Текст книги "Страна овец"

– Но есть же генная экспертиза!

– Да, я знаю, но их это не остановит. А они, заметь, еще не самое худшее.

– Лига, – Рамиль очень хорошо знал своего шефа и был посвящен абсолютно во все его дела.

– Да, – сокрушенно покачал головой Александр, – мы столько сил потратили на балансировку сил и интересов внутри нее! А теперь, когда вдруг выяснится, что почти четверть полномочий в ее Совете оказалась в руках какого-то парня с улицы, она не просто распадется, она разлетится в стороны как детвора с обезумевшей карусели! Нас отбросит лет на двадцать назад как минимум. Снова начнется грызня, склоки и борьба за сферы влияния, вплоть до военных действий.

– Что будем делать?

– Все что угодно, лишь бы не допустить такого развития событий! – он бросил взгляд на часы, – м-да, все планы на сегодняшний день пошли прахом.

– Боюсь, что это только начало.

– Тогда не будем терять времени.

– С чего начнем? Мне разыскать этого везунчика?

– Да, разумеется! И как можно скорее!

– Сделаем все, что сможем, – кивнул Рамиль, – как с ним поступить, когда найдем?

– Поступай, как хочешь, но лично я точно знаю одно – у меня нет, и никогда не было братьев, – Александр пристально посмотрел своему помощнику в глаза, – и тебе советую это помнить – нет, и никогда не было. Я ясно выражаюсь?

– Вполне, – согласился тот, но без особого энтузиазма, – вот только…

– Что?

– В соответствии с завещанием, он автоматически становится членом Лиги, да еще, вдобавок входит в состав ее Совета. Если с человеком такого калибра что-то вдруг случится, то это повлечет за собой уже не просто проблемы, а Очень Большие Проблемы. Не мне Вам объяснять. В чьих руках окажется при этом его право голоса – предсказать невозможно.

– Дьявол!!! – Александр в сердцах ударил кулаком по столу, – старый хрыч даже мертвый не оставляет меня в покое!

– Прошу меня извинить, но речь идет о Вашем покойном отце! Негоже так…

– И что теперь!? Я должен возносить ему хвалебные дифирамбы!? Или заткнуться и молча жрать все то дерьмо, что он на меня вывалил!? – Саттар-Младший сгреб в охапку разбросанные по столу листы и потряс ими в воздухе, – тем более, пока о его смерти не объявлено официально, старик считается живым…

Александр резко умолк, уставившись в пространство. Затем он поднял взгляд на Рамиля.

– Мы подумали об одном и том же? – вопросительно приподнял брови тот.

– Похоже на то. Кто еще знает о том, что случилось?

– Кроме тех, кто находится за этой дверью, – Рамиль кивнул в сторону приемной, – о смерти Председателя еще известно врачам, которые его осматривали и составляли свидетельство о смерти.

– Они все пикированные?

– Да. Они будут молчать.

– А полицейские, которые его подобрали?

– Они не могут ничего знать, они могут лишь подозревать, работа у них такая, но это не имеет большого значения. Они же не врачи, в конце концов, они могут и глубокий обморок за смерть принять. На суде их показания не будут иметь силы.

– Будем надеяться, что до суда дело не дойдет, – поморщился Александр, – кстати, надо будет заменить конверт, в котором лежало завещание, и снова его запечатать.

– Сделаем.

– Хорошо, кто еще в курсе событий?

– Сразу не скажу. Надо тщательно просеять всех, кто имел к произошедшему хоть какое-то отношение, проверить все контакты, допросить посетителей ресторана. Да, кстати, тот мальчишка, что был в эвакуационном вагоне с Вашим отцом, он тоже может о чем-то догадываться.

– Точно, совсем забыл, мальчишка, какого черта он там делал?

– Я точно не знаю, сам он утверждает, что Павел попросил его помочь вытащить Вашего отца из той заварушки.

– Чушь! – Александр разложил помятые листы перед собой на столе и принялся приводить завещание в порядок, – я никогда не поверю, чтобы Перфект позволил прикоснуться к вверенному ему человеку кому-то постороннему. Быть может этот тип и пырнул моего папашу?

– Исключать такую вероятность нельзя, – согласился Рамиль.

– И кто он вообще, такой?

– Студент.

– Ты хочешь сказать, что простой студент заглянул перекусить в «Золотого быка»? Не смеши меня!

– Я же говорю, тут еще много чего…

– Какой же я идиот!!! – воскликнул вдруг Александр, уставившись на один из листов, который он держал в руке, – как же я сразу не догадался?!

– В чем дело? – удивился Рамиль, – что Вы там нашли?

– Этот парень – Посыльный!

– Какой еще Посыльный?

– Мой папаша мог передать с ним кое-какую информацию, потому-то он и оказался с ним в вагоне – зная, что уже не жилец, отец хотел вывезти из той заварушки хотя бы его.

– Ну, не знаю, – с сомнением покачал головой Рамиль, – его же допрашивали, и он ничего такого не сказал.

– Да он, небось, и не подозревает, что у него в голове есть что-то. Это же корректорские штучки!

– Вот как? Почему я ничего об этом не знаю?

– Не каждый же день маститые Корректоры помирают, тем более в таких специфических обстоятельствах. К услугам Посыльного прибегают только в крайнем случае, когда сообщить нужную информацию лично нет никакой возможности.

– Хорошо, пусть так, – в голосе Рамиля еще сквозило сомнение, – но если человек сам ничего даже не подозревает, как мы узнаем, что именно он должен нам передать?

– Для этого существует ключ, – Александр продемонстрировал ему тот самый лист, – где этот тип сейчас?

– В полиции, где же еще?

– Там поблизости есть твои люди?

– Обязательно!

– Найди мне кого-нибудь из них, – Александр протянул Рамилю трубку своего рабочего телефона, никакие другие средства связи в кабинете не работали, – я хочу с ним поговорить.

После пары минут торопливых переговоров удалось, наконец, найти одного из агентов, что дежурили в участке, где находился и задержанный Олег.

– Симон, вы все еще там? Отлично! А тот мальчуган, что был вместе с Председателем, он где? Что? А, ну, дело серьезно, но врачи говорят, что старик выкарабкается, – Рамиль уже начал отстраивать требуемую легенду, – мальчишка тоже пока там? Хорошо, подожди, тут с тобой хотят поговорить, – он протянул трубку Саттару-Младшему, – вот, поговорите с Симоном сами.

– Алло, Симон? Это Александр Саттар, – было слышно, как человек на другом конце линии неожиданно поперхнулся, – как у вас там дела?

– Суматошно, – отозвался Симон басовитым рыком, – очень уж много дерь… бардака теперь разгребать нужно.

– Меня интересует тот парень, Олег, что был в вагоне вместе с моим отцом. Он там?

– Да, здесь, сидит в одной из комнат для допросов.

– С ним уже работали?

– Да, немного.

– Не переусердствовали?

– Что Вы! Только вопросы задавали.

– Что удалось выяснить?

– Я сам не присутствовал, но так понимаю, что пока ничего существенного.

– Ясно. У тебя есть возможность перекинуться с ним парой слов без свидетелей?

– Думаю, да. Он сейчас там один, а охранники дежурят в коридоре и вряд ли будут мне препятствовать. Если что – Вадик их задержит.

– Крайне важно, чтобы никто посторонний не слышал вашего разговора.

– Боюсь, что этого я Вам гарантировать не могу, – засомневался Симон, – комната оборудована средствами видеозаписи, проконтролировать работу которых я не в состоянии.

– Черт! – Александр задумчиво пожевал губами, – ладно, придется пойти на некоторый риск. Ты меня внимательно слушаешь?

– Еще как!

– А теперь слушай еще внимательнее! У меня для тебя есть крайне важное дело. Сделаешь все как надо – я в долгу не останусь. Понятно?

– Да-да, конечно!

– Я хочу, чтобы ты задал этому типу несколько вопросов.

– Нет проблем!

– Подожди, я еще не все сказал, – осадил Симона Александр, – я продиктую тебе вопросы, и необходимо, чтобы ты повторил их Олегу слово в слово, точно так же, как я их тебе зачитаю.

– Хорошо, – протянул заинтригованный Симон, немного подрастеряв свой пыл.

– Не вникай в суть этих вопросов, они не имеют к происходящему ни малейшего отношения, – Саттар-Младший досадливо крякнул, взглянув на лист в руке, – они могут показаться тебе глупыми и даже абсурдными – неважно, просто повтори их Олегу слово в слово. Понятно?

– Да. Это все?

– Еще нет. Потом точно так же, вплоть до интонаций, ты перескажешь мне его ответы. Постарайся ничего не упустить, это крайне важно!

– Угу.

– Справишься?

– Думаю, да.

– Ты уж постарайся, я на тебя рассчитываю!

– Хорошо.

– Тогда вот тебе первый вопрос…

Моя жизнь летела в тартарары. Я буквально слышал, как вдребезги разбиваются все мои несбывшиеся мечты и тщетные надежды. Мне и раньше-то не особо везло, а теперь меня ожидал печальный и бесславный финал. Я не питал особых иллюзий относительно своего будущего. Простофиля, застуканный над еще теплым трупом Большого Человека, вряд ли мог на что-то рассчитывать.

Пока дело ограничивалось расспросами, но неуклонно возрастающая степень придирчивости и предвзятости тех, кто меня допрашивал, не оставляла сомнений, что вскоре они вполне могут перейти к более действенным и эффективным способам выколачивания признаний.

До сих пор я придерживался версии, будто Паша попросил меня помочь ему дотащить раненого Председателя до эвакуационного выхода, да и впредь собирался от нее не отступать. Насколько я понимал, других свидетелей, что могли бы подтвердить или опровергнуть мои слова, не осталось. В конце концов, я всегда мог сослаться на сотрясение мозга и сказать, что подробности событий теряются в тумане. Главное, что данная легенда неплохо соответствовала действительности и освобождала меня от необходимости врать. Так что, примени они против меня детектор лжи, я мог бы отбрехаться и от него. Если повезет… если сильно повезет.

На данный момент меня оставили в покое, в малюсенькой комнатке с одним столом и двумя удивительно неудобными стульями. Кроме того, здесь не было ни единого окна, и я довольно скоро потерял всякое представление о времени. Мне казалось, что я просидел тут уже чуть ли не целые сутки, и я уже начал подозревать, что обо мне попросту забыли. Мой единственный пиджак куда-то запропастился, документы и телефон у меня отобрали, и теперь я скучал, мерз и ни на что уже особо не надеялся.

Я как раз размышлял над тем, чтобы, наконец, встать и хотя бы выглянуть в коридор, когда дверь вдруг приоткрылась, и в нее проскользнул мужчина в штатском. В отличие от полицейских, он двигался осторожно и, закрывая дверь за собой, старался сделать это как можно тише, словно совершал какое-то преступное деяние. Он уже попадался мне на глаза, он и его коллега – одетый и выглядящий точно так же. Толпами подобных типов кишмя кишит центр города, где они в середине рабочего дня точно лемминги устраивают порой настоящие Великие Переселения из офисов в многочисленные кафе, а потом обратно. Ничем не примечательный серый костюм и столь же неприметное лицо – вот, собственно и все описание, которое я мог ему дать.

Правую руку он держал возле уха, по-видимому, он с кем-то разговаривал по телефону. Приблизившись, он наклонился ко мне и вполголоса торопливо заговорил.

– Привет, я – Симон, у меня к тебе есть пара вопросов, уделишь мне минутку?

– И что именно Вас интересует?

– Скажи, – он на миг замялся, но тут же продолжил, – горчица – это минерал?

– О да! – фыркнул я, – минерал огромной взрывчатой силы! Из нее делают мины и закладывают при подкопах.

Идиотский вопрос вполне заслуживал столь же идиотского ответа. Однако странный тип ничуть не смутился и слово в слово повторил мой ответ своему собеседнику. Выслушав очередную порцию инструкций с того конца провода, он кивнул и снова обратился ко мне:

– Еще один вопрос: как называется заглавие песни?

– «Пуговки для сюртуков» – брякнул я, не задумываясь, и тут же схватился за стол, потому как все вокруг меня вдруг поплыло и закружилось, – что за ерунда!

Пересказав очередной ответ и подробно описав мое внезапное недомогание, мой интервьюер пришел в необычайное возбуждение, активно кивая и угукая.

– Да, конечно! Хорошо! Да, я все понял! Застраховать? Хорошо, сделаем! Да, я понял, немедленно!

Отпустив, наконец, свое ухо, Симон положил руку мне на плечо. – Придется тебе, парень, прокатиться с нами.

– Это куда еще? – моя голова, только-только начавшая отходить после всех передряг, что ей пришлось пережить, снова разболелась от его дурацких вопросов, и я не имел ни малейшего желания отрывать свой зад от стула, пусть даже и неудобного.

– С тобой хотят поговорить.

– Пусть приходят и говорят со мной здесь, – я неожиданно осознал, что совсем не хочу куда-то ехать с этим подозрительным типом, – мне и тут неплохо.

– Будешь упрямиться – поволоку силой. Тебе не понравится, – он дернул меня за шиворот, – пошли.

Подталкиваемый в спину, я вышел из каморки и засеменил по коридору. Здесь к нам присоединился еще один субъект аналогичного вида, и они почти под руки потащили меня к выходу. У самого холла путь нам преградил широкоплечий дежурный.

– Куда это вы собрались? – поинтересовался он, уткнув руки в бока, чтобы, таким образом, перегородить собой весь коридор.

– У нас срочное дело, – отозвался Симон, – этот пацан нам нужен.

– Э-э-э нет! – отрицательно покачал головой полицейский, – он никуда не пойдет. Он свидетель убийства, и останется здесь, пока следователи не определятся, как с ним поступить. Если надо, то вы можете задавать ему вопросы здесь, в присутствии следователя, но парень никуда не поедет, он наш.

– Поумерь свое рвение, служивый, – из внутреннего кармана серого пиджака на свет появился пухлый бумажник. Отработанным взмахом руки мой конвоир распахнул его перед носом оторопевшего дежурного.

Я успел заметить, как на вделанном внутри экране вспыхнула и заискрилась большая серебристая буква «С», – это дело Клана Саттар. Желаешь опротестовать?

– Я? Ну-у-у… нет, конечно, но… – несчастный полицейский, по-моему, даже немного похудел от волнения, – такие вопросы решает старший инспектор, надо его спрашивать.

– Так разыщи его и живо! – рявкнул Симон, убирая бумажник на место. Удивительно, какую разительную перемену совершил в его разговоре с дежурным этот небольшой предмет. Бедолага засуетился, задергался, схватил трубку с телефона на столе, уронил ее, снова схватил, начал набирать номер, промахиваясь мимо кнопок так, что смог вызвать нужного абонента лишь с третьей попытки. Все это время мои молчаливые провожатые стояли рядом, всем своим видом источая превосходство и презрение.

Вскоре появился и старший инспектор. С обреченным видом он также ознакомился с голограммой в бумажнике, но суетиться не стал, а только тяжело вздохнул.

– Все равно, пока он в городе – он остается под нашей юрисдикцией, – устало объяснил он, – отпустить мы его не можем, поэтому будем сопровождать вас до ворот резиденции. Там уже можете делать с ним все, что хотите. Ясно?

– Отлично! – улыбнулся Симон, – тем самым Вы избавили меня от необходимости просить Вас об этом.

– Тогда спускайтесь в гараж и ждите в своей машине. Поедете, как только соберем вам эскорт.

– Вы уж поторопитесь!

– Ничего, это недолго, – вздохнув еще раз, инспектор отправился раздавать соответствующие поручения.

Симон подтолкнул меня в спину, и мы двинулись дальше. Новый поворот в моих приключениях радовал меня все меньше, особенно оброненная старшим инспектором фраза про «делайте, что хотите».

Негостеприимный поначалу полицейский участок теперь начал казаться чуть ли не родным домом. Все дальнейшее могло быть только хуже.

Не успел я об этом подумать, как мои опасения начали претворяться в жизнь. Мы вышли на лестницу и стали спускаться в гараж. Когда мы проходили через тамбур, Симон вдруг схватил меня сзади, зажав ладонью рот.

– Не дергайся! – прошипел он мне в ухо и так запрокинул мою голову, что я мог видеть лишь светильники на потолке, – Вадик, застрахуй его!

Я, разумеется, задергался и замычал, но все было бесполезно. Перед моими глазами промелькнул серый рукав Вадика, и в мою шею впилось что-то острое. Боль длилась долю секунды, а когда она исчезла, Симон отпустил меня, толкнув в сторону выходной двери.

– Что вы делаете?! – воскликнул я, машинально схватившись за ужаленное место, – что это было?

– Прививка от плохого поведения, – Вадик шлепнул меня по руке, как мамаша, застукавшая свое чадо за ковырянием в носу, – не трогай! И будь паинькой, если не хочешь неприятностей.

Он открыл передо мной дверь, и, подталкиваемый в спину Симоном, я оказался в гараже. Здесь они запихнули меня в черный фургон с затемненными стеклами, одного взгляда на который даже мне было достаточно, чтобы понять, что он бронированный. Меня усадили на сиденье у окна, Вадик сел рядом, а Симон напротив, спиной по ходу движения, и мы стали ждать, когда подтянется наш конвой.

Полицейские собрались быстро, и уже минут через пять группа спецназа погрузилась в микроавтобус, который выехал из ворот на улицу. Нам было видно, как он остановился поперек дороги, перекрыв движение. В его открытой двери виднелся запакованный в бронежилет солдат с тяжелым пулеметом наготове – ребята подошли к делу с максимальной серьезностью.

Следом за автобусом выехала патрульная машина с включенной иллюминацией на крыше, а за ней двинулись и мы. Вывернув голову, я посмотрел в заднее стекло – пропустив нас вперед, микроавтобус пристроился в конце колонны, прикрывая ее с тыла.

Машины быстро набрали скорость и помчались по улицам. Мои конвоиры хранили молчание, и только Вадик время отвлекался для того, чтобы в очередной раз одернуть мою руку, которая сама собой тянулась к уколотой и зудящей шее. Мозг мой к этому времени, похоже, окончательно перегорел, и в пустой голове металась, отскакивая от стенок черепа, одна-единственная мысль: «все кончено!» Ни дорогой кожаный салон, ни исключительная плавность хода нашей машины не могли избавить меня от ощущения, что меня в тюремном автобусе везут к месту исполнения смертного приговора.

Конвой миновал последние жилые кварталы и выехал за город. Впереди раскинулось зеленое море, в котором изредка выныривали крыши роскошных коттеджей. Мы приближались к самому элитному району, где располагались загородные дома и резиденции сильных мира сего, где вопрос о цене земли попросту не имел смысла, поскольку право жить здесь не продавалось ни за какие деньги. То, что происходило за их высокими заборами и живыми изгородями, оставалось надежно скрыто от посторонних, и я был уверен, что подробности моей дальнейшей судьбы никогда не станут достоянием общественности.

Шоссе взлетело на последнюю развязку перед тем, как нырнуть в зеленую тишь, и в этот миг все и произошло.

Все заняло считанные секунды. События, уместившиеся в этот небольшой отрезок времени, быль столь плотно упакованы, что для их обстоятельного описания мне понадобится куда больше времени, нежели в действительности. Мои чувства, обострившиеся по причине крайнего волнения, предельно четко зафиксировали развернувшуюся перед моими глазами драму, хотя осмыслить и упорядочить все то, чему я оказался свидетелем, я смог только позже. На самом деле, все новые и новые подробности произошедшего всплывали в моем мозгу еще несколько дней и, преимущественно, во снах. В кошмарных снах.

Громкий хлопок заставил всех нас вздрогнуть. В боковом окне я увидел, как потерявшая управление тяжелая фура, разбрасывая в стороны клочья лопнувшей покрышки, внезапно устремилась в нашу сторону. Послышался скрежет тормозов, и ее массивный бампер, едва не задев наш фургон, промелькнул в стекле задней двери. В следующее мгновение, вся эта махина на полном ходу впечатала сопровождавший нас микроавтобус в бетонный отбойник, превратив его в ком искореженного металла. Задние колеса прицепа с пронзительным визгом прочертили на асфальте несколько черных дымящихся полос и остановились, уткнувшись в ограждение на другой стороне автострады.

– Что же он делает, идиот!? – воскликнул наш водитель, и вся наша троица дружно полетела вперед, когда он до упора вдавил в пол педаль тормоза, пытаясь избежать столкновения с остановившейся перед нами патрульной машиной, – нам же нельзя останавливаться! Он что, полный кретин!?

Симон, на которого я упал, швырнул меня обратно на мое место.

– Даже не дыши! – в его руке словно из ниоткуда возник пистолет, – дернешься – пристрелю! Вадик, ты как, цел?

– Более-менее, – отозвался его напарник, который, чертыхаясь, пытался подняться на ноги, – что делать-то будем?

Симон не успел ему ответить потому, как в этот момент из-под перегородившей дорогу фуры вылетел завалившийся на бок мотоцикл, а следом за ним выкатился и его незадачливый наездник. Высекая из асфальта снопы искр, железный жеребец проскрежетал мимо нашего фургона и уже на излете врезался в бок развернувшейся полицейской машины. Патрульный, который как раз вылезал из нее, был даже вынужден отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под летящий на него ярко-красный агрегат.

– Ну, что я вам говорил! – всплеснул руками наш водитель, – скажите этому полудурку, что если он немедленно не освободит нам дорогу, то я сам наподдам ему так, что его машину уже никакой автосервис не спасет!

– Вадик, разберись! – Симон бросил быстрый взгляд через плечо, продолжая держать меня под прицелом.

– Сейчас, – Вадик дернул за ручку, отодвигая в сторону тяжелую бронированную дверь, и тут же наш фургон аж подпрыгнул от внезапно громыхнувшего взрыва. Патрульная машина исчезла в яркой вспышке, в один миг обернувшейся облаком густого черного дыма. По крыше что-то ударило, и за окном я увидел прыгающее по дороге дымящееся мотоциклетное колесо.

– О черт!!! – крикнул вдруг Вадик и что было сил рванул дверь обратно.

Мотоциклист, о котором я уже успел позабыть, вдруг поднялся на одно колено, вытянув руки в нашу сторону, и его рукава полыхнули огнем. По кузову забарабанила торопливая дробь резких щелчков. Я рефлекторно отпрянул назад, от окна, которое мгновенно стало молочно-белым от покрывшей его сети мелких трещин. В нескольких местах внутренняя обивка вспучилась точно прыщами, из которых тут же заструился белесый дымок.

– Газ! – воскликнул Симон и, зажав рукой рот, метнулся к бойнице.

– Что за… – чертыхнулся Вадик, и внезапно умолк, словно невидимая рука с размаху вогнала кляп ему в рот. Выпучив глаза, он схватился за горло и начал медленно складываться пополам. Нашарив дверную ручку, он толкнул ее, пытаясь выбраться на свежий воздух. Увидев, что он делает, Симон бросился к нему, но было уже поздно. В приоткрывшуюся щель влетел кулак в черной перчатке и ударил его по лицу. Отлетев назад, он упал прямо на меня, и я сделал непроизвольный вдох.

Ощущение было такое, будто в горле взорвалась небольшая бомба, мгновенно перекрыв ток воздуха. Как я не тужился, я больше не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть ни грамма кислорода. В глазах у меня потемнело, каждый новый удар сердца отдавался в голове все более гулко. Сознание захлестнула паника…

По глазам полоснул луч фонарика, чьи-то руки ухватили меня за шиворот и крепко встряхнули, в глаза ударил яркий солнечный свет. Картины вспыхивали как быстро сменяющие друг друга слайды: серый асфальт, автомобильное колесо, почти лиловое лицо Вадика, по пояс вывалившегося из открытой двери, объятая пламенем патрульная машина с развороченным боком, белые перья облаков. Меня больно дернули за волосы, и в мой разинутый в немом крике рот ударила обжигающе холодная струя. Буквально через пару секунд я услышал сиплый хрип и не сразу понял, что вновь обрел способность дышать.

Скрипнули тормоза, и сквозь еще застилающий взгляд красный туман я увидел подъехавший к нам синий микроавтобус. Меня без особых церемоний забросили в его распахнутые задние двери, и в следующее мгновение машина сорвалась с места.

Как я уже говорил, на все про все ушло всего несколько секунд.

Меня довольно грубо усадили в кресло с высокой спинкой и несколькими быстрыми движениями примотали руки к его подлокотникам. После этого мотоциклист сорвал с головы шлем и, включив яркую лампу на потолке, схватил меня за подбородок и внимательно осмотрел мою шею.

Слепящий свет, который бил мне в глаза, мешал его толком рассмотреть, запомнились лишь облепившие блестящий от пота лоб темные волосы, жесткий взгляд из-под нахмуренных бровей и уже подсыхающую струйку крови на виске.

Покончив с осмотром, незнакомец хмыкнул и откинул крышку небольшого чемоданчика, стоящего рядом на столе. Яркие блики заиграли на полированной хирургической стали, и я почувствовал, как покрываюсь холодным потом.

– Что Вы задумали? – прохрипел я, еще не до конца восстановив контроль над голосовыми связками.

– Заткнись и не дергайся! – огрызнулся мой похититель и, выхватив из чемоданчика небольшой аэрозольный баллончик, добавил, – если хочешь жить, конечно.

Он крепко стиснул пальцами мой подбородок и задрал мне голову. Послышалось шипение, и мою шею окатило ледяной волной. Холодно лязгнули медицинские инструменты. Перед моими глазами промелькнул зажатый в руке скальпель.

– М-м-м! – замычал я, но сильная рука прижала мою голову к подголовнику, лишив меня возможности пошевелиться. Я почувствовал, как что-то коснулось моей онемевшей шеи, и почти сразу же мотоциклист отпрыгнул, наподдав ногой какой-то небольшой предмет на полу.

Раздался сухой щелчок, и в дальнем углу салона в воздух поднялось небольшое облачко дыма, оставив на коврике закопченное пятнышко размером с мелкую монетку.

– Уф! – незнакомец с облегченным вздохом буквально рухнул в кресло, – теперь можешь снова дышать.

– Что это было? – я осторожно покрутил головой из стороны в сторону, пытаясь определить серьезность повреждений.

– Страховка, – мой собеседник с явной неохотой снова поднялся и, достав из чемоданчика бинт, начал делать мне перевязку, – крошечный радиоуправляемый заряд, достаточный для того, чтобы разорвать сонную артерию. Мгновенная смерть. Но, к счастью, мы успели вовремя.

– А-э-э-э-м-м-м… – только и смог выдавить я.

– Не стоит благодарности, – человек отступил на шаг и осмотрел получившийся результат, – ладно, на первое время сгодится.

– А Вы, собственно, кто?

– Не стану врать, будто я твой друг, но на данный момент я – лучшее, что у тебя есть, – он, наконец, сдернул с рук перчатки и бросил их на стол. Затем, закрыв и убрав медицинский чемоданчик, достал откуда-то бутылку коньяка и наполнил два пластиковых стаканчика, – вот, нам с тобой это сейчас не помешает.

Спохватившись, он размотал веревку, которой были привязаны мои руки. Поднимая стаканчик ко рту, я увидел, как сильно они дрожат – сейчас мне действительно надо было что-нибудь выпить.

– Ты – Олег, верно? – поинтересовался он у меня.

– Да, а Вы?

– Можно на «ты», нам предстоит еще немало поработать вместе. Я – Сергей Оводцев, но можно кратко – Овод.

– Вы – Сергей Оводцев!? – я потрясенно вытаращился на него.

– Слушай, парень, – нахмурился он, – ты, часом, в детстве из коляски головой на асфальт не падал? Или у тебя со слухом проблемы?

– Председатель говорил мне о Вас, говорил, что Вы… ты мне поможешь.

– Вот как? Помогу? В чем именно?

– Ну-у-у, не знаю, он не сказал, – я невольно поежился, вспомнив вчерашние события, – не успел.

– А что успел?

– Да, в общем-то, ничего. Хотел, было, что-то мне сообщить, но потом передумал.

– Подъезжаем к Зеленской улице, – я даже вздрогнул, когда у меня за спиной вдруг раздался строгий женский голос.

– Новая цель – 5-й фабричный проезд, – Овод даже не повернул головы исполняй.

– Принято, – я только сейчас сообразил, что это был голос автопилота. Невиданная роскошь для такого древнего тарантаса.

– Передумал, говоришь, – он снова обратился ко мне, – сейчас проверим.

Овод пошарил в кармане и выудил оттуда сложенный листок бумаги. Развернув его, он быстро пробежал по нему глазами и озадаченно хмыкнул.

– Что ж, ладно, – он внимательно посмотрел на меня, – горчица – это минерал?

– Вы что, сговорились, что ли?

– Как!!! – Овод аж подпрыгнул в кресле, – тебя об этом уже спрашивали – Ну да, Симон приставал ко мне в участке с теми же глупостями. – Симон? Кто это?

– Один из тех костоломов, что меня сопровождали.

– Ясно. Проклятье! – он в сердцах ударил кулаком по столу, – а что ты ему ответил, помнишь?

– Это так важно?

– Да! Что ты ему ответил?

– А в чем смысл всех этих дурацких вопросов?

– Потом объясню, – Овод начал терять терпение, – что ты ему сказал?

– Не помню, – тогда мне в голову пришел действительно остроумный ответ, но я уже успел его позабыть, – что-то про взрывчатку и бомбы.

– Понятно, а как называется заглавие песни?

– Что-то вроде «Пуговицы от пиджаков».

– Плохо, – Овод опять покосился на бумажку в руке, – световодозвуконепроницаемость!

– Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть! – протараторил я на одном дыхании, да так и застыл с открытым ртом. У меня сложилось жутковатое впечатление, что мои губы сами произнесли всю эту скороговорку, не спрашивая моего на то согласия. В голове у меня что-то загудело, зазвенело, словно хор из тысяч галдящих наперебой тоненьких голосков. Я собрался как-то прокомментировать весь этот бред, но вдруг понял, что мой рот и вправду перестал мне подчиняться.

И вот тут-то я испугался по-настоящему.

Глаза же Овода, напротив, возбужденно засверкали как пара крупных бриллиантов.

– Отлично! – с расстановкой заключил он, убирая свою бумажку обратно в карман, – чудненько!

Я еще раз попытался что-нибудь сказать, но смог лишь немного пошевелить онемевшей челюстью.

– Так, – Овод поерзал в кресле, – назовите свое имя.

– Георгий Саттар, Председатель Совета Лиги Корректоров, – я вскинул руку ко рту, желая заткнуть его и прекратить его самоуправство, однако Овод мягко, но решительно вернул ее на подлокотник.

– Я – Сергей Оводцев, и я хотел бы задать Вам несколько вопросов.

– Здравствуй, Сережа, спрашивай.

– Вы умерли, и в самое ближайшее время Ваше завещание вступит в силу. С момента нашей последней встречи Вы не вносили в него каких-либо изменений?

– Нет, все осталось по-прежнему, – я чувствовал, как по моим вискам катятся крупные капли пота.

– Понятно, – Овод потер лоб, – я уже все ноги сбил, но пока ничего не смог выяснить. Ни одной ниточки. У Вас нет для меня новых сведений?

– Кое-что есть.

– Поделитесь, пожалуйста.

– Я бы предпочел говорить без свидетелей.

– Я здесь один, Георгий Андреевич. Нас никто не подслушивает.

– Хорошо, тогда и я приму некоторые меры предосторожности.

Я отключился.

Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что меня кто-то бьет по щекам. В первый момент я испугался, будто проспал экзамен (школьные кошмары преследовали меня еще очень долго, даже после выпускного, позже их место заняли другие темы), потом сообразил, что сегодня выходной, а со школой я уже давно распрощался. Хотел уже рассердиться на чьи-то неумные шутки, но тут я открыл глаза. У меня ушло еще около пяти секунд, чтобы сообразить, что мое положение едва ли лучше, чем в оборванном сне.