Текст книги "Сомнения@Google"

Влад слушал делая маленькие глотки, изредка бросая взгляд в полупустой зал. Вечер был непоздним, гостей было мало. Барменша искоса посматривала на одинокого посетителя за соседним столиком. Его не интересовала музыка, он пытался кому-то набрать по телефону, нервно поглядывал на гардеробную стойку.

– Грустная история. Чем занимался после?

– Кем только не приходилось начинать: «бомбил» по ночам, продавал и покупал дребедень, дальнобойщиком пробовал! Производством малым, так можно назвать, занимались с женой, опыт был, но вездесущий китайский товар задавил. Знакомые из прошлой жизни повыродились сами собой. Если и были встречи, то случайно и быстро, чтоб не успеть обменяться телефонами.

– Слушаю и тихонько удивляюсь. Из всей каши, что заварилась, выбраться трудно. Надо было вовремя соображать!

– Задним числом или местом? Жестко звучит, неприятно! И стыдно почему-то. Вспоминаю, как бутылки вместе собирали на пляже! В детстве вели лимонадный бизнес.– Егор мрачно хохотнул. – По берегу наберешь тару, сдашь, получаешь газировку. И не стыдно. Главное, что лимонад делили, а вот лимонадный цех… – Он откинулся на спинку скамьи. Нервно потер заметный шрам над бровью. – Как у тебя?

Слова разговора утонули в грянувшей музыке. Они увлеклись, не заметив, что место в углу заняли двое музыкантов.

– …В шумном зале ресторана

ты сидишь вполоборота…

Исполнитель выдвинулся вперед, его гитара вливалась в поток звуков синтезатора.

Задумчиво проведя пальцем по кромке бокала, Влад ответил: «У меня ровней! Без суеты. – стараясь поменять тему, воскликнул. – Информационная революция, так пишут все больше. – проговорил взволнованно, как будто не договаривая. Поддерживая себя, добавил громче – Есть интересные места!»

– Без суеты? Интернет! Будущее в продвижении! Реклама уйдет в Интернет? – Собеседник оторвал взгляд от музыканта. – Читал в газетах и журналах, много пишут , а я по привычке продолжаю штудировать все, что вижу напечатанным. Не понимаю! Куда продвижение? В окружающих домах подключение имеют единицы.

– Сайты, порталы, валютные торги онлайн. Спекуляция акциями и фьючерсами! – запальчиво проговорил Влад, словно боясь не успеть.

Они не заметили, как к ним подошел посетитель из-за соседнего столика: «У меня встреча сорвалась, не знаю, к кому обратиться».

Егору показалось, что лицо беспокойного посетителя было ему знакомым, он показал на стул, приглашая присесть.

Пытаясь вспомнить,начал отвечать своему собеседнику:«Биржа! Пшеница, мануфактура или прогноз на урожай каучука в Бангладеш? Только его там не выращивают! Эмиль Золя «Деньги»? – мимоходом помахав официантке. – Конец двадцатых и великую депрессию читал… Я воду продавал, не совсем минеральную. Но продать чужой воздух! Круто!»

Егор вдруг что-то вспомнил, привстал и повернулся к гостю, ждавшему паузы в их разговоре.

– Ку-ку, Лаборант, ку-ку! Пусть спит, главное, не мешает!

Незнакомец вздрогнул, прищурился, разглядывая Егора, и бойко ответил:

– Я не сплю, Петр Палыч! – изменив интонацию передразнивая кого то невидимого воскликнул он в ответ. – Егор, привет! Не узнал! Здесь темно! – почти прокричав, широко улыбнулся он.

Они пожали руки. Егор кивнул:

– Учились вместе! Скопировали из жизни репризу про препода и заснувшего студента. Имели успех на подмостках местного КВН.

Названный Лаборантом засуетился, начал искать что-то в сумке для ноутбука.

– Как вспомнил? Я замороченный, важная встреча сорвалась. По кружке бы, но мне за руль! – с извиняющейся интонацией сказал Лаборант, выкладывая несколько визиток на стол. – Очередной клиент не поверил! Открываем направление по городской навигации, продвинутый интернет-проект. Хожу по фирмам, собираю клиентов.

– Еще один бомбила из «паутины»? Картография и навигация, плюс реклама…

– Спутники и Google! К черту тайну дорог Дальнего Севера! Нам бы с городскими джунглями разобраться. Наши клиенты сами найдутся, искать-то друг друга не кончили, всем всегда нужно что то продать!

– По воздуху?

– По нему! – уверенно выпалил Лаборант, подхватил сумку, громко сказал в трубку, прижимая ее плечом к уху: «Да-да, еду!» У меня встреча, извини. Звони! К слову, институт стал госакадемией, Петр Палыч на лекциях так же тормошит: «Ку-ку… лишь бы не мешал», в нашей картежной лаборатории есть его ученики.

Развернувшись, стоя почти у гардероба, Лаборант перекричал музыку : «Google – тенденция, примерно как паровой двигатель… Будь здоров!»

– Точно сказано, – подхватил Влад, приветливо махнув вслед случайному знакомому, – тенденции в Интернете! Не твой Эмиль Золя или депрессия 30-х! Пытаюсь объяснить, ты упираешь на биржу в классическом понимании советского обывателя, – не скрывая досаду, проговорил он, допив пиво. – Интернет не расхотел?

– Еще больше захотел! Весь во внимании! Пиво хочешь? – Егор развернулся спиной к оживленному музыкой залу. – На самом деле, интересно!

– Деньги, которые можно заработать на разнице курсов валют! – Влад смотрел на сидевшего напротив него и наблюдал за реакцией.

– Заморочено. Как? Что дальше?

– Напрягись… Про торги электронные слышал?

– Про валютных менял не то, что слышал, сам побыл. Бодрая тема! В баксы перетекало рублевое «дерево»! – Он загорелся, говорил со знанием предмета. – Фарцовка своего рода, а как можно обменивать через Интернет… не пойму!

– У тебя познания по части обмена или уличной конвертации? Здесь мировые банки…

Егор замахал ладонью, порывисто воскликнул: «Банки? Мы начинали с ваучеров, на улице меняли их на деньги. Твоя очередь смеяться? Послушай притчу. У ворот древней Тмутаракани сидел старый еврей и делал любую мену. Заметь, он делал Мену. Гривны и полушки, квадратные юани с дырочкой менялись на цехины, дублоны, талеры! Воители Дикого Поля шли чередом, исчезали племена с разными верами. А еврей сидел. Потом его сын, внук – по сути, его профессия появилась после того, как первая проститутка обслужила заморского финикийца в Вавилоне. На обмене люди давно зарабатывают! Но тема ушла…

– Тема «по понятиям» уходит. Бизнес остается. Кстати, твои познания впечатлили. И все же сравнения разбросаны – Еврей или татарин, условия для всех равные!

– Стоп! Не согласен! Иллюзия полноправности у меня прошла, занавес упал на голову. Вспомни, самое нелепое висело у нас перед глазами на каждом фасаде – вместо рекламных вывесок кумачовые лозунги! Может ли социализм быть с человеческим лицом? Жестокая химера. Рынок, или то состояние «после», обернулись нечеловеческим рылом. Жизненное пространство сузилось до квазибазара. Что поменялось? Страна переехала под другое небо, в Зазеркалье? Сомневаюсь!

Музыка заполняла все пространство. Становилось шумно, рамку с портретом сэра Киплинга начало покачивать. Привыкший к толпе воинствующих берберов, любитель саванны недоуменно смотрел на толпу любителей пива.

– Пора трогать домой, конец тихим волнам в бухте сэра Киплинга! Чудак будет трястись до поздней ночи, отдуваться за дизайнера, повесившего его на гвоздик. – Егор перехватил взгляд девушки у стойки, кивнул ей, напоминая про счет.

Морозный вечер очистил улицу от прохожих и машин. Черная бездна небосклона торжественно светилась яркими звездами.

– Ух! Шатер с приклеенными звездами! У меня ощущение, что от мороза вселенная выгнулась куполом. – Егор посмотрел на звезды завороженно, глубоко вдохнул холодный воздух, нагнулся, зачерпнул ладонью снег и растер его пальцами. – В голове не укладывается, вопрос остается открыт: при чем здесь Интернет и обмен? Когда подключишь к чуду?

– Завтра, – пожимая на прощание руку, ответил Влад. – Небо не поменялось, Егор. Дух времени поменяет все… Как-то так.

Он свернул на боковую тропинку, почти скрылся за высоким сугробом.

– Говоришь, информационная? А? – нетерпеливо окликнул его Егор, – Революция пожирает своих детей! Помнишь?

Приятель махнул рукой и скрылся из виду.

Зазеркалье.

На следующий день он сидел у компьютера, с чашкой кофе, смотрел на потухший экран и вспоминал встречу в «Киплинге». Егор пересказал жене вечерний разговор, как ни странно, она выслушала внимательно и отнеслась серьезно.

Влад пришел к ним после работы, занял место у компьютера. Делал не торопясь, получилось все быстро и буднично. Дети окружили компьютер тихой стайкой, внимательно наблюдая за манипуляциями пальцев и мельканием на мониторе.

Прерывистый гудок раздался в комнате.

– Вау! Интернет! – восторженно провозгласил маленький Максим.

– Пока идет соединение, не дергайте мышь! – поучал Влад, уложив провода в пучок. – Что еще? На поисковик можно выходить, забиваешь слова в строку поиска.

– И?

– Дальше он сам ищет. Привыкните, дойдет. Есть русскоязычные «Яндекс», «Рамблер», я как-то привык к «Апорту». Связь через модем, выделенные линии только в офисах у компаний.

– Отлично! Ничего не ясно, но, одновременно, что тут понимать? Пойдем чай пить. Детям не терпится в стрелялку поиграть, – предложила Лика. – Только этого и ждут, ежеминутно! Психоз развился в конкуренции, в борьбе за место!

– Моему сыну – шестнадцать, от компьютера не отходит! Обратная сторона медали, цена за полезность. Расписание вешайте. – отшутился гость, усаживаясь за стол.

– Если только для любознательности? Разве что для игрушек, а так… – протянул Егор, звеня ложкой в чашке с чаем. При этом во взгляде мелькнуло лукавство, он провоцировал на продолжение разговора.

– Лучше один раз увидеть. А вот еще, к нам пришел Google! Американская штучка, но интересная машинка, своеобразная. А главное – дико набирает обороты по всему миру.

– Много информации за один раз. – Егор посмотрел на жену. – Запоминай, пожалуйста, слова мастера!

Влад усмехнулся, пропуская очередную колкость от хозяина.

– Кстати, про вчерашний разговор, темка! Выйдем на сайт, качнем программу, тебе не может не показаться интересным. Попробуем, много места не займет.

Около компьютерного стола закончилась перебранка. После шумных объяснений и подсчетов место за клавиатурой досталось старшему.

– Дележка продолжается? – строго спросил Егор.

– Вы же чай пьете!

– Да-да! – солидарно поддакнул Славик, закончив разногласия и быстро присоединившись к старшему брату. – Сами ушли!

– Голуби! Марш под лавку! – полушутливо прикрикнул Егор. – Сохраняй место в игре, быстрей! Уступайте стол и монитор.

После прерывистого зуммера пошло соединение с линией. Влад проворно двигал мышкой, открывал новые окна, находил нужные места, щелкал мышью, сам себе что-то поддакивал. Через некоторое время повернулся с довольной улыбкой.

– Скачалось! Устанавливаем на комп!

Появилось белое поле, разлинованное под таблицу, со знаками и символами. Окно с информацией, которая при поступлении новых данных видоизменяла ломанную кривую . Влад стучал по клавишам, одновременно говорил, но смысл сказанного уходил от Егора. Он замер и не моргая смотрел на монитор.

– Выставлю свечи! – увлеченно продолжал Влад.

Появился ряд столбцов, черные выстроились по направлению к нижней части окна, а белые тянулись вверх. Последний столбик превратился в штрих, задвигался, стал черным.

– Эти десятиминутки называются «японскими подсвечниками», по определению. Улучшают наглядность цены. Все просто: черная свеча – цена вниз; белая – идет на удорожание. Есть несколько известных способов обозначения текущей цены, но я привык к свечкам. Что-то не так? – Влад смотрел на отрешенное лицо друга.

– Ничего, вспомнилось кое-что…

– Интересно, даже очень! – Лика, не обращая внимания на мужа, внисмотрела за движением на экране. – Смысл всего, куда и зачем?

– Куда и зачем? Это цена! Информация с удаленной платформы. Вот другая пара: японская иена и американский доллар. С помощью графика получается наглядно, можно видеть, как происходит обмен валют. Торгуется разница цены! Есть терминал котировок, с которого идет эта информация, а программное обеспечение принадлежит посреднику, брокеру. Можно делать сделки в реале, за это берут комиссионные – спред.

Влад создал игровой демосчет, послал запрос о продаже швейцарского франка, купив американский доллар. Позиция была открыта. Он увлеченно рассказывал про назначение окна новостей и вместе с тем говорил о картине, которая менятся ежеминутно, реагируя на настроение рынка.

– С легкой руки новичков – прибыль! Условия покупки полностью копируют реальный счет. Соотношение, которое видно на тиковых графиках, и есть происходящее на мировых электронных торгах.

– У матросов нет вопросов! – с кривой усмешкой подытожил Егор. – Честно говоря, их появилось больше, а легкость открытия позиции сбивает! Насколько помнится, торговать или менять валюту всегда было привилегией государства или его элит. Ты предлагаешь…

– Опять о высоком стиле! Егор! – нетерпеливо перебил друг. – Это все растолковано по пунктикам и подпунктикам в большом количестве пособий и шпаргалок, связанных с биржевой торговлей и непосредственно с электронными торгами.

– Не ленись и учись, а не поздно ли? Как-то без сучка и задоринки там у них, – добавил Егор.

– Не поздно! Только с прибылью проблема!

– Ага! Все ж есть проблемка? Ждал, когда дойдет до основного!

Влад промолчал, насупился.

– Сами решайте, может, получаться будет – пробуйте! Психология – как каменюка, стоящий на пути! Поймете позже.

– Загрузил баржу? Напослед! Два пути? Всего-то! Пан или пропал! – Егор наморщил лоб и споткнулся. – Виртуально, доступно. Игриво! Легкость подкупает.

– Не придирайся к словам, – Лика решительно встала на сторону Влада.

– Книги скачайте. – продолжил Влад, сделав вид, что не замечает колкостей. – Материала много. В Москве дилинговые залы открываются, активность идет. В конце концов, Интернет я вам подключил, как договорились.

– Как-то между прочим! Вспомнился телевизионный мастер, подключающий диковинную штуку, телевизор. Герой своего времени, совсем не героической внешности, к тому же в очках. Но кудесник! Обалдеть, как жгуче приятно было осознавать, что есть свой телевизор. Их в подъезде еще не было, родители позвали соседей. Шла «Снежная королева». Это было чудо! Вот с Интернетом что-то не ощущаю. Наверное, все впереди?

Влад посмотрел недоуменно, промолчал.

– В детстве все не так, все больше и красочней! – опять пришла на выручку Алика. – Восторг от королевы? А у нас возле монитора война, они стрелялку делят!

***

Егор просидел у компьютера остаток вечера. Неотрывно смотрел на экран монитора, на показанные Владом графики.

Поздно вечером, когда дети уснули, стоял на кухне у открытой форточки, не оборачиваясь проговорил: «Помнишь, я пытался вспомнить увиденное, когда попал в больницу той злополучной ночью? Что-то странное привиделось, пока в бреду болтало.»

– Есть связь?

– Как током ударило! Не поверил! Бред…

– Похожее на что или кого? Время прошло с той поры, может…

– Может – не может! – передразнил ее, закурил еще сигарету. – Такие же графики видел я тогда. Самому с собой надо побыть… Ложись спать к детям.

Не собираясь скрывать от нее, Егор хотел перепроверить себя. С дальней полки достал журнал в цветной обложке, один из популярных и читаемых. Номер был не свежим, пролежал не один месяц. Перелистал, нашел нужные страницы. Место в журнале занимала объемная статья про жизнь и исследования одного из алхимиков Средневековья. Естествоиспытатель посвятил жизнь поискам разгадки «философского камня», тайного смысла «чисел Авраама». Подданный французской короны, живший в эпоху инквизиции, при жизни был скромный человек. Впоследствии ставший знаменитым, окруженный ореолом таинственности, известный парижанин с улицы нотариусов нашел то, что не удалось сделать ни до него, ни после. Репродукция с гравюры средневекового художника запечатлела образ загадочного современника Столетней войны. Хозяин доходных домов, большой библиотеки, мэтр Николя Фламель, автор самого таинственного и манящего открытия, смотрел на Егора со старинного рисунка, чуть отсвечивая бликом от лампы кухонного абажура. Кроме гравюр разных мастеров, легенды о мэтре с площади Шатле передавались из уст в уста. Надо было помнить, что куда более могущественные люди, того мрачного времени гибли за вольнодумство на кострах, обвинялись в алхимии.

– Глаза, глаза… не разглядеть, – Егор бормотал себе под нос, вглядываясь в журнал, – куда несется случайная мысль?

Он мерил пространство между дверью спальни и столом.

События, имевшие место несколько лет назад, всплыли в памяти.

«Странное видение не дает покоя! Это и есть «провидение»? Через какую черту перенесло, потом возвратило назад? Зачем? Слушай, брось! Все это мистика… Но! Случилось со мной, я отчетливо помню.»

Туннель, блестящий в темноте.

Слух уловил звук, напоминающий хлопающую форточку. Озноб вернул ощущение реальности. Звук забирался внутрь, ходил по закоулкам, удалялся или подходил близко. Холод становился ощутимым каждой клеткой кожи. Хотелось открыть глаза, но пелена придавливала веки.

Позвать, чтобы закрыли злосчастную форточку! Окно, выходящее на торец дома, в ветреную погоду сквозит холодом, содрогаясь от сильных порывов.

В воздухе витает запах лекарств. Кто-то приподнял его руку, осторожно положил на что-то мягкое, притронулся ко лбу, произнес несколько слов.

«Не пойму, где разговаривают? Незнакомый голос».

Мысли спутались, завернули за угол неизвестного переулка, порвав тонкую нить связи.

Неприступно и высоко выросла стена. Его подхватило, понесло вдоль ее поверхности в сторону яркого пятна, в водовороте теней и бликов. Пятно неумолимо приближалось, выросло в фосфоресцирующую воронку, втягивающую светлые тени. Пространство трансформировалось в сферический тоннель с блестящими стенами. Он не испытывал ни удивления, ни досады, ни радости, было спокойно, он был собой и одновременно наблюдал со стороны.

– Анна Сергеевна, он давно поступил? – прозвучало громко, разом разбрызгав все блестящее. Голос был густой и требовательный. Веки поднялись сами собой, взгляд сфокусировал происходящее вокруг с приходящим сознанием. Предметы проступили размытыми контурами. Незнакомое лицо удалилось вверх.

Он почувствовал раздражение. Сознание не могло выстроить в привычный ряд происходящее. Мелькали обрывки фраз и разорванных силуэтов.

– Ночной! Часам к пяти с приемного прикатили.

– Точнее можете? Впрочем… – задумчиво оборвав последнюю фразу, человек в халате нагнулся, его лицо закрыло панораму обзора.

Пахнуло ароматом лосьона после бритья.

«Английский!.. С волной и свежестью… без конца и края крутят по ТВ», – пришла на ум нелепая догадка.

Рука вынырнула сбоку и аккуратно приблизилась к глазам.

– Та-ак, что у нас? Что ж, зрачки… это следовало… Анна Сергеевна, вынужден просить: скажите в ординаторской, пусть срочно готовят реанимацию, срочно! Я в приемный покой позвоню, торопитесь!

Белая шапочка, сдвинувшись в сторону, пропала. Он попробовал скосить глаза на звук, раздавшийся сбоку, – там что-то упало на пол. Послышалось негромкое шарканье ног. Лицо пожилой женщины склонилось к нему. Пахну́ло лекарствами, водой и хлоркой. Напомнило забытый запах палат армейского госпиталя из времен срочной службы.

– Что, сердешный? Мою пол, вдруг отчего-то зябко стало, облаком холода от койки. Наш врач – очень хороший доктор, внимательный! Мимо шел, а вернулся! До обхода тебе не дожить, милок. Не дай Бог! Глаза серые прикрой, не трать силы! Вера Павловна на ноги поставит, потерпи. – Он близко видел ее лицо с сеткой морщинок, видел всплеск ее руки.

В поле зрения остался квадрат беленого потолка в паутине трещин.

«Санитарка. Доктор. Больница! Что было перед этим? Вспомнить! Начало… Заведение недалеко от театра… Вечер. Так! А потом? Дальше? Будто разворачиваю скомканную газету из собственного бреда… Ну! Дальше! События! Моменты! Столы, тарелки, шторы, официанты были. Что ели? Хохотушка! Простушка несла кувшин с… и… стоп! Напротив, за неприбранным столом, было шумно. Потом все ушли. Вернулись двое. Темная незапоминающаяся одежда… лица! Бледные пятна вместо лиц! Никакой физики, только овалы физиономий! Один склонился к голове хохотушки, а другой противно кривил щель рта. Брань, громкая ругань. Черная кожа рукава, кастет, врезавшийся в костяшки кулака…»

Густая горькая слюна заполнила рот, ему захотелось пить, резануло в затылке. Блуждая взором по потолку и панелям, почувствовал тошноту.

Размеренную жизнь больничного утра наполнила суета. По коридору торопливо прошла сестра, на ходу убирая волосы под шапочку. Послышались обрывки фраз: «…койка в коридоре! Готовьте инъекцию… Александр Васильевич уже в операционной. Недоволен, что холодно. Опять? Не успели на сутки – сразу на операцию, куда смотрела ночная смена?»

Пациенты отделения двигались в сторону уборной, шаркая шлепанцами по полу, некоторые с любопытством поглядывали на прибывшего ночью.

– О как! Приезжий! – проговорил мужчина средних лет со спутавшейся копной волос. Между пальцев руки он держал незажженную сигарету, пытался поймать полу распахивающегося халата. – Не подфартило!

– Чем болтать – помог бы! – воскликнула молодая медсестра. Вместе с сердобольной санитаркой они начали перекладывать парня с забинтованной головой на каталку. – Сам недавно таким же был!

– Почему не помочь? Силенок маловато, а так-то… – спохватившись, морщась и прижимая ладонью бок, он протиснул руку под спину раненого. Втроем они уложили «приезжего» на больничную каталку, санитарка заботливо укрыла его простыней.

Наконец, справившись с полами халата и подняв откатившуюся сигарету, обитатель отделения, сел на кровать. Долгим взглядом проводил удаляющуюся каталку. Анна Сергеевна подхватив швабру, что-то бормоча, привычными движениями стала полоскать тряпку.

– Вот дела! Знать не знал человек! Не гадал, где очутится! – произнес, ни к кому не обращаясь, пациент в халате, – неслабо саданули, сзади! Человек ведь живой, а его сзади… Эх, людишки с червоточиной…

Качая головой, прижимая ладонь к боку, он побрел в курилку.

Крашеные панели коридора двигались, сменились блестящим кафелем. Фрагментами видел девушку в халате с двигающимся предметом, подобием высокого стола, и санитарку, смотрящую из дверного проема. В глаза ударил яркий свет.

«Почему так больно?..»

Сбоку что-то загремело, словно по железу посыпались гвозди.

«Скребет наждачной бумагой по затылку…»

Лампы поплыли, мерно передвигаясь по потолку. Белые тени с повязками вместо лица склонились над ним. Фразу «Маска готова» он не успел понять, соскользнув по наклонной нового забытья…

Тепло и плотный воздух, заполненный уютными запахами, окружили его. Потолок низкий. Незнакомая комната, стол…

«Вспомнил! Быть не может. Да! Я видел все. Очень высокое окно с трещинкой стекла в уголке, когда-то хотелось потрогать ее. Надо встать на табуретку, заглянуть. Вот так и… да! Знакомый двор. Горка стоит, с которой катался и падал. Потом с ребятишками бегали смотреть лошадь на заднем дворе. Очень хотелось накормить ее печеньем. Старая цирковая кобыла смирно стояла, глядела на нас, почти не моргая. Бабушка подняла и вывела меня из группы. Идет тихий час, отпросила у няньки и привела к себе в кабинет. Она работает в яслях, а брат уже большой, его переводят в детсад.

Я знаю, что будет дальше! Он будет смеяться за окном! Прильнул, со стороны улицы, показывает апельсин, стучит по стеклу! Его ругать будут! Апельсин повесил на ветку дерева, что росло у дощатого забора. Доспевать! Мне радостно, что он рядом, хочется потрогать оранжевые пупырышки кожуры. Дверь хлопнула. Наверное, бабушка пришла, я повернуться должен, я хочу…»

– Зрачки! Впрыскивайте! Готовьте разряд! Быстрей! Вера Павловна, давление! Смотрите за монитором! Приготовились, нужен отсчет! Смелей, как вареные! Не распускайтесь! Он, уходит!..

«…Почему бабушка? Я ее любил, очень! Но… но! Ее давно не стало! Какие ясли? Это, мое прошлое! Здание яслей сгорело лет двадцать назад. Я не хочу опять туда! Что меня дергает так, кидает. Зачем пахнет йодом? Гул кругом! Пусть форточка хлопает! Надоедливая, несчастная…»

Взгляд странного друида

«Сон разума рождает чудовищ…»

Гойя

«Я его вижу! Он говорит сквозь маску. С кем? Свет мешает, бьет в глаза.»

Блик мелькал перед глазами, приближался к самым зрачкам, хотел проникнуть внутрь. Брякали инструменты о металл стола, раздавались звуки каких-то приготовлений – все доходило, как происходящее в нелепой хронике чужой жизни.

«Опять маска! Глаза – другие! Смотрят напряженно, сосредоточено. Интонация взгляда? Ну конечно! Женщина! Мне больно. От ее присутствия идет боль! Касается моего плеча… шею трогает. Что ей надо?»

Боль потащила его, накрыла какофонией звуков, похожих на железный визг колес метро.

Больничный коридор повернул в сторону. Появилось ощущение конца пути. Мимо плыли стены пещеры с морщинами трещин. Ровный свет лился из огромного створа в конце тоннеля.

Его обступили стены, он оказался в большом зале. Люди находились внизу, возле столов, сидели в креслах и на стульях, стояли или ходили. Внимание было приковано к светящимся мониторам.

Он не видел рук и ног, не мог ничего потрогать, существовал незримо для других, слышал отдельные звуки, плыл избирательно, куда направлял внимание и взгляд. Ошеломила, сбивала с толку возможность плавно парить в пространстве зала.

Свет невидимых ламп падал на сосредоточенных людей. Они не обращали на него никакого внимания. На стенах находилось несколько циферблатов,которые показывали разное время.

«Интересно! Кого, какие из часов интересуют больше? Это центр управления полетами или поездами?»

Внизу произошло оживление, фигуры задвигались, некоторые потянули руки к клавиатуре, другие открывали бумаги с записями. Ему был хорошо виден весь зал, почти синхронно многие повернули головы в сторону открывшейся двери.

«Если есть зал, каким бы он ни оказался странным, то должен быть вход».

Матовое покрытие стен сливалось с плотными жалюзи, в конце помещения располагалось окно-витрина и дверь. В зал вошел мужчина. Он постоял на пороге, оглянулся назад, похлопал по бедру, в проеме появилась крупный пес. Подняв нос, неторопливо обнюхал воздух, тряхнул лохматой головой и не спеша двинулся следом.

У стола с большим монитором человек остановился. Стал смотреть на экран, взял ручку, что-то показал. Люди между тем вставали со своих кресел и шли, медленно стягиваясь к нему, чтобы видеть и следить за его ручкой-указкой.

«Оракул?! Борода и посох, вместо монитора – выпуклое зеркало, ни дать ни взять – жрец из кельтской пещеры! Слишком…»

Он собрал вокруг монитора почти всю аудиторию зала, задние ряды тянули шеи, пытаясь из-за спин следить за его рукой. Пес сел позади людей, не сводя внимательного взгляда со своего спутника. Проходившая мимо девушка взлохматила шерсть на его голове. Пес помел хвостом пол.

«У них “летучка”?.. Хм, я разговариваю сам с собой. Надо попробовать поближе к ним скользнуть… Получилось! Что он им говорит? Любопытно! Водит по экрану концом ручки. Диаграмма какая-то, столбцы разноцветные, пересечение ломаных линий… Чудоковатые они, и только! Здоровенный пес, откуда он?»

Старик говорил окружающим его людям вдохновенно, не сдерживая эмоций. Слова плохо доходили, он говорил на французском языке. Стало досадно, тем более внимание окружающих было велико. Удалось разобрать, что речь шла о движении, о направленности.

Он решил посмотреть, что они увлеченно рассматривали на своих мониторах. Но увиденное его разочаровало, разноцветье столбцов, паутина пересекающихся, ломанных кривых.

«Токио, Лондон, Нью-Йорк, Сидней. – Взгляд перебегал от циферблата к циферблату. – Зачем это нужно?»

Развернулся к стоящим людям, только подумал, его плавно развернуло. Старик по-прежнему был в центре всеобщего внимания. Стоял, опираясь рукой на стол.

Егора резко толкнуло вперед. Он должен был воткнуться в спины стоящих людей. Не в силах противиться, зажмурил глаза…

Ничего не случилось. Никто не шелохнулся. Лицо старика потеряло резкость очертаний, но изображение сфокусировалось совсем близко!

Женский голос позвал из-за спины, произнося имя гортанно, не по-русски:

– Мэтр!

Старик медленно повернулся на зов, кивнул, успокаивая. Его внимательные глаза смотрели прямо и ясно, были совсем рядом… Близки так, что припухшие веки и морщинки вокруг проглядывались отчетливо. Удивительно, но можно было видеть и различать выражение его глаз. Сосредоточенность и напряжение сменились мимолетной искрой смешинки, спрятанной в зрачках.

«Нет, быть того не может! Он смотрит мне в глаза! Он… он видит меня!»

Егор попробовал отодвинуться в сторону, но лукавый взгляд не отпускал, старик медленно повел глазами, плавно опустил веки и сделал чуть заметный кивок.

Сознание отказывалось понимать происходящее!

Рука с зажатой перевернутой ручкой потянулась к монитору. Она уткнулась в крайний столбец, уверенно пошла дальше, по чистой поверхности монитора. По полю шли три разноцветные линии, опережающие частокол диаграммы. Делая плавный подъем, указывающий кончик замер, очертил овал и стал уходить вниз. Зрачки внимательных глаз не отпускали.

Все закружилось. Картинка плавно увеличивала свой ход. Перед глазами изображение смазалось, закручиваясь в воронке.

«Глаза-то… взгляд… странный весь…»

Мысли провалились, стало трудно думать. Ни звуки, ни свет, ни сознание не могли, или не хотели выныривать из-под тяжелого одеяла…

«Опять ничто…»

Суп с коленками и Гедеон Рихтер.

Боль, потом запах лекарств, и наконец – свет! Он расплескал темноту по сторонам. Сквозь щелку прищуренных глаз можно было наблюдать за солнечным зайчиком на высоком потолке. Следить за ним было большим удовольствием. Он не мог повернуться, посмотреть вокруг себя. Зайчик метнулся по потолку, он скосил глаза, посмотрел вдоль кровати. Металлическая стойка штатива с зажатым, перевернутым флаконом, в котором медленно двигались пузырьки, стояла рядом. Прозрачная трубка вела к его плечу, ныряла под сложенное на груди одеяло. Попробовав пошевелиться, почувствовал, как отдалось щипком боли над ключицей.

Егор ощущал свое тело, воспоминание ненужности своих рук и ног ушло.

«О как… мандрагоры накушался! Под капельницей! Как очутился? На мне повязка, значит, что-то с головой.»

Невеселые мысли были прерваны чьим-то появлением. Не услышал, почувствовал, как колыхнулся воздух.

Приятное девичье лицо, обрамленное каемкой шапочки, возникло на фоне светлой стены. Руки поправили одеяло, она мягко улыбнулась.

Стены палаты, ощущение собственной наготы, скрытой больничным одеялом, безответные вопросы. Шаги медсестры, негромкое бряканье металлических предметов, чей-то тихий разговор – звуки исходили изголовья. Прямо перед ним находилось большое окно, занавешенное шторой.

– Здравствуйте! Как себя чувствуете? – голос раздался рядом, сверху. Фигура женщины в накрахмаленном халате закрыла вид окна.