Текст книги "Ловцы пыли"

Глава 9. Любовь и страдания Кристины

Машина в самом деле была Костина. За стеклом мигал красный индикатор охранной сигнализации. Кристина покрутилась около автомобиля. Появилась мысль, что они с Костей разминулись, и девушка ринулась в подъезд, вслушиваясь в звук движущегося лифта. На площадке было пусто. Костя спустился на лифте! Она хотела было опять броситься вниз, но повернула в квартиру. Глупо бегать друг за дружкой, как в мультике: за гномом дом, за домом гном. Есть телефон.

Она нажала на кнопку вызова. Гудки шли вдаль, пока бесстрастный голос не констатировал: «Абонент не может ответить, позвоните, пожалуйста, позже».

Кристина смотрела в окно на серебристый «форд». Она не будет ни в чем подозревать Костю. Если он куда-то ушел, значит, так надо. Но сердце ныло от дурного предчувствия.

Не так лихорадочно, как в первый раз, она сунула ноги в босоножки, бросила в сумку телефон. Глаза равнодушно глянули в зеркало. В подъезде показалось холодно, но возвращаться не хотелось. Дверь за спиной со щелканьем затворилась. Лифт шумно двинулся вниз.

Во дворе Кристина села на полукруглую скамеечку недалеко от «форда». Если Костя приехал, значит, должен быть где-то рядом. Девушку знобило от вечерней прохлады. Ей не хотелось думать, что это нервная дрожь.

Стемнело, когда около Костиной машины неожиданно появились двое мужчин. Один был невысокий, поджарый, сутуловатый, с неправильным профилем: у него выступала вперед нижняя челюсть. Его друг, или напарник, был кругловатым здоровяком с коротко остриженными волосами. Мужчины тихо говорили о машине. Здоровяк нажал на кнопку сигнализации, и «форд» мигнул фонарями.

Получалось, что Костя отдал им ключи от автомобиля. Это его друзья. Кристина вздохнула с облегчением. Все нормально.

Она подошла к мужчинам и нетерпеливо спросила:

– А где Костя?

– Какой Костя? – с недоумением воззрился на нее сутулый мужчина, и Кристина отметила, какой у него неприятный взгляд исподлобья.

– Шла бы ты отсюда, – посоветовал круглый здоровяк.

– То есть как «какой»? – не унялась Кристина. – Хозяин автомобиля Костя Осокин.

– А, Костя!.. хозяин… – протянул здоровяк. – Так бы и сказала, что Костя… Домой ушел… А нас попросил машину сделать…

Девушка непонимающе хлопнула красивыми ресницами:

– Домой? Он живет в другом районе…

Холод опасности разом поднялся по телу к голове, шевельнув волосы. Кристина проговорила:

– Я пошла… привет Косте…

– Ты куда? – заволновался сутулый. – Он придет! Ты сказала: Костя? Вон он… в машине…

Но Кристина заспешила прочь и скорее почувствовала, чем услышала движение сзади. Кто-то цепко схватил ее за локоть и задышал в ухо:

– Куда же ты, куколка? Спрашиваешь Костю, а сама от него бежишь… Говорят тебе, он в машине…

Ее потащили назад. Стало ясно, что если ее запихнут в машину, она пропадет. Глаза остановились на ногах мужчины: голые ступни были обуты в легкие сандалии. Не раздумывая, девушка со всей силы опустила острый четырнадцатисантиметровый каблук-шпильку, попав прямо между мягкими ремешками обуви, и тут же убрала ногу, оставив воткнувшуюся между хрящами туфлю. Здоровяк не то взвыл, не то запел, ругаясь. Спина согнулась, круглые руки ухватились за пострадавшую ногу, и он волчком запрыгал на месте. Его напарник с шипением подскочил к Кристине:

– Ах ты поганка вшивая, выдра крашеная…

Девушка мигом скинула вторую туфельку и, схватив ее, с размаху ударила каблуком в мерзкое лицо.

Она не бежала – летела – босиком, кривясь и мучительно страдая от попадающих под ступни камешков. В одной руке у нее была туфелька, в другой – сумка. Чтобы запутать преследователей, она помчалась не к своему подъезду, хотя это было ближе, а к соседнему дому. Под козырьком подъезда не было лампы, она дернула металлическую дверь, а потом с размаху стукнула по металлу туфелькой, надеясь, что преследователи примут этот звук за шум хлопнувшей двери, а сама нырнула в щель между стеной и широкой опорой, поддерживающей козырек над входной площадкой. Неслышно опустилась на корточки, спиной ощущая шероховатость прохладного бетона, и сползла с площадки в раскинувшиеся у подъезда густые кусты. Возмущенно мяукнула кошка, вылезшая из подвального оконца.

Сначала на крыльцо взбежал сутулый. Он тупо дергал за ручку, но из-за кодового замка дверь только стукалась, но не открывалась. Потом до подъезда дохромал его напарник.

– Коза вонючая! – рычал сутулый. – Я ей глаза этим каблуком выбью! Я эту дуру изуродую, а потом закопаю!

– Ладно, хорош, Сутяга, – вздохнул кругляш. – Пойдем, надо с машиной закончить.

– Не, сначала эту крысу надо выгрести…

– Лучше побыстрее «форда» отогнать в другое место… – рассудительно сказал кругляш. – Надо было сразу поставить его в гараж и там разобрать…

– Ну, Толстый! Легко сказать! Но там же стоит машина! Надо было срочняком искать в аренду другой гараж.

– Ладно, некогда трендеть. Она мне ногу изувечила, надо в травмпункт. Я почему-то думаю, что эта гадюка живет не здесь, а в том доме, рядом с которым мы поставили «форда». Мы найдем эту крысу крашеную…

– Как? Как!? Если мы уйдем, она смоется! – заверещал Сутяга.

– Элементарно, Ватсон… У нас есть ее туфелька, у моего соседа имеется классная овчарка. Собака в два счета найдет хозяйку этой вшивой обуви. Кто придумал такие каблуки? По голове бы ими постучать этому дизайнеру хренову.

Кристина боялась пошевелиться. Когда мужчины ушли, она еще долго сидела, не двигаясь, у нее затекли ноги и заболела спина. Наконец она едва не ползком выбралась из кустов. Платье было изодрано. Девушка не удивилась тому, что ее руки продолжали сжимать туфельку и сумку.

Ее ничто не могло удивить, потому что ею владела одна мысль, страшная своей очевидностью: с Костей Осокиным, с ее ненаглядным, лучшим на свете парнем, произошло несчастье…

* * *

Ночная тьма со старческой скрупулезностью затыкала дыры в электрическом платье города, боязливо обходя сияющие фонари. Она уютно устроилась рядом с ощетинившейся огнями дорогой, по которой проскакивали суетливые машины, и прикрыла задремавшее здание торгового комплекса, опоясанное лентами огромных окон. Только на макушке здания аккуратной прорехой светились большие электронные часы и пульсировала вывеска «Локомотив».

Справа от торгового комплекса, опушенная огнями, сияла привокзальная площадь. А слева, на пустой автопарковке, предназначенной для персонала и покупателей, растеклась мягкая тьма. После девяти часов вечера автопарковка закрывалась, как и весь торговый комплекс.

Молодой охранник, приоткрыв окно, закурил сигарету и со вкусом затянулся. Площадка с этой стороны торгового комплекса казалась мертвой. Круглый фонарь на широкой бетонной тумбе изливал желтый свет на боковой стеклянный вход в здание. Над ним висела вывеска, на которой красовался футбольный мяч и надпись «Счастливое пари».

– Интересно, неужели у них кто-то выигрывает? – спросил он своего напарника, уткнувшегося в телевизор.

– Леха, ты о чем? О букмекерской конторе? Конечно, выигрывают! Тут надо хорошо в спорте разбираться… Интересно, как прошел у них первый день? Я думал, они в срок не откроются.

– А они взяли и открылись, только вот закрываться, похоже, не собираются, – проговорил Леха, наблюдая, как из стеклянных дверей вышел мужчина. – Ну и шкаф! Бугай! – невольно прокомментировал он. – Они так и будут работать?

– Как?

– Не как все… Все до девяти, а они до… до скольких?

– До последнего клиента, говорят…

– А как охрана?

– Их охрана – тревожная кнопка да мы…

– Только толку от нас никакого. Что мы можем отсюда сделать?

– Это твоя проблема?

– Не-а… Просто интересно…

Снизу донесся вой собаки, а затем короткое гавканье.

– Кто это там расшумелся?.. Или это пришлый пес?

Собака взвизгнула. Охранник высунулся в окно. Никого.

Здесь, около вокзала, бродили как бездомные собаки, так и бездомные люди. Четыре пса были «своими», а вот людей старались прогонять.

В десяти минутах ходьбы от «Локомотива» ровными струнами проходил первый железнодорожный путь, по которому шумно приближался поезд, сверля широким глазом темноту… И все же лежащий на сверкнувших рельсах человек остался незамеченным.

* * *

Со шваброй наперевес Кристина шла мыть нижнюю лестничную площадку.

Ведро, наполненное почти доверху, оттягивало руку, вода, противно пахнущая хлоркой, выплескивалась, обутые в тесные мамины кроссовки ноги скользили, попадая в лужицы.

Вскоре пол в подъезде от входа до самой двери в квартиру сиял чистотой и пах, как санузел в больнице. Так же был вылизан лифт.

Мысль о собаке уже не казалась такой катастрофичной: не учует ищейка Кристину.

Родители Кристины перебрались на майские праздники на дачу. Сначала счастье на несколько дней оказаться свободной от родительского контроля кружило девушке голову. Но последние часы все изменили: Кристина не знала, радоваться ей, что родители не дома, а значит, в безопасности, или переживать, что их нет рядом и они не помогут.

Свое знакомство с Костей Осокиным девушка считала мистическим. В любом случае, оно было невероятным.

В то время она была болезненно влюблена в знакомого спортсмена по имени Петр. Их отношения ее измучили. Петр периодически куда-то пропадал, а Кристина страдала, ревнуя его до ненависти. Он появлялся, и на короткое время в ее душе воцарялось счастье до следующего его исчезновения. Чем могла закончиться их последняя ссора? Кристина была уверена, что умерла бы, если б не Костя.

Накануне Петр ей позвонил и сказал: «Собирайся, Барби, я еду за тобой. У друга день рождения. Все ждут нас». Петр звал ее Барби. Кристина лихорадочно собралась на торжество и прождала весь вечер, а потом всю ночь. Петр не приехал и не звонил. Сама она позвонила раз сто, но «абонент был недоступен». Утром Петр сразу отозвался на звонок.

– Приветик, Барби! – весело отозвался он. – Как дела? Хорошо? У меня как? Тоже неплохо.

Он даже не пытался объяснить, что произошло, почему не появился. Тогда она, измученная ожиданием, страхами, подозрениями, сказала ему, чтобы он катился к черту, потому что ни видеть, ни слышать, ни знать его она не желает.

Днем Кристина случайно подошла к окну. Внизу, на полукруглой лавочке, около детской песочницы, сидел Петр, рядом с ним – худенькая блондинка с распущенными волосами. Они целовались на глазах у всего света. Боль от увиденного была нестерпимой. На подоконнике зазвонил пузатый телефон, Кристина машинально прижала трубку к уху. Не слушая говорившего, она повторяла:

– Да… Да… Да.

Рука аккуратно положила трубку, звонок повторился.

– Вы ошиблись… – механически сказала она.

Ее глаза не отрывались от пары на лавочке, звуки поцелуев летали по комнате, шелестели в ушах, кружили в голове. Кристина решала, прыгнуть ей вниз или выпить разом все таблетки, чтобы не было так больно?

А телефон все звонил, она отвечала: «Вы ошиблись» и клала телефонную трубку на рычажок.

Губы Петра скользили по щеке незнакомой девушки, сильные руки перебирали длинные волосы. Иногда его взгляд поднимался на окна Кристины, заставляя вздрагивать.

Раздался очередной звонок. Кристина сняла трубку, но звонок продолжал долбить в уши. И до девушки дошло, что кто-то звонит в дверь, наверняка родители. Она, как во сне, вышла в прихожую и, не спрашивая, открыла.

На площадке стоял незнакомый светловолосый парень. Девушка равнодушно отметила про себя, что он симпатичен и модно одет. Поодаль облокотился на перила лестницы другой молодой человек, который нервно сказал:

– Костяня, она жива. Чего тебе втемяшилось? Пошли отсюда!

А светловолосый Костяня, внимательно посмотрев на Кристину, проговорил:

– Помоги, а? Я ногу сломал… Оступился. Больно очень. Мне бы врача вызвать. И таблетку обезболивающую.

– Что? – непонимающе уставилась на него Кристина.

– Мне соседи ваши нужны, а их нет. Подождать можно? – Он двинулся прямо на Кристину.

Она испуганно отскочила:

– Кто вы? Что надо?

– Подождать соседей можно? – громко, как у глухой, спросил парень.

– Я милицию вызову, – прошептала Кристина, и ее глаза наполнились слезами.

– Вызывайте, – кивнул Костяня, нога его встала в дверной проем, рука протянула мобильный телефон: – А мы здесь, на лестничной площадке, подождем… Только, если мне мама позвонит, не отвечайте, а то она подумает, что вы моя невеста… вас как звать?

– Кристина, – по щекам поползли слезы.

Словно ничего не замечая, юноша проговорил:

– Мое имя – Костя, – он повернулся к другу. – А это Слава, от слова «славный». Слава Олин. Мы работаем в праздничном агентстве… А вы?

– Я учусь… – Кристина судорожно всхлипнула, – в университете.

Может, и не видно, подумала Кристина, что она плачет, как маленькая. Ведь парень, стоящий напротив, совершенно спокоен. Щеки девушки вспухли краснотой и от слез, и от стыда. Если б этот нахальный человек ушел, она бы опустилась на пол и нарыдалась до опустошения. А так ей приходилось стоять прямо, держась за дверь.

Незнакомец продолжал интересоваться:

– В университете? На каком факультете?

Как избавиться от этого назойливого типа? Кристина шмыгнула носом. Стыдно-то как! И даже лицо рукой не прикрыть, а то он точно слезы заметит.

И она ответила, хлюпнув носом:

– На факультете иностранных языков. Специализация «Английский»…

– Слушай, нам как раз нужен переводчик, – радостно улыбнулся парень, – а мне необходим частный преподаватель. Я с английским временами не дружу… Может, погуляем? Бог с ними, с соседями… Ты собирайся, мы подождем. Да, Слава?

– Конечно, подождем! – согласился Слава, с любопытством наблюдавший за беседой. – На улице клево! Чего дома сидеть?

И Кристине неудержимо захотелось убежать из дома.

Когда они втроем вышли из подъезда, Кристина не взглянула в сторону Петра, который потом с полгода ей отчаянно названивал, но с того дня для нее существовал только Костя.

Позже она узнала, что Костя в тот день ошибся номером, но голос Кристины и ее ответ невпопад насторожили его. Костя потом так и сказал Кристине:

– Я понял: на другом конце связи беда.

Он перезвонил. Набирал номер и искал по компьютерной телефонной базе координаты, а потом вместе с приятелем поехал по найденному адресу.

И вот вернулся тот день, поменяв их ролями: сейчас Кристина ищет Костю.

Она закрыла на все замки входную дверь, задернула плотные шторы и только потом включила свет. Внимательно осмотрев ноги, смазала йодом ссадины, и ноги стали уродливо пятнистыми. Телефон молчал, и тогда девушка набрала номер телефона Славы.

– Слава, привет, Костя не рядом? – рвущимся от беспокойства и страха голосом спросила она.

– Нет, я думал, он с тобой.

Кристина продолжила методично обзванивать общих знакомых, пытаясь нащупать хоть какой-то след пропавшего любимого, а сердце понимало, что все напрасно.

Глава 10. Кассир Наташа Коробова

Наташа Коробова в свои двадцать два года почти не пользовалась косметикой. Тонкий пробор четко делил темные гладкие волосы, схваченные сзади деревянным зажимом. Неброская, но аккуратная одежда соответствовала самым скромным представлениям об офисной моде. Людям нравилось с ней общаться: большие улыбчивые глаза девушки согревали собеседника.

Наташу устраивали условия работы в букмекерской конторе, особенно график. До начала смены девушка успевала сходить в магазин, приготовить еду и покормить больную мать. Ухаживать за лежачей больной – тяжелый труд, но девушка боялась, что однажды ее мать устанет бороться с болезнью и уйдет от нее. Отца Наташа не знала: он погиб в автомобильной аварии еще до ее рождения.

Девушка спешила на работу в новое место – в пункт приема ставок, который открылся два дня назад. Раньше приходилось ездить на маршрутном такси в центр города, а до новой конторы можно ходить пешком.

В помещении еще не выветрился запах краски. Наташа щелкнула кнопкой выключателя, и контору залил мягкий свет. Девушка вошла в комнату кассиров. Заработала компьютерная техника, телевизоры, ресиверы. Открыв сейф, она пересчитала деньги. Сумма соответствовала отчету.

Связь между филиалами и головной организацией осуществлялась через Интернет, поэтому в начале смены кассиры проверяли электронную почту. Затем ждали ведомости: в одной был список выигранных карточек, в другой – проигранных, а третья ведомость содержала карточки с еще не рассчитанными ставками. Почти одновременно с ведомостями приходила «линия» – свежий список соревнований с котировками.

Новых распоряжений из московского офиса в электронном ящике не было, и Наташа пробежала глазами по заголовкам новостей на почтовом сайте. Верхний гласил: «Поезд переехал человека!» Девушка не удержалась и прочитала статью, несмотря на запрет «гулять» по Интернету.

Из сообщения следовало, что в ночь со второго на третье мая в районе вокзала на железнодорожных путях обнаружен обезглавленный труп молодого человека, судя по одежде и отсутствию документов, бомжа. Получалось, что где-то рядом с их конторой погиб человек. Минут десять – двадцать ходьбы? Наташа поежилась. Вдруг его толкнули на рельсы? Вот она, Наташа, сидит одна, защита – тревожная кнопка. Но разве это спасет, если придет какой-нибудь сумасшедший? Приходил же к ним очень приятный с виду игрок, который оказался убийцей-рецидивистом! А ей еще казалось, что ему дали обидное прозвище – Удав. Зато он ее называл ласково Наталинкой.

Хлопнула дверь, и девушка вздрогнула. Но вошел постоянный посетитель, клиент Николай Иванович, профессор математики. Наташу уже не изумляла пестрота приходящей в букмекерскую контору публики. Среди завсегдатаев были спортсмены, студенты, преподаватели, врачи, работники милиции, безработные. Все были на «ты» и общались как друзья.

– Добрый день, Наташа! Так вы работаете теперь здесь, на вокзале? – заговорил Николай Иванович.

– Здравствуйте! – Глаза девушки посветлели. – Скорее, около вокзала.

Наташа была студенткой-заочницей, и Николай Иванович помогал ей с контрольными работами.

– Как вы любите точность! Как математик. Даже в выражениях.

– Это недостаток? – улыбнулась Наташа.

– Это ваше достоинство, и одно из многих. Посмотрите, сыграл мой экспресс?

Наташа открыла электронную папку с результатами прошедших соревнований:

– Джокович… Шарапова… По результатам, ставка сыграла, – Наташа нашла в тонкой пачке принятых ставок вторую половинку карточки профессора. – Но ведомости пока нет. Подождем?

– Конечно, и линию заодно. А ведь я хотел поставить на Джоковича «меньше», Миша ошибся и пробил «больше», я спорить не стал, подумал – судьба.

– Бывает, – улыбнулась Наташа.

У нее тоже случались ошибки при приеме ставок, кто-то из игроков спорил, требуя поменять карточку, кто-то нет.

– «Линии» нет, может, в «лайве» что-то идет? – Николай Иванович повернулся к монитору для игроков, где на черном поле менялись белые цифры коэффициентов. – Наташа, весь выигрыш поставьте на победу «Зенита».

Наташа вбила в электронное окошко сумму, нажала на кнопку «enter», и из принтера выползла двойная карточка, где половинки были идентичны. Поставила посередине штамп конторы, аккуратно разорвала карточку пополам, расписалась на обеих частях. Одну положила справа от монитора, вторую с пришпиленным чеком в пятьсот рублей отдала клиенту. Если ставка выиграет, с этой половинкой он придет за деньгами.

– А включите-ка мне трансляцию волейбола… – и Николай Иванович устроился смотреть матч.

Наташа распечатала результаты предыдущих соревнований и приколола листы на длинный стенд, оставив место для «линии». Потом получила ведомости на выплату. Да, «экспресс» Николая Ивановича прошел, она не зря приняла ставку за выигранные деньги. Всего на выплату пять карточек. Что значит новая контора: не работа, а отдых! На первой точке приходят ведомости на выплату в сто карточек и больше.

Наташа привычно рассортировала карточки: с проигранными ставками, с выигранными и с пока не рассчитанными. Всего двадцать штук. Одной не хватает. Пропала карточка со ставкой в семьдесят пять рублей с коэффициентом «два», выплатить положено сто пятьдесят рублей. Деньги небольшие, если выигравший человек придет, она выплатит, но куда же Миша ее задевал?

Карточки считались финансовым документом, их сортировали, упаковывали в пачки и подписывали на случай проверок. Отдельно хранили те, по которым были сделаны выплаты.

Наташа внимательно оглядела стол – карточки не было. Под принтером, под кассовым аппаратом, за монитором – тоже. Наташа опустилась на колени и заглянула под стол – и там нет. Она вздохнула. Может, Миша ее в корзину засунул? Около корзины валялась мятая бумажка. Девушка развернула ее. VIP-ставка на сумму в семьдесят пять тысяч рублей, коэффициент десять. Ставка была сделана первого мая, именно по этому адресу. Если она сыграла, выигрыш должен был составить семьсот пятьдесят тысяч рублей. Можно комнату купить или хорошую машину. Наташа еще раз оглядела измятый листок. Интересно, в верхнем правом углу след от скобы, значит, был прикреплен чек.

– Наташа, привет! Теперь ты здесь, не в центре? Линия пришла? – К окошечку прижался худощавый Антон, студент университета.

– Антоша, здравствуй! Линия?.. – девушка взглянула на время. – Да, линия должна уже быть…

Файл с новой линией уже лежал в электронной папке на FTP. Наташа торопливо положила странную карточку в боковой кармашек юбки, чтобы позже разобраться, и занялась распечатыванием линии.

– Антон, пожалуйста, прикрепи «линию» на стенд, – и она передала юноше теплые от принтера листы и коробочку с яркими кнопками.

– А вчерашние листы выбросить?

– Нет, передай их мне, пригодятся…

Звонко простучали каблуки, и Наташа отвела глаза от Антона.

– Добрый день, Ольга Николаевна! – почти одновременно с мужчинами поприветствовала она свою начальницу.

– Добрый! – кивнула Ольга.

Наташа вскочила с кресла, щелкнула замком и отворила перед ней дверь.

– Ну, Наташа, как вам здесь нравится? – спросила Ольга.

«А вчера в это время было пусто, – подумала тем временем она. – Хорошее место я выбрала для конторы, чтобы его раскрутить, много времени не понадобится».

– Классно, – искренне отозвалась Наташа. – Просторно.

– Сколько сегодня на выплату?

– Немного, – девушка протянула ведомость.

Она хотела рассказать о запропастившейся карточке в семьдесят пять рублей и о ставке в семьдесят пять тысяч, но решила сначала позвонить Мише. Нельзя подставлять друг друга, и она, Наташа, порой ошибается. К начальнику обращаться можно лишь в крайнем случае. И то пусть свой промах объясняет виноватый.

– Наташа, поставь тотал «меньше», – вмешался в разговор игрок.

– Наталья, принимайте, – приказала Ольга Николаевна, взяла протокол работы кассира и удивилась: Миша работал до часу ночи. Значит, клиенты были. Но после одиннадцати часов было только две ставки по двести рублей. Все равно Миша был прав, продолжая работать: клиенты должны знать, что контора открыта до последнего посетителя.

Отложив в сторону бумаги, Ольга Николаевна сказала Наташе:

– Ладно, я пойду. Я тут с собакой подружилась. Чудная такая, черная. Бомжем зовут… Видела?

Наташа помотала головой.

– Вот и я не видела. А я кусок курицы из дома захватила специально для пса.

* * *

Ольга Николаевна вышла из конторы и огляделась. На солнце грелось три собаки, но Бомжа среди них не было. Женщина пошла было к псам, но те вскочили и затрусили на звук поезда. Где же искать Бомжа? Навряд ли он убежал через шумный проспект. И Ольга Николаевна отправилась вдоль торгового комплекса, высматривая полюбившегося ей ласкового пса.

Перпендикулярно «Локомотиву» цепью шли одноэтажные дома с крепкими металлическими дверями и облупившейся кое-где штукатуркой. Дома были связаны между собой арками с решетчатыми воротами. Между двумя ближайшими к «Локомотиву» домами створки ворот были погнуты, Ольга Николаевна легко прошла через образовавшийся проем и оказалась на перроне. Она бросила взгляд на фасады домов. На всех были одинаково узкие и высокие окна со строгими наличниками, которые, казалось, поднимались из земли. Навскидку зданиям было не менее ста лет. Пыль времен потихоньку погребала их под собой. Дома скучно смотрели на людскую суету.

Ольга Николаевна окинула взглядом перрон. Собаки нигде не было видно. Ольга посмотрела вдаль. Словно гигантский музыкальный инструмент лежал перед ее глазами. Струнами тянулись строгие рельсы. Она попыталась посчитать, сколько железнодорожных путей проходит через железнодорожную станцию, но подошедший на первый путь поезд заслонил обзор.

– Вот здесь его и переехало, – услышала Ольга Николаевна женский голос и вздрогнула.

Полная, с крашенными перекисью волосами и одутловатым лицом женщина показывала пальцем под стоящий вагон. У ее собеседницы ярким облаком стояли рыжие кудри, а глаза насмешливо щурились. Обе женщины были одеты в форму железнодорожниц.

– Собака погибла? – бесцеремонно вмешалась в разговор Ольга.

– Да если б собака, не жалко было б, – выразительно махнула рукой крашеная блондинка, а рыжая собеседница предупреждающе толкнула ее в бок, но толстухе не терпелось поделиться необычной новостью, и она, отмахнувшись, принялась объяснять Ольге: – Молодой парень погиб. Бомж. Ему голову отрезало вот здесь, на этом самом месте, – она вновь ткнула пальцем под стоящий вагон. – Может, еще кровь видна… Вот поезд отойдет, посмотрите. Но крови мало было… Свинью режешь – вон ее сколько! А здесь немного. Или между шпалами ушла?

– Да что ты ночью там увидела! – поддела ее рыжая.

– Все видела! – важно заявила болтушка. – Все! Молодюсенький такой! Грязный весь… Оно и ясно, если бомж…

– Так бедняга упал на рельсы днем или ночью? – спросила Ольга Николаевна.

– Ночью. Когда поезд отошел, тогда и заметили. Тут же и фонари не горят. Перед самим вокзалом фонарей много, а здесь, в сторонке, всего ничего…

– Ага, а ты, Маруся, такая глазастая, без света все увидела.

– Ох, Наська, ты такая противная, чистая лиса, недаром ведь рыжущая! Я врать, что ли, буду? Милиционеры приехали, фонариками светили.

– И что сказали? – спросила Ольга Николаевна, от представленной картины ей едва не стало дурно.

– А чо они скажут? Они много не говорят. Они много спрашивают. Кто-то видел, как этот парень с платформы спрыгнул. Платформа-то вон какая высокая! Если б я с нее упала, точно бы не выбралась. Мне, поди, по плечо будет.

– И впрямь, как отсюда можно выбраться, если столкнут? – вслух поинтересовалась Ольга, которая тоже не обладала высоким ростом.

– Это надо идти туда, – крашеная толстуха вытянула руку, – от вокзала, до конца платформы. Тут недалеко, но можно не дойти, если поезд прибудет.

– Чего тут сложного? – подала скептический голос рыжая женщина. – Уцепилась, подтянулась… Ну и в безопасности.

– Ага, а этот бедолага, получается, не смог! Самоубийца он, это ясно… Тут один чудак вот из этого дома, – блондинка ткнула пальцем в окно, – доказывал, что парень прыгнул вниз и вылез назад. А кто, спрашивается, на рельсах лежал без головы? А торговка семечками вообще заявила, что видела мужика с двумя головами. Говорит, он стал расстегивать куртку, а у него под головой еще одна! Бабка в обморок свалилась. А бабка – крепкая такая…

– Под курткой была надета футболка с фотографией, – моментально нашла объяснение диковинному явлению Ольга.

– Бабке так и сказали, а она обиделась. Говорит, я, что ли, карточку от человека отличить не могу? Мне прямо-таки милиционеров стало жалко: как тут преступления будешь раскрывать с такими свидетелями? Ведь дело плевое, и то свидетели глупые показания дают. А если что серьезное? Вот я и думаю: если преступления у нас раскрываются, то только благодаря случайности… – и блондинка торжествующе посмотрела на удивленных таким выводом женщин.

Ольга вежливо улыбнулась и сказала «до свидания».

– До свидания, – тепло, как лучшей подруге, кивнула блондинка Маруся, радостная от такого внимания к ее рассказу.

«Болтун – находка для журналиста», – думала Ольга, пустившись в обратный путь. У торца торгового комплекса «Локомотив» стоял Степаныч. Он курил, отсутствующе глядя куда-то вдаль.

– Доброго дня, – тихо поздоровалась Ольга, понимая, что Степаныч ее не заметил. Но ей не терпелось спросить про собаку.

– Доброго! – скупо, без улыбки, поприветствовал женщину Степаныч.

– Я собаку ищу, Бомжа, – объяснила Ольга Николаевна. – Курицы ему принесла…

Вынув изо рта сигарету, мужчина аккуратно плюнул на тлеющую красным точку, чтобы затушить, затем, по-мальчишески прицелившись, щелчком кинул окурок в урну.

– Нету больше Бомжа, – после паузы угрюмо произнес он.

– Кто-то забрал к себе?

– Убили его. Не то отравили, не то задушили. Тут бездомных людей много ходит… Приезжают, уезжают. Может, кто-то из них. Только почему-то пса не съели.

Ольга вздрогнула, а Степаныч потер правой ладонью левую сторону груди.

– Какой смысл был убивать собаку? – задумчиво спросил он. – Я понимаю, с голодухи… А тут? Наверняка это сделал какой-то садист. Я ведь мечтал Бомжа домой взять… Больно умный пес, добрый. Но рабочий график у меня неподходящий, чтобы живность в доме иметь. Верите, нет, сам бы придушил того урода, который пса угробил…

– Что за день такой! – вслух сокрушенно удивилась Ольга Николаевна. – Только что на перроне услышала, что под поездом ночью парень погиб, бездомный. И Бомж наш тоже погиб.

Она вздохнула, а Степаныч махнул рукой и, сгорбившись, пошел вразвалку прочь.

Беспечно сияло майское солнце, по-летнему грея зацветающую землю, но душу женщины охватило ощущение опасности, словно холодная змея вползла на голые ноги.

* * *

Закрыв контору, Наташа созвонилась с охраной. Антон вышел из здания первым и терпеливо ждал ее под фонарем, подняв воротник ветровки. Ночной ветер разносил запахи распустившихся листьев.

– И в какую сторону идем? – спросил юноша Наташу.

– В разные, – ответила девушка. – Не стоит меня провожать, я недалеко живу.

– Тем более мне не в тягость, – решил не сдаваться Антон, – если недалеко. А тебе все равно будет спокойнее.

Наташа не ответила, она подумала о матери: как она там одна, без нее? Сиделка приходит лишь на два часа. Надо хотя бы часа на четыре…

Дружеские отношения между работниками букмекерской конторы и клиентами не поощрялись, хотя в инструкции об этом ничего не говорилось. Бывали случаи, когда девушки-кассиры принимали ставки от симпатичных им игроков в долг, без денег. При проигрыше игроки-должники зачастую пропадали, и девушкам приходилось гасить недостачу. Увольняли таких работниц без жалости.

Наташа, будучи доброй девушкой, относилась к клиентам с симпатией, но в этой симпатии была немалая доля сочувствия. Она могла понять физический риск: поход в тайгу, пересечение океана на папирусной лодке, покорение гор, даже экстремальные виды спорта. Это опасно, но в этом есть смысл – красота и торжество человеческой силы и выносливости. Но ставить кучу денег, а потом бегать по кругу в истерике оттого, что ставка проигрывает, – это нелепо. Наташа мягко, но неизменно отклоняла ухаживания игроков. В ее глазах эти люди были если не больными, то немного странными.