

– Отлично. Тогда давай закажем десерт.