Текст книги "Драконов бастард"

Зачарованно разглядывая свой новый артефакт, Тобиус подумал, что если бы Академия не брала на себя расходы на производство посохов и нахождение для них материалов, то он, наверное, разорился бы, расплачиваясь за это изделие. Волшебник сделал несколько пробных взмахов, едва не сбив с потолка свечную люстру, а потом несколько колющих выпадов. Ощущение было непривычным, инструмент слишком сильно тянул хозяина в разные стороны, выбивая из равновесия.

Оправившись от первых восторгов, маг поставил посох у стены, а сам вновь опустился на кровать. На лице его воцарилось выражение потерянности и сомнения. Развилка подобралась незаметно, и вот он уже стоял на ней, обязанный выбрать, по какому из двух путей пойдет. Один из путей сулил скрытое в тумане далекое путешествие, опасности, невзгоды, испытания. Второй был покрыт непроглядным мраком. Согласившись исполнять поручение управителей, Тобиус обрекал себя на тяжкие испытания, но, отказавшись, он ступал в объятья темноты и неизвестности, которые пугали его до колик. Казалось бы, чего плохого может предвещать магистру путь обратно домой? Пройти по тем же дорогам, отдохнуть в тех же местах. Он уже сделал это без посоха, по пути в Ордерзее, так что же может помешать ему сделать это вновь? Простота тех суждений была обманчивой – ведь в столицу Тобиус шел, следуя Путеводной Нити, а обратно он намеревался идти наперекор ей. Волшебник должен был сделать выбор, хотя сам-то он понимал, что выбор сделан уже давно.

Джассар сказал однажды: «Путь к знаниям – это путь». Толкователи много веков спорили над каждым из его высказываний, но абсолютное большинство волшебников трактует данное как призыв к действию. Никакое истинно ценное знание не падает в руки тому, что сиднем сидит на скамье перед домом и весь день напролет смотрит, кто из соседей куда и зачем идет. За знаниями, как и за богатствами, как и за славой, и даже за такими малодоступными пониманию мага вещами, как любовь, нужно идти в поход, преодолевая препятствия и подвергаясь опасностям. В прошлом волшебники мерили шагами дороги Валемара, одетые в длинные дорожные плащи и широкополые шляпы, защищающие от дождя и ветра, опирались на дорожные посохи и клюки. И хотя время то прошло, плащи превратились в мантии, шляпы обзавелись острыми концами, а посохи и клюки из опоры превратились в инструменты волшебства, необходимость отправляться в путь не исчезла. Возможно, именно потому магия и пришла в упадок, что сами волшебники стали оседать на месте.

Тобиус достал из сумки небольшую коробочку, похожую на футляр для нюхательного табака. В крышку коробочки изнутри было вделано небольшое круглое зеркальце с сиреневым отблеском. Вместо своего лица Тобиус увидел в зеркальце стену, на которой висел геральдический стяг баронства Хог-Вуд с вышитой на нем головой вепря.

– Есть там кто?

Изображение дернулось, и в зеркальце появилось испуганное женское лицо.

– Ой, чар Тобиус!

– Здравствуй, Клохинда, – Тобиус мысленно похвалил себя за то, что вспомнил имя девушки, – почему ты у зеркала?

– Дежурю! – пояснила она. – На случай, если вы… ну вот!

– Понятно. Можешь доложить кому-нибудь, что я…

– А никого нет!

– Как это?

– Ну, – замковая служанка с трудом нахмурила гладкий лобик, собираясь с мыслями, – ее высочество в Хогсдальне. Генерал приехал оттуда вчера, а сегодня они с его величеством и братом Марком отправились в путь до границ Хог-Вуда, присматривать места для будущих блокгаузов! Его высокопревосходительство генерал Бальден рассчитывает к осени поставить эти самые блокгаузы по всей… э… всей сухопутной границе Хог-Вуда, на всех дорогах и у рек, где могут пройти корабли ривенского речного флота! А еще он хочет превратить каждое поселение в баронстве в обособленный форт и…

– У генерала огромные амбиции. Даже непомерные, я бы сказал. На это уйдут тонны древесины, уйма золота и огромные объемы рабочей си… – Волшебник прервал себя, поняв вдруг, что обсуждает политическую и экономическую стратегию со служанкой. – Можешь записать то, что я скажу?

– Нет, я же неграмотная! – мотнула головкой Клохинда. – Но у меня отменная память!

– Тогда запоминай: получил посох, вернуться пока не могу, Академия поручает миссию, Путеводная Нить ведет. Запомнила? Повтори.

Она мгновенно повторила Тобиусу его слова и даже изобразила похожие интонации.

– Ты молодец, Кло. Все, мне пора идти, надеюсь, что вернусь в Под-Замок как можно скорее.

Тобиус не подозревал, что этой его надежде не суждено было оправдаться.

Той ночью волшебник спал плохо и недолго. Встав засветло, он привел себя в порядок, оделся, рассчитался с хозяевами и вышел в предрассветную прохладу, ведя за собой големов. Но пошел маг, разумеется, не к западным городским воротам и даже не в Пристань Чудес. Нет, он направил свои стопы к Храмовому острову, клочку земли, стоящему посреди реки Мьельн, протекающей через столицу Ривенского королевства. На Храмовом острове, или на острове де Санта-Темплорика, как он еще назывался, стоял храм, огромный и величественный, один из древнейших в Вестеррайхе.

Оставив Забияку и Жнеца позади, чтобы они окончательно не испортились под сенью божественной благодати, Тобиус пошел по мосту Двенадцати праведников над водами широкой реки, минуя постаменты мужчин и женщин, чьи благостные поступки были описаны на страницах церковных учебников и в «Житиях святых». С каждым шагом он все яснее ощущал душную тяжесть, давящую на плечи, затмевающую ясность мыслей и сжимающую грудь стальными пальцами. Святость, которой был окутан Храмовый остров, заставляла магов держаться подальше от этого места.

Тобиус ступил на святую землю, в обитель веры, и направился по узким улочкам, принадлежащим Церкви, к величественной громаде соборного храма Ордерзее, подбоченившегося контрфорсами и ощетинившегося острыми пиками башен. В полумраке, совсем один, он пересек площадь под строгими взорами ангелов, украшавших фасад, и постучал в огромные двери Тамплор-касидралле-да-Ордерзее. В створке открылось маленькое окошко.

– Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?

– Я Тобиус Моль, магистр…

– Не знаем таких! – резко оборвал его привратник и закрыл окошко.

Пришлось стучать второй раз.

– Кто пришел к дому Господа-Кузнеца в неурочный час? Кому не спится в ночи?

– Грешник Тобиус пришел покаяться.

Окошко закрылось, а створка, наоборот, приоткрылась.

– Входи, – сказал голос, – для кающихся двери храма открыты всегда.

Тобиус вошел под величественный свод, и на плечи его уже всем весом рухнула невидимая гора. Концентрация святой силы в стенах собора могла бы и архимага превратить в бессильного смертного.

– Ступай к алтарю, – посоветовал привратник из густого полумрака у дверей.

Пройдя мимо рядов длинных скамей и чуточку привыкнув к тяжести, Тобиус опустился перед алтарем на колени и прочитал короткое молитвенное четверостишие. Со стен на него взирали образы святых апостолов, мучеников и ангелов, а с самого алтаря смотрела статуя белого камня, изображавшая мужчину с длинными вьющимися волосами, бородой и усами. Он был почти наг, его стопы, голени и бедра охватывали лепестки запечатленного в камне огня, а могучей рукой он воздел огромный золотой молот, украшенный самоцветами. Молотодержец, сын Господа-Кузнеца, проповедовавший в землях Сайнайского царства и принявший смерть на костре во спасение душ человеческих.

– С чем пришел ты в храм, сын мой? – услышал волшебник мягкий голос у себя за спиной.

– Я грешен, отец.

– Как и все мы. Но какой грех ложится черной сажей на твою душу сейчас?

– Убийство человека.

– Вот как… – Голос незримого клирика не потерял мягкости, но в нем проскользнула горечь. – Поведай мне.

– Я помогал добрым братьям выследить злокозненного малефикарума, убивавшего людей и творившего над ними ужасное. Мы нашли его логово, а потом едва не упустили. Я догнал его, навязал бой, он призвал себе в помощь силы из самого Пекла. Тогда я убил его.

Тобиус не оборачивался, а священник ничего не говорил.

– И ты скорбишь по нем? – спросил он наконец.

– Нет, отец, я думаю, что ему давно пора было встретиться со своими мерзкими покровителями, и мне нисколько не жаль его жизни.

– Но?

– Но убивать людей – великий грех. Господь учит нас: «Не отнимай того, чего не в силах подарить». Также нет суда промеж людей, который может решать, чью жизнь пресекать, ибо она одна, и она выше нашего понимания.

– Но люди постоянно грешат этим. Убийство за убийство. И многие мнят, что их руку направляет Господь. Многие из них верят, что творят божий суд.

– Но братья Петра действительно творят Его суд. Ведь так?

– Они младшие подмастерья Его, оберегающие души наши от ржавчины и изъяна. Ответь, сын, думаешь ли ты, что сотворил благое дело?

– Я знаю это.

– И веришь, что руку твою направил Господь?

– Нет.

– Почему?

– Он не направляет убийц. Он любит всех нас одинаково. Даже когда мы ужасаем Его своими деяниями. А если же мы гневим Его настолько, что Он уже не в силах терпеть наши мерзкие дела, кара приходит свыше. Это мы решаем, что принимать, а что отторгать, что приемлемо, а что недопустимо. О своей правоте или неправоте мы узнаем, лишь переступив порог смерти, подле Небесного Горна.

– Твои слова выдают в тебе мудреца, сын мой. К чему же ты пришел, думая об этом?

– Я совершил грех, убив человека. Но я совершил благое деяние, защитив от него многих других людей. Мне не жаль его, и я бы поступил так вновь. Но мне стыдно за это, и в душе нет покоя. Отец, я совершил хороший поступок или плохой?

– Плохой, безусловно. Но этот твой поступок принесет добро многим. А угрызения совести говорят о тебе как о хорошем человеке, чья душа не охвачена мраком.

– Они – моя плата за добро для многих, и за свои деяния я отвечу перед Ним, когда придет мой час.

– Да. Все мы ответим. Отпустить тебе грехи?

– Нет. – Тобиус поднялся с колен, опираясь на посох. – Я не верю, что человек, даже служитель Его, может прощать грехи грешникам. Благодарю вас, святой отец.

– Иди с миром, дитя, и да благословит тебя Господь-Кузнец.

Обернувшись, чтобы принять благословение, волшебник не увидел рядом с собой никого. Едва не ахогнувшись, он поспешил прочь, тихо сетуя на то, что священникам совсем делать больше нечего, как играть с акустикой.

Лишь покинув Храмовый остров, Тобиус избавился от ноющей боли в голове и тяжести, сковывающей движения. Он с наслаждением ощутил, как по телу растекаются магические потоки и зажигаются «бусины» готовых к использованию заклинаний.

– Пошли, – бросил он големам.

Не сбавляя шага, Тобиус добрался до Пристани Чудес и вскоре уже стоял перед великими волшебниками, готовый узнать – что им от него нужно?

– Итак, вы все-таки решили помочь Академии, чар Тобиус. Мы благодарим вас.

Архимаги собрались в том же составе, в котором Тобиус говорил с ними прошлым днем.

– Что от меня требуется, ваше могущество?

Произошла короткая заминка, после которой слово вновь взял Гаспарда:

– Сначала скажите нам, слышали ли вы когда-нибудь об Афивианских свитках?

– Не слышал.

– Вот как…

– Но трижды читал о них. Дважды Афивианские свитки вскользь упоминались в летописях истории магии различных эпох, и один раз я читал о них в «Большом перечне раритетных трактатов». Афивианские свитки – это на самом деле один-единственный свиток, в котором объединены девятнадцать отдельных частей, которые изначально и назывались Афивианскими в честь мифической Афивии, затонувшей в океане. Доподлинно неизвестно, что именно было запечатлено в Афивианских свитках, но автором их являлся великий архимагистр Небезиал, ученик самого Джассара Ансафаруса. Небезиал вошел во всемирную историю волшебства как несравненный мастер в области магии Призыва. Он был демонологом, спиритуалистом и адвомагом, практиковал шаманизм и, говорят, даже имел мутировавший геном доппельгангмахера[25]25
  Еще он зовется дупликатором. Это волшебник, чей мутировавший геном позволяет ему создавать магических двойников любых живых существ, наделенных знаниями и умениями оригиналов.


[Закрыть]. Некоторые источники приписывают ему занятия некромантией, но им сложно верить, поскольку искусство призыва мертвых как отдельную школу волшебства основал Зенреб Алый гораздо позже, уже после исчезновения Небезиала. Считается, что Небезиал являлся одним из Лазурных Зеркал[26]26
  Сотня архимагистров, ближайших учеников Джассара Ансафаруса, которые исчезли из Валемара одновременно с ним. Считается, что Джассар забрал их с собой.


[Закрыть]. Позволительно будет предположить, что Афивианские свитки содержат описания древних техник призыва чего-то или кого-то, утерянных ныне. В «Большом перечне раритетных трактатов» их статус указан как «утрачены». У меня все.

Гаспарда Огненное Облако, слушавший доклад, откинувшись в кресле, улыбнулся и тихо обратился к собратьям-архимагам:

– Чары, кажется, мы не ошиблись в выборе. Чар Тобиус, вы пересказали практически все, что знаем и мы. Афивианские свитки, потерянные знания огромной ценности, которые, может быть, и хотелось бы вернуть, но, увы, никак невозможно. Почти. А теперь к сути. – Великий пиромант прищелкнул пальцами, и на столе перед ним материализовалась стопка бумажных листов. – Около двух – двух с половиной лет назад наш почтенный архивариус Никопат Закладка, занимаясь перебиранием архивных записей за какой-то там век… Вы знакомы с чаром Никопатом?

– Очень хорошо, – кивнул Тобиус, который немалую часть жизни провел в стенах библиотеки и даже мечтал получить пост младшего библиотекаря когда-то.

– Так вот, чар Никопат случайно обнаружил в старых хранилищах библиотечного архива вот это. – Гаспарда показал Тобиусу небольшой прямоугольный лоскуток пергамента, потрескавшийся и пожелтевший от времени. – Оно не превратилось в пыль лишь благодаря наложенным на него заклинаниям. Это, чар Тобиус, приписной корешок от экземпляра Афивианских свитков, которые когда-то, предположительно девятьсот лет назад, имелись в нашей библиотеке. После долгих и трудоемких реставрационных работ мы установили, что Афивианские свитки были переправлены в другое место. Впоследствии все документы, свидетельствующие о переводе, были утрачены, и о свитках забыли. Хотите знать, куда их отправили?

– Полагаю, я должен это узнать, ваше могущество.

– Название «Шангрун» вам знакомо? – Гаспарда буквально впился глазами в лицо молодого волшебника.

– Потерянная библиотека?

– Шангрунское книгохранилище, – кивнул архимаг. – Построено за сто лет до падения Грогана для сохранения редких образцов магической литературы.

– Но оно же давно стало мифом!.. Или нет?

– Иначе наш разговор был бы лишен смысла. Кстати, чар Тобиус, продолжение этого разговора напрямую зависит от того, готовы ли вы отправиться на поиски Шангруна, узнав, что один волшебник, посланный нами на эту миссию, уже исчез?

– Я готов!

– Так быстро?

– Я же пришел сюда. Значит, готов пойти и дальше.

– Логично. Тогда сегодня же, буквально прямо сейчас, начнется ваш путь на остров Ора.

– Ох… – непроизвольно вырвалось у молодого мага, – в промерзлые владения дев-воительниц?

– Вы знаете другую Ору?

– Нет… хорошо, что у меня есть волчья подстежка к мантии.

– Да, неплохо. Вам будут открыты кладовые Академии, возьмете все, что посчитаете нужным. Я имею в виду ингредиенты, артефакты, возможно, карты. Библиотека также может предоставить вам всю имеющуюся информацию о северных островах.

– Последнее ни к чему, ваше могущество. Магия северных островов являлась темой одной из моих семестровых работ, я досконально изучил их культуру и быт, их поверья и основанные на них магические техники.

– И поэтому тоже вы были привлечены к этой миссии, – усмехнулся Гаспарда.

Тобиус внезапно осознал, что господам архимагам глубоко наплевать на его будущее, на его репутацию и прочую ерунду, совершенно их не касающуюся. Теперь он понимал – именно его богатые знания о северных островах стали причиной этой столь внезапно свалившейся на его плечи миссии. Хотя Шангрун… может быть, оно того стоило.

– Я бы… я бы не отказался пополнить свои запасы реактивов и, возможно, одолжить у Академии какой-нибудь артефакт.

– Вас проводят в хранилище.

Из предложенного изобилия артефактов Тобиус не смог выбрать ничего стоящего. Точнее, стоящего было много, но ничего такого, чего он не смог бы заменить своими заклинаниями. Покидая хранилище в легкой растерянности, серый магистр случайно зацепился взглядом за массивный перстень, покрытый рунописью, с большим прямоугольным сапфиром. Невольно он вспомнил те перстни, которые носили на пальцах низложенный король Бейерон и двое его гостей в серых плащах, с которыми он когда-то встречался.

– Ваше могущество, откуда у вас эта штучка?

– Это не мое, – равнодушно ответил Никадим Ювелир, – осталось от прежнего верховного артефактора. Бери, если хочешь, в нем нет никаких магических свойств.

– Почему тогда он здесь?

– Из-за исключительности. Это работа гномов, которые, видимо, не желали, чтобы к их вещице приставала магия. На него не накладываются чары. Никакие. Волшебство просто не задерживается в нем.

– В нем нет примесей противомагических металлов?

– Куда ты дел все те знания, которые я годами вкладывал в твою голову, Тобиус? Как бы ты смог просто так держать эту штуку в руках, будь там, к примеру, керберит?

– Простите, ваше могущество, что-то я оконфузился. – Волшебник надел перстень на левую руку.

– Скажи-ка, мальчик мой, а куда тебя направили?

Тобиус поколебался, не прекращая следить за тем, как крупный самоцвет играет на свету.

– На Ору, ваше могущество. Они приказали мне найти потерянную библиотеку, книгохранилище Шангруна.

Юноша не видел, как осунувшееся лицо старого мага сделалось еще более серым, уставшим, как жестоко углубились морщины и как в усталых глазах зародилось тоскливое отчаяние.

– Они сказали тебе, что тот, кого послали туда до тебя, не вернулся?

– Я буду молиться, чтобы Господь-Кузнец ниспослал мне удачу.

– Господь… Обещай мне вот что, Тобиус, обещай мне, что, сделав все, что будет в твоих силах, ты не побоишься повернуть назад. Обещай вернуться живым, мальчик, не оставляй своих костей в той холодной и враждебной стране.

Тобиус удивленно воззрился на учителя и, не найдя нужных слов, хотя они и были очевидны, кивнул.

В хранилище ингредиентов магистр провозился гораздо дольше, набивая свои мешочки, коробочки, ковчежцы, шкатулки всевозможными редкими кореньями, порошками, минералами, сушеными органами и прочим полезным материалом.

Взяв все, что могло пригодиться, он отправился вниз, на первый этаж главной башни, где, как ему дали понять, будет проложен портал. Совершенно случайно он встретил по пути братьев Эхо, которые тоже направлялись вниз.

– Смотри, смотри, – захихикал Маурон Левый, – драконоглазый мальчишка идет! Давай убьем его! Я сошью себе капюшон из его лица! Вода будет просачиваться, но зато как красиво!

– Не стоит, брат, – мягко ответил Таурон Правый.

– Ну… ладно.

– Благодарю вас, что не стали шить из меня одежду, ваше могущество, – почтительно сказал Тобиус, собираясь пройти мимо.

– Не стоит. Это преходящая прихоть, – ответил Маурон непривычно спокойным и даже приятным голосом. Обычно он шипел и повизгивал, глупо и злобно кричал на всех, кроме своего брата.

– Ваше могущество, вы… вы пришли в себя?

У старика случались просветления, очень редко, но случались. Он был как раз тем случаем, когда дурная кровь проявлялась особо сильно и владела волшебником почти постоянно.

– Ваше могущество, вы признанный знаток проклятий и борьбы с темными силами, не могли бы вы ответить мне на один очень важный вопрос?

– Спрашивай, юноша, – безразлично кивнул уродливый старик.

– Дикая Охота, ваше могущество, как она приходит в мир и как можно ее прогнать?

Седая, давно не мытая голова архимага резко мотнулась, выражая некоторое раздражение, мудрые глаза посмотрели на Тобиуса, как на глупца.

– Дурацкий вопрос, – поморщился Маурон, – никак нельзя ее прогнать. Кавалькада призрачных всадников, проносящаяся по небесам с воем и под песнь охотничьих рогов. Там, где пронесется она, начнутся беды, нежить поднимется из могил, безглазые старицы выйдут на дороги с протянутой рукой, распространятся болезни, люди начнут исчезать, закипят страсти. Рано или поздно поднимутся из праха веков духи и демоны, о которых мы почти забыли. Пастырь Псов, например. А король неупокоенных душ Салморцойн станет разъезжать по дорогам верхом на огромном пауке, горланя мрачные песни. Но дурные предзнаменования, которые следуют за Дикой Охотой по пятам, – это лишь приятные мелочи. Потому что появление Дикой Охоты знаменует действительно серьезные беды. Огромные беды. Катаклизмы, войны. Много смертей.

– И никак нельзя этому помешать? Изгнать ее…

– Ты глуп, юноша. Дикая Охота – не причина. Она – предупреждение. Приходит тогда, когда миру стоит готовиться к бедам, а не навлекает их.

– Но если есть способ призвать…

– Нет способа призвать Дикую Охоту! Ни у кого нет власти над нею, потому что она – из иной прослойки бытия! Она может использовать мага, чтобы прорваться в наш мир, но в этом случае он не более чем инструмент, оказавшийся наиболее подходящим. Изгнать ее невозможно, как нельзя изгнать солнце или луну с небосвода. Они просто есть, и с этим ничего… а почему драконоглазый мальчишка ошивается здесь? Мы разве еще не отправили его на смерть? Эй, сопляк, ты скоро умрешь! Умрешь! Умрешь! Умрешь!

Старик визгливо расхохотался, брызжа слюной, и стало понятно, что короткое просветление окончилось. Таурон же попросил у юного волшебника прощения за то, что говорил его брат, охваченный безумием.

Зал Тысячи Врат временно закрыли, а все перемещения через портальные арки были приостановлены. Когда Тобиус спустился в холл, работала лишь одна из них, чьи нарисованные на стене линии источали голубоватый свет. Возле арки ожидали архимаги.

– На той стороне вас встретят и проинструктируют в случае необходимости, – сказал Огненное Облако. – Возвращайтесь живым, чар Тобиус. Не подведите нас.

– Постараюсь, ваше могущество. Могу ли я оставить големов здесь? На севере они будут обузой.

– Големы? – встрепенулся Бородо Глиняные Ноги. – Почему мне никто не сказал? Я хочу взглянуть!

– Поздно, – отрубил Гаспарда. – Ступайте, чар Тобиус, слуг оставите на той стороне.

Поклонившись в последний раз, Тобиус шагнул в светящуюся арку и вышагнул из нее на другой стороне. Как всегда, порталы Академии работали отменно: никаких побочных эффектов и недомоганий. Серый магистр оказался посреди большой круглой комнаты, в которой царил мягкий синеватый полумрак; ковры на кафельном полу, неплохая мебель, винтовая лестница, уходящая вверх вдоль стены.

– С прибытием, ваше могущество.

На удивление, как только погасла арка портала, в комнате сразу стало светлее, и магистр заметил волшебника в искристой полумантии цвета дроздового яйца. То был молодой мужчина примерно его возраста, широкоплечий, высокий, с длинными волосами пшеничного цвета.

– Да я же тебя знаю… Алестан!

– Ваше могущество, – поклонился криомант в ответ.

– Не делай так! Я получил посох только вчера.

– И теперь вы – магистр, – хладнокровно ответил северянин.

– Э… да. Мы уже на Оре?

– Нет, конечно. Как вы себе представляете портал, провешенный через море?

– Да-да, ты прав. Просто главы не сказали, куда именно посылают меня, сказали лишь, что моя миссия будет протекать на Оре.

– У вас есть теплая одежда?

– Полумантия со съемной подкладкой на волчьем меху и плащ с подогревом.

– Может не хватить. На Оре очень холодно.

– Постойте-постойте, чар Алестан! Где мы вообще?

Криомант пересек помещение и открыл дверь, через которую в комнату ворвался прохладный йодированный ветер, стало еще светлее. Серый магистр последовал за ним наружу.

– Ахог! Как высоко!

Оказалось, что Тобиус перенесся на маяк – высокий красивый маяк, безукоризненно белый великан, стоявший на вершине утеса над самым морем.

– Восхитительно!

– С вершины вид еще лучше, – сказал Алестан.

– А мы можем подняться? Чей это вообще маяк?

– Моего нынешнего наставника. Он сейчас занят, как и большую часть времени, так что мы не будем его беспокоить. К тому же именно на меня возложена обязанность провести некоторый инструктаж.

– Вот как? Что ж… может, сначала поедим? Я, признаться, маковой росинки во рту не держал со вчерашнего дня.

Алестан покладисто кивнул:

– Для этого нужно идти в город.

– Город? – Тобиус повернулся налево и увидел его. – Город! Это же…

– Тальдебон, что в землях великого удела Селия.

– Ох… понятно, они забросили меня на север, к большой воде.

Тобиус приказал големам ждать внутри маяка, поставив их у двери, после чего последовал за Алестаном. Утес выступал в море на восточном краю небольшой бухты, которая приютила в своих недрах город. Пройдясь по поросшей лесом «спине» утеса, волшебники спустились к окраинным домам по каменной лестнице, изрядно загаженной ласточками, гнездившимися на отвесной скале выше.

Тальдебон был портовым городом задолго до основания Ривенского королевства. В прошлые века он неоднократно подвергался набегам людей Моря[27]27
  Люди Моря – древний военный союз между жителями Оры, Стигги и Эриге, противившийся гроганской экспансии и занимавшийся пиратством в Седом и Чигакорском морях.


[Закрыть] и служил одной из береговых крепостей империи. Внутри тальдебонского морского арсенала некогда строились знаменитые на весь Валемар черные корабли Грогана, бороздившие в свое время все воды мира, а в частности – Седое море от берегов Вестеррайха до убеленных снегами фьордов Оры. Гроганский флот в пору зенита империи был настолько мощен, а его суда настолько прочны, что они даже заходили в Пасть Дракона, из которой, проламывая ледяную кору и лавируя между тихоходными айсбергами, отваживались выступать в море Огня.

Нынешние плотники могли лишь мечтать возродить традиции гроганского кораблестроения и спустить на воду хотя бы один новый корабль по тем, старым чертежам. К их сожалению, как и в случае с магическими искусствами, многие великие знания гроганского кораблестроения исчезли безвозвратно, и черные корабли с драконом на парусах больше не внушали ужаса ни в северных водах, ни в южных.

С ходом времени все изменилось и для Тальдебона, он перестал быть важной морской твердыней, его арсенал разобрали, от крепостных стен остались лишь воспоминания, слегка возвышающиеся над землей, а на входе в бухту вместо грозной дозорной башни торчало лишь полуразрушенное место гнездования голубокрылых чаек.

Город располагался на широченном пологом склоне, спускавшемся к побережью бухты, он был широк, но приземист, не тянулся к синему небу. Покрытые известкой прямоугольные домики с красными черепичными крышами тесно прижимались друг к другу на спускающихся к большой воде улицах и ослепительно светились в дневное время, отражая солнечный свет. Узенькие запутанные переулки, множество лестниц, маленькие уютные площади с питьевыми фонтанчиками и прохладные даже знойным летом полуподвальные таверны – все это был Тальдебон.

– Почему так холодно? – спросил Тобиус, когда море дохнуло на город ветром. – Солнце же…

– Здесь радикальный климат, чар Тобиус. Лето короткое, но беспощадно жаркое, зимы длинные и беспощадно холодные. С северных ледников через Седое море идут стылые ветра, гонят ледяную воду, зимой она замерзает. Нынешний холод – отголосок зимы, скоро он отступит, и станет по-настоящему жарко.

Алестан привел Тобиуса в крохотный кабачок недалеко от береговой линии, где перед ним вскоре поставили огромный поднос с морепродуктами и две кружки пенного пива. Тобиус недолюбливал рыбу, но с удовольствием вгрызся в вареных лангустов и стал сбрызгивать лимонным соком устрицы. В сердце королевства такая пища стоила баснословных денег.

– Послушайте, в столице это разнообразие не каждый может потянуть, может, позволите мне оплатить счет?

– Здесь не столица, ваше могущество, и рыба в портовых городах очень дешева, будь то гигантский тунец, угорь, минога или императорский краб. К тому же у меня обильное содержание, так что плачу я. Вы оказываете мне честь.

– Премного благодарен. Кстати о вашем наставнике – если не секрет, чем он занимается?

– Здесь? – Алестан пригубил пива. – Изучает птиц.

– Бестиолог?

– Нет, криомант, так же как и я.

Тобиус непонимающе взглянул на собеседника.

– Он помешан на птицах, – пояснил Алестан. – Обожает их. В молодости и уже в более зрелом возрасте много работал и скопил немалое состояние. Достаточно, чтобы обеспечить спокойную старость. Купил маяк, поселился в нем и целыми сутками напролет рассматривает небо. Или пользуется дальноглядными артефактами, выискивая птиц на огромных расстояниях. Мною занимается редко, но каждая крупица знаний на вес золота. Архимаг.

Тобиус понимающе покивал.

– Содержание тоже обильное – он на удивление безразличен к деньгам.

– Я бы сказал, вы отлично устроились, прямо завидки берут.

– А вы стажировались ли у кого-нибудь после выпуска?

– Нет. Трудно найти наставника для серого мага.

– Однако вы уже получили посох, – холодно подметил Алестан.

– Мне пришлось немало сделать для этого. – Тобиус отложил пустой панцирь омара и вытер полотенцем губы. – Вы должны меня в чем-то проинструктировать?

– Рассказать об Оре.

– О, я знаю об Оре очень многое, я…

– Я родился там и прожил вплоть до семи лет. И чтобы вы не сомневались, стоит ли верить моим детским воспоминаниям, уточню, что все прекрасно помню, а после окончания обучения я на полгода возвращался домой и лишь после этого был принят в ученики.

– Постойте-ка, – вдруг перебил Тобиус, – вы возвращались домой? У вас есть дом?

– Ора мой дом, чар Тобиус. И если вас так заинтересовала история моей жизни, то вот она вкратце: у меня рано открылся магический дар, а магия на Оре принадлежит женщинам, как и власть, детей-волшебников мужского пола умертвляют, благо их рождается очень мало. Мой отец схватил меня в охапку, спасая от матери, и перевез через Седое море, это был единственный мужской поступок в его жизни. Здесь он очень быстро умер от болезни, а я стал беспризорником, но меня нашел рыбак. К счастью, оказалось не слишком поздно, и меня приняли в Академию. Дальше все то же самое, что и у вас, вплоть до выпуска.

– Ох…

– В первую очередь, попав на Ору, вы должны помнить, что ваша социальная роль диаметрально изменится. Там мужчины – слабый пол. Дерзость с вашей стороны в лучшем случае будет встречена снисхождением, в худшем вас ударят. А могут и изнасиловать.

Тобиус подавился мидией и закашлялся.

– Это не так невыполнимо, как вы можете подумать. Женщины Оры подобны паучихам – они больше и сильнее мужчин.

Серый магистр пришел к выводу, что у северянина странные мысли о родном доме. К тому же Алестан был выше и шире в плечах, чем Тобиус, и если женщины Оры в среднем крупнее…

– Власть на Оре близка к монархии, титул конани переходит от матери к дочери. Но любая соискательница, уверенная в своих силах, может занять престол. К тому же подчинение конани не носит священного значения, любая правительница малого удела может отказаться от повиновения, и никто не станет кричать об измене или чем-то таком. Конани мечом восстанавливает свое право властвовать, если на него посягнули. Поэтому нравы на Оре дикие с точки зрения Вестеррайха. К примеру, красота – это понятие относительное, лишь сила там имеет значение. Следовательно, сила приравнивается к красоте, и лишь в силе видят красоту воительницы Оры. – Алестан сделал глоток пива и отставил кружку, показывая разносчице, что больше пить не будет. – Теперь о географии. Здесь все просто, на севере острова есть горная гряда, держитесь от тех мест как можно дальше по возможности. Также две западные трети Оры практически не заселены людьми, там живут мадзидани, так называемые ледяные гиганты. У конани с ними старый договор о ненападении. Мадзидани не входят в человеческие владения, а люди не охотятся на их скот без разрешения. Владения конани на востоке, пастбища мадзидани – на западе. До сих пор не знаю, чем они кормят своих бъертов, но эта загадка не имеет особой важности. Теперь магия. Как я уже говорил, волшебство на Оре принадлежит женщинам. Это монополия, мужчин к Искусству не подпускают. В результате с годами они либо сходят с ума, либо их сразу убивают. Помимо криомантии развиты традиции шаманизма и спиритуализма. Практикующих шаманок мало, и они всегда состоят при правителях, общий процент рождаемости одаренных тоже низок. Больше всего вам следует остерегаться Белой Бабушки, старухи по имени Орза. Она служит при троне конани, и сильнее нее волшебниц на Оре нет. В свои сто девяносто она сохранила ясный ум, приумножила влияние и имеет солидный политический вес. Кажется, ее брат является главным жрецом не то на Стигге, не то на Эриге. К тому же старуха хитра, как змея. Помимо волшебных услуг она дает конани советы. И дает мудрые советы. Фактически Орза руководит всей внешней политикой Оры и помогает конани отбиваться от женихов со Стигги и Эриге.