Текст книги "Улыбки летней ночи"

Я хочу дать ей созреть в тишине и покое. Я хочу, чтобы однажды она пришла ко мне сама, без страха, по доброй воле, а не по обязанности или подчиняясь силе.

Дезире. Ты говоришь так, будто любишь ее.

Фредрик. Слово это опошлено. Но если я кого-нибудь когда-нибудь любил, то ее.

Дезире. Фредрик Эгерман любит! Невероятно! Голос Дезире слегка дрожит. Фредрик поднимает голову; он выглядит старым и усталым.

Фредрик. С годами у человека появляются странности. Он проявляет внимание и заботу, испытывает нежность… и… и… да, любовь.

Дезире. Она удивительная женщина, если сумела заставить тебя страдать из-за чего-то, кроме, скажем, зубной боли или вросшего ногтя.

Фредрик. Когда я прихожу домой после рабочего дня, она обнимает меня и смеется от счастья. Она упряма, как избалованный ребенок; она вспыльчива и легко приходит в безудержную ярость. Она так полна жизни, что мой старый дом стал оседать и стены дали трещины. Она нежное и любящее создание, ей нравится, когда я курю трубку, она привязана ко мне… как будто я ее отец,

Фредрик вскакивает, шагает взад-вперед. Дезире молча вертит в пальцах серебряную коробочку, стоящую на столе. Время от времени по ее губам пробегает улыбка, но глаза остаются серьезными.

Бог свидетель, я взрослый мужчина. Очень часто старый жеребец поднимает свою безобразную голову и мерзко ржет мне прямо в лицо, и тогда меня охватывают недовольство и злость на самого себя, потому что в общем-то не к этому я стремился.

Дезире. А чего ты хочешь от меня?

Фредрик. Скажи, что я зря надеюсь. Или, наоборот, не зря. Скажи хоть что-нибудь.

Дезире. Не могу, ведь я совсем не знаю Анну. Фредрик. Ты должна помочь мне, Дезире. Ради нашей старой дружбы.

Дезире (смеется). Нечего сказать, причина. Фредрик останавливается у нее за спиной, кладет руки ей на плечи и встречается с ней глазами в зеркале.

Фредрик. Невзирая на все великие мгновения нашей любви, ты мой единственный друг на этом свете. Единственный человек, перед которым я решался обнажиться во всей своей неприглядности.

Дезире. Ты имеешь в виду, что ты духовно обнажался, не правда ли?

Фредрик. Так ты поможешь мне, Дезире?

Дезире. А что я за это получу?

Фредрик. У меня есть юный сын; возьми его. Дезире. Стыдись.

Фредрик. Верховую лошадь, отличного скакуна. Дезире. Этого мало.

Фредрик. Нитку настоящего жемчуга.

Дезире. У меня их предостаточно.

Фредрик. Ну, тогда ты получишь свою награду на небесах.

Дезире до крови щиплет его за мизинец своими очень острыми ногтями.

Дезире. Нет, Фредрик Эгерман, я хочу получить свою награду в этом мире.

Постучав в дверь, входит служанка. Она несет какие-то предметы туалета. Шуршит шелк, белые кружева каскадом низвергаются из рук старухи, одетой в серое.

Извини меня, я переоденусь.

Фредрик. Пожалуйста. Мне выйти?

Дезире. Не говори глупостей. (Она заходит за ширму и с помощью костюмерши снимает белье.)

Фредрик. Кровь все еще сочится.

Дезире. Малла, у тебя есть немного теплой воды?

Mалла. Да ты что? Вот же полная ванна. Обе наклоняются за ширмой, слышен громкий плеск.

Дезире. Фредрик.

Фредрик. Да?

Дезире. Поди сюда на минуточку.

Он подходит к ширме.

Я так же хороша, как тогда? Или годы изменили меня? Отвечай честно.

Фредрик. Ты все так же хороша и так же желанна.

Годы придали твоему телу совершенство, какого недостает и самому совершенству, твое тело волнует, а совершенству это свойство не дано.

Дезире. Ты вычитал это в какой-нибудь книге?

Фредрик. Глядя на тебя, я для самого себя неожиданно становлюсь поэтом. А читаю я только своды законов.

Дезире. Представление окончено. Иди сядь на диван.

Смеясь и качая головой, Фредрик послушно отходит от ширмы. Выходит Дезире, с головы до ног завернутая в банную простыню. Царственным жестом она воздевает руки.

 
О!… Иль вынесла я мало?
Но муки самой злой еще не испытала.
Все, что меня снести заставил Ипполит,
Все – страсть палящая и нестерпимый стыд,
Терзанья совести и жгучий страх разлуки, —
Все было слабым лишь предвестьем этой муки…[1]1
  Расин. Федра. М., «Искусство», 1984, т. 2, с. 253. Перевод М. Донского.


[Закрыть]
 

(На мгновение она позволяет себе увлечься собственной декламацией. Глаза ее темнеют, она сжимает кулаки, потом так же внезапно поднимает глаза и улыбается чуточку смущенно.) Это Федра, она всегда выражалась очень патетично, хоть и была немножко аферистка.

Малла, которая терпеливо наблюдала за всем этим из-под своей старой соломенной шляпы, наконец не выдерживает.

Малла. Дезире, ты собираешься выступать до утра или дашь мне наконец возможность одеть тебя?

Дезире. Ну вот, Малла рассердилась.

Малла. Малла не сердится, а хочет спать.

Дезире. Не будь у меня Маллы, которая приглядывает за мной, меня бы швыряло как щепку по волнам. (Дезире вдруг преображается в смиренную и благонравную девицу. Потом отвешивает Малле звучный шлепок и покорно позволяет ей себя одеть.)

Малла. Черт возьми, ее и так швыряет как щепку по волнам.

Дезире. Как ты думаешь, этот господин красив и заслуживает серьезного отношения?

Малла. Я прекрасно знаю Фредрика Эгермана. На него ни в чем нельзя положиться, мы обе знаем это. Дезире. Да, на него ни в чем нельзя положиться. Малла. Годы летят, Дезире, ты и оглянуться не успеешь, как переступишь роковую черту и окажется, что наступил август.

Дезире. Малла говорит, что я растратила свою молодость на недостойных мужчин.

Малла. Всему свое время: и безрассудству, и серьезности. Смотри, останешься старой девой да еще покрытой шрамами.

Дезире. Куда ты девала мое красное платье?

Малла. Ты собираешься на праздник?

Дезире. Я собираюсь на праздник с Фредриком Эгерманом. Мы будем вспоминать былое.

Фредрик поднимает голову и кидает взгляд на Дезире.

Она тоже улыбается ему со скрытым вызовом.

Прошу считать эти слова официальным приглашением на бокал вина.

Она ныряет в свое красное платье и исчезает под массой пышных цветов и струящегося шелка. В то же мгновение раздается стук в дверь, и тощий, с типичным видом язвенника режиссер просовывает голову в щель.

Фердинанд. Ты что, собираешься провести здесь всю ночь? Когда наконец бедный больной человек сможет запереть театр и отправиться домой лелеять свою язву?

Дезире. Что ты за ужасный тип, Фердинанд! Вот тебе две бутылки пива. Забирай остатки бутербродов и этот букет, отнесешь их жене, если ты женат, а напоследок дай мне коленкой под зад.

Фердинанд. Ладно, а зачем? У нас же не премьера была.

Малла (сердито). Не премьера, но, может быть, возобновление спектакля.

Дезире. Помолчи, Малла. Не говори глупостей. До Фердинанда наконец доходит, и его странноватое, полупьяное лицо разрезает пополам широкая ухмылка. Он хватает Дезире за плечи и дважды дает ей коленкой под зад.

Фердинанд. Сзади у нее кое-что есть, у этой девчонки.

Фредрик. И спереди тоже.

Дезире. А также и в головке, но никто в это не верит.

Малла. В том числе я.

Они выходят из театра. Фердинанд, который, кажется, и вправду захмелел, машет им на прощанье рукой, потом ворота запираются за ними. Над головой у них с ясного бесцветного неба светит огромная яркая луна. Малла семенит впереди, скрючившись над своим фонарем, как ведьма из сказки. Фредрик и Дезире идут за ней рука в руке посреди узкой улицы. Слышится неумолчный плеск и журчание реки. Дезире напевает, сначала без слов.

Дезире (поет).

 
В прошлом печаль, тоска и горе.
Снова любви и счастья море.
Вновь жизнь прекрасна. Ты со мной.
Пей же любовь, мой дорогой.
Нет выше мудрого закона,
Что возрождает лишь влюбленных[2]2
  Перевод Ольги Куксинской.


[Закрыть].
 

Малла отпирает ворота, и они входят в темный проход, мощенный крупным булыжником.

Дезире (в темноте). Осторожно, Фредрик, здесь у нас большая лужа. Смотри не поскользнись…

Фонарик беспомощно покачивается в темноте, не в силах разогнать этот внезапно наступивший мрак, особенно густой после яркого лунного света. Слышно шарканье подошв, внезапный всплеск, вполголоса чертыхается Фредрик, громко смеется Дезире. Малла поднимает фонарь и освещает неприглядное зрелище: Фредрик сидит в луже, весь мокрый.

Дезире и не пытается сдержать смех. Малла протягивает Фредрику руку, но он взбешен и выбирается из лужи сам.

О, вот теперь мы можем как следует поухаживать за нашим гостем. Как следует позаботиться о нем, чтобы он не простудился и чтобы у него ничего не заболело.

Они пересекают двор, где шелестит на ветру большая липа, и по невысокой лестнице поднимаются на крыльцо.

Малла отпирает дверь с витражами, они дома.

Иди на кухню и раздевайся. Я поищу во что бы тебя переодеть. Малла, приготовь, пожалуйста, горячего пунша.

На кухне горит свет. Дезире приносит халат, ночную рубашку, ночной колпак и уходит. Малла возится у плиты. Фредрик покорно пожимает плечами и расстегивает свою мокрую одежду; он немного стесняется. Малла с ухмылкой раздувает огонь в плите.

Маленькая гостиная красиво обставлена по моде того времени. Дезире стоит на коленях перед камином, растапливая его. Входит Фредрик в шлепанцах, халате и ночной рубашке.

Надо надеть еще и ночной колпак.

Фредрик. Разве что подчиняясь насилию.

Дезире. Ты можешь простудиться. Надень колпак.

Она со смехом водружает ночной колпак ему на голову и ведет его к зеркалу. Он серьезно разглядывает свое отражение.

Фредрик. И как только женщины вообще могут любить мужчин – ты можешь ответить на этот вопрос?

Дезире. Женщины редко учитывают эстетический момент, а в крайнем случае всегда ведь можно погасить свет.

Фредрик. А чьи это вещи?

Дезире (насмешливо). Мужчины.

Фредрик. Да, но…

Дезире. Ты предпочел бы сидеть здесь нагишом?

Фредрик. А если он придет?

Дезире. Не беспокойся. Он на маневрах.

Фредрик. Значит, он военный.

Дезире. А что в этом дурного? Военные под своими мундирами ничем не отличаются от остальных мужчин.

Фредрик. Он драгун?

Дезире. Очень красивый мужчина.

Фредрик. Ты в него влюблена?

Дезире. Тебя это не касается.

Фредрик. Кстати, я, кажется, ревную? Почему бы это?

Дезире. Действительно, почему?

Фредрик. Почему? (Как бы между прочим.) Много ли их у тебя было с тех пор?

Дезире. Нет. Устаешь от этих бессмысленных эскапад и в конце концов чувствуешь себя такой одинокой.

Фредрик. Вот как.

Дезире. Вдруг замечаешь, что думаешь о чем-то другом.

Фредрик. Подавляя зевок?

Дезире. Не знаю. И мечтаешь всегда о том, чего не можешь получить.

Она раздувает огонь с помощью больших ручных мехов.

Потом происходит удивительная вещь.

Дверь в смежную комнату медленно отворяется, и они оборачиваются. Сначала ничего не видно; потом появляется мальчик лет четырех в длинной ночной рубашке. Он пересекает комнату и выходит в другую дверь, не обращая внимания на Фредрика и Дезире.

Фредрик. Что это?

Дезире. Это Фредрик.

Фредрик. Фредрик?

Дезире. Да, Фредрик.

Фредрик. Фредрик?

Дезире. Ну и чудной у тебя вид!

Фредрик. Неужели… я… То есть неужели ты… То есть… это ведь невозможно или все же возможно?

Дезире (смеется). Вы только посмотрите на Фредрика Эгермана в эту знаменательную минуту. Он потрясен до глубины души и бледен как смерть. В то же время он немного польщен, тронут и до смешного расчувствовался. «Дезире, любимая, и ты одна билась как рыба об лед все прошедшие годы, принося себя в жертву этому ребенку – плоду нашей любви?»

Дверь снова открывается, и ребенок подходит к Дезире, она берет его на руки и несет к двери в спальню.

Фредрик. Отвечай на мой вопрос.

Дезире. Ребенок мой и только мой.

Фредрик (пустив петуха). Но его зовут Фредрик!

Дезире. В честь Фридриха Великого, прусского короля.

Она уходит в спальню. Фредрик остолбенел. Из мрака соседней комнаты слышится голос Дезире.

Одно могу тебе сказать: если бы я и захотела иметь ребенка, то не от тебя. (Она снова выходит в гостиную и закрывает за собой дверь.)

Фредрик. Ну какая из тебя мать?!

Не успел он договорить, как Дезире отвешивает ему оплеуху, сбив на сторону ночной колпак. На щеке у Фредрика ярким багровым пятном – отпечаток сильной и решительной руки. В это мгновение в комнату входит Mалла с дымящимся пуншем.

Дезире. Пей свой пунш и проваливай.

Mалла. Разрешите пожелать вам обоим спокойной ночи.

Дезире. Ты все такой же. До ужаса серьезен, если дело касается тебя самого, но туп и циничен, когда речь идет о других.

Фредрик. Мне хотелось бы кое-что сказать тебе, можно?

Дезире. Нет, нельзя. Какое важное событие! У тебя наконец появились чувства, а не только животные инстинкты. Исключительно интересно и трогательно. (Сердито.) Но у меня тоже есть чувства!

Фредрик. Успокойся, Дезире.

Дезире. Я совершенно спокойна; это ты поднимаешь шум. Я не виновата, что у меня есть актерский темперамент.

Фредрик. Можно мне сказать одну вещь?

Дезире (еще более сердито). Я сказала – нет. Ах ты старый павиан, чтоб тебе вечно в грязной луже торчать.

Фредрик. Мне пришлось столько перестрадать!

Дезире. Тебе – перестрадать? А отчего? Жали ботинки? У адвоката Фредрика Эгермана в мыслях всегда такой же порядок, как и на письменном столе.

Фредрик (повышая голос). Теперь я хочу сказать!

Дезире. Нет! Говорить буду я, а когда я говорю, то не замолчу, даже если мне нечего сказать; ну вот, ты так разозлил меня, что я потеряла нить, – всегда ты так! Ладно, что там у тебя?

Фредрик. Забыл.

Mалла. Можно я пойду спать?

Дезире. Спокойной ночи, Малла.

Старушка, вздохнув, уходит. Фредрик маленькими глотками потягивает пунш.

Хочешь сахару?

Фредрик. Нет, благодарю.

Снова молчание. Часы на стене бьют один раз. Дезире сидит в кресле у камина. Опустила голову на руки, она без сил. Фредрик тянется к ней, касается ее руки.

Прости мою бестактность.

Дезире. Я полагаю, ты тоже знаешь, что такое одиночество. Несмотря на молодую жену и взрослого сына.

Фредрик (улыбается). Иногда мне кажется, что мой дом – детский сад любви.

Дезире. Очень подходящее сравнение,

Фредрик. Мы с тобой, во всяком случае, были взрослые. Мы знали, что делали.

Дезире. Ах вот как, мы были взрослые. Мы знали, что делали. Особенно когда порвали. Верно?

Фредрик. Это ты порвала. Не я.

Дезире. Сколько горечи в твоем голосе!

Фредрик. Дорогая, мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что при случае вы весьма мало считаетесь с другими людьми.

Дезире. Мне представилась возможность, и я воспользовалась ею.

Фредрик. Плешивый, с животиком актеришка.

Дезире. Он был добрый, талантливый и очень хороший мужчина.

Фредрик. А меня ты выставила.

Дезире. Что ты мог дать мне? Защиту? Уверенность в будущем? Да и любил ли ты меня? Я была приятной партнершей, красивой вещицей, которой ты мог похвастаться в своей холостяцкой компании. Ведь ты же не собирался жениться на мне?

Фредрик. Видишь ли, я… Моя первая жена тогда только что умерла…

Дезире. Что ты мямлишь! Скажи: ты собирался жениться на мне?

Фредрик. Возможно, что в то время и не собирался.

Дезире. Вот видишь. К тому же ты весьма охотно развлекался с другими женщинами. Что, будешь это отрицать?

Фредрик. Нет, но ты всегда была для меня главной. Дезире. Когда я вспоминаю, как я позволяла тебе надо мной куражиться, все во мне закипает. Ты был настоящим негодяем, Фредрик Эгерман.

Фредрик. Почему ты злишься? И почему ты бранишь меня, бьешь, обзываешь?

Дезире. Ты сам всегда был злопамятным.

Фредрик. Злопамятным, злопамятным… Кто первый начал копаться в прошлом?

Дезире. Какое мне дело до того, что ты любишь свою маленькую девочку-новобрачную и не можешь справиться с ней? Да мне плевать на то, что у тебя рана в сердце. Почувствуешь наконец, как это больно. Фредрик. Я думал, мы друзья, но теперь вижу, что ошибался, и проклинаю минуту, когда был с тобой откровенен.

Дезире. С чего это нам быть друзьями, ведь у тебя никогда не было друзей, кроме тебя самого!

Фредрик. В таком случае я твоя копия.

Дезире. У меня есть театр, сударь, в театре вся моя жизнь, и я талантливая актриса. Мне ничья помощь не нужна – разве что я попрошу зашнуровать мне корсет.

Фредрик со стуком опускает на стол свой бокал и встает. Он вне себя.

Фредрик. И поэтому сейчас мы распрощаемся. Впредь мои сны будут снами однолюба.

Дезире. Я буду вам весьма признательна, сударь, если впредь вы избавите меня от участия в ваших непристойных фантазиях.

Фредрик. Я постараюсь забыть, что ты когда-либо существовала на земле. Не собираюсь я также смотреть спектакли с вашим участием, дорогая фрекен Армфельт.

Дезире. Я счастлива, что мне больше не угрожает ваше присутствие по ту сторону рампы, сударь.

Фредрик. Кстати, по-моему, вы не особенно блистали в роли графини. Неужели на эту роль в труппе не нашлось кого-нибудь помоложе? Но у вас еще есть имя, мадемуазель Армфельт.

Дезире. Смотрите, как бы в вашей семье не нашлось кого-нибудь помоложе на вашу роль.

Раздается громкий стук в дверь. Фредрик оборачивается и смотрит на Дезире, она пугается, но лишь на мгновение.

Фредрик. Кто это?

Дезире. Боюсь, что это Малькольм.

Фредрик. Драгун?

Дезире. Наверно, мне надо пойти открыть.

Фредрик. Я запрещаю тебе открывать.

Дезире. Ты боишься?

Фредрик. Дезире! Благородный человек не может предстать перед своим соперником без штанов.

Стук в дверь возобновляется, теперь колотят с силой и угрожающе. В дверь заглядывает встревоженная крысиная мордочка Mаллы. Фредрик открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого, ошарашенный, снова садится.

Дезире. Иди, Малла, открой ты.

Фредрик. А ты, я вижу, забавляешься.

Дезире. Должна предупредить, что Малькольм очень ревнив.

Фредрик. Он вооружен?

Дезире. Он вышибет из тебя мозги и без оружия, если у него будет охота.

Фредрик. Может, мне спрятаться…

Дезире. Милый Фредрик, мы не на сцене.

Фредрик. Но разыгрываем, черт побери, настоящий фарс.

В прихожей раздаются шаги. Слышен голос, обращающийся к Малле. Шаги звучат громче, и появляется граф Карл-Магнус Малькольм в форме командира эскадрона. Это высокий, несомненно, очень красивый мужчина с тонкими чертами лица и необычно большими глазами. Он направляется прямо к Дезире и целует ей руку.

Малькольм. Извини, пожалуйста, что я такой пыльный и грязный. Уже у самого города пал мой верный конь Руммель. Вот несколько скромных цветов, которые мне удалось сорвать в саду по соседству. Не хотелось являться с пустыми руками.

Дезире. Как я рада, дорогой Карл-Магнус, и какие чудесные цветы. Ты надолго?

Малькольм. У меня отпуск на сутки. Три часа на дорогу сюда, девять часов с тобой, пять часов с женой, три часа на обратный путь – всего двадцать четыре. Ты не возражаешь, если я сниму мундир и надену халат?

Дезире. Извини, но он занят.

Малькольм. Вижу, но я думал, что его можно очень быстро освободить.

Дезире. Разрешите представить: господин Эгерман – граф Малькольм.

Малькольм. Очень приятно.

Дезире. Адвокат Эгерман упал в лужу прямо перед дверью.

Малькольм. Надеюсь, вы не ушиблись.

Фредрик. Нет, нисколько. На мне нет ни царапины.

Малькольм. Рад за вас. Вы пришли к мадемуазель Армфельт так поздно ночью для юридической консультации?

Дезире. Мы старые друзья.

Малькольм. Я вижу, вы воспользовались также моей ночной рубашкой. Надеюсь, она вам подошла. Не тесна и не велика.

Фредрик. Благодарю вас, она мне как раз впору. Не тесна и не велика.

Дезире. Я пойду на кухню и посмотрю, не высохла ли твоя одежда. Ведь правда, Фредрик, мне следует это сделать?

Дезире уходит. Похоже, что все это очень веселит ее. Двое мужчин неприязненно разглядывают друг друга. Малькольм начинает чистить яблоко, насвистывая какую-то мелодию. В то же самое мгновение и Фредрик начинает робко напевать. Малькольм внезапно обрывает свист. Фредрик тоже умолкает.

Малькольм. Последние полгода мадемуазель Армфельт была моей любовницей. Я ужасно ревнив. Другие мужчины обычно стыдятся этой слабости. Я не стыжусь. Я открыто признаюсь, что не выношу комнатных собачек, кошек и так называемых старых друзей. Я понятно выражаюсь?

Фредрик. При всем желании я не мог бы понять вас неправильно.

Малькольм. Вы любите дуэли, сударь?

Фредрик. Не знаю. Я никогда не дрался.

Малькольм. Я дрался восемнадцать раз. На пистолетах, шпагах, рапирах, копьях, луках со стрелами, с помощью яда, на охотничьих ружьях. Шесть раз я был ранен, но в остальных случаях удача оказывалась на моей стороне, иначе говоря, мне помогала холодная ярость – залог победы солдата.

Фредрик (с иронией). Вот это да!

Малькольм. Видите этот фруктовый нож? Сейчас я брошу его в цель через всю комнату, а целью будет вон та фотография старой дамы. Ее лицо, ее глаз. Смотрите. (Малькольм бросает нож; с глухим, жестким звуком он поражает цель.)

Фредрик. Вам бы в цирке выступать.

Малькольм не отвечает, он ест яблоко и наблюдает за Фредриком своими большими, совершенно невозмутимыми глазами.

Малькольм. Вы адвокат?

Фредрик. К вашим услугам.

Малькольм. Я считаю, что люди вашей профессии паразитируют на теле нашего общества,

Фредрик. Не могу не выразить своего восхищения вашей солдатской прямотой. Кстати, будет война или нет?

Малькольм. А почему должна быть война?

Фредрик. Вот и я тоже сомневаюсь.

Малькольм. Вы хотите меня оскорбить?

Фредрик. Разумеется.

Малькольм меняет позу – закидывает ногу на ногу. На виске у него вздувается жила, но он молчит. Входит Дезире.

Дезире. Ну как, вы приятно провели время?

Фредрик. Граф премило занимал меня. Высохла моя одежда?

Дезире. Совсем сырая.

Малькольм. Тогда я разрешаю вам идти домой в моей ночной рубашке.

Уловив интонацию Карла-Магнуса и заметив вздувшуюся жилу у него на виске, Дезире поворачивается к Фредрику с некоторым испугом, но улыбка все еще искрится в ее глазах.

Дезире. Пожалуй, тебе стоит принять великодушное предложение Карла-Магнуса.

Малькольм. Халат я оставлю себе – разумеется, если у вас нет возражений.

Фредрик. Благодарю за щедрость, но в таком случае я предпочитаю надеть свое собственное платье, хоть оно и влажное.

Малькольм. Этого вы, к сожалению, не успеете, господин Эгерман. Время позднее, и вам надо очень спешить.

Дезире (встревоженно). Делай, как он говорит.

Фредрик. Спокойной ночи.

Малькольм. Спокойной ночи.

Дезире. Спокойной ночи.

Фредрик оказывается в прихожей.

Проходит еще несколько мгновений, и он стоит во дворе. Начинает светать. Птицы на большой липе уже завели свой утренний концерт. Воздух очень свеж, холодно. Фредрик дрожит. Он выходит на улицу и слышит за своей спиной шаги, оборачивается. Это Mалла, она бежит следом за ним.

Mалла. Вот ваше платье. Дезире велела кланяться передать, чтобы вы не принимали этого близко сердцу.

Фредрик. Благодарю вас. Очень мило.

Mалла. Она велела кланяться и сказать, она, мол, умала, ссора подействует возбуждающе.

Фредрик. Вот, значит, что она сказала.

Mалла. Она сказала, ей очень жаль, что возникли репятствия.

Фредрик. Препятствия? Какие же?

Mалла. Она сказала, что многого ожидала от примирения, уж не знаю, что она под этим подразумевала. Слегка сбитый с толку, Фредрик стоит и смотрит вслед старухе, пока за ней не закрывается дверь. В это время мимо проходит полицейский.

Полицейский. Доброе утро, господин Эгерман.

Фредрик. Доброе утро, сержант.

Полицейский. Вы лунатик, сударь?

Фредрик. Нет, я был на вечеринке.

Фредрик улыбается. Полицейский кивает и отдает честь. Они расстаются, преисполненные взаимного уважения.

Раннее-раннее утро. Дезире в двухколесном экипаже с местом кучера сзади отправилась в замок Рюарп к своей матери, старой фру Армфельт.

Она выходит из экипажа, поднимается по ступенькам на террасу, минует прихожую и большую, светлую столовую. Поднимается по лестнице, сворачивает в коридор и стучится в дверь спальни.

Это очень большая комната, а старая фру Армфельт – очень маленькая женщина. Она сидит в своей кровати, тоже огромной, и развлекается утренним пасьянсом. Когда входит ее дочь, она в изумлении поднимает глаза.

Старая дама. Что могло заставить мою дочь Дезире явиться сюда в семь часов утра?

Дезире наклоняется над старой дамой, та подставляет ей щеку для поцелуя. Дочь садится на край кровати и намазывает маслом кусок хлеба – то и другое она взяла с подноса с завтраком, который стоит подле кровати.

Дезире. Я порвала с графом Малькольмом.

Старая дама. Появился другой?

Дезире. Возможно.

Старая дама. Я его знаю?

Дезире. Возможно.

Старая дама. Лучше или хуже?

Дезире. Как посмотреть. Кроме того, он и сам не знает о своем новом назначении.

Старая дама. Ну вот, пасьянс сошелся.

Дезире. Если немножко сплутовать, он всегда сойдется.

Старая дама. Тут-то ты и ошибаешься. Пасьянс – единственная вещь в мире, требующая абсолютной честности. Так о чем мы говорили?

Дезире. О моем суженом.

Старая дама. Интересная тема. (Зевает.) По крайней мере, для тебя, доченька. Кстати, почему у вас все кончилось с графом?

Дезире. Он угрожал мне кочергой.

Старая дама. Как неучтиво со стороны графа! Но может быть, у него были свои причины?

Дезире. На этот раз, как ни странно, я была действительно невинна.

Старая дама. Значит, вечер еще только начинался. А ты что сделала?

Дезире. Я ударила графа кочергой по голове.

Старая дама. А что сказал на это граф?

Дезире, Мы решили расстаться без взаимной обиды.

Старая дама. Отличная мысль. Брошенный любовник, с которым сохраняешь хорошие отношения, может быть очень полезен. Кстати, что ты сказала?

Дезире. Мы, кажется, вспоминали, о чем мы говорим.

Старая дама. В дни моей юности все было иначе. Однажды твой отец выбросил меня из окна.

Дезире. Оно было открыто?

Старая дама. Нет, закрыто. Я упала прямо на олову какому-то подполковнику. Позднее он стал твоим отцом.

Дезире. Разве моим отцом был не тот, кто выбросил тебя из окна?

Старая дама. А этот стал твоим отцом позднее.

Ты что, не слышишь меня? Боже, как я его любила!

Дезире. Которого?

Старая дама. Разумеется, того, кто выбросил меня из окна. Тот, другой, был просто скотина. Он никогда не мог сделать ничего забавного.

Дезире. Почему ты не пишешь мемуаров?

Старая дама. Милая доченька, я получила этот амок в обмен на обещание не писать мемуаров. Так чем мы говорили?

Дезире. Я предложила тебе устроить для меня прием.

Старая дама. И я обещала? Что-то не припомню.

Дезире. Милая мама, в виде исключения скажи «да».

Старая дама. Принеси пригласительные билеты. то должен прийти? Если это актеры, им придется есть в конюшне. (Старая дама берет ручку с пером, чернильницу, почтовые карточки. Она сидит выпрямившись в постели и явно оживилась при мысли о приеме.)

Дезире. Граф и графиня Малькольм. Адвокат Эгерман, его жена и его сын Хенрик.

Старая дама. И каковы же твои намерения?

Дезире. Я намереваюсь сделать доброе дело.

Старая дама. Берегись добрых дел, доченька. ни слишком дорого обходятся, и потом, от них всегда дурно пахнет.

Дезире. Ты даже не представляешь, насколько добрым будет это мое дело.

Дезире делает несколько шагов по комнате. Ее движения выдают беспокойство и возбуждение. Старая дама

сосет кончик ручки, как упрямая школьница.

Старая дама. Всегда хорошо иметь под рукой адвоката.

Дезире. Иногда я восхищаюсь тобой: при всей путанице в голове такая проницательность.

Старая дама. Ты правда любишь этого осла?

Дезире. Которого?

Старая дама. А ты которого имеешь в виду?

Дезире. Именно этого. Да, я его люблю.

Старая дама. Я всегда говорила: «Дезире, я боюсь за тебя. У тебя слишком сильный характер». Но что ж поделаешь, ты пошла в отца.

Дезире. В которого? Я могу выбирать.

Старая дама. Что ты сказала?

Дезире. Ты меня не слушаешь.

Старая дама. Я никогда никого не слушаю.

Дезире. Потому-то ты и сохранила здоровье, несмотря на годы.

Старая дама. Если бы люди знали, как вредно для здоровья слушать то, что говорят другие, они никогда бы этого не делали и чувствовали бы себя гораздо лучше. Мы с тобой обсуждали что-нибудь важное?

Дезире. Разве для тебя важно хоть что-нибудь?

Старая дама. Мне надоели люди, но это не мешает мне любить их.

Дезире. Хорошо сказано.

Старая дама. Еще бы! Я могла бы набить их чучела и развесить длинными рядами – так их было много.

Дезире. Ты написала приглашения?

Старая дама. По-моему, мне особенно удались заглавные буквы.

Дезире. Спасибо.

Старая дама снова откинулась на подушки. Дезире целует ее. Старая дама гладит дочь по лбу.

Старая дама. Никто никого не может защитить т страданий. Это-то и надоедает до смерти.

У двери Дезире оборачивается и на прощанье машет старой даме рукой. Та машет в ответ своей крохотной ручонкой.

Капитан граф Карл-Магнус Малькольм быстро и профессионально стреляет. Каждое утро он упражняется в стрельбе из пистолета, в павильоне для игры в кегли у него свой тир. Рядом с ним стоит его денщик Hиклас и перезаряжает оружие. Это двадцатилетний прохвост с копной желтых волос и веселыми глазами.

Малькольм. Никлас!

Hиклас. Слушаю, капитан.

Малькольм. Оседлать Семирамиду ровно в девять. Понятно?

Никлас. Слушаюсь, сударь.

Малькольм. Кроме того, позаботься, чтобы мадемуазель Дезире Армфельт было послано пятьдесят алых роз с поклоном от меня, а моей жене пятьдесят пять желтых роз без поклона от меня. Ясно?

Никлас. Ясно, сударь.

Малькольм стреляет в последний раз, сдувает копоть с дула и отдает оружие Никласу, который стоит по стойке «смирно».

Малькольм. Приступай к исполнению.

Никлас громко щелкает каблуками и уходит. Малькольм подходит к мишени, снимает ее со стены и подсчитывает попадания. Достает сигарету и оглядывает стол в поисках спичек. Внезапно у кончика его сигареты вспыхивает пламя. Это его жена Шарлотта поднесла ему огонька. Он произносит: «О! С добрым утром!» – и целует ее. Шарлотта очень красивая женщина, в столь ранний час она уже одета в элегантный костюм для верховой езды. Она кладет свой хлыст на стол и берет пистолет.

Осторожнее, он заряжен.

Шарлотта, не отвечая, целится в мишень слева от нее – целится долго и тщательно.

Шарлотта. Ты не на маневрах?

Малькольм. Вернулся ненадолго.

Шарлотта. Инспекторская проверка?

Малькольм. Можно назвать и так.

Малькольм добродушно смеется. Шарлотта стреляет.

Шарлотта. Промазала.

Малькольм. Ты даже в мишень не попала, моя дорогая. Слишком долго целилась. (Он подает ей второй пистолет и присаживается на угол стола.)

Шарлотта. Ну и как мадемуазель Дезире Армфельт?

Малькольм. У нее был гость. Адвокат. В ночной рубашке.

Шарлотта. И что ты сделал?

Малькольм. Выставил его.

Шарлотта. В ночной рубашке?

Малькольм. В ночной рубашке.

Шарлотта. Что за адвокат?

Малькольм. Эгерман.

Выстрел. Шарлотта опускает оружие. Малькольм успел зарядить другой пистолет.

Шарлотта. На этот раз лучше.

Малькольм подает жене заряженный пистолет.

Малькольм. Адвокат Эгерман собственной персоной. До чего же низко пала нравственность в наши дни!

Шарлотта. Бедная крошка Анна. Ты уезжаешь сегодня?

Малькольм. В девять.

Шарлотта. Очень приятно.

Малькольм. Особенно мне.

Шарлотта. А когда ты возвращаешься?

Малькольм. На конец недели мы приглашены к старой фру Армфельт в Рюарп. Эгерманы тоже будут.

Шарлотта. Интересно! (Стреляет в третий раз.)

Малькольм. Смотри-ка – прямо в яблочко! (Подает ей снова заряженный пистолет.)