Текст книги "Сомнения@Google"

– Доктор! – он старался говорить приветливее. – Ваши глаза были над маской!

– Честно сказать, удивлена вашей зрительной памятью, – говоря это, она подвинула стул и села рядом. – Вы улыбаетесь! Значит, пойдете на поправку и покинете отделение. Я всем желаю покинуть наше отделение как можно скорей! Это показатель нашей работы, вы согласны со мной?

– Спасибо. Наверно.

– Вы не представляете, кого приходилось встречать в этих стенах!

Медсестра вставила новый флакон с жидкостью в зажим, поправила штору. Ему показалось, что она с любопытством прислушивалась к диалогу.

«Почему так смотрит? Надо спросить, когда останемся одни. Странная смешинка во взгляде».

– Ладно, дамы. Как попал в вашу обитель, сам разберусь. Благодарен за спасение! Кажется, подходит время процедур, пардон, мне нужно… Я же как после роддома! – он показал глазами на одеяло, продолжил быстро, боясь, что его перебьют. – Чувствую, что смогу передвигаться!

– Поверим, а заодно и проверим, как чувствуете. Ваш конфуз не совсем уместен для больничного коридора. Кстати, есть халат. Начальнику отделения не попадитесь, – говоря, врач наблюдала, как медсестра помогает с рукавами халата, – покажите, Лена, где у нас мужской туалет.

Больничный коридор подпрыгивал, когда он двигался по нему. Непонятного цвета стены покачивались белым пятном окна в конце коридора. Он остановился. Стоял, нелепо согнувшись. Отдыхая, одной рукой придерживая полу женского халата.

«Со стороны – уличный калека!… Халатик чудный! Одни тапки чего стоят. Противно, на босые ноги, а сколько в них померло за десяток лет? Нелепость в башку лезет! Скорей доковылять, обратно до койки добраться и упасть, забыться».

Сзади послышался шум. Мимо прошла толстая тетка, толкая тележку с больничным обедом. На крышке бачка была пристроена горка из тарелок, миска с нарезанным хлебом. Она подпрыгивала, чудом удерживаясь на почетном месте. Проходивший мимо молодой парень приветствовал кавалькаду, отдал честь рукой в гипсе.

– С чем суп, теть Маша?

– С коленками! На вас государства не хватит – маринадами кормить! Марш в палату!

Работница кухни незлобно сверкнула табличкой с надписью «Гедеон Рихтер», пристроенной на груди вместо пожарной бляхи.

Часть 2. Дребезги Форекс.

Хроники пикирующего тренда.

Сквозь щель приоткрытой двери доносились звуки улицы, пахло зеленью тополей. Тарахтение «Газели» под балконом, ленивая перебранка у окна приемки напоминали, что день идет своим чередом.

– Все! Больше не могу, гори синим пламенем! Ложусь спать. – Лика воспаленными глазами смотрела на монитор. – Смысла нет в него глазеть!

Егор сидел на диване поверх расправленной постели, нетронутой с вечера. Медленно встав, проговорил:

– Вторые сутки, медленно, с ожиданием поганого конца, истекаем. Депозит тает.

– Фунт умер! – предположила Алика еще раз, – Что Японии от фунта надо? До евросессии часовые пояса перескочить надо! Выключай компьютер, за интернет набежало о-го-го, карта на исходе!

– Какая котировка? Запиши. Каша в голове. Проснемся, на карту деньги кину. – Он с облегчением принял ее предложение, нажав кнопку отключения.

Процессор замер, стало непривычно тихо. Распластавшись под одеялом, проговорил вслух:

– Всего два пути – или в нашу сторону, или от нас! Всего-то! И весь мир в кармане?

В третьем часу дня они проснулись. От балконной двери, из-за пузырем раздувающейся шторы, пахнуло сыростью.

Егор первым открыл глаза, издал короткий стон, прикрыл веки и вслух произнес:

– Дождь. Холодно. Черемуха цвести собралась, карась идет на удочку или, наоборот кончил идти? Не помню! – он потряс головой.– Куда стерлинг пойдет… чтоб его!

Лика смотрела в потолок отрешенно, не моргая, натянув одеяло до подбородка.

– День добрый! – путаясь в рукавах старого халата, бодро воскликнул он. – Пошли кофей пить. Нам, наверно, нули выставили, пока мы дрыхли!

– Давай без фирменных придурковатостей! Тошно слушать. – Она отвернулась к стене. – Псих! Я – дур-р-ра!

– Все? – Он сел на край постели. – После драки руками махать? А, вот и неясно ничего!

– Неясно? – повернулась, ее глаза были полны слез. – Хоть понимаешь, что, разглядывая чужие деньги, потеряли свои.

– Не принимаю претензий!! Пытаюсь сориентироваться, чувствую, делаем не так, как пальцем в небо…

– Оптимист! – досадно и устало прервала она. – Пытаюсь сориентироваться?! Все бы пытался! Положение наше знаешь? Должен ориентироваться! Как всегда – только упрямство! Слово «банкрот» доходит? А нищеброд? У тебя нездоровое восприятие собственного я, вывернутое, норовишь «этакого» сделать, выделиться!

– Без истерик! – Хлопнув ладонями по коленям, порывисто встал, пошел в ванную.

Постояв в нерешительности несколько секунд у буфетного шкафа, открыл дверцу. Кофе кончилось еще ночью, он оделся и вышел в подъезд.

Погода поменялась с весенней легкомысленностью. На улице было ветрено, небо затянуло тучами, сыпало мелкими каплями дождя. Запахи, яркость весенней зелени не радовали, как раньше, все притупилось, казалось никчемным. Улица и люди жили в повседневном ритме. Все было как всегда, как вчера и позавчера, как год назад, такой же весенней порой.

«…Только у нас не так! Ни вкуса, ни цвета не чувствуется. Наваждение или одурение? Весна на улице! По лужам шлепаешь, всем людям вокруг – ничего, наверное кому то приятно. А мне противно, – лихорадка ночного бдения отзывалась невеселыми мыслями, – Человеки трудятся, каждый на своем месте, звезд с неба не пытаются ухватить! Бредем, как впотьмах, по чужим улицам! Скажи кому-нибудь? Не поймут, в лучшем случае чокнутыми посчитают!»

Погруженный в себя, купил сигареты и кофе, на автомате прошел к хлебному отделу. Быстро кивнув знакомой продавщице, купил хлеба, торопливо направился к выходу.

Егор прыгал через лужи, ругая бессмысленный дождь и далеко стоящую почту. Было сильное желание ничего не видеть вокруг. Выпить кофе, найти слова для жены, а больше всего хотелось взглянуть на график, на положение своего депозита.

За последние двое суток, после того как была открыта позиция на покупку, фунт нерешительно подергался на удорожание, потом стремительно рухнул. Деньги растаяли, после двух опустошающих свопов, знаменующих окончание суток.

«Порядочки – будь здоров! Мудреные правила. Штуку баксов смыло, как волной за борт. – машинально посмотрел на окна в пятиэтажке родителей. – Дней пять не видел маму. Батеньки мои, тысячи баксов, нет! – обрывки разрозненных мыслей застали его на полпути к своему дому, – Бежать надо, промок. Надо пройти, посидеть, поговорить… нет-нет… в следующий раз!»

Он, неловко прыгая, обходил лужи, поравнялся с витриной Киплинга. Звук автосигнала ударил неожиданно, сбоку возник капот машины, пахнуло бензином. Из открытого окна крикнули:

– По дороге идешь, смотреть надо! Покурил или похмелился?

Егор не успел сообразить, что-то ответить, машина проехала.

«Хам! Мог бы медленнее ехать. А ведь он, прав! – Незлобно смотря вслед японской легковушки. – И покурил, и похмелился. Все разом!»

Он медленно пошел вдоль бара, неосознанно рассматривая репродукции в витрине. Корабли-парусники плыли в заморские страны, по стеклу струились капли дождя.

«Чудаку Киплингу такая пустота не снилась. – Картинка зимнего вечера всплыла в памяти. – Снег тогда, дождь сейчас… Глупости и сантименты! Не выспался!»

Он поставил пакет на кухонный стол, прошел в комнату, включил компьютер, повозился с интернет-картой. Сбиваясь, набрал цифры пароля и вышел в эфир, как сам в последнее время стал называть Сеть.

Он не смотрел на жену, чувствовал, как она напряженно, прямо держит спину, старается не выдавать внутреннего состояния. Они ждали, затаив дыхание, пока прекратится трель соединения и пойдет загрузка графиков на мониторе компьютера.

– Дрянь! – воскликнули разом с досадой.

Английская валюта стояла в боковом коридоре, вяло торгуясь с невидимыми продавцами и покупателями.

– Закрываем позицию! Напрягает! Надо оглядеться. – Егор посмотрел на жену. – Сегодня новости по банку Англии, куда его понесет? Сейчас оттянулся, вроде… Раздражает.

Начало сессии в Европе принесло большую белую свечу. Убыток сократился.

–Закрывай позицию! Вырубай, фиг с ним! – Лика нервно заходила по комнате, резко села на диван. – Слушай, я ничего не хочу! Ни денег, ничего не надо… Один вопрос долбит: по-че-му? Зачем с этим связались?

Качели.

Двери банка закрылись за спиной.

Пришлось пополнить депозит наличными, закрывая очередную брешь ошибок и ожиданий.

Погода была мягкая, середина лета только что миновала. В последнее время нечасто приходилось бывать в центре города, его путь до станции метро проходил по аллее городского сквера. По дороге рассуждал сам с собой, даже обрадовался, что не поехал за рулем, что ему ничто и никто не мешает.

Спустился в переход станции метро. Мимо сновали люди, Егор отсутствующим взглядом скользил по лицам и предметам. Минуя угол киоска он задел за край стола продавца книг и газет. Книга в цветной обложке хлопнулась под его ноги, поднимая ее он пробежал глазами часть текста.

«Фламель, посмотри на эту книгу. Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди… Но настанет тот день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано».

Егор не смого сразу понять, что видит эти строки в таком неожиданном месте.

– Книга о масштабности экспериментов. Да Винчи! В издании много невероятных гипотез.

Продавец книг привстал со складного стула, отложил читаемую брошюру, привычным жестом пригладил бороду, смотрел с любопытством и удивительно спокойно.

Еор не нашелся с ответом, аккуратно положил книгу на край стола, перевел взгляд на стопку газет.

– Обжить пустоту познаний ему посчастливилось благодаря нелинейному подходу к информации, передавая ее через единственно дозволенный способ, образ Творца. Эксперемент был поставлен на деньги меценатов Флоренции. Банкиры смогли увязать человеческую жадность с цифровой зависимостью от денег, уникальность потомков Козимо Медичи держалась на борьбе с Бурбонами, Валуа и Борджиа. Формы живописи, Лоренцо Великолепный сделал тактическим редутом, это был удачный ход, но привел к неожиданному результату.

Старицкий молчал и стал понимать, что выглядит глупо. Внезапный собеседник сосвем не смутился, как будто ему и не нужен был ответ. Человек у стола сподготовил слова, заранее.

–Нет-нет! Иллюстрация его работ известна всем и мир преклоняется пред человеческим сюжетом образов в картинах. Мастера Фландрии учили его химии состава красок, трактаты древних греков проливали свет на построение человеческого тела через анатомию, арабы Древнего востока дали линии архитектуры…Господи, в его мастерской был бедлам, он творил запоем… Платон духом флософии управлял его пером при записях. Но, кто помог сдвинуть Время! Вот вопрос! Способы и техника рисунка были во времена Рима! На мозаичных потолках африканской Пьетры, писались изящные фрагменты. Первобытный мастер изображая полет движения лошадинной голов в пещере Шовэ. Техника не вопрос!

Шум перехода метро, спешащие пассажиры престали существовать, Егор был поглощен монологом, сбит с толку. Палец рассказчика уперся в свод потолка метро. Его глаза горели, а борода распушилась.

– Кто дал подсказку? Где манускрипт, постулат, намек на сюжет истории дающий вектор движения эксперименту в механике, книгоизданию, изображению и медицине? Где целеуказатель на Реннесанс, как светоч мыслей?

Палец оратора с нажимом ткнулся в обложку книги.

– Эпиграф намекает на еврейские трактаты о магии цифр, а по мне, так больше похоже на скрытые смыслы Ностердамуса. Нет резкости кадра, если перевести на современный язык. – казалось, что то дрогнуло в голосе, – Кто был до Да Винчи, близкий по времени, исповеданию и образу жизни, кто то бродил по срипторию близком к площадям Флоренции. – говоривший наклонился в сторону Егора, – Его имя?

Егор отстранился назад. Сконфуженно кивнул головой и возобновил путь.

Купив жетон и пройдя через турникет, начал спускаться по лестнице. От впечатлений встречи его отвлекла картинка открывающаяся с ее ступеней. Пассажиры станции показались немного странными, схожими в одинаковостью поворота головы, согнутых рук, выражением лиц. «Ну, конечно! Опять сон, как дежавю в бесконечность. Неизвестные люди смотрят в монитор, у них одинаковая мимика. К чему воспоминания? Книгочей, скрипторий… На платформе общаются по телефонам, что тут… Точно! В том то и дело, что идет обмен информацией, хоть и на бытовом уровне. А дальше-то что? Как что? По мониторам тоже общались? Стоп! Люди говорят, смотрят в телефоны, нажимают кнопки. Вовлечены в свою беседу. Ничего примечательного, одинаковость можно приметить везде, мир от этого не поменяется».

Чудаковатый книготорговец не выходил из головы. Откуда его принесло? Никогда бы не подумал, что в городе есть знатоки такой темы. Да Винчи, Реннессанс? Оглянитесь вокруг, сударь! Торгует книгами и иностранными газетами. Точно – чудик! Ну кто будет читать лондонскую «Гардиен», или парискую «Фигаро» в подлиннике. Англиканские или франкские новости, явно запоздалые. Впрочем, стало интересно!

В эпоху "до интернета", все начиналось с газет, что было под рукой. Новости? В Союзпечати нет новостей, если забредут, то позавчерашние! Передовицы – верх ногами читай, от скуки заснешь! Беготня глаз по строчкам, с желанием выудить «полезности», с попытками понять смысл между ватными заголовками статей.

"Игралка" с самим собой.

Итак: "… если думаю, что получится из прочитанного, совсем не.... То, что? Что произойдет? Когда? О-о! Вопросик! "

Ответ: " Все зависит от факторов, тридесятых событий и обязательных «случайностей". На этакой безделице – "почём будет», некоторые аналитики, заработали несколько соток с бунгало у соленной воды. Которые пошустрее, даже в Подмосковье. Спрогнозировать случайность, всего то!

Игралка оживляла Сомнение, олицетворяло его, делала харизмой новостного сюра.

" Евроэмбрион! Начитался газет. Понесло!" – бросил знакомый, в давно забытом споре.

Начитался, как видно не я, один.

Голос диктора заставил поспешить, прибывал поезд.

«Только в банк ношу! Кому-то переводы делаю? Брокеру! – Усевшись на сиденье, он вернулся к своим мыслям. – По статистике, из ста претендентов максимум десяток состоявшихся трейдеров. Впрочем, это не относится к абитуриентам института стохастики. Фортуна? – задал вопрос сам себе, – Удача ни при чем! Определение целей и задач, как компоненты движения. Сформулировать, очертить зону убытка и прибыли, жестко согласиться с этим, без эмоций! Только анализ. Вспоминать противно последний слив».

– Внимание! Просьба не оставлять… – голос по радио напомнил, что пора выходить, конечная станция.

Час пик. Скопление массы людей и транспорта заставляли смотреть по сторонам, следовать за своим потоком.

В автобусе, наблюдая за картинками улицы, пробегающими мимо окна, возвратился к своим мыслям.

«Попробуй подойти к крупье, попроси разрешения записать удачные и неудачные ставки! Улыбчивый охранник попросит допить пивко, выйти восвояси! Казино не дает статистику. Там только моментность удачи. Его Величество Случай? Сановные особы спускаются с небес, нечасто.

Что у нас? Открытой статистики много, с каждой минутой больше и больше. Цифры. Общаемся мало с коллегами по ремеслу? Болтовня в курилках форумов, где каждый хочет обвинить другого в некомпетентности, запутаешься в разборках. Кто даст правильное направление, это же сокровенное! На сайтах множество советников, как в супермаркете. По полкам и стендам разложено адресов во множестве! Каждый кричит, что знает путь к успеху, купи частичку. Месяц пользуйся, хочешь больше! Любой каприз за ваши деньги, на животе спляшут! Одинаковые отговорки:

«Мы, совсем не то советовали! Вы, нашими «золотыми» правилами пренебрегли, отступили от них! …

Все пустое!»

Он подъехал к своей остановке.

«Пора возвращаться в повседневность, выходить из того состояния, когда мысли вертятся около одного и того же вопроса, перестаешь замечать происходящего вокруг».

Они собирались поехать на дачу, дети жили с родителями Егора, неделями не виделись, только созванивались. Пока деньги будут зачислены на депозит, пройдет два дня, они смогут уехать и, к радости мальчишек, окунуться в прежнюю жизнь.

Лето минуло незаметно, а вместе с ним тепло. Пришлось трижды ездить в банк делать пополнение депозита. Он не переходил на электронный вид платежа из-за упрямства. Надеялся, что следующий визит будет по другому поводу, но каждый раз обманывался.

Медленно ползла часовая стрелка, за дребезжащей форточкой бушевала холодная ночь. Порывистый ветер, зажатый между домами, метался, как в пустом колодце. Он принес ненастье, разом смахнув воспоминание о безмятежности бабьего лета. Погожим днем дворники напрасно собирали листву в огромные кучи. Все, что не успели вывезти, было разбросано хулиганистыми порывами восточного гуляки. Подхваченные гигантским сквозняком листья носились по двору, мелькали возле окна.

Свет настольной лампы выхватывал из темного пространства комнаты поверхность стола: недопитый чай в стакане, раскрытый блокнот, ручные часы, руку приросшую к мышке.

Котировки застыли. Все ждали выступления Алана Гринспена, значимой фигуры для мировой экономики. Речи, от которой могло зависеть поведение и направленность движения валютного и фондового рынков. Оттенки и интонации, скрытый смысл и завуалированность желания что-то сказать, а что-то скрыть. Подтекст будут искать многие и многие специалисты.

«Слоны» мировой экономики замерли, приподняли уши, «быки» и «медведи» приготовились действовать и выставили ордера на покупку или продажу, на пробой или отбой от уровней, от наметившихся линий сопротивления и поддержки.

Минуты капали в пустоту, взгляд цеплялся за цифры, предпосылки направленности. Британский Фунт мог неистово скакать во время евросессии, когда деловой день банков и маркетмейкерских контор, дилинговых центров, многочисленных хедж-фондов заставлял его кружиться в паре с долларом, делать пируэты с взлетами и падениями. Был способен застыть в нервном стоянии, как спринтер перед стартом. Игра на повышение не могла перебороть понижения, а вступление новых игроков заставляло цену дергаться, как чашу старых весов, на которую ложатся маленькие гирьки. Экономическая новость о неожиданных результатах комиссии по аудиту, проведенному в Бразильской кофейной корпорации, или внезапные ливневые дожди в Португалии, затопившие виноградники, ударяли по активам и интересам финансовых групп. Котировки летели в ту или другую сторону. Чаша весов вмиг переполнялась, накренившись, резко уходила вниз. Потом наступало мнимое спокойствие, перераспределение сил откладывалось.

Все ждали, что преподнесет в своей речи Гринспен. Его можно было сравнить с дирижером, а американскую экономику с большим симфоническим оркестром, у которого есть большой барабан и множество первых скрипок. Увертюра, длившаяся с начала недели, была закончена. Настал момент паузы, как глубокий вдох воздуха перед взмахом палочки маэстро, когда с отмашкой грянет вся звуковая мощь.

– Смотришь? – голос жены с дивана не казался заспанным, она сидела с закрытыми глазами. Поднялась, допила холодный чай, посмотрела через его плечо, – Все ясно, что ничего не ясно…

– Не спится?

– С такими мыслями?

– Кто знал, что стерлинг начнет шарахаться? Про «нашего» американского дядю мы знали, пишут много! Это один-то человечек и с таким резонансом!

– Есть разница? Резонанс! – едко передразнила она, показала рукой на изображение, – Думаю, что вот здесь нужно позицию переворачивать, или нас сольет! Я лично не смогу ничего предпринять, сам знаешь! В такие моменты ни рукой, ни волей…

– Ордер воткнем! Автомат приказа на переворот позиции сработает сам по себе. Вручную – не хватит духа!

– Жалеть не будем?

– Будем жалеть, нудить и… не мешай!

– Переведи регистр, что копаешься?!

Он набрал нужные цифры, послал запрос дилеру. Прошла минута. Кривая красной нити на тиковом графике поползла, сначала медленно, с подергиванием и киванием вниз. И вдруг, миновав полтора десятка пунктов, резким скачком ринулась вверх! Убыток начал резко сокращаться, Егор шумно вдохнул.

– Смотри, что творит! – проговорил, борясь с дыханием, – «Наш» американский Гринспен!

– Рано радоваться, у подлеца наверху сопротивление!

– Стоим по местам, свистать всех наверх! – Егора перехлестнул нервный оптимизм, он обращался к паре фунт-доллар. – Делай его! Плевать на сопротивления, ломай!

Они перешли на крупномасштабный график, цена в стремительном движении покупок проламывала новые десятки. Затормозив у проведенной красной линии, словно ударившись о потолок, замерла.

– Линии научилась чертить! – Егор чувствовал, что ладони стали влажными от волнения. – Где мой чай?

– Это сопротивление! Британец готовится! С силами собирается… – она не слушала про чай.

– Через восемь минут начнется пресс-конференция, потом выводы. Давайте, сэр!

– Детей разбудишь! Форточку закрой! Всю жизнь – хлопает…

Егор послушно поднялся, чувствуя, что не может больше смотреть, что ему надо чем-то заняться, удалился на кухню. Включив свет, стал наливать воду в чайник, подошел к окну, закурил. Он не мог унять желание, хотел видеть. Быстро и сделал несколько глубоких затяжек, ткнул сигарету и только тут услышал, что вода сильно шумит, переливается в оставленный в раковине чайник.

Миновав темный коридор, почти вбежал в комнату. Настольная лампа неровным светом освещала застывший силуэт жены за высокой спинкой кресла. Она не обратила внимания на него.

«Три минуты до указанного времени. – отметил он, взглянув на ручные часы, лежащие у монитора. – Только выдержать… А собственно чем можно помочь в такие моменты? Позиция открыта, наше дело телячье…»

Столбик черной свечи «подъелся», превратился в крестик с длинными, вертикальными лучами. Поток сделок на покупку уткнулся в линию сопротивления.

– Не стой за спиной! Чай принес? Во рту пересохло…

– Поставил кипятить! Не могу ждать на кухне!

Новая свеча ознаменовала начало часа, шли покупки, сопротивление было пробито. Котировки мелькали, десятки пунктов преодолевались за секунды! Взгляд и сознание не успевали сфокусироваться.

– Какая котировка? – смотрели как завороженные. – Что дальше? Терпим прибыль?

– Неожиданно…

– Ставь паритет! Уйдем без потерь! – Егор чувствовал, как наваливается усталость. – Не легкомысленно? Столько времени провели в убытке. Говорят, что прибыль надо уметь научиться терпеть!

– Попытаюсь сформулировать: крупные стоп-приказы и перевороты не смогли удержать поток покупок. Дальше он свечой пробил суппорт-сопротивление. – Она водила пальцем по экрану. – Удержится, завтра дальше пойдет! Смотри на дневной дисбаланс, он был перепродан! Рано открыли позицию.

– Что волшебного сказал глава ФРС? У Америки крышу сорвало!

– Не все ли равно?

– Надо решаться на закрытие прибыли. Только бы не проспать. – Машинально выходя из программ, он проговорил как заклинание. – Попробуй упасть!

В спальне воцарилась тишина. Лика удобно устроилась на постели.

– Понял! Как же сразу не догадался? Как черт от ладана бежит, какая уж там любовь или понимание?

– О чем ты? – заспанным голосом спросила жена.

– Чай с лимоном! Фунт, как истинный островитянин, не терпит небританский подход к изготовлению напитка! Считает своей собственностью. С ума сошли бы, увидав, что мы любим в чай добавлять клюкву, святотатство! Мороженую клюкву!

– Молчи…

– А лимон? Давленый с сахаром лимончик и свежая заварка? Каково? Отменный чай!

Она привстала, оторвала голову от подушки:

– Очередное сумасшествие? Какой лимон? Спать надо!

Ему снился сон с мельтешением линий и графиков, он не снимал руку с мышки. Картинка застыла, компьютер завис. Жгучее желание видеть сиюминутное движение сменилось страхом, рука онемела. Он пытался перезагрузить, вспомнить комбинации клавиш клавиатуры, на ощупь понял, что все они залипли. Изображение надвинулось, поглотило, он оказался внутри монитора, стоял на белом поле среди линий и цифр. Знал, что нужно идти, но было страшно на них наступить. Каждое движение доставалось с трудом, тело было неподатливым. Двигая ватными ногами, неуклюже обходил качающиеся цифры.

Он проснулся. Шумно выдохнув, набрал воздух, затаил дыхание. Вытянув губы, выпустил воздух, сдвинул одеяло с ног. Не открывая глаз, пошарил рукой в поисках стакана с водой.

– Сон ли, яркие огни, как с похмелья!

– О чем ты? – Она повернулась к нему, лицо было сосем близко. Смотрела, не моргая, словно не спала. – Чего тянешь! Включаем! Открытая позиция давит.

– Не сейчас! Рано искать облегчение, его может не быть. – Он кивнул в сторону стола. – Слова, знаешь, не могу найти. Нужные. Кажется, что все израсходовано.

– Дурацко звучит.

– Как хочешь, так и назови.

– Что еще скажешь? Приятного утра?

Он промолчал, медленно поднес к губам бокал с водой, отпил половину, выбрался из-под одеяла.

Почистив зубы, не вынимая щетку, замер, смотря на собственные глаза в зеркале. Потряс головой, стал полоскать рот, избавляясь от пасты, пригоршнями бросать воду себе на лицо.

Ловцы удачи.

Чашка стояла на подоконнике, кофе остыл. Егор прижимался лбом к холодному стеклу: «Наваждение или самообман? Искажение реальности?»

Он поставил кофе в микроволновку. Голос за спиной заставил его вздрогнуть:

– Прибыль, а не наваждение! – сказала жена и закрылась в ванной, громко щелкнув шпингалетом.

– Терпения нет? Заглянула? – Егор отпил глоток кофе, ожегся. Подойдя к двери ванной, постучал.

– Ведь договаривались!

Зашумел кран с водой, он прижался ухом к щели, проговорил:

– Я пароль поставлю и … – Сделал шаг в сторону комнаты, развернулся на носках, вернулся на кухню.

Через крыши домов виднелись осенние поля, пересеченные лесополосой. Отдельные деревья не просматривались, неясные очертания их стволов сливались в широкую полосу. Картинка затягивала, хотелось заглянуть за кромку горизонта.

«Карусель! С круговертью, остановками, с прорывами. Новости, события, комментарии раскачивают, как посудину в океане. Кто-то терпеливо ждет, умело использует болтанку. Откуда можно предполагать взмах или провал? Как не перепутать его с подергушкой. Прыгаем по ходу! Нас подхватывает, приподнимает, потом хлопает задом о дно. Качели улетают! Ну, почему? Почему не закрыл маленький, неболезненный убыток! Досада приходила позже, поражая здравый рассудок.».

Звук наливающейся воды, звяканье посуды отвлекли от мыслей. На нервном подъеме, делавшем привычные движения порывистыми, она собирала к завтраку.

Убрав посуду в раковину, Лика быстро вышла. Егор следом, из-за ее спины мог наблюдать, что происходило на мониторе. Пробив место, откуда была открыта позиция на покупку, фунт стоял на шестьдесят пунктов выше. На счет была зачислена круглая сумма.

Шло время токийской сессии, продавать фунты» никто не хотел. Зашевелился франк – в столице банковского бизнеса открылись тяжелые двери швейцарских банков. Гномы и тролли прислушались к звукам наверху из своих потаенных, глубоких подвалов.

– Сейчас пойдет публикация анализа речи в ФРС! Понять массив слов, навскидку? Не стоит терять время. Пойдут комментарии, грянет тяжелая артиллерия Лондон-Сити. Трубим отход! Закрыаем позицию.

***

Они сидели на кухне, бесконечно пили кофе. Егор нетерпеливо посмотрел на стол с чашками недопитого кофе. Решив что-то про себя, сам себе кивнул, неожиданно подмигнул недоумевающей жене.

– Что-то не так? – Алика с опаской посмотрела на Егора. – Не надо, Егор. Ничего не хочу, особенно включать компьютер.

– Как скажешь, богиня.

Алика еще больше насторожилась, спрятала руки под стол и сжала в кулачки, продолжала внимательно наблюдать за ним.

Егор открыл шкаф, достал неполную пачку спагетти, перебрав пакетики с приправами, отложил несколько штук, задумчиво потер лоб. Повернулся и, сделав торжественное лицо, объявил:

– Сегодня вечер итальянской пасты! Лучший в мире приготовитель лапши – я, конечно. Тотов исполнить показ приготовления настоящего римского шедевра!

Перебрав банки и пакеты в кухонном шкафу, продолжил тоном, как будто давно договорились:

– Бакалеи не хватает! Достанешь грибы из морозилки? Приберись на столе, пожалуйста, а я сгоняю в магазин. – Выпалил в ответ на недоуменный взгляд.

Вернувшись из магазина, хлопнул в ладоши. Сняв с гвоздика за дверью передник, засуетился возле плиты и стола. Делал он увлеченно, старался быстрее, от этого появлялась суетливость. Он перебегал к раковине, промывая содержимое дуршлага, подбрасывал спагетти в горячем масле, шумно бренчал о плиту дном кастрюли, деревянной лопаткой мешал сразу в двух сковородках. Отмахиваясь от чада, приговаривал:

– Грибочки и чеснок… не забыть про базилик и мяту!

Долго гремел, перемешивая в кастрюльке содержимое, подсыпая и подливая туда из сковородок, наконец, перелил все в сотейник, знаменуя завершение приготовления. Когда все собрались за стол, он церемониально, накручивая спагетти на большую вилку, стал залихватски раскладывать по широким тарелкам. Обильно поливая густым соусом, приговаривал, что его лично учил так делать его друг Плиний.

– Папа, как он тебя учил, по телефону? – спросил Рома, увлеченно наблюдая за его руками.

Алика подняла вилку вверх и, заговорщицки прищурясь, произнесла:

– Ваш отец, знаете, что умеет? Никогда не догадаетесь!

Три пары глаз смотрели на нее вопросительно, муж замер над большим блюдом, насторожился.

– Никому не говорила и не скажу. Только вам! – Алика жестом попросила детей нагнуться к ней. – Он летать научился!

– Мам, хватит! – разочарованно откликнулся старший, выпрямляясь на стуле.

Егор перехватил инициативу и сказал громко и серьезно:

– Я читал копию старинного манускрипта в интернете. Плиний описывал рецепт, который продержался до наших дней. Вы, друзья мои, присутствуете при историческом событии – шедевр дошел до нашей кухни!

– Кто он такой? Полоний есть у Менделеева, – вставил Рома.

– Плиний! – Егор закатил глаза, показал рукой куда-то далеко. – Чему вас, голуби, в школе учат? Лучший повар Юлия Цезаря! Плиний знал про спагетти все! Италия большая, во всех провинциях разные предпочтения, – отшучивался Егор на ходу, раскладывая салфетки, – аккуратнее, соус и грибы не должны украшать ваши лица!

Славик смотрел на горку скрученных, уложенных спагетти, проронил задумчиво:

– Странно!

– Пробуй! Это не просто подлив, как в школьной столовке, нет! Куриные грудки – нежнейшие мясо, которое можно найти только на этой стороне Урала, маринованные в специях, произрастающих исключительно на Сицилии. В довершении грибы и помидоры, сладкий лук и сорт чеснока особой терпкости!

– Конечно, пахнет грибками! Это те из лесу, около дороги? – вспомнил Максим, пытаясь поймать на вилку длинную прядь спагетти.