Текст книги "Красная Книга"

– Сколько тебе лет? – подчёркнуто холодно спросил Ингвар.

– Восемнадцать!

Щёки девушки покрылись новым слоем густого клюквенного румянца смущения, и Ингвар понял, что его тело отзывается на эту уже спелую, но ещё смущающуюся юность.

– Ты откуда?

– Прислал господин Эшер!

– Зачем?

– Вдруг что-то понадобится. Что угодно.

– Мы с тобой были знакомы? Я тебя не припоминаю, если честно.

– Никак нет! Ничего о вас не знаю.

И зачем спрашивал?

Ясно же, что ей не сто лет. На всякий случай? Дурак.

– Но хочу узнать! – набравшись храбрости, стрельнула глазками девушка.

«Рано тебе ещё кокетничать», – подумал Ингвар, мысленно примеряя на Тульпу роль соблазнительницы, доставшуюся несмышлёной девчушке.

Как бы она справлялась с таким заданием? Уж наверняка куда изящнее этой молодки.

Из Тульпы, прекрасно владеющей мимикой и отточено небрежными жестами, получилась бы неотразимая приманка.

Тоска задушила радость от пахнущих тимьяном персиков, от общества красивой девушки, от обладания реликвией. Захотелось променять Рубиновый Шип на верную Тульпу. Можно даже без сдачи в виде поместья и верфи.

– Вот чего, сходи-ка ты лучше за господином Эшером.

Ингвар отвернулся от юной прелестницы и взялся за бутылку.

– Будет сделано! – выпалила девушка и убежала, всколыхнув полог.

Нинсон ухватил эхо её мыслей.

«Даже не спросил, как зовут», – подумала она, с досадой вспоминая, что надо было иначе начать разговор. Не просто «к вашим услугам!», а «такая-то и такая-то к любым вашим услугам!» Надо было представиться. И обязательно сказать, что «к любым». А теперь придётся придумывать, как показать, что к любым. Вот дура-то! Надо было назвать всё своими именами, что ли? Но непросто всякое такое называть незнакомому мужчине. Первый раз будет самый сложный. Самое главное, не показать себя волочайкой.

Ингвар собирался узнать у Эшера, откуда взялась девица в лагере Жуков, но хитрый сенешаль не дал смущать себя неудобными вопросами, а с ходу протянул ему посылку в промасленной бумаге.

Великан разодрал обёртку и извлёк на свет потёртую кожаную папку с зашитыми переплётами. Разрезал твёрдые от времени верёвки парадным мечом – в личных вещах не оказалось ни ножей для очинки перьев, ни ножей для вскрытия писем, вообще ничего колюще-режущего.

Отбросив в сторону исчирканную лезвием кожаную папку, Нинсон достал конверт вощёной бумаги. Сломал сургучную печать с изображением угловатых ящериц. Кое-как вскрыл заклеенное рыбьим клеем письмо.

– Дракон! Скорее! Дракон!

Крик застал Великана с оружием в руках.

Глава 26
Убежище – Неравный Бой

Ингвар смотрел на пробитый деревянными гвоздями листок.

Двенадцать клинышков, помеченных веве одного из Двенадцати Лоа. «Если я сам придумал это всё, – размышлял он, – то почему такая свежая работа?»

– Смотри. Стихи?

Ингвар читал медленно и громко.

Уголёк заворожённо слушал, поблёскивая янтарными бусинками. Паузы, сделанные опытным декламатором, отливали смысл в подходящую форму. А низкий голос придавал словам дополнительный вес.

 
Ещё не осень! Если я
Терплю, как осень терпит лужи,
Печаль былого бытия,
Я знаю: завтра будет лучше.
Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб ещё шумит в лесу.
Он – дерево. Он нянчит гнёзда.
Я, как безумный, не ловлю
Любые волны. Всё же, всё же,
Когда я снова полюблю,
Вновь обезумею до дрожи.
Я знаю, что придет тоска
И дружбу, и любовь наруша,
Отчаявшись, я чужака –
В самом себе вдруг обнаружу.
Но в поединке между ним
И тем во мне, кто жизнь прославил,
Я буду сам судьёй своим.
И будет этот бой неравен.
 

Тульпа сказала в наступившей тишине:

– Мне нравится. «Мой гроб ещё шумит в лесу». Мне определённо нравится.

– А мне нравится вот это: «Отчаявшись, я чужака – в самом себе вдруг обнаружу», – сказал Ингвар.

– Ну, спасибо.

– Да нет. Не ты чужак, Тульпа. Ты как раз… своя какая-то, что ли. Чужак – это колдун. Или я чужак, а он колдун. В общем, мы пока оба чужаки. Оба с ним. Не с тобой.

– А я тогда буду судьёй твоим? Ну держись… И будет этот бой неравен, – устрашающе хмуря брови, пообещала Тульпа.

«Действительно, на своей территории – в Убежище – она чувствует себя гораздо лучше. Улыбается. Шутит. А может, просто дело во времени.

Всё-таки она немного пообвыклась.

Когда мы познакомились, если считать реальное время?

Несколько часов назад?»

– Смотри, – сказал Ингвар, – тут рядом с каждой цифрой вбит гвоздь, как точка. Что бы это значило?

– На этих гвоздиках появятся в своё время ключи. Пока ты не готов ни к одной комнате. Так что ключей нет. Уже завтра у нас будет один.

– А какой?

– Это я у тебя должна спрашивать. Ты ведь их нам обеспечиваешь.

Расспрашивать дальше не имело смысла.

Глава 27
Лалангамена – След Дракона

Ингвар опрометью вылетел из шатра.

– Дракон!!!

Заветное письмо он так и не выпустил.

– Дракон!!!

Обнажённый меч так и остался в руке.

– Дракон!!!

В десяти шагах, за деревьями, раздавались крики.

Жук, нёсший воду от источника, бросил вёдра, и утоптанная дорожка превратилась в ручеёк. Неуклюжий Жук зацепился наплечником за полог палатки.

Другой запнулся за растяжку и с уханьем пролетел несколько шагов. Только благодаря призраку фамильяра, который захлопал вороными крыльями, окутав Великана угольным дымом, Ингвар успел отвести меч. Горе-вояка едва не напоролся на клинок.

Нинсон подумал, что они не слишком-то ловкие для дорогих наёмников. Люди выходили из палаток, отбегали от дымившего костра. Ингвар поискал глазами давешнюю девчонку. Она тоже была тут. Тоже подняла соломенную голову, приставила ладошку к глазам.

В небе летел дракон.

Крохотное белое тельце было так высоко, что могло бы уместиться на ногте мизинца. Поэтому крылья плохо просматривались. Казалось, что это просто серебряный крестик, мягко скользящий по небу.

А вот шлейф дыма от белого огня, который драконы выпускают из пасти, был виден замечательно. Шёл ровной белой полоской, остающейся позади дракона, пока не рассеивался, бесследно всасываясь в синеву небосвода. Драконы могли оставлять одиночный след. Или двойной. Или четверной.

Трёхголовых драконов, как известно, не бывает.

Увидеть дракона – хорошая примета. И чем больше голов у дракона, которого довелось увидеть, тем лучше примета, тем больше обещанное судьбой счастье.

Каждая голова оставляла свой след.

Сейчас Великан смотрел на двуглавого дракона. Сразу за крыльями ещё можно было различить две полоски. Но они почти сразу стекались в одну. На грани видимости даже остроглазого Ингвара, тренировавшего зрение то книгами, то стрельбой. Нинсон кивнул сам себе, когда услышал, что стрелок, к которому обратились за подтверждением, сказал, что дракон попался двухголовый.

Кто-то настырно втолковывал, что следа не два. А явно один.

– Да один он там! Ослепли, что ли? Один. И притом далеко не самый толстый…

– Это у тебя один и притом не самый толстый! А следа-то в небе явно два!

Девчонка повизгивала, хлопала в ладоши, переглядывалась с пареньком её возраста с такими же очумевшими глазами. Эти двое явно редко видели драконов. Большинство жителей Лалангамены встречали драконов не единожды. Чаще всего они попадались на глаза морякам, а реже всего городским жителям.

В восьми из двенадцати случаев это был дракон с одной головой. В трёх из двенадцати случаев – двухголовый. И лишь в одном случае из двенадцати попадался четырёхголовый. Всё это было установлено охотниками на драконов.

Так называли тех, кто писал исследования и собирал наблюдения о следах и маршрутах этих удивительных созданий. Многие мечтали встретиться с драконом. Считалось, что он может исполнить любое желание того, кто найдёт место приземления и поговорит с древним существом.

Пока это ещё никому не удавалось. Так что даже форма предполагаемого разговора вызывала серьёзные разногласия. Кто-то утверждал, что с драконом можно поговорить, как с человеком. Притом голос у него такой низкий, вибрирующий, что услышит его и глухой.

Кто-то считал, что во время диалога дракон сожжёт собеседника, так как огонь валит из его пасти непрестанно. А если дракон и отвернётся, то отравит ядовитым дымом. Так что общение предполагалось только в письменной форме. И именно для того Лоа и требуют обучаться грамотности, сдавать экзамен, получать инсигнию на средний палец.

У Лоа не раз спрашивали, верно ли это предположение. Связано ли их требование и получение трикветра с возможной встречей с жителями небес? И Лоа не раз отвечали, что и на такой случай грамотность тоже пригодится, да.

Некоторые полагали, что с драконом возможен только обмен мыслями. Колдуньи при этих словах оживлялись. Становилось понятно, что в команде охотников на драконов просто необходима как минимум одна колдунья.

Их пыл остужали простым доводом: огромное существо, которое уважают Лоа, которое имеет прочные, не поддающиеся обработке огнём кости, которое, клять, летает, явно и само прекрасно владеет колдовством. И уж как-нибудь сможет залезть в голову нормальному человеку.

Колдуньи на это отвечали, что насквозь колдовское создание и не подумает общаться с пустышками. Потому что дело-то не в технической возможности. Будь дело в ней, кто-нибудь с драконом уж давно бы побеседовал.

Пустышки отвечали, что раз колдуньи такие способные, то почему никакое колдовство так до сих пор и не помогло им найти дракона?

На это колдуньи, конечно, ничего не могли возразить.

Поэтому охотники на драконов разбивались на маленькие партии. Которые обыкновенно состояли либо сплошь из пустышек, либо сплошь из полнокровных.

Вызывала опасения и плата, которую должен был истребовать дракон. Многие говорили о том, что дракон исполняет желания за плату. Но какая соразмерная плата может быть за исполнение желания?

И какой смысл в несоразмерной плате?

Какой вообще прок в стяжательстве для дракона?

Так или иначе, о драконах знали все. Множество историй начиналось со встречи главного героя с драконом. С обретения им способностей, дарованных жителем небес. Иногда с какой-то конкретной целью, иногда в уплату за помощь, а иногда и просто так. Ещё чаще с какой-то глубокомысленно-загадочной формулировкой:

«В одном древнем-предревнем и секретном-пресекретном пророчестве…»

Ингвар чувствовал себя героем подобной саги. Он стоял с обнажённым мечом, а над ним, в невозможной высоте, летел сказочный дракон.

Вот он – легендарный момент!

Вот она – причина записать сегодняшний диэм!

Вот оно – эпическое знамение, что не повторить, не вспомнить, а только прожить!

Вокруг вяло спорили ни о чём сторонники драконьих теорий.

Нинсон вполуха слушал измышления об охоте на драконов.

Никакой реальной информации в них не содержалось.

И не могло. Ведь с драконами никто не встречался.

К фактам можно было отнести высчитанные охотниками вероятности увидеть дракона с определённым количеством голов. Они проанализировали множество свидетельств за сотни лет. Учли впечатлительность и подслеповатость свидетелей, всё перемножили и округлили. Получили цифры.

Считалось фактом и то, что встреча с драконом возможна в хорошую погоду. Тут речь могла идти как о том, что драконы летают только в ясные дни, так и о том, что драконы летают в любую погоду, просто видно их только в хорошую.

Несомненным фактом было и то, что драконы чаще встречались над пустошами или над океаном, далеко от берега. В небе над столицами они никогда не появлялись.

– Да не поэтому он белый, дубина! Когда дракон летит, он дышит огнём. И огонь так жарок, что дым его плотный и белый, как вытянутое в нитку облако.

Эшер коснулся руки Ингвара, прося наклониться.

– Не надо так глазеть, милорд, – шёпотом попросил сенешаль. – Колдуны чаще видят драконов, чем пустышки. Ну, или так считается. Поэтому никогда не надо удивляться дракону. Посмотреть, да. Поприветствовать, да. Порадоваться со всеми, да. Удивляться не надо. Потеря репутации. И не только своей. Есть же цеховая солидарность.

– А про удачу это правда? Про загадывание желания?

– Это просто примета. Как и любая примета, она работает. Вы колдун, милорд.

Эшер понял, что требуется объяснить ещё подробнее:

– Вам не нужна примета, чтобы влить оргона в какую-то ситуацию. Обычным людям нужна отправная точка для того, чтобы поверить в успех. Ваша отправная точка внутри. Она уже отмечена в вашем Мактубе.

Он ещё долго провожал взглядом далёкий дымный след небесного жителя.

– Знаете, милорд, я бы сказал, что колдуна от пустышки отличает именно местоположение этой отправной точки. Колдун помнит – что он сам себе знак свыше.

Но Ингвар всё равно загадал желание.

Глава 28
Убежище – Набросок Сангиной

Ингвар рассматривал рисунок на дорогой серой бумаге.

То была книжная страница с мастерски исполненным рисунком. Но на иллюстрацию рисунок не походил. Такие картины вставляли в рамки, вешали на стену, ставили на стол или на каминную полку.

В доступных Нинсону библиотеках ничего подобного не было.

Обнажённая женщина сидела в странном кресле-лепестке. Позу нельзя было назвать расслабленной, но было понятно, что она уже долго так сидит. Задумалась. Перебирает волосы.

Смотрит на читателя.

Шкура крупного белого медведя с чудовищным черепом лежала под ногами женщины, плавающей в вихре дымного круговорота. Вуаль сползала по бёдрам, ничего не прикрывая, а только притягивая взгляд, утягивая его под колени, вниз по голени, спускаясь в ворох вещей. В основном, библиотечных богатств: документов и карт. И ещё свитки и чёрные книги. Кроме одной книги в красном переплёте.

Свеча из воска и благовонного масла чадила шлейфом плотного аромата. Женщина, задумчиво перебиравшая пряди, была прекрасна и знакома. Дым укутывал её с одной стороны, а волны собственных волос с другой.

Нинсон подумал, что лучше смолчать.

Потом подумал ещё и решил не скромничать понапрасну.

Наконец, раздражённый спором с самим собой, он всё же спросил у Тульпы:

– Это ты?

Она, затаив дыхание, изучала женщину на рисунке и поглядывала на Великана, стараясь угадать его мысли.

С заминкой ответила:

– Вроде бы.

Глава 29
Лалангамена – Письмо Себе

Ингвар вернулся в шатёр, когда дракон растаял в небе.

Убрал меч и вынул из растрёпанного конверта пять листочков дорогой бумаги.

Из-за сильного перелома на сгибе они почти рвались пополам. Пролежали в таком состоянии не один год. Изначально письмо было оформлено как юридический документ и лежало в другой папке. Даже сохранились дырочки от прошивки и полукружье сургучного штампа, которым опечатывали нить. В левом верхнем углу стоял номер листа и слово «начало», а в правом нижнем номер дублировался, и стояло слово «конец». Так часто поступали, чтобы не было возможности добавить что-то на уже подписанном листке.

У нижнего края след размашистой и сложной подписи. Вензелей подписи было уже не разобрать – слишком тонкие. А вот буквы самого письма сохранились лучше. И хоть от чернил остались едва различимые лиловые полоски, текст всё ещё можно было прочитать.

«ЛИСТ № 1 НАЧАЛО

Дорогой друг Таро Тайрэн! Пишет тебе Таро Тайрэн!

Рад, что я-ты-мы выбрались из той сути, в которую я вляпался!

Угадай, откуда я знаю, что ты всё ещё жив? Я же колдун!

Гальдр пронизывает Лалангамену нитями, и для меня нет секретов!

Узри мою мощь, ничтожный смертный, что не обладает сигнумом!

Шучу! Если бы ты не выбрался – ты бы просто не смог сейчас читать это моё письмо.

Если бы всё получилось идеально, ты бы не существовал. Не помнил себя. А я просто сжёг бы письмо, как очередной не пригодившийся страховочный план. На ежегодном костре не пригодившихся планов. Но раз ты читаешь это письмо, значит, всё прошло не совсем идеально.

Но я нас поздравляю!

Всё прошло достаточно хорошо, чтобы ты был жив!

Письмо будет не особо подробное. Не знаю твоей ситуации.

Слишком много вероятностей того, как всё могло обернуться, так что я не могу выдать чёткую инструкцию. Слишком много переменных. Думаю, ты разберёшься и сам.

В конце концов, у тебя для этого всё есть:

1. Прекрасное юное тело охотника.

2. Фамильяр. Древний дух. Мощный и мудрый.

3. Сигнум. Да-да. У твоего сенешаля есть сосуд с атраменто.

4. Дар к колдовству. Немного подзабытый. Но всё быстро вернётся.

5. Книги – кратчайшая дорога к знаниям и воспоминаниям.

6. Сокровища, оружие, кони, слуги. Полная свобода действий.

7. Артефакты, что я веками собирал на зависть Конклаву.

8. Команда первоклассных Жуков-головорезов под командованием верного Рутерсварда. В этом мире мало кому можно верить – ему можно.

9. И наконец, мудрейший из мудрых, твой советник и твоя правая рука – Эшер.

ЛИСТ № 1 КОНЕЦ»

Ингвар отложил первый листок.

– Эшер. Взгляни, пожалуйста. Список начинается с «прекрасного тела юного охотника»… – Ингвар похлопал себя по объёмистому животу. – Прекрасное тело юного охотника, говоришь?

– Вы… Он… Таро Тайрэн собирался решить этот вопрос. Может, тогда он воспринимал ваше тело довольно юным. В конце концов, вам же нет и сорока лет.

Эшер был в два раза старше, и Нинсон не нашёл в себе сил возражать.

– Ага, жизнь только начинается, ясно. Мощный и мудрый фамильяр?

– О! Вы готовы к вызову? Это прекрасная новость, милорд!

Уголёк тёрся у ног Нинсона и мурлыкал так громко, что Великан иногда оглядывался – точно ли никто не слышит? Но всем было наплевать.

– Нет же, нет. Не готов пока. Ты видел фамильяра? Что это?

– Я думаю, что ответ содержится в письме. Пятый пункт о книгах.

– Ясно. Тут ещё про то, какой молодец этот Рутерсвард.

– Вокруг вас всегда собиралось множество людей. Но большая их часть была предателями, подхалимами, лизоблюдами, просто подонками, недоумками всех сортов. – Эшер разрумянился, подбирая эпитеты. – Дряни. Продажные дряни. Маловеры. Убогие мрази. Завистливые злопыхатели. Невежественные кретины. Мелочные сволочи. Злобные гниды. Гниды, а не люди. Просто гниды. Гниды. Ненавижу их. Не-на-вижу.

– Эшер, всё в порядке?

– Да, милорд. Простите. Это всегда брало меня за живое. Короче говоря, в этом мире мало кому можно доверять. Рутерсварду можно. По сути, кроме него и Жуков никто и не знает, ни где вы, ни что с вами.

– Пригласи Рутерсварда в мой шатёр. Хочу расспросить его.

Эшер немного помялся:

– Лучше повременить. Закончить здесь все дела. Собрать лагерь. Выдвинуться. А уже на марше сможете побеседовать. Он не из болтливых. Но всегда любил вас слушать.

Ингвар подумал, что Эшер прав. Вопросов у него много. Кроме того, была ещё одна причина. Если бы разговор происходил в лагере, то в шатре присутствовал бы Эшер. Нинсон же отчётливо видел, что даже при случайном разговоре, даже при вопросе о том, что будет на обед, люди, перед тем как отвечать, косятся на сенешаля. Хотелось бы получить ответы от Рутерсварда, а не домашние заготовки Эшера.

– Так. А что с атраменто? У тебя правда есть сосуд?

– Был, – нехотя сказал Эшер и развёл руками.

Ингвар выждал какое-то время, но сенешаль не продолжил.

Тогда Нинсон подсказал:

– Но-о-о…

– Но был утрачен, – с нажимом проговорил Эшер, как будто сетуя на недогадливость господина. – Милорд, вы меня, конечно, очень извините, но ведь дураку же ясно, что раз что-то было, а потом этого не стало, то это что-то было утрачено. Как же иначе-то?

– Дураку, может, и ясно, сенешаль. Но мне вот неясно. Как иначе, говоришь? Ну, можно было не утрачивать – было бы иначе.

– Иначе было никак невозможно. Потому что пришлось кое-кого подкупить с помощью атраменто. Не уверен, что сейчас самое время для расспросов. Может, письмо дочитаем?

– В чём-то ты прав. Но и ты, конечно, меня извини, профукать атраменто – это надо уметь!

Сенешаль снова развёл руками, как бы признавая себя виноватым в досадной оплошности, словно утеря атраменто – это разворованный кирпич.

«ЛИСТ № 2 НАЧАЛО

Легенда. Вот кто ты! По рождению, талантам, судьбе. Вот кто я!

У меня оргон высшей пробы. Я умею любить. Я внимателен к миру.

Что ещё тут скажешь? Я почти Тринадцатый Лоа!

Шучу.

Единственная преграда для нас – то, что ты спрятан сам от себя.

Может быть, тебе казалось, что ты живёшь не свою жизнь?

У меня для тебя хорошая новость – так и есть!

Ты – моя маска. А я – это ты.

То, что я могу против воли выдать себя Конклаву, вынуждает меня притвориться. Потому что я достаточно сильно разошёлся во мнениях и с Ковеном, и с Конклавом. Достаточно сильно, чтобы сменить место жительства, внешность, имя, квенту и всё остальное. Я кое-что о них знаю. И всё было хорошо. Пока они не узнали, что я кое-что о них знаю. Знаешь, как это бывает? Те, кто против тех, кто против тех, кто против нас…

Да, пока не забыл, сожги это письмо, как прочтёшь.

Потому что те, даже те, кто не очень-то сильно против нас, они при возможности всё равно нас предадут. Нет, это не повод расстраиваться или унывать. Просто держи это в голове.

Вернусь к мысли! Пройти через это горнило можно было, только перестав быть Таро Тайрэном. И когда я, а вернее, ты, говорил им, что я не Таро Тайрэн, я, а вернее ты, не врал. Если бы я не верил в придуманную жизнь травника, как в настоящую жизнь, то я не смог бы пройти через все допросы Нижнего Дома.

Увы, чтобы спрятаться, мне пришлось расстаться с частью умений и притвориться кем-то другим. Тобой.

А поскольку я всё всегда делаю хорошо, я и здесь притворился до самого конца.

По-настоящему притворился!

По-настоящему притворился. Так можно сказать-то?

Теперь опасность миновала, и мне пора возвращаться.

Это что-то вроде того, как актёр должен поверить в то, что он ранен, чтобы как следует сыграть умирающего, чтобы зрителям стало его жалко, чтобы они перестали видеть мужика со стрелой под мышкой. А стрела-то на хорошем клею. Теперь замучаемся отчищаться.

Но ничего. Искусство требует. Сам понимаешь.

ЛИСТ № 2 КОНЕЦ»

– Пока это всё совпадает с тем, что рассказывала мне Тульпа.

– Ну так ведь и должно быть. Ей-то вы объясняли подробности этого плана.

Ингвар передал Эшеру второй листок письма, в котором его называли травником.

– Тут квента упомянута. Можно мне посмотреть квенту Таро Тайрэна?

– Наверняка где-то есть. Разберём вещи и найдём. А в том маленьком сейфе для бумаг смотрели?

– Так ты мне ключи не выдал. Причём, никакие.

– Да? Хм. Действительно. Давайте всё по порядку.

«ЛИСТ № 3 НАЧАЛО

У тебя сейчас возник закономерный вопрос: почему же ты помнишь о том, что ты никакой не колдун, а заурядный травник в замке ничего не значащего барона на краю света?

Качественная маскировка. Качественное погружение в роль. Полное. Абсолютное.

Лучшее! Потому что если мужика в бумажных латах и со стрелой под мышкой бить не бутафорским молотком, а настоящим, то довольно быстро он вспомнит, что никакой он не воин, а перепачканный куриной кровью актёр.

Юмор в том, что меня ещё будут бить долго и качественно. Тебя уже били долго и качественно. Мы не могли допустить, чтобы ты, Ингвар, вспомнил, что ты не простой травник в поместье третьеразрядного барончика, а ещё немножко легендарный колдун. Ты должен был быть полностью баронским травником и никем иным.

Что ты ощущаешь? Смятение и раздвоенность? Это нормально! Это побочный эффект. А как избавиться от этого неприятного состояния?

Никак.

И не в том смысле, что ты никак от него не избавишься. А в том, что просто никак специально не надо избавляться.

Как после сна. Ты же после сна не избавляешься специально от того, что тебе снилось.

Убедись в том, что проснулся, в том, что вышел из темницы, а не просто сидишь в Убежище на другом уровне. И живи. Даже если ты находился под сильным впечатлением от увиденного, то морок сам растворяется.

И вот ты – это уже обычный ты.

Со своими обычными мыслями, со своей обычной кружкой чая.

Ах да! Сны! Ты перестал их видеть, потому что разум и так сильно перегружен. Чтобы не вдаваться в детали, этот твой травник был помещён в то место, где у нас обычно хранятся сны.

Так как место обычного себя было занято мной.

А нам нужен был второй я, роль которого досталась тебе.

Тогда мы с Эшером нашли решение. Поместить временного меня в обычное хранилище временных личностей – во сны.

Но так как нам нужно было поместить туда не какой-то сон, а чуть ли не всю твою скучную травническую жизнь, то пришлось использовать место для всех твоих снов.

Скажу, что ты можешь сильно не расстраиваться – обычно мне снилась какая-то дичь, которая никакого вдохновения не приносила. Уверяю тебя.

ЛИСТ № 3 КОНЕЦ»

Никакой раздвоенности, о которой тут шла речь, Ингвар не ощущал. И одно это уже вызывало… раздвоенность? Проклятье!

«ЛИСТ № 5 НАЧАЛО

Что делать?

Теперь, когда разобрались с тем, как быстро восстановить утраченные при пытках конечности и кожный покров, давай перейдём к самому важному. Оздоровиться ты и после успеешь. Следующие сто лет у тебя вообще не должно быть никаких проблем со здоровьем, учитывая атраменто и деньги. Начинай жить!

Твои воспоминания травника никуда не денутся, не бойся. Ты не перестанешь быть собой. Просто постепенно будешь вспоминать, кто ты на самом деле.

Советую продолжить ежедневно делать то, что делал всю жизнь!

Самое главное: занимайся колдовством. Каждый день. Всегда.

Ибо колдовство – это и есть твоя жизнь.

Вот тебе моя версия знаменитых девяти наставлений Инка:

Двенадцать потоков.

Обязательно делай каждое утро, и жизнь заиграет новыми красками.

Выбирай еду. Ты то, что ты ешь!

Еда очень важна! Это один из основных поставщиков оргона!

Раз в фортнайт ничего не ешь, пей только воду. Разумно в этот день практиковать.

Я был известен твёрдостью своего слова. Сказал – сделай.

Такими окружай себя людьми, которые это качество ценят, а ещё лучше, которые им обладают. При этом никому не доверяй. Принимая советы, исходи из того, что тебя хотят обмануть.

Ь.

Стреляй из лука. Опустошай хотя бы дюжину тулов ежедневно.

Это поможет и твёрдости рук, и верности глаза, и правильному мышлению.

Записывай мысли.

Считай, что не только у каждого твоего месяца есть свой собственный диэм. Но и у каждого дня. Так лучше будут запоминаться события и разговоры.

Пей крепкий чёрный чай.

Не могу без него соображать.

Если окажется, что ты можешь – тогда не пей.

Никогда не употребляй наркотики. Ни в коем случае!

По возможности избегай и крепких вин. Помни: в вине – истина.

Проще говоря, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

А самое главное – ты превращаешься в пустышку.

Становишься беспомощен по части Гальдра и даже Сейда.

Самое же главное: никогда не сдавайся!

Никогда, никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайся! Понятное дело, что только если это не противоречит чести и здравому смыслу.

И ещё: не называйся Таро Тайрэном. Заведи новые документы.

Эшер даст контакты людей, которые сделают тебе новую квенту.

Если будет возможность, пришлю помощницу.

ЛИСТ № 5 КОНЕЦ»

– Сто лет у меня не должно быть никаких проблем, Эшер?

– Приложим все усилия.

– Где моя атраменто?!

– Прошу прощения. Утеряна, милорд. Прошу прощения, но уже забудьте о ней. Утеряна. Безвозвратно.

Нинсон и сам чуть не попросил прощения, но сдержался.

Ведь он не хотел снова заводить разговор о чудодейственной краске для сигнума. Продал её сенешаль, потерял, уничтожил или что бы там с ней ни произошло – это не так уж важно.

Тем более что пять минут назад Великан ещё не знал, что ему причитался сосуд с атраменто. А до тех пор он жил жизнью Ингвара Нинсона и не мечтал стать сигнифером.

Почему же сейчас его так задевала упущенная возможность?

Даже не возможность, а мираж возможности.

Чтобы успокоиться, он вернулся к чтению. Оставался последний листок.

«ЛИСТ № 6 НАЧАЛО

Эшер, прочти мне это, если я впаду в отрицание очевидного.

Выбери один из двух вариантов начального приветствия:

(Если меня там не покалечили)

Я знаю, что это всё может походить на шутку.

(Если меня там серьёзно искалечили)

Я знаю, что это всё совсем не смешно.

Правдивость моих слов может быть легко утверждена в соответствии с заветом Инка о том, что можно полагаться на то, чему есть девять надёжных свидетельств:

1. Одного первого же доказательства тут хватит с лихвой: кто бы и за что бы стал давать простому травнику эти несметные богатства?

2. Лет за сто до твоего рождения я уже знал, как тебя будут звать.

3. Нинсон – в честь моей матушки. Ну, или твоей.

4. Она выглядела так же и звали её так же.

5. С воспоминаниями о матери оказалось очень сложно. По сложности подделки они бы потянули на столько же оргона, что и вся остальная жизнь. Задумайся! Вся. Остальная. Жизнь.

Так что в следующей игре выбирай мамку с умом.

Юность быстро проходит, но воспоминания о ней прочны.

6. Почерк, которым написано письмо – мой, соответственно, и твой! Милости прошу убедиться. Эшер, дай мне перо и чернильницу.

7. Никто не знает и не видел следующих событий, произошедших с тобой в поместье барончика, где якобы ты якобы служил последние якобы годы.

8. Эшер, перечисли чего-нибудь эдакое. С Лонекой какие-нибудь утехи, куда он там чего ей запихивал. Чего-нибудь такое, что действительно никто не мог видеть. А мы знаем.

9. Ничто не мешает тебе посетить развалины тех мест, которые ты помнишь, и лично убедиться, что там никого и ничего нет.

ПО ПРОЧТЕНИИ СЖЕЧЬ!!!

Запомни: большая часть любого письма, любой книги, любого Мактуба – ерунда. Верь первому впечатлению.

Т.Т.Т.

ЛИСТ № 6 КОНЕЦ»

– Ну, что будем делать, милорд? – спросил Эшер.

Ингвар тут же достал перо, откинул крышку чернильницы и написал рядом с последней строкой:

«Запомни: большая часть любого письма, любой книги, любого Мактуба – ерунда».

Великан не был, конечно, экспертом по почерку.

Но буквы были одинаковыми. Слово «ерунда» немного заехало на рисунок сломанного моста в уголке письма.

– Что это? – спросил он у сенешаля.

– Тэ. Тэ. Тэ.

– Что ещё за ТэТэТэ?

Эшер посмотрел на Великана.

Впервые так посмотрел. Тепло.

– Твой. Таро. Тайрэн.

Красные старческие глаза увлажнились, и он с трудом договорил:

– Это вроде шутка такая наша. Мы друзьями были, милорд.