Электронная библиотека » Игорь Зимин » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 11 марта 2016, 12:00


Автор книги: Игорь Зимин


Жанр: Архитектура, Искусство


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В Камердинерской (№ 54) императора (а также в помещении на антресолях) всю мебель А. Тур выполнил из ясеневого дерева.

Например, на антресолях мебельщик установил гардеробный шкаф длиною 10 аршин, два больших комода, две кровати, два дивана, 8 плетеных стульев и 4 умывальных стола.

В 1827 г. в Александровском дворце отремонтировали комнаты 9-летнего наследника, великого князя Александра Николаевича (№ 50) и его воспитателя (с 1824 г.) К. Мердера (на плане № 47–49). В комнатах наследника переделали печку, «поправили» и расписали штукатурку, сделали двойную дверь и установили мебель красного дерева. В комнатах воспитателя К. Мердера всю мебель выполнили из «бюджетного» березового дерева. Во всех жилых комнатах резиденции сделали «новые занавесы, маркизы или жалузи». Окна убрали кисейными занавесями, в том числе в Уборной, Кабинете и Приемной императора.[124]124
  Там же. Д. 1877. Л. 11 (Об исправлении в Новом дворце комнат для Государя императора. 1828 г.).


[Закрыть]

Отметим, что все мебельные гарнитуры из тополя, ореха, ясеня, осины, березы и красного дерева, поставленные в Александровский дворец в 1826–1827 гг., изготавливались в мастерской А. Тура по эскизам В.П. Стасова. Результатом такой работы стала стилистическая законченность интерьерных композиций, в которых все предметы и отделка комнат находились в неразрывной лаконичной связи. Может быть, с точки зрения представления о комфорте такие классицистические интерьеры не были столь уютны, как это будет позже, в период так называемого историзма, но эти строгие интерьеры идеально вписывались в контекст царствования императора Николая I.

В 1827 г. Николай I принял решение сформировать в Александровском дворце библиотеку, основу которой составили дублеты из библиотеки Императорского Эрмитажа. В марте 1827 г. из каталога Эрмитажной библиотеки исключили первые дублеты, поскольку их передавали в библиотеку Александровского дворца.

Важной частью работ 1827 г. в Александровском дворце стало его утепление. Это было связано с тем, что во дворце подолгу жили маленькие дети, а петербургское лето далеко не всегда бывает жарким. Кроме этого, периодически семья императора задерживалась в Александровском дворце до ноября. Камины, выполнявшие преимущественно декоративную функцию, сохранялись, но наряду с ними начали ставить и вполне функциональные печи. Поскольку ремонт отопительной системы довольно затратная позиция, то к концу строительного сезона, 1 августа 1827 г., по распоряжению Николая I «за отделку комнат» разным подрядчикам выплатили 83 005 руб.


Великая княжна Мария Николаевна в детстве


Великий князь Константин Николаевич. Худ. П.Ф. Соколов. 1829 г.


Лето 1828 г. три дочери (Мария, Ольга и Александра) императорской четы и их маленький брат Константин прожили в Александровском дворце без родителей, «под надзором княгини Волконской, незначительной и очень некрасивой женщины, и князя Александра Голицына, старого друга семьи и бывшего пажа Императрицы Екатерины Великой».[125]125
  Сон юности.


[Закрыть]

В то лето наследник в сопровождении К. Мердера и двух товарищей периодически наезжал в Царское Село, где мальчишки катались на лодке по озеру, играли на Детском острове, пили чай на Ферме; занимались уженьем рыбы, стрельбой и купаньем. Как следует из воспоминаний А.О. Смирновой-Россет, «фрейлины помещались в Большом дворце, а Жуковский в Александровском, при своем царственном питомце…».[126]126
  Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. С. 18.


[Закрыть]
Только 13 сентября 1828 г. наследник с сестрами вернулся в Зимний дворец. Это было их последнее лето, проведенное под опекой бабушки – императрицы Марии Федоровны, скончавшейся в Зимнем дворце 24 октября 1828 г.

В целом отделочные работы по Александровскому дворцу продолжались три летних строительных сезона – с 1826 по 1828 г. Судя по рапорту в Царскосельское Дворцовое правление (17 января 1829 г.), за это время уплачено «за отделку и меблировку в Новом дворце комнат для Государя Императора и за сделание чугунной решетки при садике того дворца 83 005 р. 88 коп. к прежде полученным в прошлом 1827 г. 35 000 руб. еще двадцати тысяч рублей».[127]127
  РГИА. Ф. 487. Оп. 5. Д. 1873. Л. 6 (По отделке комнат в Новом дворце для императора. 1827–1829 гг.).


[Закрыть]
Следовательно, за три года на ремонтные работы в Александровском дворце потратили порядка 140 000 руб.


Великая княжна Александра Николаевна. Худ. В.И. Гау


Весна 1829 г. была занята коронацией Николая I в Польше и визитами к немецким родственникам. Наследник цесаревич Александр сопровождал родителей, а сестры и его младший брат с начала мая жили в Александровском дворце. В начале июня 1829 г. наследник вернулся из-за границы и 25 июня, в день рождения отсутствующего отца, его сестры – великие княжны устроили в честь возвращения брата на Детском острове праздник, на который пригласили целое общество их сверстников и сверстниц. Наследник очень обрадовался вниманию сестер и с благодарностью рассматривал украшенные гирляндами из цветов чайный стол, дом, деревья и пристань, которую Ольга Николаевна называла «Мысом доброго Саши», или мысом «Доброй Надежды». Дети долго веселились, играя и прыгая на сетке. Поясним, что сеткой называлась мачта с вантами и сеткой-батутом внизу, установленная близ Белой башни.

Летом дети ходили купаться в Большой Царскосельский сад, где с 1791 г. существовала деревянная купальня-бассейн, находившаяся между Рамповой аллеей и Большим прудом. Она представляла собой большой деревянный короб, опущенный на дно пруда. Именно в этом бассейне учились плавать будущий Александр I и его брат Константин.

Периодически подгнившую купальню ремонтировали. Например, в июле 1820 г. на «переделку» огромной деревянной ванны отпустили 19 963 руб., однако Александр I распорядился «приостановить переделку купальни в Царскосельском саду до того времени, как перестанет купаться принц Карл Прусский».[128]128
  РГИА. Ф. 519. Оп. 3. Д. 242. Л. 10 (Об исправлении деревянной ванны в Царскосельском саду, и о построении моста через канал. 1820 г.).


[Закрыть]
В 1826 г., когда у Николая I подрос наследник, для него «на пруду» устроили новую купальню, почти напротив фонтана «Девушка с кувшином». В этой купальне наследник учился плавать вместе со своими младшими братьями и сестрами.


Мачта с сеткой у Белой башни. 1890–1897 гг.


Что из себя представляла купальня, видно из сметы, представленной в августе 1830 г. Я.В. Захаржевским министру Императорского двора П.М. Волконскому: «Купальня, устроенная для Его Императорского Высочества Наследника на пруду, в Большом Царскосельском саду, оказывается весьма неудобною, ибо вода в ней стоячая», поэтому генерал представил «смету на перестройку большой деревянной купальни и на вычищение верхних прудков близ Киоски, из которых вливается в сию купальню вода». Смета включала работы по «разломке двух павильонов с крышами, стен бассейна, нижних полов… замощение бассейна на 298 кв. саженей булыжным камнем». В смете предусматривались и такие функциональные вещи, как возможность согревания воды скудным петербургским солнцем: «Для большего согревания солнечными лучами воды, понизить стены против настоящего положения на 4 арш…вместо ныне существующего деревянного пола вымостить дно камнем и усыпать песком».


Карта Большого Царскосельского сада


Купальня в Большом Царскосельском саду


Вся смета вылилась во внушительные 67 264 руб., поэтому князь Волконский предложил удешевить смету, сохранив «в купальне решетки деревянные, дабы вода не стояла». Однако Захаржевский возражал, указывая, что «вода стоит не от преграды стенами ее течения, ибо она свободное имеет сообщение с прудом, но от недостатка течения в самом пруду… вода цветет и затхнет». Этот спор хозяйственников решил Николай I, приказав «оставить купальню в прежнем положении».[129]129
  РГИА. Ф. 472. Оп. 1 (6/3). Д. 999. Л. 11 (О переустройстве в Царском Селе Большой деревянной купальни. 1830 г.).


[Закрыть]
Так купальня и осталась деревянной. Время от времени ее ремонтировали, включая пришедшие в ветхость деревянные павильоны, которые возобновляли архитектор В.П. Стасов и в 1860-х гг. архитектор А.В. Видов.

В конце августа 1829 г. Царское Село посетил персидский принц Хорзев-Мирза (1813–1875), прибывший ранее в Петербург с «искупительной миссией» за смерть посла в Персии А.С. Грибоедова. Персидского принца принимала в одной из гостиных Александровского дворца императрица Александра Федоровна, «где общество развлекалось салонными играми, и Хорзев, как и все остальные степенные персы, весь вечер бегал, хлопая ладошками. Было бы очень любопытно узнать, какое впечатление произвел на эти серьезные умы вид императрицы Всея Руси, играющей в кошки-мышки?» – записала в дневнике жена австрийского посла Долли Фикельмон.[130]130
  Фикельмон Д. Дневник. 1829–1937. Весь пушкинский Петербург. М., 2009. С. 65.


[Закрыть]

Весну 1830 г. семья Николая I провела в Александровском дворце. Лето 1831 г. семья императора также провела в Царском Селе, и это лето было длинным. Затянувшееся пребывание в Царском Селе летом 1831 г. было вынужденным. Дело в том, что в 1831 г. на Петербург обрушилась эпидемия холеры, поэтому семья императора добровольно закрылась в Царском Селе и Петергофе. В пригородных дворцовых городах ввели режим жесткого карантина, когда с июня по сентябрь жителям столицы запретили въезд в эти резиденции.

Сам император не единожды рисковал, периодически выезжая в столицу. Возвращаясь в Царское Село, Николай I принимал предписанные врачами меры, чтобы не занести заразу в Александровский дворец. В камер-фурьерском журнале упоминается, что 15 июля 1831 г., вернувшись в Царское Село, император поехал прямо в Слоновник, где «изволил тут вымыться в приготовленной теплой ванной»; 23 июля – «по прибытии на место, называемое Слоновые Сараи, изволил тут вымыться в приготовленной теплой ванной, и после того прибыл в Новый дворец»; 26 июля – «приехал благополучно в 12-м часу вечера в очистительный Дом в саду за Александровскими воротами, где как Его Величество, так и люди с ним бывшие, мылись в ваннах и другие надели платья, а свои оставили в окурке. После того Его Величество прибыл в Новый дворец в 1-м часу полуночи».

В это лето в Александровском дворце, кроме тревог, были и радостные семейные события. Во-первых, 18 мая 13-летнего наследника произвели в штабс-ротмистры «за успехи в науках на экзамене»; во-вторых, 23 августа его назначили шефом лейб-гвардии Кирасирского полка; в-третьих, после кончины цесаревича Константина Павловича Николай I указом Правительствующему сенату от 29 августа официально даровал старшему сыну титул цесаревича.

28 сентября 1831 г. Александру Федоровну посетила супруга австрийского посла Д. Фикельмон. Императрица приняла ее в своем будуаре, а затем общество обедало в «большой зале» Александровского дворца. Фикельмон, сидевшая рядом с императором, «уловила глубокую грусть в его улыбке и горечь в словах, должно быть, невольную, неосознанную, но вырывавшуюся из глубины сердца; в его душе кровавая рана, оставленная польскими событиями, и это так ощутимо!».[131]131
  Там же. С. 174.


[Закрыть]
После окончания обеда на 60 персон «мы долго общались небольшим кружком… Потом вечер у императрицы. Музицировали».[132]132
  Там же.


[Закрыть]

«Кровавая рана» была связана с восстанием в Польше. Время от времени в Царское Село приносили тревожные вести фельдъегеря. Когда пришло известие о взятии Варшавы (25–26 августа 1831 г.), во фрейлинский коридор Екатерининского дворца с этим известием прибежал лакей из Александровского дворца, и вот как вспоминает дальнейшее А.О. Смирнова-Россет: «Мы все бросились в Александровский дворец, как были, без шляп и зонтиков, и, проходя мимо Китаева дома, я не подумала объявить об этом Пушкину. Что было во дворце, в самом кабинете императрицы, я не берусь описывать. Государь сам сидел у ее стола, разбирал письма, писанные наскоро, иные незапечатанные, раздавал их по рукам и отсылал по назначению».[133]133
  Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. С. 25.


[Закрыть]

В 1831 г. Александровский дворец посетила морганатическая супруга скончавшегося великого князя Константина Павловича, княгиня Ж.А. Лович. Она оказалась в Царском Селе после бегства из Царства Польского, охваченного восстанием. Как вспоминала великая княгиня Ольга Николаевна, княгиня Лович, бежав из Польши вместе с великим князем Константином Павловичем, «ухаживала за ним до последнего вздоха в Белостоке и приехала потом к нам в Царское Село, где Родители приняли ее как сестру».

Если вновь обратиться к «стенам» Александровского дворца, то в апреле 1831 г., накануне очередного царскосельского сезона, на втором этаже левого флигеля «столярный мастер Гамбс» меблировал детские комнаты, выходившие окнами на садовую сторону. Комнаты маленького великого князя Константина Николаевича обставили мебелью красного дерева, в числе которой упоминаются две ширмы «о четырех половинках, обитых зеленым камелотом», и «судно детское обитое красным сафьяном и с замшею».[134]134
  РГИА. Ф. 487. Оп. 21. Д. 582. Л. 1 (Список вещам и уборам по Царскосельскому Новому Дворцу. 1831 г.).


[Закрыть]


Княгиня Лович


Комнаты княжны Марии Николаевны обставили мебелью, изготовленной из «дерева акажу»: «Кровать с решеткою, обтянутая зеленым и розовым атласом, с возвышением изголовья у оной для занавесей; Волосяной матрац обтянутый красным сафьяном и желтою кожею; Матрац, обтянутый белым; Валиков, обтянутых розовым атласом; Подушки, покрытые кожею; Корзинка с крышкою для подушек, обтянутая розовым левантином и белою тафтою; Столик 4-угольный маленький; Стулик маленький, обтянутый зеленым сафьяном; Вешалка для платья» и обязательное в этом возрасте «судно, обитое красным сафьяном».

В комнаты великой княжны Ольги Николаевны поставили: кровать детскую, матрацы, валики, подушку пуховую, покрытую кожей, корзинку для подушек, столик, стулик, вешалку и опять-таки обязательное судно, обитое красным сафьяном. В комнатах маленькой великой княжны Александры Николаевны был практически тот же самый набор мебели, что и у ее старших сестер.

К этому времени дети Николая I подросли, но на приволье Александровского парка у них оставалась возможность периодически выходить за жесткие рамки придворного этикета, оставаясь просто детьми. Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала, что «наряду с очень строгим воспитанием, с другой стороны, нам предоставляли много свободы. Папа требовал строгого послушания, но разрешал нам удовольствия, свойственные нашему детскому возрасту, которые сам же любил украшать какими-нибудь неожиданными сюрпризами. Без шляп и перчаток мы имели право гулять по всей территории нашего Летнего дворца в Петергофе, где мы играли на своих детских площадках, прыгали через веревку, лазили по веревочным лестницам трапеций или же прыгали через заборы. Мэри, самая предприимчивая из нашей компании, придумывала постоянно новые игры, в то время как я, самая ловкая, их проводила в жизнь. По воскресеньям мы обедали на Сашиной молочной ферме со всеми нашими друзьями, гофмейстерами и гувернантками, за длинным столом до тридцати приборов. После обеда мы бежали на сеновал, прыгали там с балки на балку и играли в прятки в сене. Какое чудесное развлечение! Но графиня Виельгорская находила такие игры предосудительными, так же как и наше свободное обращение с мальчиками, которым мы говорили “ты”. Это было донесено Папа; он сказал: “Предоставьте детям забавы их возраста, достаточно рано им придется научиться обособленности от всех остальных”».

27 июля 1831 г. стены Александровского дворца услышали очередной младенческий крик. В этот день в загородной резиденции родился великий князь Николай Николаевич, третий сын в семье императора. Напомним, что выкармливали царских детей простые крестьянки, подбираемые для этой ответственной задачи в окрестных селах (например, в селе Федоровском под Павловском). Для кормилиц это был счастливый лотерейный билет, который выливался не только в пожизненную пенсию и ежегодные «праздничные» деньги, но даже собственные дома. Например, в 1827 г. такой дом за 12 000 руб. построили для кормилицы великой княжны Александры Николаевны, родившейся в Александровском дворце в июне 1825 г. В 1832 г. такой же дом построили для кормилицы великого князя Николая Николаевича.

При Николае I царская семья не замыкалась в стенах Александровского дворца. Как родители, так и дети жили открытым домом, куда охотно приглашали всех имеющих право доступа в ближний круг императорской семьи. Наряду со взрослыми, охотно приглашались в Александровский дворец дети сановников, живших «на даче» в Царском Селе. Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала, что в то время «в Царском Селе наша компания еще увеличилась, благодаря детям соседей. Но мы предпочитали свои увеселения в небольшой компании, прогулки и поездки, цель которых почти всегда была молочная ферма в Павловске, где мы любили пить молоко. Мы ездили в одной коляске, называвшейся “линейкой”, таких не видно больше теперь. Она походила на канапе “dos a dos” [спина к спине (фр.)] и имела восемь мест, которые были расположены так низко, что можно было легко, без посторонней помощи, влезать и слезать. В Павловске толстая экономка родом из Вюртемберга угощала нас черным хлебом с маслом, картофелем, отваренным с луком, и сопровождала такие закуски маленькими рассказами о нашей Бабушке».

Судя по воспоминаниям Ольги Николаевны, летом 1831 г. дети Николая I впервые посетили Китайский театр в Александровском парке: «Нам пообещали посещение царскосельского театра в одно из воскресений, если мы будем иметь хорошие отметки в течение недели. Наступила суббота, мои отметки были лучшими, а у Мэри ужасные. Решили, что ни одна, ни другая в театр не пойдут, чтоб не срамить Мэри, старшую. Я смолчала, но в глубине души была возмущена, считая, что меня можно было, по крайней мере, спросить, согласна ли я принести эту жертву моей сестре. В следующую субботу та же история! В этот момент Папа неожиданно вошел в комнату и сказал: “Олли, иди!”. Я была совершенно взбудоражена, когда узнала, что меня в театр все-таки возьмут. Давали “Отелло”; это была первая опера, которую я слышала».

Летом 1831 г. в Петербург приехала певица Генриетта Зонтаг[135]135
  Генриетта Гертруда Вальпургис Зонтаг (графиня Росси, 1806–1854) – немецкая оперная певица (колоратурное сопрано). С 1830 по 1837 гг. Зонтаг концертировала в Петербурге и в Москве; жила в течение 10 лет в Петербурге.


[Закрыть]
: «Прекрасная как цветок, с голубыми глазами и прелестными губами, которые во время пения обнажали два ряда мелких безупречных зубов, она вызывала восхищение, где бы ни появлялась. Она пела как-то днем у Мама по-немецки и сама аккомпанировала себе». Судя по этому упоминанию великой княгини Ольги Николаевны, Г. Зонтаг могла посетить Александровский дворец, выступая в его Полуциркульном или Концертном залах.

Летом 1831 г. в Царском Селе жил на даче А.С. Пушкин. Он снял дачу (дом Китаева на Колпинской улице), в которой много и плодотворно работал, прожив в Царском Селе до глубокой осени и время от времени бывая в Екатерининском дворце. Фрейлина императрицы A. О. Смирнова-Россет упоминает, что воспитатель цесаревича поэт B. А. Жуковский и А.С. Пушкин регулярно приходили в ее комнаты в Большом дворце. Жуковский писал тогда: «Пушкин мой сосед, и мы видаемся с ним очень часто. А женка Пушкина очень милое творение. И он с нею мне весьма нравится. Я более и более за него радуюсь тому, что он женат. И душа, и жизнь, и поэзия в выигрыше». Часто к поэтам присоединялся и Н.В. Гоголь, живший в 1831 г. в Павловске.

Весной 1832 г. Императорский двор не выезжал в Царское Село, а сразу 1 июня перебрался из Зимнего дворца в Петергоф, а август-сентябрь прожили в Александровском дворце. О своих занятиях в эту осень[136]136
  Судя по всему, Ольга Николаевна за давностью лет запамятовала, что в этот год семья вообще не посетила Александровский дворец. В августе семья императора из Петергофа переехала на Елагин остров, а затем вернулась в Зимний дворец.


[Закрыть]
вновь упоминает Ольга Николаевна: «В то время опять входило в моду все китайское. Некто мадемуазель Флейшман учила нас рисованию в китайской манере, а также изготовлению лакированных работ и вышивке золотом по черному шелку. Многие дамы Двора собирались у Мама, чтобы украшать таким образом столики, стулья и ширмы. Старая графиня Бобринская, которая отличалась изобретательностью, придумала занимать грубые пальцы мужчин вырезаньем из персидских материй цветов с крупным узором, которые потом наклеивались на стекло для ширм. Целый зал в Александровском дворце был декорирован в этом новом вкусе; стали также ставить мебель посреди комнат, вместо того, чтобы выстраивать ее, как прежде, по стенам. Кроме бильярда, рояля и ломберных столов в зале могли уместиться по крайней мере сто человек. В конце сентября мы переехали в Зимний дворец…».

О том, как распределялись в 1833 г. комнаты Александровского дворца между членами семьи Николая I, а также кто и где жил из свиты, дает представление ведомость «предполагаемых изменений по Новому дворцу и казенному дому по Малой ул…», составленная архитектором Царскосельского Дворцового управления В.В. Кокоревым.[137]137
  Кокорев Василий Васильевич (1795–1868) – архитектор Царскосельского Дворцового управления, брат академика архитектуры Адриана Кокорева и художника-портретиста Ивана Кокорева. Все братья были сыновьями гоффурьера Императорского двора Василия Кокорева.


[Закрыть]

Во-первых, старших мальчиков императора пересилили из левого флигеля в правый и в 1833 г. комнаты наследника Александра Николаевича (окнами на садовую сторону) и его младшего брата великого князя Константина Николаевича (окнами на парадный двор), разделенные коридором, располагались в бельэтаже правого флигеля за Концертным залом.[138]138
  В правом флигеле у наследника: «1. в Гостиной или Столовой комнате выкрасить под паркет пол, и переделать за ветхостью голландскую печь; 2. в Учебной комнате, выкрасить под паркет пол или настлать дубовый паркетный; 3. В коридоры – оскоблить перетереть и окрасить стены, равно и пол в оном выкрасить масляною краской; 4. У великого князя Константина Николаевича в передней комнате вместо голландской печи сделать шведскую (пометка карандашом: «Для чего?» – И. З.)». См.: РГИА. Ф. 487. Оп. 21. Д. 318. Л. 2 (Описания архитектором В.В. Кокоревым предполагаемых изменений по Новому дворцу и казенному дому по Малой ул. 1833 г.).


[Закрыть]
Судя по тому, что комнаты братьев были разделены коридором, у каждого из них в распоряжении было по 4 комнаты.

Во-вторых, судя по документу, большая часть помещений дворца была покрыта сосновыми полами, которые, видимо, закрывались коврами по всей площади комнаты. Даже в двух передних комнатах у подъезда императрицы полы были сосновые, которые архитектор предлагал «окрасить… под паркет». Архитектор также спрашивал, «в Передней комнате в Апартамент Императора, вместо соснового пола, не благоугодно ли будет приказать настлать дубовый паркетный», однако это предложение было вычеркнуто карандашом.

В-третьих, в левом флигеле на первом этаже, окнами на двор, располагались комнаты маленьких Николая и Михаила Николаевичей, в том числе две учебные (для мальчиков и девочек) комнаты (№ 50 и 49), где нужно было: «В учебной комнате Их Высочеств на фальшивой печи отдувшую парусину перетянуть и покрыть лаком; В учебной комнате, фальшивую печь покрыть лаком; В почивальне Великого Князя Михаила Николаевича, фальшивую печь покрыть лаком; В передней комнате, пол окрасить под паркет».

Отметим эти примечательные, рисованные на холсте, фальшивые печи, очень напоминающие рисованный очаг в каморке папы Карло. Объяснить их существование можно только устойчивой «традицией прежних лет», когда старые интерьерные решения сохраняли, в том числе, и таким способом. По крайней мере такие прецеденты имелись в истории Зимнего дворца.[139]139
  См.: Зимин И.В. Зимний дворец. Люди и стены. История императорской резиденции. 1762–1917. М., 2012.


[Закрыть]

На втором этаже левого флигеля располагались девичьи комнаты. В их общей Столовой архитектор также предлагал сосновый дощатый «пол окрасить под паркет». Далее упоминаются две комнаты воспитательницы великих княжон Барановой,[140]140
  «В 2-х комнатах г-жи Барановой окрасить перегородки масляною белильною краской за один раз». Баранова Юлия Федоровна (урожд. Доротея Елена Юлиана Адлерберг, 1789–1864) – графиня (1846), статс-дама, гофмей-стерина, воспитательница дочерей Николай I, близкий друг императорской семьи, сестра министра Императорского двора графа В.Ф. Адлерберга.


[Закрыть]
несколько фрейлинских[141]141
  «Во фрейлинских комнатах окрасить 11 дверей масляной белильной краской за один раз и в передней комнате сделать новую столярную перегородку».


[Закрыть]
и камер-юнгферских[142]142
  «В камер-юнгферских комнатах окрасить 8 дверей, 1 перегородку… и исправить камин».


[Закрыть]
комнат. На втором этаже жили семейный доктор императорской четы В.П. Крейтон[143]143
  «У г. Крейтона в передней комнате вместо ветхого камина сделать шведскую печь и пол окрасить масленою краскою». Крейтон Василий Петрович (Арчибальд-Вильям, 1791–1864) – лейб-медик Высочайшего двора.


[Закрыть]
и генерал А.А. Кавелин[144]144
  «В Столовой комнате генерала Кавелина окрасить пол масляной краской». Кавелин Александр Александрович (1793–1850) – генерал, директор Пажеского корпуса, в 1842–1846 гг. – санкт-петербургский военный губернатор. 5 мая 1834 г. был назначен «стоять» при наследнике престола – будущем императоре Александре II. В 1837 г. сопровождал наследника в путешествии по России; в 1838–1839 гг. – в путешествии по Пруссии, Швеции, Дании, Германии, Австрии, Италии, Голландии и Англии; в 1840-м – в путешествии по Пруссии и Саксонии. Во время путешествия по Европе в 1838 г. А.А. Кавелин уговорил цесаревича остановиться в Дармштадте, где тот нашел себе жену.


[Закрыть]
.


Ю.Ф. Баранова. Худ. В.И. Гау. 1837 г.


За многие годы жизни семьи Николая I в Александровском дворце его комнаты и залы постепенно наполнились вещами, лично купленными или заказанными Николаем Павловичем и Александрой Федоровной, либо им подаренными. В частности, в марте 1833 г. на половине императора появились две этрусские вазы, купленные у скульптора Терциани. Принимал император и частные подарки.

Некая г-жа Есипова поднесла императору ковер. В августе 1833 г. старшая сестра императора великая княгиня Мария Павловна прислала брату для Большого кабинета в Александровском дворце «стол круглый из серого дерева». Тогда же министр Императорского двора князь П.М. Волконский подарил императрице Александре Федоровне «столик маленький и туалетное зеркало из белого дерева с рисованными цветами». Так, постепенно, Александровский дворец превращался из холодной официальной резиденции в теплый семейный дом, заполненный множеством вещей, имевших свою историю.

Любопытно, что в реестре упоминаются и вещи, которые закупались для слуг: в ноябре 1833 г. у мебельного мастера Бабкова купили «в подвалы Нового дворца для камердинеров комоды, 12 кроватей, столы, стулья, ширмы и 8 туалетов с зеркалами».

Осенью 1833 г. придворный часовой мастер англичанин В.Р. Гейнам привез в Александровский дворец двое столовых часов. Одни поставили в комнатах великого князя Константина Николаевича в правом флигеле, другие отправили в комнаты, занимаемые лейб-медиком В.П. Крейтоном. В декабре часовой мастер В.Р. Гейнам вновь доставил во дворец «часы столовые в футляре красного дерева», поставленные «в кумпольной» зале (то есть в Полукруглом зале). Одновременно с часовщиком мебельный мастер Андрей Тур привез во дворец этажерку орехового дерева, понадобившуюся Николаю I для его Кабинета.

Осень 1833 г. семья провела в Александровском дворце. Д. Фикельмон записала в дневнике 20 сентября 1833 г.: «Мы собрались у императрицы вечером, и едва она успела сообщить нам, что Император выехал из Модлина 13-го и будет здесь не ранее, чем послезавтра, т. е. 18-го, как вдруг в дверь салона кто-то постучал. При повторном стуке Императрица громко вскрикнула и бросилась, следуемая детьми, к дверям, которые тут же распахнулись, и пред ней предстал Император! Эта театральность его неожиданного появления была поистине трогательной. Через полчаса вся семья вернулась к нам, и я еще никогда не видела Императора более красивым, Императрица же буквально светилась от счастья… На следующий день его возвращения в Царское Селе сначала была отслужена обедня, за ней последовал торжественный обед, а вечером бал…».[145]145
  Фикельмон Д. Дневник 1829–1837. С. 291–292.


[Закрыть]

В марте 1834 г. вновь понадобились услуги мебельного мастера Г. Гамбса, когда им были поставлены в комнаты маленького великого князя Николая Николаевича «стол низенький, три креслы детские, обитые зеленым сафьяном» и три стульчика. На половине Николая I появился мраморный бюст работы скульптора Б.И. Орловского, «изображающий Венеру». В мае у мебельного мастера Бабкова для комнат наследника купили письменный стол красного дерева. В июне у беседки в собственном садике Александровского дворца появились две вазы белого мрамора с тумбами серого мрамора. В августе в Александровский дворец с Императорского Стеклянного завода доставили несколько зеркал. Одно установили в парадной почивальне императорской четы, другое – в Уборной Николая I, третье – в большом Кабинете Александры Федоровны.

Постепенно детство старших детей Николая I подходило к концу, тем более что в то время 16-17-летние девочки считались вполне созревшими для брака. Первым звонком завершения детства для цесаревича стала смерть его воспитателя К. Мердера, умершего в Риме в марте 1834 г. От наследника эту весть поначалу скрыли, поскольку ему предстояло в апреле принять присягу в Зимнем дворце. Николай Павлович сообщил сыну о смерти его воспитателя только в мае, после переезда семьи в Александровский дворец.

Один из наставников цесаревича вспоминал, как в Александровском дворце к нему в комнату (которую занимал ранее К. Мердер) вбежал наследник «в сильном расстройстве, в слезах, бросается он на колени перед диваном. В первый момент я как бы не вдруг понял причину его внезапного отчаяния, но мне не нужно было долго догадываться о причине, – рыдания Великого Князя объяснили мне оную, и вместо утешения, я смешал слезы мои с его слезами. Дав время облегчить слезами столь сильный порыв сердечной скорби, я поднял Великого Князя. Обнимая меня, он сказал: “Не понимаю, как вы могли скрывать от меня свои чувства и как я не мог догадаться об ожидавшей меня горести? Боже мой! Я все надеялся, что скоро увижу бесценного Карла Карловича!” Слезы и рыдания прерывали несколько раз слова его. Объяснив волю Государя Императора, чтобы удалить от него всякое подозрение о сем горестном для всех нас событии и собственно мне данное его величеством приказание: скрывать скорбь свою, я не мог не сказать, что эта скорбь была тем тяжелее для моего сердца и мучительнее, что не могла быть никем разделена. После некоторого размышления Великий Князь присовокупил: “Как хорошо, однако же, сделали, что не сказали мне… перед присягой моей…” Сегодня (три дня спустя) Его Величество изволил расспрашивать меня о Великом Князе, и когда я сообщил описанные мною выражения чувств скорби его, которая до сих пор ясно обнаруживается и на лице его, и в его действиях, равно и то, что он часто и долго стоит, погрузясь в размышления перед портретом незабвенного Карла Карловича, Его Величество изволил сказать мне: “Я весьма этим доволен; таковые чувства его мне весьма приятны; надобно, чтоб он чувствовал свою потерю”».


Д.Х. фон Ливен. 1814 г.


К.К. Мердер на протяжении всей своей службы (12 июня 1824 г. – 24 марта 1834 г.) тщательно отслеживал особенности характера цесаревича, стараясь развивать те из них, которые могли бы пригодиться Александру Николаевичу в роли самодержавного владыки. Надо заметить, что Александр II сохранил о своем воспитателе самую благодарную память, приказав поставить портретный бюст К.К. Мердера на Детском острове Александровского парка Царского Села. Там же был поставлен и бюст В.А. Жуковского.

Осенью 1834 г. императрица Александра Федоровна со старшей дочерью Марией отправились в Берлин. Все остальные дети остались в Александровском дворце, где «были поручены в Царском Селе попечению нашего дорогого князя Александра Голицына и княгини Ливен, супруги бывшего посла при английском Дворе. Последняя должна была стать во главе салона Саши и отшлифовать его речь, а также манеры. Это на первых порах ей совершенно не удавалось. Она говорила только о политике, от которой благодаря нашему воспитанию мы были очень далеки. Когда мы приходили к чаю, некоторые старые господа, сидевшие вокруг княгини, говорили о Талейране, Веллингтоне, о революционном движении на Балканах, о Марии да Глориа и других вещах, которыми были в то время полны газеты, и все это отдавалось пустым звуком в наших ушах. Как только чай бывал кончен, Саша отодвигал свой стул и стремительно бежал к столу молодежи, предоставляя всех Тори, Мигуэлистов и Карлистов их судьбе, в то время как он сам с упоением отдавался игре в “Трубочиста” и смеху, становившемуся тем заразительнее, чем больше мы боялись гнева княгини. Будучи умной женщиной, она вскоре переменила свой метод и стала устраивать для Саши танцевальные вечера в Александровском дворце, в то время как ее политические партнеры получали приглашения к ней уже частным образом».


Графиня фон Ливен и князь Козловский. Карикатура Дж. Крукшенка


Во второй половине октября 1834 г. Николай I, совершавший путешествие по России, вызвал цесаревича в Москву, куда он прибыл в сопровождении попечителя, князя Ливена, но пробыл там всего два дня и затем возвратился в Александровский дворец, а оттуда 27 октября, вместе с отцом, выехал в Берлин, где находилась императрица Александра Федоровна.

Упомянем, что тогда, в декабре 1834 г., в Царском Селе начал службу корнет лейб-гвардии Гусарского полка М.Ю. Лермонтов.

В январе 1835 г. по высочайшему повелению в Александровский дворец из Германии доставили две вазы с гирляндами голубого фарфора. В феврале у мебельного мастера Бабкова купили «ко вновь устроенному мраморному камину в ванной комнате» императрицы Александры Федоровны станок для каминного прибора красного дерева и прибор к нему (щипцы, лопатка, шевелка, щетки и меха), а также ящик для дров и каминный экран. В марте в Угловом кабинете императрицы Александры Федоровны расстелили «ковер большой». В мае в комнатах императрицы установили «стол алебастровый круглый с пьедесталом», в июне – вазу яшмовую черную золоченую.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации