Текст книги "Деньги или любовь. Жертвы половой войны"

Титаническая борьба общества за одному ему понятные идеалы придает философской дилемме Деньги-Любовь звонкое социальное звучание, а перекос в сторону денег становится основной его чертой. И его, и разумеется его членов.

Средства успеха

Одна из скрытых целей победоносной эмансипации уже вскользь упоминалась – двойная работа за ту же зарплату – то есть экономический интерес. Но сладкая песня о «независимости» с целью заполучить пару дешевых рабочих рук, вышла женщине боком. Потому что и встав к станку, и таская шпалы, женщина не достигает того же уровня «независимости», что и мужчина. И даже дополнительная упорная борьба государства-няньки с мужчиной не способна помочь ей в этом. И дело тут не в дискриминации, а в естественных природных отличиях, которые мы и рассмотрим.

Впрочем, зачем?! Все и так их знают. Проходили в школе. Все знают, что женщина «слабее». Но для многих и многих работ и карьер этой силы вполне достаточно. Поэтому неопытному взгляду могло показаться, что женские неудачи в карьере – следствие дискриминации и мужских зажимов. Однако все банальнее. Увы, кроме могучих мышц, природа забыла дать женщине что-то другое, необходимое для карьеры. В школе на уроках анатомии не рассказали самого главного, что отличает мужчину и женщину. Это мужчина создан, чтобы искать, покорять и завоевывать мир. Он не только сильнее, но и умнее, способнее к труду, конкуренции, творчеству, борьбе. Эти таинственные факты политкорректная научно-культурная тусовка даже сейчас всячески прячет от пытливых взоров остальной эмансипированной общественности. Видимо с благородной целью – не обидеть гордых своенравных женщин. Как будто они и сами этого не знают.

А самые догадливые знают и другое. Что если мужчина создан, чтобы покорять мир, то женщина создана, чтобы покорять мужчину. Для этого природа снабдила ее красотой, хитростью и нежностью. Для нее не только бесполезно, но и глупо быть «свободной» – все, что ей надо, мужчина сделает лучше, быстрее и для ее же пользы. Самые важные способности, данные природой женщине – не заниматься перекладыванием шпал или бумажек с места на место, а разбираться в мужчинах и выбрать самого лучшего в мужья, чтобы он сам переложил для нее шпалы, бумаги, и все остальное, что ей понадобится. Только недотепы прутся на работу и стремятся стать «равными» с мужчинами. Или те, кто раз за разом неудачен в попытках найти мужчину. Куда успешнее женщина была бы, если бы оставалась женщиной и использовала свое женское оружие успеха. А при неудачах оттачивала его и приобретала сноровку. Ворочанье шпал, однако, отличается именно тем, что прививает совершенно иные навыки и один из них – мысли о зарплате, поскольку именно вознаграждение является целью такой работы. Не сам же процесс. В то время как отношения с мужчиной вовсе не имеют «вознаграждение» как первоначальную цель. По крайней мере, как они задумывались когда-то очень давно. Так чуждая роль прививает чуждые стимулы. Зажатая работой, психология женщины деформируется в сторону упрощенной модели поведения, ориентированной на примитивный материальный успех. А древнее искусство манипуляции мужчиной стремительно забывается, уступая место бесхитростному функциональному вращению на рабочем месте.

Общество как машина

Но на этом деформация женщины независимостью и неотъемлемой от нее трудовой нагрузкой не прекращается. Мужская модель поведения не просто невыгодна женщине и не просто ориентирует ее на деньги. Она еще и обесценивает ее индивидуальную ценность – ту ценность, которая раскрывается в личных отношениях и которая для женщины наиважнейшая. Природная роль женщины как покорительницы мужчины подчеркивает факт, что сфера личных отношений для нее приоритетна. Загнанная в сферу общественных, женщина обезличивается, подчиняется жесткой, рациональной логике. Если для личной сферы отношений характерна уникальность человека, то для общественной важна ее противоположность – унифицированность.

Формируя человеческое общество, направляя его на максимально эффективное преобразование природы, деньги превращают людей в беспрерывно крутящихся винтиков большой слаженной машины. С одной стороны, эффективность машины максимальна, когда способности каждого винтика используются в полной степени. С другой – когда все они взаимозаменяемы. Именно последнее качество наиболее важно. Винтики не вечны. И замена каждого «особенного» стоит дорого. Куда дороже, чем его особенные способности. Именно так, как это фундаментальное правило применяется в управлении: штатное расписание, должностные обязанности и четкие инструкции – единственный способ заставить работать крупный коллектив, компанию, организацию. Но то, что написано в пособии начинающего руководителя корпорации, верно и для всего общества в целом. Максимальная эффективность достигается в обществе коллективного разума, ясных функций и согласованных действий, а вовсе не отдельных исторических личностей и их кукурузного волюнтаризма. В обществе законов, правил и порядка, а вовсе не теплых, свойских отношений. Унифицированных и универсальных кирпичиков, а не разнобойных нестыкующихся скульптур. Награждая экономической эффективностью такие «упорядоченные» общества, деньги нивелируют их членов, порождая не только массовую экономику, но и массовую культуру, искусство и более того – вкусы вообще. Массовое наиболее дешево, наиболее выгодно, наиболее эффективно.

Но в личных отношениях все прямо наоборот. Если мы взглянем на любовь, то обнаружим, что любовь – как раз частный случай и максимально яркое проявление именно индивидуального вкуса. Выбор собственной судьбы. Апофеоз, так сказать, личности. Призвание любви – найти в море унифицированных болтов и гаек пару со своей уникальной резьбой. Попадая в жернова общественной машины, рожденная для любви женщина оказывается особенно сильно травмирована – ее ориентированность на личные отношения, ее индивидуальная ценность и сама она оказываются по большому счету не к месту.

Но не надо думать, что общественная машина – холодная железяка, ломающая людей. Она сама подвержена поломкам. Так же как деньги разрушают личные отношения, так же точно личные связи разрушают эффективную машину общества. И женщины тут оказываются весьма кстати. Обильное их присутствие на рабочем месте с приоритетом личных отношений не проходит бесследно. «Ты – мне, я – тебе», так же как «я тебе нравлюсь, ты мне не очень» делу помочь не могут никогда и ни за что. Но социальный заказ инди-общества добросовестно выполняют эмансипированные ученые, доказывая, что без женщин на рабочем месте дело никогда не сдвинется с мертвой точки. Что только в присутствии женщин мужчины перестают материться и начинают думать о работе. Что смешанный коллектив создает идеальную рабочую атмосферу для женщин. В последнем, разумеется, они правы. Чисто женский коллектив просто неработоспособен. В отличие от чисто мужского, который всегда максимально эффективен.

Противоречие в характере этих противоборствующих сил – любви и денег – и в том направлении, куда они толкают человека. Любовь, исходя из глубин личности, направлена на другую личность и ослепляет человека счастьем общения, единения и слияния, делая его социальным, общественным существом. Деньги же, исходя от общества, направляют человека внутрь себя, они заставляют личность искать собственное место и реализацию в машине социума, искать собственную полезность, награждая эти усилия личным удовлетворением, персональным успехом, собственным статусом, и в конечном итоге делают человека более одиноким, замыкают его на самого себя. Мужчина – социальное существо, женщина – личное. Деньги делают женщину такой же одинокой, каким они сделали мужчину. И которого она своей любовью была призвана лишить одиночества. Само же одиночество опять ведет к индивидуализму и эгоизму, замыкая еще один порочный круг.

Эволюция мужчины отодвинула его репродуктивные функции на второй план в пользу успеха. То же самое общество делает и с женщиной, подгоняя ее под лекала бездушной машины успеха, не различающей ни пола, ни лица, искажая ее естественные роли и искажая ее саму, превращая в неестественное существо, озабоченное работой, успехом и деньгами.

Конкуренция полов

Всю долгую и мучительную историю оба пола сотрудничали и выживали под руководством любви. Но общество, как высшая форма организации материи, теперь налагает свои, приоритетные законы. Стихию дикой природы заменяет хаос общественных отношения, бал правит социум, а следовательно – деньги. Однако баланс биологического и социального никто не отменял. Даже эмансипация. Но чем ныне окрашены отношения полов? Мудрое общественное устройство гармонично сочетает старое и новое, отживающее и нарождающееся, идеальное и материальное? Независимые полы, взявшись за руки, дружно шагают по пути прогресса?

Мы, как опытные члены самого странного из обществ, уже догадываемся, что скорее всего – ничего подобного. И правда. Сводя нас всех к ролям «инди-видов» и умело вытесняя любовь из отношений «инди-полов», общество эмансипированных членов создает самое болезненное общественное противоречие – между самими полами. Сотрудничество по большому счету больше не нужно. Уже выжили, спасибо. Теперь каждый пол имеет в своем распоряжении все необходимые инструменты созидания – молоток, гвозди, веревку – и все прочее, что требуется деньгам, чтобы запрячь нас в работу. Репродуктивные или выживательные способности деньгам не так интересны – в гроссбухе прогресса засчитываются только поступательно-вращательные. Мы теперь не сотрудники, а конкуренты в обществе денег, успеха и личной корысти. Каждый сам за себя, сам творец своего счастья. Равнодушное общество, уравняв всех и каждого, отчуждает и ожесточает, истребляет остатки любви как символа сотрудничества и заменяет ее деньгами как символом конкуренции.

Рабочих рук стало больше, а как насчет работы? Охотников за успехом стало больше, а как насчет возможностей? Искателей персонального счастья прибавилось, а бывает ли оно такое – персональное? Но думать уже некогда. Жизнь коротка. Все дружно шагают по головам, утаптывая выступающих и утрамбовывая выдающихся. Накал конкуренции гарантирует деньгам наивысшую производительность, а высокие цели порождают такие же высокие средства. Кому даны хитрость и коварство, а кому – интеллект и кулаки. И конечно, при конфликте любовь – не самое удачное оружие. Жесткость, расчет, ложь, как наиболее эффективные средства, пропитывают атмосферу отношений между полами. Но истинным оружием борьбы, независимо от пола, становятся деньги. И потому роль денег постоянно и неуклонно возрастает – индивид без денег, и в обществе, и в личных отношениях, находится в невыгодном положении, он заранее проиграл.

Конкуренция относится к антагонистическим противоречиям – тем, которые мирно не решаются. Конкуренция между индивидами полезна обществу, но впервые такая ситуация возникла между полами. Причем, если со стороны мужчин никакой солидарности против женщин нет и быть не может, то женская солидарность существует. Она собственно и позволяет говорить о конкуренции между полами, а не просто индивидами разного пола. Ее истоки в инстинктивном «сговоре» против дешевого секса. В масштабах же общества она проявляется в коллективном осознании женской идентичности. Осознание приводит к солидарности. Солидарность – к организации. Организация – к кипучей деятельности. В итоге женские движения насчитывают по всему миру сотни тысяч членов, в то время как вымирающие мужчины действуют в одиночку, все еще наивно собираясь добраться пешком по морю к своему персональному успеху.

Само собой, основной задачей бурного женского движения является борьба с дискриминацией. И успехам можно только позавидовать. Благожелательное общество в этой области превзошло самоё себя, добавив к туманным понятиям «свободы» и «равенства», еще более туманное – «гендерной справедливости». Ради справедливости женщинам добавляются преимущества, льготы, принимаются программы ускорения их «интеграции», повышения «статуса», достижения равенства в оплате, выделяются всевозможные квоты, которые теперь не считаются противоречащими свободе и равноправию. Напротив, такая «положительная» дискриминация – это уничтожение вековых предрассудков, это проявление высшего гуманизма, это восстановление поруганной мужчинами справедливости. То есть к идеалам свободы, равенства, братства добавился идеал справедливости. Короче идеальное общество, ни больше ни меньше.

А как хорошо все начиналось!

Общественный климат

Расширение участия женщин в общественной жизни – в экономике, политике и культуре – радикально изменило само общество. Роль женщины не просто повысилась, она стала символом прогресса и символом нового, фемицентричного общества. Неважно, что фундаментальные различия в мужских и женских ролях были, есть и останутся таковыми еще необозримое время. Неважно, что использование женщины как рабочей лошади наравне с мужчиной неэффективно и губительно как для лошади, так и для всего этого общества. Неважно, что самим женщинам в принципе это все не очень нужно.

Общество эмансипированного абсурда упорно в своем желании вырастить из женщины нового человека. Поэтому с социальными ролями женщины образовалась полная неразбериха. Женщина везде, женщина всюду. И стремится туда, где не ступала нога мужчины. Только таким образом она может освободиться от постоянного угнетения и доказать, что достойна гордого звания женщины. Просвещение слабого пола, скорее походящее на тотальную промывку мозгов, стало серьезной политической задачей. Оно начинается со школы и включает в себя и специализированные учебные дисциплины, и культурные программы, и политические мероприятия, и целые социальные институты, посвященные женским делам и заботам. А между тем в природе именно мужчина за отсутствием детородного аппарата является двигателем всякой социализации. Вся эта суета с вовлечением женщин во все возможные сферы только опять раздувает аппетиты, самомнение, эгоцентризм и попутно вытесняет на периферию мужчин, как незаметных винтиков общественной машины, чье вовлечение в «женские» сферы даже некому продвигать.

Людям вообще бывает трудно реализоваться в обществе. Но женщине куда легче реализоваться, не состязаясь с мужчиной, а через семью и материнство. Тем более, какой смысл мешать мужчине реализоваться, если у него нет такой возможности? Но кто последний раз видел рекламную картинку с успешным мужчиной? То ли дело с гелем для волос или с флаконом дезодоранта, чтоб вернее понравиться неприступной повелительнице абсурдистана. А ведь долбежка по голове 1 в попытке сплющить ее в 0, как и замор 0 в надежде усушить того до 1, есть борьба с десятичной системой, которая сама подсказывает, как получить из них максимальную по значимости комбинацию. Есть мракобесие и борьба с наукой. И все мы знаем, чем это кончается.

Стоит остановиться на таком затертом месте словопрений о женщине, коим является ее «социальный статус», который надо всемерно повышать. Как пример демагогии это выражение просто идеально. Потому что в реальности у женщины есть два статуса – работницы и матери. И если повышается один, непременно понижается другой. Но кого волнуют такие тонкости? Статус – это не просто авторитет женщины, это уже авторитет государства! Как бы не ударить в грязь лицом перед всем цивилизованным миром, не оказаться среди дикарей Африки, где женщины поголовно не имеют ученых степеней. Или Азии, где женщина не видит дороги на работу из-под своей закопченной паранджи. Или вообще Океании, где она целыми днями потрошит на кухне вонючую рыбу, вместо того чтобы управлять государством.

По тому, какова нынешняя пропаганда-агитация, сразу можно судить, чего хочет общество от женщины – денег или любви. Нынешний идеал – строгая женщина-лидер в очках и с непременной папочкой, спешащая по своим неотложным делам. Вся пропаганда так и крутится вокруг этого чучела «деловой и успешной», что вовсе не удивительно, ибо кроме прочих добровольных друзей эмансипации в этом заинтересован Его Величество Бизнес с прихвостнями «женских комитетов», «гендерных комиссий» и «половых органов». Зелень, капуста, лимоны и прочая брюссельская органика, столь милая сердцу социально ответственного бизнеса – вот что несет ему успешная женщина в своей деловой папочке. А кому нужна женщина-мать? Теоретически – государству. Но поскольку государство давно не это слово, а до неприличности другое, то со своей невостребованной любовью женщина будет еще долго бегать по кругу как Тяни-Толкай.

Общественный климат заряжен, наэлектрифицирован женщиной. Женские проблемы и заботы в центре внимания ООН. Женский стиль жизни незаметно, но безнадежно подмял общество и мужчины перенимают женский образ мышления, женские вкусы и женские привычки. В результате уже и не разберешь, откуда появились эти странные черты общества, которые все ругают, но не знают, как искоренить.

Фетишизация денег

Абстрактные цели, которые могут ставить перед собой мужчины в карьере и жизни – как например предотвращение Большого Взрыва, поиск флогистона или усмирение разбушевавшейся энтропии – женщину разумеется не интересуют. Или интересуют настолько, насколько они пересекаются с судьбой ее и ее детей. Поэтому чем больше женщина свободна, чем сильнее она увлекается игрой в мужские роли, чем сильнее гонится за подобием мужского успеха, тем больше дух меркантильности в обществе. Озабоченной пропитанием, поиском работы, выбором мужчины, будущим детей и собственной внешностью, женщине некогда думать об интеллектуальных страстях и экзальтированных смыслах жизни. Все отвлеченное, возвышенное и идеализированное переселяется в область догадок, фантазий, вымысла, неведомого, непознанного, неузнанного и в общем-то ненужного. Сама жизнь становится куда приземленней и практичней. Из кладези духовности женщина превращается в пристанище материальности. Из бастиона добродетели – в проповедника корысти.

Пьяный воздух экономической свободы одурманивает нестойкую женскую душу куда неотвратимей, чем сказки о любви. Все, что таилось там веками, сокрытое от строгого мужского взора маской скромности и благоразумия, бесстыдно вылезло на самый верх, чтобы найти в эмансипированном обществе свою благодатную почву. Болезненное пристрастие к производимому впечатлению, составляющее значительную часть этой души, пожалуй, наиболее заметно. Получив в свои руки независимый от мужского контроля источник денег, женщины стараются с утроенной энергией потратить его содержимое на туалеты, украшения, драгоценности и прочие бессмысленные излишества. Значительную часть жизни эмансипированной женщины составляет погоня за модой, престижем, абсолютной необходимостью выглядеть лучше всех, пустить пыль в глаза и произвести на окружающих не просто впечатление, а вызвать натуральный шок или лучше сердечный приступ.

От стремления повергнуть соперниц в прах недалеко ушла и страсть женщин к роскоши, к самым разным пустым тратам, отягощенная неумением рационально относиться к деньгам. Инстинкт уюта и комфорта, заложенный в женщину и предназначенный для создания семьи и воспитания детей, трансформировался за отсутствием этой семьи и детей в болезнь потребления, приобретшую размер абсурдный даже для абсурдного эмансипированного общества. Гипертрофированная потребительская экономика также неотделима от эмансипированного общества, как слова «in god we trust» от зеленых купюр. Под ненасытный женский спрос подстраиваются производители и торговцы, порождая целые женские отрасли экономики. Что еще хуже – под женщин подстраиваются маркетологи, фактически манипуляторы психики, раздувая необходимость покупок, потребления, трат, идентифицируя это все с успехом в обществе, замещая в сознании все остальные ценности. Качество спроса меняется тоже. Общеизвестна любовь женщин к распродажам, скидкам и максимальной дешевизне. В результате качественные товары исчезают, заменяясь одноразовым барахлом. Срок службы падает, а маховик потребления раскручивается все сильнее. Женский спонтанный и хаотичный спрос вытесняет из экономики рациональный мужской. Да и то сказать – мужской спрос меняется тоже. Раньше мужское потребление было сбалансировано целями содержания женщины и семьи. Теперь, в условиях тотального эгоизма, спрос становится самоцелью. Суетливое поглощение всего, до чего может дотянуться кошелек, вытесняет один смысл жизни за другим. А если кошелек не дотягивается, выручает кредит. Для женщины привычно отказываться от свободы. Кредит – ее выгодная продажа. Потребление идет за счет будущего, детей, потомков… Главное – сейчас, сразу и много. Сиюминутные удовольствия становятся наркотиком, заполняющим пустоту личной жизни и вытекающую пустоту личности. А деньги становятся самодовлеющей ценностью.

Культурный звездец и моральный пипец

Но проедание собственной жизни не так страшно, как проедание души. Последнее заразно. Люди копируют не только поведение, но и настроение, мировоззрение, даже мысли. Все упрощается, максимально готовится для быстрого, универсального и безболезненного употребления. Материалистический подход к делу успешно покоряет искусство и науку, весьма кстати наполняемые женщинами, а также средства массовой информации, которые гоняются только за мимолетным женским вниманием. Обилие легковерных читательниц превратили их в мехи по накачке информационных пузырей, по зловредности не уступающих экономическим. Раздувание пустых сенсаций сопровождается круглыми прибылями от рекламы для тех же читательниц-покупательниц. В науке развиваются неточные науки – те, где результат исследований нельзя точно измерить, но зато можно точно измерить его «социальную значимость», а в искусстве доминирует вечная женская тема. Причем «тема» эта все больше опошляется и упрощается, вырождаясь в топтание вокруг женского тела, что неудивительно – за отсутствием чувств это теперь единственная ценность в жизни женщины.

И если бы только тема! Все искусство, да и вообще вся сфера культуры, превратились в конвейер фабрики негасимых звезд и дутых знаменитостей, что порождается как преобладанием почитательниц, так и их ориентацией на личный тип отношений. «Звезда» – закономерный ответ на женский культурный спрос. Во-первых, женщины вообще все воспринимают через призму личности, а во-вторых, женщины исключительно подвержены постороннему мнению. И поэтому личность заменила искусство, источник мнения заменил мнение, а каналы информации – информацию. Важно кто говорит, кого показывают, о ком пишут. Остальное, то, что некогда называлось искусством, – вторичный бессмысленный шум, тщетно старающийся лишь привлечь к себе внимание. В свою очередь, внимание, известность и слава конвертируются в деньги, а сами они окончательно вытесняют из общественного сознания все нематериально-вторичное, включая Ее Низложенное Величество Любовь, которая переселяется в область пошлого массового пролеткульта, ориентированного на все ту же сентиментальную женскую аудиторию, заменяясь в обыденной жизни банальной сексуальной потребностью. И чем абсолютнее власть денег над умами, тем выспренней и выхолощеннее розовая сопливая «лябоффь». Да и то упоминаемая все реже и реже.

Обилие женщин, активно действующих в обществе, вносит коррективы и в моральную атмосферу. Женщины, вследствие своей меньшей социальности, не настолько озабочены абстрактными нравственными нормами, как приученные к ним социальной эволюцией мужчины. Критерии общественной нравственности заменяются чувствами, личными отношениями, персональными пристрастиями и конечно эгоизмом. Если к следованию законам добрую половину населения принуждает только страх, а к нарушению – желание быть не хуже других, то добровольное законопослушание, что по сути и есть основа морали, неизбежно вымывается из общей социальной ткани. Сама же господствующая мораль, облегченная от семейных и прочих нравственных ценностей, упрощается до степени примитивизма, способного проникнуть в самые тупые головы. Она разлагает самых стойких и с молоком эмансипированной матери передается в юные души. Общество по спирали опускается в пучину стяжательства, зависти, тщеславия, коррупции и гниения. Лихорадка потребления, вакханалия проедания всех доступных ресурсов и оргаистическая радость кредитования в счет потомков заражает все общество, становится тотальной идеологией и приводит к обожествлению денег, что еще больше усиливает их влияние, переводя его из строго материального в возвышенно-духовное. Деньги окутываются ореолом таинства, святости и обожания.

Но место на духовном пьедестале пусто не бывает. Духовные искания эмансипированного индивида уводят его далеко за пределы здравого смысла, и поэтому он никак не может обнаружить у себя под боком обыкновенную человеческую любовь. Но ни обанкротившаяся религия, ни чахоточная эзотерика, ни цветистая восточная «философия» не в состоянии занять ее место. Все эти суррогатные обертки любви лишь тщетно толкутся на пустом месте, внося смуту в души и головы.

Если однако посмотреть на все это бурное действо с точки зрения высшего нравственного смысла и эволюции материи, то мы столкнемся с парадоксом неэффективности денег. Сведение созидающей их роли к примитивному проеданию прибыли ведет общество в экономический и эволюционный тупик. Без своего противовеса – любви – деньги не могут привести к балансу, необходимому для движения вперед. Для каждого человека накопление собственности становится бессмысленным, если она не приносится в конце концов в жертву. То же верно и для общества в целом. Как любовь для человека, так семья и дети являются для общества центром приложения жертвенных усилий, смыслом существования и в конце концов основой морали. Без семьи общество теряет стимул к развитию, превращается в разлагающийся труп. Семья и дети – это цель, смысл и нравственный ориентир для движения вперед. Это – будущее. А без будущего нет собственности, нет справедливости, нет морали. И как бессмысленно существование людей-накопителей, таким же аморально общество бездетных потребителей.

Политический цирк

Чем больше женщин в политике, тем своеобразней и политический климат. В женской природе стремиться нравиться людям, никого не обижать, всех жалеть и любить. Это личное отношение окрасило общество в яркие цвета фальшивого гуманизма и трусливой политкорректности. Там, где необходима эффективность, расчет, строгость и даже жёсткость, характерные для мужчин и денег, возобладали уговоры, сюсюканье и доброта, очевидно не нашедшие применения в семье. Одинокие женские сердца требуют любви. И она появляется – к меньшинствам, к обездоленным, к угнетенным всего мира, к животным, давно занявшим место мужчин, которые всем скопом тут же по привычке наделяются правами. У одинокой женщины много времени. У женщин, обладающих правом голоса, – много власти.

Но помочь всем и каждому физически невозможно, в результате вместо действительно нуждающихся в помощи, она идет тем, кто успел первым забраться в коллективное женское сердце. Так сформировались вечные «символы помощи», если угодно гуманитарные «звезды» – дети Африки, жертвы дискриминации, социальной несправедливости, колониализма, сионизма, потомки рабов и туземцев, которые осчастливливаются постоянной финансовой и материальной помощью при абсолютно любом повороте событий. Эта дискредитация идеи помощи уже сама по себе напоминает гуманитарную катастрофу. Жалость и желание помочь естественно для человека. Но в обществе это желание должно сочетаться с рациональной оценкой средств и возможностей. Потому что особенно трогательно выглядит помощь направо и налево со стороны тех, кто сами нуждаются в помощи, и кто на самом деле постоянно пользуется ею – дорогих и сердобольных женщин. Возводящих гуманизм на космический уровень и превращающих в иждивенцев целые народы.

Медленный, но верный дрейф либерализма в сторону самой гуманной политической системы также очень показателен. Либерализм неотделим от социализма, так же как эмансипация от женщины – слишком уж тяжело дается обществу равенство между ними, слишком уж разные они, мужчины и женщины. Наделение женщин правами привело к социализму, поскольку права эти надо за счет кого-то обеспечивать. Кроме того равенство в правах само подталкивает к равенству в доходах – какое равноправие между бедными и богатыми? А равенство в доходах невозможно без всеобщей братской любви – кто ж иначе отдаст свои деньги? Так «свобода, равенство, братство» предвосхитили нынешний абсурдистан и превратили социальную халяву в явную или неявную государственную идеологию. И пока общество будет зажато тисками эмансипации, ничего другого мы и не увидим.

По той же причине против женщин не устояла и либеральная демократия, которая требует максимально гомогенного общества, с минимальным набором меньшинств со «специальными» интересами, и чем общество однородней – тем ближе идеал. Но если со множеством мелких групп общество худо бедно может управляться, то именно между полами мы имеем наиболее серьезные различия – и в психологии, и в идеологии. И именно эти различия на корню подрывают любую гомогенность и любую демократию. Как может функционировать демократия, когда общество точно делится на два абсолютно разных, конкурирующих класса, которые при всем желании никогда не сольются в один и не достигнут желанного плюралистического консенсуса? Противоречия между полами добавляют к правовому и экономическому балаганам политический цирк, а демократию превращает в фемикратию. Без женского электората невозможно представить себе современные фольклорно-эстрадные выборы, полные подковерной борьбы, интриги и театрального накала страстей. Даже страшно представить, в какую скукотищу они превратились бы! «Харизма», верность жене и любовь к детям – вот теперь самые важные качества кандидатов. Это конечно, если кандидату случилось оказаться мужчиной. Но сильному полу уже давно не под силу в одиночку управлять государственным бегемотом. Мужчины только и могут думать о падении рождаемости. А кто должен думать о правах женщин? О стирке носков? О качестве прокладок? И чуткие народные избранники и избранницы, не забывая источать непременную харизму, день и ночь пекутся о личных и семейных проблемах избирательниц, изощряются в популизме и изворачиваются в желании угодить всем им вместе и каждой из них в отдельности. Но озабоченность личными проблемами и внешностью кандидата – цветочки по сравнению с самым страшным злом фемикратии – внушаемостью. А в этом впечатлительный женский электорат – вне конкуренции. Самые дикие глупости – будь то запрет наркотиков, питающий практически всю преступность, или глобальное потепление вкупе с «зеленой» энергией, или сама эмансипация – теперь легко и успешно проталкиваются любым лобби, греющим на них руки и карманы.