Текст книги "Русская культура заговора"

Глава 2
Крепость Россия: исторический очерк

Принято считать, что теории заговора в их нынешнем виде появились в эпоху Просвещения, придя на смену господствовавшему прежде религиозному мировоззрению[116]116
  Butter, M. (2013). Plots, Designs, and Schemes. American Conspiracy Theories from the Puritans to the Present. Berlin: de Gruyter; Фон Бибберштайн Й. Ф. Миф о заговоре. – М.: Издательство имени Н. И. Новикова, 2010.


[Закрыть]. Мир сакральный, в котором судьбу человека определяли боги, пал жертвой секуляризации, и им на смену пришли вполне себе земные, но невероятно влиятельные люди. Однако, хотя термин «теории заговора» родился и вовсе в конце XIX в., британский политолог Альфред Мур верно заметил, что на самом деле эти теории были с нами всегда[117]117
  Moore, A. (2016). ‘Conspiracy and Conspiracy Theories in Democratic Politics’. Critical Review, 28 (1), 1–23.


[Закрыть].

К примеру, в античном мире понятия «теории заговора» не существовало, однако из сохранившихся источников мы знаем, что в судебных тяжбах афиняне часто обвиняли противника в заговоре, пытаясь таким образом усилить собственные позиции, а в кризисные моменты, стараясь сохранить привычное политическое устройство, напоминали гражданам, что демократия Афин находится под угрозой заговора диктаторов[118]118
  Roisman, J. (2006). The Rhetoric of Conspiracy in Ancient Athens, Berkeley: University of California Press.


[Закрыть]. Как пишет Джозеф Ройзман, афиняне – и элита, и массы – воспринимали теории заговора как один из риторических способов объяснения окружающей реальности, в особенности когда афинская государственность сталкивалась с кризисом и общество полиса остро нуждалось во враге. Схожая ситуация была и в Римской империи: политика там была пронизана страхом и недоверием, которые очень быстро конвертировались в слухи о заговоре[119]119
  Pagán, V. (2012). Conspiracy Theory in Latin Literature. Austin: University of Texas Press.


[Закрыть].

После Средних веков теории заговора возродились в эпоху Ренессанса в Италии. Вместе с возвращением в интеллектуальную жизнь традиций Античности вернулась и идея о заговоре, которая активно начала использоваться против военных и политических противников[120]120
  Zwierlein, C., Graaf, B.D. (2013). Security and conspiracy in modern history. Historical Social Research, 38 (1), 7–45. https://doi.org/10.12759/hsr.38.2013.1.7–45.


[Закрыть]. Появление в европейской политике теорий заговора было связано с формированием инфраструктуры взаимоотношений между североитальянскими городами и стало одним из способов политической коммуникации в публичной сфере[121]121
  Zwierlein, C. (2013). Security politics and conspiracy theories in the emerging European state system (15th/ 16th c.). Historical Social Research, 38 (1), 65–95. https://doi.org/10.12759/hsr.38.2013.1.65–95.


[Закрыть]. Но параллельно с этим существовали и обвинения против евреев и ведьм в сговоре с дьяволом, успешно выжившие со времен Средневековья и сохранявшиеся до Нового и Новейшего времени[122]122
  Ginzburg C. Ecstasies. Deciphering the Witches Sabbath. Chicago: University of Chicago Press, 2004; Трахтенберг Д. Дьявол и евреи. – М.: Мосты культуры, 1998.


[Закрыть].

Эпоха Просвещения действительно стала важнейшим этапом в развитии теорий заговора и проявлении их в публичном пространстве. Американский историк Гордон Вуд утверждал, что модус заговора в мышлении человека того времени был естественным, и почти за любым событием по обе стороны Атлантики виделся чей-то тайный план[123]123
  Wood G. S. (1982). Conspiracy and the Paranoid Style: Causality and Deceit in the Eighteenth Century. The William and Mary Quarterly, 39 (3), 401–441.


[Закрыть]. Рост антимасонских настроений в середине и второй половине XVIII в. и антимасонская пропаганда консервативных элит Европы и Америки, занимавшие значительное место в политической риторике того периода, доказывают, насколько сильно было взаимодействие культур Европы и Америки и насколько значимой для них была интерпретация мира через призму заговора[124]124
  Davis D. B. (1960). Some Themes of Counter-Subversion: An Analysis of Anti-Masonic, Anti-Catholic, and Anti-Mormon Literature. The Mississippi Valley Historical Review, 47 (2), 205–224.


[Закрыть].

Европейская и американская культура заговора выросла из проповедей священников, направленных против масонов, революционных политических элит[125]125
  Oberhauser C., McKenzie-McHarg A. (2020). The Republic of Letters // Knight P., Butter M. (eds). Handbook of Conspiracy Theories. London: Routledge; Фон Бибберштайн Й. Ф. Миф о заговоре.


[Закрыть] и философов эпохи Просвещения[126]126
  Van Kley D. K. (2018). Reform Catholicism and the International Suppression of the Jesuits in Enlightenment Europe. Yale: Yale University press.


[Закрыть]. Причем служители церкви вели свою пропаганду столь настойчиво, что в результате сам образ католического священника в постреволюционной Франции XIX в. стал конспирологическим, ассоциируясь с коррумпированностью и моральным разложением консервативных элит[127]127
  Леруа М. Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле. – М.: Языки славянской культуры, 2001.


[Закрыть]. В обстановке крушения традиционного мира теории заговора в Европе стали повседневным инструментом политики[128]128
  Oberhauser C. (2020). French Revolution and conspiracy theories // Knight P., Butter M. (eds). Handbook of Conspiracy Theories. London: Routledge.


[Закрыть].

Учитывая, что с XVIII в. Российская империя была активно вовлечена в европейские политические и культурные процессы, любопытно проследить, какой эффект европейские теории заговора оказали на формирующуюся российскую традицию и что в ней было особенного.

Период империи

В 1775 г. придворный поэт Василий Петров опубликовал «Оду Ея Императорскому Величеству Екатерине Второй, Самодержице Всероссийской, на заключение с Оттоманскою Портою мира». По словам историка Андрея Зорина, это произведение стало важнейшим документом екатерининской России, в котором не только отразилась модель политического мышления, но и впервые проявилась идея антирусского заговора[129]129
  Зорин А. Кормя двуглавого орла. – М.: Новое литературное обозрение, 2001.


[Закрыть]. Характерно, что в России, как и в Европе, именно элиты были первыми, кто включился в «конспирологическую коммуникацию» с целью объяснения геополитической реальности, в которой оказалась империя.

Придворный поэт Петров ярко описал в поэме интриги европейских держав в отношении России с ее растущей мощью. Написанная в честь победы над Османской империей ода иллюстрирует тайные планы европейских держав (в первую очередь, Франции) по подрыву могущества России путем втягивания ее в кровопролитные конфликты. Петров, как пишет Андрей Зорин, усматривает причины войны в закулисных интригах французской дипломатии, завидующей российским успехам на политической арене. Удивительно, насколько долго этот стереотип антироссийских интриг и эксплуатации России будет сохранять свое влияние на российские имперские элиты[130]130
  Пушков А. Глобальные шахматы. Русская партия. – М.: Эксмо, 2018.


[Закрыть]. И хотя изложенная Петровым концепция не вполне может считаться полноценной теорией заговора, характерно, что поэт именно таким образом объяснил геополитический расклад сил в Европе.

Кроме того, в России, как и в Европе, одной из конспирологических традиций, оставшихся в веках, стала подозрительность по отношению к масонам[131]131
  См., например: «Близ есть, при дверех…» Тайна протоколов сионских мудрецов. – М.: Алгоритм, 2014; Платонов О. Терновый венец России. История масонства 1731–1995. – М.: Молодая гвардия, 1996.


[Закрыть]. Их влияние пугало не только консервативно настроенную элиту империи, но и некоторых высокопоставленных священников[132]132
  Смит Д. Работа над диким камнем: Масонский орден и русское общество в XVIII веке. – М.: НЛО, 2006. – С. 130–134.


[Закрыть]. В масонах видели слуг дьявола, поборников западных устоев, а также распутников и пьяниц, что через популярную литературу и памфлеты помогло сформировать антимасонский миф и способствовало запрещению ордена в России. Важно отметить, что российская антимасонская истерия происходила более-менее одновременно с европейской, а это показывает, насколько элита империи была включена в культурно-идеологические процессы Европы того времени[133]133
  Гордин Я. А. Мистики и охранители. Дело о масонском заговоре. СПб.: Пушкинский дом, 1999; Önnerfors А. (2017). Freemasonry: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть].

В конце XVIII в. российские интеллектуальные круги начали дискуссию о природе национальной идентичности и отношении к Западу как фактору, формирующему российскую нацию. Вера Тольц отмечает, что дискуссия между славянофилами и западниками началась еще при Екатерине II, но дебаты между двумя группами тогда не были столь ожесточенными, как в конце XIX в. Они, скорее, «отражали различие между космополитами эпохи Просвещения и (прото)националистами»[134]134
  Tolz, V. (2001). Russia. London: Arnold, 65.


[Закрыть]. Учитывая, что процесс нациестроительства еще не шел полным ходом, ожесточенных дискуссий и активного поиска «другого» ради самоопределения не возникало.

Этот процесс начался в середине XIX в., и важной поворотной точкой оказалось поражение Российской империи в Крымской войне (1853–1856). Альянс европейских держав открыто выступил против России, что в результате стоило империи огромных потерь. Миссия заполучить Палестину и стать главным христианским государством с треском провалилась. В глазах многих консервативных мыслителей это выглядело самым явным проявлением заговора Запада против России[135]135
  Duncan, P.J.S. (2005). Russian Messianism: Third Rome, Revolution, Communism and after. London: Routledge.


[Закрыть]. Новое поколение славянофилов, появившееся после крымского разгрома, было настроено по отношению к Европе более радикально. Унижение России в Крымской войне дало толчок активному распространению теорий заговора в публичном пространстве. Этому способствовали и другие причины, в частности поддержка консервативной повестки представителями правящей элиты, особенно в последние два десятилетия XIX в. в период царствования Александра III. В результате сложилась основа корпуса антизападных теорий заговора. Но их развитию способствовало также еще несколько важных изменений в социально-культурной жизни Российской империи.

Во второй половине XIX в. либеральные реформы Александра II привели к быстрой модернизации российского общества. Массовая миграция крестьян в города заметно изменила социальную структуру и коммуникацию. Теперь распространение слухов и массовых страхов значительно упростилось, и они превратились в важный источник новостей. Как показывают исследования, слухи об измене правящей верхушки империи, подтачивавшие ее легитимность и общественную поддержку, с одинаковой степенью популярности распространялись как при дворе[136]136
  Фуллер У. Внутренний враг. Шпиономания и закат императорской России. – М.: НЛО, 2009.


[Закрыть], так и среди обычных людей[137]137
  Колоницкий Б. «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны. – М.: НЛО, 2010.


[Закрыть].

Более того, реформы Александра II имели одно довольно неожиданное последствие для культуры заговора в России. Хофстэдтер утверждал, что для производства классической теории заговора необходимо уметь выразить мысль в псевдоакадемическом стиле и обладать базовыми навыками обработки информации. В результате реформы образования больше людей обрели способность производить и потреблять теории заговора, что и привело к развитию конспирологической культуры и помогло распространиться антизападным, консервативным настроениям.

Среди первых групп интеллектуалов времен поздней Российской империи, которые открыто пропагандировали теории заговора, интерпретируя таким образом и внутреннюю, и внешнюю политику, были славянофилы. Идея о том, что у России есть историческая миссия спасения мира, «особый путь», и восприятие ее как хранительницы морали и истинного, незамутненного христианства служили фундаментом для распространения всевозможных антизападных теорий[138]138
  По М. Изобретение концепции «Москва – Третий Рим» // Ab Imperio, 2 (2000), 61–86.


[Закрыть]. К тому же приверженность консервативным взглядам и протопопулистские идеи об опоре на «народ» – хранителя истинно русских ценностей – также создавали благоприятную почву для распространения направленных против элит теорий заговора среди разных слоев населения[139]139
  Suslov, M. (2011). Neo-slavophilism and the revolution of 1905–07: A study in the ideology of S. F. Sharapov, Revolutionary Russia, 24:1, 33–58, DOI: 10.1080/09546545.2011.570909.


[Закрыть]. В то же самое время «негативная повестка» с опорой на консервативные принципы, пропагандируемая славянофилами, активно использовалась правительством с целью общественной мобилизации[140]140
  Тесля А. Первый русский национализм… и другие. – М.: Европа, 2014. – С. 27–56.


[Закрыть].

Важный пример в этом контексте – Федор Достоевский, чьи консервативные, часто шовинистские, взгляды цитируются современными русскими националистами, а некоторые его произведения перепечатывались в откровенно антиеврейских публикациях, изданных в постсоветское время[141]141
  См., например, сайт «Антисионизм»: http://antisionizm.info/Dostoevskiy-o-evreyah-716.html (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. Несмотря на то что исследователи творчества Достоевского отмечают его идеологическую непоследовательность, особенно в первые годы писательства[142]142
  См.: Hudspith, S. (2007). Dostoevsky and The Idea of Russianness: A New Perspective on Unity and Brotherhood. London: Routledge Curzon.


[Закрыть], в позднем периоде его творчества встречаются как общие антизападные идеи, так и антикатолические[143]143
  Dirscherl, D. (1986). Dostoevsky and the Catholic Church. Chicago: Loyola University Press; см. также: Elizabeth Blake (2014). Dostoevsky and the Catholic Underground. Evanston: Northwestern University Press.


[Закрыть], и антисемитские теории заговора[144]144
  См.: Goldstein D. J. (1981). Dostoyevsky and the Jews. Austin: University of Texas.


[Закрыть]. Как подчеркивает Максим Шрайер, хотя было бы неправильным сводить взгляды Достоевского к банальному антисемитизму, в его работах можно обнаружить много ссылок на традиционные для своего времени теории заговора, связанные с евреями[145]145
  Shrayer, M. (2004). The Jewish Question and the Karamazov Brothers in Robert Louis Jackson (ed.). A New Word on The Brothers Karamazov. Evanston: Northwestern University Press, 210–233.


[Закрыть]. В то же время «Дневник писателя» служит отличным примером идеологии «русского консерватизма», подчеркивающего особую миссию России в мировой истории[146]146
  Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 15 томах. Т. 14. – М.: Наука, 1988.


[Закрыть].

Ранние славянофилы, такие как Алексей Хомяков, продвигали идею о том, что в результате петровских реформ Россия стала своего рода виртуальной колонией Запада. И чтобы новая российская идентичность возродилась и в России случился духовный подъем, необходимо избавиться от западного влияния[147]147
  Хомяков А. С. О возможности русской художественной школы // Кантор В., Осповат А. Л. Русская эстетика и критика 40–50-х годов XIX века. – М.: Искусство, 1982.


[Закрыть]. Позднейшие мыслители вроде Николая Данилевского делали акцент уже на радикальном отделении от Европы, поскольку видели в России особую культурно-историческую общность и хотели уберечь ее от интриг европейских правительств[148]148
  Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. – М.: Академический проект, 2015.


[Закрыть]. Как мы увидим далее, подобные идеи будут довольно часто повторяться в теориях заговора постсоветского времени.

Во второй половине XIX в. в Российской империи начинается рост националистических настроений, в первую очередь связанный с национальными движениями на ее окраинах[149]149
  Миллер А. И. О русском национализме: лекции, статьи, диалоги. – М.: Polit.ru, 2013.


[Закрыть]. После польского восстания 1863 г. и в результате роста украинского национализма термин «нация» все чаще появляется в консервативной прессе[150]150
  Миллер А. История понятия «нация» в России // Отечественные записки, 2012. http://www.strana-oz.ru/2012/1/istoriya-ponyatiya-naciya-v-rossii (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. В это время именно поляки и евреи, населявшие западные территории империи, обыкновенно представлялись опасными «другими», действовавшими против России. Роль поляков в этом процессе была особенно заметна для консервативных писателей, поскольку активные революционные настроения среди польского населения ставили под большой вопрос внутреннюю стабильность в империи. Образ католического священника стал центральным в антикатолических теориях заговора. Правительство относилось к католическим активистам чрезвычайно подозрительно, предполагая, что они работают на внешние силы, якобы стремящиеся подорвать государство изнутри и сбросить царя[151]151
  Долбилов М. Д. Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. – М.: НЛО, 2010.


[Закрыть]. Страх заговора был так силен, что среди заговорщиков виделись даже иезуиты, которые были изгнаны с территории России почти за полвека до этого[152]152
  Тесля А. Миф об иезуитах в отсутствие иезуитов: Россия, 1860-е // Логос. 2017. № 4 (119). С. 47–64.


[Закрыть].

Одной из икон антизападной культуры заговора в поздней империи Романовых был Михаил Катков, известный писатель и издатель, посвятивший много работ раскрытию интриг против России. Именно Катков связывал деятельность польских национальных активистов с глобальным антироссийским заговором, считая, что истинный русский патриот должен быть лояльным, как солдат в армии. «Настоящим русским» мог считаться только православный христианин, преданный монархист и приверженный правительству человек[153]153
  Катков М. Самодержавие царя и единство Руси // Московские ведомости. 1863. № 79. 12 апр. http://dugward.ru/library/katkov/katkov_samoderg.html/ (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. Предвосхищая многих постсоветских авторов теорий заговора, которые видят источник опасности в финансировании российской оппозиции из-за границы, Катков обвинял поляков в получении денег на революцию и убийства от иностранцев[154]154
  Катков М. Откуда берутся деньги у наших революционеров // Московские ведомости. 1881. № 81. 22 марта. http://dugward.ru/library/katkov/katkov_otkuda_berutsa_dengi.html (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть], а волнения среди простых поляков объяснял подстрекательством со стороны местного польского дворянства[155]155
  Тесля А. «Польский вопрос» в публицистике М. Н. Каткова 1863 года // Ab Imperio. 2010. http://www.hrono.ru/libris/pdf/tesla_aa_katkov1863.pdf (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. В характерном для конспиролога стиле Катков делил Россию на две части: национальную и антинациональную. По мысли Каткова, «Великие реформы» угрожали российской стабильности и были нацелены на крах территориальной целостности страны, чего и добивался Запад[156]156
  Катков М. Национальная и антинациональная политика партии в России // Московские ведомости. 1880. № 94. http://dugward.ru/library/katkov/katkov_nacionalnaya_i_antinacionalnaya.html (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. Революционное движение, набиравшее силу в последние десятилетия XIX в., также представлялось плодом деятельности антирусских заговорщиков в Европе, как и потоки лжи в европейской прессе о России и ее народе[157]157
  Катков М. Средства и способы тайных врагов России // Московские ведомости. 1865. № 22. http://dugward.ru/library/katkov/katkov_sredstva_i_sposoby.html (дата обращения: 28.12.2019); см. также: Шнирельман В. Колено Даново. Эсхатология и антисемитизм в современной России.


[Закрыть].

Роль Каткова в интеллектуальной поддержке русского консерватизма и контрреформ конца XIX в. трудно переоценить. Его радикальные консервативные взгляды стали одним из факторов, позволивших повернуть вспять достижения реформ Александра II[158]158
  Рябов П. Михаил Катков, или Идеология Охранки: по поводу одного сборника статей // Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры. 2010. № 2. С. 35–68.


[Закрыть]. На почве этих реформ, роста национализма и последовавших затем контрреформ взрос русский антисемитизм – центральный элемент культуры заговора в империи Романовых. С 1880-х гг. антиеврейские конспирологические теории становятся главной темой русского национализма, а «Протоколы сионских мудрецов», изданные в 1903 г., – неувядаемым источником доказательств существования еврейского заговора[159]159
  Rossman, V. (2002). Russian Intellectual Antisemitism in the Post-Communist Era. Lincoln: The University of Nebraska Press; Шнирельман В. А. Хазарский миф: идеология политического радикализма в России и ее истоки. – М.: Гешарим / Мосты культуры, 2012.


[Закрыть]. Но «Протоколы» были лишь одним из перепевов антиеврейского мифа XIX в.[160]160
  Hagemeister, M. (2008). The Protocols of the Elders of Zion: Between History and Fiction. New German Critique, 103, 83–95.


[Закрыть] Они появились как кульминация антиеврейских настроений, которые зрели еще со времен установления черты оседлости в Российской империи в конце XVIII в.[161]161
  Клир Д. Россия собирает своих евреев. Происхождение еврейского вопроса в России: 1772–1825. – М.: Гешарим / Мосты культуры, 2000.


[Закрыть] Как показал Савелий Дудаков, «Протоколы» выросли из богатой традиции популярной литературы памфлетов, создавшей огромное количество стереотипов и образов, которые использовались авторами как в XIX, так и в XX в.[162]162
  Дудаков С. История одного мифа: очерки русской литературы XIX–XX вв. – М.: Наука, 1993.


[Закрыть]

В этом плане «Книга кагала» Якова Брафмана, впервые изданная в 1869 г., может считаться своего рода концептуальной предтечей «Протоколов». Кагал – традиционная форма социальной организации евреев в Восточной Европе, которая при Николае I была подвергнута реформе при поддержке просвещенного, ассимилированного еврейства. Целью ее было вывести евреев из черты оседлости и интегрировать их в российское общество. Но реформа была плохо продумана, страдала от непоследовательности исполнителей, и зачастую ассимилированные евреи оставались ограничены в правах, что заставляло их восстанавливать некоторые элемента кагала[163]163
  Lowe H.D (2003). Tsars and the Jews Reform, Reaction and Anti-Semitism in Imperial Russia, 1772–1917. London: Routledge.


[Закрыть]. Однако Брафману причины живучести этой формы виделись в другом. В традиционном для европейских и американских антисемитов того времени стиле кагал представлялся Брафману «государством в государстве», сохранявшим невиданную власть над своими членами и протянувшим «щупальца» далеко за пределы границ российского государства[164]164
  Брафман Я. Книга Кагала. – М.: Издательство МАУП, 2005.


[Закрыть]. Такое изображение кагала заставляло, с одной стороны, сомневаться в реформированности еврейства, а с другой – подозревать, что это реформирование, в принципе, невозможно. Историк Исраэль Барталь считал ключом к популярности антисемитизма то, что евреи оказались удобным «другим» для всех: социалисты видели в них землевладельцев и эксплуататоров крестьян, а правые – агентов Запада, продвигающих модернизацию России и стремящихся таким образом разрушить ее[165]165
  Барталь И. От общины к нации: евреи Восточной Европы в 1772–1881 гг. – М.: Гешарим / Мосты культуры, 2007.


[Закрыть].

Рост политического движения накануне и после революции 1905 г. превратил теории еврейского заговора в мощный инструмент общественной мобилизации[166]166
  Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. – М.: Текст, 1994.


[Закрыть]. По всей империи в конце XIX – начале XX в. распространились «Черные сотни» – организаторы погромов. К «Протоколам» они обращались как к важному доказательству опасности евреев для государства[167]167
  Klier, J.D. (2014). Russians, Jews, and the Pogroms of 1881–1882. Cambridge: Cambridge University Press.


[Закрыть]. Однако евреями дело не ограничивалось. Многие жители империи, оставшиеся в результате реформ без привычных средств к существованию, были склонны объяснять изменения, происходившие в российском обществе, националистическими и шовинистскими теориями заговора. Их настроения были использованы правительством во время Русско-японской[168]168
  Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. – М.: НЛО, 2009.


[Закрыть] и Первой мировой войн[169]169
  Лор Э. Русский национализм и Российская империя. – М.: НЛО, 2012.


[Закрыть] для подъема патриотического духа. Однако следствием этого стала маргинализация отдельных этнических групп, причем во время тяжелейшего военного конфликта, и, как результат, с одной стороны – радикализация этнических общин, а с другой – рост недоверия к ним со стороны властей. Все это сослужило плохую службу империи и привело к ее скорому развалу[170]170
  Гольдин С. Русская армия и евреи. 1914–1917. – М.: Гешарим / Мосты культуры, 2018.


[Закрыть].

Итак, активное бытование конспирологических теорий в публичной сфере свидетельствует о наличие развитой культуры заговора уже перед революцией 1917 г. Именно страх измены стал ключевым триггером смены режима: популярность конспирологических идей сыграла важную роль в событиях февраля и октября. А затем, по мнению некоторых ученых, эти идеи перекочевали и в следующий исторический период, став значимым способом интерпретации повседневности в советском государстве[171]171
  Колоницкий Б. Революция 1917 года. – М.: Эксмо, 2018; Фуллер У. (2009). Внутренний враг. – М.: НЛО, 2012.


[Закрыть].

Советский период

Советскую культуру заговора отличал от имперской один простой факт: манихейское деление мира на своих и чужих было органичной частью идеологии большевиков. По сути, это стало частью официальной пропаганды Советского государства и регулярно использовалось в ходе различных политических кампаний для мобилизации населения[172]172
  См., например: Bonnell, V. (1999). Iconography of power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley: University of California press.


[Закрыть]. Более того, начиная с Гражданской войны ощущение «осажденной крепости», которую стремятся разрушить враги – как внутренние из числа «бывших», так и внешние из капиталистического лагеря, – стало важным фактором внутренней советской политики. Насаждая страх заговора, советские власти пытались создавать не только новый тип общества[173]173
  Fitzpatrick S. (2000). Stalinism: New Directions. London: Routledge, 20–71.


[Закрыть], но даже новые нации[174]174
  Баберовски И. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.


[Закрыть]. Чрезвычайный комитет и Красная армия боролись против контрреволюции, стремящейся восстановить прежний режим[175]175
  Минц И. История Великого Октября. Т. 3. – М.: Наука, 1979.


[Закрыть]. А в эпоху правления Иосифа Сталина подозрительность и страх заговора проникли уже во все сферы жизни[176]176
  Fitzpatrick S. (2000). Everyday Stalinism: Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. Oxford: Oxford University Press; Goldman W. (2011). Inventing the enemy: Denunciation and Terror in Stalin’s Russia. Cambridge: Cambridge University Press.


[Закрыть]. В представлении властей само естественное создание друзьями, родственниками и знакомыми неформальных связей, чтобы выжить в непростое время социальных перемен, служило доказательством возможности организовать внутрисоветский заговор.

Огромное количество человеческих жертв в годы Гражданской войны, разрушенная экономика, революционные эксперименты по созданию нового общества – все это стало серьезным вызовом как для партийного аппарата, так и для обычных людей. Именно простые граждане испытывали на себе давление ускоренной индустриализации и завышенных требований по выполнению плана. Угроза нацистского вторжения в середине 1930-х только усилила панические настроения в обществе: объяснять естественные производственные поломки чьим-то злым умыслом – вредительством – стало обычным делом. Представление, будто двигатели «сами по себе не ломаются», – яркое свидетельство того, что при Сталине конспирологический способ мышления занял центральное место[177]177
  Rittersporn, G.T. (2014). Anguish, Anger, and Folkways in Soviet Russia. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press.


[Закрыть]. В то же время советское руководство считало, что любая попытка ослабить контроль и снизить уровень страха в обществе может привести к тому, что недовольные откажутся подчиняться требованиям государства, а это в непростой геополитической ситуации будет иметь самые тяжелые последствия для режима.

Некоторые ученые полагают, что сталинские репрессии были связаны с глубоко параноидальной личностью советского лидера[178]178
  Robins, R.S., Post, J.M. (1997). Political Paranoia: The Psychopolitics of Hatred. New Haven and London: Yale University Press; Rhodes, E. (1997). Origins of a Tragedy: Joseph Stalin’s Cycle of Abuse. The Journal of Psychohistory, 24 (4), 377–389; Stal, M. (2013). Psychopathology of Joseph Stalin. Psychology, 4 (9), 1–4.


[Закрыть]. Это, безусловно, упрощение, однако столкновения элит при кремлевском «дворе» действительно делали Сталина более подозрительным. Следствием этой подозрительности стала экстремальная жестокость по отношению к старым и новым соратникам, и многих высокопоставленных жертв репрессий не спасла даже их глубокая личная преданность вождю[179]179
  Khlevniuk, O. (2009). Master of the House: Stalin and his inner circle. Yale: Yale University press; Хлевнюк О. Сталин. Жизнь одного вождя. – М.: Corpus, 2019.


[Закрыть]. Стремление к ускоренной модернизации экономики не допускало никакого компромисса и требовало абсолютной лояльности главе государства. В то же время ощущение постоянно плетущихся интриг против режима усиливалось угрозой войны на два фронта, о которой постоянно докладывали разведка и ОГПУ (находившие, в свою очередь, все новые доказательства шпионажа, используя пытки во время допросов). Поэтому страх заговора не был только инструментом социального контроля, Сталин и сам был ему подвержен[180]180
  Harris, J.R. (2015). The Great Fear. Stalin’s Terror of the 1930s. Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть].

В этом смысле «Краткий курс истории ВКП(б)» 1938 г. представляет собой яркий пример активно создаваемой государством культуры заговора и «особого взгляда» большевиков на мир. Спустя 21 год после революции деление мира на своих и чужих, или «других» (империалистов, фашистов и проч.), было узаконено официально, так же как и насилие над оппонентами, несогласными с тем, как развивается режим[181]181
  Halfin, I. (2001). The Demonization of the Opposition: Stalinist Memory and the ‘Communist Archive’ at Leningrad Communist University. Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History, 2 (1), 45–80.


[Закрыть]. Неизбежное усиление противостояния между большевиками и буржуазией по мере развития социализма объясняло, почему в поздние 1930-е внутренние враги стали настолько активны и режим вынужден был устроить чистки. Печально известная 58-я статья УК РСФСР вводила смертную казнь за измену Родине, но главное – из-за ее частого применения против «агентов иностранных держав», «подрывных элементов», «шпионов» и «вредителей» в публичный дискурс вошел словарь конспиролога и создалась атмосфера повседневного заговора. Этому же способствовали и публичные процессы над «врагами народа». И с окончанием 1930-х подобные выражения не ушли в прошлое. В последующих главах мы увидим, как некоторые из этих терминов будут вновь использованы в теориях заговора уже в XXI в. в отношении врагов путинского режима.

Обострение отношений с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции сразу после победы в Великой Отечественной войне также добавило популярности идее о заговоре Запада против СССР. Отказ от участия в послевоенном Плане Маршалла объяснялся тем, что это тайный план капиталистов, стремящихся поставить под экономический контроль государства Восточной Европы[182]182
  Roberts, G. (1994). Moscow and the Marshall Plan: Politics, Ideology and the Onset of the Cold War, 1947. Europe-Asia Studies, 46 (8), 1371–1386.


[Закрыть]. Обострение отношений с США в связи с гонкой ядерных вооружений и невозможность получить помощь на восстановление разрушенной войной экономики извне вынуждало советские власти изыскивать ресурсы внутри страны, что отражалось на экономическом положении советских граждан[183]183
  Zubok, V. (2009). A Failed Empire. The Soviet Union in the Cold War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hill: The University of North Carolina Press.


[Закрыть]. Официальное противостояние с Западом помогало объяснить, почему советские люди живут так трудно, и способствовало усилению изоляции страны. В первое послевоенное десятилетие возможное вторжение американцев стало чрезвычайно популярной темой для слухов[184]184
  Johnston, T. (2011). Being Soviet. Identity, Rumour, and Everyday life under Stalin, 1939–1953. Oxford: Oxford University Press.


[Закрыть]. В то же время с новой силой стали циркулировать слухи о шпионах, и жертвами этих слухов становились как обычные граждане, так и приближенные к Сталину элиты[185]185
  Gorlizki, Y. and Khlevniuk, O. (2004). Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953. New York: Oxford University Press; о городских легендах в советское время см. главу 2: Архипова А., Кирзюк А. Опасные советские вещи.


[Закрыть]. А антиеврейские кампании в последние годы жизни диктатора превратили идею еврейского заговора в чуть ли не официальную советскую политическую доктрину[186]186
  Korey, W. (2004). Russian Antisemitism, Pamyat, and the Demonology of Zionism. London: Routledge; Костырченко Г. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР. – М.: РОССПЭН, 2010.


[Закрыть].

Что любопытно, с начала холодной войны и до 1991 г. в Советском Союзе фактически параллельно существовали две культуры заговора. С одной стороны, официальная идеология была основана на шпиономании в связи с развернувшейся идеологической схваткой с США. Разумеется, страхи перед иностранным заговором не были абсолютно необоснованными: обе супердержавы были активно вовлечены в шпионские игры, пропаганду и контрпропаганду. ЦРУ и разведки европейских стран вкладывались в различные программы изучения СССР с целью подрыва режима[187]187
  Бирден М., Райзен Д. Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ. – М.: Международные отношения, 2020; Coll, S. (2004). Ghost Wars: The Secret History of the CIA, Afghanistan, and Bin Laden, from the Soviet Invasion to September 10, 2001. New York: Penguin Books.


[Закрыть]. И у этой традиционной войны разведок была мощная культурная репрезентация. Финансируемые государством художественные вымыслы о советских шпионах-героях невидимого фронта и иностранных подрывных элементах стали частью позднесоветской популярной культуры. Такие книги, как «ЦРУ против СССР» Николая Яковлева, имевшая несколько переизданий и заказанная спецслужбами, фильмы «Щит и меч» (1968) и «ТАСС уполномочен заявить» (1984), выполненные по заказу Гостелерадио СССР, создали яркие и запоминающиеся образы противостояния с идеологическим врагом, оказавшие влияние на целые поколения советских граждан.

С другой стороны, наряду с официальной культурой заговора существовала альтернативная, распространявшаяся среди русских националистов, которые воспринимали советский режим как оккупационный и нередко разделяли антисемитские и антизападнические взгляды. Как демонстрирует историк Николай Митрохин, русские националисты, хотя зачастую и были настроены по отношению к режиму оппозиционно, пользовались неформальной поддержкой определенных фракций в советском правительстве. Их концепция нации сформировалась именно на образе Запада как опасного «другого», ненавидящего Россию, и в этом они продолжили традицию славянофилов XIX в.[188]188
  Brudny, Y.M. (1998). Reinventing Russia. Russian Nationalism and the Soviet State, 1953–1991. Cambridge: Harvard University Press.


[Закрыть] Некоторые из текстов, популярных в этом сообществе, были написаны представителями русской диаспоры за рубежом[189]189
  Яркий пример – «Велесова книга», которую многие русские националисты считают подлинным текстом времен языческой Руси. См.: Сичинава Д. Почему «Велесова книга» – это фейк? https://arzamas.academy/materials/152 (дата обращения: 28.12.2019).


[Закрыть]. Часть конспирологических текстов имела внутрироссийское происхождение, их авторы принадлежали к кругам советских диссидентов. Николай Митрохин[190]190
  Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. – М.: НЛО, 2003.


[Закрыть] и Виктор Шнирельман[191]191
  Шнирельман В. А. Хазарский миф.


[Закрыть] отлично демонстрируют, насколько живой была культура националистов внутри СССР и как активно в ней формировались конспирологические идеи, в период перестройки ставшие одним из важнейших источников российской культуры заговора.

Начавшаяся при Горбачеве политика гласности позволила открыто публиковать и обсуждать всевозможные теории заговора. Эта тенденция наложилась на формировавшуюся годами привычку советских граждан наблюдать друг за другом в общественных местах, в коммунальных квартирах, взращивая подозрительность по отношению к ближнему[192]192
  Boym, S. (1994). Common places. Mythologies of Everyday Life in Russia. Cambridge, MA: Harvard University Press.


[Закрыть]. К тому же Запад в глазах обычного советского человека был во многом мифологизированным, вымышленным пространством: одни стремились туда, другие его опасались[193]193
  Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. – М.: НЛО, 2017.


[Закрыть]. С годами подозрительность стала центральным элементом сознания позднесоветского человека, а появившаяся благодаря политике гласности возможность читать и обсуждать любые источники открыла невероятные перспективы для конспирологического мифотворчества. В постсоветское время, во многом благодаря активности публичных интеллектуалов, эта культура приобрела свои особенности и стала превращаться в мейнстрим[194]194
  Утехин И. Очерки коммунального быта. – М.: ОГИ, 2004.


[Закрыть].