Электронная библиотека » Илья Глазунов » » онлайн чтение - страница 19

Текст книги "Россия распятая"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 17:22


Автор книги: Илья Глазунов


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 19 (всего у книги 105 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Лев Троцкий: «Красная Армия – щит угнетенных и меч восставших!»

Основателем и создателем Красной Армии был Лев Давыдович Троцкий. Но этот, казалось бы, очевидный факт десятилетиями старательно обходили и замалчивали советские историки. Моему поколению вдалбливали в учебниках истории, что создателем Красной Армии был верный продолжатель дела Ленина Сталин.

И потому вновь обращусь к летописцу русской революции Н. Рутычу. В своей книге «КПСС у власти» он пишет:

«Личность Троцкого, как военного вождя партии, во многом предопределила ход событий во время гражданской войны. Ибо Троцкий, в отличие от большинства деятелей партии того времени, с удивительным для профессионального революционера пониманием сущности армии, сразу отказался в военных вопросах от господствовавших тогда в партии и Красной гвардии взглядов.

Красная гвардия не оправдала надежд, возложенных на нее. Троцкий, теснее всего связанный с военными вопросами во время Октябрьского переворота и последующих событий, сразу отметил бессилие Красной гвардии при столкновениях даже с небольшими, но хорошо организованными частями Белой Армии.

…Ко времени решения о создании регулярной Красной Армии налицо были чрезвычайно пестрые по своему составу отряды Красной гвардии, общей численности которых никто не знал, ибо зачастую они распадались после нескольких недель существования или самовольно возвращались с театра военных действий на место своего формирования. Выборность командного состава привела к тому, что во главе более или менее прочных отрядов стояли «батьки» самого различного происхождения.

Характерной чертой как Красной гвардии, так и Красной Армии первых месяцев ее существования был чрезвычайно высокий процент входивших в ее состав интернациональных частей и подразделений. Оказавшиеся на стороне большевиков польские и латышские части в своем большинстве постепенно были втянуты в гражданскую войну и приобрели психологию профессиональных наемных частей, что усиленно поощрялось Троцким, поставившим их в привилегированное положение, как в смысле материального обеспечения (различные льготы. – И Г.), так и жалованья.

У некоторой части личного состава этих частей проявилась тяга, по карьерным соображениям, к вступлению в партию и особенно к поступлению на службу в ЧК. Можно без преувеличения сказать, что латышские части, находившиеся как в Красной Армии, так и в распоряжении ЧК, сделались вскоре типично преторианскими частями особого назначения и были главной военнополицейской опорой нового режима.

Сколько их было?…Самые осторожные подсчеты говорят, что латышей в 1918 году было около 20 000; поляков не меньше 10 000; китайцев – также около 10 000; венгров и немцев, во всяком случае, – несколько тысяч. К этому перечислению надо прибавить еще некоторое количество югославов, чехов, корейцев, финнов. Всего интернационального состава в Красной Армии было в начале около 50 000 человек. И если сравнить эту цифру с количественным составом Белой Армии того же времени, то легко убедиться, что одни только интернациональные части Красной армии количественно значительно превосходили состав Белой армии.

…Судьба этих войск весьма различна. Венгры и немцы большей частью вернулись на родину после революций 1919 года в Венгрии и Германии, где активно участвовали в попытках создания коммунистического режима (в качестве примера достаточно назвать хотя бы Бела Куна, Ракоши, Имре Надя, Ференца Мюнниха, появившихся в Венгрии в 1919 году, Тито и многих других). В отличие от них латыши и поляки в своем большинстве остались в России и до сталинских чисток играли значительную роль не только в армии и ЧК ГПУ НКВД, но и в партийном и государственном аппаратах.

Иначе дело обстояло с китайцами. Потеряв работу и, главное, возможность хороших заработков после Октября, в связи с общим падением промышленного производства и прекращением строительства, они охотно шли в интернациональные части, перенося в Россию давно сложившийся в Китае обычай наемничества, согласно которому военная служба рассматривалась как заработок, получаемый часто не в советских денежных знаках. С переходом Красной Армии на мирное положение ни китайских частей, ни китайских военнослужащих в ней, в отличие от латышей и некоторой части поляков, не осталось. Китайский наемнический элемент после 1922 года был просто выброшен за ненадобностью». (Очевидно, этот «элемент» сыграл свою роль поджигателя «революционного пожара» в Китае.)

«…В основу комплектования армии Троцкий положил всеобщую воинскую повинность, которая и была введена 28 апреля 1918 года вместе со введением военных округов и штатов частей и подразделений. Эту дату с большим основанием можно считать датой создания Красной Армии, чем принятую дату 23 февраля – в память сомнительных успехов Красной гвардии против немцев под Псковом.

Троцкий решительно покончил с остатками «демократизации армии», которую большевики так старательно защищали и проводили в 1917 году. Солдатские советы в частях, выборное командование, все еще процветавшее в Красной гвардии, старательно искоренялись, снова была введена строгая дисциплина и смертная казнь.

Главные трудности встретил Троцкий в вопросе подбора командного состава. Он был едва ли не единственным большевиком, который с самого начала понимал, что строить армию и руководить боевыми действиями большой регулярной армии может лишь обладающий профессиональной подготовкой командный состав.

Таковой имелся в 1918 году только в лице офицерства старой русской армии, в громадном большинстве настроенного антибольшевистски. Естественно, это настроение офицерства было хорошо известно в партии, да и все знали, что российское офицерство дало первые добровольческие кадры как для Народной армии на Волге, так и для Добровольческой армии на Дону. Правда, вначале делались попытки обойтись в Красной Армии с командным составом из членов партии. Эти попытки как в организационном плане, так и в практике командования потерпели полное фиаско. Оказалось необходимым призвать офицеров старой армии в качестве «военных сначала полудобровольно, путем прельщения военной карьерой, но вскоре и насильно, специалистов», путем всеобщей мобилизации.

…Был решен и важнейший вопрос о дуализме в Красной Армии: 6 апреля 1918 года Троцкий, как народный комиссар по военным и морским делам, издал приказ, учреждавший военных комиссаров. Приказ определял, в частности: «Военный комиссар есть непосредственный политический орган Советской власти при армии. Военный комиссар блюдет за тем… чтобы отдельные военные учреждения не становились очагами заговора… руководство в специальной военной области принадлежит не комиссару, а работающему с ним рука об руку военному специалисту…» Однако ни один приказ ни одного командира не имел силы без подписи комиссара, «в распоряжение которого для этой цели предоставляется авторитет и все средства Советской власти».

Я всегда восхищался эрудицией моего парижского друга Ник Ника…

Позиция Ленина и Троцкого в конечном счете заключалась в том, что армию необходимо строить на основе современных военных знаний и железной дисциплины. Старый офицерский корпус – единственный источник военных знаний – должен был контролироваться институтом комиссаров, но как Ленин, так и Троцкий хорошо понимали, что без передачи командирам частей и соединений полных прав командования добиться боеспособности от армии невозможно. Это был, как любят нынче говорить, действительно – «сильный ход». Как трагична судьба русского офицерства…

Забегая вперед, напомню, что этот пресловутый дуализм в РКК показал всю свою несостоятельность во время войны 1941–1945 годов, когда армейский институт комиссаров-политруков фактически был отменен Сталиным, что способствовало успеху Советской Армии в Великой Отечественной войне.

Придворный художник коминтерна

В моем детстве в радиопередачах не было более страшных слов, чем Троцкий и троцкизм. Я помню, как мой отец, придя с работы, положил передо мной коробок спичек – такой же, как у нас на кухне, – и сказал: «Ильюша, попробуй найти в нарисованном на коробке пламени профиль человека с бородкой». Я повертел и так и сяк, но ничего не увидел. Вошедшая мама заинтересовалась: «Сережа, так в чем смысл твоего ребуса?» Отец поднял глаза и серьезно проговорил: «А в том, что за эту наклейку директора спичечной фабрики на днях арестовали как троцкиста». Мама внимательно рассмотрела коробок и удивленно сказала: «Надо же до такого додуматься…». (Много лет спустя мой друг, художник из Белоруссии, показал мне старый спичечный коробок с изображением танцующих «Лявониху» парня с девушкой. При повороте коробка вправо в определенный момент словно возникал профиль Гитлера. Мой однокурсник Володя сказал: «Тогда, в 47-м, за этот «народный танец» все начальство фабрики загремело на Колыму»).

Признаюсь: до первых своих поездок на Запад я не только ни разу не видел фото Троцкого, но и не подозревал, что о нем написано такое множество книг и восторженных исследований – чуть ли не в каждой книжной витрине! И уж тем более никак не думал, что судьба сведет меня с человеком, который хорошо его знал и глубоко чтил.

В 1968 году весной по приглашению всемирно известных артистов Ива Монтана, Симоны Синьоре, «звезды» французского балета Иветт Шовире и внука Л. Н. Толстого Сергея Михайловича – президента Ассоциации врачей Франции я приехал в Париж со своей выставкой. Время для нее было выбрано, прямо скажу, неудачное: тогда как раз в самом разгаре были волнения парижских студентов, которых пришлось усмирять полиции генерала де Голля.

На вернисаже в галерее «Мона Лиза» в Сен-Жермен-де-Пре меня окликнул небольшого роста пожилой лысеющий человек в потертом костюме, с красным галстуком в горошину. Он посмотрел на меня темными нерадостными глазами и протянул руку:

– Позвольте представиться – художник Юрий Анненков; если, конечно, это имя вам о чем-то говорит.

– Ну как же, как же, – заулыбался я. – Ваши иллюстрации к «Двенадцати» Блока, а еще многочисленные портреты руководства коминтерна широко известны!

Анненков тут же заявил:

– Не подумайте, что я эмигрант, хоть я и давно живу в Париже. Просто я вынужден был остаться здесь. Я из семьи потомственных революционеров-народовольцев и ничего общего со многими, приходящими на вашу выставку, как, например, сыном Столыпина, не имею. Моими друзьями были Мейерхольд, Маяковский, Хлебников, Малевич, Кандинский и многие другие новаторы в политике, культуре и искусстве. Помню, как мне в Париж, где я был директором советской выставки, позвонили друзья: «Юра, Сталин высылает Троцкого из Москвы. А у тебя там выставлен большой портрет Льва Давыдовича, да и о твоих добрых отношениях с ним всем хорошо известно. Тебе лучше не возвращаться». Так я навсегда остался в Париже, будучи коммунистом и революционером!

Он говорил без остановки, монотонно, как усталый экскурсовод.

– В «Пари матч» на днях видел Ваши портреты министров кабинета де Голля. Наверное, он и сам вам позирует?

– Обещал, – сухо ответил я. – Но вы лучше меня знаете, что сейчас творится в Париже…

– Почти революция! – оживившись, поддакнул Анненков. – В Сорбонне даже портрет Троцкого вывешен вместе с портретом Мао. И тут же продолжил: – Смотрел я на репродукции ваших портретов деголлевских любимцев – Жокс, Бийот, Перфит – и невольно вспомнил свою молодость, революционную Москву и людей той эпохи. Сколько в них было воли, энергии, интеллекта и убежденности!

– А кого вы имеете в виду? – поинтересовался я.

– Ну, конечно, прежде всего Троцкого, хоть мне и Ленина довелось рисовать. Ульянов, знаете, меня не вдохновил: бесцветное лицо, типичный мелкий мещанин с хитроватым прищуром. Да и оратор так себе – не чета огненному Льву Давыдовичу! Я их почти всех знал и рисовал – и Зиновьева, и Каменева, и Антонова-Овсеенко, и Луначарского, и Радека… А где их портреты теперь – сказать затрудняюсь. Троцкого же я рисовал и писал неоднократно. Он даже устроил мне мастерскую для работы в Хамовниках, в доме Льва Николаевича Толстого, которого он очень любил и гордился тем, что спит на кровати великого писателя.

– Юрий Павлович, интересно, а во время сеансов вы с ним разговаривали – и о чем?

– Ну что вы, разговоры с Троцким нельзя забыть! Он был человеком мягким, деликатным, демократичным, поражал меня своей эрудицией и любовью к искусству. В живописи он выше всех ставил Пикассо, в творчестве которого Лев Давыдович видел воплощение идеи «перманентной» революции. А вы знаете, кто такой Склянский? – внезапно спросил он меня.

– Честно говоря, первый раз слышу, – ответил я.

– Ну как же! – встрепенулся Анненков. – Это был первый заместитель Троцкого, его называли «мозговым центром» Реввоенсовета. А ведь ему, врачу по профессии, было всего 26 лет. Мы с Эфроимом подружились, он даже в то голодное время выдал мне специальную карточку в реввоенсоветскую столовую. Умел Троцкий подбирать кадры! Я в его ставке в Архангельском частенько бывал.

На лице Анненкова впервые промелькнула добрая улыбка.

– Склянский помог мне и в пошиве особого костюма для Троцкого. Лев Давыдович не хотел позировать ни в штатском костюме, ни в военном френче и попросил меня набросать эскиз, зная, что я работал в театре художником вместе с Мейерхольдом. Костюм очень понравился, и Троцкий тут же назвал его «одежда революции», похвалив меня за то, что я выразил в нем не военный, но «угрожающий» дух…

Слушая портретиста революции, я старался вспомнить его портреты, известные мне по репродукциям в запрещенных при Сталине сборниках воспевающих ленинскую гвардию. Мне всегда казалось, что в основе их лежат фотографии, искаженные штрихами кубистически трактующих форму портретируемых лиц. Зато это было в революционном духе коммунистического авангарда в искусстве…

– Я вижу, господин Глазунов, что вас давно ждут ваши поклонники, – сказал он прощаясь.

Затем, не сказав ни слова о моей выставке, протянул мне сверток и сухо добавил:

– Это двухтомник моих воспоминаний. Будет время – прочтете на досуге. Мой идеал революции – это Леон Троцкий!..

В своей книге воспоминаний о вождях Октябрьской революции в главе, посвященной Троцкому, с интересом прочел, как Юрий Павлович работал над портретом Троцкого в столь любимой мною подмосковной усадьбе Архангельское, в которой основатель Красной армии пожелал сделать свою резиденцию. В это время воспетый Серовым князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, бедствовал на чужбине в Париже. Я часто, уже став москвичом, бывал в Архангельском, столь напоминавшем мне Царское Село и Павловск. Директор музея, очень интеллигентный человек по фамилии Раппопорт, ныне проживающий в Германии, рассказал мне по секрету, что в свое время Троцкий вывез из Архангельского двадцать подвод, груженных картинами старых мастеров, знаменитым юсуповским фарфором, мебелью и гобеленами XVII века. Но до сих пор – диву даешься, как была богата Россия – автобусы туристов наших и зарубежных стремились побывать и восхититься красотой этого дворянского гнезда. В 2006 году, будучи в Архангельском, я разговорился с давно знакомыми мне работниками музея, которые со скорбью поведали, что на реставрацию знаменитой усадьбы в этом году государством не отпущено ни копейки, и неизвестно, когда вновь откроется музей. Поговаривают и о том, что Архангельское с его дивным парком будет продано под застройку коттеджей «новым русским».

Штаб мировой революции

Общеизвестно, что ленинский раж был направлен на мировую революцию, на победу советской власти во всем мире. Еще зимой 1919 года перед партией, казалось, открывались большие революционные перспективы: крушение блока центральных держав в мировой войне создало революционную ситуацию в Германии, Австрии, Венгрии. Но попытка коммунистов захватить власть в Берлине окончилась неудачей и гибелью считавших себя вождями немецкого пролетариата К. Либкнехта и Р. Люксембург. Январской ночью 1919 года немецкий лейтенант Фогель застрелил «кровавую Розу», а гусар Рунге прикончил Либкнехта ударом шашки. Советская Баварская республика рухнула.

Новые надежды породило провозглашение советской республики в Венгрии 21 марта 1919 года. Во главе коммунистического правительства оказался бывший венгерский военнопленный Бела Кун, который, как считают некоторые историки, принимал участие в убийстве царской семьи.

…Как я люблю листать старые журналы! Дыхание времени словно оживает на пожелтевших страницах и доносит до нас гул истории, лица и деяния давно ушедших с лика земли людей. Но самым бесценным документом минувших горьких или славных лет я считаю фотографию. В поисках образов для давно задуманной картины о раскулачивании я недавно наткнулся в «Огоньке» от 24 марта 1929 года на фотографию смеющегося Ленина. Я никогда не видел такого снимка. «Вот он, ленинский революционный раж!» – подумал я. Текст под фото поясняет причину истовой радости вождя: Бела Кун сообщил ему по телефону, что мировая революция продолжается и уже победила в Венгрии.

«Венгерская советская республика предлагает Российской советской республике оборонительный и наступательный союз. С оружием в руках будем бороться против всех врагов пролетариата», – докладывал Бела Кун. «Безграничная радость!» – воскликнул Ленин.

…Наверняка у Ильича было совсем другое выражение лица, когда он узнал, что Бела Кун, заливший Венгрию потоками крови, с позором бежал в красную Москву под крыло зиновьевского коминтерна.

В 70-х годах мне довелось познакомиться с очень застенчивым, холеным молодым человеком. Это был внук того самого Белы Куна. Помнится, он был тогда студентом, а может быть, и аспирантом МГУКогда много лет спустя я увидел впервые по телевидению нового премьер-министра России Сергея Владиленовича Кириенко, мне почему-то вспомнился внук Белы Куна. Та же добрая, слегка застенчивая улыбка, то же вдумчивое молодое лицо…

Учитывая благоприятную (как он считал) обстановку в Европе для продвижения дела революции, Ленин поспешил созвать I конгресс Коммунистического Интернационала. 2 марта 1919 года в маленьком зале в Кремле собралось несколько человек за большим столом. Из видных иностранных коммунистов в Москву прибыл разве только революционный поляк Мархлевский (кстати, с улицы, носящей его имя в Москве, я до сих пор получаю уведомления узла связи об оплате своего телефона).

Зато советская делегация состояла из Ленина, Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Сталина, Воровского, то есть всей «головки» российской диктатуры пролетариата.

Идея создания Генерального штаба III Интернационала вытекала из доктрины «внесения революции извне», которую разрабатывал бывший прапорщик Михаил Тухачевский, считавший, что он творчески развивает учение Маркса о диктатуре пролетариата во всемирном масштабе. Попытка воплотить эту «доктрину» на деле во время войны в Польше, куда была двинута Красная армия, кончилась позорным крахом коминтерна и молодого командарма. Осатанелый от полного провала польской акции, Тухачевский залил кровью и отравил газами восставшую против большевиков «русскую Вандею» – крестьянскую Тамбовшину.

Неудачи с «революцией извне» в Германии, Австрии, Венгрии и Польше отнюдь не остудили раж большевиков. Ленин так и умер с параноидальной идеей неизбежной победы мировой революции. Верный ленинец Каменев, определяя главную задачу созданного большевиками коминтерна, провозгласил: «Отныне наряду со всеми официальными правительствами Европы существует еще одно правительство, правительство восставшего рабочего класса. Оно называется III Коммунистический Интернационал. Его задача заключается в непосредственном низвержении всех буржуазных правительств Европы. Его метод – метод боевых действий. Он есть Генеральный штаб армии пролетариата, которая идет в наступление…»

Для меня искусство «коммунистического авангарда» с его символом – башней Татлина, напоминающей по своей идее знаменитую богоборческую – Вавилонскую, есть не что иное, как воплощение доктрины мировой «революции извне». Удивительно, что сегодня она стала и символом международного «современного искусства» с его яростным неприятием нашей христианской цивилизации на ее греко-римской основе. Замечу мимоходом, что вознесенный до небес мировой критикой Татлин известен также как создатель летательного аппарата – летоплана. Но и здесь мы сталкиваемся с наглой фикцией: «летатлин», как с гордостью называл свою затею автор, так ни разу и не смог оторваться от земли.

Комиссары от искусства так же безжалостно уничтожали великую русскую культуру, как их братья по коминтерну проводили красный террор. Это – тоже геноцид, только в области духа и национального самосознания. А сколько было трескучих «манифестов» вместо искусства, сколько было всяких «председателей земного шара» (В. Хлебников) и даже космического пространства (К. Малевич)! Опьяневшие от крови завоеванной Российской империи и химерой победы мировой революции уновисы (утвердители нового искусства) праздновали даже «победу над солнцем», будучи детьми Мрака, Великой Лжи и Тлена. И все это направлялось на разрушение Красоты Божьего мира, на уничтожение высоких критериев нашего искусства и культуры. Коминтерновская «революция извне» – культурная революция вырождения – одержала, к сожалению, победу во всем мире. В политике и экономике – полный провал; а в области культуры – полная победа… Циничный культ материализма, воплощенный в цивилизации XX и XIX века, вверг мир в пучину бездуховности, придавив могильной плитой вековечные понятия Бога, Совести и Добра.

* * *

Самодержавная империя Российская перестала существовать. Мировой капитализм поддержал идею мирового коммунизма. Столь непохожие друг на друга союзники понимали: чтобы властвовать, надо разделять мир на взаимоистребляющие друг друга классы и народы, чтобы государственный капитализм СССР был противопоставлен предпринимательскому банковскому капитализму Европы и Америки, становящейся сверхдержавой мира.

Итак, гражданская война закончилась победой хорошо организованных и хорошо финансируемых красных. Победой, которая трагически оттеняет жертвенный героизм, отвагу и смелость тех, кто бился за единую и неделимую историческую Россию.

Но никто тогда в тайном мировом правительстве и не собирался ее делить – они, напротив, стремились сохранить и расширить завоеванный плацдарм во имя победы всемирной революции и уничтожения русской исторической государственности. Тогда-то и понадобился давно подготовленный и ведомый ими Сталин.

В начале XXI века личность Иосифа Джугашвили (Сталина) вызывает жгучий интерес нашего общества. Для одних – он великий созидатель и победитель, а для других – просто палач…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации