Текст книги "Драконов бастард"

По мере того как корабль приближался к северному острову, дыхание белых снегов крепчало, матросы не успевали счищать с палубы наледь, и на всей шхуне не находилось места, где можно было бы согреть окоченевшие члены. Однажды утром пассажиры вышли из трюма и увидели, что судно идет сквозь плотную пелену снегопада. А ведь стоял юн!

«Фредерика» неспешно устремилась по широкому коридору меж нависающих заснеженных скал, то и дело меняя курс, чтобы не подойти к ним слишком близко, не разбиться и не сесть на мель. Благодаря тому что стояло лето, обошлось без взламывания льда, на которое такое суденышко едва ли сподобилось бы, и игр в салки с айсбергами.

– Вот смотрите! – возвестил капитан. – Мы дошли! Это он, Хармбах, ваш порт прибытия! Выношу команде благодарность!

– А над…

– Киллеган, сволота, только заикнись о надбавке! Ну только заикнись – и увидишь, что будет! Благодарностью обойдетесь, бездельники! Все по местам!

Городов, подобных тому, что показался из-за черного скального массива, одетого в снежную шапку, люди южного мира еще не видели. А предстал перед ними город из темно-серого камня, врезанный в огромную скалу, буквально являвшийся с нею единым целым. Порт находился у самого подножия города-скалы, а оттуда ввысь по улицам карабкались крутые подъемы с лестницами, выводящие на возвышенную снежную равнину.

– Громадный, – прошептал Том.

– Не очень, – хмыкнул Тобиус. – Наоборот, довольно маленький городок, но из-за того, что скала имеет такой крутой склон, кажется, что он огромен. К тому же у него очень необычное расположение – он является резким концом фьорда, никаких пологих берегов, весь порт поставлен на воде. У орийцев такой стиль строительства?

Вопрос был задан Умразу, который тоже следил за приближающимся берегом.

– Не у орийцев, а у ориек. Здесь бабья власть, упаси нас Господь от такого безобразия дома. Кто их знает. Город очень стар. И это единственный открытый порт Оры, принимающий корабли других стран. – Моряк указал вверх, туда, где территория городских построек была отделена от всего остального острова высоченной каменной стеной с единственными воротами. – Там второй город, закрытый, в нем стоит охранный гарнизон и установлены требюшеты, из которых в этом треклятом фьорде можно потопить хоть целый флот.

Волшебник выпустил облачко пара и поглубже укутался в плащ, радуясь, что заблаговременно прицепил к своей полумантии волчью подкладку. Мимик мелко дрожал, вырабатывая тепло, и это тоже было очень даже нелишним. Лето на Ору не придет еще месяца полтора, а когда придет, будет скоротечным, после чего вновь начнутся страшные зимние холода.

– Капитан, не так ли обстоит дело, что Турсент-фьорд является единственной хорошо изученной бухтой для чужеземцев?

– Именно так, – кивнул его догадливости моряк, – больше никуда безопасно сунуться нельзя. Вдоль побережья снуют корабли малых владычиц. По закону они могут атаковать и грабить любое судно, пытающееся пришвартоваться где-либо, кроме порта Хармбаха. Ора – это закрытое государство, сюда даже беженцев не пускают. Э… мнэ… ну как не пускают, женщин и детей пускают, а мужчин – никогда.

– И часто сюда бегут?

Капитан пожал плечами:

– Не ведаю. Знаю только, что со Стигги и Эриге бегут, бывает.

– Те, кому в мире мужчин живется неуютно… ну что ж, капитан, получилось так, что я вам удачу принес. Неожиданно, правда?

– Правда, магик, – Умраз плюнул за борт, – как и то, что крови ты мне выпил на год жизни! К тому же еще неизвестно, что на нас эту беду накликало! Я двадцать лет борозжу морские просторы, и лишь стоило тебе появиться – как рядом возник дракон! Смекаешь?

– Не смекаю. Мне, например, плавание понравилось. Первый раз в жизни плыл, и так удачно!

– Плыл он… плывет дерьмо по сточной канаве, а корабли ходят, ясно тебе?

– Ясно-ясно, – усмехнулся волшебник.

– Если бы кто другой смел мне столько перечить на моем корабле, сколько этим грешил ты, – я его без промедления пропустил бы под килем два-три раза!

– Но со мной так нельзя, – продолжал издевательски лыбиться серый магистр, – я и Диареей шарахнуть могу, и Кишкокрутом.

Тобиус мог. И расстройство желудка врагу устроить, и язву, и подагрой наградить тоже.

«Фредерика» сбавила ход, не дойдя до причалов почти шестьсот футов, или сто морских саженей, – ей преградили дорогу два орийских весельных судна, называемых лодарами. Эти лодары несколько превосходили шхуну в длине, были заметно шире и не имели узких хищных очертаний. На каждом лодаре имелся только один большой парус прямоугольной формы, снабженный довольно примитивным такелажем, а с каждого борта в воду двумя рядами сходили весла. Бортики лодаров украшали разноцветные, заправленные в железные ободки щиты, прикрывавшие гребцов от стрел, а на передних частях верхних палуб довольно внушительно смотрелись катапульты – не чета даже самым простым пушкам вроде тех, с которыми ходила «Фредерика», но зато они могли метать горшки с зажигательной смесью. На каждом корабле имелись десятки лучников и арбалетчиков: пороховое оружие орийки не особо привечали.

Нос каждого орийского судна украшал выточенный из древесины женский лик… с весьма внушительным бюстом: верховная покровительница Оры богиня Фериния – одна из четырех божеств этого края.

– Ну и титьки, – присвистнул кто-то из уроженцев Шейного, – руки так и тянутся пожамкать!

– Смотри занозу не посади, жамкальщик! – рассмеялся другой.

– Фериния олицетворяет красоту и мощь женского начала, – вспомнил Тобиус кое-что из прочитанного. – Богиня-мать и богиня-воительница. Покровительница рожениц и заступница женщин.

– Так, всем заткнуться и выстроиться по правому борту! Ничего не прятать, провоз нательного оружия не запрещен! Обычное дело, осмотрят – и подойдем к причалу!

С дозорного лодара спустили длинную лодку, которая споро подгребла к «Фредерике». По сброшенной веревочной лестнице на борт поднялось около дюжины воинов в подбитых мехом кожаных куртках с нашитыми металлическими пластинами, все при мечах. Командир досмотрщиков неспешно прошел к капитану, попутно стягивая с головы конический шлем-маску. На Оре обычно пользовались именно такими шлемами с матерчатой подкладкой внутри, чтобы защищаться от ледяного ветра. Оказалось, что командир – женщина. Конечно, все плывшие на Ору ожидали, что будет именно так, однако, когда сталкивались с этим воочию, несколько терялись.

Командир имела длинные светлые волосы, собранные сверху на голове таким образом, чтобы образовывать неопрятную, но упругую «кучку», служившую дополнительным смягчающим слоем между черепом и шлемом, это выглядело довольно забавно, но было очень практично. Часть волос с затылка женщина обмотала вокруг шеи, ради лучшей защиты от холода, а также на случай боя. Обмотанные таким образом волосы давали надежду, что вражеский клинок не сможет так просто снять голову с плеч. Лицо ее казалось несколько грубоватым, с крупными скулами и непривычно густыми светлыми бровями, губы казались тонковатыми, а глаза настороженными, без капли… женственности. Воительница нависла над Умразом, а тот, с акцентом говоря на сканди, показывал ей документацию. Капитан слегка запинался и неправильно расставлял ударения в предложениях, отчего женщина то и дело морщилась, но говорил понятно. Рассмотрев документы, командир отправила троих воительниц в кубрик, а сама прошла вдоль неровного строя пассажиров и матросов. Она без особого интереса заглядывала в лица мужчин, а те ежились от ее жесткого, холодного и колючего взора. Остановилась, заинтересованная большим деревянным ящиком, с которым не расставался один из гномов. Заглянув внутрь, она удивленно хмыкнула и потянулась за содержимым, но коренастый бородач что-то быстро неразборчиво забормотал, прижимая ящик к себе. С явным разочарованием командирша оставила его в покое. Проходя мимо магистра, она заглянула и ему в глаза. Волшебник мягко улыбнулся. Пройдя полшага вперед, женщина вернулась обратно.

– Что у этого с глазами? – спросила она у Умраза.

– Не знаю, госпожа, он пассажир, не из команды.

– Я родился таким, – пояснил Тобиус на хорошем мелодичном сканди, – с кошачьими глазами. Это не болезнь, мутация.

Воительница нахмурила свои бровищи.

– Не размножайся на Оре, – сказала она грубо, – нам таких уродств даром не надо. Хотя такой тщедушный юнец, как ты, едва ли кому-нибудь понравится.

При том что волшебник был высок и имел широкий размах плеч, женщина превосходила его ростом на четверть головы и даже была несколько шире в плечах, так что вполне имела резон так рассуждать.

– Не буду, – улыбнулся волшебник, ничуть не смутившись.

Получив пошлину, орийки отправились восвояси, и лодары открыли шхуне путь в порт.

– Здесь наши пути расходятся, мудрейший[33]33
  Принятое в Диморисе обращение простого человека к волшебнику.


[Закрыть], – со вздохом сказал Томех Бэлза, шагая по причалу, – или как?

– Расходятся, братец Том, – кивнул Тобиус.

– Ты не передумал? Может, отправишься со мной, мудрейший? В смысле ты так и не сказал, зачем плыл сюда.

– Вообще-то я ищу кое-что. Меня направили в археологическую экспедицию с целью найти какие-нибудь старые развалины.

– Ахреалогическую, ага! – очень понимающе кивнул Томех. – Это… это важно! Ну удачи тебе!

– Тебе тоже.

– Мне она понадобится! – Махнув рукой на прощание, солдат удачи целеустремленно зашагал по улицам Хармбаха.

Тому удача действительно пригодилась бы – ведь этот парень был настоящим романтиком глубоко внутри. Именно романтические побуждения привели его на Челюсть Дракона. Томех Бэлза пришел, чтобы найти женщину своей мечты, ни больше ни меньше. А ведь с тех пор как неизвестное лихо начало терзать владения конани, прошло больше двух лет. Вскоре после того, как это началось, она, как говорят, поклялась на щите своей матери, что возьмет в мужья любого мужчину, который сможет избавить Ору от напасти. Титул конана прилагался. Не то чтобы женщины Оры считали, что им нужна чья-то помощь. Скорее уж они думали, что если даже им не под силу справиться с монстром непонятной породы, то никаким жалким мужчинкам, от которых еще пахнет теплом юга, этого не сделать. Однако у трона конани всегда была Белая Бабушка, которая все старалась вывернуть на пользу стране. Молодая же правительница имела привычку прислушиваться к старушке и пока что не прогадывала. Поэтому монстр уже довольно долгое время служил отличным способом отваживать ухажеров и сокращать поголовье особенно назойливых. Томеху определенно понадобится удача.

«Летите на огонь, глупые мотыльки, – думал Тобиус, – летите, коли вам не дороги ваши крылья».

Вблизи Хармбах оказался именно таким, каким Тобиус представил его, когда увидел издали, – твердым, холодным и мрачным. Дома, сложенные из округлых темно-серых и черных камней, улицы, вымощенные скальной породой, весь город черный, серый, белый, ни единого зеленого просвета, ни одного деревца, ни единой травинки, разве что наросты мха и лишайника на стенах…

Под ногами перемешивался грязный снег, а в узких кривых улочках, подвывая, бесчинствовал ледяной ветер. Тобиус шатался по этим улочкам, периодически пытаясь обратиться к горожанам с вопросом о человеке с юга, который бы опирался на посох. Мужчины ничего интересного сказать не могли, они в основном просто пялились на чужестранца глупыми коровьими глазами, женщины же обычно лишь хмыкали и проходили мимо чужака. Орийки не любили «нагловатых» южных мужчин, которые неподобающе вели себя, смея заговаривать первыми и не опускать глаз.

Тобиус начал понимать, что его затея лишена всякого смысла, – ведь управители бросили его на это задание практически неподготовленным. Да, они предложили ему артефакты и прочие ценные мелочи и даже пообещали большую награду, но они отчего-то не потрудились даже назвать ему имя предыдущего соискателя. Они даже не сказали, когда именно тот отправился на Ору и стоит ли вообще пытаться найти его по горячему следу.

Скитаясь, магистр забрался в верхнюю часть Хармбаха, к самой стене, отгораживающей его от второй половины города – той, что на снежной равнине. Разница температур ощущалась разительно: если внизу, у моря, было просто очень холодно и сыро, то у стены существовала вероятность высморкать сосульку. Пару раз на стене было заметно движение часовых, но в целом она казалась заброшенной и древней, словно бы никому уже не нужной. Постучав у нее зубами, волшебник оглянулся вниз на Хармбах и на величественный древний фьорд, взглянул на темные воды Седого моря и подумал, что в этом далеком краю он не хотел бы потеряться ни в коем случае. А человек, который не хочет потеряться в незнакомом месте, в чужом городе например, старается запомнить какие-то явные приметы окружающей среды, что-то, что направит его… А если этот человек еще и волшебник…

Начитав себе Истинное Зрение, серый магистр пустился в обратный путь к морю, плутая туда-сюда, внимательно разглядывая землю под ногами и стены домов. Примерно через час такого блуждания он с тихим ликованием нашел то, что искал. На стене одного из домов поблескивал небольшой значок, увидеть который мог только волшебник, и только используя нужные приемы. Значок являлся не чем иным, как указателем, ведущим к другому значку, а тот вел к третьему, третий к четвертому и так далее. Следуя за значками, Тобиус начал спуск, и на двадцать третьем значке цепочка закончилась – несколько дополнительных закорючек говорили, что этот знак последний. Располагался он на стене довольно крупного по местным меркам дома с тремя этажами и задним двором. Табличка у входа на сканди и вестерринге сообщала, что сей дом является трактиром и гостиницей. Вот так просто, ни названия, ни достойной вывески. Тобиус мысленно назвал себя дураком и подумал, что мог бы и сразу догадаться поискать следы в практически единственной гостинице Хармбаха.

Войдя, серый волшебник окунулся в приятное, хоть и душноватое тепло общего зала, заполненное громкими криками, хохотом и эдаким мутноватым маревом застоявшегося жирного воздуха. Большая часть зала была отдана обеденным столам с длинными скамьями, за которыми сидели матросы, в частности, рыжие моряки из команды «Фредерики», но в углу, на небольшой площадке, в окружении толпы громких мужчин и женщин кто-то кого-то мутузил. В другом конце зала собралась вторая большая компания, собралась и расселась за пятью сдвинутыми столами, и были в ней как на подбор огромные мужчины, глушившие что-то пенное и хохотавшие один другого громче. Укутанные в вареную кожу, крупноячеистые кольчуги и шкуры, они явно были родом не из Вестеррайха и даже не с Шейного архипелага. Люди Моря – это бросалось в глаза.

Сместившись подальше от источников шумного веселья, Тобиус уселся за крошечный столик и подождал, пока к нему подойдет разносчик. Вскоре выяснилось, что никто к нему подходить не намеревался и, чтобы сделать заказ, нужно было либо орать во все горло, подзывая человека, либо схватить его за руку, если он оказался рядом. Ухватив проворного паренька за плечо, маг выяснил, что ничего, кроме рыбы и тюленины, в заведении не подавали. Пришлось заказывать тюленье мясо, зажаренное в тюленьем жиру.

– Послушай, друг, а из-за чего драка в том углу?

– Из-за денег.

– А! Дерутся на деньги?

– Именно, чужестранец.

Получив заказ и начав есть, Тобиус пропустил тот момент, когда на стул рядом бухнулся, тяжело дыша, Томех Бэлза.

– Как дела, мудрейший?

– Снова здравствуй, Том… – Тобиус поднял глаза от тарелки. – Пречистый Молотодержец, кто тебя так от… Постой-постой, где твоя куртка? А топор? А…

– Похоже, удачи не хватило! – мучительно улыбнулось то, что через пару часов превратится в один огромный синяк. – Зубы при мне остались? Чудо!

– Да, он тебя изрядно отделал, – пробормотал маг, с некоторой даже жалостью разглядывая побитого товарища.

– Не он! Она! Вот так вот, первый раз мамкин наказ нарушил – и вот чем кончилось! Ну не знал я, что баба будет! Клянусь!

Тобиус повернул голову, присмотрелся и увидел, что действительно на огороженном пятаке, на который уже выпрыгнул новый претендент, поджидала высоченная женщина. Она была обнажена по пояс, коротко стрижена, имела широченные плечи и мощный рельефный торс, голову держала низко, храня челюсть от ударов, и мастерски двигалась по площадке.

– Вот что скажу тебе, мудрейший… ты эль допивать будешь?

– Пей, – ответил волшебник, внимательно наблюдая, как кулачница подпрыгивает, уходя от тяжелых ударов, и как подрыгивают ее тяжелые… как она вся подпрыгивает.

– Вот что скажу тебе…

– Еще эля?

– …Не польстись на мысль о легкой наживе! Не иди туда ни в коем случае, ибо на самом деле…

– А я и не собираюсь.

– Понимаю! Истинно благородный человек да и просто нормальный мужик никогда не позволит себе ударить бабу! В оправдание могу сказать, что я ее так ни разу и не…

– Это тут ни при чем. Просто я не идиот. Посмотри на ее кулаки, больше я видел только у Багура Жабы, а ему пришлось те еще мутации на себе проводить. О чем ты думал вообще?

– Ну, знаешь, я не особо-то и много…

– Думал.

– …Скопил за свою жизнь, – продолжил Том. – На плавание до Оры хватило, а на ночлег и еду – нет. Вот я и вышел. Пришлось поставить оружие и броню на кон, но я так рассудил, что умершему от холода и голода оно все тоже ни к чему! А тут – бац! Идет на меня баба, набыченная такая, идет, значит, и этими своими… качает… этими…

– Кулаками?

– Ими, родненькими! Ну у меня руки-то сразу и опустились, я же к такому не готовился!

Томех покосился на тарелку Тобиуса, и волшебник пододвинул ее ему.

– Вот какой же ты хороший человек, мудрейший! – говорил диморисиец, вгрызаясь в мясо. – Я бы даже попросил у тебя в долг, чтобы отыграться, если бы не знал, что во второй раз она меня еще быстрее уложит!

– Лучше возьми вот эти монеты и выкупи у нее свои вещи.

От предложенных необрезанных иренов Томех Бэлза отказался наотрез. Он всячески благодарил волшебника за щедрость, набивал рот и причитал о том, что завтра уж точно помрет от холода или голода, жаловался на жизнь, ел, запивал, вновь благодарил, но деньги продолжал упорно отвергать. Поняв, что без магического внушения не обойтись, Тобиус чуть было не применил Убеждение, но вовремя остановился.

– Да это какой-то маразм просто! – рявкнул он, поднимаясь. – Сиди тут, семь несчастий в наперстке![34]34
  Расхожее выражение, означающее череду невезений, случившихся с короткими промежутками, либо невезучего человека.


[Закрыть]

Глухо ругая себя за дурость, волшебник направился к любителям кулачных боев. Из круга как раз выволакивали очередного избитого мужчину, он простоял дольше Тома и ударов получил больше.

– Ахог, что я делаю! – опомнился было волшебник.

– Эй, малахольный! – К Тобиусу приблизилась сравнительно невысокая женщина с тремя ножами на поясе и горстью монет, подпрыгивающих на ладони. – Тоже хочешь поцеловать колено Феринии?[35]35
  Расхожее выражение, означает примерно то же, что «испытать удачу».


[Закрыть]

Тобиус посмотрел на эту ухмыляющуюся особу, потом на импровизированное ристалище, в котором боец меняла повязки на кулаках, и кивнул.

– Ставки?

– Серебряный орадин за бой. Победишь – и заработаешь вдвое. Проиграешь – и уйдешь со сломанным носом, но без денег. – Ее улыбка стала шире, наглее. – Так что?

– Три ривенских ирена, и в сумму моего выигрыша войдут вещи вон того неудачливого паренька в углу. Бригантина, топор, щит, куртка. Кажется, у него в сумке был еще и шлем.

– Ирены? Необрезанные? – Устроительница боев получила три полновесных кругляша. – По рукам! Эй, Темброльт, я тебе нового жениха сосватала, принимай!

Боец мрачно усмехнулась и поиграла мускулами напоказ. Тобиус же, раздевшись по пояс, вошел в круг. Прежде он уже участвовал в кулачных боях, но это не сильно успокаивало. Когда волшебник только закончил Академию и еще не нашел своего места в жизни, чтобы немного заработать, он выходил на кулачный бой в том или ином придорожном трактире. Конечно же всегда побеждал, ведь розовые мускулы и укрепленные кости давали ему превосходство даже над самыми разудалыми драчунами Ривена. Но тут было другое, орийка явно не просто кулаками махала, но по-настоящему умела драться. Бой не как забава, а как наука царил на том крошечном пятачке, усыпанном зубами и забрызганном кровью.

Заголосили зрители, делая ставки. Один из гномов, плывших с волшебником на «Фредерике» и прибившийся к этому кровавому развлечению, поставил на Тобиуса два серебряных крахестоуна. Очень большая сумма, учитывая величину и толщину гномских монет.

Обдумывая и высчитывая свои шансы, он избрал тактику подражания – если не знаешь, как надо, повторяй за тем, кто знает. Почти полминуты бойцы медленно кружили по огороженной площадке, и маг копировал походку своей противницы, держал руки так же, как и она, пригибал голову, блокировал локтями удары в нижнюю часть грудной клетки и по бокам, что было правильно – ведь нижние ребра самые тонкие и хрупкие, достаточно одного хорошего удара, чтобы подпортить самочувствие.

Хорошенько присмотревшись к противнику, местная чемпионка начала действовать серьезно. Била она очень быстрыми резкими движениями, мгновенно возвращала руки в исходное положение для защиты головы. Женщина отлично двигалась, словно танцевала над грязным полом, пружинисто подпрыгивала, резко меняя основную ударную руку, легко разрывала расстояние, неожиданно оказывалась рядом и была вообще везде, откуда можно было ударить побольнее. Южанину пришлось привыкать к ней гораздо дольше, он получил много ударов по рукам и плечам, но сберег бока и голову. Один раз пропустил удар в живот – ничего серьезного, там ведь нет костей, и брюшные мышцы хорошо защищают органы, но вместе с тем чувство оказалось таким, словно в него врезался таран, а желудок подпрыгнул к горлу с намерением подальше убраться из этого опасного места.

Почувствовав, что готов, Тобиус начал атаку. Сначала несколько мощных ударов по блоку, резкий заход справа и еще несколько ударов, уход от ответной атаки, нырок и удар в живот, вновь нырок, блок от удара справа, пропущенный удар по уху, от которого все в голове перетряслось. Чемпионка не упустила момента и добавила в скулу, но следующий удар волшебник отвел взмахом руки, затем еще раз заехал ей в живот, ударил в лицо и начал работать кулаками как молотами, замещая отсутствие опыта скоростью и силой выше средних человеческих возможностей. Два удара в челюсть завершили бой – чемпионка рухнула на пол, раскинув руки. Зрители подняли разноголосый крик – некоторые готовились праздновать выигрышную ставку, но большинство разочарованно плевались.

Одевшись, Тобиус подошел к мрачной устроительнице, которая уже закончила раздавать деньги.

– Серебра по курсу ривенского ирена на полторы монеты сверх моей ставки и скарб того неудачливого драчуна, пожалуйста.

Неохотно, но честно она отсчитала деньги и указала на кучку вещей у стены, но на этом не отстала.

– Постой-постой, южанин, не спеши! Слушай, ты неплохо дерешься, хотя по тебе и не скажешь. За неделю мы так на ставках наживемся, что век холода не узнаем!

– Не интересует.

– Постой, чужестранец! Она же теперь долго драться не сможет! Ты нас заработка лишил! Думаешь, мы с сестрой от большой любви этим занимаемся?

– Так это твоя сестра…

Тобиус посмотрел на бывшую противницу, которая как раз пришла в себя и, пошатываясь, встала на ноги. Он не испытал ни стыда, ни жалости, которых можно было бы ожидать. Отнюдь, волшебникам чужды всякие бредни вроде того, что нельзя бить женщин, наносить удар ножом в спину, добивать лежачего и всего такого прочего. У них был совершенно иной кодекс чести и понятия об ее, чести, применении. Но все же он приблизился к битой чемпионке.

– Я лекарь, позволь поправить тебе нос. Знаешь, будет жаль портить такое красивое личико кривой переносицей… еще более кривой, чем раньше.

Орийка, не привыкшая к иным комплиментам, кроме восхищения своей силой и бойцовскими навыками, всерьез задумалась, как бы и наглому южанину нос не подправить за такие издевки. Но улыбался Тобиус так мягко и искренне, что она не смогла. Женщина почувствовала терпкий и незнакомый аромат лечебных трав, исходящий от горячих мягких пальцев, а потом по ее телу разлилось тепло, боль отступила, усталость растворилась, щеки и уши покраснели.

– Вот, теперь как новая. Прощай.

Пробираясь по залу к своему столику, Тобиус остро ощущал чужое внимание.

– Держи.

– Ну ты и фрухьт, мудрейший! – Широко улыбаясь, едва ли не приплясывая на месте, Том Бэлза стал натягивать свои вещи. – Правду говорят про вас, ривских волшебников, – вы как эти, орки!

– Во-первых, либо «ривенских», либо «ривов». Слово «ривенские» обозначает наше происхождение из королевства Ривен как представителей ремесла, но как народ мы – ривы, а не ривцы. Во-вторых, если бы я хотел, чтобы все знали, что я маг, я бы сам об этом орал во всю глотку. И в-третьих, почему орки?!

– Ну прости-прости! – Бэлза уже полностью оделся и сел обратно за стол. – Я постоянно забываю. Не обижаешься на меня?

– Я ни на кого не обижаюсь, Том. Обида – это удел детей, у которых маленькие, незначительные заботы. Сейчас я просто думаю, что без особого смысла привлек к себе внимание. Мне это совсем не нужно.

Серый магистр подождал, когда интерес к нему приутихнет, и стал внимательнее осматривать зал. Наибольшего внимания с его стороны удостоилась компания за сдвинутыми столами, где особенно сильно выделялись двое, сидящие в самом центре и меряющиеся силой, как сказал бы Тобиуш Гофер, «на кулачках». Один статью и мужественной красотой походил на далийского эльфа, как их принято представлять. Его длинные белые волосы падали на широкие мощные плечи, тонко выделанная кожа куртки натягивалась на мощных грудных мышцах, а вытянутое лицо с правильными чертами было и веселым, и злым, и высокомерным одновременно. Руку этого северянина сжимала рука второго любопытного типа, тот был еще шире в плечах и довольно уродлив, с грубым лицом, не отягощенным и тенью мыслей, немытыми спутанными космами черного цвета и встопорщенной бородой. Мускулы на этом пещерном человеке бугрились валунами, в маленьких косых глазках поблескивало нечто дикое и опасное, как у громадного медведя. Беловолосый происходил со Стигги, второй явно был родом с Эриге.

Ученые мужи не брались объяснить – почему один из трех северных народов, эригейцы, в отличие от стиггийцев и орийцев, жгучие брюнеты? На Оре преобладали светло-русые, пшеничные оттенки волос, стиггийцы – те вообще рождались седыми как полярные совы, но на Эриге люди были черноволосыми, а кроме того, еще и приземистыми, мощными, более грубого, стойкого нрава.

– Тоже их заметил?

– Их трудно не заметить, думаю, даже Бальден не решился бы выйти с ними врукопашную… хотя нет, вру, Бальден бы вышел и против харандийского тролля. Кто они?

Том хотел было спросить, кто такой Бальден, но решил не раздражать волшебника лишний раз.

– Мои главные конкуренты в борьбе за руку конани, мудрейший.

– Йофрид.

– Кого?

– Конани Йофрид, так ее зовут.

– Ты уверен?

– Ну да, а ты что, не знал имени своей суженой?

– Ну… я думал, это приставка к титулу. «Конани-йофрид, великая правительница» или что-то вроде. Ну кто мог подумать, что у юной девы может быть такое имя?!

– Забыли. Так кто они?

– Э… Балахас Ердевинд, тот, что светловолосый, и Монго Бусхенглаф, тот, у которого отец был медведем. Или мать. Или оба.

Тобиус улыбнулся.

– Они уже месяц здесь пируют, – продолжил Томех, – ожидая, пока наберется достаточно женихов.

– Значит, пачками отправляют.

– Ага. Завтра утром поедем в Карденвиг, крепость конани.

– И ты будешь с ними.

– Мудрейший, завтра тут станет пусто. Почти все южане здесь сидят и ждут, когда им откроют верхние ворота. Может, и ты с нами?

– Я не хочу составлять тебе лишнюю конкуренцию. Трон Оры для меня неинтересен и недосягаем. Если буду отвлекаться на всякую чепуху, то застряну здесь надолго.

– Но как ты выберешься из города? Знаешь, они ведь не пускают никого наружу…

– Ерунда. Я умею летать и телепортироваться, а над городом нет никаких охранных куполов или заклинаний-ищеек.

– Летать… – восхищенно протянул Бэлза.

Тобиус же дернулся, будто его укусила злая блоха. И причиной тому послужил взгляд орийки за дальним столом. Незнакомая женщина посматривала на волшебника слишком уж внимательно. Вскоре он заметил еще несколько подобных женских взглядов, странных и непривычных. В них не читалось ни зла, ни добра, только какая-то неприятная сальность и лихорадочный блеск. И хотя прежде подобные мысли никогда не пугали волшебника, он вдруг почувствовал себя голым под чьими-то потными жадными руками… Ощущение оказалось мерзейшим. Алестан был совершенно прав, Ора – это другой мир, где все перевернуто вверх тормашками.

Тщетно поискав на стенах и даже на потолке новых знаков, Тобиус решил, что здесь ему больше делать нечего.

– Сыт?

– Ага, спасибо, мудрейший!

– Общее самочувствие?

– Морда болит, и в правом плече щелкает.

– Ничего, зато наука будет. Вот тебе серебра…

– У меня поменьше было.

– Бери и не зли меня, Том. Значит, сейчас я узнаю насчет ночлега. Если хочешь, будем ночевать в одной комнате, а то если все эти люди действительно пришли сюда за рукой конани, мало ли как они будут от конкурентов избавляться.

– Но тогда им придется дольше ждать, – не слишком уверенно предположил наемник, – если они, это, друг друга почикают, придется ждать новых. Ведь так?

– Хм, а ты прав. К тому же чем больше слабых конкурентов отправится с ними сейчас, тем легче будет потом.

– Ну я тоже об этом по… Эй!

Довольный тем, что уколол человека, Тобиус пошел искать хозяина. Хозяин оказался хозяйкой – здоровенной толстой женщиной с железными браслетами на запястьях. Выяснилось, что на втором этаже есть комнаты, и они свободны. Все. Такого понятия, как «номер», местные не знали, а под крышей гостиницы мог спать каждый, кто заплатил за тепло.

Волшебник и наемник поднялись, когда остальные посетители даже и не думали еще заканчивать веселиться. К вопросу выбора Тобиус подошел с позиции поиска полезной информации. Он осматривал одну комнату за другой с Истинным Зрением на глазах, ища следы своего предшественника. В пятой комнате, отодвинув в сторону кровать, он увидел небольшой участок пола, заполненный ровными строчками тайнописного текста. Разумеется, простому глазу они не открывались, но он видел их ясно и четко.

– Мы остаемся здесь. Эта кровать моя, а ты спи на той. Если нужно облегчиться, лучше делай сейчас, потому что ночью я тут все запру.

Предоставив Томеха Бэлзу самому себе, серый магистр склонился над надписями, игнорируя опасливый взгляд попутчика, и начал читать.

«Холодно. До чего же здесь холодно! Никто в городе не желает со мной говорить, мужчины тупы и легкомысленны, у них только дети и домашние заботы на уме, а женщин, кажется, раздражает, что я говорю с ними как с равными. Или они просто не любят южан. В любом разе здесь искать нечего, ибо Хармбах есть не что иное, как дыра! Думаю, во всем городе не найдется ни одной книги или грамотного человека. Выбраться не составит труда, накину Незримость и проползу по стене Паучьим Шагом, но дальше на много лиг ни одного источника тепла. Боюсь, я не переберусь через эту снежную тундру один. Остается Карденвиг, крепость орийской конани. Если ты читаешь эти строки, значит, архимаги послали тебя по моим следам. Следовательно, я не просто провалил миссию, я даже не смог вернуться. Из этого следует, что не все мои решения были правильными, где-то я ошибся и, возможно, дорого поплатился за это. Будь осторожен!»