Текст книги "Таня. Чужая среди своих"

Глава 7

Таня в образе мальчишки, шмыгнула в кусты и там, где ее никто не мог увидеть, быстро вернулась в свой привычный девичий образ. После чего мгновенно заключила себя во временной купол и только после этого вздохнула с облегчением. И как они с этой штукой между ног всю жизнь ходят, бедные, подумала она, с блаженством ощутив, как исчезли постоянно мешавшие ей мужские атрибуты и привычные девичьи трусики плотно легли на промежность. С другой стороны, возразил кто-то внутри нее, у них каждый месяц кровь не течет, и рожать не надо. Ну, это еще как сказать, ответила Таня своему вечно спорящему внутреннему голосу, как по мне, так рожать – это не недостаток, а преимущество. Ну, ну, – ответил тот и как всегда куда-то исчез.

А Таня спокойно двинулась к намеченному адресу, с интересом оглядываясь вокруг. В этом районе города она была впервые в жизни. Сама улочка была больше похожа на деревенскую, с местами проглядывающим старым асфальтом и утопающими в садах небольшими домишками. «А хорошо, наверное, здесь жить, – неожиданно подумала она, зелень, фрукты, уютные домики». «Ага, – тут же откликнулся вечно спорящий внутренний голос, – туалет на улице, вода в колодце, дрова наруби, наколи, печь натопи. Красота!». «Тьфу на тебя», – ответила Таня и пошла дальше по совершенно пустой улице.

А вот и нужный домик. Так. Калитка заперта на запор изнутри, снаружи не достать – доски прилегают друг к другу плотно. Забор тоже сплошной и глухой, высотою, примерно, метр семьдесят. Встав на цыпочки, Таня могла заглянуть за него, но там все поросло кустами с колючим крыжовником, да высокой, никогда не кошеной травой.

Походив туда-сюда, Таня решила идти самым простым путем. Она подошла к калитке и громко в нее постучала. Зачем она так поступила? Она и сама не знала, просто привычка приличной девочки. Естественно, никто не отозвался, все были в будущем, ведь время внутри временного купола остановилось, ну или, возможно, изменилось еще каким-то образом. В мире, окружающем ее кокон, не было никого, все ушли вперед по условной линии времени. Условной, потому что Таня знала, что все во Вселенной достаточно условно и изменчиво, стабильность зависит лишь от наших представлений о стабильности. Даже сама Вселенная каким-то образом зависит от наших представлений о ней и меняется вместе с этими представлениями. Опять же – условно и только для нас. Скажем, древние люди вполне могли добраться до края Земли, если бы точно представляли себе, где он находится. А добравшись, и глянув вниз, увидели бы слонов, стоящих на черепахах. И это было бы вполне реально, но лишь для них, для уровня их познания.

Когда же Гагарин полетел на орбиту Земли, все уже знали, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. И естественно, что он увидел именно эту картинку, полностью соответствующую уровню представлений того времени.

Таня хихикнула, вообразив Гагарина, изумлённо уставившегося из иллюминатора на трех огромных слонов, стоящих на спине еще более огромных черепах, приветливо ему кивающих. Вот был бы номер! Ладно, хватит ерундой заниматься, пора дело делать.

Она разбежалась, подпрыгнула и просто перелетела через калитку, мягко опустившись на корточки по ту сторону забора на тропке, выложенной потрескавшейся плиткой. Она встала, поправила на плече большую сумку из плотной серой материи с бахромой понизу и с портретом Си Си Кэтч, набитым трафаретом на лицевой стороне, и твердым шагом пошла к дому.

Дверь была закрыта, но не заперта. Еще бы, ведь, по сути, здесь были люди, пусть сейчас и условно находившиеся чуть впереди на условной же шкале времени. Таня подумала, что могла бы представить время не прямой, уходящей из прошлого в будущее, а, скажем, замкнутым кругом. Интересно, увидела бы она тогда обитателей дома? Хм, интересно, но не до экспериментов сейчас. Ее немножко потряхивало от избытка адреналина, ведь, что ни говори, это было самое настоящее преступление, а она, по сути – воровка, тайно прокравшаяся в чужой дом.

Дожила, подумала Таня и, пройдя через крохотную застекленную террасу, зашла в комнату. Огляделась. Старый диван, печь, кровать за занавеской, на столе – современный цветной телевизор «Садко». Наверное, единственная ценная вещь в доме. Если, конечно, не считать того, что лежит в подполе. Она знала точное расположение общака, поэтому, недолго думая, зашла за печь и, отдернув старый пыльный половичок, дернула за кольцо люка в полу.

Да, силу она немного не рассчитала, видимо адреналин сыграл свою роль. К тому же, Таня никак не могла привыкнуть к своим новым возможностям, которые, к сожалению, по большей части приходилось скрывать, чтобы никого без нужды не пугать. Та же сила – результат укрепления костей скелета и мышечной ткани, а скорость – результат изменения нервной системы. Почему нервной системы? Да потому что именно от нервной системы зависит скорость реакции человека, если еще точнее – от быстроты прохождения сигнала от рецептора по нервному волокну. Но это уже частности. Главное, результат был просто потрясающий. Но об этом как-нибудь потом.

Сейчас же Таня лишь поморщилась, глядя на то, как оторванная с петлями крышка подвала врезалась в стену, и на пол посыпались разбитые вдребезги доски. Да, силу все же следует контролировать.

Посмотрев в открывшийся темный провал, Таня отошла к стене и щелкнула одним из трех закреплённых в ряд выключателей. Еще даже не поворачиваясь, она ощутила, как засветился квадрат в полу. Что и следовало ожидать, как это ни удивительно, но в информационном поле планеты сохранялись вообще любые сведения обо всем. Даже о том, каким пальцем любила ковыряться в носу царица Египта Клеопатра и куда потом девала козявки. Вспомнив об этом, Таня поморщилась. Ну, зачем ей вот такие сведения, портящие прекрасный образ великой женщины, созданный в ее воображении после трех просмотров одноименного голливудского фильма с великолепной Элизабет Тейлор в главной роли?

Подвал был глубокий – метра четыре в высоту и Таня, конечно, знала, когда его углубили и переделали. Можно было просто прыгнуть, для сегодняшней Тани это не составляло никакой проблемы, но зачем, если есть лестница, спрятанная вон в том углу за занавеской?

Она одной рукой подхватила тяжеленое и прочное сооружение, которое вдвоем, пыхтя, спускали и поднимали приставленные к смотрящему за общаком бакланы[4]4
  Баклан (блатной жаргон) – человек, отбывающий срок за драку. Низшая масть среди блатных.


[Закрыть] и легко, как пушинку, спустила в подвал. Лестница была действительно прочной и Таня легко спустилась, не боясь, что гнилая ступенька сломается под ногой. Ступив на земляной пол, она огляделась. Как и следовало ожидать, в подвал была свалена всякая рухлядь, но это, как она знала, исключительно в целях маскировки.

Не задумываясь и легко огибая специально наваленные препятствия, она прошла к левой стене и пинком отфутболила в сторону сорокакилограммовый мешок с картошкой. Затем присела на корточки, и стоящим рядом у стены совком острожно сгребла в сторону землю, на которой лежал мешок. Под ней в полу обнаружился сваренный из листов стали квадратный ящик, примерно, два на два метра. Сверху торчала лишь крышка с замком, обмотанным промасленной мешковиной. Стараясь не испачкаться и освободив замок от этого тряпья, Таня, недолго думая, просто дернула его, обхватив ладонью. На этот раз она рассчитала усилие, и замок вместе с приваренными петлями остался у нее в руке. Ключ, как она знала, смотрящий всегда носил на груди, на веревке под рубахой – вместо крестика. А встречаться с ним для того чтобы этот ключ забрать, Тане совсем не хотелось. Пусть живет, дедушка. Хотя, это еще неизвестно, как у него все сложится, когда братва узнает о пропаже общака…. Но это точно не ее проблемы.

Она нашла какую-то тряпку и тщательно вытерла руки, испачкавшиеся в машинном масле. После этого, наконец, глянула вниз. Там, в ящике, выложенном полиэтиленовой пленкой, лежал очень большой брезентовый рюкзак цвета хаки, из тех, с которыми в горы ходят. Таня подхватила его за лямку, выбралась из подвала и, пройдя в комнату и сев на диван, вывалила содержимое рюкзака прямо на пол. Потом откинулась на спинку дивана и уставилась на очень приличную кучу дензнаков, лежащую у ее ног. Она даже знала, сколько здесь точно денег. С учетом принесенной вчера доли, ровно триста восемьдесят пять тысяч, двести пятьдесят рублей в купюрах по пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто рублей. Это была огромная сумма, на которую можно было купить кооперативную трехкомнатную квартиру, дачу, автомобиль «Волга» и еще бы осталось столько денег, что можно было всю жизнь прожить не работая. Если бы, конечно, не грядущий развал Союза, экономики, обвал рубля, появление новой валюты и прочие интересные вещи, ожидавшие всех их в будущем. Кто-то может удивиться, но в Танином возрасте всё предстоящее в ее стране казалось увлекательным приключением в слишком скучной повседневности окружающей жизни. К тому же, смутное время – оно и есть самое подходящее для проявления всех Таниных способностей. Так она считала и, в общем, была права.

Обо всем этом не было в информационном поле Земли, поскольку этого еще не случилось. Но повышенные аналитические способности легко позволяли Тане рассчитать прогноз предстоящих событий с точностью почти до дня. Впрочем, до этих вероятных событий были еще больше двух лет, а, несмотря на все свои знания и умения, Таня все же оставалась лишь шестнадцатилетней девчонкой со всеми вытекающими. И два с половиной года с ее точки зрения– это целая пропасть времени.

Она вздохнула и вновь уставилась на кучу денег, лежащих у ее ног. А потом, наклонилась и взяла несколько пачек по три, пять, десять и двадцать пять рублей. Двадцати тысяч ей пока хватит за глаза, она даже не могла вообразить, на что вообще может истратить такую кучу денег. Деньги сами по себе не представляли для Тани совершенно никакой ценности, но и без них как?

В общем, забросив отобранные пачки купюр в свою сумку и оставив в доме все как есть (пусть сами головы ломают), Таня забросила лямки через плечо, вышла из дома и побежала по дороге в направлении города. Бежалось ей легко, усиленное тело не чувствовало усталости, встречный ветерок приятно холодил лицо и играл с ее новыми густыми и красивыми волосами. Промчавшись, словной стайер-чемпион мимо конечной остановки, она даже не притормозила, продолжая легкий и быстрый бег. Лишь добежав до четвертой от конечной остановки, за которой Таня приметила подходящие кусты, она остановилась и углубилась в заросли. Быстро проделала весь порядок действий в обратную сторону, и уже через минуту из кустов выбрался тот самый мальчишка, что не так давно сошел на конечной остановке 46 автобуса.

Крепко сжимая края сумки с деньгами, чтобы они не расходились, он поднялся в салон как раз подошедшего автобуса и передал за билет заранее приготовленные четыре копейки. На пацана никто не обратил никакого внимания. А, собственно, чего на него внимание обращать? Пацан как пацан, вон их сколько вокруг!

В это же самое время в старом домике с вишневым садом смотрящий и два приданных ему баклана стояли вокруг рассыпанных на полу денег, молча смотрели на них и мысли их были мрачными. Неизвестно, о чем конкретно думали бакланы, а старый уголовник с тоской думал о том, как бы хорошо сейчас оказаться где-нибудь очень далеко, например, в Австралии или даже на Северном полюсе. Пингвинам и то легче что-то объяснить, чем братве на сходняке.

* * *

Доехав до нужной остановки, мальчишка вышел из автобуса и не торопясь прошел пешком на другую улицу, где уже года три как стоял понемногу разваливающийся остов сгоревшего дома. Видимо, у городского начальства руки до него все не доходили. И теперь уже, с учетом обстановки в стране, наверное, дойдут очень нескоро.

Мальчишка, быстро оглянувшись по сторонам, юркнул в одну из щелей, в которую взрослый человек, если бы и протиснулся, то с трудом и весь перепачкавшись в саже. А через какое-то время с другой стороны дома вышла симпатичная девочка, почти уже девушка с сумкой через плечо и не торопясь пошла вдоль по улице.

* * *

Вот и вся история преступления. Деньги она спрятала в большой коробке со старыми детскими игрушками, в которую никто никогда не заглядывал, и которая пылилась на антресолях. А маме выдала триста пятьдесят рублей, внушив, что та сняла их с книжки, обнулив счет, поскольку ей кто-то из знающих людей сказал, что деньги надо тратить, а то скоро они обесценятся, и все подорожает. Вот мама и «решила» закупиться одеждой себе и дочери (бабушке тоже кое-что досталось). И, между прочим, мама осталась очень довольна таким «своим» решением, хвастаясь обновками перед сослуживицами, со скрытой завистью хвалящими ее покупки.

Тане было не очень приятно манипулировать маминым сознанием, если не сказать, что совсем неприятно. Но деньги были нужны, одежда и обувь были нужны, а она пока была еще совсем не самостоятельным человеком, и не могла просто придти и сказать, что где-то заработала такие деньги. Тогда, чтобы мама с бабушкой не слегли с тягчащими подозрениями, ей пришлось бы применить еще большие манипуляции с их сознаниями.

Бандитов Тане было совсем не жалко, отнять у них наворованные деньги – это даже где-то и справедливо. А если они между собой из-за этого перегрызутся, то ей-то что? Главное, найти ее они точно никак не смогут. А если бы и ухитрились найти, то, случись такое чудо, Таня могла бы им только посочувствовать. Лучше бы им вообще забыть об этих деньгах, чтобы не разбудить случайно лихо в образе шестнадцатилетней симпатичной девочки.

В общем, все было хорошо и Таня, наконец, провалилась в сон.

Глава 8

Таня с мамой сидели в кабинете главы РАЙОНО[5]5
  Районный отдел народного образования.


[Закрыть] в самом конце длинного стола, куда были поставлены стулья специально для них. Во главе находилась маленькая сухонькая женщина предпенсионного возраста с очень суровым выражением лица. Слева от нее, за столом, составленном буквой «Т», ближе к перекладине, сидел директор их школы – высокий импозантный мужчина в темном костюме с галстуком. А также присутствовали еще две женщины – завуч их школы и Танина классная руководительница.

А случилось вот что. С подачи Тетушки Таня резонно решила, что не стоит тратить время на лишний год учебы и, обработав маму, подала вместе с ней прошение о сдаче экзаменов за десятый класс экстерном уже в июне этого года.

Конечно, предварительно, пришлось провести беседы со всеми заинтересованными лицами, начиная от классной руководительницы и заканчивая заведующей РАЙОНО (вот к кому было реально сложно попасть на прием). Внушение нужных ей действий, решений и мыслей в чужое сознание Таня отработала настолько хорошо, что делала это, практически, походя, при этом уже могла полностью контролировать даже несколько сознаний одновременно. Правда, для этого все эти люди должны были находиться в зоне прямой видимости, но тетушка сказала, что если Таня серьезно займется изучением данной области знаний, то со временем расстояние вообще перестанет иметь значение. Тетушка сказала вообще-то «расстояние и время», но Таня не стала пока вдаваться во все подробности и резонно рассудила, что решать проблемы следует не все разом, а по мере их возникновения.

То, что она задумала, было не то, чтобы невозможным, но довольно трудным в исполнении. Теоретически экстернат был разрешен в СССР еще с 1935 года, а после выхода положения 1985 года это должно было стать еще проще. Но это лишь чисто теоретически. Практически же экстернат в основном разрешался лишь для вечернего среднего и заочного высшего образования. Не то, чтобы это было запрещено и для очников средней школы, но, сами знаете, есть закон, а есть сложившаяся практика его применения. Так вот, очнику сдать экзамены экстерном хотя бы за класс вперед было практически невозможно. Такая практика, повторю, не была запрещена, но по факту начальством отчего-то не одобрялась. Экстерны изредка проводились, но каждый случай был исключением и всегда рассматривался отдельно. Окончательное же решение принимала только заведующая РАЙОНО.

Но сейчас Таня не сомневалась в том, что решение будет принято в ее пользу. Она сумела обработать всех, к тому же, все фигуранты сейчас находились под ее полным контролем. Однако, необходимо было соблюсти хотя бы видимость их самостоятельности в принятии решения. Это, во-первых, закрепляло данный эпизод в их головах как нечто, что они сами, по собственной воле решили. А, во-вторых, не оставит у них никаких сомнений в том, что на это их решение никто или ничто не повлияло. И, таким образом, даже спустя годы и десятилетия они будут рассказывать об этом случае, как об интересном эпизоде их карьеры, с каждым годом повышая уровень собственной значимости в принятии такого решения. Так уж устроен человеческий мозг, ничего не поделаешь.

И действительно, после выступления классной руководительницы, зачитывания характеристики завучем и уверения директора в том, что школа всячески ходатайствует и полностью ручается за свою лучшую ученицу, заведующая РАЙОНО, прочитав краткую лекцию о том, что партии и стране нужны такие умные и достойные ученики, наконец, подписала разрешение на сдачу экстерном выпускных экзаменов для Татьяны Гагариной.

Все ее поздравили, мама всплакнула и, обняв дочь, вышла с ней из кабинета. Поэтому они так и не услышали, как строго взглянув на директора, школы, заведующая районным народным образованием, произнесла куда-то в пространство между директором и завучем:

– Если эта Гагарина не сдаст все на «отлично», вы все втроем поедете поднимать образование в самых дальних и глухих районах области. Поняли меня?

Женщины просто кивнули на привычные начальственные угрозы, лишь импозантный директор ответил почему-то несколько по старорежимному:

– Не извольте беспокоиться, все пройдет без сучка и задоринки. Обещаю, как бы она ни сдала, она сдаст на «отлично».

И, довольный своей шуткой, сам же и рассмеялся. Классная как-то растерянно улыбнулась, а заведующая РАЙОНО бросила на того уничижительный взгляд, и только поморщилась, пробормотав про себя «клоун». Лишь завуч смогла сохранить нейтральное и спокойное выражение лица. Она уже давно устала от всех этих бюрократических игр.

* * *

Саша радовался как ребенок. Впрочем, в глазах Тани он и был ребенком, несмотря на разницу календарных лет не в ее пользу. И чем более Татьяна изменялась под действием программы, тем эта разница между ними становилась все яснее. Они стояли за школой, и хотя урок уже начался, никто из них не спешил на занятия.

– Я люблю тебя, Таня! – кричал он, пытаясь схватить ее в охапку. Таня ловко уворачивалась и весело смеялась, глядя на его счастливое лицо. Нет, все-таки с ним она оставалась лишь шестнадцатилетней девчонкой, пусть и с мозгом, заполненным бесценными знаниями.

– Я уверен, ты обязательно сдашь все предметы на «отлично», даже не сомневайся! – кричал он.

А Таня и не сомневалась. В чем, в чем, но только не в этом. Всю программу десятилетки от первого до десятого класса включительно она на всякий случай выучила наизусть, а знала так вообще несравнимо больше. Например, знала, какие выводы, преподающиеся им в качестве научных истин, на самом деле неверны. Но сейчас это было неважно, не ее проблема, однажды ученые и сами доберутся до этих ошибок в собственных представлениях и исправят их.

– Мы с тобой теперь можем вместе ехать поступать, представляешь? – не унимался Саша. – Ты в какой институт собираешься?

– А ты? – спросила Таня, хотя и так знала, что его мечтой было Рязанское десантное училище. Знала, что он уже получил направление от военкомата. Но нужно было, чтобы это прозвучало от него.

– Я? – замялся Саша, но потом гордо вскинул подбородок. – Ты знаешь. Но, Танюша, Рязань – большой город, там есть разные институты. Зато мы будем вместе.

– Нет, Саша, – твердо ответила она. – Даже если бы я согласилась поехать в Рязань, все равно мы не были бы вместе. Так, встречались бы изредка, если тебе дадут увольнительную. А первый год это будет вообще очень редко, я узнавала.

Она сказала «я узнавала», но на самом деле она просто знала это. От нее вообще сейчас мало оставалось секретов, но одновременно Таня понимала, что даже всё наследие двух цивилизаций, одна из которых ушла далеко вперед по шкале развития, это далеко не все знания мира. Скорее, это лишь небольшая их часть.

– Но…, как же, – пробормотал Саша. – Мы же любим друг друга…

Таня с жалостью посмотрела на него, но разубеждать не стала. Да, он ей нравился, он красивый, высокий, сильный по меркам человека его возраста, и умный тоже. А еще он так классно целуется! Но любовь? Нет, она его не любила, просто потому что понимала: у них нет общего будущего. Любая другая девчонка на ее месте так бы не смогла, чувства и эмоции смели бы все на свете. Но Таня не была любой другой девчонкой, второй такой вообще на всей планете не было.

– Поцелуй меня, Сашенька, – попросила она, и он тут же обнял ее своими крепкими руками. Их губы соприкоснулись, сначала острожно, как бы пробуя, а потом слились в одно целое. Ах, как Таня любила целоваться! Больше всего на свете! Она словно растворялась в каком-то голубовато-розовом тумане со вспыхивающими ярко-желтыми звездами наиболее сильных эмоций, отдаваясь на волю ощущений.

Иногда он, словно бы случайно задевал ладонями ее грудь, а она делала вид, что не обращает внимания. Касания были легкими, но порой он задерживал свою ладонь на две-три секунды и чуть-чуть сжимал, почти совсем незаметно. Но звезды, яркие желтые звезды – от них ничего не скроешь! Таня ждала: три секунды, четыре, пять, погружаясь в океан удовольствия. Но потом вялой рукой легко отводила его ладонь. Они словно бы играли в некую игру, старинную, извечную, каждый раз повторяющуюся, но никогда не надоедающую.

Она знала, что однажды уступит, и их тела соединятся. Более того, она ждала этого, ей это снилось, все ее тело желало такого соединения. Но мозг, жестокий мозг и чертово воспитание противоречили: так нельзя, нельзя уступать сразу, что он о ней подумает! Она должна держаться, она должна контролировать его, но больше всего – себя саму. Она должна хранить свою честь! Ну, хоть еще немного похранить ее, хоть чуть-чуть…

Ах! Она крепко сжала губы. Чуть вслух не выкрикнула это «ах!», но проглотила его вместе с волной наслаждения, прокатившейся по телу. Это его ладонь случайно, как бы случайно задела набухший и затвердевший сосок. Ах! – и снова только сжатые зубы и легкая дрожь тела. А волна стремительно прокатилась вниз, обдала жаром между ног и, вернувшись назад, ударила в голову, кружа и кружа ее на волнах удовольствия как на качелях. Нет, я так больше не смогу, подумала она, и изо всех сил прижалась к Саше, чтобы месту между ними для его рук не оставалось.

Разочарованные руки принялись исследовать спину, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Вот же хитрюга! Ладно, главное – это его губы. У-м-м-м! Это его ладони чуть сжали ягодицы, скорее лишь намекнули. Это что еще, это…, а ничего так. Но нельзя, нельзя расслабляться! И она вильнула бедрами, показывая, что он пересек запретную зону, но губы от губ не оторвала. Это нормально, когда парень исследует тело девушки, это его ведут его инстинкты. Она все это знала. Теоретически. Но практически ей и самой это неожиданно нравилось, приносило новые ощущения, новые чувства. А еще, во время своего финта задом, она почувствовала (и уже не первый раз) что-то выпирающее и напряженное внизу его живота. О, она прекрасно знала анатомию, Боже, чего она только не знала! Но одно дело знания, и совсем другое – опыт. Нет ничего ценнее опыта. И ей нравились эти опыты с Сашей, он был милый. И пусть она его и не любила так, чтобы все за него отдать, но она его любила достаточно, чтобы отдать ему себя. Не из-за него, не из жалости к нему, не потому, что это надо, чтобы завоевать его. Таня была честна перед собой: из-за того, что ей самой этого хочется, очень хочется, ее организм проходит тот период своего созревания, когда все в нем нацелено на одну цель: оплодотворение матки. Только вот фиг им всем, оплодотворяться она пока не собирается. Однако те чувства, которые хитрый организм использовал для достижения своей вполне утилитарной цели, ей очень нравились, она испытывала от них самый настоящий кайф! И если уж говорить о Саше, то – да, она на нем еще потренируется, но и его желания тоже удовлетворит, как говорится – заодно уж.

Она чуть отстранилась, посмотрела прямо ему в глаза и молча провела рукой по Сашиному лицу, нежно погладила щеку, чуть дернула за нос, спустилась по шее вниз, прошлась по крепкой груди спортсмена, озорно ущипнув его крохотный сосок сквозь рубашку. Он сдержался, молодец! А ее рука все скользила вниз, погладила плоский живот и вдруг, в одно мгновение обхватила то твердое, толкнувшееся в ее ладони. Она смотрела ему прямо в глаза и увидела как он замер и этот немой вопрос в его глазах: неужели? И страх: впервые чья-то рука, рука девушки дотронулась до его сокровенного! Мальчишка! Она чуть-чуть сжала свою ладонь, играя с ним, дразня, а потом сказала, так и не оторвав глаз:

– Не сегодня, хорошо, Саша? После получения аттестатов, понял?

Он молча стоял, замерев и телом и взглядом. Она мягко улыбнулась ему, убрала руку, чуть тронула его губы губами:

– Милый, ты услышал меня?

– Да.

– Ты понял меня?

– Да.

– Ты согласен подождать?

– Да, да, да, конечно!

Они засмеялись вместе и крепко прижались друг к другу. Таня не знала, что будет дальше, но почему-то подумала, что надо запомнить этот день, такие моменты в жизни не повторяются. А если и повторяются, то только в виде фарса.

– Ну что? – спросила она. – Идем в школу?

Он молча кивнул, словно разом онемев, и они пошли, взявшись за руки. При этом та самая обнаглевшая рука, еще минуту назад державшая… э-э-э, в общем, она подрагивала. Следует признаться, что это был шок не только для Саши.