Текст книги "Противостояние"

Глава 6

Они должны заботиться о том, чтобы процесс был разобран и был передан им, первоначальным судьям, для окончательного приговора. Они должны также заботиться о скорейшем возвращении на места своей обычной деятельности, чтобы уныние, неприятности, заботы и расходы не отразились вредно на их здоровье. Ведь это все вредит церкви, еретики начинают чувствовать себя сильнее, а судьи не найдут должного почитания и уважения и не будут вызывать страха при своем появлении. Когда другие еретики видят, что судьи утомлены долгой работой при римской курии, они поднимают голову, начинают презирать судей, становятся злостными и дерзновеннее сеют свою ересь.

Яков Шпренгер и Генрих Инститорис, «Молот ведьм»

Глухо лязгнула задвижка. На полсекунды мелькнула рожа тюремщика, демонстрирующего бдительность. Загремели засовы, но тяжеленная дубовая дверь, для крепости усиленная крест-накрест приклепанными полосами железа, отворяться не спешила.

– Святой отец…

– Хватит! Я не так уж стар, чтобы не справиться со связанным мальчишкой!

– Свя…

– Швальбе, заткнись!

Наконец, дверь распахнулась, пропуская в камеру кардинала Годэ. В освещенном коптящим факелом коридоре маячила раздосадованная физиономия капитана.

Годэ не стал подходить к нарам, на которых полусидел Карл. Кардинал облокотился на стену, не беспокоясь о чистоте облачения. Впрочем, священник был одет в неприметную рясу с чужого плеча, выделяющуюся на фоне любой другой разве что излишней потрепанностью. Годэ скрестил руки на груди, внимательно изучая по-прежнему молчащего Карла. Короткие рукава обнажили крупные кисти, с по-старчески выделяющимися узловатыми венами. И двумя перстнями. Один, издалека схожий с изящной копией Кольца Рыбака, был интересен, но привлекал внимания меньше. А вот второй…

Четыре миниатюрных узких темных камня, будто лучи, исходящие от округлого камня посредине. Серебряная оправа… Карл носил очень похожий! Нет, не полностью такой же, но определенно вышедший из рук одного мастера!

Свои! Неужели?! Вот это совпадение!

Карл невольно заерзал, пытаясь принять более удобное положение:

– А…

– Не беспокойся, мой нелюбезный брат! – кардинал перехватил взгляд, брошенный на дверь. – Швальбе послушный цепной пес. И беспрекословно выполняет любой приказ. И отвык удивляться чему-либо. Он не услышит ни слова, прозвучавшего здесь.

Карл молчал, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше…

– Молчишь? – Годэ улыбался. – А зря. Молчуны раскалываются быстрее, чем те, кто сыплет проклятиями с самого начала. Начнем с самого простого, откуда ты такой… – кардинал смерил презрительным взглядом избитого и грязного парня, – некрасивый?

– Из какого офиса тебя прислали, гнида? – Карл задал вопрос в лоб. – Париж? Берлин? Ведь по всему видно, что ты из Европы?

– Из Европы, да не совсем… – ехидно бросил Годэ, пропустивший мимо ушей оскорбление. Или решивший припомнить его позже.

– А, значит из славян! – приподнялся Карл. – Русский? Хотя нет, скорее всего поляк.

– Какое это имеет значение, Карл? Ни в нашей, ни в вашей корпорациях национальность никогда не имела значения. Из ваших слов несложно сделать простой вывод, – вслух начал рассуждать Годэ, – скорее всего, вы являетесь агентом «Хронос-2» совсем недавно. И вы не кадровый разведчик. Скорее всего, вы родом из этой эпохи и вас завербовал более опытный агент. Да, ваши любят использовать для полевых заданий людей из числа местных… – задумавшийся кардинал начал потихоньку прокручивать перстень. Карл мимолетно коснулся своего. Тут же дернуло болью в сломанном пальце.

Годэ заметил. Прищурился:

– По-хорошему, стоит снять с тебя эту игрушку. Но, думаю, если ее оставить, то будет еще веселее. Для того, чтобы ее активировать, необходимо с силой надавить на перстень в определенных точках. Легко сказать, но сложно сделать, когда все пальцы побывали в крепких объятиях жома[1]1
  Жом – пыточный инструмент, пользовавшийся большой популярностью в XII–XIII веках. Пальцы жертвы поочередно ущемлялись между винтами; завинчивая их, получали такое сильное давление, что из пальца текла кровь.


[Закрыть]. Впрочем, как посмотрю, снимется она лишь топором. А проливать кровь без суда, особенно благородному… Ты же не простой рядовой?

– Оперативный агент парижского офиса, – не стал запираться Карл.

– Оля-ля! – лицо кардинала прямо-таки озарилось. – Я угадал, ты из местных! Тебя отправили выполнять задание в родной исторической и языковой для тебя среде, да? Ну что же, я был лучшего мнения об этом вашем начальстве, отправлять для коррекции такого мальчишку. Наверняка даже не удосужились объяснить суть твоего задания? Просто сказали – убей такого-то или помешай вот этому…

Карла передернуло. Мнимый кардинал был прав. Шесть лет назад Карла завербовали агенты «Хроноса», и с тех пор он выполнял для них различные поручения, о конечных целях которых он никогда не задумывался. Как-то в голову не приходило задавать подобные вопросы. Он был опьянен невероятными возможностями новых друзей из корпорации «Хронос», в первое время считая их кем-то наподобие ангелов. В том, что это обычные люди, чей технический прогресс позволил путешествовать во времени, он убедился во время своей стажировки в Париже. Но в том Париже был не 1202-й, а 2012 год. По окончании стажировки Карл вернулся в родной тринадцатый век и получал указания через своего вербовщика, дядю Зигфрида фон Алленштайна. И о том, что Годэ может быть агентом конкурирующей корпорации, Зигфрид племянника не предупредил.

От Годэ волнение парня не укрылось.

– Да, малыш, да! Я ненавижу тебя и всех подобных тебе! Вы надоедливые крысы, разносящие на своих хвостах заразу разложения! Вы постоянно ставите нам палки в колеса, даже не понимая, для чего вы это делаете! Вы думаете, что благодаря вам в Аушвице не сгорел миллион! Но они горели ради благой цели! Благодаря им спасли бы миллиарды!

Карл, наконец-то справившийся с потрясением от неожиданного поворота, делано хмыкнул. В страстной речи кардинала он не понял и половины. Но самое главное, как ему показалось, вычленить сумел:

– Навешали вам, значит, по всем фронтам?

Кардинал буквально взревел:

– Мелкий мальчишка! Я обещаю, нет, я клянусь могилами своих предков, что твоя смерть будет долгой! Надеешься на архиепископа?! Зря! Ты не нужен этому напыщенному ублюдку!

– Вы, Годэ, можете думать все, что вам угодно, – пожал плечами Карл. Прежний, мягко улыбающийся кардинал страшил гораздо больше нынешнего бесноватого психопата, брызгающего слюной. – Вот только, заруби себе на носу, всех не сожжете! Мы с вами всего лишь пешки, а значение имеют лишь Короли и Ферзи. Историю всегда можно переиграть.

Неожиданно лицо кардинала разгладилось. Он улыбнулся разошедшемуся Карлу:

– Время покажет, кого выберет Время.

Хлопнула дверь. Застучали засовы. Карл откинулся назад, облокотившись о холодную стену каменного мешка…

Где-то рядом шуршали крысы. Или мыши? По звуку не разобрать. Понятно, что кто-то мохнатый и с лысым хвостом. Но вот кто именно…

Впрочем, шуршащие не приближались, предпочитая заниматься своими загадочными делами, не пытаясь отгрызть кусок человечинки. И то хлеб. Кстати, о хлебе… Пожевать бы. А то как все началось, было не до этого. Да и потом про пленника предпочли забыть. Эх, круассан бы сейчас, с джемом, да под глоток ванильного капучино… И залпом сто граммов коньяка из пузатой рюмки… Против воли губы сами собой блямкнули. Тьфу, пропасть! Ты еще, агент, слюну по подбородку пусти. Может, местные за юродивого примут да побрезгуют руки марать?

Мечты-мечты. Ты же нынче колдуном объявлен, и плевать окружающим, что колдовство – сплошные суеверия и противоречие материализму. Дремучий тут народ! Одно слово – феодализм!

Карл поймал себя на том, что мысли у него пошли совершенно несообразные эпохе. Тут-то и слов таких не знают. «Материализм», «феодализм»… Видно, прав был профессор Термен, утверждавший, что рано или поздно, а при нервических потрясениях скорее рано, наведенная его хитрым аппаратом «шелуха личины» сползет, приоткрыв истинную личность. Эх, Льюис, правы вы оказались, ох и правы!

Пленник пошевелил руками, закованными в ржавые кандалы. Цепь зазвенела. Как там, на лекции по действиям танков писали? «К главным недостаткам мелкозвенчатой гусеницы следует отнести неудобность извлечения фрагментов противника из межтракового пространства». И какая сволочь не вовремя подсунула? Лучше бы про эту кровавую собаку Годэ лишнего материала накопали…

Поспать бы. Все равно делать нечего. В толковой камере хоть гулять можно, а тут – как раб на галере. Послышались шаги. К сараю приближалось несколько человек. Навскидку – семь-восемь. Ну все. Началось… Карл коснулся перстня, глубоко врезавшегося в распухший палец. Взять и уйти. Очнуться среди своих. Вдохнуть чистого воздуха, не отравленного отсутствием канализации… Нет, брат, отставить панику! Уйдешь, и вся операция коту под хвост! А тебе ведь высокое доверие оказали. Соответствуй. На всякий случай, чтобы точно уж удержаться от соблазна, Карл убрал руку от «перебросчика».

Жутко заскрипев, отворилась дверь. Внутрь, старательно целясь в него из арбалетов, вошли, встав у двери, два стрелка. Следом шагнул кряжистый воин с горящим факелом. Карлу захотелось мучительно застонать, чтобы прогнать назойливые воспоминания о теплой рукояти новенькой «беретты», которую так и не довелось пристрелять в тире офиса корпорации.

Факелоносец старательно исходил весь сарай. Даже наверх поднялся, поскрипев на лестнице сапогами. Так никого и не обнаружив, подошел поближе. Кинул мешок, приказав надеть. Кое-как, стараясь не тревожить пальцы, тут же начавшие ныть, Карл натянул грязную тряпку на лицо.

Воин подтянул завязки. Но не сильно, так, чтобы мешок с головы не свалился. Сквозь достаточно-таки тонкую ткань в полумраке видно было плохо, но ведь в уши чопики никто не забивал. После очередного крика в сарай вошли еще несколько человек. Тут же к горлу прижался клинок. Карл, и до того особо не ворочающийся, замер. Дернешься ненароком, и тогда точно все.

Наконец, посетители, среди которых Карл узнал всех, как ни старались монахи со старостой маскироваться, прекратили ломать комедию. Его, подхватив под руки, подняли. Под ногами пару раз бухнул молоток, расклепывающий цепь. Зато резко дернули руки, заставив вытянуть перед собой. На запястьях схлопнулись кандалы, соединенные между собой, наверное, разнообразия ради, не цепью, а единым, достаточно длинным жестким звеном. Карл начал понемногу паниковать – массивные браслеты блокировали доступ к перстню.

Улица встретила свежим воздухом, легко проникающим под мешковину. Идти приходилось осторожно, стараясь не зацепиться за неровности дороги. Растянешься посреди мостовой, еще напинают. Нет, лучше идти, опираясь на руки стражников.

Вскоре Карл понял, что допустил большую ошибку, не попытавшись активировать перстень раньше. Ко всем неприятностям добавилась еще и толпа, забрасывающая процессию камнями, пополам со всякой гнилью. Да еще этот мешок на голове, не дающий возможности заранее увидеть летящий в голову булыжник…

Как ни странно, но, судя по ругани, большая часть «подарков» доставалась эскорту. По крайней мере, в самого Карла попали от силы раз пять. А взрывов возмущения от стражников он, даже примерно, насчитал пару десятков. Злобные вопли то накатывали так близко, что казалось, орут прямо в уши, то, подобно волне, убирались подальше…

Их путешествие кончилось неожиданно. Процессия резко остановилась. Карла, по инерции клюнувшего впереди идущего стражника, снова подхватили и потащили куда-то наверх. Карл почувствовал, что прижат спиной к чему-то твердому. Его дернули за руки, вывернув вверх до боли в связках. Затем содрали мешок, не удосужившись развязать. Перед лицом мелькали кожаные спины стражников, опутывающих его веревками. Под ногами у них отчаянно хрустели целые охапки хвороста. Карл поспешно перевел взгляд.

За редкой цепочкой стражников бесновалась толпа. К счастью, уже обходящаяся без метания всяких непотребств. То ли снаряды кончились, то ли боятся зашибить раньше времени.

Сбоку, на кривоватом помосте, со старающегося завернуться в трубочку пергамента что-то читает Ансельм. Звуков не слышно – глушат люди. А по губам не разобрать, что он там читает. Монах окончил, торжествующим жестом вздернул свиток повыше. Толпа заорала вовсе уж яростно. Стало тоскливо, мучительно закололо в боку…

Тут же ближайший к столбу монах рухнул на колени, ударил кремнем по огниву. Раз, другой. Из переплетения веток поползла струйка дыма, вторая, третья. Оглушительно заколотилось сердце. Карл изо всех сил попытался дотянуться до перстня. Не вышло. Он обмяк, будто израсходовав в попытке весь остаток жизненных сил. Неожиданно пришло спокойствие. Полное и отрешенное. Есть время жить, а есть время умирать. Сейчас пришло последнее. Немного грызла совесть, но и она отступала от запаха гари. Что же, смотрите, сволочи, как умирают коммунары!

– Это еще не конец. Слышишь, Годэ, или как там тебя? Слышишь?! Это только начало!..

Карл бросил последний взгляд поверх окружающих. И не поверил сам себе. К столбу, рыча совсем не хуже бесноватых горожан, ломился отряд майнцских рыцарей, безжалостно прорубаясь сквозь начавшую разбегаться толпу. В командире, орудующем здоровенной алебардой, буквально расшвыривающей незадачливых зрителей, Карл с удивлением опознал знакомый расплющенный нос капитана Дитриха. Но горожан было слишком много, и спасатели, потеряв первоначальную скорость, начали вязнуть в неповоротливом людском тесте. И к тому же на пути у рыцарей фон Алленштайна начали выстраиваться городские стражники, за их спинами заскрипели арбалетами савойцы Ришара Годэ…

Бой обещал быть долгим. И у Карла не было сомнений, что до финала он если и доживет, то будет чувствовать себя точной копией Жанны д’Арк…

Понял это и Дитрих. В неповоротливом рубаке мало кто мог угадать не только талант воина, но и разум полководца. Капитан прибавил ходу, круша противников направо и налево. Но он не успевал, отчаянно не успевал…

Карл уже ничего не видел, потому что пришлось закрыть глаза. С неприятным похрустыванием начали обугливаться ресницы. Стало трудно дышать. Каждый глоточек воздуха кошачьими лапами драл гортань…

Пронесся маленький вихрь. Тут же над головой увесисто бумкнуло, сотрясая все сооружение. Марево вдруг отринуло от лица. Карл, почувствовавший, что руки свободны, открыл тут же заслезившиеся глаза. Точно в середине столба торчала алебарда Дитриха, а сам капитан, оказавшийся чуть ли не у самого подножия, рубится на мечах сразу с тремя стражниками.

Дрожащими руками Карл все же нащупал камни, морщась и подвывая от боли в обожженных пальцах, сдавил в нужной комбинации…

Куда пропал колдун, из-за которого столь много почтенных горожан пало от рук презренных швабов, так никто и не узнал. Кроме, конечно же, кардинала Ришара Годэ. Но он предпочитал о своем знании не распространяться…

Эпилог

 
Я теперь другой,
Они изменили меня,
Но я все еще считаю,
Что людей слишком много.
Я не могу их вынести,
Они терзают меня
своими остротами.
Нет большего зла,
Чем биение их сердец.
Я не могу,
Не могу это вынести.
Стойте!
Прекратите биться!
Смирно! Мертвое сердце
В груди – не потеря!
Не двигаться!
Стойте!
 

«Halt», гр. Rammstein

«Тревога! Возгорание в блоке D! Тревога! Возгорание в блоке D!..»

Бесцветный механический голос резал уши.

Все, кто в этот момент находился в соседствующей с блоком D лаборатории, бросились к огнетушителям и пожарным гидрантам. Каждый лаборант четко знал свои обязанности в случае возгорания в блоке хрономашины. Одним надлежало охлаждать водой из гидрантов огромные механические запоры, другие проверяли электронику и показания датчиков.

– Температура в помещении всего 122 градуса![2]2
  122° по Фаренгейту равняется 50° Цельсия.


[Закрыть]

– Источник возгорания… движется?

– Да что, мать вашу, там происходит? – начальник безопасности Медекис, словно тайфун, пробился сквозь толпу лаборантов и приник лицом к маленькому иллюминатору на двери, ведущей в блок D. – Ни черта не видно, все в дыму. Открывайте!

– Но, сэр… – испуганно пискнул стоявший рядом с начальником безопасности паренек по фамилии, если верить бейджу, Паташек. Паренек держал огнетушитель на манер винтовки, направив шланг с распылителем в потолок. – Там же возгорание…

– Я сказал: открыть! Что, твою мать, здесь непонятного?

Паташек аккуратно поставил огнетушитель на пол и, предусмотрительно накинув свой халат на рулевое кольцо дверного замка, открыл дверь. В лица лаборантов пахнуло горячим сухим воздухом.

– Что за…

Медекис растерянно уставился в центр зала, на раскинувшегося рядом с хрономашиной человека. Одежда нежданного гостя дымилась и тлела, все тело покрывали следы сильных ожогов. Обожженный пытался ползти, гребя по полу руками и ногами. К тому же пальцы на руках были явно переломаны.

Заметив людей в дверном проеме, обожженный медленно повернул к ним голову и просипел:

– … по… помогите…

Лаборанты бросились на помощь раненому, кто-то уже принес аптечку. Медекис, как человек опытный, тут же набрал на коммутаторе номер медблока и отдал распоряжения готовиться к приему и размещению раненого. Повесив трубку на рычаг, начальник безопасности вновь растолкал лаборантов и склонился над лицом обожженного:

– Назовите себя! Агент, вы меня слышите?

Раненый из последних сил старался не потерять сознания, но безуспешно. Закатив глаза, он отключился.

– Агент! Проклятье! – Медекис поочередно указал пальцем на самых крепких сотрудников лаборатории. – Так, вы трое, хватайте нашего гостя за руки за ноги и пулей несите в медблок, его там уже ждут. А, Хосе, вот и ты!

В помещении стало еще тесней, когда в нем появились заместитель начальника безопасности Хосе Мешадо и трое его подчиненных. Угрюмые сотрудники отдела безопасности выглядели непринужденно, но руки держали поближе к поясным кобурам.

– Шеф, – поприветствовал Хосе своего начальника, – вызывали?

– Да! У нас тут внештатная ситуация, и одному мне не справиться. От этих халатов больше вреда, чем пользы. Очисти помещение от посторонних и приставь к хрономашине пару своих людей. На тот случай, если к нам еще пожалуют незваные гости.

– Будет сделано.

– И еще отправь пару бойцов в медблок, чтобы они приглядели за этим барбекю на палочке. У меня к нему есть вопросы. Много вопросов. И мне не хотелось бы искать его по всей базе, если, придя в сознание, он вдруг решит прогуляться.

– Без проблем.

Пока Хосе отдавал распоряжения, Медекис отправился к лифту, ведущему на самые нижние уровни. Ему предстояло отчитаться перед начальством, что ситуация взята под его строгий контроль.

– Твою же мать! – выругался начальник безопасности еще раз, вымещая свое раздражение на кнопке лифта. – А ведь день так хорошо начинался…

* * *

– Карл, давайте еще раз пройдемся по вашему докладу. Значит, вы утверждаете, что миссия была провалена по вине агента конкурирующей корпорации?

– Да.

– Агент представлялся как Ришар Годэ?

– Да! Сколько можно повторять! – Карл поморщился, ожоги под повязками отозвались болью на резкое движение. Медекис задавал свои вопросы уже второй час, гоняя Карла по тексту его же отчета о проваленной операции. Карл пришел в себя лишь на третий день после того, как ему удалось активировать прыжок-перстень и вернуться на базу «Хроноса». И тут же над ним стал виться, словно гриф-падальщик, начальник службы безопасности. Похоже, Медекису дали указание выжать как можно больше информации из опального агента и выяснить, не переметнулся ли он на сторону противника. Медекис расстарался, пустив в ход гипноз, полиграф и все техники допроса. Только сыворотку правды не вколол, боясь, что сердце допрашиваемого, еще не до конца оправившегося от ранений, может не выдержать.

– Повторять мы будем до тех пор, пока я или поверю тебе на все сто процентов, или поймаю тебя на лжи. А задницей чувствую, что ты явно что-то мне недоговариваешь.

Карл устало откинулся на подушку. Медекис устраивал свои марафонские забеги по воспоминаниям пациента прямо в палате медблока. Врачи пытались было противостоять, но Медекис лишь махнул рукой, и его верный помощник Мешадо буквально силой вытолкал медиков из помещения.

– Можете чувствовать своей филейной частью что угодно. Я рассказал все как есть.

– Посмотрим-посмотрим. – Начальник безопасности закрыл толстую папку с копией показаний Карла и поднялся. На выходе из палаты он оглянулся и пристально посмотрел на собеседника. – На сегодня достаточно. Но я еще вернусь.

Плотно закрыв за собой дверь, Медекис поманил к себе пальцем насупившегося медика.

– Приятель, не стоит обижаться. Вы делаете свою работу, а мы свою. – Видя, что его слова не вернули сотрудника медблока в позитивное русло, Медекис наклонился и практически прошептал ему на ухо: – Вы же не обрадовались бы, если этот парень оказался самозванцем или того хуже – перебежчиком? При таком раскладе он вполне мог засадить вам в глаз скальпель или шприц с иглой. А, приятель? Хотел бы ты, при таком раскладе, чтобы рядом с тобой в этот момент оказался я или мой заместитель Хосе?

Врач, побледневший под стать своему халату, судорожно закивал.

– Вот так-то, приятель. – Медекис добродушно похлопал медика по спине. – Хосе, глаз с пациента не спускай.

Закончив обход, начальник безопасности вновь отправился на нижний уровень базы. Необходимо было доложить о результатах допроса, а после можно было завалиться на боковую. Проспать дюжину часов кряду – вот что сейчас было пределом мечтаний для усталого блюстителя порядка Медекиса.

Спустившись на нужный этаж, Медекису пришлось пройти три уровня досмотра, прежде чем он смог попасть в кабинет начальства. Обстановка там, как и во всех помещениях на базе корпорации, была спартанская. Минимум мебели, сейфы и ящики с документами, никаких абстрактных картин на стенах и прочей модной офисной чуши. В этих кабинетах не делали деньги, здесь творили историю. В прямом смысле этого слова.

– А, Медекис! – мужчина средних лет, занимавший кресло напротив входа, приветственно махнул рукой. – Проходите, я вас ждал, – дождавшись, когда посетитель усядется на единственный стул в центре кабинета, мужчина спросил: – Ну, как там наш подопечный?

– От своих первоначальных показаний не отказался. Поймать его на обмане я не смог. – Медекис, бравый начальник безопасности, почему-то избегал смотреть в глаза собеседнику.

– Значит, все, что он рассказал, – правда?

– Возможно. Но еще остается вариант, что я просто не смог расколоть этот крепкий орешек.

– Вот как? – хозяин кабинета взял лежащие перед ним на столе бумаги и принялся просматривать их с задумчивым видом. Пауза затягивалась, и Медекис начал чувствовать капли пота, выступающие у него на лбу и висках. Мужчина напротив заставлял его сильно нервничать.

– Хорошо! – хозяин кабинета наконец-то нарушил молчание и протянул бумаги начальнику безопасности. – Мы решили проверить Карла на деле. Вот документы, передайте их ему при следующем визите. Его следующее задание поможет узнать нам, на чьей стороне он выступает.

– Но… не проще ли дождаться, когда он будет физически готов к использованию пентатола натрия? – возразил Медекис.

– Думаю, вам не хуже меня известно, что даже под действием медицинских препараторов можно солгать. Гораздо надежнее проверить человека на деле. Вот пусть Карл и докажет, что в провале его предыдущей миссии виноват агент Ришар Годэ, а не он сам. История пошла по неприятному для нас пути. В 1209 году под неофициальным патронатом короля Франции началась война, вошедшая в историю как Альбигойский крестовый поход. Этот «поход» продолжался несколько десятилетий и, по нашим данных, унес более двадцати миллионов жизней. И все эти жизни на нашей совести, – видя сомнение на лице начальника безопасности, мужчина добавил стальных интонаций в свой голос: – Вы что-то хотите добавить?

– Н-нет, – Медекис протянул руку и забрал бумаги. – Разрешите идти?

– Ступайте, – кивнул хозяин кабинета. Дождавшись, когда начальник безопасности закроет за собой дверь, мужчина подошел к висевшему на стене коммутатору. Аппарат отличался от тех, что располагались на верхних этажах базы корпорации «Хронос». На нем не было цифр для набора номера. Лишь одна крохотная красная лампочка, индикатор соединения. Сняв трубку и дождавшись момента, когда огонек индикатора вспыхнет красным, мужчина произнес: – Профессор, ваше поручение выполнено. В скором времени Карл отправится на охоту.